«Преподобный Серафим Вырицкий». Анастасия Чернова

Гостьей программы «Исторический час» была писатель, кандидат филологических наук Анастасия Чернова.

Разговор шел о судьбе и духовных подвигах одного из самых почитаемых русских святых 20-го века — преподобного Серафима Вырицкого. О том, как крестьянский сын стал одним из богатейших людей России, а потом принял монашество и стал известным старцем, к которому за духовным советом и поддержкой стекались люди со всего Советского Союза.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Дмитрий Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Cветлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы поговорим об одном из наиболее, может быть, известных православных святых, просиявших на российском небосводе в XX столетии — это Серафим Вырицкий. В гостях у нас кандидат филологических наук, доцент университета имени Кирилла Григорьевича Разумовского — Анастасия Евгеньевна Чернова. Здравствуйте!

Анастасия Чернова

— Здравствуйте!

Дмитрий Володихин

— Ну что ж, приступая к жизнеописанию святого Серафима, я хотел бы по традиции попросить у нашей гостьи несколько слов в качестве визитной карточки то, что надо знать и помнить о святом Серафиме, то, что должно в первую очередь всплывать в какой-то сетевой полемике или во время живого разговора приходить на ум об этом человеке.

Анастасия Чернова

— Преподобный Серафим Вырицкий — величайший святой ХХ века. Серафим Вырицкий, как и преподобный Серафим Саровский, молился на камне; такой у него был особый подвиг, причем уже ему было под 80 лет, 76 лет, и во время Великой Отечественной войны он тысячу дней, тысячу ночей молился о победе русского народа в борьбе против фашистов. И многие связывают то, что всё-таки победа случилась, то, что страна сохранилась, мы выжили, в том числе и с молитвами наших подвижников, и с молитвами преподобного Серафима Вырицкого. И вторая часть, пожалуй, об этом тоже очень важно сказать в начале, мы привыкли, что подвижник, монах, у него как такой прямой путь. Он с детства мечтает о монашестве, поступает в монастырь и так вот по лестнице восходит на небо, шаг за шагом. У преподобного Серафима Вырицкого тоже была такая лесенка, устремлённая к небу, но только путь был более необычный, поскольку в молодости, вообще, до 50 лет он работал в сфере торговли, сейчас можно было бы сказать, что он был купцом, причём он был один из самых богатых людей Российской империи.

Дмитрий Володихин

— Ну что ж, видимо, у человека было два пути, один из них начался и оборвался, зато его сменил другой. И если на первом пути он чаще всего пользовался счётами, то на втором — чётками. Казалось бы, два слова, которые звучат так близко, а смысл такой разный. Что ж, начнём с его карьеры купца, причём купца неординарного. Эта карьера в основном складывалась в дореволюционный период. Вот, собственно, давайте биографию святого Серафима от нуля, от источника.

Анастасия Чернова

— Да, причём в этой биографии мы увидим, что, наверное, путь всё-таки был единый. Да, почему единый и почему тогда он сначала стал работать в области торговли, мы сейчас узнаем. Серафим Вырицкий родился 31 марта 1866 года в деревне Вахромеево Рыбинского уезда, это Ярославская Губерния. Ну и был назван в честь Василия, Василия Нового, Константинопольского. Семья крестьянская, верующая, очень благочестивая.

Дмитрий Володихин

— Изначально. Значит, Василий Мельников, кажется, да?

Анастасия Чернова

— Василий Николаевич.

Дмитрий Володихин

— Василий Николаевич Мельников.

Анастасия Чернова

— Василий Николаевич Муравьев.

Дмитрий Володихин

— А, Муравьев все-таки! Василий Николаевич Муравьев.

Анастасия Чернова

— Да, Василий Николаевич Муравьев, мать — Хиония Алимпьевна Муравьева. Вот такие крестьяне, но крестьяне зажиточные, да, Ярославская губерния. Всегда у них перед иконами горела лампадка. Вася рано научился читать, держал в руках Псалтырь, и с детства он интересовался житиями святых, и мечтал, конечно, и о монашестве. Но так сложилось, что ему пришлось рано познать и скорби. У него умирает отец, и мальчик, ему там было около 12 лет, 10-12, он поехал работать в Петербург. Вот как он там оказался: один из соседей, крестьян, он уже там работал, занимал высокие должности, работал в гостином дворе — это такой огромный торговый центр — Гостиный двор. И он взялся помочь этому крестьянскому мальчику устроиться в столице. И, таким образом, с ранних лет Василий помогал, был, можно сказать, мальчик на побегушках, сначала в Гостином дворе, а далее он всё получает больше, лучше начинает разбираться, повышает своё образование, и в 16 лет он уже стал старшим приказчиком. А это очень высокая должность, это, по сути, как помощник управляющего всей компании, торгового дома.

Дмитрий Володихин

— Старший менеджер, как бы сейчас сказали.

