«Неделя 14-я по Пятидесятнице. Воздвижение Креста Господня». Прот. Максим Первозванский

В нашей студии был клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников, главный редактор молодежного портала Naslednick.online протоиерей Максим Первозванский.

Разговор шел о смыслах и особенностях богослужения в воскресный день, об истории и значении праздника Воздвижения Креста Господня, а также о памяти святых мученицы Людмилы Чешской, мучениц Веры, Надежды, Любови и Софии, преподобной Евфросинии Суздальской, а также благоверного Феодора Смоленского и его сыновей Давида и Константина.

---

М. Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья. С вами Марина Борисова. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица». И со мной в студии клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский.

Прот. Максим Первозванский

— Здравствуйте.

М. Борисова

— С его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в 14-е воскресенье после Пятидесятницы и на следующей седмице. Завтрашнее воскресенье у нас такое, как перенасыщенный раствор. Во-первых, это 14-я неделя после Пятидесятницы и это неделя перед Воздвижением. У нас праздник Воздвижения не только не сам по себе, он как бы окружен таким подготовительным периодом и периодом, который длится после него. То есть...

Прот. Максим Первозванский

— Предпразднство и попразднство, причем очень большое.

М. Борисова

— Да. Он как-то особенно стоит, окруженный...

Прот. Максим Первозванский

— И в воскресные дни есть чтения, и празднуется, как вы справедливо сказали, неделя перед Воздвижением (неделя — это воскресный день), потом после Воздвижения, по Воздвижении.

М. Борисова

— И плюс, еще в это же воскресенье у нас праздник, который носит в церковном обиходе название Воскресение Словущее, это праздник обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме. То есть, казалось бы, такое историческое событие...

Прот. Максим Первозванский

— Напомню, что слово «обновление» буквально на современный смысловой русский язык переводится как «освящение», поэтому именно так его и надо слышать, что храм Иерусалимский был закончен, закончено десятилетнее строительство, и при царице Елене он был освящен.

М. Борисова

— Одним словом, очень сконцентрированное число смыслов у нас на это воскресенье попадает. Прежде всего, у нас две пары апостольских евангельских чтений, и о них мы с вами как раз поговорим сейчас. Чтение недели перед Воздвижением — это Послание апостола Павла к Галатам, 6-я глава, стихи с 11-го по 18-й. Начинается этот отрывок с фразы, которая сразу останавливает, на мой взгляд, внимание и вызывает некий вопрос: «Желающие хвалиться по плоти принуждают вас обрезываться только для того, чтобы не быть гонимыми за крест Христов, ибо и сами обрезывающиеся не соблюдают закона, но хотят, чтобы вы обрезывались, дабы похвалиться в вашей плоти». Вот, это тот случай, когда все слова понятны, а если сложить их вместе, вызывает вопросы.

Прот. Максим Первозванский

— Ну, надо убрать для начала слово «хвалиться», тогда уже кое-что станет понятно. Дело в том, что это вообще старая полемика апостола Павла, ее упоминание есть в этом Послании к Галатам, его спор с апостолом Петром: какое место и какое значение в жизни христианина имеет обрядовое исполнение ветхозаветных постановлений. И, конечно, самое главное ключевое обрядовое постановление — это постановление об обрезании. И, собственно, для иудеев здесь вопросов, по сути дела, не было, по крайней мере, в те времени — иудеи на восьмой день (мы даже празднуем праздник Обрезания Господня на 8-й день после Рождества Христова), в знак вступления в завет Авраама с Богом, младенцу обрезывали крайнюю плоть. Но, а что делать язычникам, которые не являются участниками завета Авраама с Богом и не принадлежат к еврейскому народу? И вот здесь апостол Павел как раз вступает в жесткое противостояние со сторонниками необходимости принятия этих обрядовых вещей, и говорит, что те, кто желают хвалиться, то есть те, которые желают себе в заслугу, по сути дела, поставить вхождение в завет Авраама и исполнение, соответственно, закона Моисеева, зачем это нужно? — говорит Павел, — что за ерунда? Они и сами-то этого никогда не исполняют, и вообще тогда зачем... Вообще, у апостола Павла во многих посланиях это проходит: тогда Христос напрасно умер, — говорит он в другом месте. То есть если мы желаем себе в заслугу и желаем хвалиться тем, что мы тогда вновь приступаем к правилам Ветхого Завета, зачем тогда всё это? Не этим мы спасаемся, не это главное. Вот это, собственно, ключевой момент в этих его словах.

М. Борисова

— Если дальше обратиться к евангельскому отрывку, относящемуся к чтению недели перед Воздвижением, это отрывок из Евангелия от Иоанна, 3-я глава, стихи с 13-го по 17-й. Там, мне кажется, нужно пояснить одну вещь. 14-й стих: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому». Я полагаю, что очень многие из наших радиослушателей...

Прот. Максим Первозванский

— Не учились в воскресной школе. И не слышали хотя бы в пересказе этот эпизод 40-летнего странствия иудеев по пустыне, когда они вышли из Египта, но еще не вошли в Землю Обетованную. Там был такой эпизод, когда на них напали дикие змеи. И многие умирали от их укусов. И тогда Бог повелел Моисею сделать медного змея, который был поднят над народом так, что его было видно издалека — такое воздвижение медного змея. И люди, взирающие на этого змея, получали исцеление. То есть просто такой эпизод, я сейчас не буду вдаваться в подробности толкования, почему и зачем это было сделано. Но прямо конкретные слова, которые мы здесь мы слышим: «Как Моисей вознес змию в пустыне, так и должно вознесену быть Сыну Человеческому». То есть этот образ вознесения на Крест, на который взирали все проходящие мимо, является для, как апостол Павел пишет, что «для погибающих юродство есть», — как можно спасаться взиранием на прибитого к Кресту позорной казнью преступника? Но мы этим через Него получили спасение. Вот этот образ ветхозаветный был понятен слушателям, действительно, того, что говорил Господь.

М. Борисова

— Теперь обратимся к тем отрывкам из апостольских посланий Евангелия, которые относятся непосредственно к воскресенью, к воскресному дню. Это Второе послание апостола Павла к Коринфянам, 1-я глава, стихи, начинающиеся с 21-го, и заканчивается этот отрывок во 2-й главе апостольского послания 4-м стихом. Мне кажется, здесь требуют пояснения, скорее, слова, относящиеся к 2-й главе: «Итак, я рассудил сам в себе не приходить к вам опять с огорчением». Вот, апостол все время подчеркивает, что «моя радость есть радость и для всех вас», — то есть это желание делиться своим знанием, своим ощущением Бога, как радостью. Почему это важно подчеркивать? Почему это вообще имеет такое значение?

Прот. Максим Первозванский

— Апостол Павел, и в этом была его уникальность, хотя, наверное, это должно было быть правилом, он всегда подчеркивал важность того, что говорил Господь наш Иисус Христос своим ученикам, что Он пришел не для того, чтобы Ему послужили, а для того, чтобы Самому послужить. И в этом смысле апостол Павел полностью исполнял эту Его заповедь. Мы видим, что он никогда не жил на те деньги, которые мог бы позволил себе собирать — он жил своим трудом, он изготавливал палатки. Если он и собирал какие-то средства, а он собирал средства, то не для себя, а для того, чтобы отправить их в Иерусалим. Как он сам писал, для нищих в Иерусалиме, для Иерусалимской Церкви, но не для себя. И поэтому, конечно, его любовь к просвещенным, обращенным им людям была такова, что уж расстраивать и огорчать... Мы видим, что когда он их обличает, а таких обличений в его посланиях встречается немало, он почти всегда делает это практически со слезами. То есть для него это всегда собственная боль, собственное огорчение. И поэтому, действительно, как здесь он пишет, «я не хотел бы приходить к вам с огорчением, чтобы огорчать вас».

М. Борисова

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея, из 22-й главы, стихи с 1-го по 14-й — это притча о брачном пире. Я думаю, что многие наши радиослушатели ее помнят, а кто не помнит, я буквально пунктиром напомню, что речь идет о том, как Иисус уподобил Царство Небесное человеку-царю, который на брачный пир стал созывать гостей. Сначала послал рабов звать таких именитых и званых, и они начали отнекиваться, говоря, что у них полно всяких разных своих забот и не могут, нету свободного времени. Да, и не только отнекивались, а некоторые схватили его посланцев и оскорбили, и даже убили, чтобы они не мешались в их жизни. И тогда господин послал своих слуг на распутье и повелел звать всех, кого там найдут, звать на брачный пир. И когда собрали всех, кто пришел, и злых и добрых, и всех рассадили, и там вдруг увидели человека одного, не одетого в брачную одежду. И его связали и изгнали, и бросили во тьму внешнюю. И заканчивается этот отрывок словами, которые, я думаю, и верующим и неверующим, всем, более-менее учившимся в школе и что-то читавшим в своей жизни, известны, это слова «много званых, а мало избранных». На меня, когда я читала этот отрывок, и даже когда я первый раз читала Евангелие, меня заинтересовал такой вопрос, может быть, не очень традиционный для верующего человека: вот, на брачный пир созвали кого ни попадя, то есть людей, которые явно к этому заранее не готовились. И можно предположить, что брачную одежду им просто раздавали при входе, потому что откуда бы она у них взялась?

Прот. Максим Первозванский

— Да.

М. Борисова

— Если это так, откуда взялся один без брачной одежды? Он как туда попал, если всем при входе ее раздавали? И чем тогда объяснить вот это особое отношение к этому несчастному, которому то ли не досталось при входе?..

Прот. Максим Первозванский

— Нет, никакой, на самом деле, он не несчастный. Притча эта удивительная, поскольку она говорит о том, что звали всех. Сначала званых, но даже когда они не пришли, позвали вообще всех. Как вы совершенно справедливо сказали, всем раздали брачную одежду. И если вдруг кто-то этим пренебрег, а это для традиционного общества — не надеть одежду, которую тебе еще и при входе предложили, — это, в общем, пренебрежение, это оскорбление. У Игнатия Брянчанинова в одной из его книг описывается брачный пир последних времен, то есть нас с вами, где люди пришли на этот пир, и им достались там объедки. То есть там уже не было той полноты даров, и хозяин извиняется перед гостями, говорит: «Извините, я не рассчитывал на вас-то, поэтому тут, что есть». И они ему говорят: «До всяких изысков ли нам? Нам бы напитаться хоть чуть-чуть». И поэтому мы, христиане последних времен, не можем увидеть полноты даров. Где-то, может, тут кусочек курицы лежит, а здесь какие-то остатки салата, мы не можем даже представить себе, каков был пир в полноте. Ну, достроить что-то в голове своей можем, но насладиться уже не можем. Но, опять-таки, если мы говорим «благодарим тебя за то, что есть», — вот этот человек был неблагодарным, на самом деле, он был просто хамом. И это пренебрежение приглашением хозяина и послужило для него основанием выкинуть его «во тьму внешнюю». Поэтому нам самое главное — хамами не быть, и всё будет хорошо.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». В студии Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. Неделя у нас начинается великим праздником Воздвижения Креста Господня. Праздник, хорошо знакомый, с одной стороны, а с другой стороны, смысл его настолько очевиден, что о нем редко задумываешься. Мне кажется, тут особенно важно опять обратиться к апостольскому и евангельскому чтению, с тем, чтобы как-то продраться сквозь такой залакированный, что ли, праздничный фасад к сути самого события, которое мы вспоминаем в этот день. И Первое послание апостола Павла к Коринфянам, стихи с 18-го по 24-й, которые будут читаться за Божественной литургией в день праздника, там речь идет о Кресте, естественно. Начинается словами: «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия». И дальше: «Ибо написано: „погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну“. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих». Мне кажется, что это настолько относится к нам сегодня.

Прот. Максим Первозванский

— Да, конечно.

М. Борисова

— Причем чем более современными мы становимся, тем более актуальными становятся эти слова.

Прот. Максим Первозванский

— Ну, во все времена — и во времена, когда эти слова написаны и в последующие, и, конечно, в наше современное время, мы видим это удивительное противопоставление, когда мы человеческой мудростью пытаемся постичь ли Бога, устроить ли свою жизнь, понять, как оно вообще должно быть правильно, мы оказываемся теми самыми мудрецами, про которых и восклицает апостол: где мудрец вот здесь? Где он? На самом деле, нет его. Да, действительно, мы видим, что Господь для спасения нас избрал самый безумный с точки зрения нормального человека способ — Он умер на Кресте. Кто мог это придумать, кто мог вообразить, кто мог это проповедовать? Мы видим, что да, это безумие — для погибающих, пишет апостол Павел, это безумие: говорить о том, что Бог стал человеком, чтобы умереть и Своей смертью и Воскресением спасти всех нас. Это безумие. Но для нас, верующих, это сила Божия и есть.

М. Борисова

— Дальше следует чтение из Евангелия от Иоанна, из 19-й главы 4 отрывка — стихи с 6-го по 11-й, с 13-го по 20-й, с 25-го по 28-й и с 30-го по 35-й, которые, как бы в продолжение того, о чем мы только что говорили, разбирая апостольское послание. Они о Пилате и о нашем отношении.

Прот. Максим Первозванский

— Они вообще напоминают нам коротко, это именно отрывки взятые, напоминают нам историю распятия, начиная с суда у Пилата, как вы справедливо сказали, и заканчивая непосредственно смертью Господа нашего Иисуса Христа на Кресте. Потому что, если читать всё целиком, то это нам надо воспроизводить богослужение Страстной пятницы. Это 12 Страстных Евангелий или, по крайней мере, тот громадный отрывок, который читается на вечерне Великого Пятка, который тоже, правда, является сборным из нескольких Евангелий — для того, чтобы описать эти события в полноте. Здесь, в праздник Воздвижения, мы вспоминаем все-таки не только само Распятие, но и факт Обретения Креста царицей Еленой и воздвижения его патриархом Макарием, поэтому здесь такой достаточно сокращенный кусочек. Но, с другой стороны, все ключевые события евангельской истории о суде и смерти Господа на Кресте упомянуты в этих четырех отрывках.

