«Генерал Федор Федорович Абрамов». Константин Залесский

Константин Залесский

Гостем программы был историк Константин Залесский.

Разговор шел о непростой, но яркой судьбе генерала Федора Федоровича Абрамова, одного из участников Белого движения в период гражданской войны в России, почему он пользовался уважением как у руководства, так и у солдат, и как сложилась его жизнь в эмиграции.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы сегодня поговорим о человеке, который всю жизнь был, что называется, «военная косточка» — хороший профессионал, человек, безусловно, ответственный, отец солдатам и вместе с тем, личность, которая принципиально не желала соваться в политику, пока политика сама не нашла и не сунула носом в себя. И вот этот честный военный человек, безусловный слуга долга, слуга Отечества, слуга государя, один раз в жизни получает шанс сыграть великую роль, то есть он уже в не юном возрасте был призван для решения высокой задачи, и он сыграл свою роль как надо, но общего процесса Гражданской войны — а этот человек связан прежде всего с Гражданской войной и именно тогда получил известность, — его хорошая работа не переломила. Итак, генерал Фёдор Фёдорович Абрамов, донской казак, человек, который под занавес Гражданской войны и уже за пределами её фронтов сыграл поистине звёздную роль, хотя ныне и не очень известен. Для того, чтобы поговорить с пониманием дела об этом человеке, мы сегодня пригласили в студию историка Константина Залесского, замечательного специалиста по войне, армии и военному делФу первой половины двадцатого столетия. Здравствуйте!

К. Залесский

— Здравствуйте!

Д. Володихин

— Ну что ж, по традиции мы просим нашего гостя дать своего рода визитную карточку на три-четыре фразы об исторической личности, которая будет сегодня портретироваться, так, чтобы наши радиослушатели знали, о чём говорить, если об этом человеке заходит разговор или сетевая дискуссия.

К. Залесский

— Практически всё вы уже сказали, Дмитрий Михайлович, но я бы на чём заострил внимание: генерал Фёдор Абрамов был показателем того, каким может быть казак, если он не будет националистом. То есть казаки сыграли во время Гражданской очень непонятную и очень такую спорную роль, а вот Абрамов, будучи убеждённым казаком, всегда был сторонником великой и неделимой России, и в этом качестве он был, может быть, не совсем характерным казаком, но он был характерным русским патриотом.

Д. Володихин

— Ну что же, очень хорошо. Генерал русский патриот, казак, вернее скажем так: русский казак, который прежде всего русский, а потом казак.

К. Залесский

— А потом казак, да, именно так.

Д. Володихин

— Слуга государя, как я уже сказал, и человек, который стоял за историческую Россию.

К. Залеский

— Да.

Д. Володихин

— Ну что ж, давайте поговорим о том, как вырос генерал Абрамов, из какого рода, как он набирал чины и в каких войнах он участвовал.

К. Залесский

— Будущий генерал Абрамов родился в станице Митя́кинской Донецкого округа области войска Донского. Он был из дворян войска Донского, его отец, его полный тёзка, тоже Фёдор Фёдорович, дослужился до генерал-лейтенанта, он при отставке получил генерал-лейтенанта, то есть среднее такое служилое сословие. В общем, куда идти дальше, вариантов никаких нет.

Д. Володихин

— Когда он родился?

К. Залесский

— Он родился в 1870 году.

Д. Володихин

— При блаженной памяти государя Александра II.

К. Залесский

— Да, да. И в общем и целом у него была карьера достаточно хорошая, но скажу, что хорошая она была не для казака уже, хотя он и был представителем дворянского рода области войска Донского, у него там были хорошие корни, и с самого начала Фёдор служил, хотя и будучи сыном отца — казачьего генерала, он в общем и целом получил образование не в казачьих учебных заведениях.

Д. Володихин

— А в каких?

К. Залесский

— Он окончил Петровский, Полтавский кадетский корпус, потом поступил в 3-е военное Александровское училище, это московское училище, его отец там служил, то есть по месту службы родителей. И потом, оттуда, когда он закончил Александровское училище, он перешёл в Николаевское инженерное ещё на один курс, так обычно и делали, когда заканчиваешь обычное училище военное, а потом, если хочешь получить специализацию, переходишь в специальное училище, можно так было. И вот он окончил Николаевское инженерное в 1891 году, и вот тут уже, всё-таки он из казаков, соответственно, он был выпущен хорунжим в 1-ю Донскую Конно-артиллерийскую батарею. Причём довольно быстро его перевели в гвардию, то есть в лейб-гвардии Донскую батарею, это показывает, что он проявил себя, хорошие знания показал...

Д. Володихин

— ... Как образцовый офицер.

К. Залесский

— Образцовый офицер, да. Он, кстати, всегда показывал себя чрезвычайно образцовым, чрезвычайно вдумчивым офицером, не склонным к каким-то... как генерал Брусилов, например, в годы молодости, экстравагантным поступкам, и вполне закономерно, что достаточно скоро он получил рекомендацию для поступления в Николаевскую академию Генштаба, и он, казачий офицер, что достаточно редко, окончил эту академию по первому разряду и был причислен к Генеральному штабу.

Д. Володихин

— Это открывало возможность для высокой карьеры, это та стартовая площадка, которую военному, стремящемуся к высоким чинам, мягко говоря, трудно миновать.

К. Залесский

— Да. И когда смотришь на его биографию, создается впечатление, что вот он, окончив, в принципе, все не казачьи учебные заведения, и в общем и целом служив часто именно не в казачьих подразделениях, всё время его судьба — именно судьба, не он сам, — всё время тянула его обратно в Донские части.

Д. Володихин

— Ну что ж, в конце концов, и привела к его высокой роли именно в Донские части.

