«Лазарева Суббота. Вербное Воскресение. Страстная Седмица». Прот. Максим Первозванский, Максим Калинин

У нас в студии был клирик Храм Сорока Севастийских Мучеников в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский и шеф-редактор портала «Иисус» Максим Калинин.

Мы говорили об особенностях богослужений Лазаревой Субботы, Вербного Воскресения, а также Страстной Седмицы. Наши гости ответили на вопросы: почему в Вербное Воскресение служится Литургия Иоанна Златоуста, а не Василия Великого, как это было на протяжении всего поста; почему с Великого Четверга отменяются земные поклоны и чтение Псалтыря до выноса Плащаницы; а также почему Царские Часы, которые совершаются всего 3 раза в году, получили именно такое название? Разговор шел о редком богослужении в Великий Четверг — чине омовения ног священнослужителей: какова история его возникновения, и как всё происходит. Наши гости рассказывали и о глубоком смысле чтения 12 Страстных Евангелий.

Ведущие: Марина Борисова и Максим Калинин

---

М. Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья. С вами Марина Борисова, в эфире программа «Седмица» — это наш совместный проект с православным интернет-порталом «Иисус». И со мной в студии шеф-редактор этого портала Максим Калинин.

М. Калинин

— Добрый вечер.

М. Борисова

— В нашей программе мы каждую неделю по субботам говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Сегодня у нас в гостях клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский.

Прот. Максим Первозванский

— Здравствуйте.

М. Борисова

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждёт нас в церкви завтра, в Вербное воскресенье, и на наступающей Страстной седмице. На самом деле столько всего за много тысячелетий существования церковного канона написано, я имею в виду богослужебные тексты, и так в разных Церквах Поместных менялись в течение истории традиции богослужений в эти дни, поэтому нам предстоит решить довольно сложную задачу. Но я думаю, что для начала просто хотелось бы понять, почему Лазарева суббота и Вербное воскресенье стоят так обособленно. Даже не в том дело, что это уже не Великий пост и ещё не Страстная седмица, но у них даже тропарь один, то есть гимн, который раскрывает смысл данного богослужебного дня, в обоих случаях один и тот же.

Прот. Максим Первозванский

— Да, Святая Четыредесятница закончилась вчера, сорок дней закончились, а Страстная седмица ещё не началась — она начнётся с понедельника. И эти два дня, выделенные в том числе богослужебно зелёным цветом облачений, действительно стоят особняком. «Общее воскресение прежде Твоя страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже», — говорит нам тропарь как Лазаревой субботы, так и Входа Господня в Иерусалим. Знаете, в Евангелии прямо написано, говоря о входе Господнем в Иерусалим: «Потому и встретил Его народ, ибо слышал, что Он сотворил это чудо». То есть воскрешение Лазаря и вход Господень в Иерусалим — эти события увязаны по смыслу в том числе непосредственно в Евангелии.

М. Борисова

— Мне попадалось такое толкование Вербного воскресенья — это праздник ожидания чуда.

Прот. Максим Первозванский

— Я бы сказал, что это поэзия, а не толкование. Я совершенно не возражаю против такого поэтического описания этого праздника. Это праздник ожидания не только чуда, вы знаете, мы должны помнить, что уже с вечера воскресенья читается отпуст, который будет продолжаться до среды: «Грядый Господь на вольную страсть, нашего ради спасения». То есть этот тот самый праздник со слезами на глазах, то есть с ожиданием и переживанием в первую очередь не чуда воскресения, а страданий Христовых, на которые Он, собственно, и входит.

М. Борисова

— А почему в Вербное воскресенье совершается?.. Мы так уже привыкли Великим постом, что в воскресные дни совершается Литургия Василия Великого, и тут вдруг Литургия Иоанна Златоуста.

М. Калинин
— То, что служится Литургия Иоанна Златоуста в праздник Входа Господня в Иерусалим — вот это, собственно, раскрытие того же самого факта, о котором сказал отец Максим, что Святая Четыредесятница закончилась. Литургия Василия Великого приурочена к воскресным дням Святой Четыредесятницы, а также к Великому Четвергу и к Великой Субботе. Почему это так? Вот есть так называемый закон Баумштарка, названный по имени выдающегося литургиста и востоковеда первой половины XX века, который говорит, что более архаичные виды богослужений, которые потом сменяются новыми, часто как бы консервируются, застывают, остаются в каких-то уникальных частях богослужебного года. То есть у нас есть из неделю в неделю повторяющийся цикл богослужений, Великий пост и Пасха нарушают этот цикл. И Великим постом сохранилась та Литургия, которая когда-то была основной во многих церковных общинах до тех пор, пока не была заменена Литургией Иоанна Златоуста. То есть получается, пост сохранил более древнюю ситуацию, и самые праздничные свои дни, воскресные, приурочил к этой Литургии Василия Великого, которая когда-то была базовой, которая была вытеснена Литургией Иоанна Златоуста. Точно так же Великая Суббота, как день когда-то массового крещения, и Великий Четверг, как день Литургии по умолчанию, когда было само Таинство Евхаристии установлено, эти уникальные дни богослужебного года тоже сохранили вот этот более ранний чин Литургии. Соответственно, в Святую Четыредесятницу Литургия Иоанна Златоуста служится в менее торжественные субботние дни. И сейчас Четыредесятница заканчивается, и мы в этом плане возвращаемся в привычный нам ритм совершения литургий Иоанна Златоуста как основных.

М. Борисова

— У нас закончилась Четыредесятница, но начинается самое главное — собственно для чего она и была. И я так понимаю, что первые три дня Страстной седмицы вообще особые. Они тоже объединены единым тропарём...

Прот. Максим Первозванский

— Единый тропарь, единый отпуст — эти службы похожи, как близнецы, кроме евангельских чтений.

М. Борисова

— Все три дня служится Литургия Преждеосвященных даров. И за эти три дня прочитывается практически вся Псалтирь и практически всё Евангелие.

