«Первое воскресенье после Пятидесятницы: всех святых». Прот. Федор Бородин

В нашей студии был настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресенье, в которое празднуется память всех святых, об иконе Божией Матери «Умягчение злых сердец», о памяти святых праведного Иоанна Кронштадтского, святителя Никифора Исповедника и преподобного Мефодия Пешношского, а также о перенесении мощей святого царевича Димитрия из Углича в Москву.

Марина Борисова:

- Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Протоиерей Федор Бородин:

- Здравствуйте.

Марина Борисова:

- И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в воскресенье Всех святых, и на наступающей неделе. Название говорит само за себя. И хотя мы по традиции стараемся разобраться в смысле наступающего воскресенья, исходя из тех отрывков из апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра за Божественной литургией, все-таки имеет смысл поговорить, что же такое соборное празднование святых, тем более, всех святых. И вообще, что такое все святые? С одной стороны, вроде как, понятно, это те, которые у нас в святцах, дни памяти которых внесены в церковный календарь, которым написаны тропари, кондаки, молитвы. А с другой стороны, апостол Павел называл всех христиан святыми. И тут начинает мозг плавиться, потому что понять, что имеется в виду, соборное празднование святых - это тех, которые у нас в святцах или нас всех?

Протоиерей Федор Бородин:

- Мне кажется, что сначала надо поговорить о том, что понятие «святой» в эпоху апостола Павла, опиравшееся на библейское понимание, и сейчас сильно разнятся. Скажем так, акценты делаются на разные части этого удивительного феномена и явления. Сейчас для нас святость, я для себя ее определил так, что человек, в котором Церковь уверена, что он Христовой помощью победил и вошел в Его Царство, о котором мы это знаем точно, его Церковь может причислить к лику святых. Святой – это человек, который мог ошибаться, делать очень тяжкие грехи, мог в них каяться, не все из наследия которого достойно подражания, не все мысли которого Церковь приняла. Как, например, не все мысли святителя Григория Нисского или Исаака Сирина. Но, тем не менее, это человек, который в вере, в любви, в надежде прожил жизнь христианскую с упованием и любовью к Господу. Господь был для него самым главным, и он вошел к Нему в Его Царство. Тогда Церковь свидетельствует об этом, понятно, что не Церковь дает чин святости человеку, а Господь дает, а Церковь только опираясь на то, что есть на земле и можно исследовать, причисляет человека к лику святых. Тогда мы пишем иконы, служим молебны, рисуем нимб вокруг его головы. А святость в библейском понимании это другое. Святой это значит выделенный для Господа, освященный таким образом, посвященный Господу. Первенец в любой семье в Библии, это человек, который свят Богу. И в этом смысле святость – это все, что принадлежит Богу. И прежде всего, конечно, это люди, это мы. Поэтому для апостола Павла, когда он пишет «святые в Иерусалиме» это все христиане Иерусалима. Кстати, у нас осталась память именно об этом значении слова «святость» в слове «святотатство». Мы когда храм открыли 30 лет назад, у нас в первый же день украли швабру, ведро – было вот так. И это было святотатство. Когда в соседнем магазине это воровство. То есть это татьба того, что принадлежит Богу, того, что принесено Богу. Именно святого. Даже получается, что это мыло в этом смысле было святым. В библейском понимании святости очень много надежды. Святость во втором понимании, если без первого, может раздавить, потому что человек смотрит на святых: ну, куда мне до Серафима Саровского, ну, какой из меня христианин, ничего не возможно. Нет, не так. Ты освящен в таинстве крещения, на тебе стоит печать Духа Святого в таинстве миропомазания, ты принадлежишь Богу, твое тело это храм Божий и ты храм Божий, так апостол Павел всем нам говорит. То, что выделено и отдано Богу, то, что невозможно взять и осквернить это, надо жить в этой белой ризе, которую человек получает в таинстве крещения, и не пачкать ее. Это очень важно для того, чтобы идти через жизнь по-христиански, это понимание святости в себе напоминать.

Марина Борисова:

- Обратимся теперь к отрывку из послания апостола Павла к евреям, 11-я глава, с 33-го стиха, и заканчивается отрывок в 12-й главе 2-м стихом. Там апостол Павел перечисляет, как бы мы сейчас сказали, разные категории святых. То есть «верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов». И дальше много-много других подвигов во славу Божию. «Были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; (…) скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли. И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства». Это как раз то самое место, где вскипает мозг. С одной стороны, перечисляются, совершенно очевидно, люди, которые совершали подвиги во славу Божию. И в то же время оказывается, что «Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства». Это как?