Анастасия Чернова

— Да, и обычно для этого нужно там десятилетия работать, но ему же в таком юном возрасте стали доверять эти сложные задачи. Но при этом сам Василий, да, вот он работал с утра до ночи постоянно, да, причем такие работы, ну далекие от церковной жизни, нужно продать, посчитать, что-то принести, организовать. При этом он мечтает о монастыре. Он уходит в храмы, как только есть свободная минута, бежит на службу помолиться. Очень любит Александро-Невскую Лавру. И вот еще подростком он пошел в Александро-Невскую Лавру попроситься в монастырь, чтобы быть послушником. И будущее Василию видится очень так светло и очевидно, что будет он молиться, жить в каком-нибудь монастыре.

Дмитрий Володихин

— Но пока получилось совершенно иначе, попал он не в монахи, а в купцы, причём попал по своей рачительности, энергичности в торговых делах и хорошей торговой сметке, то есть расчёту.

Анастасия Чернова

— Монастырь-то, да, в монастырь его не взяли. Нужно было взять, сначала спросить благословение у старца. И старец ответил: «Ой, батенька, а тебе в монастырь-то рано. Нужно сначала жениться, воспитать детей. Нужно сделать очень много добрых дел, и такая возможность будет дана, а далее уже можно и в монахи уходить». Мальчик очень расстроился, но принял это как волю Божию. И тогда, да, устал активно работать, трудиться, не покладая рук. И в скором времени он будет уже купцом, одним из самых богатых людей Российской империи.

Дмитрий Володихин

— Он будет, кажется, мехоторговцем.

Анастасия Чернова

— Да, в области торговли мехами, это было очень прибыльное дело. Василий обладал особым умом — смекалкой, честностью, и, в общем-то, дело, видимо, оно такое: шло и развивалось под благословением Божиим.

Дмитрий Володихин

— Ну что ж, вот все время, пока до революции возрастают капиталы, Серафим, а пока еще Василия Муравьёва, как будто Бог ему помогает, и он действительно приобретает большой дом собственный, и исполняя это предначертание старца, он находит себе супругу.

Анастасия Чернова

— Да, ему, конечно, нужно было тогда и найти жену, жениться, и он встретил такую девушку, тоже она была из крестьянской семьи. Кстати, подчеркну, обратите внимание, что крестьяне, да, крестьяне в царской России при усердии и талантах они могли достичь многого, да, и стать потом и купцами, и дворянами. Вот пример того, как простой крестьянский мальчик, занимая такие высокие дальше должности, становится уважаемым большим человеком вот, но а супруга также была из семьи крестьян. К сожалению, очень мало известно о том, как они познакомились, где встретились. Есть предположение, что тоже она из Ярославской области, Ольга Нетронина, девичья фамилия. Ну и вот был у них брак счастливым, поскольку Ольга тоже мечтала о монашестве, и тоже не было на это благословения, и когда ей Василий Николаевич сделал предложение, она тут же согласилась. У них оказались общие устремления, общие идеалы. Вместе они часто выезжали за границу, там были тоже торговые дела. Товар поставлялся в Германию, в Австро-Венгрию, Англии, Францию. И супруга принимала участие в светской жизни, это было необходимо для укрепления сотрудничества. Есть даже история, как она принимала участие в конкурсе красоты, и там победила. Да, её избрали как самую изящную, самую прекрасную даму на вечере. Но вот это такая светская жизнь, светский успех Ольгу Ивановну заботило не сильно. Больше ей, конечно, хотелось отправиться в паломничество, посетить древние святыни, помолиться в храме. Ну а всё это работа —необходимость. Ждали они, конечно, и детей. Вскоре у них, не сразу, но затем родится сын, первенец.

Дмитрий Володихин

— Николай, кажется, да?

Анастасия Чернова

— Да, Николай, Николай Васильевич.

Дмитрий Володихин

— Вот вопрос, не за горами Первая мировая, потом вооруженный переворот 1917 года и Василий Муравьев оказывается в непростом положении: купец — человек, которого не должна любить новая власть. Тем более, крепко верующий купец, он еще и идеологически чужд новой власти.

Анастасия Чернова

— Да, ко времени революции он уже богатейший человек, много за ним числятся и предприятий, сотрудников, работников, но он, понимаете, он не придаёт большого значения всему этому своему богатству. Во-первых, он очень много жертвует, отдаёт на монастыри, отдаёт нуждающимся. И когда произошла революция, то многие его знакомые поехали за границу. И Муравьевым это тоже ничего не стоило бы сделать. У них за границей были знакомые, связи, контакты, там они могли бы также работать, могли в заграничные банки перевести свои капиталы, им это советуют. Это, кажется, такая налаженная, на самом деле, дорога. Но вместо этого Василий Николаевич отдает — жертвует большую часть своего имения Александро-Невской Лавре, на другие монастыри, и сам приходит, просится принять его в монахи. По согласию супруга, и супруга тоже, мы помним, она желала принять постриг, они в один день уходят в монастырь, только в мужской и женский.

Дмитрий Володихин

— А сейчас это случается крайне редко, а вот до 1917 года и в особенности в эпоху Средневековья такое было в обычае, когда супруги считают, что брачная жизнь им уже не нужна, воспитывать детей могут и вне брака, а в этом случае они приходят к соглашению, что оба уходят в монастырь, и им тогда разрешается расторжение брака. Это нормальное явление для того времени, и перед глазами у будущего святого Серафима был пример. Незадолго до Первой мировой войны был канонизирован Патриарх Гермоген. Вот так вот он большую часть жизни был священником бельцом в Казани. И он был женат, у него были дети, у детей внуки, брак удался. Но на старости лет он с супругой своей развелся по обоюдной договоренности, что оба идут в монастырь. Ну, ушли оба в монастырь, но только вот Гермоген не знал, что ему предстоит сделаться сначала митрополитом Казанским, а потом Патриархом Всероссийским. Собственно, это пример, который мог быть знаком святому Серафиму, поскольку перед канонизацией Гермогена и после этого очень много литературы издавалось как раз про него.

Дмитрий Володихин

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный филолог, автор множества книг и лауреат ряда литературных премий Анастасия Евгеньевна Чернова. Она рассказывает нам о судьбе земной святого Серафима Вырицкого. Ну, а теперь давайте уже сворачивать к тому, что стало главным в его жизни. Собственно, человек полжизни провёл, как я уже говорил, со счётами, с мехами, с денежным расчётом, и он только на исходе времён Гражданской войны всё-таки добивается того, что его берут в монастырь.

Анастасия Чернова

— Сначала, в постреге ему дают новое имя — Варнава.Сначала он будет отец Варнава и будет заведовать кладбищенской конторой, это в 20-м году, а в 21-м послушание меняется, его назначают главным свечником Лавры. Это такая очень ответственная работа, потому что он следил за закупкой воска, за производством свечей, лампадного масла, а лампады горели перед иконами во всех четырнадцати храмах Александро-Невской Лавры. Да, он, конечно, в Александро-Невской Лавре принял постриг, это его, да, такое было желание с юности, с детства. Получается, что мирские коммерческие навыки пригодились и здесь, в монастыре, потому что свечник отвечал и за пожертвования, которые были получены во время тарелочного сбора. Опять нужно было считать и вновь вот эти счеты, не только четки, но и денежные разные расчеты. Ну а затем по решению братии, иеромонах Варнава вошёл в Духовный собор Лавры и стал помогать решать вопросы, связанные с управлением обителью. Далее он принимает в 1926 году великую схиму, и тут уже даётся имя Серафим. Имя Серафим означает пламенеющий, пожалуй, наверное, не случайно именно такое имя оказалось у этого подвижника.

Дмитрий Володихин

— Ну вот здесь как раз ещё относительно недавно, к тому времени, был канонизирован другой Серафим, Серафим Саровский, и между их судьбами есть параллели.

Анастасия Чернова

— Причём Серафим Саровский был очень близок к Серафиму Вырицкому. 1903 год — это год, когда состоялась канонизация Серафима Саровского, и преподобный Серафим Вырицкий, тогда ещё Василий Николаевич, он вместе с супругой ездил на эту канонизацию, и у них остались самые такие тёплые, самые добрые впечатления, как они подходили к мощам, как участвовали в службе, сам император приезжал, как его все встречали, радовались. И оттуда с этого прославления супруги увезли икону преподобного Серафима Саровского и хранили до конца своей жизни. Особо ему молились, особо почитали этого святого. Вот даже здесь уже есть особое указание на близость. Ну, а далее мы можем видеть сходство подвига, моление на камне — сходство подходов. Серафима Саровского мы его воспринимаем, наверное, как одного из самых добрых, радостных святых, который каждому говорил «Радость моя, Христос Воскресе», улыбался. И преподобный Серафим Вырицкий, у него тоже удивительно добрая была улыбка, светлый взгляд, это отмечали многие посетители и близкие люди.

Дмитрий Володихин

— Ну что ж, давайте теперь посмотрим на то, как складывалась жизнь Варнавы, а потом Серафима, в монастырских стенах, в довольно... нет, не довольно, а чудовищно непростых условиях первых лет советской власти. Вот мы говорим о святом Серафиме сейчас так, как будто в его судьбе всё спокойно, всё мирно, и, может быть, внутри него так и есть. Но вне стенок человеческого тела кипит общественная жизнь, кипит дурными страстями — гонениями на церковь, крайне отрицательным отношением революционного правительства к православию и к православному духовенству, просто, ну, скажем, ненавистному новой власти. Еще того больше достается монахам, им вообще достается больше кому бы то ни было в Русской Церкви. Давайте-ка посмотрим, что там происходит со святым Серафимом на фоне общественной катастрофы того времени.

Анастасия Чернова

— Александро-Невская Лавра в то время, до революции, накануне революции — это был такой центр духовной жизни. Говорили, что вот как в Лавре поют, такого больше нигде нельзя было услышать, и столько там было святых, святителей, старцев прозорливых; проводились разные занятия, лекции, выступали философы, в стенах обители кормили бедных, открывали богодельни, всякого рода помощь оказывали. Но когда к власти приходят большевики, то над Лаврой уже сгущаются тучи, монастырь пока что еще живет, действует, но к монахам уже предъявляют особые требования, например, их обязывают являться на общественные работы —во время праздничной службы подметать улицы, таскать кирпичи. В любой момент могли нагрянуться вооружённые отряды красноармейцев. Да, расцвет духовной жизни, с одной стороны, а с другой стороны уже, конечно, угроза очень и очень близка. Случались и аресты, но удивительным образом, по промыслу Божьему, Серафим Вырицкий избежал этих арестов, то действительно даже не угадаешь, как это получилось, специально не простроишь. Например, ему нужно было навестить свою родную маму в Рославской области, она тяжело заболела, и он отпросился, на несколько дней уехал, и именно в ту ночь арестовали много кого из братьев.

