«Первое воскресенье Великого поста: Торжество Православия». Прот. Максим Первозванский

В нашей студии был клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников, главный редактор молодежного портала Naslednick.online протоиерей Максим Первозванский.

Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресенье, в которое празднуется Торжество Православия, а также о празднуемых на предстоящей неделе памяти святых 40 мучеников Севастийских, святителя Григория Двоеслова, преподобного Симеона Нового Богослова, преподобной Анастасии Патрикии и о дне памяти Феодоровской иконы Божией Матери. Также мы говорили об особенностях литургии Василия Великого и литургии Преждеосвященных Даров.

---

М. Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья, с вами Марина Борисова. В эфире программа «Седмица», и с мной в студии клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский.

Протоиерей Максим

— Здравствуйте.

М. Борисова

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в первое воскресенье Великого поста и на наступающей седмице. Вот прошла первая неделя, мы как-то вроде настроились худо-бедно, и вот наступает Неделя Православия или Торжество Православия. Ну поговорим о исторической подоплеке этого праздника чуть позже, а сейчас прежде всего, по традиции, хотелось бы обратиться к смыслу апостольских и евангельских чтений, которые мы услышим завтра за Божественной литургией. И начнем мы с Послания апостола Павла к Евреям, отрывок из 11-й главы, стихи 24–26-й и 32-й, и заканчивается этот отрывок уже в 12-й главе 2-м стихом. Вот как только он начинается, этот отрывок из Послания апостола Павла, сразу идет уже привычная для нас Великим постом отсылка к каким-то ветхозаветным сюжетам — апостол Павел говорит о Моисее, который, «придя в возраст, отказался называться сыном дочери фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное греховное наслаждение, и поношение Христово почел большим для себя богатством». Вот Моисей все-таки это ветхозаветный праотец, причем тут поношение Христово, казалось бы?

Протоиерей Максим

— Ну во-первых, все-таки я хотел бы сказать, что это Послание к Евреям, которое будет читаться во все воскресные дни Великого поста, оно, с одной стороны да, имеет свою как бы историческую окраску, поскольку направлено было именно к тем людям, которые, собственно, жили и являлись носителями этой самой веры и этого закона. И поэтому такие отсылки, апелляции к пророчествам, к пророкам, к праотцам, к великим праведникам, так же, как и в Евангелии от Матфея, они крайне важны были для получателей, собственно, этого письма или послания. Но поскольку это все неслучайно, не так просто именно на пост все это приходится, то мне кажется очень важным осознать в контексте этих чтений, что пост — это путь, путь к Пасхе, путь сначала к Страстной неделе, конечно, потому что напомню, что Великий пост состоит из двух частей — это Великая Четыредесятница и Страстная седмица. То есть вот те самые сорок дней Великого поста уподобляются многим событиям Ветхого Завета и, в частности, например, сорокалетнему странствию евреев по пустыне. И мы помним, что Моисей, несмотря на то что был тем самым путевождем еврейского народа, он-то в землю обетованную не вошел. И если отвечать уже прямо на ваш вопрос, то вы знаете, когда мы говорим, например, о том, что мы живем в христианской цивилизации или когда мы начинаем, например, заявлять, что современный мир становится все более постхристианским, что здесь все-таки в первую очередь имеется в виду? Имеется в виду то, что основной и главной нравственной максимой является готовность жертвы ради других, готовность жертвы ради Христа, готовность идти на то, чтобы идти на какие-то временные лишения, на аскезу, на какие-то сознательные вещи ради будущего — ради Царствия Божия, ради Христа. И поэтому точно также, как Господь наш Иисус Христос, будучи Творцом этого мира, снизошел до смерти, умаляя Себя, также вот, например, здесь, в этом отрывке про Моисея, видим, что, действительно, он же был названным сыном дочери фараона, он был, по сути дела, принцем в Египте. И это земное преимущество свое он почел за ничто, избрав для себя путь служения Богу и своему народу. И это, конечно, совершенно христианская идея и христианское движение в дохристианском мире.

М. Борисова

— Ну вот дальше апостол в этом своем отрывке из этого Послания перечисляет какое-то количество других примеров, других пророков и других праведников ветхозаветных, которые испытали поругание и...

Протоиерей Максим

— Да, он даже говорит: не достанет мне слов, чтобы перечислить их всех.

М. Борисова

— И вот удивительно, чем он заканчивает это перечисление: «И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства». Это как?