М. Борисова

— Но мне кажется, тут очень важный акцент, что во всех отрывках, касающихся Понтия Пилата, которого как бы обстоятельства вынуждают встать на сторону иудейских старейшин. Он все время подчеркивает «се, Царь ваш», то есть вот это понимание присутствует у язычника, который никакого отношения к иудейской вере не имеет. Мне кажется, это очень симптоматично, потому что иногда человек извне гораздо быстрее видит то, что есть на самом деле, чем человек изнутри.

Прот. Максим Первозванский

— Я не знаю, видел ли это Пилат. Мне кажется, и толкователи все-таки больше сходятся на мысли, что он из вредности это сделал — ну, поскольку он вынужден был сделать то, чего делать не хотел. И Евангелие это подчеркивает — Пилат уступил, Пилат сделал то, что делать не собирался, то, за что его укоряла собственная совесть. И в отместку за вот эту свою слабость, а мы видим, что этот психологический эффект присутствует: когда мы делаем то, что нам не нравится, то, с чем мы не согласны, мы пытаемся хоть немножко, но отомстить, хоть где-то, но и уколоть. Он и написал: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». Даже когда старейшины пришли к нему и сказали: «Ты не пиши „Царь Иудейский“, а „Он называл себя Царем Иудейским“», Пилат им говорит: «А не пошли бы вы. Я что написал, то написал». То есть он, поступив против совести, мучаясь этим, и это прямо вот сквозит, он, что называется, вредничает напоследок по отношению к... А для нас, и вообще для всех, видящих и читающих, это действительно становится тем символом, о котором вы сказали. Это уже проявляется, как некая истина, написанная даже непричастным к традиции тем самым язычником. Я не думаю, что Пилат считал Христа Царем в том смысле, в котором он это написал. Но, вот написал.

М. Борисова

— Там в четвертом отрывке, в финальном в этом чтении, там есть тоже такая, мне кажется, требующая пояснения деталь...

Прот. Максим Первозванский

— Самое-то страшное еще, что он вынужден был пойти, уступить священникам, когда они стали говорить, что не имеем царя, кроме кесаря: «Не имеем царя, токмо кесаря». То есть они отреклись вообще от этой самой мечты, идеи, самой главной мысли Ветхого Завета о приходе Мессии как царя, высвобождении — то есть они, желая убить Иисуса, по сути дела уходят от этой мысли. А он им опять ее напоминает. Вот это противопоставление, что мы «не имеем царя, токмо кесаря», и если ты не казнишь его, то ты не друг кесарю. То есть это угроза, угроза со стороны первосвященников, что ты вообще не слуга тогда кесаря римского, раз ты поддерживаешь каких-то самозванцев. И именно в отместку на это он написал «это Царь».

М. Борисова

— Финальный отрывок из евангельского чтения, уже касающийся казни. Мне кажется, что здесь есть деталь, которую мало кто понимает. Уже непосредственно казнь совершается. «Тут стоял сосуд, полный уксуса. Воины, напоив уксусом губку и наложив на иссоп, поднесли к устам Его. Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось!» Вот это такая немножко загадочная фраза, зачем им нужно было Его поить уксусом?

Прот. Максим Первозванский

— В других Евангелиях есть некоторые разъяснения этой ситуации. Это не был чистый уксус — это была смесь уксуса с желчью, по сути дела, это было обезболивающее, это был некий наркотический состав, который позволял притупить боль и помутить немножко сознание умирающего на кресте. А Господь, они Его просто пожалели — они пожалели Его и хотели облегчить Его муки, а Он не пожелал облегчать Своих мук, а пожелал вкусить мучения полной чащей.

М. Борисова

— В эфире радио «Вера» программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. Мы ненадолго прервемся, вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

М. Борисова

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. На этой неделе у нас сплошные женские праздники. У нас мученица Людмила Чешская, память ее 29-го сентября, мученица Вера, Надежда и Любовь, и мать их София, 30-го сентября. И преподобная Евфросиния Суздальская, память ее 1-го октября. Вот такая женская неделя у нас. Я думаю, что все эти святые женщины достойны, чтобы мы хотя бы в двух словах их вспомнили.

Прот. Максим Первозванский

— Да, конечно. Поздравляем многочисленных именинниц: Людмил, Вер, и Надежд, и Любовей, и Софий, и Евфросиний, которыми тоже часто в последнее время стали называть своих дочерей православные христиане.

М. Борисова

— Что касается Людмилы Чешской, в какой-то степени похожей на нашу святую княгиню Ольгу, поскольку ее вклад в крещение своего народа был приблизительно такой же, как и вклад святой княгини Ольги на Руси. Что касается мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, тут как бы и добавить вроде нечего, потому что половина российских женщин именинницы и уж, по крайней мере, житие своих покровительниц святых наверняка большинство из наших радиослушателей знают. А вот особая тема, что ли, для размышлений как раз, мне кажется, это история, связанная с памятью преподобной Евфросинии Суздальской. Хотя сейчас Евфросиний не так много...

Прот. Максим Первозванский

— Но появились, появились все-таки Фроси. Называют их в честь Евфросинии Московской и в честь Евфросинии Суздальской.

М. Борисова

— Евфросиния Суздальская, мне кажется, удивительная совершенно святая в сонме русских святых. Она, как сказать... Вот, женщина, которой женская судьба не удавалась ни в чем. Она — старшая дочь князя Михаила Черниговского, которого замучили в Орде. В детстве была обручена, жених в подростковом возрасте умер. И девочка решила, что это знак и, значит, не суждено ей выходить замуж, а суждено ей быть монахиней. Поскольку все-таки это великая княжна, соответственно, и образование было латинское и много чего девочке давали. И знания и навыки, приобретенные еще в детстве и в отрочестве таком княжеском, поэтому и служение монашеское она выбрала какое-то нетривиальное для средневековой Руси. Ну, может быть, тут еще корни, все-таки она была из потомков польских королевских...

Прот. Максим Первозванский

— Я думаю, что здесь еще важно, что это еще домонгольская Русь. Отец ее был замучен в Орде во времена князя Батыя, то есть ей пришлось пережить Батыево нашествие, то есть ее детство, юность, воспитание принадлежит к тому самому, хотя это и период раздробленности, но это все-таки еще золотой век и с точки зрения образования, и с точки зрения всевозможных международных контактов. То есть вот здесь, мне кажется, что... Ну, я не имею в виду сейчас ее монашество, а уже непосредственно то, что она в монастыре не просто затворилась в келью, а занялась в том числе обустройством каким-то и разделением, вот этим знаменитым, монастыря на вдовью и девичью части, образованием...

М. Борисова

— Мне хотелось об этом поподробней поговорить, потому что, по сути дела, в нашей церковной истории Серафим Саровский сделал то же самое, и об этом-то как раз очень много написано и много людей размышляли, почему он девиц отделил от женщин в своей обители. И для девиц сделал отдельную пустынь, где...

Прот. Максим Первозванский

— Это, вообще, достаточно естественная история. Знаете, я неоднократно видел, к сожалению, и в современной нашей истории, когда люди, прошедшие уже какой-то определенный жизненный путь и наполненные цинизмом, такой критикой, очень быстро развращали сердца молодых, сами даже не будучи до такой степени развращенными. Я сейчас не говорю про сексуальную развращенность, а именно такую духовную. У них-то уже внутри выработалось, как сказано в одном современном мультфильме, мозги, не развращенные телевидением, при столкновении с реальностью оказываются в совершенно беспомощной ситуации иногда. Так и тут. Поэтому, действительно, юные девственные сердца требуют особого отношения. И если уж они не только с миром ограничивают свои контакты, то желательно, конечно, и с теми, кто прожил большой жизненный путь и находится в другом духовном состоянии. Это хорошая мысль. Точно так же, как отдельное воспитание, отдельное образование часто, особенно когда мы говорим про духовную сторону жизни, оно требуется. Это важно.

М. Борисова

— И, кроме этого, Евфросиния Суздальская была еще, мне кажется, таким мостиком между сугубо монастырской культурой и городской. Потому что она занималась обучением не только девиц, которые поступали в монастырь, но она привлекала в эти школы и мирянок.

Прот. Максим Первозванский

— Да.

М. Борисова

— То есть, казалось, с одной стороны, строгое разделение девственниц и женщин, которые уже жили мирской семейной жизнью, а с другой стороны, привлечение к монастырской культуре горожанок.

Прот. Максим Первозванский

— Знаете, здесь всегда очень многое завязано на личности. Я сам, посвятив много своего времени и жизни православному образованию, понимаю, насколько здесь всё тонко. Что при другом исполнении, как только меняется центровая узловая личность, вокруг которого строится то или иное образовательное учреждение или монастырское, всё меняется — воспроизвести подчас тонкие настройки при смене этого человека не удается. И поэтому именно здесь роль личности она колоссальна. И поэтому в памяти и остаются такие люди, которые действительно сумели собрать несобираемое, совместить противоречия и тонко чувствовать, почему вот здесь надо разделить, а здесь можно соединить. Почему важно? Я вот вспоминаю свое пребывание, например, в православной гимназии и пансионе еще в конце 90-х годов, и я помню, как мне казалось важным, с одной стороны, надеть на девочек длинные юбки, а с другой стороны, позволить им смотреть какое-то современное кино с комментированием. Или привлечь к преподаванию английского носительницу английского языка, а не просто нашего какого-то преподавателя. То есть иногда это действительно важно, то есть ты какие-то вещи соблюдаешь максимально традиционно и изолируешься от чего-то, а с другой стороны, ты в каких-то вопросах открываешься и контролируемо позволяешь использовать в том числе и средства современного мира для получения духовного и даже светского глубокого образования.