Прот. Максим Первозванский

— Да. То есть это очень напряжённые дни. Это, кстати говоря, мне кажется, ещё одно из объяснений того, что на Вход Господень в Иерусалим служится Литургия Иоанна Златоуста. Мы это сейчас не очень чувствуем, но дело в том, что Литургия Василия Великого гораздо длиннее, если она совершается так, как она совершалась в древности, то есть когда все молитвы прочитываются вслух. Она и сейчас-то длиннее, но сейчас мы особых отличий всё-таки не видим. Если мы не являемся священнослужителями, то мы не замечаем большой разницы — скорее, в распевах, более медленных. На самом деле она гораздо длиннее, и в этом смысле гораздо тяжелее. Поэтому сам праздник Входа Господня в Иерусалим именно в ожидании этих длиннющих, спрессованных первых трёх дней, да и вообще всей Страстной, мне кажется, делается некоторое облегчение всё-таки накануне. А здесь, да, читается... но мы сейчас говорим не про практику, потому что на практике в разных храмах и монастырях нагрузка может быть разная, в том числе и евангельских чтений. Даже Устав рекомендует вот это Евангелие, которое полагается прочитать в первые три дня целиком (всё Евангелие от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна), растягивать, начиная со второй недели Великого поста на Часах. На обычных Часах читаются уже отрывки из Евангелия, потому что невозможно... Я только однажды присутствовал на вот этих самых Часах, когда читается всё Евангелие, и то читалось только одно Евангелие от Иоанна. И служба затягивалась реально до обеда и даже больше.

М. Борисова

— Помимо этого, в евангельских чтениях этих первых трёх дней такой набор притч, которые, как мне встречались толкования, охватывают весь смысл евангельского учения.

Прот. Максим Первозванский

— Вот есть полное прочтение всего Евангелия на Часах, есть чтения на Утрене и чтение на Вечерне, которая соединяется с Литургией Преждеосвященных Даров. Так вот, чтение на Вечерне и на Утрене, приуроченное непосредственно к каждому дню — это ведь те события описываются Евангелия, которые произошли между входом Господа в Иерусалим и непосредственно Страстями Его: предательством Иуды и всем остальным. В основном это Евангелие от Матфея, но и другие евангельские отрывки тоже, где вот как у Господа там всё было в Иерусалиме, между Его входом и Его Распятием, так оно здесь и помещено. То есть дело не в том, что специально литургисты поместили туда те отрывки, которые наиболее глубоко и точно описывают учение Христа. Дело в том, что Господь Сам в эти последние дни Его земной жизни и сказал самые главные слова.

М. Калинин

— Да. Но Сам Господь, говоря эти слова, как раз определённые идеи выражает в этих притчах, которые мы читаем. То есть история с бесплодной смоковницей, которая часто у многих вызывает удивление: за что Христос наказал невиновное дерево? Он, собственно, показал на примере древа, которое само по себе не виновато, Свой суд, Свою власть и одновременно показал ученикам, что Он мог бы так и с врагами поступить, но Он не поступит с ними так. То есть здесь идея выбора, идея суда и одновременно кротости Христа.

М. Борисова

— Но если взять тот же тропарь, который объединяет все три дня, там же содержательно другая притча взята за основу — это притча о разумных и неразумных девах. «Се, Жених грядёт в полунощи». И даже, насколько я знаю, в некоторых греческих церквах утрени этих дней называются «Утрени Жениха». И даже есть у них такая икона, которая износится из алтаря в это время, она называется «Жених Церкви» — там изображён Христос в терновом венце. То есть вот этот мотив Жениха и невест присутствует в содержании всех трёх дней.

М. Калинин

— Мотив выбора опять же. Там же некоторые девы остались со Христом — запасли масло, некоторые оказались за пределами дверей. И там же притча о двух сыновьях тоже, то есть мотив выбора, и собственно это же и произойдёт в Иерусалиме в Страстную неделю.

Прот. Максим Первозванский

— Не являясь специалистом в богослужебной науке, я могу сказать, что с самого начала, буквально с первого раза, как я услышал этот тропарь, он для меня значил, что всё уже, ребята: се Жених грядет — хватит уже спать, блажен раб, егоже обрящет бдяща; недостоин же паки, егоже обрящет  унывающа. Да, у тебя был весь Великий пост, да, ты провёл его в небрежении, осталось буквально... времени нет, поэтому давай хоть что-нибудь ещё успей сделать.

М. Борисова

— Кроме евангельских чтений в эти дни читаются отрывки из Ветхого Завета, которые называются Паремии, но они в принципе читались и в другие дни Великого поста. Но те паремии, которые читаются в первые три дня Страстной седмицы, там очень много отрывков из Книги Иова. Почему именно эта книга выбрана?

Прот. Максим Первозванский

— Книга Иова — это вообще одна из важнейших книг Ветхого Завета для нас, христиан. И если Великим постом читались Книга Притчей, Книга пророчеств Исаии, Книга Бытия, которая полностью была прочитана, то здесь по сути дела читается... ну, не полностью, а выбранные отрывки Книги Иова, потому что Иов был, безусловно, прообразом Христа. Невинный страдалец — именно так можно определить Иова, потому что в рамках Ветхого Завета, по нормам Ветхого Завета о нём Сам Господь засвидетельствовал в начале, что Иов был непорочен пред лицом Господа. И когда его друзья говорят, что не может быть наказан человек, который не виноват — вот это такой когнитивный диссонанс, выражаясь современными словами, что если ты наказан, значит ты виноват. Иов наказан без вины. Точнее, я неправильное слово употребил: не наказан — Иов страдает без вины, то есть страдание не всегда наказание, страдание может быть послано от Бога для чего-то. И конечно, для Ветхого Завета это откровение, это откровение и для нас, современных людей, потому что когда мы начинаем страдать, мы в первую очередь начинаем искать ответ на вопрос: за что?

М. Борисова

— Знаете, парадоксальным образом совершенно не имеет отношения ни к богослужения, ни к толкованию Писания — это цитата из советского автора Трифонова, у которого есть такая мысль, что человеку для счастья нужно ровно столько же счастья, сколько несчастья.