К. Залеский

— Да, то есть он начал службу уже в корпусе Генштаба старшим адъютантом штаба 1-й Донской казачьей дивизии, потом уже перешёл в обычную дивизию, командовал эскадроном — это обязательно положено проходить, он в Тверском Драгунском полку, то есть уже не у казаков, потом служил при штабе, стал старшим адъютантом Варшавского военного округа, то есть, в общем, с казаками служба не связана.

Д. Володихин

— Поколесил по империи.

К. Залесский

— Да. Когда началась Русско-японская война, он подал прошение, естественно, об отправке на фронт, и был отправлен в Маньчжурскую армию.

Д. Володихин

— 1904-й год, Фёдор Фёдорович Абрамов отправляется на войну впервые в жизни, и вот вопрос: там-то он служит с казаками или нет?

К. Залесский

— И возникает вопрос у командиров Маньчжурской армии: куда надо послать полковника Абрамова? Ну, конечно же, возглавить штаб Донской казачьей дивизии. И он возглавляет штаб 4-й Донской казачьей, которая там сражается, в Маньчжурии, с японцами, и действует, как начальник штаба, достаточно удачно. 4-я Донская казачья — это заслуженная дивизия, которая отличается в рейдах, которая отличается в прорывах, в разведке, он начальник штаба, то есть он возглавляет отряды, но его главная задача — организация работы, тем не менее, золотая шашка с надписью: «За храбрость» отмечает его заслуги. Ну, а также орден Владимира IV степени с мечами и орден святой Анны II степени тоже с мечами.

Д. Володихин

— Ну что ж, вот первый опыт боевых действий, несмотря на то что сама война оказалась проиграна, Абрамов показал себя молодцом.

К. Залесский

— Да, вполне. Он показал себя, скажем так, крепким генштабистом. Именно поэтому после войны он сначала был начальником штаба 13-й Кавалерийской дивизии, потом командовал Уланским полком 1-м Санкт-Петербургским, и потом, в январе 1914 года, он пошёл по той стезе генеральных генштабистов, которая присутствовала в русской армии, то есть генштабисты, вот с момента командования полком, обычно разделялись на несколько частей. Кто-то шёл по линии начальников штабов, то есть уходил начальником штаба корпуса, кто-то уходил на командные посты, то есть на командира бригады или командира дивизии, а кто-то шёл по линии военно-учебных заведений.

Д. Володихин

— Ну, а тот, кто шёл по линии военно-учебных заведений — это, я извиняюсь, третий сорт.

К. Залесский

— Вот это был генерал Абрамов, он получает звание генерал-майора...

Д. Володихин

— За что же его? За что же? Хоть и генерал-майор, а всё же его отстранили от карьеры.

К. Залесский

— Он никогда не был политиком. То есть, не будучи политиком, он был, как отмечали его сослуживцы, он был достаточно сухим в общении человеком, которого мало интересовало происходящее вне службы, вот он был такой служака и достаточно, скажем так, не эмоциональный.

Д. Володихин

— Но это что же выходит? Выходит, для того, чтобы приобретать новые и новые ступени в карьере, нужны связи и нужно время от времени становиться оратором сладкоречивым, говорить: «вот России нужно то-то, России нужно сё-то, и я всем сердцем...»

К. Залесский

— «Участвовать в охоте...»

Д. Володихин

— О, Господи! Ну, просто-напросто, он был, очевидно, нормальный не болтливый военный человек...

К. Залесский

— ... и все посчитали, что лучше такие люди будут учить молодёжь.

Д. Володихин

— Ну не сказал бы, что вот такой ход системы говорит о её идеальности.

К. Залесский

— Но как бы то ни было, генерал-майора он получил и возглавил в январе 1914 года Тверское Кавалерийское училище. На самом деле, судя по всему, генерал Абрамов на тот момент, на январь 1914 года, не особо комплексовал по этому поводу, не считая это какой-то отставкой. В принципе, он получил генеральские звания, то есть отец может им гордиться.

Д. Володихин

— А в отставку должен уйти генерал-лейтенантом?

К. Залесский

— Как и отец его, да. В принципе, Тверское Кавалерийское — это конец карьеры, то есть это, условно, пять-шесть-семь лет в лучшем случае, ну, девять лет возглавления училища, и потом спокойная отставка на своём хуторе в окружении благодарных потомков.

Д. Володихин

— Хотя ему, когда он заступал на должность начальника училища, было всего сорок четыре года, значит, где-то в пятьдесят-пятьдесят с копейками он должен был уйти из армии — достаточно ранняя получилась бы отставка.

К. Залесский

— В принципе да, но можно было потом послужить, это было очень популярно в российской армии: обычно, когда человек, послужив, предположим, в Кавалерийском училище и не двинувшись дальше, он мог уйти на административную работу в войско Донское, возглавить округ, стать атаманом того же самого Донецкого округа войска Донского, и, опять-таки, пользуясь уважением казаков, он генерал все-таки — на самом деле, приличная карьера для казака.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный историк военного дела и армии Константин Залесский, широко известный специалист, и мы беседуем с ним о генерале Фёдоре Фёдоровиче Абрамове, русском донском казаке. Ну, а сейчас наступает время мучений для России, начинается оно, может быть, не так страшно, как продолжится, но тем не менее, вступление в Первую мировую войну — это ведь фактически первая страница трагедии.

К. Залесский

— Да, конечно.

Д. Володихин

— И Абрамов, я так понимаю, был как раз тем человеком, который просто должен был из чувства долга попроситься на фронт.

К. Залесский

— Он и попросился, естественно, попросился, сразу, как только началась война, он подал прошение, и никто его прошения не удовлетворил, потому что кто-то должен учить офицеров, поэтому потребовалось ещё одно прошение и ещё одно, и наконец, только в январе 1915 года он получил назначение генерал-квартирмейстером штаба вновь сформированной 12-й армии.

