Поделиться
В купе вошла очень пожилая женщина. Её провожал мужчина средних лет. Он очень волновался. Разместил багаж, обнимал, целовал, говорил ей слова благодарности, просил беречь себя. Мужчина вышел. Поезд тронулся. Мы остались вдвоем с этой женщиной.
Я наблюдала за попутчицей. По ее поведению поняла, что перед каждым приемом таблеток, ей необходимо немного перекусить. В связи с этим, у бабушки с собой был большой пакет с изобилием продуктов.
Когда она стала пить кофе из огромной чашки, я забеспокоилась и спросила, не опасно ли это для ее сна? Так мы разговорились.
Ее звали Наначка. Не Нана, а Наначка. Именно так, любя, называли ее все окружающие и она сама себя.
За оставшиеся семь часов пути я узнала о её жизни, семье, соседях, друзьях, работе. И хотя мы говорили о тяжёлых переживаниях, я радовалась тому, что ей есть что и кого вспоминать.
Удивил её ответ людям, которые предлагали приличные деньги за аренду ее дома в южном городе. Старушка ответила молодым бизнесменам: «Я чёрный хлеб ем. Мне много не надо. Я хочу спокойно спать».
Поразила меня история Наночкиной веры в Бога.
Во время прививки ее маленькому внуку занесли тяжёлую инфекцию. Двухлетний мальчик умирал. Сменялись города и страны, больницы и палаты, лечение и врачи, но ничего не помогало ребёнку. Десятки оперативных вмешательств не приносили результатов.
Перед очередной операцией профессор отдал бабушке пеленки, одежду, простынки с просьбой освятить их у мощей Матроны Московской и привезти к началу операции.
Процесс осложнялся аллергией у малыша и трудностью подбора наркоза. Но с Божьей помощью и молитвами все прошло хорошо.
История болезни мальчика была мучительна и длилась долго. Когда на медицинской конференции наконец-то лечащий врач доложил о спасении пациента, тот самый профессор остановил его словами: «Его спасли не мы. Его Спас Бог».
Когда мальчик встал на ноги, бабушка Наначка поехала вместе с ним к Матронушке. У мощей женщина встала на колени. Для этого приподняла подол своего платья, чтобы голыми коленями встать на пол и обратиться с благодарностью за спасение любимого внука.
Она молилась: «Помоги ему, Господи! Спаси его!»
Обернулась и увидела, как её маленький внук, закатал штанины своих брючек и так же, как бабушка, голыми коленями стоял на холодном полу, что-то шептал. Он повторял за бабушкой ее слова. Молиться сам он ещё не умел.
Под стук колес я слушала историю своей пожилой попутчицы и думала о том, что ничем невозможно заменить ценность такого общения. Наблюдала, с какой любовью она говорит о своих близких, как креститься при упоминая Бога, и как светится при этом лицо старой женщины. Как бережёт она то, что имеет.
Я испытывала радость от того, что она поделилась со мной счастьем своей веры.
Сложные периоды выпадают на долю каждого человека. В эти моменты так ценно общаться с людьми, которые истинно верят Богу, доверяют ему, обращаются с молитвой. Их путь преодоления трудностей является для меня примером стойкости и мужества.
Я знаю, что, опустившись в храме на колени перед образами с молитвой, почувствую поддержку Наначки, потому что она явилась для меня живым примером веры, надежды и любви.
Автор: Инна Ковалева
Все выпуски программы Частное мнение
Сказ о том, как Владимир Даль словарь составлял
Поделиться
Многие знают имя Владимира Ивановича Даля как составителя «Толкового словаря живого великорусского языка», а некоторые имеют эту книгу в своей библиотеке... Я же хочу рассказать пару историй о том, как Владимир Иванович свой словарь создавал. Начну с того, что Даль по первому образованию — морской офицер, мичман. Прослужив 6 лет на корабле, он решил сменить род деятельности и... — выучился на медика. Став хирургом, Владимир Даль участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов в качестве полевого врача. И если мы с помощью фантазии перенесёмся в то время и в место его службы, то увидим удивительную картину: возле госпитального шатра стоит верблюд, навьюченный мешками. А в мешках — исписанные Владимиром Далем листки. Здесь, в этих свитках — настоящее сокровище: слова, пословицы, сказки и прибаутки, собранные военным врачом в беседах с простыми служаками. Очарованный с юности красотой и меткостью русской речи, общаясь с матросами и солдатами, Владимир Даль записывал забавные сюжеты и не знакомые ему русские слова. В пору врачебной службы его записи составляли уже немалый объем. Поэтому начальство и выделило ему для перевозки верблюда. Правда, Даль чуть не потерял все свои богатства, когда верблюд внезапно попал в плен к туркам. Но обошлось — казаки отбили. Так вот получилось, что гордый корабль пустыни возил на своём горбу бесценное русское слово.
В течение жизни Даль записывал не только слова, но и сказочные сюжеты. В итоге его увлечения появилась книга сказок. Будучи в Петербурге, с экземпляром этого издания Даль направился прямиком... Ну конечно, к Пушкину! Там, у поэта дома они и познакомились. Пушкин сказки похвалил. Но более всего восхитился он далевским собранием русских слов. Особенно понравилось Пушкину слово «выползина» — сброшенная змеиная шкурка. Так Александр Сергеевич впоследствии и стал в шутку называть свой сюртук. Именно Пушкин уговорил Даля составить словарь. Благодаря этой встрече мы можем держать в руках словарь Даля, погружаться в стихию живой русской речи того времени и пополнять свой лексикон интересными словами. Например, узнать, что такое «белендрясы» и «вавакать, «мимозыря» и «жиразоль».
Приятного чтения, друзья!
Автор: Нина Резник
Все выпуски программы: Сила слова
Григорий Суров
Поделиться
В конце XIX-го — начале ХХ века врачи-офтальмологи, специалисты по глазным болезням, были в России на вес золота. Один из представителей этой редкой в то время специализации — Григорий Иванович Суров, окулист из Симбирской губернии — посвятил жизнь тому, чтобы сделать офтальмологию доступной для всех.
Уже в старших классах гимназии Григорий решил стать врачом. В 1881-м он успешно сдал вступительные экзамены на медицинский факультет Казанского университета. Первым местом работы Сурова была уездная больница в городе Спасске Казанской губернии. Там Григорий Иванович впервые обратил внимание, как широко распространены среди крестьян глазные болезни. У каждого второго пациента наблюдалась трахома — инфекционное заболевание, которое передаётся через предметы гигиены — например, полотенца, а распространителями являются мухи. Свои наблюдения и неутешительные выводы Суров записывал в дневник: «Эти болезни у нас в России распространены вследствие бедности, невежества, и малодоступной медицинской помощи». Офтальмологи, как уже говорилось, были в те годы большой редкостью. Поэтому Григорий Иванович решил специализироваться именно в этой области. За несколько лет работы в Спасской больнице он получил богатый практический опыт. Затем некоторое время Суров служил военным врачом. И опять же, занимался на этой должности преимущественно офтальмологией. В 1902-м он поступил в Петербургскую Военную Медицинскую академию — «для усовершенствования в медицинских науках по глазным болезням». Там с успехом защитил докторскую диссертацию.
А в 1906-м году Григорий Иванович вновь приехал в город Симбирск. Его назначили заведующим военного лазарета. Офтальмологического отделения в нём не было. И Суров его открыл. Сразу же к «глазному доктору» потянулся народ. «Главный контингент из страдающих болезнями глаз — крестьянство и необеспеченный рабочий люд», — отмечал Суров. С таких пациентов денег за лечение доктор не брал. Наоборот, помогал из собственного кармана — на лекарства, на изготовление очков. Вскоре Григорию Ивановичу удалось убедить местные власти выделить средства на глазной стационар в 50 коек. В 1911-м году стараниями Сурова в Симбирске открылась школа-приют для слепых детей.
А через несколько лет Россия стала Советской. Григорий Иванович не уехал за рубеж. Остался служить своей стране. В те годы о деятельном докторе нередко упоминали в прессе. Вот, например, как в 1923-м описывала его работу симбирская газета «Красный путь»: «Летом в разных районах губернии можно было увидеть фургон, в котором ехал доктор Суров. Он ездил обследовать сельское население. Оказывая помощь, он переезжал из села в село». После таких поездок и работы в госпитале, Суров принимал пациентов ещё и на дому, по вечерам. Симбирский учитель Алексей Ястребов в своих воспоминаниях писал: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом. И знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Простой народ искренне любил своего доктора. Когда в 1920-м году большевики осудили Сурова и приговорили к году тюрьмы за то, что он взял на работу в госпиталь бывшего белогвардейского офицера — нищего больного старика, горожане встали на его защиту. Испугавшись волнений, власти восстановили доктора в правах. Впоследствии Григорий Иванович получил высокое государственное признание: в 1943-м году ему было присвоено звание Заслуженного врача РСФСР, а в победном 1945-м — орден Трудового Красного Знамени. Но не ради наград трудился доктор Суров. Однажды в своём дневнике он написал: «Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым помог избавиться от страданий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
21 ноября. О пшенице и плевелах
Поделиться
В 13-й главе Евангелия от Матфея есть слова Христа: «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы».
О пшенице и плевелах, — епископ Тольяттинский и Жигулёвский Нестор.
