Поделиться
Преемники Алекандра Невского на великом княжении Владимирском были обыкновенными грешными людьми, обуреваемыми страстями. Они не могли нести самоотверженный подвиг служения Родине так, как его нёс Александр. Наоборот, взаимные счеты и соперничество с братией имели среди них первенствующе значение. Так было при братьях Невского — Ярославе и Василии. Еще хуже пошли дела при старших сыновьях Александра — Димитрии и Андрее.
Между ними не замедлила возникнуть продолжительная и кровавая борьба, в которой несколько раз принимали участие и Татары. Они приходили поддерживать Андрея и при этом сильно опустошали всю Землю.
Время великого княжения Андрея было одно из самых безотрадных в жизни Русской Земли.
После покорения нашей Родины Татарами, наибольшее значение и самостоятельность сохранила за собой Северо-Восточная Русь. Но получение её великокняжеского стола зависело уже исключительно от наших новых владык. Кто из князей был в состоянии истратить в Орде больше денег на подкуп ханских вельмож, тот и мог рассчитывать получить ярлык на великое княжение.
Это повело к сильному ослаблению родового единства между князьями.
Уделы теперь составляли полную собственность княжеской семьи. По смерти отца, владения его переходили не к брату, а к детям, и делились между ними. Это вызвало сильное мельчание уделов. Князья же, в них сидевшие, делались все более и более чуждыми друг другу.
Даже добившись великокняжеского стола, князья уже не идут во Владимир, а присоединяют его к своему княжеству и управляют им из своего удела. Свои отношения к другим князьям они определяют каждый раз особыми договорами, в которых подробно объяснялась степень зависимости одного князя от другого.
Новгород, будучи расположен далее других земель от татар, крайне неохотно шел на то, чтобы участвовать со всеми русскими людьми в несении тяжелого Татарского ига. Великие же князья, принужденные платить огромную дань, постоянно нуждались в деньгах и считали справедливым требовать, чтобы и богатый Новгород участвовал в этих расходах.
Уже преемник Александра Невского, брат его Ярослав, вел настолько ожесточенную борьбу с Новгородом, что хотел даже призвать себе на помощь Татар. И только другой брат его, Василий, успел отклонить эту беду от Новгорода. Та же борьба с Новгородцами шла постоянно и у прочих великих князей.
Отношения Татар к Русской Земле по смерти Александра Невского продолжали быть крайне тяжелыми. В 1266 году умер хан Берке и «была ослаба Руси от насилия Татарского», — говорит летописец. Но в 1275 году последовала новая перепись населения. Конечно, с величайшими насилиями.
В 1270 году погиб мученической смертью Рязанский князь Роман Ольгович. Он удерживал от насилий одного Татарского баскака при сборе дани, а тот пожаловался в Орду, донося, что Роман поносит Татар и их веру. Тогда Романа вызвали в Орду и там предложили ему на выбор: или отступиться от христианства, или быть убитым. Роман выбрал последнее. Память святого мученика Романа чтится нашей Церковью 19 июня.
Русские люди, по смерти Александра Невского, должны были нести и другую тяжелую повинность. Татары стали требовать от Русских вспомогательных отрядов для своих походов.
После смерти Даниила Романовича, Галицкая Земля разделилась между тремя его сыновьями — Львом, Мстиславом и Шварном, а Волынь осталась по-прежнему за дядей их — Васильком Романовичем.
Доблестный Василько Волынский пережил своего горячо любимого брата на двенадцать лет и умер смиренным монахом близ Львова. Ему наследовал единственный сын его — Владимир-Иоанн. Отличаясь большой храбростью и страстью к охоте, он вместе с тем был очень набожным и высокообразованным человеком, за что и получил прозвание Философа. Много потрудившись на пользу своей Земли, последние годы своей жизни Владимир был тяжко болен гниением нижней челюсти и переносил свои страдания с великим смирением. Будучи бездетным, он завещал свой стол двоюродному брату — Мстиславу Данииловичу. А все свои сосуды и вещи из золота и серебра перелил в гривны и роздал бедным.
Когда, в 1288 году, он умер во Владимире Волынском, то все граждане, от мала до велика, провожали его в могилу.
Сказ о том, как Владимир Даль словарь составлял
Поделиться
Многие знают имя Владимира Ивановича Даля как составителя «Толкового словаря живого великорусского языка», а некоторые имеют эту книгу в своей библиотеке... Я же хочу рассказать пару историй о том, как Владимир Иванович свой словарь создавал. Начну с того, что Даль по первому образованию — морской офицер, мичман. Прослужив 6 лет на корабле, он решил сменить род деятельности и... — выучился на медика. Став хирургом, Владимир Даль участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов в качестве полевого врача. И если мы с помощью фантазии перенесёмся в то время и в место его службы, то увидим удивительную картину: возле госпитального шатра стоит верблюд, навьюченный мешками. А в мешках — исписанные Владимиром Далем листки. Здесь, в этих свитках — настоящее сокровище: слова, пословицы, сказки и прибаутки, собранные военным врачом в беседах с простыми служаками. Очарованный с юности красотой и меткостью русской речи, общаясь с матросами и солдатами, Владимир Даль записывал забавные сюжеты и не знакомые ему русские слова. В пору врачебной службы его записи составляли уже немалый объем. Поэтому начальство и выделило ему для перевозки верблюда. Правда, Даль чуть не потерял все свои богатства, когда верблюд внезапно попал в плен к туркам. Но обошлось — казаки отбили. Так вот получилось, что гордый корабль пустыни возил на своём горбу бесценное русское слово.
В течение жизни Даль записывал не только слова, но и сказочные сюжеты. В итоге его увлечения появилась книга сказок. Будучи в Петербурге, с экземпляром этого издания Даль направился прямиком... Ну конечно, к Пушкину! Там, у поэта дома они и познакомились. Пушкин сказки похвалил. Но более всего восхитился он далевским собранием русских слов. Особенно понравилось Пушкину слово «выползина» — сброшенная змеиная шкурка. Так Александр Сергеевич впоследствии и стал в шутку называть свой сюртук. Именно Пушкин уговорил Даля составить словарь. Благодаря этой встрече мы можем держать в руках словарь Даля, погружаться в стихию живой русской речи того времени и пополнять свой лексикон интересными словами. Например, узнать, что такое «белендрясы» и «вавакать, «мимозыря» и «жиразоль».
Приятного чтения, друзья!
Автор: Нина Резник
Все выпуски программы: Сила слова
Григорий Суров
Поделиться
В конце XIX-го — начале ХХ века врачи-офтальмологи, специалисты по глазным болезням, были в России на вес золота. Один из представителей этой редкой в то время специализации — Григорий Иванович Суров, окулист из Симбирской губернии — посвятил жизнь тому, чтобы сделать офтальмологию доступной для всех.
Уже в старших классах гимназии Григорий решил стать врачом. В 1881-м он успешно сдал вступительные экзамены на медицинский факультет Казанского университета. Первым местом работы Сурова была уездная больница в городе Спасске Казанской губернии. Там Григорий Иванович впервые обратил внимание, как широко распространены среди крестьян глазные болезни. У каждого второго пациента наблюдалась трахома — инфекционное заболевание, которое передаётся через предметы гигиены — например, полотенца, а распространителями являются мухи. Свои наблюдения и неутешительные выводы Суров записывал в дневник: «Эти болезни у нас в России распространены вследствие бедности, невежества, и малодоступной медицинской помощи». Офтальмологи, как уже говорилось, были в те годы большой редкостью. Поэтому Григорий Иванович решил специализироваться именно в этой области. За несколько лет работы в Спасской больнице он получил богатый практический опыт. Затем некоторое время Суров служил военным врачом. И опять же, занимался на этой должности преимущественно офтальмологией. В 1902-м он поступил в Петербургскую Военную Медицинскую академию — «для усовершенствования в медицинских науках по глазным болезням». Там с успехом защитил докторскую диссертацию.
А в 1906-м году Григорий Иванович вновь приехал в город Симбирск. Его назначили заведующим военного лазарета. Офтальмологического отделения в нём не было. И Суров его открыл. Сразу же к «глазному доктору» потянулся народ. «Главный контингент из страдающих болезнями глаз — крестьянство и необеспеченный рабочий люд», — отмечал Суров. С таких пациентов денег за лечение доктор не брал. Наоборот, помогал из собственного кармана — на лекарства, на изготовление очков. Вскоре Григорию Ивановичу удалось убедить местные власти выделить средства на глазной стационар в 50 коек. В 1911-м году стараниями Сурова в Симбирске открылась школа-приют для слепых детей.
А через несколько лет Россия стала Советской. Григорий Иванович не уехал за рубеж. Остался служить своей стране. В те годы о деятельном докторе нередко упоминали в прессе. Вот, например, как в 1923-м описывала его работу симбирская газета «Красный путь»: «Летом в разных районах губернии можно было увидеть фургон, в котором ехал доктор Суров. Он ездил обследовать сельское население. Оказывая помощь, он переезжал из села в село». После таких поездок и работы в госпитале, Суров принимал пациентов ещё и на дому, по вечерам. Симбирский учитель Алексей Ястребов в своих воспоминаниях писал: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом. И знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Простой народ искренне любил своего доктора. Когда в 1920-м году большевики осудили Сурова и приговорили к году тюрьмы за то, что он взял на работу в госпиталь бывшего белогвардейского офицера — нищего больного старика, горожане встали на его защиту. Испугавшись волнений, власти восстановили доктора в правах. Впоследствии Григорий Иванович получил высокое государственное признание: в 1943-м году ему было присвоено звание Заслуженного врача РСФСР, а в победном 1945-м — орден Трудового Красного Знамени. Но не ради наград трудился доктор Суров. Однажды в своём дневнике он написал: «Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым помог избавиться от страданий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
21 ноября. О пшенице и плевелах
Поделиться
В 13-й главе Евангелия от Матфея есть слова Христа: «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы».
О пшенице и плевелах, — епископ Тольяттинский и Жигулёвский Нестор.