Д. Володихин

— Фактически речь идёт о том, что просто выбыло так много представителей офицерского корпуса и генералитета, и Генерального штаба офицеров, что приходилось выгребать тылы, и тут вспомнили: а, Абрамов-то просился на фронт!

К. Залесский

— Да, и он попадает в штаб 12-й армии, правда, ненадолго, и здесь очень важно, важно не то, что армией командовал генерал Пле́ве, а важно то — и это мы просто запомним, пока мы не будем об этом говорить, — что начальником штаба был генерал-лейтенант Миллер Евгений Карлович.

Д. Володихин

— То есть будущий герой Белого дела.

К. Залесский

— Да, но главное, что он будет не герой Белого дела, а главное, что он будет когда-то председателем РОВСа. Абрамов недолго прослужил в штабе, достаточно быстро он получил бригаду — Донскую, естественно, опять его затащило вот это...

Д. Володихин

— ... Ах, ты казак, ну будешь с казаками!

К. Залесский

— Да, потому что командный состав нужен, а человек всё-таки с опытом, и он получил бригаду, потом его перекинули на дивизию, но не Донскую, а просто кавалерийскую, тут опять он уходит из донцов, и наконец, в ноябре 1916 года он получает назначение исполняющего должность начальника штаба войска Донского.

Д. Володихин

— Ну что ж, вот это уже серьёзно.

К. Залесский

— Ну, относительно серьёзно, на тот момент это всё-таки тыловая должность, это должность, которая приравнивается к начальнику штаба тылового военного округа. А вот в 1917 году события на Дону начались, и до этого человек на этой должности занимался прежде всего организацией пополнений, подготовкой молодёжи — то, что в принципе должен делать начальник штаба и с опытом начальника Кавалерийского училища. А вот когда начинается 1917 год, происходит февральская революция, то тут оказывается, что пост начальника штаба войска Донского — это очень серьёзный пост, и Абрамов оказывается в самой круговерти событий.

Д. Володихин

— Прежде чем мы начнём разбираться в том, как с ним обошлась революция, он обошёлся с нею, вот вопрос: всё-таки какое-то время он командовал бригадой, потом дивизией, как он себя проявил на фронте?

К. Залесский

— Он себя проявил, скажем так, достойно. На тот момент, когда он командовал этими кавалерийскими частями, уже русская армия вышла из манёвренного периода, и роль кавалерии на фронте была уже не той, её чаще рассматривали как ездящую пехоту, то есть, если донцов ещё использовали для разведки или чего бы то ни было, то, когда он командовал 15-й кавалерийской дивизией, то её, в общем, использовали уже для затыкания дыр. Тем не менее, Абрамов получил не то что очень высокие награды, но он получил мечи к ордену Анны I степени и мечи к ордену Станислава I степени.

Д. Володихин

— Но это значит, что побывал вот именно на ленточке фронтовой.

К. Залесский

— Нет, он воевал, заслужил награду и её получил, но ни орденов Святого Георгия, ни золотого оружия, то есть каких-то выдающихся подвигов за ним не числилось.

Д. Володихин

— Ну вот один важный подвиг: он мог быть при штабе, он ведь изначально в войне принял участие как штабист-интендант, а потом всё-таки попросился в боевые соединения.

К. Залесский

— Да, именно так. То же самое произошло и в 1917 году, он достаточно быстро, уже в марте-апреле, сразу после февраля, был отправлен на командную должность командиром 3-й Донской казачьей дивизии, но, правда, очень быстро перемещён на пост командира 2-й Туркестанской казачьей дивизии. Командование явно рассматривало Абрамова, как человека не сильно политизированного, который может удержать дисциплину в войсках.

Д. Володихин

— То есть будет нормально служить, постарается резать крамолу.

К. Залесский

— Да, и при этом, хотя и явно был монархистом, он не был тем монархистом, который будет рубаху на площади рвать и говорить, что мы сейчас развернём казачьи части и пойдём на Петроград восстанавливать государя на его посту.

Д. Володихин

— В сущности, нормальный человек. Посмотрим, что было дальше, ведь назначать-то его назначали на дивизии, а в реальности Дон погрузился в пучину Гражданской войны очень рано, и Абрамов оказался буквально в центре урагана.

К. Залесский

— Да, сначала, когда в ноябре 1917 года, буквально за день до революции октябрьской, его хотели назначить командиром 1-го Донского казачьего корпуса — естественно, не состоялось назначение, он не вступил в командование, там ничего не было, и он уехал на Дон просто. А вот уже в январе 1918 года он приехал в Новочеркасск и там стал активно участвовать в казачьем движении. Причём в каком казачьем движении, не то, что он на митингах стал выступать, нет, он поступил сразу в распоряжение донского атамана, то есть атамана Каледина.

Д. Володихин

— И просто-напросто, видимо, использовался как организатор войск, которые готовы воевать.

К. Залесский

— Да, его никто не стал держать в распоряжении атамана, его сразу отправили формировать отряды. Он командовал тем, что называлось «северным фронтом», но это была, конечно же, северная группа партизанских донских отрядов белых, слабых отрядов организованных. На тот момент, в общем и целом, давили красные, но тем не менее, Абрамов показал себя в этой, как бы это сказать, партизанской, наверное, войне...

Д. Володихин

— Малой войне.

