Поделиться
«Донна Элена. Бразильянка из Санкт-Петербурга. Апостол, ниспосланный нам из русского поднебесья. Конструктор детских душ...» Такими словами бразильский журналист и писатель Отто Лара Резенде описал в середине ХХ века Елену Владимировну Антипову — педагога и специалиста по детской социальной и коррекционной психологии. Антипова первой в мире стала называть ребят с ограниченными возможностями «исключительными», а не «отсталыми». И сделала всё, чтобы в обществе изменилось отношение к таким детям.
Психологией 17-летняя Елена заинтересовалась в Париже. Девушка несколько лет жила в столице Франции, куда на лечение её привезла мать. Елена посещала занятия в Сорбоннском университете. Однажды она попала на лекцию знаменитого швейцарского психолога, доктора Эдуарда Клапареда. И вскоре стала одной из самых способных его студенток. Доктор даже предложил Елене работу в своей швейцарской клинике. Но девушке нужно было возвращаться в Россию. В 1916-м она приехала домой, и вскоре вышла замуж за писателя Виктора Ирецкого. А через год к власти пришли большевики. Многие представители творческих профессий тогда бежали за рубеж. Казалось бы — самое время и Елене вспомнить о предложении швейцарского доктора. Но ни Елена, ни её супруг не хотели покидать родную землю. Они остались в советской России. Елена стала работать психологом в исправительных детских учреждениях для беспризорников. Антипова как могла, обогревала своим душевным теплом несчастных, брошенных ребятишек, у которых семьи отобрала революция и гражданская война.
А в 1922-м трагедия пришла в семью женщины. Мужа Елены Владимировны арестовали и выслали за границу как неугодного советской власти. Куда только Елена не писала письма, прошения, жалобы! Но не смогла добиться его возвращения. Оставалось одно — ехать следом за супругом. Так началась её вынужденная эмиграция. Антиповы осели в Швейцарии, где Елена начала работать со своим давним учителем, доктором Клапаредом, в его Институте детской психологии. В 1929-м году институт посетила делегация из Бразилии. Елене предложили контракт на работу в одной из школ города Белу-Оризонти. Антипова согласилась.
Первое, что поразило её в Бразилии — огромное количество бездомных, одиноких, брошенных детей. В Петербурге, охваченном войною и революцией, это было объяснимо. Но здесь не происходило таких социальных потрясений. Елена убедила городские власти Белу-Оризонти открыть специальную школу-интернат для беспризорников, детей из неблагополучных семей, а кроме того — детей, отстающих в развитии. Учреждение заработало в 1932-м году и получило название «Институт Песталоцци» — в честь знаменитого швейцарского педагога. Для подростков с уровнем развития малолетних детей Антипова подбирала занятия, которые максимально развивали их способности. Так, например, один из её учеников, 11-летний мальчик с речевым и зрительно-мото́рным отклонением, разговаривал как 4-летний малыш. При этом он знал буквы, но не мог писать. Тогда Елена Владимировна дала ему печатную машинку. И случилось чудо — мальчик научился печатать, и так смог выражать свои мысли и постепенно повышать интеллектуальный уровень. По настоянию Антиповой, в «Институте Песталоцци» ребятам преподавали и основы христианства. Специально для этого вместе с местным священником, падре Негромонте, Елена Владимировна разработала новый учебник, написанный максимально простым языком, доступным для особенных воспитанников школы. Дети искренне любили свою учительницу. «Она открывала нам те стороны нашей души, о которых мы даже не догадывались», — признавалась бывшая ученица Антиповой, Имэне Гимараэс.
В 1974-м президент Бразилии наградил Елену Антипову медалью «За заслуги в сфере образования». В том же году, в возрасте 79-ти лет, Елена Владимировна ушла из жизни. За три дня до своей кончины она написала в дневнике: «Сегодня по православному календарю — День Преображения Господня. Призвание преображает человека. Оно даёт ему силу и моральную стойкость, возвышает дух, приближает к Господу». В настоящее время в Бразилии продолжают работать учреждения, которые когда-то основала там Елена Антипова.
Все выпуски программы Жизнь как служение
Сказ о том, как Владимир Даль словарь составлял
Поделиться
Многие знают имя Владимира Ивановича Даля как составителя «Толкового словаря живого великорусского языка», а некоторые имеют эту книгу в своей библиотеке... Я же хочу рассказать пару историй о том, как Владимир Иванович свой словарь создавал. Начну с того, что Даль по первому образованию — морской офицер, мичман. Прослужив 6 лет на корабле, он решил сменить род деятельности и... — выучился на медика. Став хирургом, Владимир Даль участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов в качестве полевого врача. И если мы с помощью фантазии перенесёмся в то время и в место его службы, то увидим удивительную картину: возле госпитального шатра стоит верблюд, навьюченный мешками. А в мешках — исписанные Владимиром Далем листки. Здесь, в этих свитках — настоящее сокровище: слова, пословицы, сказки и прибаутки, собранные военным врачом в беседах с простыми служаками. Очарованный с юности красотой и меткостью русской речи, общаясь с матросами и солдатами, Владимир Даль записывал забавные сюжеты и не знакомые ему русские слова. В пору врачебной службы его записи составляли уже немалый объем. Поэтому начальство и выделило ему для перевозки верблюда. Правда, Даль чуть не потерял все свои богатства, когда верблюд внезапно попал в плен к туркам. Но обошлось — казаки отбили. Так вот получилось, что гордый корабль пустыни возил на своём горбу бесценное русское слово.
В течение жизни Даль записывал не только слова, но и сказочные сюжеты. В итоге его увлечения появилась книга сказок. Будучи в Петербурге, с экземпляром этого издания Даль направился прямиком... Ну конечно, к Пушкину! Там, у поэта дома они и познакомились. Пушкин сказки похвалил. Но более всего восхитился он далевским собранием русских слов. Особенно понравилось Пушкину слово «выползина» — сброшенная змеиная шкурка. Так Александр Сергеевич впоследствии и стал в шутку называть свой сюртук. Именно Пушкин уговорил Даля составить словарь. Благодаря этой встрече мы можем держать в руках словарь Даля, погружаться в стихию живой русской речи того времени и пополнять свой лексикон интересными словами. Например, узнать, что такое «белендрясы» и «вавакать, «мимозыря» и «жиразоль».
Приятного чтения, друзья!
Автор: Нина Резник
Все выпуски программы: Сила слова
Григорий Суров
Поделиться
В конце XIX-го — начале ХХ века врачи-офтальмологи, специалисты по глазным болезням, были в России на вес золота. Один из представителей этой редкой в то время специализации — Григорий Иванович Суров, окулист из Симбирской губернии — посвятил жизнь тому, чтобы сделать офтальмологию доступной для всех.
Уже в старших классах гимназии Григорий решил стать врачом. В 1881-м он успешно сдал вступительные экзамены на медицинский факультет Казанского университета. Первым местом работы Сурова была уездная больница в городе Спасске Казанской губернии. Там Григорий Иванович впервые обратил внимание, как широко распространены среди крестьян глазные болезни. У каждого второго пациента наблюдалась трахома — инфекционное заболевание, которое передаётся через предметы гигиены — например, полотенца, а распространителями являются мухи. Свои наблюдения и неутешительные выводы Суров записывал в дневник: «Эти болезни у нас в России распространены вследствие бедности, невежества, и малодоступной медицинской помощи». Офтальмологи, как уже говорилось, были в те годы большой редкостью. Поэтому Григорий Иванович решил специализироваться именно в этой области. За несколько лет работы в Спасской больнице он получил богатый практический опыт. Затем некоторое время Суров служил военным врачом. И опять же, занимался на этой должности преимущественно офтальмологией. В 1902-м он поступил в Петербургскую Военную Медицинскую академию — «для усовершенствования в медицинских науках по глазным болезням». Там с успехом защитил докторскую диссертацию.
А в 1906-м году Григорий Иванович вновь приехал в город Симбирск. Его назначили заведующим военного лазарета. Офтальмологического отделения в нём не было. И Суров его открыл. Сразу же к «глазному доктору» потянулся народ. «Главный контингент из страдающих болезнями глаз — крестьянство и необеспеченный рабочий люд», — отмечал Суров. С таких пациентов денег за лечение доктор не брал. Наоборот, помогал из собственного кармана — на лекарства, на изготовление очков. Вскоре Григорию Ивановичу удалось убедить местные власти выделить средства на глазной стационар в 50 коек. В 1911-м году стараниями Сурова в Симбирске открылась школа-приют для слепых детей.
А через несколько лет Россия стала Советской. Григорий Иванович не уехал за рубеж. Остался служить своей стране. В те годы о деятельном докторе нередко упоминали в прессе. Вот, например, как в 1923-м описывала его работу симбирская газета «Красный путь»: «Летом в разных районах губернии можно было увидеть фургон, в котором ехал доктор Суров. Он ездил обследовать сельское население. Оказывая помощь, он переезжал из села в село». После таких поездок и работы в госпитале, Суров принимал пациентов ещё и на дому, по вечерам. Симбирский учитель Алексей Ястребов в своих воспоминаниях писал: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом. И знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Простой народ искренне любил своего доктора. Когда в 1920-м году большевики осудили Сурова и приговорили к году тюрьмы за то, что он взял на работу в госпиталь бывшего белогвардейского офицера — нищего больного старика, горожане встали на его защиту. Испугавшись волнений, власти восстановили доктора в правах. Впоследствии Григорий Иванович получил высокое государственное признание: в 1943-м году ему было присвоено звание Заслуженного врача РСФСР, а в победном 1945-м — орден Трудового Красного Знамени. Но не ради наград трудился доктор Суров. Однажды в своём дневнике он написал: «Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым помог избавиться от страданий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
21 ноября. О пшенице и плевелах
Поделиться
В 13-й главе Евангелия от Матфея есть слова Христа: «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы».
О пшенице и плевелах, — епископ Тольяттинский и Жигулёвский Нестор.