М. Борисова

— Но, вообще, святые женщины домонгольского периода это отдельная, мне кажется, тема для размышления, потому что они все какие-то не такие.

Прот. Максим Первозванский

— Да, да. Они другие в ширину, другие в глубину, другие в высоту.

М. Борисова

— Это была какая-то совершенно другая культура, про которую мы очень мало что знаем, и можем только догадываться, какой же, собственно, была Киевская Русь, которая приняла Крещение.

Прот. Максим Первозванский

— Знаете, удивительно. Я помню, как в советский период говорили о дореволюционном образовании или воспитании гимназическом с придыханием. При этом я же застал время, когда, например, уже в постсоветское время говорят или говорили о глубоком советском образовании. Когда мы переходим какую-то эпоху, грань, которая полностью перечеркивает и ломает старое, как это произошло в революцию 1917-года или как это произошло в революцию 1991-го года, мы понимаем, что воспроизвести это невозможно. Я, например, не могу передать моим детям то, чем внутри себя обладаю, благодаря тому, что и детство мое и юность, я еще женился при Советском Союзе, понимаете, и передать это ощущение я не могу. Точно так же, как человек дореволюционный не мог передать людям, родившимся после революции 1917-го года, свое ощущение мира и понимание его, воспринятое им в дореволюционное время. Так и здесь. Нашествие Батыя всё переломало. И оно ведь и этих людей тоже переломало. И если бы не произошло этого Батыева нашествия, я думаю, что и княгиня Евфросиния, инокиня Евфросиния, совершенно другой была бы — она, может, и святой бы не стала. Может быть, в ее жизни всё было бы совершенно по-иному. Или, может быть, и стало, но она была бы другой святой. И поэтому, действительно, как вы правильно говорите, понять, почувствовать — мы какие-то отголоски, отблески, тени видим, удивляемся: ну, ничего себе! А чего и как? И это, действительно, невоспроизводимо.

М. Борисова

— Мне кажется, что такое сердечное отношение именно к этой, далеко отстоящей по времени от нас святой, связано не столько с этим, сколько с тем, что... Ну, смотрите, умирает жених. Наверное, она строила какие-то планы, все-таки девушкам свойственно мечтать о будущем.

Прот. Максим Первозванский

— Да.

М. Борисова

— У нее гибнут отец и брат. После этого начинаются вот эти нашествия, разорения, смерть, пожары и всё что угодно. И вот, может быть, именно вот этим своим жизненным опытом она более близка, может быть, не людям XVIII-XIX века, а именно ХХ-XXI века, потому что очень увязан с опытом, который пришелся пережить огромному количеству людей, в особенности в ХХ веке — вот этот опыт потерь и становления в вере на фундаменте вот этих потерь. Мне кажется, Евфросиния Суздальская именно в ХХ веке приблизилась к нам.

Прот. Максим Первозванский

— Да, конечно.

М. Борисова

— Из своего такого далекого Средневековья.

Прот. Максим Первозванский

— Она, будучи по внутреннему миру, может быть, не до конца понятной нам или совсем непонятной, действительно, по жизненному пути и по глубине очень близка и понятна.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». В студии Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. Мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья предстоящей седмицы. Наша предстоящая неделя завершается памятью таких парадоксальных, что ли, святых, в какой-то степени, или святых, которых вслед за владыкой Тихоном, который в заголовок своей книги вынес эту формулировку «Несвятые святые». Это такие парадоксальные святые, когда читаешь их житие, думаешь: а почему же они святые? А потом каким-то удивительным образом они оказываются именно святыми. Речь идет о благоверном Федоре Смоленском и его сыновьях Давиде и Константине.

Прот. Максим Первозванский

— Первых ярославских святых.

М. Борисова

— Я думаю, что есть смысл начать с их жития. Житие святого Федора Черниговского рассказывает о князе, изгнанном из своего удела, который долгие годы прожил в Орде, вошел в милость у хана, женился на ханской дочери и с татарской ратью вернулся на свою родную ярославскую землю. Казалось бы, где тут святость? И что тут может быть святого? Князь Федор был третьим сыном смоленского князя Ростислава, родился он где-то в 1237-м, в конце 1230-х годов. И после смерти отца братья при разделе наследства оставили ему маленький Можайск, тогда совсем какой-то затрапезный.

Прот. Максим Первозванский

— Он и сейчас-то не очень большой.

М. Борисова

— Там он вырос, женился на дочери ярославского князя Василия и стал князем Ярославским. И у него даже родился наследник, сын Михаил, которого, когда Федор овдовел, взяла на воспитание его теща. Ну, собственно, это всё, что вписывается в какой-то нормальный человеческий контекст. Потому что дальше одни сплошные приключения, как специально для какого-то исторического боевика. Этот князь, когда он воевал в союзе с татарами против осетин, он три года прожил в Орде. И как-то нашел общий язык с ханом, с его женой, так вот удивительным образом. Хотя для людей Средневековья, в их сознании, казалось бы, вопросы вероисповедания всегда были на первом месте, но тут вот какая-то удивительная толерантность с обеих сторон.

Прот. Максим Первозванский

— Напомню вам, что все-таки до князя Узбека, а это, по сути дела, уже на 100 лет позже практически, Чингисхан и его ближайшие преемники были абсолютно веротерпимыми. То есть для них проблемы вероисповедания, по сути дела, практически за редчайшими исключениями, которые специально иногда применялись, в основном по политическим мотивам, не являлись принципиальными. То есть это не было вопросом. А после завоевания Руси Батыем русские князья по отношению к ханам попали в вассальное положение. То есть это была совершенно нормальная ситуация, когда хан являлся сюзереном, и он мог призвать любого князя, который должен был с войском прийти и, как мы видим в данном случае с князем Михаилом, соответственно, он должен был воевать на его стороне. И это не единственный случай, когда русские князья воевали за монгольское войско на самых разных фронтах, которые необходимы были...

М. Борисова

— Но суть в том, что его, несмотря на всю эту толерантность, князя Федора, когда он с монголами вернулся в Ярославль, его не пустили. Его ярославцы не пустили, сказали: у нас есть наследник, молодой князь Михаил.

Прот. Максим Первозванский

— Между прочим, его сын.

М. Борисова

— И не надо нам никаких татар и их прихвостней. Уезжайте, откуда пришли.

Прот. Максим Первозванский

— Это тоже вполне естественное дело. У людей сложившаяся жизнь — есть княгиня Ксения (теща в данном случае), есть законный природный наследный княжич, который тоже здесь является князем. Я не вижу здесь никакого особенного чуда. Понятно, что мы не можем себе этого представить, у нас совершено другое сознание, но вот, представьте, законный наследник престола появляется здесь у нас на Руси и говорит: я — Романов. Зачем нам Романов? У нас тут Путин есть. Или еще что-нибудь в этом духе. (Смеется.) Зачем нам сейчас менять жизнь, потому что ты какой-то там наследник? Ты там провел уже несколько лет в этой Орде, ты там воюешь. Твой сын у нас есть, мы его знаем, у нас сложившиеся порядки. Наверняка все соответствующие боярские, купеческие и прочие группировки, которые существовали, у них есть сложившаяся структура отношений и им всё это менять не надо. Да и народу зачем?

М. Борисова

— В общем, выгнали его из Ярославля.

Прот. Максим Первозванский

— Не приняли.

М. Борисова

— Да. И пришлось вернуться в Орду. Ну что ж, там-то всё сложилось хорошо и отношения с ханом замечательные. В результате, отдали князю в жены ханскую дочь.

Прот. Максим Первозванский

— Мы видим, что ему позволили — вот это удивительно, это то, что мы сейчас называем словом «толерантность», а правильнее было бы назвать словом «веротерпимость».

М. Борисова

— Да. Ханская дочь приняла крещение перед венчанием.

Прот. Максим Первозванский

— Да. Потому что это было важно, это было принципиально. Мы видим, что сам князь Федор немало потрудился там уже как проповедник. И это тоже отмечено в его житии, что ему не препятствовали в этом.

М. Борисова

— Но когда скончался его сын, остававшийся на княжении, князь Михаил, князь Федор с двумя сыновьями, которые родились у него уже в Орде, Давид и Константин, он отправился утверждать свои права на наследование престола княжеского. Но отправился туда с войском, потому что его уже один раз выгнали.

Прот. Максим Первозванский

— Нет, ну князя без войска представить себе нельзя. Опять-таки, напоминаю вам, что с домонгольских времен структура управления на Руси и, возможно, и в других местах выглядела примерно следующим образом: есть князь и есть его дружина, и он является правителем. И если вдруг, опять-таки напомню, что это не было какое-то пожизненное правление, то есть вся эта русская правда так называемая, все эти структуры перемещения князей с самого низа до самого верха, они, в принципе, описывались достаточно подробно в соответствующих правилах. Князь перемещался вместе с дружиной, то есть один князь уезжал из Ярославля в Смоленск или из Смоленска в Киев, а на его место приходил князь из Новгорода или из Можайска, или еще откуда-то, опять-таки со своей дружиной. В данном случае дружиной князя было татарское войско.

М. Борисова

— Ну, в общем, началось утверждение своей власти. Где-то оно шло успешно, где-то неуспешно.

Прот. Максим Первозванский

— Обычная средневековая история.

М. Борисова

— Да, обычная. И вот вся эта история закончилась тем, что в 1300-м году князь Федор заболел, повелел перенести себя в монастырь, принял постриг. И заканчивается его жизнеописание такой трогательной сценой: когда князя вынесли на монастырский двор, туда собралось множество горожан. «И исповедался князь перед всем народом, если согрешил пред кем или нелюбие держал на кого. И кто перед ним согрешил и враждовал на него — всех благословил и простил, и во всем вину на себя принял пред Богом и людьми. А на следующее утро умер». Вот такая благостная картина его кончины.

Прот. Максим Первозванский

— Дай Бог каждому такую.

М. Борисова

— Но при том при всем, что в житии такой финальный аккорд, но жизнь его и его детей никоим образом не подвигла его современников признать его святым. А вот в 1463-м году, когда ярославское духовенство хотело предать земле останки и самого князя Федора и его сыновей Давида и Константина, которые в общей гробнице лежали, и решили их перезахоронить, тут от этих останков начали совершаться чудеса. И мне хочется именно об этом поговорить. Вот, жил человек, прожил жизнь зафиксированную, исторически как-то до нас дошедшую в документах. И ничего святого в этой жизни мы не видим.

Прот. Максим Первозванский

— За исключением нескольких десятков городов, которые он получил, будучи мужем татарской царевны, где он насаждал православие. В хорошем смысле насаждал православие...

М. Борисова

— Как просветитель.

Прот. Максим Первозванский

— Да. И православные обычаи. То есть просветительской деятельностью он позанимался.

М. Борисова

— Ну, про его сыновей Давида и Константина ничего мы не знаем.

Прот. Максим Первозванский

— Ничего.

М. Борисова

— И тут вдруг, когда эти останки хотят перезахоронить, от них начинают совершаться чудеса. И вот эта удивительная тайна, которой пронизано всё православие, если вдуматься.

Прот. Максим Первозванский

— Да.

М. Борисова

— Потому что мы много раз сталкиваемся с тем, что святые, если это исторические личности, и если о них остались не только жития, но и какие-то документы — два портрета, которые рисуют нам изучение исторических документов и жития, иногда диаметрально противоположными оказываются. И при этом есть наглядные свидетельства того, что это не просто записанные в какой-то церковной книге как святые, а это именно святые, потому что они совершают чудеса — от их мощей происходят чудеса, зафиксированные документально. И люди обращаются к ним с молитвами столетиями и получают помощь.

Прот. Максим Первозванский

— Да. Я знаю, что современные ярославцы очень почитают этих князей и получают действительно... и до сих пор их небесное заступничество, молитвенное предстательство и помощь вполне проявляют себя. У меня много знакомых и здесь, московских священников, которые тоже очень почитают этих князей и, в общем, не зря почитают, что называется. А потом, все-таки история Церкви, раз вы уж об этом заговорили, и история просто государства, например, история России — это два разных курса, даже в преподавании в семинарии. История Церкви — это история святости, хотя по внешности, действительно, это не всегда видно. Например, ярчайший для меня пример — это житие отрока Артемия Веркольского, которого вообще даже на кладбище не похоронили, и при его жизни его смерть посчитали вообще наказанием Божьим. Но оказалось, что это святой. Так и здесь. Неслучайно существует такая, наверное, мудрость-притча, что если мы сподобимся и попадем в Царство Божье, то чему мы там больше всего удивимся? Что не увидим тех, кого ожидали увидеть, и увидим там тех, кого совсем не ожидали. Так и здесь. Может быть, никто и не ожидал от князя... ну, не видели в нем при жизни какой-то святости. Уж в Ярославле-то, да. Где-то он насаждал, как просветитель, православие, но это было сокрыто от жителей Ярославля. А потом вдруг, спустя не одно столетие, вдруг оказалось, что Господь явным образом прославил этих святых. И поэтому сейчас, размышляя об этих святых и вспоминая главные празднования этой недели, — Воздвижение Креста Господня — мы видим, что тайна спасения это именно тайна. И для каждого из нас по отдельности, и для неверующих, это юродство проповеди, о чем мы сегодня тоже уже говорили, что у Бога своя правда, у каждого из нас, конечно, своя. И поэтому главной целью и смыслом нашей жизни как раз является все-таки постичь волю Божью о каждом из нас, приблизиться к тайне Христа Господня. И, хотя нам, конечно, это не удастся, стараться видеть в каждом человеке, которого Господь нам по жизни посылает, образ Божий и святого, которого надо любить, почитать и уважать.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». С вами этот час провели Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. Слушайте нас каждую субботу. До свидания.

Прот. Максим Первозванский

— Храни вас Господь.