К. Залесский

— Да, прекрасный термин. Показал себя в малой войне человеком достаточно подготовленным, хотя, казалось бы, в малой войне ставка-то должна делаться на молодых командиров, которые вот, плоть от плоти народной, типа бывшие какие-нибудь хорунжие, подъесаулы, «Григории Мелеховы», в общем. Тем не менее, оказалось, что, будучи командующим Северным фронтом, генерал Абрамов оказался на своём месте, то есть — да, под его началом действовали вот эти партизанские отряды, но он, спокойный, достаточно малоэмоциональный, достаточно сухой человек, генерал-майор Императорской армии, сумел как-то внушить вот этим вот полевым командирам, во-первых, уважение, а во-вторых, необходимость, пусть не стопроцентно, но как-то ему подчиняться. И в этом отношении он сыграл достаточно неплохую роль, хотя надо отметить, что, конечно же, в январе-феврале 1918 года вся эта попытка противостояния донцов красным закончилась достаточно печальным.

Д. Володихин

— Но Абрамов, несмотря на неудачу, несмотря на то что вот казачьи войска в очень малой степени приняли участие в этих боевых действиях, он из Белого дела не вышел, на какое-то время примкнул к добровольческой армии.

К. Залесский

— Да, а не к кому больше было примкнуть, там ситуация такая: либо на хутор, либо в Добровольческую армию. Он примкнул к Добровольческой армии в феврале и даже принял участие в Первом кубанском походе, но командных должностей не получил, казачьих частей в Добровольческой армии было чрезвычайно мало, но как только у него появилась возможность, это было в мае 1918 года, он сразу же перешёл в Донскую армию, которую как раз уже возглавлял Краснов.

Д. Володихин

— И в этот момент Дон уже хорошо так разглядел большевиков и пошёл воевать против них массово, понимая, что могут просто задавить.

К. Залесский

— Да, и при этом Абрамов стал одним из, скажем так, близких людей Краснова. Краснов сначала назначил его командиром своего собственного атаманского полка, но достаточно мало, и уже вскоре Абрамов получил под своё начало 1-ю Донскую казачью дивизию вот этой молодой Донской армии.

Д. Володихин

— И года полтора он ею командовал.

К. Залесский

— Для Гражданской войны полтора года — это очень много. При этом надо отметить, что он командование не сдавал, но он в то же время командовал и кавалерийскими группами, то есть на основе его дивизии создавались группы на оперативных направлениях, где он действовал достаточно прилично. Другое дело, что вся Донская армия в целом всё-таки играла немножко второстепенную роль по сравнению с той же самой Добровольческой армией и силами юга России, но тем не менее, он сыграл достаточно неплохую роль, например, в феврале 1919 года, когда именно его дивизия, будучи костяком казачьей группы, остановила красное наступление на Новочеркасск, и он не дал захватить Новочеркасск с ходу красным.

Д. Володихин

— Ну, и в дальнейшем, где он сталкивался, где он воевал?

К. Залесский

— Всё это время он воевал, в общем, на Дону, она и была, как раз 1-я Донская дивизия молодой армии, то есть Донской, он не выходил за пределы области. И потом, в октябре 1919 года, он получил назначение: стал инспектором Донской кавалерии, потом менялось название, то инспектор Донской кавалерии, то инспектор кавалерии Донской армии, то есть вся его служба с мая 1918 года уже была связана с Донскими частями и, по большому счёту, он стал в Гражданскую войну казачьим генералом. Кстати, он генерал-лейтенанта получил от Краснова в 1918 году, 26 августа.

Д. Володихин

— Ну что ж, вот такой вопрос: когда человека, который проявил себя как толковый полевой командир, переводят в инспектора кавалерии, это значит одно из двух: либо он где-то сплоховал, либо то соединение, которым он командовал, просто-напросто закончилось, вот у военных есть такое жестокое словечко «сточилось», то есть понесло такие потери, что уже восстановить его не представлялось возможным.

К. Залесский

— Здесь надо сказать, что, скорее всего, было несколько другое, а другое было следующее: к моменту, когда он получил пост инспектора Донской кавалерии, Абрамов был уже слишком старшим генералом, он был генерал-лейтенантом, и, как мы с вами говорили, почти полтора года командовал дивизией. Логика гражданской войны говорит, что его надо повышать. Его командование Добровольческой армии, повышать пока не хочет. Видимо, с Деникиным у него что-то не сложилось, слишком он был близок к Краснову.

Д. Володихин

— Он был слишком мало политик.

К. Залесский

— Да, слишком мало политик, он не выступил там против Краснова, не начал интриговать, соответственно, ничего не получил. Вопрос: куда можно двинуть генерал-лейтенанта Абрамова, генерал-майора дореволюционного, причём пользующегося достаточным авторитетом, достаточным уважением? Его можно двинуть формально только на пост самого Краснова. То есть его надо повышать, и его повышают, в принципе, что такое инспектор Донской кавалерии — это инспектор всего, потому что в Донской армии пластунов мало, в основном-то это кавалерийские части.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы ненадолго удаляемся из эфира, чтобы буквально через минуту продолжить нашу беседу.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный историк военного дела и войн Константин Залесский, мы обсуждаем судьбу и труды одного из выдающихся генералов Белого дела Федора Федоровича Абрамова. Ну что ж, вот мы видим, что, с одной стороны, это вроде бы повышение, а с другой стороны, это повышение пока в никуда. Очевидно, Деникин хотел как-то его выдержать, подумать, как ему распорядиться, а может быть, все-таки никак не распорядиться?

К. Залесский

— В общем, скажем так, Деникин-то им и не распорядился. Распорядился им Врангель. И вот здесь наступил тот самый час, для которого, наверное, судьба-то и хранила генерала Абрамова — это эвакуация Русской армии в Крым.

Д. Володихин

— Но надо просто напомнить нашим уважаемым радиослушателям, что конец 1919 года — это время, крайне несчастливое для Белого дела, на юге России оно потерпело поражение, сдало землю войска Донского, сдало Кубанские земли и из Новороссийска с большими потерями должно было эвакуироваться на Крымский полуостров.

К. Залесский

— Да. И прибывшие на Крымский полуостров Донские части уже не представляли собой ни Донскую армию, ни некое абстрактное Всевеликое войско Донское, то есть это уже было некое военное формирование, и вот как раз из этих казаков это военное формирование и было поручено создать генералу Абрамову. То есть все Донские части в Крыму, все — должны были быть сведены в один Донской корпус, который было поручено в мае 1920 года возглавить генералу Абрамову.

Д. Володихин

— Но это всё ещё солидная сила.

К. Залесский

— Это, можно сказать, ультрасолидная сила по меркам Русской армии, потому что это, скажем так, единственный Донской корпус, то есть там сосредоточены все донцы, все казаки Русской армии.

Д. Володихин

— Ну, всё-таки там ещё были кубанцы.

К. Залесский

— Кубанцы уходили, там Букре́тов сдавал в этот момент армию уже.

Д. Володихин

— Там не так много кубанцев было.

К. Залесский

— Да. А Донские казаки — это вот та самая ударная сила, та самая лава, те самые высоко мотивированные части, которые были основой любой атаки. Причём Врангель вспоминал, он пишет: «Во главе корпуса теперь стоял генерал Абрамов — высокой доблести, неподкупной честности, большой твёрдости и исключительного такта начальник. Генерал Абрамов пользовался заслуженным уважением всей армии. Став во главе корпуса, он твёрдой рукой наводил порядки, сменил целый ряд начальников, подтянул офицеров и казаков. Я не сомневался, что ему удастся в самое короткое время привести корпус в порядок и вернуть ему прежнюю боеспособность».

Д. Володихин

— Ну, то есть, иными словами, Абрамов в чём-то не поладил с Деникиным, а Врангелю он, наоборот, в большей степени импонировал. Врангель сам был в какой-то степени «военная косточка» тоже прежде всего, а потом уже всё остальное, и люди, которые в этом смысле были ему подобны, ему должны были нравиться.

К. Залесский

— Да. И надо сказать, что Врангель нравился Абрамову, между Врангелем и Абрамовым установились очень хорошие тёплые связи, как личные, так и как командира и подчинённого. Причём, чем импонировал ещё Абрамов Врангелю? Абрамов не был политиком, он поставил сразу крест на всей вот этой вольнице, там создание каких-то казачьих государств и прочие завиральные идеи. То есть он сразу поставил жёстко дисциплину и жёстко подчинение Врангелю без всяких каких-либо политических автономий, это была регулярная часть Русской армии Врангеля, и в этот момент Абрамов становится гарантией этого. Причём, одновременно он становится отцом-командиром, то есть все казаки донские подчиняются ему. Он становится не атаманом, ему никто не вручает атаманскую булаву, но он становится главным донцом Белого движения.

Д. Володихин

— Ну и корпус был достаточно многочисленным, то есть эвакуировалось достаточное количество донцов, это не сотни, не тысячи, это достаточно много народу для того, чтобы сохранить боевую ударную мощь.

К. Залесский

— Да. И вот все бои в Северной Таврии, там, конечно, участвовали и другие части, но вот Донской корпус принимал там самое активное участие, потому что в принципе, ведь идея-то была какая, из Северной Таврии, куда выйти? Туда, на Дон в конце концов, на Кубань. Кто туда должен прежде всего выйти? Казаки. Должен был выйти Донской корпус.

Д. Володихин

— Ну и я хочу напомнить нашим радиослушателям, что наступление в Северной Таврии было важнейшей военной ставкой времён командования барона Врангеля, то есть он не считал достаточным удерживать Крым, он считал необходимым вновь поднять знамя Белой борьбы, распространить его на континентальную Россию, и он перешёл в наступление, и первое время, это имеется в виду летние месяцы 1920 года, наступление Врангеля было успешным, более того, оно приносило просто фантастические успехи.

К. Залесский

— Да. Одним из эпизодов наибольшего успеха Белых армий в Северной Таврии был разгром группировки Дмитрия Жлобы.

Д. Володихин

— Красный кавалерист знаменитый.

К. Залесский

— Да, причём группировка его называлась «конный корпус», но на самом деле это был и конный корпус, и несколько стрелковых дивизий, то есть это была достаточно мощная группировка. И, конечно, в разгроме Дмитрия Жлобы участвовали другие подразделения, но именно первый удар, который был нанесён по Жлобе, который остановил его, и мало того, что остановил, но нанёс ему первое поражение, смешал его ряды — нанёс именно генерал Абрамов, а уже потом подтянулись другие части и Жлобу добили.

Д. Володихин

— Причём у красных считалось, что Жлоба — это железный человек, который командует железными бойцами, то есть рассматривался как командующий ударного кулака, и вдруг этот кулак оказался отрублен.

К. Залесский

— Да. Мы хорошо знаем о подвиге генерала Абрамова, потому что в марте 1921 года, то есть уже потом, он был награждён за эти бои орденом Николая Чудотворца II степени.

Д. Володихин

— Я хотел бы, дорогие радиослушатели, внести ясность. Орден Святого Николая Чудотворца не существовал в Российской империи, это орден, который был предназначен для награждения командного состава за особую доблесть в Русской армии Врангеля, им награждали очень мало, и то, что Абрамов удостоился, это значит, что его подвиг был оценён очень высоко.

К. Залесский

— Да. В приказе, который был издан, естественно, при награждении Абрамова этим орденом, указывалось, что он нанёс поражение 40-й и 42-й стрелковым дивизиям, 4-й и 5-й кавбригадам и головной дивизии корпуса Жлобы, захватив в плен в боях более 3000 пленных, 60 пулемётов, 11 орудий, 2 бронепоезда: «Троцкий» и «Большевик», то есть в общем и целом успех наступления в рамках Гражданской войны: 3000 пленных и 11 орудий, и 60 пулемётов, и 2 бронепоезда — это очень серьёзная сила.

