Когда я поступала в университет, мне нравился один парень, очень красивый синеглазый брюнет — но это не главное. Главное, что стихи писал и на пианино играл. Я тоже играла... И нравилась ему тоже — весь период вступительных экзаменов мы с ним за ручку проходили, дети. А потом наступил первый курс, и я ему стихи свои показала, и ошеломила как-то нехорошо, сопернически. И ещё начала с другим поэтом- однокурсником дружить...
В общем, синеглазый красавец меня возненавидел. Нет, он не делал ничего. Просто сидел на задней парте. И смотрел, когда я вхожу в аудиторию. Или когда к доске меня вызывают. Спокойный такой ясный взгляд... на уничтожение.
А потом, на втором уже курсе, мне попалось случайно одно его стихотворение — не очень даже хорошее, даже слабоватое, он мог и лучше — там было что-то о бабочках в тихом осеннем свете, о бабочках, которые проснутся только весной. И вспомнилось вдруг, как шли мы вдоль реки, взявшись за руки, какое солнце было вечернее ласковое, и как он меня мазью однажды растирал — только шею, заболела вдруг, а у него — мазь... И смотрел тогда так пристально и по-доброму. Я вспомнила это так, будто всё происходит вот сейчас, а не когда-то во время вступительных, а на следующей день вновь вошла в аудиторию позже него. И к доске меня в то утро вызвали...
Но совсем уже не нужно было защищаться, наращивать невидимую непроницаемую броню из установок вроде «ну и пусть смотрит» или «мне всё равно». Потому что никто не выпускал уже с задней парты в мою сторону взгляды-стрелы с ядовитыми наконечниками. Может, и вообще не смотрел — какая разница, главное — я просто могла быть собой.
...А знаете, в чем смысл молитвы за ненавидящих нас? Смыслов много, но один из них вполне эгоистический. Вот чувствуешь ты, что человек очень тебя не любит, буквально до ненависти. Ну и тебе встречаться с ним не особенно приятно, разумеется... Но молись хотя бы о том, чтобы Бог его, неприятеля, вразумил самым лучшим для него способом и чтобы поставил на путь истинный. Или коротко — «Помилуй такого-то и меня грешную». На одну ступень себя ставишь с этим человеком пред Господом. Обоих помилуй, Ты ж нас обоих сотворил, а мы тут ругаемся, друг друга ненавидим, прости.
И ситуация удивительным образом поменяется. Потому что тот человек непостижимо как-то ощутит твою растущую доброжелательность. Ты его видеть не можешь, аж трясёт, — но глобально, по большому счету, ты ему желаешь добра. И это невозможно не почувствовать, поверьте. Отношения всегда взаимны, даже если их как бы нет — сидит человек на задней парте и за год тебе слова не сказал. Или даже вообще в другом городе находится, не видитесь. Но начинаешь желать ему добра — и всё, можешь снимать броню, отлетят от тебя стрелы, им выпущенные, не заденут. Да и стрелы ему выпускать в тебя станет неинтересно.
И не нужно будет тратить силы на защиту, на ответную ненависть даже. Гораздо лучше жить — благодарностью.
Да, а синеглазый красавец стал уникальным переводчиком с древнегреческого, и поэтом хорошим. Тогда, в годы учёбы, продолжения отношений у нас не было — не то что романа, даже приятельства не случилось, мы оказались в разных компаниях, а вскоре он перевёлся в другой вуз. Но недавно нашлись вдруг в интернете и очень друг другу обрадовались. Он даже в гости ко мне собирается... Неизвестно, помнится ли ему тот год молчания. В переписке мы об этом не говорим — прошло, как не было.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
Второе послание к Коринфянам святого апостола Павла
2 Кор., 190 зач., X, 7-18.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Многие современные люди ведут себя довольно самоуверенно. А как на самоуверенность смотрит христианство? Ответ интереснее, чем можно было бы ожидать, и даёт его апостол Павел в отрывке из 10-й главы 2-го послания к коринфянам, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 10.
7 На личность ли смотрите? Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы.
8 Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде.
9 Впрочем, да не покажется, что я устрашаю вас только посланиями.
10 Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна,
11 такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично.
12 Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.
13 А мы не без меры хвалиться будем, но по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас.
14 Ибо мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас, потому что достигли и до вас благовествованием Христовым.
15 Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш,
16 так чтобы и далее вас проповедовать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе.
17 Хвалящийся хвались о Господе.
18 Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.
На одной из лекций меня как-то спросили, почему современные бизнес-тренеры настраивают человека на успех, а православие всё время говорит о грехах и человеческом несовершенстве. Чем можно объяснить такую разницу? Действительно, от первых очень часто можно услышать призывы повторять себе «я лучший», «я успешный», «у меня всё получится». От вторых зачастую слышишь слова о необходимости быть смиренным. С точки зрения обывательской, выигрывают очевидно первые, потому что картина, которую они рисуют явно более привлекательная.
Однако в сегодняшнем тексте из послания апостола Павла к Коринфянам нет ни бахвальства, ни отказа от какой бы то ни было собственной значимости. Напротив, есть взвешенная позиция, в которой всё оказывается на своих местах. Да и слово «смирение», которым обычно пугают, означает лишь осознание своих границ, своего места в мире, в отношениях с Богом и другими людьми.
Но прислушаемся к апостолу Павлу. Размышляя о том, насколько он как апостол подотчётен коринфской общине, он призывает не в меру требовательных общинников помнить о его статусе. Может показаться, что это совершенно не смиренно с стороны Павла... Но в том то и дело, что апостол прекрасно знает свою меру. Он действительно основал коринфскую общину и много преуспел в деле проповеди, но меру эту успеха определил для него Бог. Апостол осознаёт значимость своего труда, но понимает, что действовал с помощью Божией, и это понимание позволяет ему занять взвешенную позицию. Итогом его размышлений становится лаконичная и очень точная фраза: «хвалящийся, хвались о Господе», то есть помни, что при всех твоих усилиях и стараниях рядом с тобой всегда был Господь, поддерживающий, направляющий и определяющий меру пройденного тобой пути.
Слово «самоуверенность» воспринимается христианами как недальновидное и глупое. И дело не только в том, что сам по себе человек очень ограничен в своих ресурсах и возможностях, но в том, что в наивных попытках отстоять свою самость он отказывается от присутствия в его жизни Творца. Бог, конечно, никуда из жизни человека не уходит, потому что все мы как бы ни жили, живём благодаря Его любви, но кто-то впускает её в свою жизнь, а кто-то живёт ей вопреки.
Христианство начинается с того, что человек осознаёт: концентрируясь на себе, он ограничивает и обедняет свой мир и, напротив, открывая своё сердце ближнему и Богу, бесконечно свой мир обогащает.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
От мала до велика
О библейском происхождении выражения «От мала до велика» и его различных формах употребления.
Все выпуски программы Первоисточник
«Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей»
Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей.
Да никогда не вспыхнет в нём гнев на сильного, не зародится презрение к слабому. Посмотри, роса утренняя — всех слабее...
Да никогда не совьёт в сердце моём ненависть к ненавидящим меня. Да вспомню я о конце их и сохраню мир свой.
Милосердие открывает путь к сердцу всякой твари и несёт радость.
Немилосердие омрачает чело и несёт печаль одиночества.
Помилуй милостивого, Рука Пренежная, и открой ему тайну милости Твоей.
Богочеловек — чадо милости Отца и святости Духа. Весь мир — лишь притча о Нём. Могущественные светила небесные и мельчайшие капли озёрные, собою рассказывают о Нём. Всё небесное и земное, от пресильных Серафимов до мельчайшего комочка пыли, рассказывают притчу о Нём — прасущности и праисточнике своём.
Что такое твари на земле и во вселенной, если не притча о солнце?
Воистину, также и всё видимое, и невидимое, являет собой притчу о Богочеловеке. Сущность её проста, притч о ней множество бесконечное.
Друзья мои, как же рассказать мне вам о сути, если вы притч понимать не умеете?
О, если бы знали вы ту сладостную беспредельность и силу, когда проникаешь до сердца всех притч, туда, где они начинаются, и где кончаются. Туда, где язык немеет, и где всё сказано раз и навсегда!
Какими скучными становятся тогда все долгие и однообразные повествования, сочинённые людьми. Такую же скуку испытывает тот, кто привык слышать раскаты грома и созерцать сверкание молний, но вынужденный слушать рассказы о грозе.
Приими мя в Себя, Сыне Единородный, чтобы стать мне одно с Тобой, как когда-то до сотворения и падения.
Да закончится долгая и томительная притча моя о Тебе, хотя бы мгновением лицезрения Тебя. Да закончится самообман мой о том, что я — нечто рядом с Тобой, или нечто без Тебя.
Пресыщены уши мои притчами. Устали зеницы мои взирать на тщеславную пестроту одежд, Тебя лишь жаждут видеть они, Источник мой, сокрытый миром за пустыми притчами и пёстрыми одеждами.