М. Калинин

— У Иова в этой истории было больше несчастья, чем счастья, то есть если мы перечитаем эту книгу, мы увидим, что всё у него отнял Господь, и детей у него отнял, то есть никакой надежды ему не осталось тогда. Да, библейские ветхозаветные представления о посмертной участи тоже были довольно пессимистичные. Поэтому ему, конечно, было гораздо тяжелее, чем мы можем себе представить: не понимать того, что с ним происходит, этого смысла, и искать ответа у Бога. И в этом смысле, конечно, прообраз удивителен.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям: сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус», и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. И мы говорим о смысле и особенностях богослужений Вербного воскресенья и Страстной седмицы. Вот первые три дня, с самым строгим постом по Уставу, со всеми этими длинными богослужениями миновали, и мы подошли к тому дню, с которого в истории искусств начинается то, что имеет такое условное название «Страстной цикл», то есть дни полностью посвящены страданиям и крестной смерти и погребению Спасителя. И начинается всё это с поразительной совершенно Литургии, на которой очень многие верующие стремятся причаститься, потому что эта Литургия посвящена дарованию собственно Евхаристии — воспоминание Тайной Вечери.

Прот. Максим Первозванский

— Великий Четверг. И здесь особенность в том, что, как Максим сказал в первой части передачи, в Великий Четверг и в Великую Субботу совершается Литургия Василия Великого, соединённая с Вечерней. То есть мы сейчас, конечно, должны понимать, что в силу обстоятельств нашей жизни мы не можем служить так, как это задумано, замыслено литургистами, то есть эта Литургия должна совершаться вечером — что в Великий Четверг, что в Великую Субботу, так же, как и Литургия Преждеосвященных Даров, они должны совершаться вечером. Потому что продолжается строгий пост — до захода солнца вкушение чего бы то ни было не предписывается. И Литургия большая, торжественная, длинная, соединённая с Вечерней, вновь с паремиями, с чтениями Евангелия. И можно сказать, что это Литургия всех литургий. Как вы уже справедливо заметили, она посвящена дарованию Таинства Евхаристии. А что значит вообще Литургия, что значит Причастие? По сути дела на каждой Литургии, на которой мы причащаемся, мы находимся со Спасителем в Его Сионской горнице, где Он причастил впервые Своих учеников. То есть по сути дела мы «сие творим в Его воспоминание», — как Он сказал. Когда Он преломил хлеб, когда Он благословил чашу, дал Своим ученикам и сказал: «Сие творите в Моё воспоминание». И мы это на каждой Литургии творим, но здесь это как-то совершенно особенно.

М. Борисова

— А здесь даже вместо Херувимской песни поётся молитва, которую мы все знаем — молитва перед Причастием.

Прот. Максим Первозванский

— Да. «Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий...» То есть даже не величие момента подчёркивается, а именно сам момент, что мы сейчас, да, здесь. И, как я уже сказал, с одной стороны мы должны каждую Литургию так переживать, так же, как и каждое воскресенье мы переживаем как Малую Пасху. Но здесь вот это, конечно, совершенно особенное переживание.

М. Борисова

— Но именно с Великим Четвергом связаны особенные богослужения, которые совершаются только один раз в году и даже не во всех храмах. Я имею в виду чин омовения ног, когда в память того, как Спаситель омыл перед Тайной Вечерей ноги ученикам, архиерей, обычно в кафедральном соборе, или настоятель монастыря в монастыре омывает ноги сослужащим. Откуда этот чин вообще взялся? Там особые песнопения, особый порядок совершения этого.

Прот. Максим Первозванский

— Дело даже не в песнопениях. Дело в том, что вообще всё наше богослужение по замыслу — я сейчас сложное слово употреблю, не пугайтесь — оно мистериально, то есть мы участвуем в мистерии. Наилучшим образом это выражается словами тропаря, который, кстати говоря, читается тоже в пост: «В храме стояще, на небеси стояти мним». То есть мы, находящиеся сейчас в храме и совершающие богослужение, реально при этом духовно пребываем на небеси — «на небеси стояти мним». И вот особо мистериальны богослужения как раз Страстной седмицы. Мы как бы повторяем то, что совершил Господь. Не в смысле лично я, стоящий в храме и молящийся человек, это повторяет, но я реально присутствую. То есть мне не только словами тропаря, стихиры или ещё чего-то, напоминается об этом событии, мне даётся возможность его увидеть.

М. Борисова

— А почему в этой связи именно с Великого Четверга и до Фомина воскресенья перестают читать Псалтирь и отменяются земные поклоны, за исключением поклонения Плащанице?

Прот. Максим Первозванский

— Потому что хватит уже. У нас столько много всего этого читалось, что эти вещи могут отвлечь нас. В эти дни я, например, призываю прихожан закончить уже с исповедью. Лучше вообще до Входа Господня в Иерусалим, но в крайнем случае до Великой Среды уже разберитесь со своими грехами и  перестаньте вообще на это смотреть. Посмотрите на то, что происходит, давайте будем реально участвовать в том, что происходит: что вы сейчас упомянули чин омовения ног, что дальше, что происходит уже во всех храмах — Утреня Великого Пятка с чтением Страстных Евангелий.

М. Борисова

— Вот, я хотела особенно про неё поговорить.

Прот. Максим Первозванский

— Мы как бы идём вместе со Спасителем. Сначала выходим с Тайной Вечери — первое Евангелие, дальше идём в Гефсиманский сад, дальше видим Иуду, который пришёл, чтобы предать Спасителя. Эти 12 Страстных Евангелий последовательно проводят нас до момента крестной смерти Спасителя — вот мы буквально идём вместе с Ним. И надо сказать, что в Иерусалимской Церкви эта традиция именно хождения по этим местам — не знаю, как сейчас, а до совсем недавнего времени она буквально повторялась. То есть люди идут вместе с Иерусалимским Патриархом, останавливаются в конкретном месте, читают соответствующий отрывок из Евангелия. Дальше с пением антифонов или стихир, которые там тоже полагаются, идут дальше, останавливаются в следующем месте, дальше читают соответствующее Евангелие. То есть люди буквально ногами проходят Крестный путь Спасителя, сопереживая те самые события как события их личной жизни.