Д. Володихин

— Причём, я думаю, что значительная часть этих трех тысяч бойцов была, по обычаям того времени, влита в ряды Белой армии.

К. Залесский

— Да, скорее всего.

Д. Володихин

— Ну что ж, вот это время чудес для Русской армии Врангеля и для Донского корпуса Абрамова, время, когда многие опять наполнились надеждой: а вот, может быть, всё-таки удастся ещё раз, и может быть, всё-таки мы перейдём в глобальное наступление? Развивалось это время на фоне Советско-польской войны, и значительная часть сил Советской России находилась на польском фронте, у Врангеля был шанс, но вот не дал Господь этому шансу реализоваться, и постепенно, постепенно всё больше резервов накапливалось на фронте против Белых частей Врангеля, и ситуация начала изменяться.

К. Залесский

— Да, и на самом уже излёте, когда уже в наступление перешли красные войска, Абрамов занял, наверное, самый высокий пост в своей жизни — он сменил генерала Драценко на посту командующего 2-й Русской армией, но не сдавая командование Донским корпусом.

Д. Володихин

— То есть это тот же самый корпус и некоторое количество ослабленных, уже едва живых армейских частей.

К. Залесский

— А дальше была эвакуация, через две недели уже эвакуация из Керчи.

Д. Володихин

— Ну, не будем торопиться, действительно, отступали, огрызаясь, сражались за ту Северную Таврию, которую с таким трудом, поливая кровью эту землю, отвоевали, потом обороняли Крым, и здесь получилась довольно непростая для самого Абрамова и для его донцов ситуация. Откровенно говоря, боялись, что большинство пароходов достанется армейским частям, не казачьим, и тем более могут просто позабыть о том, что Донской корпус находится в дальней части Крыма, находится на Керченском полуострове в городе Керчь, и он достаточно многочисленный, ему одного парохода-двух не хватит, ему надо больше. Очень боялись того, что эвакуация пройдет так же, как Новочеркасская, когда из-за погрешности военного командования очень много народу погибло или осталось на съедение наступающим большевикам. Но вот на этот раз, в общем, всё было неплохо, насколько я понимаю, Донской корпус эвакуировался в полном составе и мало кто остался, там места хватило всем?

К. Залесский

— Во-первых, места хватило всем, во-вторых, если рассматривать все корпуса Русской армии, которые эвакуировались из Крыма, то, наверное, Донской корпус был вообще самым многочисленным и самым спаенным, и если сразу после эмиграции, как только были эвакуированы войска, там оставшиеся части начали сводиться различные в один корпус, там несколько корпусов в один, то Донской корпус ни во что больше не сводился, он как был Донским корпусом, так и остался после эвакуации.

Д. Володихин

— Я напомню то, что далеко не все части и подразделения Русской армии Врангеля эвакуировались вполне благополучно. Был неудачный опыт Кубанского казачества, которому не хватило кораблей и поэтому какая-то часть осталась на берегу, кто-то сдался, кто-то партизанил, кто-то не находил себе места, но вот это на крымской эвакуации темное пятно. Донцам, слава богу, повезло, о них в большей степени позаботились, но они отчасти и сами позаботились. Генерал Абрамов велел задержать пароходы, которые были предназначены не для него в Керчи и сказал: «Ну, мало ли кому они предназначены. Донцы, идите на борт!»

К. Залесский

— Да, и в результате он организовал, чем, кстати, его авторитет у казаков вырос ещё больше, он и так-то был высокий, но здесь он вообще стал фактически представителем Донского казачества, не Краснов, который всё ещё продолжал числиться Донским атаманом, и, кстати, продолжал числиться, продолжал себя числить и постоянно об этом всем говорить, но спокойный ответственный Абрамов взвалил на себя всю эту ношу, особенно тяжёлую ношу первого периода, когда Донской корпус оказался сначала в Чаталджи́ под Константинополем, а потом переехал на остров Ле́мнос.

Д. Володихин

— Ну что ж, вот Абрамов позаботился о своих людях во время эвакуации, позаботился даже против приказов вышестоящего командования — да, казаки зауважали его еще больше, чем раньше, хотя он и до этого был среди них человек, который заработал необыкновенный авторитет. Ну вот донцы отправляются морем на кораблях, начинается страница эмиграции в судьбе Абрамова, страница печальная, но это всё ещё время, когда судьба его находится в ситуации выполнения высокого назначения, высокой задачи.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный историк Константин Залесский, мы беседуем с вами о генерале Фёдоре Фёдоровиче Абрамове, рыцаре Белого дела. Итак, вот донцы, насколько я понимаю, расползлись между лагерем в Чаталджи и лагерем на острове Лемнос?

К. Залесский

— Да, но в основном, на Лемносе. Сначала все были вообще в Чаталджи, а потом значительная часть переехала на Лемнос.

Д. Володихин

— И это, в общем, довольно суровое время для казаков.

К. Залесский

— Да, но тут было очень важно, что Абрамов смог удержать дисциплину в этом лагере. Надо обязательно подчеркнуть: это был переезд на Лемнос не Донских казаков, а Донского корпуса, то есть это всё ещё была воинская часть.

Д. Володихин

— Вооружённая, кстати.

К. Залеский

— Вооружённая и соблюдающая дисциплину, а поддерживать дисциплину в условиях вот такой эмиграции — это чрезвычайно тяжёлая задача.

Д. Володихин

— Я напомню нашим дорогим радиослушателям, что Ле́мнос — это настоящая могила русского казачества, союзники должны были заботиться о частях Русской армии, которые туда отбыли, и они не обеспечили достаточно продовольствия, не обеспечили сколько-нибудь уютного жилья, люди месяцами жили под пронизывающими холодными ветрами на голодном пайке, и вот сохранились воспоминания, согласно которым от отчаяния казаки у греков на огородах брали сырые кабачки и даже не готовили их никак, они готовы были их есть сырыми. Для того, чтобы дойти до такого, нужно было бедствовать от голода страшным образом, многие на Лемносе погибли именно от этого, от болезни, от голода, но тем не менее Лемнос всё-таки не продлился вечно, слава богу, эта вот своего рода островная ловушка, тяжёлое испытание для казачества наконец-то завершилось.

К. Залесский

— В общем и целом Абрамов сделал очень много вместе с Врангелем, естественно, чтобы добиться разрешения оставить Лемнос. Полгода пробыли на Лемносе казаки, и в конце концов, в конце 1921 года они перебрались в Болгарию.

Д. Володихин

— Да нет, они даже побольше, почти год там просидели.

К. Залесский

— В целом, основные части вместе с Абрамовым 8 сентября 1921 года начали пребывать в Болгарию. Понятно, что этот процесс не единовременный. И тем не менее, в Болгарии ситуация была значительно лучше, хотя там были очень большие трения с правительством Стамболийского, который взял курс на, скажем так, ликвидацию Белых подразделений на своей территории.

Д. Володихин

— Он по мировидению был фактически социалист.

К. Залесский

— Да, и не только фактически, он был социалистом просто совсем, и ему Белые воины на его территории были вообще не нужны, и поэтому в октябре 1922 года Абрамов был выслан из Болгарии в Сербию.

Д. Володихин

— Ну вот запомним: Лемнос и Болгария, Абрамов возглавляет лучшие силы, наиболее организованные, наиболее боеспособные и способные, кстати говоря, в дальнейшем, если бы иначе сложилась судьба, участвовать в боевых действиях русского казачества за рубежом, он всё ещё военный человек, и он лидер. Вот тот как раз момент наступил, когда политика добыла его в свои руки и сказала: «ты, конечно, генерал, ты, конечно, верный слуга своим командирам, ты, конечно, прежде всего военный, но сейчас, извини, ты — вожак, у которого в руках очень большая власть».

К. Залесский

— Да, и именно поэтому его высылает Стамболийский. И вот тут очень показательно, как его оценивает Врангель, как он ценит Абрамова: по приезду в Сербию Абрамов назначается начальником штаба и помощником главнокомандующего Русской армией, вторым человеком после Врангеля! Причём назначается он явно на промежуточный период, чтобы по линии белых контактов сохранять контроль за теми, кто находится в Болгарии, и поэтому, как только правительство Стамболийского упало, а за этим дело, в общем, не стало, уже в 1924 году Абрамов возвращается в Болгарию, где он становится начальником всех частей и управления Русской армией на территории этой страны. А уже в конце года, когда Русская армия преобразуется в Русский Общевоинский Союз (РОВС), он становится начальником третьего отдела РОВС, который включает в себя всю Болгарию. То есть Абрамов становится главным представителем Белого военного движения в Болгарии, причём не просто становится, а остаётся им до войны.

Д. Володихин

— Ну и тут хотелось бы вспомнить, что вновь встретятся две крупные фигуры Белого дела, когда-то познакомившиеся в военной обстановке: Абрамов и Миллер.

К. Залесский

— Да, мало того, когда после исчезновения генерала Кутепова в 1930 году генерал Евгений Карлович Миллер становится председателем РОВСа, он практически через несколько дней назначает Абрамова своим первым заместителем, причём Абрамов находится в Болгарии. Просто, если мы посмотрим на размещение русской военной эмиграции в Европе, то болгарский отдел РОВСа, наверное, по своему значению второй после французского.

Д. Володихин

— Ну, а по реальной силе контролируемой, может, и первый.

К. Залесский

— Возможно, и первый, да, потому что Абрамов до самого последнего момента умудрялся сохранять... ну, военную, конечно, нельзя сказать структуру, но полувоенную структуру своего корпуса он сохранил, причём он оставался и командиром корпуса.

Д. Володихин

— И притом часть Белых сил служила Болгарии в пограничной страже, чуть ли не в регулярной армии Болгарии, и составляла реальную военную силу.

К. Залесский

— Да, то есть которые, в том числе, рассматривали и болгарские политические круги.

Д. Володихин

— Они не были разоружены?

К. Залесский

— Не были разоружены, только часть какая-то была, и в этом огромная заслуга именно генерала Абрамова. И именно поэтому, когда стало известно об исчезновении генерала Миллера, то есть в сентябре 1937 года...

Д. Володихин

— Вот ещё раз скажем чётко: исчезновения — это два политических убийства, организованных советскими спецслужбами.

К. Залесский

— В данном случае там у Кутепова было убийство, а у Миллера было похищение.

Д. Володихин

— Ну и закончилось всё равно убийством. Д

К. Залесский

— Да, конечно, закончилось убийством, но факт такой. И поэтому, как только пропал Миллер, то Абрамов, как первый заместитель, вступил в должность председателя РОВС. Он не покинул Болгарию, он не поехал в Париж, он остался начальником третьего отдела РОВС, но, правда, достаточно недолго он был, уже в марте 1938 года он отказался от поста по личным соображениям.

Д. Володихин

— Вот хотелось бы уточнить: в этот момент, 1937-1938 год, весь Русский Общевоинский Союз возглавляется генералом Абрамовым, то есть фактически, он лидер всего Белого дела, которое осталось за рубежом и которое готово к активной борьбе, но продлилось это недолго.

К. Залесский

— Да, всего четыре месяца. Потом он сдал командование генералу Архангельскому, но, я говорю, опять-таки, это из-за личных моментов: его сын был разоблачён как агент НКВД, это личная трагедия семьи. Он сына оставил, когда в 1920 году он эвакуировался из России, то семья осталась в России, она не была рядом с ним, жила в Ржеве, и сыну было одиннадцать лет.

Д. Володихин

— Ну, тут это одна сторона, другая сторона — это то, что ему уже шестьдесят восемь и, мягко говоря, здоровье уже не то, человека, в общем, жизнь потрепала.

К. Залесский

— Да, конечно. Но, опять-таки, вот личная честность: он посчитал невозможным для себя оставаться на посту, когда есть какие-то негативные моменты, он посчитал за благо оставить службу уже вот эту. Дальше была Вторая мировая война...

Д. Володихин

— Во Второй мировой войне, скажем честно, что Абрамов встал на сторону давнего своего знакомца атамана Краснова, и Краснов сотрудничал с Третьим рейхом, и Абрамов сотрудничал с Третьим рейхом, но только можно сказать в его оправдание, что ни на каких фронтах он не был и с советскими частями он никогда не воевал.

К. Залесский

— Нет, конечно же, нет. Он был сторонником Комитета освобождения народов России, но, опять-таки, в силу своей врождённой аполитичности, он никогда вот такой яркой роли, как, например, тот же самый атаман Краснов или как генерал Власов, он никогда не играл.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, он, скорее, был человек: «ну хорошо, впишите мою фамилию, я тоже постою, потому что меня уважают».

К. Залесский

— Да, именно так, то есть его авторитетом пользовались. После войны, когда война закончилась, он уехал сначала во Францию, но потом, опасаясь за свою жизнь, во Франции могли быть какие-то к нему претензии из-за его сотрудничества с Комитетом освобождения народов России (КОНР), он переехал в Соединённые Штаты.

Д. Володихин

— Там он, насколько я понимаю, уже по возрасту не мог играть никакой особенной политической роли.

К. Залесский

— А он политической роли и не играл, хотя, несмотря на возраст, он всё же нашёл все силы и организовал там инкубатор по выращиванию птицы, то есть как-то он попытался встроиться в новую жизнь. Но надо сказать, конечно же, что возраст, мы помним, он с 70-го года, в Соединённые Штаты он переезжает в 48-м, то есть ему-то уже, простите, семьдесят восемь лет, а он, тем не менее, организует этот инкубатор, но достаточно скоро он переезжает в дом инвалидов в Лэйквуде, это штат Нью-Джерси, достаточно известный этот дом в Лэйквуде, где он провёл свою старость. Причём, надо отметить, что скончался генерал Абрамов в возрасте девяносто двух лет, причём скончался он не от старости — его сбила машина, когда он шёл по дороге. Причём его лихач сбил, то есть машина двигалась по встречке, не соблюдая правил, на повышенной скорости, и сбила 92-х летнего пожилого человека, и он от полученных ран через два дня, это было 10 марта 1963 года, скончался.

Д. Володихин

— Ну, Фёдор Фёдорович был человек-скала, несмотря на то что он был глубокий старец, в голову приходят мысли: машина-то вдребезги, об него не разлетелась ли? Смысл жизни его и смерти таков: человек вечно был предан чувству долга. Военный, который хочет служить идеально своему Отечеству, монархист, консерватор, православный казак, который хочет до конца соответствовать всем этим понятиям идеально, без изъяна. И, наконец, генерал, который хочет, чтобы его подчинённые жили как люди и не страдали от гримас войны, от голода, от того, что их могут бросить, от того, что они не устроены в этой жизни, и был тем самым отцом-солдатом, о которых говорил классик. Собственно, Фёдор Фёдорович в какой-то момент был чрезвычайно хорош как командир, мы помним, он разгромил Жлобу и дал какое-то время ещё глоток инициативы стратегической наступлению белых, которое развивалось в Северной Таврии, до этого он хорошо воевал на Дону, до этого он хорошо воевал в Первом мировой, до этого он хорошо воевал в Русско-японской, он везде был хорош, и вместе с тем он нигде не был человеком, который стремился толкать речи, выступать на митингах, образовывать партии, единственный раз в жизни он воспользовался своим авторитетом в политических целях во Вторую мировую, и получилась ерунда, то есть выходит, во время всей своей прочей жизни он был абсолютно прав, что этого не делал.

К. Залесский

— И не тянул одеяло на себя.

Д. Володихин

— Именно. Ну, что вам сказать? Ну вот, собственно, фактически идеал генерала-казака, который прошёл жизнь честно, и если где-то оскоромился, то только потому, что его подставили его знаменитые друзья. Человек, который воевал за Россию, воевал, не теряя ни чести, ни веры, отдал всё что мог этой борьбе, проиграл, но, в общем, все свои годы, в том числе и самые страшные, военные, прожил достойно.

К. Залесский

— Да, это именно так, и это как раз был генерал Абрамов. Но, к сожалению, сейчас о нём многие не вспоминают.

Д. Володихин

— Ну, что ж, в конце концов, вот мы поговорили о нём, может быть, кто-то заинтересуется, начнёт копать его судьбу. А мне, дорогие радиослушатели, остаётся поблагодарить вас за внимание, и, поскольку время нашей передачи подходит к концу, сказать: спасибо большое Константину Залесскому...

К. Залесский

— Спасибо вам.

Д. Володихин

— До свидания.

К. Залесский

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Тема Рождества в поэтическом творчестве». Анастасия Чернова
• «Петр Яковлевич Чаадаев». Андрей Андреев
• «Русский подводный флот». Александр Музафаров

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов