«Неделя 20-я по Пятидесятнице. Димитриевская родительская суббота». Прот. Федор Бородин

В нашей студии был настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресенье, о памяти святых апостола и евангелиста Луки, апостола Иакова брата Господня, преподобного Иоанна Рыльского, преподобного Илариона Великого, а также о Димитриевской родительской субботе и о праздновании в честь Казанской иконы Божией Матери.

Марина Борисова:

— Добрый вечер, дорогие друзья. С вами Марина Борисова. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица». И сегодня у нас в гостях протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке.

Протоиерей Федор Бородин:

— Добрый день. Здравствуйте.

Марина Борисова:

— И с его помощью мы постараемся разобраться в том, что ждет нас в церкви завтра, в 20-е воскресенье после Пятидесятнице, и на следующей неделе. Как всегда по традиции постараемся разобраться в смысле богослужения предстоящего воскресенья, исходя из тех отрывков из апостольских посланий и Евангелия, которые мы услышим завтра в храме за Божественной литургией. Будет читаться отрывок из Послания апостола Павла галатам из 1-й главы, стихи с 11-го по 19-й. Я полагаю, что этот отрывок многим знаком хотя бы по цитатам, бывает, к слову его вспоминают. Тем, кто его не помнит, я напомню, звучит это так: «Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое, ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа. Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее, и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий. Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью, и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск». Тут я сделаю паузу, потому что здесь возникает первый вопрос, о чем, собственно, идет речь. И дальше апостол пишет: «Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел [никого], кроме Иакова, брата Господня». Здесь у меня возникает второй вопрос. Первый вопрос связан, скорее, с невежеством, поскольку историю апостольского века мы знаем не очень хорошо, несмотря на все наши старания читать Священное Писание, но тут, по-видимому, не хватает того, что называется регулярным знанием. Поэтому я думаю, что не напрасно будет напомнить, что имеет в виду апостол Павел, когда говорит, что он не пошел в Иерусалим к первым апостолам, а вместо этого вернулся в Дамаск.

Протоиерей Федор Бородин:

— Я думаю, что начать надо даже немножко раньше. «Евангелие, которое я благословил, не есть человеческое, ибо я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа». Как мы знаем все, апостол Павел не был в числе учеников Христовых при земном служении Господа, и каждый раз, когда он появлялся в какой-то общине уже созданной или создавал новую общину, ему приходилось объяснять, на каком основании он считает себя апостолом и проповедует Христа. И каждый раз он говорит о том, как он был призван, как он из гонителя Христовой Церкви стал проповедником, и объявляет о том, что ему являлся воскресший Христос. Мы знаем, что это было многократно, в книге Деяний апостольских и в Посланиях самого апостола есть много ссылок на это, видимо, это было очень много раз. Христос является Своему избранному сосуду Павлу и повелевает ему, как, где и кому проповедовать, буквально наставляет его. Апостол Павел хочет идти туда, Дух ему говорит: нет. Хочет сделать то-то, а Дух ему говорит: нет, надо вот это делать. И апостол Павел, руководимый Господом, имеет полное право проповедовать. Он таким образом как бы оправдывается, что не через кого-то из апостолов, как ученики апостолов, которые не видели Христа, говорят: мы передаем вам от Петра, передаем от Иакова, мы передаем от Матфея. Нет, это его право, Господь так его и поставил. Поэтому для него важно, и послание к галатам отличается от всех остальных посланий, что ему нет необходимости советоваться с остальными апостолами. Более того в послании к галатам, дальше если мы будем читать, будет говориться о том, как он спорил с апостолом Петром, как он поставил ему на вид его поведение, как мы сейчас называем «по двойным стандартам». Почему? Потому что проповедь в основном распространялась до трудов апостола Павла среди иудеев рассеяния и второй круг — прозелиты. Когда приходили к апостолу Петру христиане из Иерусалима, он возвращался к соблюдению норм Моисеева Закона. В их отсутствие он, зная, что Господь благословил крестить язычников и не налагать на них это бремя, жил с ними, как апостол Павел говорит, как язычник с язычниками. Тем более что дата написания этого послания примерно 55-й год, то есть уже совершился Собор апостолов, где принято было решение о том, чтобы ничего не возлагать из Ветхого Закона, кроме того, чтобы воздерживаться от блуда, не есть идоложертвенное и воздерживаться от удавленины. То есть мясо с кровью нельзя есть. А все остальное не нужно соблюдать христианам из язычников. Но апостол Петр колебался в этом, смущался, и Павел ему поставил на вид. В таком контексте написано это послание.

Марина Борисова:

— Почему ему так важно подчеркнуть, что единственный апостол, кого он видел, помимо Петра, с которым он пятнадцать дней общался, был Иаков, брат Господень?

Протоиерей Федор Бородин:

— Иаков постепенно становился главой Иерусалимской церкви, и мы знаем, что он таковым стал и в течение тридцати с лишним лет был первым архиереем Иерусалимским. И даже в Деяниях апостолов в книге, когда описывается Собор 52 года, выступает апостол Петр, а решение суммирует, и как бы провозглашает решение Собора, и утверждает своим словом именно Иаков. Поэтому Иаков это глава Церкви-Матери для всех остальных церквей Иерусалимской общины, Церкви-Матери, рождающей остальные церкви. Поэтому это, конечно, самый главный авторитет после Петра.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня как всегда по субботам в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Неделя начнется с очень знакового, памятного дня, 31 октября у нас память апостола и евангелиста Луки. Я рискну предположить, что для большинства людей, которые регулярно перечитывают Четвероевангелие, Евангелие от Луки самое интересное с точки зрения истории. Это не значит, что в нем нет смыслов или мало глубины, но он очень подробно описывает историю земной жизни Спасителя. Даже если мне будет простительно такое сравнение, оно такое кинематографическое, очень подробное. Фигура евангелиста Луки немножко загадочная. В самом Писании о нем почти ничего не говорится, знаем мы о его земной жизни не много, но зато мы очень любим перечитывать то, что он оставил в своем Евангелии. Чем Евангелие от Луки отличается от остальных трех Евангелий, и чем фигура евангелиста Луки отличается от прочих евангелистов?

Протоиерей Федор Бородин:

— Апостол и евангелист Лука был очень близок к Пресвятой Богородице вместе с Иоанном Богословом. Именно поэтому Лука записал то, что не вошло в другие Евангелия. У него есть повествование о Благовещении, мы узнаем о Захарии и Елисавете, рождении Иоанна Предтечи. Эти рассказы есть только у него. Есть большое число притч, которые только у него. Есть, вы совершенно правы, исторический контекст. Он говорит: в правление Тиберия и далее, когда такой-то четвертовластник владел такой-то частью, такой-то такой-то частью. Это все именно у него. Почему? Потому что слова Христа «исследуйте Писания, потому что в них надеетесь обрести жизнь вечную», возвращают нас к тому, как относились к Священному Писанию древние иудеи, а Лука был иудеем из рассеяния. Это действительно было исследование, это была огромная работа. Как он и пишет: «По тщательном изучении того, что некоторые начали уже писать...» То есть он проверил все источники, опросил всех, кто был ему доступен. То есть всю ту работу, которую в его время можно было провести для того, чтобы получился наиболее точный документальный текст, он провел, он потрудился. Более того, это первая его книга, вторая его книга — книга Деяний, это для него одна история. Книга Деяний также начинается с обращения к Феофилу, к которому обращается он, когда начинает свое Евангелие. Потом, конечно, Лука — удивительный человек тем, что он соединяет в себе знания и культуру иудейскую и античную. На стыке этих культур рождается удивительно глубокий и объемный взгляд на происходящее. Что называется, Афины и Иерусалим встречаются в этом человеке и дают такое богатство. И мы видим, что он пишет еще не просто как документалист, а как и писатель. Допустим, эти знаменитые слова: «Не горело ли в нас сердце наше?» Это высокая богословская поэзия, горит сердце, встречаясь с Господом. Смелость так говорить из синоптиков только у Луки, из Матфея, Марка и Луки, Иоанн совсем другой, пишет значительно позже, пишет, не перекрывая то, что уже написано, а то, что не вошло в другие Евангелия. Но интересно, вы упомянули, что Луку так мы все любим читать. И действительно, я всегда даю читать обращающимся, ищущим христианство людям именно Луку. У меня была давно мечта, и сейчас мы будем осуществлять где-то с конца октября — с начала ноября будем собираться с прихожанами после литургии воскресной и медленно-медленно, как когда-то мы изучали книгу Деяний, будем изучать Евангелие от Луки. Мне самому этого очень хочется. Я хочу погрузиться и потщательнее прочитать и исследовать этот великий текст.

Марина Борисова:

— Насколько там чувствуется влияние апостола Павла?

Протоиерей Федор Бородин:

— Влияние, конечно, очень велико, потому что мы знаем из книги Деяний, что часть миссионерских путешествий Лука сопровождал Павла. Там есть так называемые, в библеистике называются «мы-отрывки», где он говорит отдельно о Павле и не говорит: «я приехал и потом мы...». Просто дальше начинается: «потом мы пошли туда-то, нас встретили там-то»; «там нас Дух не пустил туда-то, а туда Он нам велел идти». Конечно, человек провел годы рядом с апостолом и учился у него очень многому. Поразительно, Лука ведь был, согласно Преданию, из 70-ти учеников, то есть Лука должен был Павлу рассказывать о том, что он слышал из уст Христовых, и быть его наставником. А получилось наоборот, потому что у Господа в Его промысле именно апостол Павел — Первоверховный апостол. Мы с вами пропустили, не прокомментировали, а я бы хотел вернуться в связи с этим к посланию к галатам. Давайте мы попробуем на себя спроецировать или по крайней мере вдумаемся в этот текст. «Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей», то есть Бог избирает Павла на это служение, «и призвавший благодатью своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам». Наступает момент, Бог, видя способность души веровать и любить Иисуса Христа — он же вне времени, он видит это с рождения человека — Он открывает в человеке Своего Сына. В вас, во мне, в каждом верующем, в каждом пришедшем к вере сознательно, приходит момент, когда в сердце Бог Своей благодатью открывает Иисуса Христа и открывает для чего-то. Не только для того, чтобы человек жил в этой радости и был спасен, хотя это, может быть, главное. Но у апостола Павла мы читаем, что в нем Бог открыл Своего Сына для того, чтобы он благовествовал язычникам. Для чего открыл в Луке? Для того чтобы он написал Евангелие. А для чего открыл во мне? А для чего открыл в каждом? Надо не только возрадоваться, что ты спасен, надо еще послужить Христу. У каждого есть для чего-то, для чего Бог открыл. Может быть, это такое задание, ведь Лука мог прожить обычным иудеем, которые приходят раз в несколько лет в Иерусалим, приносят жертву, потом возвращаются в свою диаспору куда-нибудь в Александрию или в Дамаск, куда угодно, пересказывают сплетни какие-нибудь из Иерусалима. А потом приезжает туда и там умирает, там его хоронят, а его вдова остается там. Это как раз те самые вдовы, про которых Лука в Деяниях рассказывает, что они были обижаемы, вдовы иудеев из диаспоры. Но он пошел за Христом. И мы знаем, что ему являлся воскресший Христос на пути в Эммаус.

Марина Борисова:

— Вместе с Клеопой.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да. Лука не говорит о себе, что я там был, но церковное Предание очень твердо об этом говорит, что это были Лука и Клеопа. Получается, что они друг друга узнали с Павлом, Лука рассказывает, как ему по дороге явился Христос, а он Его не узнал. В этом есть какая-то удивительная улыбка Божия. С ними идет Христос, они Ему о Христе рассказывают, Он их слушает внимательно, задает наводящие вопросы, они никак Его не узнают. Такой человек, мы кого угодно начнем проповедовать, но Христа мы можем даже не узнать в том, Кто рядом с нами идет. Апостол Павел говорит: а мне Христос явился вот так на дороге в Дамаск, а потом еще вот так и вот так. Они узнают друг друга, понимают, что они два брата во Христе, призваны к проповеди и понимают, что апостол Павел из них главный. И Лука покоряется, это какое смирение нужно иметь.

Марина Борисова:

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана протоиерей Федор Бородин. Мы прервемся, вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

Марина Борисова:

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. На этой неделе у нас память двух очень важных для понимания русской православной святости святых, оба для нас иностранцы — преподобный Иоанн Рыльский, память его 1-го, и преподобный Илларион Великий, его память 3 ноября. Почему мне кажется, что именно на житиях этих святых есть смысл остановиться и поразмышлять? Потому что, как ни странно, болгарин Иоанн Рыльский, понятно, что для болгар он, наверное, как преподобный Сергий Радонежский для нас, но его подвиг так в этих Рыльских горах и состоялся. И каким-то удивительным, промыслительным образом он стал дорог именно православному русскому сознанию. Что касается преподобного Иллариона Великого, это один из первых монахов, который жил во времена преподобного Антония Великого, эти великие отцы-пустынники, которые и сформировали наше представление о том, что такое монашество. И не только наше, но и всех последующих монахов православных всех стран и эпох. Почему нам, казалось бы, мирянам в 21-м веке так важен пример давно живших аскетов, опыт которых к нашей жизни трудно преломим.

Протоиерей Федор Бородин:

— Во-первых, надо вспомнить о том, что когда в конце 10-го века Русь была крещена, то епископ поставлялся из Константинополя, и чаще всего это был грек. А все рядовое духовенство, девять из десяти, были болгары. И книги все были из Болгарии, и манера петь была из Болгарии. Практика приходской жизни была в основном оттуда. Эта славянская стихия была одна, народная, с некоторой разницей, но все же очень похожая. И понятное дело, когда болгары-священники пришли на Русь, они принесли с собой в сердце образ любимого Иоанна Рыльского, который совсем недавно почил, несколько десятков лет. А почему он так важен? Не случайно, всегда, когда мы о нем говорим, для того, чтобы понять, кто это, мы проводим параллель с преподобным Сергием Радонежским. Каков подвиг Сергия Радонежского и Иоанна Рыльского? В стране, которая разорена во всех смыслах, в том числе и духовно, показывается человек, который достиг совершенства во Христе. Он никому не навязывается, живет отдельно, он ничего не организовывает, даже не учит, никуда не ходит, никому пальцем не грозит. Но все знают и передают этот опыт соприкосновения со святым человеком. Вот можно, Евангелие можно исполнить, и вот как это красиво и прекрасно. А потом ученики Иоанна, в России ученики преподобного Сергия расходятся огромным веером по всей стране и дальше передают этот опыт своим ученикам, ученикам учеников, основывают новые монастыри. И практически в каждом большом городе есть монастырь, где есть ученик или духовный внук Сергия Радонежского, а в Болгарии Иоанна Рыльского. И можно пойти и посмотреть, что такое Евангелие в действии, как это? Потому что все-таки главная проповедь, главное, что убеждает, и главное, что от нас, от проповедников, требует человек, которому мы говорим о Христе, он требует двух вещей: первое, покажите мне преображенного человека по вашему Евангелию, и второе, покажите мне преображенные отношения между людьми по этому Евангелию. Если ни того, ни другого мы показать не можем, то проповедь обычно не работает. А монастырь это и то, и другое. Можно прийти, увидеть таких людей, и в этом кошмаре нашей греховной жизни увидеть, какие между ними бывают райские отношения.

Марина Борисова:

— Популярность Иоанна Рыльского, я думаю, на Руси экстраординарная. Мало того что в честь этого святого строились храмы, открывались монастыри, но даже — казалось бы, где Болгария и где Курская область — но в Курской области появился даже целый город Рыльск. Это был очень знаковый святой для России, в которой своих святых было немало. Все-таки какая-то струна была очень важная общая, почему святой праведный Иоанн Кронштадтский так дорожил своим небесным покровителем.

Протоиерей Федор Бородин:

— Несколько лет назад я был в паломничестве в Грузии. Мцхета, древняя столица Грузии, и на берегу реки стоит самый древний храм, называется Антиохия. По преданию Антиохийские священнослужители там крестили первый раз грузин, маленький, крошечный храм, еще кладка даже не геометрическая, то есть совсем полная архаика. Там очень мало места внутри, но там огромная икона преподобного Серафима Саровского. Почему? Что, у них нет за эти века своих святых? Да много. И мучеников, и преподобных, и Сирийские отцы, Давид Гареджийский, да много. А вот есть такие святые, которые трогают за сердце всех. И русский он, не русский, теперь Серафим Саровский есть везде, в любом православном храме. Иоанн Кронштадтский. А как мы любим, допустим, преподобного Гавриила Ургебадзе, или Нектария Эгинского, или Иоанна Русского. Тут можно сказать, что он русский, но почему его так любят греки? Есть такие святые, которые поднимаются над национальной своей характеристикой и становятся как Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, вселенские учители, это не случайно. Они учители, но давайте отделим слово «вселенские», а это вселенский преподобный, он созвучен любому человеку.

Марина Борисова:

— А Илларион Великий? Почему так получилось, что именно его устав монашеской жизни разошелся по всему православному миру? На самом деле даже в Иерусалиме, где закладывались основы общежительного монашества, не так долго просуществовало все это, начались войны, завоевания, там монашеская традиция была прервана, а по всему миру разошлась?

Протоиерей Федор Бородин:

— Само наследие преподобного Иллариона это уже некий синтез из наследия Антония Великого, Макария Египетского, обоих Макариев и других Нитрийских отцов Египетских с тем многонациональным миром, который был в Палестине, многоязыковым и многокультурным. В принципе она более универсальная. Еще, конечно, этому очень послужил преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, это великий римлянин-итальянец, великий святой, который специально приехал в Палестину и очень много времени — у него такая книга есть «Собеседование с палестинскими отцами» — перенимал монашеский опыт, как организована жизнь в монастыре, духовничество, что общее, что раздельное, богослужения. И все это перенес в Италию. До того, как это переработал преподобный Венедикт Нурсийский, основным образцом, лекалом, по которому делалась вся монашеская жизнь там, даже на Западе, это было наследие, заложенное преподобным Илларионом Великим. Отсюда его такое большое значение для монашествующих: и палестинских, и сирийских, и египетских, и итальянских, и в Греции располагающихся — для всех.

Марина Борисова:

— Мне кажется, есть еще одна деталь в житии преподобного Иллариона. Казалось бы, человек всю жизнь устраивал общежитийную монастырскую жизнь, а в конце жизни сам вернулся в Египет и окончил жизнь практически по тому же образцу, как прожил ее преподобный Антоний, то есть в полной аскезе и отшельничестве. Почему, казалось бы, такая странная потребность, под конец жизни уйти от всего, даже от монастыря?

Протоиерей Федор Бородин:

— Я бы здесь даже больше удивился не этому. Я бы больше удивился Промыслу Божиему о том, что Илларион пришел к Антонию совсем еще отроком, юношей и не выдержал того устава и той аскетической строгости, которая там была. И это тоже был Промысл Божий. Как, допустим, Иоанн Златоуст не выдержал жизни в монастыре, и поэтому в конце концов он стал Константинопольским епископом, иначе, может быть, мы бы вообще о нем ничего не слышали. Так же точно и здесь. У Господа был Промысл, там тогда Он ему не помог остаться, несмотря на то, что Илларион хотел и, видно, что он всю жизнь нес в себе эту мечту, и в конце концов он ее исполнил. Потому что он был нужен в другом месте. Господь хочет каждому дать то, чего тот желает и жаждет, особенно если речь идет о каком-то спасительном пути, но у Господа есть план, кто чем должен заниматься. Ему надо было, чтобы не только Илларион просиял, но чтобы он еще и тысячи людей, в пространстве и времени разнесенных, научил этому опыту. А когда он это выполнил, тогда Господь помог ему вернуться к своему авве, уже умершему в это время, и приобщиться к его образу жизни.