М. Борисова

— Насколько я читала, эта традиция установлена чуть ли не в IV веке, и это богослужение было ночное. То есть это ночью совершался этот самый Крестный путь.

Прот. Максим Первозванский

— Так оно и должно быть ночным. Как я уже сказал, к сожалению, в силу обстоятельств времени, у нас всё немножко сдвинуто по времени. Мы это совершаем тогда, когда можем прийти в храм, условно говоря, а не когда это... Точно так же, как часы: 1-й, 3-й, 6-й, 9-й — мы их просто соединяем вместе и прикрепляем, допустим, к Литургии или к Вечернему богослужению, а не совершаем их в положенный час. Так и здесь.

М. Борисова

— Вероятно, от этого осталась традиция гасить свет в храме и стоять с зажжёнными свечами.

Прот. Максим Первозванский

— Конечно.

М. Борисова

— А вот откуда взялась традиция четвергового огня, когда многие стараются в фонариках сохранить от этой зажжённой свечки огонь и принести его домой?

Прот. Максим Первозванский

— Я не знаю, откуда она взялась. Честно говоря, я не специалист в этом вопросе. И ладан четверговый тоже...

М. Калинин

— И соль, по-моему, четверговая.

Прот. Максим Первозванский

— Освящение соли в Великий Четверг прямо в Требнике прописано — ни много ни мало. Не знаю тоже, зачем. И как раз этого я никогда не делал.

М. Калинин

— Это та же самая мистериальность, мне кажется, батюшка. То есть это воспоминание о том, что Иуда окунул хлеб в солило...

Прот. Максим Первозванский

— Для меня это было в каком-то смысле ещё: вы — соль земли, и если соль потеряет силу...

М. Калинин

— Ну да. То есть можно такой актуальный смысл для христиан, не только как маркер предателя, а наоборот, как указание на нас.

Прот. Максим Первозванский

— Ну вот мы свечку домой везём в лампаде обязательно, крестики... Мы достаточно много переезжали в течение нашей жизни. И я всегда смотрю, сколько у нас крестиков на притолоках, чтобы посчитать, сколько лет мы уже живём в этой квартире.

М. Борисова

— А вот после того, как вы изображаете крестики на притолоках, что вы делаете с огнём?

Прот. Максим Первозванский

— Он горит по крайней мере до Пасхальной ночи. Если удаётся, то и до Троицы, но в последние годы — хотя бы до Пасхи.

М. Борисова

— А какие ещё смысловые акценты Великого Четверга? Потому что если так посмотреть, то получается, что человек весь Великий Четверг проводит в храме.

Прот. Максим Первозванский

— Да. А вообще он всю Страстную седмицу проводит в храме. И особенно это время провождения в храме концентрируется в Великую Субботу. Сейчас немножечко перешагнём, получается, пропустив Великую Пятницу, к которой потом вернёмся. В Великую Субботу даже расход по домам не положен в принципе. Именно поэтому после окончания Литургии Василия Великого освящается вино хлеб и начинается чтение Апостола — чтобы люди не расходились из храма до начала ночного Пасхального богослужения, до начала Пасхальной Заутрени и Крестного хода.

М. Борисова

— Но недавнее наше прошлое, советская действительность, иногда предоставляло возможность именно таким образом провести Великую Субботу и Пасхальную ночь, потому что люди приезжали в сельские храмы последним автобусом, который шёл где-то в обеденное время. А потом, в силу обстоятельств, они ждали, когда начнётся ночная Пасхальная служба. И практически им деваться было некуда, они так и сидели в храме в обнимку со своими куличами.

Прот. Максим Первозванский

— Поскольку кто-то должен украсить дом к Пасхе, кто-то должен приготовить еду... да, ещё по поводу народных традиций: в Великую Среду яйца освящают, в Великий Четверг куличи пекут и так далее. В народе всё особенным образом тоже преломилось — что к чему и как готовить уже к пасхальному столу.

М. Калинин

— Я бы добавил сюда ещё традицию освящения мира в Великий Четверг, которое совершается в Храме Христа Спасителя. И здесь глубокий исторический смысл, связанный с тем, что Великая Суббота, как мы уже упоминали в одной из передач, была днём крещения оглашенных в большом количестве. И миро, как раз для помазывания их, заготавливалось накануне, в Великий Четверг. Кстати, в иерусалимской традиции ещё в Лазареву субботу совершалось массовое крещение. И тоже там была удивительная процессия к храму на месте погребения Лазаря. Как отец Максим заметил, очень много было таких вот ярких мистериальных шествий именно в иерусалимской традиции. И чин Евангелий, действительно, видимо, в иерусалимской традиции зародился, но там было семь или восемь Евангелий. Откуда взялось 12 — до конца неясно, это такая загадка для литургистов, как об этом писал отец Михаил Желтов. Но в случае с миром мы видим такую очень интересную историческую привязку к традициям Константинопольской Церкви.

М. Борисова

— В эфире радио «Вера» программа «Седмица». В студии: Марина Борисова, Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус», и наш гость — клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. Мы ненадолго прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

М. Борисова

— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. В эфире программа «Седмица» — это наш совместный проект с православным порталом «Иисус». В студии: Марина Борисова, шеф-редактор православного портала «Иисус» Максим Калинин, и наш гость — клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и наступающей седмицы. В данном случае мы говорим о Страстной седмице. И вот мы дошли до Великой Пятницы — день крестных страданий, смерти и погребения Тела Спасителя.

Прот. Максим Первозванский

— В этот день в храмах совершается три богослужебных собрания.

М. Борисова

— Главное, что там не совершается Литургия, чем отличается этот день от всех остальных пятниц.

Прот. Максим Первозванский

— Да, Литургия не совершается. И если обычно мы в храме, например, уже с середины XIX века, о чём писал ещё митрополит Филарет, собирались три раза, в народной традиции, то сейчас мы собираемся в храмах дважды: утреннее и вечернее богослужебное собрание. А в Страстную седмицу всё равно таких собраний в храмах совершается три: утром, днём и вечером. Утром совершаются Царские часы, днём Вечерня с выносом Плащаницы, а вечером Утреня Великой Субботы с чином погребения.