Протоиерей Федор Бородин:

- Да, это совершенно потрясающий отрывок, который свидетельствует о Церкви. Апостол Павел перечисляет сначала тех людей, подвижников Ветхого Завета, в жизни которых явно присутствовала победоносная помощь Божия. А потом тех, в жизни которых не присутствовала, которые проиграли эту земную жизнь и были попираемы другими людьми, они не приняли освобождения, дабы получить лучшее воскресение. Это первая мысль удивительная. Речь идет о воскресении всех после Страшного Суда, дабы участвовать в нем и там получить славу Божию, которая является уделом людей, преданных Богу. «И предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства», то есть этого самого воскресения. Я думаю, что речь идет о Церкви, только в границах которой человек получает совершенство будущего века и вот это лучшее воскресение. Человек все равно спасается не своими подвигами. И мысль апостола Павла об этом есть практически в каждом его послании. Не исполнением дел Закона, этим только свидетельствуется любовь к Богу, спасает Господь. Кому-то Он дает быть явным примером помощи Божией, кому-то дает проиграть, кому-то дает все потерять. И, тем не менее, люди принимают это от любимого Господа, потому что живут верой не для того, чтобы Господь им здесь помогал, хотя это нормально для каждого из нас просить об этом и надеяться. Но даже если это не получается, мы это несем, и наша слава не здесь. И эта слава тогда, когда Церковь просияет, как Небесный Иерусалим. В Новом Завете в общем-то то же самое. Если говорить о русских святых, то Борис и Глеб это два человека, которые проиграли, первые наши святые. Муромский и Ростовский князья, которые могли воевать за свою жизнь, за свое дело, и все было бы нормально, никто бы их не осудил. Но они возжелали здесь проиграть, чтобы получить Царство там, для них это было важнее. И огромное количество подвижников, монахов, священников, монахинь, мирян, которые окончили свою жизнь в безвестных рвах, в местах заключения. Может быть, даже были не отпеты и никогда не будут прославлены, потому что в новомучениках прославлено какое-то крошечное количество всех, кто пострадал за Христа. И понесли эту тяготу. Сейчас у нас юбилей Сергея Иосифовича Фуделя, потрясающего человека, автора, всем нашим слушателям советую очень читать этого великого и оригинального, необыкновенно искреннего, глубокого богослова, это человек, который свою жизнь по человеческим меркам проиграл, он прожил в безвестности, в нищете, в тяжких скорбях, отсидел четверть века. А сейчас уже его слава - издаются его собрания сочинений, и по всему миру православные читают наследие этого человека - начинает сверкать и сиять еще до того самого воскресения. Поэтому речь идет о том, что спасается Христом Церковь и члены Церкви.

Марина Борисова:

- Теперь обратимся к отрывку из Евангелия от Матфея, он такой сложно составной. 10-я глава, стихи с 32-го по 33-й, и с 37-го по 38-й, 19-я глава, стихи с 27-го по 30-й. В отрывке из 10-й главы есть слова, которые на протяжении многих лет для многих людей являются камнем преткновения: «Кто любит отца или мать больше, нежели Меня, недостоин Меня; и кто любит Сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня». Об этот камень спотыкается огромное количество людей.

Протоиерей Федор Бородин:

- Да, потому что в иерархии верующего человека Господь должен стоять на первом месте. Все остальные наши ценности, все остальные наши любови, любовь ко всем остальным нашим близким и родным людям стоит на своем месте, тогда, когда любовь к Богу на первом месте. В другом случае наши любови могут быть источником боли и для нас и для наших близких. Коротенький пример. Начало 90-х. Мама человека ненавидит свою невестку. Сын пьет, зашивает ампулу, приезжает навестить мать. Мать показывает ему бутылку пива, на немецком языке, никаких сертификатов еще нет и говорит: на, сынок. Он говорит: мамочка, ты же знаешь, я зашит, мне нельзя. – А это безалкогольное. Он выпивает одну бутылку, она говорит: я тебя обманула, это алкогольное, видишь, тебе ничего нет, тебя врачи обманули. Он начинает пить, две недели он проводит в скотском состоянии у нее дома. Ее любовь исполнилась? Да, он у нее, не у ненавистной невестки. Но что с ее сыном происходит от этой любви, это ужасно, то есть эта любовь может разрушать. Если человек любит другого человека по Богу... У собирателя Добротолюбия преподобного Макария Коринфского есть потрясающие слова. Он говорит, что надо почитать каждого человека по Богу, каждого надо почитать, любого, врага, другой веры, неважно, но по Богу, то есть как образ Божий и после Бога, тогда все будет на месте. А дальше Господь говорит: «Кто не берет креста своего и следует за мной, тот не достоин Меня». Это второе, что очень важно нам обязательно услышать в этот день. Если человек принимает все во Христе, кроме Его страдания, это то, что мы сейчас называем лайт-православие такое, облегченная версия, или розовая христианство, как это Леонтьев назвал. Человек на самом деле не принял христианства настоящего, потому что нет христианства без распятия и страшной смерти Христовой, и нет подражания без принятия Креста Твоего. Ты взял только часть, ты не взял того, чем мы спасены. «Се бо прииди крестом радость всему миру». Крестом. И это тоже важно. И эти фразы между собой связаны, потому что когда человек не по страстной любви живет, а по освященной главным, поиском Царства Небесного, это очень тяжело. Надо смиряться, надо уступать, надо служить, надо не становиться счастливым, а делать другого человека счастливым. Это тоже крестоношение. Но это и есть воплощение любви Христовой.

Марина Борисова:

- Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. На наступающей неделе в календаре оказались рядышком два таких святых, которых, казалось бы, вообще ничего не объединяет. И эпохи разные, и страны разные, и жизненный путь разный. Я имею в виду праведного Иоанна Кронштадтского, память его 14 июня, и святителя Никифора Исповедника, его память 15 июня. Но мне кажется, как ни много различий между этими двумя людьми, есть по сути что-то соединяющее два этих святых пути. Может быть, в моем восприятии так прозвучало. И тот и дугой в силу разных обстоятельств их жизненных путей оказались близки ко двору императорскому, и тот и другой вынуждены были как-то с этим соотносить свою духовную жизнь и свою пастырскую деятельность. И оба при всем их нежелании исподволь постоянно были вовлекаемы в политические интриги, дворцовые интриги, и оба устояли. Каждый по-разному, но каждый остался на своем уровне святости, если можно вообще так говорить о святых людях. Как вам кажется, я слишком смелые делаю предположения или в них есть какое-то рациональное зерно?

Протоиерей Федор Бородин:

- Конечно, вы правы, Марина. Иоанн Кронштадтский очень почитался царским домом, присутствовал святой Иоанн при смерти императора, мы знаем об этом. Даже более того, он был мишенью ненависти для тех, кто ненавидел царскую Россию, для тех, кто ее разрушал, для тех, кто готовил катастрофу 17-18-го года в своих мечтах и своими делами. Поэтому он, конечно, был ненавистен. Я помню, как в далеком детстве попал на фильм «Агония», где в начале, после названия фильма, шли фотографии людей, и закадровый голос рассказывал о том, что таких проходимцев до себя допускал государь и они мешали нормальному управлению страной. И среди них я увидел Иоанна Кронштадтского, и мне сразу расхотелось смотреть этот фильм. Если возможно его назвать такими гадкими именами, как там назывались другие персонажи исторические, то понятно, что человек ничего в России не понял. Смысл и высота служения Иоанна Кронштадтского - это святость как норма жизни. Если мы говорили о неделе Всех святых, это нормальный человек, Иоанн Кронштадтский это человек, каким он должен быть. Если мы вспомним слова Исаака Сирина о том, что Адам был в естественном состоянии человека, мы в нижеестественном, а в раю мы будем в сверхъестественном. Нормальное состояние для человека - не грешить или почти не грешить. Хотя Иоанн Кронштадтский беспощаден к себе в своих дневниках по поводу малейшего движения души ко греху. Он, для того, чтобы принести покаяние, не стесняется об этом писать на все последующие века. Такой человек ищет такого смирения. Но ненависть к трону, ненависть к христианской стране фокусировалась на нем и на некоторых других людях, в том числе и на государе, безусловно, которые вопреки всему этому строили свою жизнь на заповедях Божиих. А святитель Никифор Исповедник так же точно свидетельствовал о правде Божией в 8-м веке в эпоху гонений на иконопочитание.

Марина Борисова:

- И оказался в самом центре столкновения всех партий, там была какая-то безумная череда смены императоров и их советников. Получалось так, что не успел один Собор оправдать иконопочитание, как спустя несколько лет при другом императоре собирался другой собор, осуждал всех, кто относится к иконопочитанию лояльно, начинались преследования монахов. Это был такой калейдоскоп, что там можно запутаться, даже если просто на странице написать их под номерами, все равно запутаешься, потому что это постоянная смена всех. Самое интересное, мне кажется, что, так же как во времена Иоанна Кронштадтского, все это огромное количество людей, вовлеченное во все эти политические движения, меньше всего интересовала суть. Гонения и травля отца Иоанна происходила от людей даже в сане, то есть, казалось бы, они-то должны были хоть что-то понимать. Нет, это не имело никакого значения. Ровно так же, как и для преследователей преподобного Никифора не имело ни малейшего значения, что он на 7-м Вселенском Соборе выступал от лица императора, и 7-й Вселенский Собор принял то решение, которое всем нам известно, что иконопочитание должно быть восстановлено. И при этом несколько лет спустя за это же самое он оказывается в изгнании, в ссылке, его в какой-то момент лишают даже сана, потом все вернулось на круги своя. Но 13 лет вот такого калейдоскопа событий, и в них не запутаться, отринуть от себя и остаться внутренне таким же, каким он в этот калейдоскоп попал, это удивительно трудно. Я думаю, что каждый из наших радиослушателей может, снизив планку, прикинуть на собственную жизнь. Мы все в юности, по крайней мере, многие из нас, полны благородных мыслей и порывов, и что с нами делает столкновение с реальной взрослой жизнью. Как часто мы эти свои великие благородные идеалы вынуждены, если не предавать, то, по крайней мере, идти на компромисс, где-то, как говорится в Евангелии, «страха ради иудейского», где-то просто из каких-то житейских соображений. А остаться при этом при всем верным Христу, верным своей вере и не снизить планку, это очень трудно.

Протоиерей Федор Бородин:

- Меня в святителе Никифоре даже больше поражает эта близость к власти, которая никак не переделала его душу. Человек просто свидетельствовал о правде Божией, а власть с ним поступала согласно тому, искала она ее хоть как-то или нет. А ему было остальное все равно. Жить в заточении монашествующему, он для этого и становился монахом, он был счастлив этому. Нести послушание в императорском дворце и разбираться со всеми тонкостями богословия? Тяжело, но раз Господь благословил, значит, буду. Но самое поразительное это то, что искушение властью для любого человека, близость к власти, когда ты вдруг вне всех остальных социальных лестниц становишься советником, с твоим мнением считаются, это страшное искушение. И большинство людей не проходят это искушение. А человек, для которого Господь главный, остается абсолютно свободен, он просто свидетельствует о правде. Был такой случай у меня приходской, когда семья, муж, жена и двое детей, хорошая семья. Там были сложности большие с работой, жену устроили в Государственную Думу, просто в администрацию, в обеспечение. Через год у нее закружилась голова от близости властных людей и тех ресурсов, которыми они обладают. Она бросила мужа и детей. И дальше тяжелая судьба, но человек не выдержал даже просто такой работы близко к власти. Есть такое современное выражение «снести крышу». Просто человек решил, что он должен принадлежать к тому миру, а любящие дети остались с папой, потому что мама ими пренебрегла. Это близость к власти. А тут - Константинопольский епископ, и патриарх с тобой советуется. А ты настолько любишь Христа, что для тебя это не является ценностью, ты просто выполняешь это как послушание. Удивительно совершенно. Вот эта внутренняя свобода при любом месте, куда тебя ставят, это действительно признак святости, как отделенности от мира, твое сердце отделено от мира и принадлежит Богу. Вы не свои, как говорит апостол Павел, человек просто об этом помнит. Он не свой, он Христов, а все остальное будет складываться так, как Господь благословит.

Марина Борисова:

- В эфире радио ВЕРА программа «Седмица». В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Мы ненадолго прервемся, вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

Марина Борисова:

- Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. У каждого, наверное, среди святых есть свои предпочтения личные. Я очень люблю, когда церковный календарь напоминает нам учеников преподобного Сергия. Я не знаю, почему, но у меня такое ощущение, может быть, по аналогии с отношением моим личным к Троице-Сергиевой лавре, очень живо воспринимаются все эти люди, хотя нас отделяют столетия. И уж совсем их образ жизни и образ мыслей не похож на наш современный. И при этом почему-то они воспринимаются очень близко. Может быть, благодаря преподобному Сергию, потому что когда приезжаешь в Троице-Сергиеву лавру, такое ощущение, что ты приехал не мощам поклониться, а непосредственно к преподобному приехал. Собственно, раньше так и говорили: давно ли ты был у преподобного? Все понимали, что имеется в виду, давно ли ты ездил в Загорск. Его ученики тоже как-то личностно и очень тепло, как члены своего клана, своей семьи воспринимаются многими, я думаю, и даже нашими радиослушателями тоже. Один из них, преподобный Мефодий Пешношский, память его 17 июня. Это удивительно, если бывают духовные дети, а это, наверное, духовный внук преподобного Сергия. Как обозначить его степень духовного родства?

Протоиерей Федор Бородин:

- Да, это когорта людей, которая вспахала духовную ниву России, Руси тогда. Которая разошлась десятками, десятками, а в следующих поколениях сотнями людей, которые говорили, что человек может быть другим, он может быть таким, как авва Сергий. И которые соприкасались с тем, каким может быть человек в учениках аввы Сергия. Я очень много раз разговаривал с людьми, которые встречались с отцом Кириллом (Павловым) и с отцом Иоанном (Крестьянкиным), и в разговоре звучало такая мысль, она и мне очень понятна. Ты приезжаешь к первому или ко второму, когда ты входишь в келью, половина вопросов, с которыми ты приехал, уже отпадает. И ты, просто находясь рядом с этим человеком, меняешься, потому что то тепло, та святость, та любовь к тебе глупому и грешному, которая из этих людей просто льется на тебя - это свидетельство о Царстве Небесном. Сердце обмануть нельзя, ты понимаешь, что так может быть и так должно быть. Именно это свидетельство, что человек может быть земным ангелом и небесным человеком, как мы поем в текстах богослужебных авве Сергию, и поменяло народ полностью. Потому что правда Божия сияла в них. И Мефодий Пешношский, Савва и Андроник Московские, Кирилл Белоезерский и дальше, дальше, дальше по цепочке в течение многих десятилетий, даже столетий, длящееся свидетельство. Может быть, бескнижное, потому что авва Сергий после себя ничего не оставил, никакой библиотеки трудов. Это уже потом академия въехала в его дом и стала им окормляться духовно через много веков. Но, тем не менее, до сих пор окормляется. Самое главное, может быть, и стоит повторить в неделю Всех святых, что эта святость как свидетельство о правде Царства Небесного на земле.

Марина Борисова:

- Когда начинаешь разбираться с житием святого Мефодия, тут есть еще важный момент. О его земной жизни практически не осталось никаких документальных свидетельств. Житие было составлено сильно после его кончины, и первый список этого жития потерялся еще где-то в 18-м веке. Есть взгляд историка, который говорит, что до нас не дошло никаких письменных свидетельств и сведений ни о дате его рождения, ни о том, кто были его родители, ни о том, какого он был сословия, откуда он был родом, чем занимался до того, как пришел к преподобному Сергию Радонежскому. А автор рукописной летописи Николо-Пешношской обители в 19-м веке иеромонах Иероним (Суханов) поразительно написал: «Отцы наши издревле чтили святого отца Мефодия не по мощам или по жизнеописаниию, но по единому святом его имени. Так и нам не имеется особой нужды слушать укоризненное и разногласное мнение и любопытствовать то, о чем не открыто было прежде». Удивительный подход человека, отстоящего от нас на два столетия. Что диктует наш пытливый ум? Прежде всего мы лезем в интернет. Не найдя там ничего, мы, может быть, даже заглядываем в какие-то энциклопедические словари или в какие-то фолианты церковной истории. Не найдя там ничего, мы начинаем сомневаться. Мне всегда было интересно для себя самой понять, почему в 19-м веке люди не сомневались, а почему в 20-м и 21-м прежде всего они начинают сомневаться в святости тех, чья эта самая святость, казалось бы, поколениями, если будет мне позволено такое неподходящее слово, апробирована. Люди шли к мощам этих людей, люди молились им, люди получали помощь ощутимую, а мы, спустя несколько столетий, говорим: а такие ли они святые, если про них нет никаких документальных свидетельств?

Протоиерей Федор Бородин:

- Мы просто избалованы огромным количеством сохраняющейся информации, в виде фотографий, записей, архивов и прочего. Понятно дело, что в 14-м, 15-м, 16-м веке, если человека упомянули где-то, это уже и есть свидетельство. Потому что ни свидетельства о рождении, ни паспорта в 14 лет, в 30, 45, никто не менял, их просто не было. Поскольку в 19-м веке люди, в основном, жили еще в это парадигме, скажем, уходящей и ускользающей информации, они сами в ней были, поэтому и по-другому относились к отсутствию свидетельств исторических. Для них это было нормально абсолютно. А для нас сейчас… Я встречал, в храм к нам приезжала, попросилась, большая группа пожилых людей для того, чтобы я им рассказал о храме. Они заранее договариваются, приезжают по храмам Москвы. Я говорю, в нашем храме, в храме Космы и Дамиана на Маросейке, очень любил молиться, когда бывал в Москве, Федор Михайлович Достоевский, потому что муж его тетки Александры Куманиной был нашим старостой. Они говорят: а какие свидетельства? Я говорю: не было видеокамер, я не могу представить фотографию, как Федор Михайлович молится в нашем храме, но я знаю, что это было, есть в книге о нашем храме свидетельства очевидцев и все, этого достаточно. А современному человеку это недостаточно, покажи ему видео. Там должна быть дата, иначе не было этого события для него. А для человека прошлого, он скорее относился к святому как к духовному отцу. Если ты пришел в Пешношский монастырь братом, послушником, принял постриг, или приехал паломником, или ходишь прихожанином, ты идешь к мощам этого святого или к месту его захоронения, если мощи под спудом, и ты ему молишься, как человеку, который близок к Господу, чтобы он тебя этому же научил, чтобы он поделился с тобой опытом. И он начинает о тебе заботиться. Какой-то личный опыт соприкосновения, личный контакт людей, может быть, это лучше, он заменял то, к чему мы сейчас привыкли.

Марина Борисова:

- Если даже просто посмотреть на историю монастыря. Ну, разве не свидетельство святости основателя этой обители то, что в 1812 году французы не смогли до нее добраться, хотя были в двух шагах от нее, просто вокруг были болота, они плюнули не стали по этим болотам идти до этого монастыря, обошли и пошли дальше. Но обитель-то уцелела, обитель не разграбили, не разрушили, монахов не убили, не выгнали.

Протоиерей Федор Бородин:

- Да. Хотя современный человек представляет часто французов как просвещенных европейцев, когда они к нам пришли. На самом деле многие из них были яростные и злостные атеисты. Армия Наполеона рушила и уничтожала христианские святыни по всей Европе. Все мы знаем певицу Монсеррат Кабалье. Она взяла себе тебе это имя, Монсеррат, по главной святыни Каталонии, высокогорному монастырю Монсеррат, где находилась древняя скульптурная икона, почитаемая, чудотворная. Так вот собор был уничтожен по приказу Наполеона, потому что ему все это было ненавистно. Здесь на нашей земле в храмах устраивали и мясные лавки, и конюшни, жгли иконы в печах, сдирали золотые оклады.

Марина Борисова:

- Из потиров пили вино.

Протоиерей Федор Бородин:

- Причем это было не потому, что они не могли найти, из чего еще попить вино, это было вот такое.

Марина Борисова:

- После великой французской революции это было вполне естественно, потому что достаточное количество людей было убеждено, что идеалы великой французской революции это как раз то, во что стоит верить вместо Бога, Бога же отменили.

Протоиерей Федор Бородин:

- И поэтому было так ненавистно все, что связано со Христом.

Марина Борисова:

- Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке. Отец Федор, у нас 16 июня память святого, абсолютно непонятного для очень многих и церковных и, уж тем более, не церковных людей. Если вокруг семьи последнего российского императора и их канонизации до сих пор не смолкают дискуссии, здесь дискуссии за давностью лет уже давно смолкли, но недоумение, по-моему, так и осталось висеть в воздухе. Я говорю о празднике перенесения мощей святого царевича Дмитрия из Углича в Москву и вообще об образе самого этого несчастного ребенка, в котором, казалось бы, в отличие от Бориса и Глеба не за что зацепиться. Он исповедовать ничего не мог по малолетству, он просто был маленький мальчик, попавший, если так можно высокопарно выразиться, под колесо истории. Почему вдруг так получилось, что в этом самом ребенке несчастном воплотилось столько чаяний, столько надежд, столько молитв? Что это за удивительный феномен страстотерпец царевич Дмитрий?

Протоиерей Федор Бородин:

- Святость царевича Дмитрия, явленная после его смерти большим количеством чудес, свидетельствованных огромным количеством людей, и привела к канонизации. Это было удивление для людей, почему Господь решил? Значит, душа этого отрока была такова. Здесь канонизация произошла Божиим Промыслом через явленные подтверждения.

Марина Борисова:

- Но удивительно, что все, что связано с его прославлением исходило от людей, мягко говоря, чрезвычайно сомнительной репутации и по чрезвычайно сомнительным причинам. И мне кажется, что это отдельный повод подумать, как сказано в Евангелии, что Господь может из камней сделать сынов Авраамовых, вот ровно здесь, часто в нашей жизни происходит то, что мы не можем объяснить, как через недостойных людей через недостойные поступки иногда прославляется имя Божие. С царевичем Дмитрием... Василий Шуйский, который инициировал его прославление, человек, в историю вошедший с такими отрицательными характеристиками, что дальше ехать некуда. В то же время, несмотря на то, что были бесконечные споры и распри, отчего этот ребенок погиб, было несколько версий, свидетели раз за разом…

Протоиерей Федор Бородин:

- Меняли показания.

Марина Борисова:

- Когда сменялась власть, меняли показания. Потом возник Лжедмитрий. И это все. Если бы не борьба за власть, то Василий Шуйский, если исходить из того, что мы знаем об этом человеке, и не подумал бы. Ему просто нужно было свидетельство того, что Лжедмитрий именно Лжедмитрий и никакого другого Дмитрия быть не может, потому что настоящий Дмитрий действительно погиб в Угличе. Кроме всего прочего, ему нужно было очернить партию, ему противостоявшую, уцелевших сторонников Бориса Годунова. Значит, нужно было утвердить ту версию, которая вошла в житие царевича Дмитрия о том, что он был умерщвлен по приказанию Бориса Годунова. Нет исторических подтверждений, до сих пор это все подвешено. Одним словом, такой недостойный человек инициировал прославление святого, который святым и оказался.

Протоиерей Федор Бородин:

- Это явный Промысл Божий, конечно. Возобладала точка зрения тех, кто обвинял Годуновых. И мы все помним ее по «Борису Годунову» Александра Сергеевича Пушкина: «Жалок тот, в ком совесть нечиста», «Мальчики кровавые в глазах». И самое потрясающее - «Народ безмолвствует». Возобладало это. Но причисление к лику святых как торжество прорывающейся небесной Церкви в нашу реальность часто бывает вопреки и непонятно, почему, как сейчас кажется. Известно, что единственный причисленный к лику святых человек за советский период Русской Православной Церкви это святитель Николай (Касаткин) Японский, в святости которого никто не сомневается сейчас. Но мы понимаем, почему это нужно было. Патриарх говорил о том, что если Церковь не рождает святых, она уже не Церковь и под сомнением очень большим. Значит, властям нужно было разрешить канонизировать хоть кого-то. Но как здесь в Советском Союзе что-то дать, не дашь ничего, потому что сразу возникнет вопрос о расстрелянных и замученных. Значит, надо где-то еще найти такое. И вот его нашли. Я прекрасно понимаю, что сидело какое-то совещание на Лубянке, чесали свои затылки люди, не понимающие что такое святость и не верящие ни в Бога, ни в святых, ни во что, но Промыслом Божиим они явили святость этого удивительного человека. Его святость такова, что наш один прихожанин с женой, находясь в Японии, он там читал лекции, математик, доктор наук, пытался найти храм святителя Николая. Спрашивал, где Russian Church, все пожимали плечами, никто не знал, они замучились искать. Потом супруга ему сказала, спрашивай Николай-до. «До» это такая уважительная приставка. Он говорит, что мы начали произносить это словосочетание «Николай-до», в ответ нам все улыбаются и все показывают, куда идти, и мы дошли. Это японцы, которые не являются православными христианами, но они все о нем помнят, как об удивительном человеке. Это было десять лет назад. Она, эта святость прорывается, как тучи раскрываются в грозу, и через них светит солнце, так и здесь. И с царевичем Дмитрием то же самое. Люди на земле могут свои какие-то выгоды искать, могут рассматривать причисление к лику святых, написание его жития, его редактирование как часть своей политики по захвату власти. А Господь это просто использует для того, чтобы явить людям утешение, тем более, что утешение людям того времени, когда на них обрушилась смута, было очень нужно. Нужна была правда, кусочек правды, нужны были праведники, то есть носители, те, кто являет эту правду, через которых эта правда Божия светится. Этого отрока, который, как и сотни тысяч погибли, были замучены в этой смуте, есть целые города, которые поляки просто вырезали, Галич, Углич в 1609 году, там убивали просто всех. О злодеяниях этих надо говорить, о них надо помнить. Тем не менее, оказывается, что правда Божия сильнее всего.

Марина Борисова:

- С именем царевича Дмитрия связана еще не очень понятная метаморфоза в религиозном народном сознании в восприятии этого святого отрока. Он не успел ни в чем поучаствовать, ни в каких сражениях и подавно. Но каким-то образом он трансформировался именно в покровителя, в защитника от нашествия всевозможных врагов и в покровителя воинства. Как это произошло? Когда речь идет о Борисе и Глебе, там понятно. Они, по крайней мере, были уже взрослыми, пускай молодыми, но взрослыми князьями, у них действительно были собственные дружины. Пусть они не воспользовались их помощью, но там более-менее понятно. Но каким образом мальчик, погибший при не выясненных обстоятельствах, стал защитником, заступником христолюбивого воинства русского, не понятно мне до сих пор.

Протоиерей Федор Бородин:

- Война и воинства это страшно, это страшное служение и страшное послушание. Этим людям, которых Господь привел в это служение, нужен кусочек чистоты, света и правды. Я могу провести параллель, неожиданную, может быть, с Жанной д’Арк. Это все средневековое страшное, жестокое отношение друг к другу, и вдруг является дева, которая утверждает, что ей Господь открыл, что нужно то-то и то-то делать. И это получается. То есть это попытка взглянуть на небо в этой кровавой жиже, в которой они стоят по колено, им нужен такой покровитель. Чем, может быть, страшнее жизнь человека, тем с большей жаждой он к этим источникам чистоты припадает. Надо сказать, что причисление к лику святых происходит не потому, что человек совершил какой-то подвиг, он мог его не совершить, а потому что человек был свят внутренне и Церковь об этом свидетельствует. А что он успел или что он не успел, это уже как Господь промыслил. Я могу такую краткую параллель провести. У нас в храме есть одна чудная пожилая женщина. Однажды, лет уже 15 назад она увидела в Москве плачущую женщину с подростком-ребенком на скамейке. Подошла, спросила. Это русские из Казахстана, они приехали сюда, у девочки онкология, надо обследоваться и делать операцию потом. Так вот наша прихожанка взяла их к себе жить, помогала им деньгами очень долго, лекарство, билеты, взяла такую опеку. Девочка умерла в возрасте 16 лет, Настенька. Мать и отец в страшном горе, это их единственный ребенок. Мать воцерковилась, отец категорически нет, двухкомнатная квартира у них, вот они там спят раздельно. И вдруг ночью им во сне является эта девочка, папе и маме, и говорит одно и то же. Они просыпаются, бегут друг к другу. Я видел/я видела Настю, она мне сказала: не печалься обо мне, мама/папа, я близко-близко подошла к престолу. Отец даже не знает что такое престол. У меня все хорошо, я близко-близко подошла к престолу. Это святой ребенок, он не причислен к лику святых, нет. Никогда этим комиссия не будет заниматься никакая по канонизации, нет. Но я знаю, что это святой. Потому что что такое святой? Это который близко подошел к престолу Божию. Господь решил, что этот человек достоин подпустить его близко к своему престолу. И с царевичем Дмитрием вот так. Убили его, не убили его, в том смысле, что он в результате несчастного случая погиб, это вторая версия, не важно. Важно, что этот человек так был устроен свято, что Господь в утешение всем в такой маяк на пути, к чему надо идти, явил этого человека.

Марина Борисова:

- Я надеюсь, что среди живых, которых мы можем встретить в нашей жизни, тоже есть святые люди. И может быть, нам будет дано счастье это почувствовать, пока они еще с нами, и постараться к ним прикоснуться и не упустить этот момент общения, который потом будет в жизни помогать и очень долго помниться. Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». В студии были Марина Борисова и настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Слушайте нас каждую субботу. До свиданья.

Протоиерей Федор Бородин:

- До свиданья.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «18-е воскресенье по Пятидесятнице. Память отцов 7 Вселенского собора». Прот. Федор Бородин
• «17-е воскресенье по Пятидесятнице». Протоиерей Максим Первозванский
• «16-е воскресенье по Пятидесятнице. Покров Пресвятой Богородицы». Протоиерей Максим Первозванский