Поделиться
Проект «Свидание с шедевром» реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
— Наташенька! Рада тебя видеть. Проходи, сейчас чай пить будем.
— Ой, Маргарита Константиновна, я, наверное, не вовремя? У вас дома уборка...
— Ну что ты, Наташа! Хорошо, что зашла. А за беспорядок прошу прощения. Решила на досуге художественные альбомы разобрать. Присаживайся, а я пойду на кухню — чай ставить.
— А вот и чай! Наташа! Наташенька!
— Ой, Маргарита Константиновна, я и не слышала, как вы подошли. Взяла с журнального столика альбом, открыла, и засмотрелась на портрет. Такой необычный!
— Вижу, у тебя в руках издание с коллекцией живописи Государственного исторического музея. Ну-ка, давай посмотрим, какой картиной ты так залюбовалась. Ах, это же портрет супругов Теодора и Елизаветы Дёллер, урождённой Шереметевой. Его написал художник-портретист 19-го века Иван Кузьмич Макаров. Интересно, что путь в искусстве он начинал с церковной живописи, а впоследствии стал одним из крупнейших портретистов своего времени.
— Как интересно! А я ничего не знаю об этом художнике... Впрочем, как и о мужчине с женщиной, которые изображены на его полотне. Но вижу, что они очень друг друга любят. В их глазах столько нежности...
— Макаров написал этот портрет после венчания супругов Дёллер в 1846-м году. История их любви — удивительная. Теодор Дёллер был австрийским композитором и музыкантом. Во время одной из гастрольных поездок в Петербург он познакомился с Елизаветой Сергеевной Шереметевой. Молодые люди всей душой друг друга полюбили. Но о браке не могло быть и речи.
— А почему?!
— Такие были времена, Наташенька. Елизавета Шереметева происходила из старинного дворянского рода. Простой музыкант, Теодор Дёллер не мог претендовать на её руку.
— Но ведь всё-таки они поженились! Как им это удалось?
— Теодор служил придворным музыкантом у итальянского герцога Карла Бурбона. Он вернулся из России в Италию и поведал герцогу о своих трудностях. Тогда тот пожаловал Дёллеру титул барона. Теодор стал дворянином, и теперь мог посвататься к Елизавете Шереметевой. Он снова отправился в Петербург, и весной 1846-го года молодые люди обвенчались в Симеоновской церкви.
— И тогда же заказали у художника Ивана Макарова свой первый семейный портрет?
— Совершенно верно. Думаю, на Ивана Кондратьевича выбор молодожёнов пал неспроста. Макаров в середине 19-го века считался одним из лучших в России мастеров портретной живописи. Его техника отличалась не только строгой достоверностью рисунка, но и особым, мягким колоритом красок, который придавал полотнам естественность.
— Да, художнику очень точно и вместе с тем деликатно удалось передать тихую радость, переполняющую молодых людей. Портрет супругов получился, как бы это сказать... неформальный, что ли. Не парадный, как большинство семейных портретов того времени, а такой домашний, уютный. Супруга трогательно и доверчиво прильнула к мужу. А его глаза светятся радостью.
— Наташа, ты совершенно права. Портрет супругов Теодора и Елизаветы Дёллер необычен для школы русского камерного портрета середины 19-го столетия. Полотно эмоциональное, молодожёны не скрывают своих чувств, и художник Иван Кузьмич Макаров намеренно это подчёркивает.
— Смотрю на портрет, и думаю: воистину, неисповедимы пути Господни. Молодые люди были уверены, что им никогда не быть вместе. А потом стали счастливыми мужем и женой.
— Да, Теодор и Елизавета Дёллер прожили долгую совместную жизнь. Кстати, впоследствии супруги много фотографировались. Но первым их семейное счастье запечатлел художник Иван Кондратьевич Макаров.
— Благодаря ему сегодня и мы можем почувствовать это счастье молодожёнов и искренне порадоваться за них.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Николай Барченков. «Улица Кирова»
ПоделитьсяПроект «Краски России» реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
— Здравствуй, Маша!
— Здравствуйте, Андрей Борисович! Как хорошо, что вы дома! Очень нужна ваша помощь...
— Помогу с радостью, если смогу, конечно. Да что это мы на пороге стоим — проходи по-соседски, расскажи, в чём дело.
— Мы с классом в субботу едем на экскурсию в Сергиев Посад...
— Это же здорово!
— Здорово! Только вот перед этим нам задали написать сочинение по какой-нибудь картине, посвящённой городу. Любой, на выбор. А какую выбрать, я и не знаю... Поможете определиться?
— Что ж, давай посмотрим... Где-то у меня был номер старого журнала «Художник» с большой подборкой репродукций на тему Загорска — так в советское время назывался Сергиев Посад. Вот он, нашёл! Возьми-ка, полистай. Может, что-то понравится.
— Вот эта картина замечательная! Такая солнечная, яркая, радостная.
— Да, прекрасная картина. Это полотно художника Николая Барченкова, называется «Улица Кирова». Кстати, она экспонируется в Сергиево-Посадском государственном историко-художественном музее-заповеднике.
— Кирова — это одна из улиц города?
— Совершенно верно. Одна из центральных и самых протяжённых.
— Да-а? Хотя, вообще-то, на картине по дороге едет пассажирский автобус... Но если бы художник не изобразил эту деталь, то я бы никогда не подумала, что улица — центральная. Кажется, что нарисована тихая окраина. Старые деревянные домики, занесённые высокими сугробами обочины...
— Таков Сергиев Посад! Николай Барченков написал картину «Улица Кирова» в 1981-м году. Но там и сейчас, пожалуй, мало что изменилось. Такая же тихая улочка, дышащая стариной.
— Название-то у неё вроде бы не слишком старинное...
— Улицу переименовали после 1917-го года. Тогда же и Сергиев Посад стал называться Загорском. А до революции нынешняя улица Кирова носила название Долго-Дмитровская. Долго — потому что была одной из самых протяжённых. А Дмитровская — потому что шла по направлению к городу Дмитрову. Это была оживлённая торговая улица. На ней располагались купеческие лавочки, магазины. Многие дома сохранились до наших дней.
— А сам художник случайно, родом не из Сергиева Посада?
— Да, Николай Иванович Барченков родился там в 1918-м году. Кстати, его часто называют «певцом Загорска». Любимому городу он посвятил множество полотен.
— Я так и думала! Прямо чувствуется, что на картине живописец изобразил родной уголок. И детали, как бы это сказать — домашние, что ли. Кормушка на дереве перед домом, забавный лопоухий пёс на дорожке.
— Ты права, Машенька! Николай Иванович говорил, что никогда не писал того, чего не чувствовал сердцем. А знаешь, ведь он в 16 лет, перед самым поступлением в художественное училище, лишился правой руки. Но не отчаялся — за год переучился рисовать левой. И стал одним из выдающихся представителей русской классической живописи ХХ века.
— Вот это сила духа!
— Может быть, именно поэтому Барченков так тонко умел видеть прекрасное в обыденном. Его картины как будто призывают остановиться, посмотреть вокруг, и поблагодарить жизнь за то, что она есть.
— Смотрите, Андрей Борисович! Картина — ещё и своеобразный навигатор! На ней видно, что по улице Кирова можно дойти до Троице-Сергиевой лавры. Это ведь её синие купола и колокольня виднеются вдали? Яркое солнце играет на них.
— Да, в конце улицы величественно возвышается над городом древняя обитель преподобного Сергия Радонежского. Посмотри, как интересно: Лавра вроде бы находится на самом дальнем плане картины. И даже выписана не очень чётко. И всё-таки именно она является центром полотна, как с технической, так и с эмоциональной точки зрения. Художник как будто хочет сказать: меняется время, названия улиц и городов. И только одно вечно надо всем этим — Бог...
— Сколько глубины в таком, казалось бы, простом пейзаже!..
— Что ж, совсем скоро ты сможешь всё увидеть своими глазами.
— С нетерпением жду субботы! А пока побегу домой — писать сочинение по картине Николая Барченкова «Улица Кирова»! Спасибо вам за помощь, Андрей Борисович!
— Всегда рад, Машенька! Интересной тебе поездки и ангела-хранителя в дорогу!
Картину Николая Барченкова «Улица Кирова» можно увидеть в Сергиево-Посадском государственном историко-художественном музее-заповеднике.
Все выпуски программы: Краски России
Леонид Браиловский. «У стен древней обители»
ПоделитьсяПроект «Краски России» реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
— Прошу прощения за любопытство, однако я уже довольно давно нахожусь в этом зале, и невольно заметил, как внимательно и долго вы рассматриваете эту картину. Наверное, она вам очень нравится?
— Вы знаете, для меня это полотно — загадка. Я родился здесь, в Сыктывкаре, в Республике Коми, с детства посещал нашу галерею. Эта картина Леонида Браиловского «У стен древней обители» всегда меня привлекала. Поздняя осень, туманный день. Монастырь на берегу реки или озера. Белокаменные стены словно взбираются вверх по крутому берегу. Позади темнеет высокий лес. Красота, тишина, мир и покой...
— Умиротворяющий пейзаж. Техника акварельного письма — немного размытая, полупрозрачная — удивительно подчёркивает настроение картины.
— Она навевает мне воспоминания. Мальчишкой ещё, я со своей бабушкой ездил по святым местам. Много, где побывал... И вот, сколько лет уже прихожу сюда, к этой картине, и всё пытаюсь угадать: какой же монастырь запечатлел художник?..
— Могу вас понять! Увы, Леонид Михайлович Браиловский не оставил нам конкретики. Он назвал свою картину «У стен древней обители». А какой именно? Вопрос, действительно, очень интересный.
— Я уже почти смирился с тем, что загадка останется неразгаданной....
— А может быть, всё-таки попробуем её разгадать? Леонид Браиловский написал картину в 1900-м году. К этому времени он был уже маститым живописцем, выпускником Императорской Академии художеств, преподавателем московского Строгановского училища. Тогда он много ездил по древним русским городам — изучал фрески монастырей Ярославля, Ростова Великого, Суздаля, Новгорода. Из путешествия он привёз и серию акварелей. Одна из них — как раз перед нами.
— Значит, на картине — какой-то из монастырей этих городов?
— Я бы не спешил с выводами. Одна из характерных черт творчества Леонида Браиловского — в том, что далеко не все рисунки он создавал с натуры. Художник любил вымышленные сюжеты, и многие его полотна написаны под общим впечатлением от увиденного. Недаром акварели 1900-х годов положили начало серии его работ, которую он назвал «Видения старой Руси». Над ней живописец трудился до конца жизни.
— То есть, вы полагаете, монастырь на картине — это тоже некий собирательный образ?
— Думаю, так оно и есть. Взгляните — в обители, изображённой на полотне, можно одновременно узнать и Покровский монастырь Суздаля, и Толгскую обитель в Ярославле, и Юрьев Новгородский монастырь, и ростовский Спасо-Яковлевский...
— Да, теперь и мне определённо кажется, что на этом своём полотне художник воплотил не какой-то конкретный архитектурный сюжет, а, если можно так сказать, дух Святой Руси с её древними святынями и молитвами, которые на протяжении веков возносились от монастырских стен к небесам.
— Как говорил современник и большой ценитель творчества Леонида Михайловича Браиловского, Александр Сипягин, «по творениям художника мы будем всегда видеть доказательство того, как Русь любила Христа и Его Пречистую Матерь, сооружая в их честь великие святыни». Кстати, интересно, что уже в эмиграции — а после октябрьской революции Браиловский поселился в Риме — он основал Музей русского религиозного зодчества. И не где-нибудь, а в Ватикане. Там по сей день можно увидеть его работы.
— А одну из них — у нас, в Национальной галерее Республики Коми! Что ж, благодарю вас за увлекательный рассказ! Картина Леонида Браиловского «У стен древней обители» открылась мне с совершенно новой стороны. Я ещё не раз приду сюда на неё посмотреть.
— И проникнуться древним духом Святой Руси!
Картину Леонида Браиловского «У стен древней обители» можно увидеть в Национальной галерее Республики Коми
Все выпуски программы: Краски России
Псалом 34. Богослужебные чтения
Поделиться
Знаете ли вы, что среди псалмов есть не только благодарственные, хвалительные, просительные — но и — только не пугайтесь сразу! — карающие, проклинающие, или их ещё называют «импрекационные». (от лат. imprecatio — «проклятие»). Псалом 34-й, который читается сегодня в храмах за богослужением, именно такой. Давайте послушаем его.
Псалом 34.
Псалом Давида.
1 Вступись, Господи, в тяжбу с тяжущимися со мною, побори борющихся со мною;
2 возьми щит и латы и восстань на помощь мне;
3 обнажи меч и прегради путь преследующим меня; скажи душе моей: «Я — спасение твоё!»
4 Да постыдятся и посрамятся ищущие души моей; да обратятся назад и покроются бесчестием умышляющие мне зло;
5 да будут они, как прах пред лицом ветра, и Ангел Господень да прогоняет их;
6 да будет путь их тёмен и скользок, и Ангел Господень да преследует их,
7 ибо они без вины скрыли для меня яму — сеть свою, без вины выкопали её для души моей.
8 Да придёт на него гибель неожиданная, и сеть его, которую он скрыл для меня, да уловит его самого; да впадет в неё на погибель.
9 А моя душа будет радоваться о Господе, будет веселиться о спасении от Него.
10 Все кости мои скажут: «Господи! кто подобен Тебе, избавляющему слабого от сильного, бедного и нищего от грабителя его?»
11 Восстали на меня свидетели неправедные: чего я не знаю, о том допрашивают меня;
12 воздают мне злом за добро, сиротством душе моей.
13 Я во время болезни их одевался во вретище, изнурял постом душу мою, и молитва моя возвращалась в недро моё.
14 Я поступал, как бы это был друг мой, брат мой; я ходил скорбный, с поникшею головою, как бы оплакивающий мать.
15 А когда я претыкался, они радовались и собирались; собирались ругатели против меня, не знаю за что, поносили и не переставали;
16 с лицемерными насмешниками скрежетали на меня зубами своими.
17 Господи! долго ли будешь смотреть на это? Отведи душу мою от злодейств их, от львов — одинокую мою.
18 Я прославлю Тебя в собрании великом, среди народа многочисленного восхвалю Тебя,
19 чтобы не торжествовали надо мною враждующие против меня неправедно, и не перемигивались глазами ненавидящие меня безвинно;
20 ибо не о мире говорят они, но против мирных земли составляют лукавые замыслы;
21 расширяют на меня уста свои; говорят: «хорошо! хорошо! видел глаз наш».
22 Ты видел, Господи, не умолчи; Господи! не удаляйся от меня.
23 Подвигнись, пробудись для суда моего, для тяжбы моей, Боже мой и Господи мой!
24 Суди меня по правде Твоей, Господи, Боже мой, и да не торжествуют они надо мною;
25 да не говорят в сердце своём: «хорошо! хорошо! по душе нашей!» Да не говорят: «мы поглотили его».
26 Да постыдятся и посрамятся все, радующиеся моему несчастью; да облекутся в стыд и позор величающиеся надо мною.
27 Да радуются и веселятся желающие правоты моей и говорят непрестанно: «да возвеличится Господь, желающий мира рабу Своему!»
28 И язык мой будет проповедывать правду Твою и хвалу Твою всякий день.
Не правда ли, выглядит очень странно то, что такой псалом всё же органично входит в состав христианского богослужения? Казалось бы, что мешало Церкви провести своего рода «ревизию» псалмов — и оставить только те, которые явным образом... «благодушествуют», говорят о любви и благодарности, восхваляют Бога за мудрость творения, за доброту и справедливость.
Но нам ли «указывать» Церкви, что и как «надо было» сделать? Конечно же, нет: значит, давайте постараемся всмотреться глубже в этот «проклинательный» псалом и найти ответ, не лежащий на поверхности.
Итак, в чём же причина такой сильной эмоциональной заряженности Давида, откуда энергия для столь жёстких проклятий? Ответ — в стихе: «Я во время болезни их одевался во вретище, изнурял постом душу мою, и молитва моя возвращалась в недро моё». А вот как звучит этот стих по-церковнославянски: «Аз же, внегда они стужаху ми, облачахся во вретище и смирях постом душу мою, и молитва моя в недро мое возвратится». Обратим внимание: всё дело в исчезнувшем в славянском переводе местоимении «их» — когда врагам Давида было плохо, он ради них постился, молился, смирял себя разными способами! Ничего себе, хорошее «проклятие»!
Думаю, не только мне одному здесь видится какая-то двойственность. Ну кто будет одновременно молиться — и проклинать? Ответ мы находим в толкованиях святых отцов, а именно блаженного Августина — который говорит о том, что адресат проклятий — не конкретные люди, а демоны, тёмные силы, которые побуждают и провоцируют людей на подлость и клевету, на беззаконие и преступления. Именно им-то и адресованы все те «злоключения», о которых столь эмоционально просит Бога Давид!
Мысль, которая в виде афоризма была впоследствии выражена святыми отцами — отделять грешника от греха, — в своей основе уже была обозначена в псалмах. Враг для Давида — это прежде всего «одержимый», ставший лишь инструментом для действия злых бесов. По отношению же к ним — тёмным силам, жаждущим установления своей разрушительной власти, — как раз и совершенно уместны решительные, жёсткие и дерзновенные карательные слова!
Псалом 34. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 34. (Церковно-славянский перевод)