М. Борисова

— Хотелось про Царские часы напомнить или сказать, что «царские» они не потому, что имеет это какой-то богослужебный смысл, а просто потому, что это была традиционная служба, в которой обязательно участвовал царь.

Прот. Максим Первозванский

— Не могу ничего сказать по поводу этой истории.

М. Борисова

— Поэтому традиция называть эти Часы «царскими» — она чисто русская, в других Церквях этого нет.

М. Калинин

— Да, это русская традиция.

Прот. Максим Первозванский

— Но Часы при этом всё равно Царские, в смысле даже не по царю, а потому что вот именно такие Часы совершаются трижды в году: накануне Рождества, накануне Крещения Господня... Можно, конечно, к такому типу богослужения отнести Часы первых трёх дней Страстной седмицы, когда тоже Евангелие износится на центр, тоже читается Евангелие, тоже поются соответствующие стихиры. И вот сейчас, да, Царские часы Великого Пятка. Это Часы с Евангелием, поэтому они особенные. Обычные Часы — это три псалма, тропарь, кондак и буквально два-три молитвословия, всё. А здесь мы на Часах мы читаем паремию, мы читаем Апостол, мы читаем Евангелие, мы поём стихиры, мы поём тропарь и кондак. То есть получается, что каждый из Часов становится полноценным богослужением, да ещё при этом мы совершаем этот чин на середине храма. То есть они, правда, царские.

М. Калинин

— Да, название себя оправдывает.

Прот. Максим Первозванский

— Оно себя оправдывает, даже исходя из содержания.

М. Борисова

— Но больше, конечно, наши прихожане знают вторую службу этого дня — это, что называется теперь «вынос Плащаницы».

Прот. Максим Первозванский

— Да, так оно и есть: Вечерня с выносом Плащаницы. Это довольно короткая служба, если говорить про Москву, сейчас она совершается в два часа дня обычно. И даже церковные власти следят, чтобы именно в это время она совершалась. Мы как-то попытались перенести её на чуть попозже, но нам было указано, что, нет, давайте уж единым образом, чтобы все москвичи по крайней мере знали, когда в любой храм можно прийти на это очень важное богослужение. Оно не продолжительное, оно короткое, то есть совершается Вечерня.

М. Борисова

— По сути это отпевание, если так посмотреть по содержанию.

Прот. Максим Первозванский

— Нет, вот отпеванием будет следующая служба — Утреня с чином погребения, это будет отпевание. А здесь Вечерня: вновь повторяется прокимен «Разделиша ризы Моя себе», который, наверное, все православные христиане знают, и читается очень продолжительное Евангелие, в котором вновь описываются все события страданий Христовых, вплоть до погребения Спасителя. И после этого, при пении тропаря «Благообразный Иосиф», износится Плащаница на центр храма, полагается на середине, и на этом, собственно, богослужение заканчивается — погребение не совершается. Дальше тоже интересный момент: совершается такой интересный чин, который называется в народе, в церковном народе, «Плач Богородицы». То есть над вынесенной Плащаницей читается канон, как бы от лица Божией Матери, стоящей перед снятым с Креста Телом Спасителя. То есть это ещё один такой мистериальный момент — мы стоим перед вынесенной Плащаницей, как перед Телом Самого Господа, и вместе с Богородицей плачем. Именно перед Плащаницей однажды была сказана преподобным Ефремом Сириным самая короткая известная мне проповедь. Ефрем Сирин после выноса Плащаницы, повернувшись к народу, сказал всего два слова: «Будем плакать!» — и в этом состояла вся его проповедь. Мне кажется, весь чин в словах этой проповеди и содержится. Мы вынесли Плащаницу и стоим перед ней, пока ещё не погребаем её и просто плачем вместе с Богородицей.

М. Борисова

— Если соотнести визуально с храмом Гроба Господня в Иерусалиме, я думаю, что многие наши слушатели там бывали, — это тот момент, когда Спаситель, снятый с Креста у подножия Голгофы, был положен... там есть Камень помазания — это то положение?

М. Калинин

— Когда мы выносим Плащаницу, мы вспоминаем, конечно, именно тот момент, когда Христа помазывали после Его распятия, должны были сделать это наспех, не имея достаточного времени, когда должны были погрести Христа в гробу Иосифа Аримафейского, Его тайного ученика, который он приготовил себе, по обычаю многих людей, кто имел для этого возможность, при своей жизни. И перед наступлением субботы, чтобы не зашло солнце, чтобы не нарушить субботний покой, Христа спешно погребли, похоронили в этом гробу. То есть вынос Плащаницы, как сказал отец Максим, это мистериальное воспоминание об этом событии как раз.

М. Борисова

— Но самое главное, конечно, погребение.

Прот. Максим Первозванский

— Буквально через несколько часов после выноса Плащаницы, на вечернем богослужении, которое, по уже нашей такой традиции, называется Утреней — да, у нас Утреня совершается вечером, а Вечерня с утра, получается, на Страстной неделе, — по-другому не получится, и мы, когда сейчас дойдём до Великой Субботы и её Божественной литургии, поймём, получается. Значит, в пятницу вечером совершается Утреня Великой Субботы с чином погребения. Это большая служба, которая завершается, ни много ни мало, крестным ходом. И люди, которые приходят в эти дни в храм, знают, что в народе, в массах известен только один крестный ход — ночной пасхальный. А на самом деле накануне, с пятницы на субботу, также совершается крестный ход, служба эта совершается ночью. Я знаю, что в некоторых монастырях она именно ночью и совершается. Но в наших храмах она совершается вечером накануне. И соответственно, лежащая Плащаница — перед ней так же, как на отпевании обычном, чине погребения человека или священника, читается 18-я кафизма. Правда, здесь каждый стих 18-й кафизмы перебивается, в хорошем смысле этого слова, соответствующим тропарём, то есть хор поёт один их стихов 18-й кафизмы, а священник читает тропарь, то есть это по-настоящему длинное последование. Знаете, меня рукополагали в Великую Субботу 25 лет тому назад. И это было потрясающе, когда на Патриаршем богослужении каждый из стихов 18-й кафизмы поётся духовенством. Нам раздали соответствующие стихи, и мы при громадном стечении народа, при Патриархе, при большом количестве духовенства... то есть духовенство поёт стих 18-й кафизмы, Патриарх или архиерей, или священник читает соответствующий тропарь — это всё никуда не торопясь, торжественно. И мы действительно этот час-два, когда только одна кафизма читается с соответствующими тропарями, она очень особо переживается, конечно — как сказал уже Максим, это уникальное богослужение, которое совершается раз в год. И после чего опять-таки читается канон «Волною морскою», который все, конечно, по крайней мере эти слова «волною морскою», слышали и знают. То есть священники остаются на центре храма перед Плащаницей и читают канон, который приличествует этому моменту — чину погребения. И после канона и стихир Плащаница поднимается и обносится вокруг храма под погребальный колокольный звон, вносится назад, и читается удивительное пророчество пророка Иезекииля о сухих костях. Я для себя попытался сохранить такую привилегию, и, слава Богу, настоятель это у меня пока не отнимает — обычно ведь паремии читаются чтецами или диаконами, а я всегда стараюсь сам прочитать эту паремию про сухие кости, которые оживут. Особым образом отец Андрей Мазур читал эту паремию по нотам буквально, нараспев, я воспроизвести это не могу, но это, конечно, потрясающее переживание.

М. Калинин

— Я помню своё переживание, когда я впервые осознанно услышал чтение этой паремии. Вот эта скорбь после длительного стояния, потом крестный ход. И когда ты вспоминаешь, что произошло, стараешься мыслью быть в этом событии погребения Христа, чувствуешь глубокую скорбь, и вдруг это победное чтение.

Прот. Максим Первозванский

— Оно же ветхозаветное, но почему-то для меня даже оказывается главнее последующих Апостола и Евангелия.

М. Калинин

— Да, для Ветхого Завета это удивительный текст: «Кости сухие, слушайте слово Господне», — и потом это воскресение. Хотя для слушателей Иезекииля это пророчество было о возрождении народа, но сам образ воскресения настолько сильный, что отцы Церкви однозначно его относили к будущему времени. И для Ветхого Завета это действительно нечто невообразимое, выходящее за рамки. Для Ветхого Завета вот эта идея оживления человечества нехарактерна, то есть мы встречаемся с отдельными воскрешениями, но таких ярких представлений о посмертной участи мы не видим.

Прот. Максим Первозванский

— Причём сухие кости, соединявшиеся кость к кости и «протежеся на них кожа» — вот это всё реальное описание — невозможно не представить, как это происходит. Нам сейчас, избалованными всякими зомби-апокалипсисами, это представить проще, но всё равно это потрясающе.

М. Борисова

— А почему Плащаница после крестного хода подносится к Царским вратам, а потом возлагается на гробнице в центре храма?

Прот. Максим Первозванский

— В этом нет какого-то особого смысла. Всегда, несётся ли Крест, несутся ли мощи, несётся ли икона, это вообще общая богослужебная традиция — после крестного хода взойти на амвон, освятить этой святыней молящийся народ. И с возгласом «Премудрость, прости!» обычно поётся тропарь, так и здесь начинает опять петься тропарь «Благообразный Иосиф», Плащаница полагается на её же место, с которого она была взята. Это как бы такой особо торжественный момент воздвижения — чем-то он для меня аналогичен Воздвижению Креста Господня, когда после того, как... Представьте себе многотысячный крестный ход, где-то там впереди что-то несут. Ну, люди знают, что там несут, допустим в данном случае Плащаницу. И в конце, перед тем, как водрузить её на место, с самого высокого места, с амвона, её вновь показывают перед всем народом и осеняют ей весь народ.

М. Борисова

— После того, как совершилась вот эта служба, происходит какое-то чтение?

Прот. Максим Первозванский

— Хор начинает петь тропарь «Приидите, ублажим Иосифа приснопамятного». И духовенство, и весь народ, находящийся в храме, подходит к Плащанице для того, чтобы облобызать её. А служба собственно на этом заканчивается. Там полагаются ещё соответствующие ектении, сугубая и просительная, и читается 1-й час, тоже с паремией. Но это уже как бы воспринимается, как некий выдох, то есть мы вот уже вдохнули, пережили и выдохнули здесь. По сути дела на этом служба завершается, и в обычной нашей практике мы идём домой для того, чтобы с утра вновь прийти в храм на Литургию Василия Великого.

М. Борисова

— Мне кажется, очень важно нашим слушателям подчеркнуть, что это напряжение и внутренний такой эмоциональный заряд вот этой последней службы Великой Пятницы — это очень важное переживание. Почему мне кажется важно об этом сказать: дело в том, что советское прошлое так или иначе всё-таки аукается в нашей практике приходской. Дело в том, что в советские времена крестный ход было разрешено совершать однажды — только на Пасху. И крестный ход в Великую Пятницу совершался внутри храма, чтобы не привлекать лишнее внимание. И у очень многих верующих людей такой немножечко смещённый фокус восприятия Великой Пятницы. Потому что я знаю, что многие приходят поклониться Плащанице на службу, когда происходит изнесение Плащаницы. И очень мало кто знает, насколько велика по своему вот этому напряжению и содержанию служба вечера, служба погребения.

Прот. Максим Первозванский

— В общем, если приходится выбирать... Тут ведь как: есть люди, которые к счастью и для них, могут посещать все службы. Это, конечно, великое счастье — молиться на всех богослужениях Страстной седмицы. Если такой возможности нет и приходится выбирать... А как выбрать? Ну как можно не быть с утра в четверг на Тайной Вечери? Как можно в четверг вечером не прийти на 12 Евангелий? Вот дальше как бы можно выбрать, наверное: пойду ли я на вынос или пойду я вечером на погребение. Я знаю многие семьи, особенно с маленькими детьми, допустим: жена днём побежала на вынос Плащаницы, муж вечером пришёл на погребение, или наоборот. Опять-таки есть понимание, что службы длинные, удивительные и торжественные, но с маленькими детьми на них не придёшь. Можно зайти, поклониться Плащанице и уже надо куда-то выходить, потому что здесь как раз для детей важна атмосфера, но мешать молиться в храме остальным — я бы категорически просил этого не делать, не нарушать торжественности момента.

М. Калинин

— Ещё в конце IV века Иоанн Златоуст говорил в своих проповедях, что вы, кто сейчас слышите меня сейчас, придите и расскажите своим домашним, что вы услышали. То есть и в период расцвета Церкви уже в христианском государстве у нас Иоанна Златоуста была такая же проблема с его прихожанами. Поэтому, да, когда родители сообщают детям, и в этой ситуации, которую вы, батюшка, описали, меняются между собой, мне кажется дети почувствуют этот сам дух, это восторженную радость.

Прот. Максим Первозванский

— Да. А сами они могут прийти, например, в ту же Великую Субботу с утра — на Причастие уже. Там также будет Плащаница лежать в центре храма.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям: сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус», и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. И мы говорим об особенностях богослужения Страстной седмицы. И вот наконец мы дошли до кульминации — до Великой Субботы. С чего мы её начинаем?

Прот. Максим Первозванский

— Если говорить именно о богослужении сейчас, то я бы подчеркнул, что все прошения, все ектении, которые обычно совершаются перед Царскими вратами, в Великую Субботу совершаются перед Плащаницей. Входные молитвы духовенства — те, кто заранее приходит в храм, часто видят, когда батюшки ещё в рясах перед Царскими вратами совершают входные молитвы — здесь они совершаются на центре храма перед Плащаницей. Дальше диакон, который будет произносить «Благослови, владыко» и мирную ектению, тоже будет её совершать перед Плащаницей. Вход с Евангелием пойдёт к центру храма перед Плащаницей. И Великий вход с потиром и дискосом, с приготовленными Дарами тоже пойдёт вокруг Плащаницы. То есть мы будем всячески подчёркивать, что мы не там где-то в алтаре молимся, а мы здесь вот сейчас перед лежащим на центре храма Господом всё совершаем.

М. Борисова

— И последний раз в году совершается Литургия Василия Великого. Теперь до Рождественского сочельника мы её не услышим. Но помимо всего прочего она отличается от всех остальных чтением 15-и паремий.

Прот. Максим Первозванский

— Да, это долго.

М. Борисова

— Дело даже не в том, что долго, а что воспринимать на слух такое количество ветхозаветных текстов достаточно сложно.

Прот. Максим Первозванский

— Знаете, у нас была чудесная традиция, когда я служил в храме при школе. Мы каждую паремию заранее давали приготовить к чтению кому-то из учащихся. То есть 15 подростков или детей, способных уже прочитать это чтение, выходили последовательно к Плащанице и читали тот или иной отрывок Ветхого Завета, начиная с сотворения мира. То есть это величественное: «В начале сотворил Бог небо и землю», — то есть начинается история всего творения, прочитываются эти самые паремии. Поэтому, чтобы лучше их воспринять, у нас в храме мы стараемся менять чтеца, чтобы хотя бы чисто на слух... чтобы люди, что называется, не заснули.

М. Борисова

— Максим, а как складывалась традиция чтения именно 15 ветхозаветных отрывков? Насколько я читала, она сложилась не сразу. И даже в Типиконе Великой Церкви — это где-то IX-X век...

М. Калинин

— IX-XI века, как сейчас считается.

М. Борисова

— Там говорится, что 15 паремий, но обязательно первые семь и пятнадцатая, а дальше вот как бы...

М. Калинин

— Мы со многими богослужебными последованиями видим похожую историю, и чин изнесения Плащаницы тоже формировался постепенно. И чин чтения 12-и Евангелий, как мы говорили сегодня, начинался, видимо, с 7-8-и в иерусалимской традиции, потом 11 со временем возникло в греческой традиции, 12-е, видимо, добавили для округления. Как мы упоминали, само чтение паремий связано было с тем, что крещение совершалось в это время. Но паремия — это не просто попытка заполнить это время, которое необходимо для крещения, а их набор таков, что он с разных сторон раскрывает смысл событий Великой Субботы. То есть действительно имеет смысл потратить время на это, прочесть эти паремии, подготовиться. Вот как сказал отец Максим, что готовились учащиеся к этому чтению. Имеет смысл их перечесть, потому что, конечно, необыкновенно величественная картина вырисовывается: это и сотворение мира, как начало, это и история Ионы, про которую Сам Христос говорил, что это провозвестие Его погребения. И что особенно потрясающе, конечно, это песнь Моисея и песнь отроков, которые ещё таким красивым пением сопровождается священников в алтаре и пением хора...

Прот. Максим Первозванский

— Даже антифонное пение, то есть на два-три, то есть поётся в алтаре, хор поёт и ещё сам чтец.

М. Калинин

— Да, и ещё чтец поёт. И когда мы слышим эту долгую историю о том, как сначала евреи переходили через Чермное море, потом египтяне, можем не осознавать, в чём смысл этого здесь и сейчас. Но если мы прочитаем толкования, вникнем в этот текст, увидим, что апостол Павел по этому поводу говорит, то мы увидим, что это победа над смертью, над духовным Египтом, над дьяволом. Для отцов Церкви этот Египет,который держал в порабощении иудеев, это дьявол, который держит в порабощении людей. И люди переходят через Чермное море, как апостол Павел говорит, что это прообраз крещения, которое в этот момент совершалось в Константинополе над крещаемыми. Сейчас уже не совершается, как правило, но для нас Великая Суббота — это тоже переход от смерти к жизни. То есть когда слышишь это торжественное пение, понимаешь, что вот наступает тот момент, близится Воскресение Христово, победа над смертью совершилась.

М. Борисова

— Там изменение в привычном ходе песнопений во время Литургии тоже довольно заметное. Вот то, что Максим говорил о древней традиции крестить оглашенных в это время — это же даже в песнопениях отражено. Потому что поётся «Елицы во Христа крестистеся» вместо Трисвятого, и это сразу отсылает именно...

Прот. Максим Первозванский

— Кстати говоря, да. Если задуматься: когда совершалось крещение? Вот каждый раз, когда поётся в храме, если вы будете стоять в другие дни уже, вы услышите это и в Рождественский сочельник, и в Крещенский сочельник, и в День Троицы, то есть именно в эти дни больших церковных праздников. Вначале это была только Великая Суббота, а потом и другие самые значимые церковные праздники, когда оглашенные могли принять святое крещение.

М. Борисова

— Самое, конечно, потрясающее песнопение, которое звучит вместо Херувимской песни, — «Да молчит всякая плоть человеча».

Прот. Максим Первозванский

— «И да стоит со страхом и трепетом».

М. Борисова

— Вот у меня это всегда вызывает то, что отец Максим назвал когнитивным диссонансом, потому что в субботу я знаю, что после службы весь день в храмах будут суетиться, освящать куличи, яйца и пасхи, будет всё время какое-то броуновское движение. А только что мы стояли в храме и слышали вот это совершенно потрясающее, магнетическое песнопение.

Прот. Максим Первозванский

— Я это пережил. Я тоже по молодости как-то переживал на этот счёт: что ж мы так суетимся, вместо того, чтобы молчать. А потом в какой-то момент я понял: служба вот сейчас закончится, мы все причастились Святых Христовых Таин. Да, если бы ситуация была такова, что мы, как положено по Уставу, совершили эту службу уже после захода солнца и, не расходясь, ждём ночного крестного хода и Пасхальной заутрени — это была бы одна ситуация. А если мы её сейчас совершили с утра — да, мы пойдём сейчас домой, мы понесём туда освящённые куличи, мы понесём туда пасхи. Ведь ещё один момент есть интересный: тёмные облачения меняются на светлые.

М. Борисова

— Да, причём это происходит непосредственно перед Литургией.

Прот. Максим Первозванский

— Это на Литургии происходит. Точно так же, как на Вечерне с чином прощения накануне Великого поста, читается великий прокимен «Не отврати лица Твоего от отрока Твоего» и происходит переоблачение со светлого на тёмное, так и здесь между Апостолом и Евангелием, когда поётся так называемый аллилуарий, а здесь он очень длинный — туда уже в поздние времена были добавлены уже почти что просто пасхальные песнопения, — именно в этот момент меняются тёмные облачения на светлые. Понятно, что литургически это как раз ради крещаемых, которые сейчас тоже придут из уже баптистерия с зажжёнными свечами в крестильных своих рубахах белых. И мы тоже их встречаем во всём белом. Но ничего уже с этим не сделаешь — в народе Пасха, считай, уже началась. Как я уже сказал, для меня это тоже по молодости было неким диссонансом, но вот это предвкушение праздника... Ведь напряжение Страстной недели и перед этим напряжение Великого поста таково, что, мне кажется, это пауза, когда мы выдохнули, когда мы уже успокоились и точно знаем, что Христос воскреснет, что всё самое страшное уже совершилось, что Он уже по-земному отмучился. Мы Его похоронили, мы стоим и ждём... вот сейчас эта пауза — да, для жён-мироносиц и для апостолов была наполнена мучением и терзанием, отчаянием и каким-то даже, может быть, безверием, безнадёжностью. Мы-то знаем, что Он воскрес, и наше ожидание другое. И вот эта предпасхальная суета, мне кажется, вот это наше ожидание праздника хорошо выражает.

М. Борисова

— Я так понимаю, что как раз когда меняются облачения, непосредственно перед Евангелием...

Прот. Максим Первозванский

— Да, перед Евангелием. Но это Евангелие от Матфея мы уже воспринимаем как Евангелие о Воскресении.

М. Борисова

— Так там же и поётся: «Воскресни, Боже, суди земли».

Прот. Максим Первозванский

— Это как раз поздняя вставка XIX века. О чём я и говорю: туда вставляются по сути дела пасхальные песнопения.

М. Калинин

— Кстати, «Да молчит всяка плоть человеча», как ни странно, довольно позднее явление. То есть упоминание косвенное его с XIII века, а вот общеобязательной практикой оно стало с XVII века. Но настолько органично это песнопение смотрится... оно восходит к Литургии апостола Иакова. Настолько оно литургично в чине Великой Субботы, что трудно, конечно, в это поверить. Я бы замечательную речь отца Максима, наверное, дополнил ещё размышлением о том, что, как Великий Четверг, Литургия, которая служится на нём, это Литургия с дважды большой буквы по умолчанию, потому что это воспоминание о Евхаристии и сама Евхаристия; так же и Великая Суббота — это особая суббота, потому что для Ветхого Завета это день покоя. И Великая Суббота — это день, когда Богочеловек Сам покоится в абсолютном покое, пребывает во гробе. И в церковных песнопениях эта идея отражена, она обыгрывается — что Сам Бог, установивший субботу, тоже субботствует в этот день. И хотя мы не можем молчать, конечно, и день после богослужения такой, что мы должны суетиться, но, наверное, можно вспоминать отцов Церкви, вспоминать Иоанна Лествичника, о котором мы говорили на одной из прошлых передач, что молчание — это не только молчание тела, но и внутренний покой. И вот мне кажется, вынести из богослужения Великой Субботы, которое настолько торжественно... вот оно ещё не по-пасхальному торжественное, это ещё предвкушение, это ещё трепетное ожидание, если вот эти поздние пасхальные и предпасхальные песнопения как бы временно вынести за скобки...

Прот. Максим Первозванский

— Предчувствие прямо вот здесь, оно звенит, хотя его ещё нет.

М. Калинин

— Да. И оно торжественное, но всё-таки тихое. Мне кажется, эту тишину, спокойствие сохранить в сердце мы можем, даже несмотря на всю суету. И это поможет встретить Пасху уже с большей радостью.

Прот. Максим Первозванский

— Я думаю, можем и должны.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица», совместный проект радио «Вера» и православного интернет-портала «Иисус». В студии были: Марина Борисова, шеф-редактор портала «Иисус» Максим Калинин и наш гость — клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. Слушайте нас каждую субботу. До свидания.

М. Калинин

— Всего вам доброго.