В 1927-м году парижский литературный журнал русской эмиграции «Современные записки» опубликовал роман Ивана Шмелёва «История любовная». Отправляя рукопись издателю, автор характеризовал своё произведение как «лёгкую вещь», «психологически-бытовую, и с юмором». Не слишком похоже на Шмелёва — так вполне могут подумать современные читатели, знакомые с творчеством писателя, в основном, по одному из его главных романов «Лето Господне». Шмелёв, ностальгический певец старой, патриархальной, православной Москвы с её святынями и храмами — и вдруг «История любовная»! Между тем, литературоведы и биографы Ивана Шмелёва называют этот роман глубоко христианским произведением.
Это становится понятно, конечно, не сразу. С первых строчек, и даже глав, книга, действительно, кажется лёгким романтическим чтением. Пятнадцатилетний гимназист Тоня, начитавшись Тургенева, испытывает муки первой юношеской любви. Ему кажется, что он питает чувства к своей горничной Паше, девушке, на год старше. Паша — простая и добрая, она звонко смеётся и тайком ставит в комнату Тони вазочку с подснежниками. И, кажется, тоже симпатизирует молодому человеку. Тоня видит в Паше идеал. Он посвящает ей стихи, в которых называет прекраснейшей из муз, а в мыслях она представляется юноше античной девой, усыпанной цветами. Но вдруг в жизни Тони появляется Серафима — барышня, живущая по соседству. У неё длинные каштановые кудри, она носит соломенную шляпку и пенсне с синими стёклами. Однажды Тоне случается поговорить с нею, и он понимает, что пропал. Вот он — истинный идеал! Метания, муки выбора, тайная переписка, встречи украдкой — вот уж, поистине, «История любовная».
Однако Иван Шмелёв тончайшей нитью вплетает в роман переживания не только эмоционального, но и духовного плана. В действительности герою предстоит сделать выбор не между «простушкой» Пашей и роковой красавицей Серафимой. А между грехом и чистотой. Здесь-то и открывается подлинно шмелёвская проблематика. Герой проходит через самую настоящую духовную борьбу. Сердечные переживания отступают на второй план, а сюжет принимает такой оборот, что речь идёт уже, ни много ни мало, о духовной участи Тони.
Роман Ивана Шмелёва «История любовная» начинается с беспокойной влюблённости, а заканчивается любовью апостольской — которая не ищет своего, не бесчинствует, и никогда не перестаёт. Может быть, не случайно автор написал это своё произведение от первого лица — в нём остро ощущается исповедальная интонация. Впрочем, писатель подчёркивал, что автобиографического в его романе искать не стоит. Действительно — то, что случилось с литературным героем, может, пожалуй, произойти с каждым. Поэтому Иван Шмелёв и написал эту книгу — чтобы помочь нам отличить «Историю любовную» от истинной любви. И сделать правильный выбор.
Все выпуски программы Литературный навигатор
Пасхальное утро в натюрморте Станислава Жуковского
«Пасхальный натюрморт» — воспоминание художника о светлом Христовом Воскресении 1915 года, которое Жуковские встречали на даче под Тверью. На рассвете семья живописца вернулась домой после пасхального богослужения и спешит сесть за праздничный стол.
— О, Маргарита Константиновна, у вас новая картина на стене! Замечательная репродукция работы Станислава Жуковского «Пасхальный натюрморт»! Я видел это полотно в Третьяковской галерее и должен сказать, что здесь прекрасно переданы краски подлинника, оригинальное цветовое решение. Смотрите, в полумраке гостиной, обставленной мебелью красного дерева, сочным пятном — круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и ярко сервированный.
— И тёмное пространство комнаты — словно рама, которая подчеркивает радостную светлую палитру праздничного стола. Здесь и нежная зелень и голубизна гиацинтов, и золото апельсинов, и разноцветье крашеных яиц.
— Меня только знаете, что удивляет, Маргарита Константиновна? Почему скатерть лежит так небрежно? Даже часть столешницы осталась открытой. Как будто готовили трапезу спешно, впопыхах.
— Нет, Андрей Борисович, готовили тщательно, а спешно накрывали на стол. Мы видим на картине раннее пасхальное утро. Полотно написано в 1915 году, Жуковские тогда встречали светлое Христово Воскресение на даче, в усадьбе Островки, в поселке Молдино под Тверью. Художник запечатлел воспоминание: семья только что пришла с пасхального богослужения. Всю ночь родные молились в маленькой деревянной церквушке Успения Пресвятой Богородицы. С рассветом усталые и счастливые они вернулись домой и спешат подкрепиться праздничными яствами
— Какое знакомое светлое чувство! Ты не спал всю ночь, и хотя усталость одолевает и ноги уже не держат, но в ушах все ещё звенит ликующее «Христос Воскресе!», и душа поет. В этот момент, действительно, не обращаешь внимания на такие мелочи, как сбившаяся на столе скатерть. А пасхальная еда кажется продолжением радости, её материальным воплощением.
— Потому блюда пасхального стола и готовятся заранее, с особым вниманием и настроем. И почти каждое из них связано с памятью о главном событии в истории человечества — победе Христа над смертью.
— Так, предание о Марии Магдалине объясняет традицию красить яйца на Пасху. Святая дошла с проповедью до Рима, где возвестила императору Тиберию: «Христос Воскресе!». А правитель ответил: «Этого не может быть, как вот это куриное яйцо, лежащее на столе, не может стать красным». И в этот миг случилось чудо — яйцо окрасилось в алый цвет.
— Другие блюда пасхального стола тоже имеют свою историю Кулич, например, называют домашним артосом. Это, как вы помните, такая большая просфора, которую освящают один раз в году, на Пасху.
— Конечно, помню. Интересно, что традиция освящения артоса тянется с евангельских времен. Апостолы, когда собирались на трапезу, место во главе стола оставляли Христу и полагали там хлеб. И артос символизирует незримое присутствие Спасителя в нашей жизни. А освящённый кулич — это, как вы верно заметили, подобие праздничной просфоры на домашнем столе.
— А вот на картине ещё одно праздничное блюдо — творожная пасха. Яство недаром носит название праздника — его вкус должен напоминать о радости Царствия Небесного, открытого для человека после Воскресения Христова.
— О Рае напоминает и обилие цветов на столе. Гиацинты, подснежники...
— Жуковские специально выращивали их к празднику. За подснежниками Станислав Юлианович ходил в лес, как только появлялись проталины. Прошлогодняя пожухлая трава обнажалась, художник выкапывал из мёрзлой земли корни цветов и сажал их дома в ящик с землёй, чтобы они расцвели к Пасхе.
— Есть всё-таки в таких предпасхальных заботах особый смысл. Человек хлопочет о земном, но сердце его устремлено к Богу.
— Станислав Жуковский в своём «Пасхальном натюрморте» смог отразить и гастрономические подробности праздничного стола, и ликование о Воскресении Христа. Разделить радость художника может всякий, побывав в Третьяковской галерее.
5 мая. О славном Христовом Воскресении
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О славном Христовом Воскресении, — священник Алексий Долгов.
5 мая. О радостной вести о Воскресении Христа
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О радостной вести о Воскресении Христа, — священник Алексий Дудин.