Библейская книга Псалтирь во все времена вдохновляла поэтов. Да и как иначе, если настоящим поэтом был сам автор псалмов, ветхозаветный царь и пророк Давид. В своих молитвенных песнях удивительной красоты он обращался к Богу — восхвалял Его, благодарил, просил о помощи, делился самыми сокровенными мыслями. Переводом псалмов на художественный литературный русский язык в разные эпохи занимались такие поэты, как Симеон Полоцкий, Михаил Ломоносов, Гавриил Державин, Иван Крылов. Пожалуй, один из самых известных современных художественных переводов Псалтири сделал Максим Лаврентьев — ныне живущий московский поэт, прозаик, литературовед и культуролог — в своей книге «Библейская лирика. Псалмы Давида».
Книга Лаврентьева не случайно называется «Псалмы Давида». Поэт работал именно с теми священными текстами, в которых имеется указание на конкретное авторство ветхозаветного царя-псалмопевца. Ведь не секрет, что есть в Псалтири и такие стихи, которые перу Давида не принадлежат. По этой самой причине Максим Лаврентьев решил отказаться и от традиционной хронологической нумерации псалмов. Как и от дословного перевода — некоторые псалмы переложены, что называется, не по букве, а по духу. При этом, что очень важно, не теряется их первоначальный смысл. Вот, к примеру, как художественно переложил автор 6-й псалом, который в каноническом церковном переводе начинается со строк «Господи! Не в ярости Твоей обличай меня...»: «Не в гневе обличай меня, Господь, / не наказуй с жестокостью излишней./ Потрясены душа моя и плоть — / прости, помилуй, исцели, Всевышний!/ ...
Примечательно, что все переводы в сборнике Максима Лаврентьева «Псалмы Давида» имеют одинаковый стихотворный размер — классический пятистопный ямб. Простота стихотворной формы помогает раскрыть глубину священных текстов. Книга читается как единая большая поэма. И это в каком-то смысле тоже роднит переводы Лаврентьева с первоисточником. А самое главное — на первый план в них выступает сам автор Боговдохновенных псалмов, царь Давид. По словам Максима Лаврентьева, для него это было принципиально — не затенить удивительную личность библейского псалмопевца, который при всей своей святости был чем-то похож на каждого из нас: подвержен страстям и слабостям, но преодолевал их. Впадал в отчаянье, но утешался. Презирал врага, но потом возвышался до сострадания ему. «Живой, остро чувствующий человек, наш вечный современник», — таким увидел псалмопевца поэт Максим Лаврентьев.
Литературные критики, высоко оценившие поэтический сборник, назвали его словесным мостом, переброшенным от нас, грешных, к легендарным временам библейского царя. И пройти по этому мосту, прочитав книгу Максима Лаврентьева «Псалмы Давида», непременно стоит.
Все выпуски программы Литературный навигатор
Пасхальное утро в натюрморте Станислава Жуковского
«Пасхальный натюрморт» — воспоминание художника о светлом Христовом Воскресении 1915 года, которое Жуковские встречали на даче под Тверью. На рассвете семья живописца вернулась домой после пасхального богослужения и спешит сесть за праздничный стол.
— О, Маргарита Константиновна, у вас новая картина на стене! Замечательная репродукция работы Станислава Жуковского «Пасхальный натюрморт»! Я видел это полотно в Третьяковской галерее и должен сказать, что здесь прекрасно переданы краски подлинника, оригинальное цветовое решение. Смотрите, в полумраке гостиной, обставленной мебелью красного дерева, сочным пятном — круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и ярко сервированный.
— И тёмное пространство комнаты — словно рама, которая подчеркивает радостную светлую палитру праздничного стола. Здесь и нежная зелень и голубизна гиацинтов, и золото апельсинов, и разноцветье крашеных яиц.
— Меня только знаете, что удивляет, Маргарита Константиновна? Почему скатерть лежит так небрежно? Даже часть столешницы осталась открытой. Как будто готовили трапезу спешно, впопыхах.
— Нет, Андрей Борисович, готовили тщательно, а спешно накрывали на стол. Мы видим на картине раннее пасхальное утро. Полотно написано в 1915 году, Жуковские тогда встречали светлое Христово Воскресение на даче, в усадьбе Островки, в поселке Молдино под Тверью. Художник запечатлел воспоминание: семья только что пришла с пасхального богослужения. Всю ночь родные молились в маленькой деревянной церквушке Успения Пресвятой Богородицы. С рассветом усталые и счастливые они вернулись домой и спешат подкрепиться праздничными яствами
— Какое знакомое светлое чувство! Ты не спал всю ночь, и хотя усталость одолевает и ноги уже не держат, но в ушах все ещё звенит ликующее «Христос Воскресе!», и душа поет. В этот момент, действительно, не обращаешь внимания на такие мелочи, как сбившаяся на столе скатерть. А пасхальная еда кажется продолжением радости, её материальным воплощением.
— Потому блюда пасхального стола и готовятся заранее, с особым вниманием и настроем. И почти каждое из них связано с памятью о главном событии в истории человечества — победе Христа над смертью.
— Так, предание о Марии Магдалине объясняет традицию красить яйца на Пасху. Святая дошла с проповедью до Рима, где возвестила императору Тиберию: «Христос Воскресе!». А правитель ответил: «Этого не может быть, как вот это куриное яйцо, лежащее на столе, не может стать красным». И в этот миг случилось чудо — яйцо окрасилось в алый цвет.
— Другие блюда пасхального стола тоже имеют свою историю Кулич, например, называют домашним артосом. Это, как вы помните, такая большая просфора, которую освящают один раз в году, на Пасху.
— Конечно, помню. Интересно, что традиция освящения артоса тянется с евангельских времен. Апостолы, когда собирались на трапезу, место во главе стола оставляли Христу и полагали там хлеб. И артос символизирует незримое присутствие Спасителя в нашей жизни. А освящённый кулич — это, как вы верно заметили, подобие праздничной просфоры на домашнем столе.
— А вот на картине ещё одно праздничное блюдо — творожная пасха. Яство недаром носит название праздника — его вкус должен напоминать о радости Царствия Небесного, открытого для человека после Воскресения Христова.
— О Рае напоминает и обилие цветов на столе. Гиацинты, подснежники...
— Жуковские специально выращивали их к празднику. За подснежниками Станислав Юлианович ходил в лес, как только появлялись проталины. Прошлогодняя пожухлая трава обнажалась, художник выкапывал из мёрзлой земли корни цветов и сажал их дома в ящик с землёй, чтобы они расцвели к Пасхе.
— Есть всё-таки в таких предпасхальных заботах особый смысл. Человек хлопочет о земном, но сердце его устремлено к Богу.
— Станислав Жуковский в своём «Пасхальном натюрморте» смог отразить и гастрономические подробности праздничного стола, и ликование о Воскресении Христа. Разделить радость художника может всякий, побывав в Третьяковской галерее.
5 мая. О славном Христовом Воскресении
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О славном Христовом Воскресении, — священник Алексий Долгов.
5 мая. О радостной вести о Воскресении Христа
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О радостной вести о Воскресении Христа, — священник Алексий Дудин.