Дмитрий Володихин

— Но вот эти репрессии, эти гонения, как-либо коснулись его или нет?

Анастасия Чернова

— Нет, то есть напрямую Серафим Вырицкий, он не испытал ареста, лагерей, то что почти у всех есть в биография — это такой удивительный случай, когда Господь словно его хранил. Причём это уже позднее будет в Вырице, будут приходить арестовывать чекисты, будут стучаться ночью в дверь дома, но и тогда они не арестуют.

Дмитрий Володихин

— Это будет уже в Вырицах, а мы пока ещё в Петрограде, Ленинграде.

Анастасия Чернова

— Здесь тоже получилось, что он пребывал в монастыре, причем он уже был духовником Лавры, он принимал огромнейшее количество людей. Как-то раз он принимал исповедь больше суток, и он стоял, не садился, и поджидали его посетители у кельи. Он очень много трудится, он изнемогает от этих трудов, и, пожалуй, революцию, гонение он переживает своим сердцем через судьбы тех, кто к нему приходит за советом, тех, кто жаждет его помощи, его слова. Вот, возможно, в это же время он написал такое творение «От меня это было». Но здесь тоже авторство, есть варианты, кто мог быть автором, но, как бы то ни было, он благословлял читать это произведение.

Дмитрий Володихин

— На последнем отрезке нашей передачи мы его, пожалуй, почитаем. А сейчас вот какой вопрос: Серафим Вырицкий находится на своём месте, в стенах Александро-Невской Лавры, но это место не защищено от ударов извне, и в какой-то момент оно будет закрыто для верующих, что это будет значить для святого Серафима?

Анастасия Чернова

— Святой Серафима раньше, еще в 30-х годах, ему пришлось покинуть стены Лавры и поехать в село Вырица.

Дмитрий Володихин

— Почему?

Анастасия Чернова

— Поскольку он заболел. Он тяжело болел, об этом даже никто не знал, что у него болят ноги, болит сердце, страшная слабость. Но как-то раз он пришел с исповеди, прилег и больше не мог встать. И тогда вызвали скорее врача, и оказалось, что у него и боли, и множество заболеваний, но он это скрывает. И тогда было благословение, чтобы он поехал на природу, в такое тихое место, и поскольку благословлял его митрополит, он не мог уже отказаться, и это было как послушание.

Дмитрий Володихин

— Ну вот вопрос: его отправляют в Вырицу. Кстати, когда?

Анастасия Чернова

— 1930 год.

Дмитрий Володихин

— И почему ему прописана жизнь на селе? Неужели она чем-то целебнее, чем жизнь в городе? Он же не в Крым едет, не куда-нибудь на минеральные воды, а остается, в общем, географически примерно там же, где и был, в Северной России.

Анастасия Чернова

— Но это особое место, то есть оно вообще считается как даже курортное, особый целебный воздух там был. На берегу речки там росли сосны, был очень хороший воздух, и там множество дач, и предполагалось, что климат, смена климата, она поможет установить здоровье.

Дмитрий Володихин

— Не высказывалась ли иная идея? Ведь Александро-Невская Лавра ненадолго переживет именно как монастырь отъезд святого Серафима Вырицкого. Вы потом скажете, сколько там лет будет до ее закрытия. Но вопрос весь в том, может, его хотели уберечь не столько из-за болезни, сколько из-за того, что, скажем так, исчезновение монастырей ставило монахов в довольно сложное положение. И если бы пришлось их всех разом выгонять, то вот эта толпа скитающихся людей создала бы сложности для церкви и для самих себя, может, их постепенно выводили из Александро-Невской Лавры для того, чтобы они могли найти себе место в жизни. Когда закрыта была Александро- Невская Лавра, в тридцатых годах, да. И, собственно, в конце тридцатых, в тридцать восьмом году, на территории СССР не было ни одного действующего монастыря. И, может быть, в этом дело?

Анастасия Чернова

— Не встречала такое описание, да, вот этой версии, потому что в житии и в исследованиях сказано просто, связан отъезд именно с состоянием здоровья. Хотя, конечно, такой мотив, он тоже, я думаю, имеет место быть. Митрополит Серафим Чичагов, в миру он имел профессию врача, именно он по заключению медиков благословил переезд в Вырицу, вот этот посёлок под Санкт-Петербургом. Потом Иероманах Серафим, он уже не вставал, ему было тяжело ходить. И тоже, я думаю, такой момент, была ли возможность в монастыре ухаживать, потому что с ним же поехала супруга, матушка — схимонахиня Серафима, чтобы ухаживать, помогать, внучка Маргарита, это внучка, дочка сына. То есть они должны были заботиться о старце. Вот в монастыре, наверное, тоже не было таких вот возможностей, таких условий, что кто-то постоянно жил рядом, заботился.

Дмитрий Володихин

— Ну, в мужском монастыре хоть и монахиня, но всё-таки женщина жить не может. Может быть, действительно в этом дело.

Анастасия Чернова

— А тут они вместе уже и в отдельном домике ухаживали за ним.

Дмитрий Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы ненадолго прерываем нашу с вами беседу, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Дмитрий Володихин

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный ученый и знаток русского фольклора и истории Церкви в ХХ веке, Анастасия Евгеньевна Чернова, мы беседуем о судьбе и духовных подвигах одного из величайших, во всяком случае, наиболее известных православных святых 20-го столетия, о святом Серафиме Вырицком. Настало время перейти к тому периоду в его жизни, который принёс ему необыкновенную известность, хотя, казалось бы, никаких специальных усилий к этому святой не прилагал, просто к нему шли люди.

Анастасия Чернова

— Когда Серафим Вырицкий был духовником Лавры, у него было множество духовных чад, очереди выстраивались просто на день и ночь, не то что на много часов. Когда батюшка уехал в Вырицу, некоторое время, да, наверное, может быть, и было затишье, но ненадолго, очень скоро духовные чада узнали, где он проживает. Ну и кроме того, весточка о прозорливом старце разнеслась по округе, и к нему поехали посетители с просьбой их принять, благословить, помолиться о них. Близкие, напомню, что со старцем жила его матушка, схимонахиня Серафима, внучка — внучка Маргарита, она уже вышла замуж, и у неё родится четверо детей, но она всё равно старалась жить с бабушкой и дедушкой, побольше времени проводить с ними и помогать. Так вот, несмотря на предостережения, на опасения близких, что слишком он утомляется, что ему встать тяжело — лежачий человек, он отвечал: «Что пока моя рука поднимается для благословения, пусть приходят, я буду благословлять». И уже выстраивается к нему очередь в Вырице на прием с просьбой молитв. И тут очень много описаний, наверное, житие старца в большей части составляет описания разного рода чудес, советов. Он словно бы видел человека изнутри, ему не нужно было рассказывать о прошлом, он знал будущее. Причём, что меня всегда очень трогало, когда я читала, то, что он волновался о каких-то даже мелочах, кажется, о чём-то незначимом. Ну, скажем, приезжает к нему девочка молоденькая, лет 15-16, и он позаботился, говорит, а как ты, деточка, обратно поедешь? И советует ей, что пойдёт там грузовик, ты смело попроси остановиться, садись. Далее подъедешь к станции, тут же придет электричка, и ты доедешь до дома. То есть он заботился даже о том, как человек доберется домой. Но при этом он мог рассказать и о судьбе близких, исцелить. Случаи исцеления тоже бывали нередко. И пребывание в Вырице, оно придется и на годы Великой Отечественной войны, а Вырица будет оккупирована немцами.

Дмитрий Володихин

— Ну, мы сейчас вернемся немножечко назад. То, что вы говорите, мне кажется, в общем именуется прозорливостью.

Анастасия Чернова

— Да.

Дмитрий Володихин

— Он был, если я правильно понимаю, прозорливым старцем, которому было дано от Бога многое видеть. И люди чувствовали это, некоторые знали это, и шли к нему, потому что, ну, для них святой Серафим был что-то вроде, прости Господи, телефона на небеса. Можно было через святого Серафима поговорить с самим Господом. Очевидно, люди на это и надеялись. Не так ли?

Анастасия Чернова

— Да, дать ответы на вопрос, что-то, да, узнать. Кто-то ехал... те, кто искренне верил и, может быть, хотел духовного совета получить. Это же тоже, наверное, самое главное — духовная жизнь. А некоторые ехали ради какого-то любопытства, интереса, такое тоже случалось. Но, как правило, такой человек он после менялся внутренне, преображался. Он был настолько впечатлен просто тем, как старец смотрит, какой у него добрый облик, какие тихие добрые слова, и внутри что-то менялось. Мне запомнилась такая история, что одна девушка, она ехала в Вырицу, она не была верующая, но её попросила знакомая съездить к старцу и задать три вопроса. Три вопроса она записала на бумажке, ну и девушка решила, чего бы не заехать, не спросить. Но ей было неудобно, потому что её знакомая какие-то глупые вопросы задавала, в том числе, продавать ли шубу или не продавать. Ну, представляете, какая мелочь! Старец совершенный...

Дмитрий Володихин

— Для неё это, может быть, было не мелочью, всё-таки это 30-е годы, и население чуть ли не поголовно бедное, кроме очень незначительного количества людей в больших городах, а тут такая ценность, как шуба.

Анастасия Чернова

— Между тем, описано переживание девушки, что ей было неудобно задать этот вопрос. Она считала, что к старцу обращаются с чем-то более глобальным и духовным. Между тем, батюшка послушал вопрос и сказал спокойно, пусть продает шубу. И обратился к девушке, а ты как живёшь, кто у тебя родители? И вот состоялась беседа, и состоялась на самом деле встреча, потому что эта девушка вышла от старца уже другим человеком, она обрела веру, и она об этой встрече вспоминала до конца своей жизни, как о чём-то очень светлом и важном.

Дмитрий Володихин

— То есть она после этой встречи крестилась, по всей видимости.

Анастасия Чернова

— Скорее всего. Но она и не была как бы так вот церквлена, может быть, она и была крещёная, я точно сейчас не скажу данные, но...

Дмитрий Володихин

— Но была неверующая.

Анастасия Чернова

— Не задумывалась, да. Не была верующая, как обычная пионерка, комсомолка потом.

Дмитрий Володихин

— Ну что же, мы добрались до того, о чем вы уже начали было говорить, да я вас прервал. Это история о том, как святой Серафим, будучи уже совершенно немощным человеком, на закате своей жизни побывал под немцами.

Анастасия Чернова

— Да, в 1941 году, в Вырицу входят немцы, и сразу же они начинают устанавливать свои порядки. Они установили виселицу в посёлке, сами они разместились в домах местных жителей. Но старец, когда всё уже они подходили, то старец местным жителям говорил, что они оставались и не уезжали, что ни один дом не пострадает, да, все будет нормально. Только одной семье он сказал, нужно уехать — они уехали, и именно в их дом попал снаряд. То есть он видел, да, как что-то сложится. А далее начинается вот этот страшный период немецкой оккупации, он не был безоблачным.

Дмитрий Володихин

— Ну и ещё бы!

Анастасия Чернова

— Ну, нет, просто встречается описание, что в Вырице ни один человек не погиб. Всё-таки, если посмотреть воспоминания очевидцев, были и погибшие среди местных жителей. Был там детский лагерь, со всей области свозили детей, у них забирали кровь для солдат немецких, они страшно голодали, умирали, и старец заботился и об этих детках, он говорил, что надо им собрать еду, одежду.

Дмитрий Володихин

— Он ещё вставал или уже нет?

Анастасия Чернова

— Он иногда вставал, иногда нет. Когда он не мог встать, то молиться на камне его выносили на руках. То есть он не всегда даже мог дойти до камня в саду. Напомню, мы вначале об этом говорили, что во время войны он усилил этот подвиг, он и до войны уже молился, но во время войны он особо стал молиться на камне, взывать к помощи Богородицы. Ну и ещё один случай расскажу из периода военного времени: как-то раз к старцу зашли немцы, причем их встретила матушка, и она с ними стала говорить на чистом немецком языке. Они прекрасно знали этот язык, она сказала, чтобы они уходили, но фашисты хотели узнать о своем будущем, поэтому они все-таки подошли побеседовать.

Дмитрий Володихин

— А там, как ни странно, среди них могли быть и православные немцы, поскольку значительная часть переехала с территории России на территорию Германии с 1917 года. Поэтому не только семья святого Серафима могла говорить по-немецки, но и они сами в своем прошлом могли быть подданными Российского царя и даже гражданами страны Советов. Поэтому, вероятно, они не бессмысленно пришли задавать такой вопрос.

Анастасия Чернова

— Да, плюс там румыны еще как раз в Вырице были в составе этого войска. Ну вот, что они спросить хотели, они стали спрашивать, когда же они пройдут победным маршем по центральной площади Ленинграда, чтобы он скорее дату назвал, и дело это уже решенное. А старец Серафим отвечал: «что русский народ — православный, а потому и победа будет за нами». На хорошем немецком языке он это им объяснил.

Дмитрий Володихин

— Румыны, наверное, говорили ему, а мы тоже православные.

Анастасия Чернова

— Да, они очень сполошились, такого быть не может. Они даже стали ему угрожать, сказали, что сейчас его убьют, что это пропаганда советская. А старец ответил, что смерти не боится, но он сказал, что это не изменит определение Бога о судьбах этой войны. И указал солдату, что ему самому суждено погибнуть под Варшавой, офицеру, точнее, это пришли офицеры. Они замолчали, переглянулись. Ну и потом рассказывают, что так и случилось, всё в точности исполнилось, офицер погиб под Варшавой, об этом поведал румынский воин, который находился рядом, он потом в 80-м году приехал в Вырицу и о всех подробностях поведал. Вот такая история была.

Дмитрий Володихин

— В конце концов Вырицу, как и все населенные пункты вокруг Ленинграда, бывшего Петрограда, нынешнего Санкт-Петербурга, очистят от немцев, от румын, туда вступит советская армия. Будут ли после этого какие-то вопросы к святому Серафиму? Вот он общался с немцами, он так или иначе не покинул территорию, или решили оставить его в покое?

Анастасия Чернова

— Скорее, второе. Так вот, у меня нет описаний, что еще приходили, пытались арестовать. В 1937 году, да, приходили чекисты, хотели забрать, но не стали брать, что он лежит и вот-вот уже умирает. Теперь, да, в 43-м году кольцо фашистских войск было прорвано, силы противника отброшены далеко на запад, и к старцу стали приходить опять люди активно из разных уголков. Они приезжали, чтобы узнать о судьбе своих близких. И он рассказывал, кого-то утешал, кому-то говорил страшные сведения, но всё равно человек выходил радостным и окрылённым, потому что открывалась духовная реальность, вечная жизнь.

Дмитрий Володихин

— Насколько я помню, святой Серафим прожил после Победы около четырёх лет. Скончается в немощах и скорбях, но как светоч, о котором знала, по-моему, половина России.

Анастасия Чернова

— Да, если можно, я ещё чуть-чуть дополню по предыдущему вопросу. Дело в том, что, наверное, вот это очень важно сказать, именно в 1945 году старец Серафим узнаёт о гибели единственного сына. Его расстреляли в Екатеринбурге ещё в начале войны, и вот как раз сына обвиняли, что он там выходит на связь с Западом, что у него какие-то свои тайные там есть дела, заговоры. Всё совершенно было неоправданно, надуманно, но вот, пожалуй, через судьбу сына, да, старец Серафим это выстрадал, тоже испытал вот такие подозрения. О сыне он очень много молился, но узнали о судьбе его не сразу. Но если проходить к последним годам жизни старца, то он принимал практически до последнего дня, но в ночь со 2 на 3 апреля 1949 года произошло необыкновенное: в комнате, как рассказывают, стало очень светло, старец Серафим сидел в кресле, рядом были близкие, до этого он себя уже плохо чувствовал, и они пытались как-то облегчить ему дыхание, повыше приподнять, и вдруг он сказал внучке: «Маргариточка, что, — я вижу женщину неземной красоты в белоснежных одеждах», и указывает рукой на небо, на окно, в сторону окна. Он сказал женщина, вот видите, смирение. Что значит смирение, он не сказал, что Богородица, но и духовник, и близкие они понимали, о ком он говорит, и они ему указали время, было 2 часа ночи, 15 минут. Все заплакали, стали просить, чтобы дедушка от них не уходил. А он ответил: «Спаси, Господи, и помилуй весь мир». Перекрестился, рука упала. И все, да, и вот такой конец, такой переход в жизнь вечную.

Дмитрий Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио — Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и у нас в гостях кандидат филологических наук, доцент университета имени Разумовского — Анастасия Евгеньевна Чернова. Мы беседуем с ней о жизни и духовных подвигах святого Серафима Вырицкого. Только что мы прошли тот рубеж в его судьбе, когда земной век завершился и остался век его небесный. Память о святом Серафиме Вырицком, очевидно, бережно сохранялась, поскольку лишь через много лет, через пятьдесят один год произойдёт его канонизация. Об обстоятельствах этого я бы и хотел вас спросить.

Анастасия Чернова

— Канонизация состоялась 19 августа 2000 года, и, да, почитание — оно уже было и до этого. Записано было множество чудес. Старец Серафим говорил, что: «Приходите на мою могилу, как к живому, обращайтесь ко мне, и если Богу будет угодно, я помогу вам, я дам ответ». Напомню, что при жизни к нему очень многие приходили, и каждый уходил утешенным. Поэтому он был похоронен на кладбище около храма Казанской Божией Матери, рядом с могилой его матушки, как он говорил: «Родная незабвенная матушка, скоро будем вместе», — она почила раньше, и вот старец ее так вот плакал, провожая, и так вот сказал. Так и сложилось, их могилы рядом, сейчас на этом месте часовня, и мощи преподобного находится в часовне.

Дмитрий Володихин

— Ну, а то время, когда о нём хранили память, вы сказали, что сложилось почитание его, а кто хранил память? Ученики? Или, может быть, местные прихожане? Или, может быть, в Александро-Невской Лавре? Или он стяжал славу прозорливого старца в церковной среде, которая жила в послевоенные годы очень непросто в СССР? Не надо думать, что положение верующих сильно легче стало. В общем, оно становилось то легче, то тяжелее. Волнами приходили новые гонения. Слава Богу, не столь страшные, не столь свирепые, как в двадцатые-тридцатые годы, тем не менее, жилось не сладко. Но, Святого Серафима помнили! В чём это видно? Кто хранил воспоминания о его духовных подвигах?

Анастасия Чернова

— Наверное, хранили простые люди, те, кому он помогал — верующие. Тоже они шли, получали помощь, поддержку, рассказывали друг другу. Ну и в церковной среде, например, патриарх Алексий I Симанский, он был не только знаком со старцем, но ещё когда он не был патриархом, он приезжал к нему в Лавру, спрашивал совета — как ему быть. Вот после революции он думал даже, может быть, уехать за границу. И старец ответил, что нет, вы будете нужны для Церкви, нужно остаться. И, по сути, далее он предрек ему патриаршество. На второй встрече он даже назвал ему конкретную дату, когда это произойдет. В Церкви знали, почитали отца Серафима, ну нельзя сказать, что прям все, наверное, знали, да, там священники, монахи, но между тем это наблюдалось. Его духовник, протоиерей Алексий Кибардин, он же был духовником царской семьи, исповедовал самого императора Николая II, и тоже он потом жил в Вырице, и старый Серафим попросил, чтобы отец Алексей его исповедовал, и такая это была своеобразная, взаимная духовная дружба, духовное наставничество. И вот отец Алексей тоже многое сделал для сохранения памяти о подвигах святого старца.

Дмитрий Володихин

— Ну что ж, когда мы говорим о святом Серафиме, стоит вспомнить о том, что он был не бесписьменный человек, но никаких книг после него не осталось. Осталось только нечто, ну, гораздо меньше по объему, но, тем не менее, производящее на людей, которые это читают, неизгладимое впечатление. Вы уже было начали об этом говорить, опять вышло так, что я вас прервал, сказав, что отложим это на финальную часть нашей передачи. Вот настало время поговорить о том, что у святого Серафима Вырицкого было маленькое, но очень значимое наследие.

Анастасия Чернова

— Серафим Вырицкий писал стихи, и у нас дошло несколько сихотворений святого. Кроме того, ему приписывают ещё одно очень такое таинственное, удивительное произведение, своего рода это духовное завещание, называется «Разговор Бога с душой». Есть ещё второе название — «От меня это было». Это такой стихотворный текст, написан от лица самого Господа Бога и раскрывает человеку глаза на обстоятельства его жизни. Что-нибудь процитирую, он обращается к душе человека: «Посетили ли тебя неожиданные неудачи житейские и уныние охватило сердце твое, знай — От Меня это было. Ибо Я хочу, чтобы сердце твое и душа твоя были всегда пламенеющими пред очами Моими и побеждали бы именем Моим всякое малодушие». И вот так строчка за строчкой идут такие размышления, что бы ни случилось, все по воле Бога. Вот это произведение верующие стали переписывать в тетрадочки, и в трудные минуты жизни оно укрепляло, оно давало силы перенести испытания, потому что они вспоминали, что всё-всё от Бога. Правда, замечу, что по поводу авторства имеются разные версии, кто-то говорит, что написал Серафим Вырицкий, другие утверждают, что митрополит Мануил Лемешевский, кто-то, что это совместное их творчество, что они вместе написали, друг с другом переписываясь. Но что точно известно, что преподобный Серафим знал это произведение, он давал его читать своим духовным чадам. Ну и кроме того, про стихи. Вот я уже сказала, что сам батюшка писал стихи, и стихи такие пророческие. Представляете, 1939 год — это время, когда закрываются монастыри, разрушаются храмы, с колоколен сбрасывают колокола...

Дмитрий Володихин

— Да даже хуже! Монастыри уже все закрыты!

Анастасия Чернова

— И сколько людей ещё в лагерях. Идут репрессии, гонения на верующих самые настоящие. Старец Серафим пишет такое стихотворение, называется «Пройдёт гроза», и там такие строки:

Пройдёт гроза над Русскою землёю,

Народу русскому Господь грехи простит

И крест святой Божественной красою

На храмах Божиих вновь ярко заблестит.

И звон колоколов всю нашу Русь Святую

От сна греховного к спасенью пробудит,

Открыты будут вновь обители святые,

И вера в Бога всех соединит. — 

вот эти стихи, они тоже передавались из уст в уста, записывались, достигали мест заточений, ссылок, и верующие дивились, неужели такое время придёт — чудесное, невероятное время, когда на куполе храма вновь заблестит крест.

Дмитрий Володихин

— Ну что ж, было такое явление «советского» старчества, оно отличалось от старчества древнего и того, которое развивалось уже не вполне благоприятных условиях в Российской империи, но «советское» старчество существовало в условиях просто чудовищных. И при отсутствии монастырей или при очень маленьком их количестве, при приходах, закрытых тысячами, при храмах, в которых устраивали склады, мастерские, ну или просто хлев могли устроить. Я однажды видел в Калужской области храм древний, красивый, в котором на полметра от пола был слой навоза. Вот в этих условиях Господь даровал старцам способность прозорливости, способность от Его имени разговаривать с людьми — способность от Его имени по Его воле являть миру чудеса. И, наверное, это похоже на то, как в тёмную ночь зажигается на огромном пустыре несколько фонариков, свет их может быть не такой уж яркий, но к этим фонарикам люди идут, потому что рядом с ними темнота хоть ненамного, но отступает — там не так страшно, там чувствуется, что Бог землю не покинул, что Бог о земле печется. И раз есть вот эти фонарики, значит, есть надежда, что царство тьмы когда-нибудь отступит. И опять будет всё хорошо и с верой, и с Церковью, и с церковной жизнью, и ощущение того, что Господь Бог гладит по голове нашу Русь — оно вновь вернётся к людям. Ну и, наверное, святой Серафим Вырицкий был одним из ярчайших фонариков в этой «советской ночи». Что вы думаете?

Анастасия Чернова

— Да, я думаю, так это и есть. Но сам он для своей матушки, когда она почила, он написал стихотворение, оно будет прикреплено на крест, на её могиле. Там такие слова есть:

Не зарастёт тропа народная травой

К твоей могилке, матушка родная,

Ты всех любила сердцем и душой,

Не пропадет твоя любовь святая. — 

и, по сути-то, он и о себе здесь, мне кажется, говорит, да, любовь святая! И к нему вот эта тропинка тоже не зарастает и уже никогда не зарастет, потому что один праведник может спасти мир.

Дмитрий Володихин

— Дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит к концу. Мне остаётся от вашего имени поблагодарить Анастасию Евгеньевну Чернову за те блуждания в «советской» темноте под свет маленьких фонариков вместе с нами и сказать вам спасибо за внимание, до свидания!

Анастасия Чернова

— Спасибо, до свидания!

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Великая Отечественная война и танкостроение». Александр Музафаров
• «Рюрик — загадки личности». Сергей Алексеев
• «История Киева». Сергей Алексеев

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов