Иногда я слышу, что поступать по совести можно и без веры в Бога. Можно; но я бы обратил внимание на другое - на что указывает совесть?
Совесть - это сознание того, что мы должны поступать определенным образом. Например, воздерживаться от кражи. Причем это долженствование носит абсолютный характер - нет, и все. Дело не в опасности навлечь на себя наказание - совесть требует поступать так, а не иначе, независимо от наград и наказаний. Дело не в том, что люди, в расположении которых мы нуждаемся, нас не одобрят - иногда совесть требует поступать как раз против общего мнения или даже против закона, как поступали, например, в XIX веке в южных штатах США принципиальные противники рабства, которые помогали чернокожим бежать от их хозяев.
Но кому я, в таком случае, должен? Кто предъявляет ко мне эти требования? Иногда говорят “я сам”, но это ошибка. Верность своим внутренним установкам - это еще не совесть. Самые ужасные злодеи, которых мы сочтем образцом бессовестности, могут быть превосходно верны себе и своим представлениям о прекрасном. Эсэсовцы могли быть до смерти верны своим убеждениям, закоренелые уголовники - гордиться своей непримиримостью к обществу. Если каждый для себя определяет, что значить поступать “по совести”, а что значит “быть бессовестным”, само понятие “совести” перестает что-либо обозначать.
Чтобы быть “совестью” в общепринятом смысле, наше нравственное сознание должно указывать (хотя бы несовершенно) на какое-то реально, объективно, вне нас существующее добро и зло. Совесть в человеке может быть искажена или помрачена дурным воспитанием или его собственными дурными решениями - но этот, хотя бы слабый и несовершенный внутренний прибор связан с каким-то реально существующим добром. Иначе все, что мы говорим о совести - например, что хорошо иметь совесть и плохо быть бессовестным - лишено смысла.
Часто говорят, что совесть воспитывается в нас обществом - и это, отчасти, верно. Законы физики мы тоже узнаем в школе. Они не перестают от этого быть чем-то объективно вписанным в мироздание, а не выдуманным людьми.
Требование “поступать по совести” неизбежно предполагает, что за совестью стоит кто-то, кто имеет право требовать послушания. И это не коллектив и не общество, и тем более, не биологические инстинкты. Совесть может потребовать от нас поступать наперекор и тому, и другому и третьему.
Это Бог, тот, кто является автором нравственного закона, Господом и Судией. И чтобы понять, что угодно Ему - мы, конечно, должны внимательно прислушиваться к совести. Но у нас есть и Его откровение, к которому нам стоит обратиться.
«Путь к священству». Игумен Варфоломей (Коломацкий)

У нас в гостях был наместник Свято-Троицкого Макариево-Унженского монастыря в Костромской области игумен Варфоломей (Коломацкий).
Мы говорили с нашим гостем о его приходе к вере, пути к монашеству и священническому служению, а также о житии преподобного Макария Унжинского.
Все выпуски программы Светлый вечер
«Помощь Церкви в борьбе с зависимостями». Протоиерей Григорий Григорьев
У нас в гостях был доктор медицинских наук, Заслуженный врач России, психиатр-нарколог, профессор Санкт-Петербургской духовной академии, доктор богословия протоиерей Григорий Григорьев.
Наш гость рассказал о своем удивительном пути к вере и о том, как этот путь связан с преодолением алкогольной зависимости, о многочисленных чудесах, которые происходили в его жизни и о том, как он стал священником в храме, который строил сам еще до принятия сана.
Все выпуски программы Делатели
Александр Пушкин. «Скупой рыцарь»: «Безумие греха»

Фото: PxHere
«Сказал безумец в сердце своем: "Нет Бога"» Такими словами начинается тринадцатый псалом царя и пророка Давида. Вера в то, что Бога нет, лишает человека разума, и не только разума, но и простого здравомыслия.
Об этом трагедия «Скупой рыцарь» Александра Сергеевича Пушкина. Её главный герой, Барон, посвятил жизнь золоту. Монеты, обагрённые кровью и облитые слезами, стекаются в его сундуки, и нет счастья для Барона выше, чем созерцать свои сокровища в подвале.
Но о чём мечтает Барон? О ещё бОльшем богатстве? О власти? О долголетии? Нет. Он мечтает ни много ни мало, как ... об аде.
... о, если б из могилы
Прийти я мог, сторожевою тенью
Сидеть на сундуке и от живых
Сокровища мои хранить, как ныне.
Целую вечность сидеть с ключами в подземелье — разве это не ад? А Барон, напротив, заявляет о своём желании волонтёром отправиться в преисподнюю. Вот это и есть подлинное безумие, о котором говорил пророк Давид. Сначала отрицается Бог, затем — и счастье, и бытие. Всё, что не вмещается в крохотный сундук. Желание Барона исполняется, он умирает в финале пьесы с криком: «Ключи, мои ключи».
Какой отблеск рая можно найти в этой пьесе? И есть ли он? Да, есть. Сын Барона, Альбер, велит слуге подать ему вина, присланного в подарок. А вина нет, слуга отнёс накануне больному кузнецу последнюю бутылку. Тут бы Альберу возмутиться — он и без того почти нищ, денег отец не давал, вина купить было не на что, приходилось дорожить тем, что подарили. Но Альбер, выслушав ответ слуги, только и говорит: «Да, помню, знаю. Так дай воды».
Автор: Анастасия Андреева
Все выпуски программы: ПроЧтение