Протоиерей Максим

— Ну это ведь речь о том, что и мы современники апостола Павла, и мы, которые живем уже через две тысячи лет, войдем в единое Царство Христово, уготованное Господом любящим Его. Это действительно важный момент. Потому что апостол Павел неслучайно перечисляет тех великих праведников, которые, как вы прочитали, свидетельствованы в вере — то есть Бог засвидетельствовал их верность Ему. И вместе с тем в их земной жизни они не получили обещанного. Вообще вот это очень важные, мне кажется, для нас всех слова, потому что мы ведь ищем все-таки справедливости и ищем выполнения Божиих обещаний, как нам это кажется. Вы знаете, я, к сожалению, неоднократно являлся свидетелем случаев, когда люди просили Бога, например, об исцелении своих родных и близких — и это не только сейчас, в эпоху там коронавирусной всякой пандемии, а это во все времена бывало, когда люди со всей верой, у меня у самого был кризис веры, связанный с этим. Когда я был молодым священником, на моих глазах и руках буквально умирала молодая тридцатилетняя женщина, мать двоих детей, умирала от онкологии. И я каждый день в течение полутора месяцев ездил, ее причащал на другой конец Москвы, и в силу своей молодости, и даже какого-то вот такого наивного, может быть, устроения, я молился и искренне верил в то, что Господь пошлет ей исцеление. Но она умерла. И этот кризис я помню свой, и когда я сейчас вижу подобные кризисы в вере других людей, вот слова апостола как раз призваны нас укрепить в том, что Господь нас все равно слышит, так же как Он слышал ветхозаветных праведников, хотя и не дал им в земной жизни увидеть обещанное. Потому что обещанное — все-таки это Царство Христово, это Царство Божие, и именно к нему они стремились. И именно к нему должны стремиться мы с вами.

М. Борисова

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Иоанна из 1-й главы, стихи с 43-го по 51-й, которые прозвучат завтра в храмах. Начинаются они с того, что Иисус захотел идти в Галилею и нашел Филиппа, сказал ему: иди за Мной. Тот, также как Андрей и Петр, решил последовать за Учителем. И после того, как он для себя это решил, он нашел Нафанаила и говорит: вот, «мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки». А Нафанаил не был столь порывистым и легковерным. Он первое, что сказал: «Из Назарета может ли быть что доброе?» Ну это известная фраза, которую многие отцы Церкви комментировали, есть много толкований, при желании можно поподробнее все это найти. Мне бы хотелось остановиться на другой смысловой доминанте этого текста. И в завершение, когда Нафанаил все-таки уверовал и исповедовал, что вот да, Ты Сын Божий и Царь Израилев, Христос «говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому». Вот что это означает для нас? Это какая-то высшая аллегория или это чисто конкретная вещь, которая должна, по идее, произойти с каждым верующим — то есть у него какой-то третий глаз должен открыться, и он должен это увидеть? Что это? Ведь нас очень много предупреждают в разной форме в Церкви, чтобы мы не увлекались всевозможными мистическими опытами, что они скорее всего приведут нас в очень неприятные ситуации, из которых можно потом и не выбраться. Так вот о чем здесь говорит Спаситель?

Протоиерей Максим

— Ну вот это двойственная такая история, по поводу мистических опытов. Конечно, стремиться приобрести мистический опыт в том смысле, в котором его употребляют большинство людей, это путь опасный. С другой стороны, не приобретя духовный опыт (я бы все-таки здесь употребил другое слово: не мистический опыт, хотя вполне корректное словоупотребление, но я бы для различения все-таки употребил слово «духовный»), ее имея собственного духовного опыта, человек, по сути дела, Бога не знает. Он знает о Нем теоретически — он об этом прочитал, услышал, поверил, стремился к этому. Но не имея уверения в себе самом, не имея своего собственного опыта, хотя такие люди и даже святые такие были — об этом засвидетельствовано в житиях, когда люди не имели никакого отклика в своей жизни от Бога, не видели Его присутствие. Видеть небо отверстым вовсе не значит, что мы действительно, у нас открывается какой-то третий глаз и я вижу отверстие в небе, открытие неба, вижу живых ангелов, которые туда-сюда летают. Но имея свой, очень ограниченный духовный опыт, могу свидетельствовать, что при общении с людьми, являющимися ну действительно носителями святости, по крайней мере хотя бы отчасти (я никогда не общался с людьми, которые были бы уже признанными и канонизированы Церковью, святыми), но с теми, которые были носителями духа Божия я все-таки общался и могу сказать, что просто даже находясь рядом с ними, ты приобретаешь тот самый духовный опыт и духовное переживание — ты воистину видишь небо отверстым, ты чувствуешь Бога необыкновенно близким к тебе. Не потому, что Он к тебе близок даже — Он к нам всегда близок, — но Он являет Себя в этих людях и через них мы можем увидеть и почувствовать, получить свой духовный опыт. Кто-то, может быть, и напрямую может его приобрести, я не утверждаю, что обязательно через кого-то. Но этот пример я привожу только для того, чтобы сказать, что когда Нафанаил, так же как и другие ученики, оказывались рядом со Спасителем, для них это был, конечно, неизмеримо более сильный опыт. Поскольку, если я говорю о людях, приближающихся к святости, то они общались с Самим Богом, с Самим Христом и для них... Что такое небо? Ну как бы вот эти слова, если это уместно сейчас об этом поговорить, слова — небо, Царство Небесное, Царство Христово, Царство Божие — это синонимы для Нового Завета. И поэтому небо — это Бог. И тут исполнилось время, приблизилось Царствие Небесное, покайтесь и веруйте в эту благую весть. То есть через Христа Царствие Небесное, Царствие Божие, Сам Бог вошел в этот мир и люди, прикасающиеся к Нему, прикасающиеся Ему, общающиеся с Ним, они реально, это небо для них отверсто — и это реальное переживание, это не теория, это реальный их живой опыт. Хотя опыт прелести, конечно, тоже весьма такая опасная штука.

М. Борисова

— Но как мы уже сегодня говорили, в богослужениях церковных случайных вещей не бывает, и неслучайно именно этот отрывок читается в день, который обозначен в церковном календаре как Торжество Православия. Вот объясняя почему, покойный протоиерей Вячеслав Резников писал, что когда Нафанаил с сомнением спросил: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп сказал: пойди и посмотри. А разве мы не мечтаем увидеть своими глазами все удивительное, о чем слышали от людей? Разве не спрашиваем в случае сомнений: а ты сам видел? А что такое икона? Это попытка, в общем-то, перенести в визуальные образы тот самый мир, о котором вы говорили, который невозможно представить, невозможно физически увидеть. Но вообще, что это за странный такой праздник — Торжество Православия? То есть о том, что праздник установлен в честь окончательной победы над иконоборчеством большинство, в общем, православных церковных людей слышали, а вот почему этот праздник так важен для Церкви? Ведь до того, как состоялся VII Вселенский собор, по итогам которого, собственно, это и стало праздником, был праздник Торжества Православия, только он был в субботу — суббота воспоминания Феодора Тирона. И вот то событие, о котором мы говорили на прошлой неделе, было для христиан первых веков именно олицетворением Торжества Православия. Что случилось и почему сместился акцент?

Протоиерей Максим

— Ну если мы говорим о Федоре Тироне, то это, конечно, ощущение победы над язычеством в первую очередь, победы над всеми врагами Церкви Христовой. Если же мы говорим о сегодняшнем празднике, завтрашнем празднике Торжества Православия, то он все-таки был установлен не по решению VII Вселенского собора, да, а он все-таки утвердился в Церкви через, по-моему, даже больше чем столетие после окончания VII Вселенского собора. Да и сам VII Вселенский собор проходил в обстановке, когда соборов было много — я напомню, что собор признается вселенским не потому, что он сам себя таковым объявил, а потому что он впоследствии признается таковым всей церковной полнотой — это очень важно. Так вот должно было пройти определенное время, больше того, должна была, по сути дела, окончиться эпоха, которая в церковной истории, в современном общепринятом делении церковной истории называется эпохой Вселенских соборов. То есть так получилось, что именно VII Вселенский собор, который разбирал вопросы иконопочитания, иконоборчества, он оказался, он как бы подвел черту под теми самыми многовековыми христологическими спорами о том, кто такой Христос, какова Его природа, какова Его личность. И наконец последний вот этот вопрос VII Вселенского собора: а может ли Он быть изображен? Может ли быть духовная реальность изображена конкретно — красками, мозаикой, еще каким-то способом, несмотря на то что существует вторая заповедь, которую никто не отменял? И поэтому решения VII Вселенского собора — это тоже о Христе и это как бы последнее — ну я не хочу сказать точка, но восклицательный знак. И Торжество Православия — оно не только об этом соборе все-таки, а оно о вообще о православном вероучении о Христе.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Ну вот мы поговорили о смысле праздника, а вот теперь хотелось бы хотя бы немножко поговорить о смысле чина Торжества Православия. И, конечно, ну, во-первых, надо сказать, что для Православной Руси это довольно позднее приобретение церковной жизни, потому что все-таки это где-то скорее XVII век. Ну по крайней мере в Москве первый печатный вариант этого чина появился при патриархе Никоне, в 1656 году. И, конечно, всех очень интересует смысл вот этого предания анафемам — что это такое? Что такое анафема, в принципе, вообще и почему ей нужно предавать и кого ей нужно предавать? И можно ли из этого списка потом вычеркивать? Вот это, как правило, вопросы, которые часто задаются, в связи с этим праздником.

Протоиерей Максим

— Вы знаете, люди, начитавшиеся благочестивых рассказов, ждут некоторые, которые еще не знают, только воцерковляются: вот сейчас я приду на чин Торжества Православия и услышу, как протодиакон возглашает анафему. Ничего подобного вы не услышите. Дело в том, что в современной церковной практике анафема не возглашается. Я, например, ни разу не слышал на чине Торжества Православия возглашения анафемы, ну то есть в тех чинах, которые публикуются сейчас, ее просто нет. Вообще анафема — это отлучение от Церкви, это свидетельство о том, что данное учение — это не обязательно анафема кому-то это может быть анафема чему-то, например там арианской ереси или ну это может быть и анафема кому-то — например, одно время там возглашалась анафема Мазепе...

М. Борисова

— И Григорию Отрепьеву.

Протоиерей Максим

— Или Григорию Отрепьеву, да. Даже не поймешь, то ли церковные, то ли политические деяния, что тоже впоследствии, еще в дореволюционные времена было отменено.

М. Борисова

— Ну я вот просто нашла в словаре толкование: анафема — то что предано на окончательный суд Божий и о чем или о ком Церковь уже не имеет ни своего попечения, ни своей молитвы. То есть, в принципе, это просто констатация того, что этот человек или там какое-то явление выпадает из области попечения Церкви.

Протоиерей Максим

— Ну в связи с отлучением наиболее известным и шумным последних веков от Церкви Льва Николаевича Толстого, было достаточно много на эту тему сказано и написано, что это не то что тебя куда-то посылают, это не то что тебе зла желают — речь идет не об этом. Когда Церковь заявляет публично о том, что кто-то или что-то отлучено от Церкви — это лишь свидетельство того, что данное учение, например, оно нецерковное. Напомню, что тот же Лев Николаевич Толстой, он создал свое Евангелие, свое понимание. И многие люди увлекались именно вот этим: вот оно, настоящее христианство, говорили некоторые люди, наконец-то истинное христианство восторжествовало, оно оказалось очищено от древних заблуждений. И вот на этом фоне Церкви очень важно было высказаться, что нет, это не христианство, это не церковное учение. Вот именно по этой схеме и происходило анафематствование. Вот, допустим, собор разбирался, долго разбирался и отложил разбирательство. Потом собрался опять, и наконец отцы собора пришли к какому-то, допустим, единому мнению. И, по сути, анафема является оборотной стороной положительного учения. Допустим, формулируется Символ веры и анафематствуются другие формулировки. Вот именно таким образом это и устроено.

М. Борисова

— Но первое воскресенье Великого поста дарит нам еще одну богослужебную особенность, поскольку по воскресеньям с первую по пятую неделю Великого поста служится литургия Василия Великого, а не привычная нам литургия Иоанна Златоуста. Собственно она вообще, литургия Василия Великого, совершатся десять раз в году: то есть в Рождественский и Крещенский сочельники, в день памяти самого святителя, в воскресенья вот Великого поста и также в Великий Четверг и Великую Субботу. Что такое в ней особенного? Потому что для современного мирянина, который стоит в храме, главное отличие в том, что вместо «Достойно есть» поется «О Тебе радуется», и во время Евхаристического канона поют очень долго. А самое важное, вот о чем говорят все, кто вобще рассуждает на эту тему, собственно, сами Евхаристические молитвы, которые кардинально отличаются в этих двух...

Протоиерей Максим

— Нет, я вас прерву, не кардинально отличаются, иначе это была бы вообще не наша литургия.

М. Борисова

— Ну сильно отличаются.

Протоиерей Максим

— Они более пространные. Они не сильно отличаются, их смысл вообще, в общем, тот же. Дело в том, что Иоанн Златоуст, по церковному преданию по крайней мере, поскольку литургия Василия Великого и Иоанна Златоуста принадлежала к одной литургической традиции, потому что мы, например, знаем, что литургия апостола Иакова — это другая литургическая традиция, а это одна литургическая традиция. Соответственно, молитвы Евхаристии, ну и некоторые другие, не только Евхаристические молитвы, в литургии Василия Великого, они более пространные, более подробные. И поскольку в древности эти молитвы читались громогласно, вслух, то литургия Василия Великого могла продолжаться там шесть часов. Естественно, для служения ежевоскресной литургии это было слишком долго. И Иоанн Златоуст, по сути дела, приспособил литургию Василия Великого, сократив, может быть, перефразировав какое-то моменты для ускоренного ее служения, и при чтении вслух молитв литургии Иоанна Златоуста, она занимала там не шесть часов, а три.

М. Борисова

— А почему тогда так часто сегодня приходится слышать от священнослужителей, что вот хорошо бы хотя бы найти в интернете текст Евхаристических молитв литургии Василия Великого и хотя бы их прочитать перед тем, как идти на службу и постараться как бы осознать?

Протоиерей Максим

— Ну тут ведь все зависит от запроса, что называется, самого человека. Ну с моей точки зрения это очень важно, чтобы не только священнослужители или находящиеся в алтаре слышали эти молитвы. А ведь есть священники, которые читают эти молитвы не только вслух молящихся в храме, но и читают их просто про себя. То есть вот иногда приходится наблюдать — это такая ну для меня старая традиция, когда хор поет, соответственно, «Достойно и праведно есть», а священники стоят вокруг престола, каждый уткнувшись в свой служебник и каждый про себя чего-то читает. Ну это в настоящее время, ну по крайней мере там, где я бываю, это уже достаточно редкая традиция. Все-таки предстоятель читает молитвы вслух молящихся в алтаре, и эти молитвы слышат и окружающие престол служители, и алтарники, и находящиеся в храме. Ну например, в нашем храме стоит микрофон, и параллельно, соответственно, с пением — я не уверен, что это как бы абсолютно лучший способ, но для нас он сейчас является все-таки оптимальным, чтобы и не затягивать чрезмерно богослужение, а вместе с тем чтобы люди, которые готовы прислушаться не к дивному пению нашего замечательного хора, а к смыслу читаемых молитв, они могут это сделать, находясь в любом месте храма, не только теснясь поближе к алтарю. А поскольку колонки расположены так, что в любом месте храма можно слышать эти молитвы, то люди слышат эти молитвы. Но вы знаете, вот как-то выделять именно... Понятно, что эти молитвы, ну они поскольку более обширные, мы можем увидеть больше смысла, не прибегая к дополнительному толкованию. Но молитвы Евхаристические из литургии Иоанна Златоуста не менее важны и не менее красивы, они более лаконичны, более сжаты. Но, если вы хотите сознательно участвовать в Евхаристии, конечно, с этими молитвами надо ознакомиться. И если вам это важно, если вы это так чувствуете, то посещайте тот храм, где вы можете эти молитвы услышать. Есть храмы, где хор быстро спел — вот вы говорите, хор протяжно поет «Достойно есть», а есть храмы, где хор быстренько спел «Достойно есть», а потом священник читает эти молитвы просто вслух. И поэтому то же самое, что и во время пения «О Тебе радуется». Меня очень вдохновляют, конечно, молитвы из литургии Василия Великого, где, собственно, этот отрывок заканчивается возгласом священника: «И о всех и за вся», вот во время пения на Златоуста литургии «Достойно есть». А на литургии Василия Великого — «О Тебе радуется» — священник молится о всех. И вот это упоминание самых разных людей, находящихся в самых разных обстояниях жизни, оно, конечно, настолько как бы красивое и пространное в литургии Василия Великого, что жаль, что люди его не слышат.

М. Борисова

— В эфире радио «Вера» программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. Мы ненадолго прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

М. Борисова

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья, в эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Ну поскольку я вас только что представила нашим радиослушателям, они поймут, почему для вас день, с которого начинается следующая неделя, очень важен — это день памяти Сорока мучеников Севастийских.

Протоиерей Максим

— Да, я служу в храме Сорока Севастийских мучеников с момента его передачи Церкви в 94-м году, то есть, получается, уже более 25 лет.

М. Борисова

— Я думаю, что большинство наших радиослушателей хотя бы вкратце знают житие этих мучеников. Вот почему их пример настолько запал? Ведь на самом деле подобных примеров в первые века христианства было какое-то количество.

Протоиерей Максим

— Хватало.

М. Борисова

— И в Минеях мы это все видим. Но почему вот именно вот так по сердцу пришелся подвиг именно этих сорока воинов? Вообще на самом деле удивительно для меня то, что это римские воины. Дисциплина была настолько жесткая в легионах, что представить себе, что целый там отряд огромный, сорок человек, взбунтовался...

Протоиерей Максим

— Спецназ.

М. Борисова

— И сказал, что они не будут выполнять приказ командира — это при том, что распространены были казни каждого десятого. А там однажды вообще взбунтовавшийся легион весь обезглавили — отогнали в Рим, и вот целыми там командами каждый день отрубали головы. То есть все прекрасно знали, чем это все закончится. И все равно.

Протоиерей Максим

— Ну тут два как бы момента и два вопроса, получается. Почему они так любимы и известны — ну на них исполнились все-таки слова пророческие из псалма Давида: «Проидохом сквозе огнь и воду и извел еси ны в покой». Вот это вот с одной стороны озеро, вода, а с другой стороны сожжение, оно, конечно, очень так — я сейчас очень плохое слово употреблю — эпично выглядит. А с другой стороны, это, конечно, история, поскольку это не был однородный легион, какой-то отряд, там были и люди совсем молодые — например, Мелитон совсем юноша безбородый и уже умудренные, так сказать, жизнью ветераны — это был действительно элитный отряд, по сути дела, выражаясь нашим современным языком, войска специальных операций, специального назначения, спецназ. И это ведь вопрос о религиозной свободе. И удивительно, что вот, знаете, совсем недавно к нам в храм попал, примерно два или три года назад, акафист Сорока Севастийских мучеников, выпущенный в Киеве, Ионинским монастырем. Уже после событий 14-го года, уже после майдана, уже после всех этих, как раз на пороге учреждения этой самой непонятной автокефалии Варфоломеем, всех этих вещей. И там, по сути дела, на современном, адаптированном с церковнославянизмами русском языке (почему мы так с удовольствием читаем этот акафист, потому что он, с одной стороны, утвержден, а с другой стороны, он очень понятен, потому что все-таки вот современным человеком написан, в современных таких словах) показано, что мы верны власти, но наша религиозная свобода выше этого. И вот я понимаю, почему этот акафист появился на Украине — потому что вот эта мысль, что мы граждане своего государства, мы готовы исполнять все законы, но наш религиозный выбор не троньте. И, мне кажется, вот это, вот по крайней мере во мне это так очень глубоко аукнулось ну вот в тот период, когда мне попал этот акафист. И в этом существеннейшая мысль, мне кажется, для людей всех веков, что вопросы религиозной свободы — это вопросы личного выбора, в который никто не имеет права вмешивается.

М. Борисова

— Следующая неделя нам дарит возможность вспомнить еще двух удивительных святителей — Григория Двоеслова и преподобного Симеона Нового Богослова. Это два святых, между которыми четыреста лет, почему их объединили вот в одном дне памяти? Это тоже такой вот как бы вопрос неслучайный. Потому что, ну не знаю, для меня очень много сходного в то историческое время, в которое жили и служили Господу оба эти удивительные святые. Потому что если говорить о святителе Григории, то это фон его пребывания епископом Рима — отдельная история, как он стал епископом Рима, и для него это вообще, для человека, у которого главное произведение было «Толкование на Книгу Иова», можно представить, как ему это епископство было нужно. Но он все-таки за послушание пошел на эту голгофу свою личную. А на фоне чего это все происходило — это войны, эпидемия чумы, неурожаи, наводнения и постоянное ощущение, что вот-вот наступит конец света. Ровно то же самое на сломе тысячелетий первого и второго — это фон, на котором пришлось жить и служить преподобному Симеону Новому Богослову. И тоже было ощущение скорого конца света. Может быть, именно в тот исторический момент, когда у большого количества христиан наступает предощущение конца света, может быть, тогда обостряется у особо избранных, особо каких-то чутких духовно людей, таких как святитель Григорий и преподобный Симеон, вот это восприятие, о котором мы говорили, когда говорили о евангельском чтении — вот это восприятие Нафанаила, которого вдруг, когда он оказался рядом со Спасителем, вот пробило это ощущение, что вот оно — я вижу, я слышу, я ощущаю. Во всяком случае, особое место в учении Симеона Нового Богослова было как раз отведено восприятию Бога как света — то есть то, что потом у паламитов было основной их учения, которое Церковь много-много лет обсуждала и как-то пыталась понять и осмыслить. Вот это ощущение близкого света, который можно увидеть еще при этой жизни.

Протоиерей Максим

— Ну вы знаете, я очень советую всем нашим радиослушателям, которые хотят понять, а что такое по-настоящему глубинное, духовное переживание Бога, почитать Симеона Нового Богослова. Ну одна фраза, которую я не могу забыть, которая на меня произвела неизгладимое впечатление, когда Симеон восклицает после причастия, говорит: в моих жилах течет Кровь Христова. Вот это переживание единства с Богом, оно было для него и на самом деле для нас является крайне важным, что Бог это не просто Творец неба и земли, Бог это не просто законодатель, который оставил нам какие-то правила, как нам жить. Бог это не просто Тот, Кто стал человеком, ходил по земле, умер и воскрес две тысячи лет назад. Бог — это про здесь и сейчас. И вот это ощущение, конечно, оно для Симеона Нового Богослова необыкновенно острое и он с нами может этим ощущением поделиться, если мы прикоснемся к его наследию.

М. Борисова

— Григорий Двоеслов нам оставил еще важное, по крайней мере для великопостного нашего пребывания в Церкви, наследие — это литургия Преждеосвященных Даров.

Протоиерей Максим

— Ну собственно большинство православных людей именно поэтому его и знают. Мало кто помнит о том, что он был просветителем Британии, мало кого, действительно, сейчас, к сожалению, ну по крайней мере у нас волнуют те коллизии, которые приходилось ему пережить в Риме в период своего святительства. А вот литургия Преждеосвященных Даров — оно вызывает много вопросов. Например, я знаю, что некоторое стесняются — мы же поминаем его на отпусте на каждой литургии: Григория Двоеслова — а дальше по требнику идет: папы Римского. Можем ли мы так сказать? Я вот знаю, иногда поминают: епископа Римского, — как бы стесняясь. У нас вроде как с папой нелады, и поэтому вот, значит, они стесняются вот таким образом поминать. И это привлекает внимание, люди думают об этом так или иначе и слушают, размышляют и поэтому, конечно, это известный святой. Хочу только сказать, что Двоеслов — это не потому, что у него были какое-то двойные слова, да, а словом «двоеслов» на славянский язык переведено слово «диалог» — то есть диалогист, он был автором «Диалогов», и поэтому вот именно так он и вошел, по крайней мере, вот в литургическую такую традицию.

М. Борисова

— А почему, собственно говоря, литургия? Ведь литургия-то как раз там и не совершается, это, по сути дела, такая вечерня, на которой можно причаститься.

Протоиерей Максим

— Да, ну все равно как бы словом «литургия» мы можем литургию называть, собственно, с большой буквы, на которой есть Евхаристия, на которой есть возношение, освящение Святых Даров — и в этом отношении да, литургия Преждеосвященная не является подобной литургией. Всегда возникает вопрос: а почему она служится, соответственно, в среду и пятницу, в наиболее постный день? Мы уже видели, даже те, кто только впервые вступил на поприще Великого поста, что в будние дни Великого поста, то есть кроме субботы и воскресенья, литургия не совершается. Именно потому, что это дни...

М. Борисова

— Ну и каких-то праздников, например, Благовещения.

Протоиерей Максим

— Ну это прямо вот исключение. И даже на Сорок мучеников свершается только Преждеосвященная литургия. Потому что литургия — это торжество, это праздник, это Христос посреди нас. И постное ощущение нашего странствия где-то вдали, может быть, от Бога, необходимое для покаяния, оно не должно прерываться вот этим самым торжеством. Но в наиболее постные дни, среда и пятница — напомню, что по уставу (только я не призываю никого так поститься, я сейчас только про смыслы, да), по уставу в среду и пятницу не положено есть до захождения солнца. И в те самые дни, когда мы так вот строго попостились (а на первой неделе, уже прошедшей, в понедельник, вторник вообще ничего кушать не полагалось, так же как и в четверг, лишь среду и пятницу можно было вкусить по захождении солнца), и вот это вот дни особо строго поста, в них для укрепления сил и утешения позволялось и позволяется причаститься запасными Дарами. Именно поэтому это богослужение совершается на вечерне, несмотря на то что в большинстве храмов это происходит с утра, но это уже такое приспособление под современный мир. Но все больше, во все большем количестве храмов — вот в Москве, например, уже достаточно много мест, где Преждеосвященная свершается, как ей и положено по уставу, вечером, то есть по захождению солнца. Когда ты, особо строго попостясь, весь день проведя в ожидании встречи с Богом в причастии, и уже вечером идешь в храм и вечером причащаешься Святых Христовых Таин. Поэтому это, конечно, необыкновенно глубокое и совершенно особенное переживание.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. И мы, как всегда по субботам, говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Вот на следующей неделе у нас будет память одной святой, относящейся к первым векам христианских мучеников — это преподобная Анастасия Патрикия — то есть патрицианка — память ее 23 марта. Вот в связи с памятью этой святой мне как-то захотелось найти для себя ответ на вопрос, почему, собственно говоря, вот святые первого тысячелетия особенно так стремились к сугубой аскезе, и мужчины, и женщины. Ведь так же много, как святая Анастасия, было много выходцев из богатых в Римской империи семей — хорошо образованных, которые имели возможность — мужчины построить хорошую, а иногда блестящую светскую карьеру, а женщины удачно выйти замуж, стать патрицианкой. И, в принципе, ну будучи христианкой — пожалуйста, можно было там отдаться благотворительности, массу добрых дел совершить, имея еще и финансовые возможности своей семьи. И вот все равно раз за разом мы видим в житиях множество людей, которые, несмотря на все препятствия, уходили в монашеский аскетический подвиг так, чтобы еще и не нашли. Так вот как у святой Анастасии случилось, когда ей, чтобы полностью обрубить концы и не дать возможность никому ее найти, она просто переоделась в мужское монашеское платье и до конца дней своих пребывала в виде такого инока-евнуха. И только когда так же, как Марию Египетскую, только при погребении, когда ее стали облачать, было обнаружено, что это на самом деле была женщина. Что влекло людей к этой странной и далеко не каждому доступной форме духовной жизни?

Протоиерей Максим

— Ну я бы все-таки не стал особым образом выделять столетие или тысячелетие, потому что если мы посмотрим жития святых второго тысячелетия и даже совсем близко к нам находящиеся, то мы увидим, что такие люди продолжают быть. То есть это не то что раз — они и исчезли. Какие-то дары, они могут меняться от эпохи к эпохе, а вот порыв — у определенных, отдельно взятых людей он действительно никуда не девается. И как Антоний Великий, например, основатель монашества — первомонах, не основатель монашества, лучше так выразиться, он услышал в церкви слова: «Оставь все и следуй за Мной» — он оставил все и прямо, не заходя домой, из церкви ушел. То есть вот, понимаете, я как бы постоянно, поскольку как бы часто приходится с людьми в самых разных комбинациях встречаться, мы все время в разговоре, как только разговор начинается вот такой искрений, что называется, не просто вот что-то такое провещали, а поговорить по-настоящему, оказывается, что ну совершенно нет никакой возможности, живя в миру, исполнять заповеди Божии во всей их полноте. Ну или хотя бы в какой-то значительной части. Это то самое, о чем говорит апостол, когда говорит: замужняя старается угодить мужу, а незамужняя старается угодить Господу. Это не про замужество и не только про женщин — это просто как некий символ, образ того, что ты, живя в миру, вынужден (и по-другому никак не получится, потому что будет еще больший грех) совершать какой-то вещи, которые ну противоречат твоему христианскому устроению, совести. А иногда уже и не противоречат, и совесть давно с ними смирилась, потому что ты понимаешь, что по-другому у тебя не получается. Не то что вообще нельзя, но у тебя не получатся. И вот люди требовательные к себе, ими могут двигать самые разные мотивы, и потому и конец такого порыва может быть разный. Потому что для кого-то таким главным двигателем может оказаться гордыня, и тогда человек, очевидно, на этом пути закончит прелестью — я таких людей тоже встречал. А есть люди, которые искренне, в простоте сердечной хотят быть с Богом и по-другому не могут — на том стою и не могу иначе. И тогда для этого человека вот выходом является... Вы знаете, в наше время кроме благоустроенных, например, монастырей и монахов, которых мы все можем увидеть, а я точно совершенно знаю, есть люди, которые, никому ничего особо не говоря, уехали куда-нибудь там, в карельские леса, где до ближайшей железнодорожной станции сотни километров, срубили себе там избушку и живут, как во времена там Нила Сорского какого-нибудь или Сергия Радонежского. Живут себе полностью отшельнической жизнью, полностью обрубив концы. Такие люди есть и сейчас, они никуда не делились. Потому что для них служение Христу в миру оказывается невозможным. Я не говорю, что мы плохие, а они хорошие или еще что-то — речь не об этом. Но, как вы правильно говорите, кто может вместить, тот вместит. Точно также, как противоположную крайность — там, допустим, многодетность или какая-нибудь многозаботливость или мнгопопечительность, обширную благотворительность. Помните в одном из патериков есть замечательная история, как шли два брата по пустыне и увидели мешок с золотом — один перешагнул и пошел дальше, а второй подобрал и, в общем, устроил монастырь какой-то там, я не знаю, богадельню, занимался обширной благотворительностью. И вот чей подвиг оказался там выше, понимаете, вот в патерике, например, написано, что первого. Потому что он отказался от всего, в том числе и от возможности вот такой благотворительности, потому что и она таит в себе массу проблем и искушений. Хотя и монашеское житие, полностью уединенное житие, оно таит в себе искушений не меньше и опасностей, а подчас и больше. Чем проще и обыкновенной твоя жизнь, тем проще и обыкновенней твои грехи. Чем выше ты поднялся по духовной лестнице, тем больнее и ниже оказывается падение, если оно совершается. Поэтому тут кому что возможно, кто как может.

М. Борисова

— И вот очень, мне кажется, символично, что, ну как мы знаем, есть праздники в церковном богослужебном календаре, которые неизменно повторяющиеся в одни и те же календарные даты, а есть те, которые зависят от времени Пасхи, каждый год она меняется. Поэтому как складывается вот этот пазл — каждый раз по-новому, и каждый раз дарит нам какие-то новые оттенки смыслов. Вот получилось так, что следующая неделя завершится празднованием в честь иконы Божией Матери Федоровская. То есть мы начинаем с Торжества Православия, установленного в честь восстановления иконопочитания и заканчиваем праздником в честь одной из самых почитаемых, на Руси по крайней мере, икон Матери Божией. Ну многие знают, что именно этой иконой был благословлен на царство Михаил Романов при завершении Смуты. Но мало кто, наверное, знает, что название эта икона получила от великого князя Ярослава Всеволодовича, отца святого Александра Невского, который при крещении получил имя Федор, и в честь святого Феодора Стратилата. Собственно говоря, это была его родовая икона, таким образом, она стала называться Федоровской — икона князя Федора. И, собственно, этой иконой он благословил сына.

Протоиерей Максим

— Александра Невского.

М. Борисова

— Александра Невского. Вот такая удивительная икона. Но есть, с ней связана еще версия, что именно благодаря тому, что Федоровской иконой был благословлен Михаил Романов на царство, многие немецкие княжны, становясь супругами русских царей и переходя в православие, получали по этой родовой иконе отчество Федоровны.

Протоиерей Максим

— Да.

М. Борисова

— Включая последнюю императрицу.

Протоиерей Максим

— Это Александра Федоровна и великая княгиня Елизавета Федоровна, и супруги — начиная от Павла I, насколько я понимаю, эта традиция пошла, когда его супруга стала впервые Федоровной.

М. Борисова

— Да, Мария Федоровна.

Протоиерей Максим

— Мария Федоровна, да. Потом супруга и Александра III также — то есть действительно это как бы родовая икона. Но, мне кажется, для современного православного сознания, она особо еще осознается как покровительница семьи и покровительница брака. Не знаю, почему так исторически получилось, но это действительно вот в таком церковном народном сознании это так. Например, всегда, когда у нас в храме тоже есть старинная икона Федоровская, и мы именно перед ней всегда читаем молитвы роженицы на брак, и супруги, приходя венчаться, испрашивают у Матери Божией перед Ее Федоровской иконой благословение. И я всегда, знаете, у нас как бы много как бы икон Богородичных в храме, и одна из любимых — это «Призри на смирение», к которой я всегда подхожу. Ну когда у меня что-то дома не очень, я всегда иду к Федоровской. Потому что вот ощущение Ее заступничества именно в делах семейных, оно по крайней мере мной, так же, как и многими-многими христианами, переживается как вот, что вот это Ее.

М. Борисова

— А в чем вообще смысл родовых икон? Ну вот есть иконы в храме. Хотя если вспомнить историю даже нашей отечественной Церкви, такое было не всегда. Были времена — собственно, с чем патриарх Никон боролся, — когда в храм приходили со своими иконами, потом забирали и уносили домой. Но вот все-таки мы не застали такой практики, и для нас вполне естественно зайти в храм — там иконы, пожалуйста, как бы, если это на приземленном языке сказать, вот на все вкусы — вот что угодно для души, все на что сердце твое откликается, ты в церкви найдешь. А в чем смысл тогда вот этих домашних икон, родовых особенно?

Протоиерей Максим

— Ну, конечно, здесь не должно быть какого-то идолопоклонничества. Например, у меня есть икона Максима Грека с мощами. И я, естественно, на память Максима Грека приношу эту икону в храм, полагаю ее на центральном аналое, чтобы все могли прикоснуться. Потому что такой иконы в храме у нас нет. Если бы она у нас была я бы, наверное, тоже ее не приносил. А так, конечно, абсолютизировать это не нужно. Но, с другой стороны, мне кажется, это очень греет. Вот на этом уровне буквально. Если перед этой иконой молилась моя бабушка, а до нее ее мама, например, или папа, то как бы почему нет? Мне кажется, это очень здорово. Хотя вот все это, само по себе название — Федоровская, Владимирская — это достаточно условные вещи. Федоровская, так же, как и Владимирская, принадлежит к иконописному типу «Умиление», с небольшими нюансами, там расположение ножки или ручки, она узнаваема. И для тех, кто не делает здесь каких-то особых различий или предпочтений, ничего страшного нет. И поэтому так же, как с чего мы сегодня начали — с VII Вселенского собора, с иконоборчества и иконопочитания — мы должны все-таки избегать, с одной стороны, крайностей, не относясь к нашим святыням как к каким-то магическим предметам, местам силы, оберегам, и вместе с тем любя и почитая как родовые наши святыни, так и общенациональные, так и общецерковные. И, мне кажется, если без крайностей, то здесь все оказывается на своих местах.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». С вами были Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. Слушайте нас каждую субботу и поститесь потом приятным.

Протоиерей Максим

— Храни вас всех Господь.