Марина Борисова:

— Еще мне кажется, что это важно для нас. Казалось бы, где преподобные и где мы. Но пускай совершенно в других условиях часто бывает в нашей частной, далекой от святости и аскезы жизни, когда у нас есть какая-то благочестивая мечта в начале нашего пути, а потом начинается нагромождение событий жизни, которые все время нас от осуществления этой мечты отводят. И мы на каком-то этапе смиряемся, думаем, значит, не дано, другая жизнь. Я думаю, что многим, может быть, на каком-то финальном отрезке жизненного пути есть смысл попробовать эту мечту осуществить. Когда исполнены все необходимые дела, которые Господь возлагает на нас помимо того, что мы знаем. Бывает так, что можно вернуться к этой мечте, и события вокруг тебя начинают складываться так, что ты можешь ее осуществить.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да. Ведь Божий Промысл направлен на свободного человека. Господь, как это ни поразительно, в диалоге с нами, и Он выстраивает наш путь через жизнь, отвечая на наши какие-то чаяния. Но я могу такую небольшую иллюстрацию привести. Когда я заканчивал семинарию в 92-м году, со мной учился один очень начитанный, умный и блестящий учащийся человек, который очень хотел поступить в академию, и уже почти туда поступил. Из-за стечения нелепых обстоятельств, как тогда казалось, его в академию не приняли, там его неправильно поняли, включилась клевета, это было горе, он просто плакал. Он учился, как мы учились, взахлеб, что называется. Он вернулся в свой родной город, это большой русский город, где в результате стоял у истоков создания сначала духовного училища, потом семинарии. И в течение многих, многих лет руководил этой семинарией, и стал ее практически душой, преподавал сначала почти все предметы. Очень похоже на Иллариона Великого. Ему хотелось, а у Господа был другой план, надо было идти и делиться тем, что он уже имел. И Господь решил, что уже можно. Поэтому иногда, когда у нас что-то не получается, мы бьемся, вроде мы мечтаем и хотим, не получается, надо покориться, и просто услышать волю Божию, что она сейчас такая.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. На этой неделе у нас два знаковых дня. Во-первых, 4 ноября праздник в честь Казанской иконы Божией Матери и 5 ноября известная практически всем православным верующим Димитровская родительская суббота. Давайте начнем с родительской, поскольку хочется поговорить и об особенностях богослужения в этот день, чтобы наши радиослушатели могли подготовиться и знали, что если они хотят поучаствовать в этом богослужении, то лучше им начать с вечера пятницы. Димитровская родительская суббота установлена в память воинов, погибших на поле Куликовом. Казалось бы, частное историческое воспоминание, которое было актуально непосредственно при жизни и сразу после кончины Дмитрия Донского, но почему-то так и оставшееся в жизни Русской Православной Церкви как святой день поминовения всех усопших воинов. Почему именно Куликово поле?

Протоиерей Федор Бородин:

— Во-первых, это первая грандиозная победа после более чем ста лет поражений и монгольского ига. Во-вторых, потому что масштаб, количество погибших было страшно. В сознании людей количество погибших соединилось с потерями в нашествие хана Тохтамыша, которое случилось через два года. Как мы знаем, Москва была разорена и колоссальное количество людей было убито или уведено в полон. Что делать человеку, когда он живет в обезлюдевшей земле, родине, где почти никого не осталось? Он молится о упокоении, он просит Божией помощи. Мне кажется, что именно этот трепет и этот ужас от количества потерянных людей и послужил к тому, что эта память осталась с нами в веках. Еще потому что здесь до предела обозначен молитвенный подвиг оставшихся в лице преподобного Сергия Радонежского. Я, например, помню, как мой тогда еще некрещеный отец мне, маленькому, тоже некрещеному ребенку, рассказывал — мы поехали в лавру — о том, что представляешь, здесь жил такой человек, он его называл ясновидец, который когда шла Куликовская битва, называл по именам всех убиваемых людей. Представляешь, Федя, он мне говорил, вот такой, он здесь где-то лежит, его останки. Это даже вот такое впечатление произвело на моего папу, Царствие ему Небесное. И потому что подвиг князя, это идеальный поступок, практически идеал руководителя. Ведь он когда снял княжеские доспехи, их надел на себя другой человек, и встал просто в строй, что это значило? Да, перед этим сжег мосты через Дон, как мы знаем. Это значило, что он не будет, как Мамай, руководить с холма, вы там погибайте, а я потом убегу, это значит, что у нас общая судьба, это значит, что правитель должен быть таким, он несет тяготы, как все. Мы знаем, что он был тяжело ранен и умер он в последствие от ран, полученных там. Эта небоязнь разделить участь всех людей, что мы в этом страшном сражении все одинаковы с нашим государем. Это тоже удивительное, если можно здесь так сказать, как икона, отношение к нашествию страшных иноплеменников. Как должно государство духовно, душевно, воински, государственно, административно к этому относиться. А потом мы все помним слова Ключевского о том, что «на Куликово поле ушли рязанцы, москвичи, переславцы, а вернулись русские». То есть это день, когда впервые было осознано единство русского народа в таком масштабе. Поэтому так его и помним.

Марина Борисова:

— Два слова хотя бы о великой вселенской панихиде, которая будет служиться.

Протоиерей Федор Бородин:

— Панихида или парастас, который служится накануне в пятницу вечером, специальная заупокойная утреня, где читается 17-я кафизма, которая будет читаться, дай Бог, над каждым из нас на нашем отпевании, и поминаются имена не только воинов, погибших на Куликовом поле, но и вообще всех воинов, а сейчас это особенно актуально, и вообще всех усопших людей. Мы поминаем всех от века скончавшихся православных христиан. Мы не можем назвать ее вселенской, потому что для Греции она не актуальна, для Болгарии не актуальна, но для нас она как вселенская. Меня, знаете, что больше задевает в этот день? На Куликовом поле погибло огромное количество мужчин, в масштабах страны угрожающе много, но по сравнению с тем, сколько людей погибло в 20-м веке, это просто песчинка. В 20-м веке были убиты в страшных войнах, в лагерях, в тюрьмах, сгинули, мы даже не знаем точно, сколько, все считают по-разному. Понятно, что речь идет о миллионах людей. Почему у нас до сих пор нет отдельной панихиды, отдельного дня по образцу Димитриевской родительской субботы для поминовения этих людей. Было бы вполне логично, чтобы эта суббота была перед воскресным днем памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, которая совершается, как известно, в первое воскресенье после памяти священномученика Владимира Киевского по традиции зарубежной церкви. У нас память всех убиенных также прописана в календарях воскресенья, это решение Собора Русской Православной Церкви. Но это не очень удобно, потому что одновременно, во-первых, с воскресным днем заупокойное богослужение по уставу не должно соединяться. В воскресный день по уставу даже не поизносится заупокойная ектенья и нельзя служить панихиду. Это вошло в нашу практику с Великой Отечественной войны просто для утешения тех миллионов вдов, сирот, пострадавших, оставшихся одних людей, которые в другой день прийти не могли. И, конечно, торжество о новомучениках и заупокойная молитва сами по себе плохо сочетаются. Хорошо бы это разнести, например, в субботу накануне также точно на парастасе мы бы упомянули всех, кто пострадал, сгинул от голода, от болезни, от ран, сколько их там в Казахстанских степях, например, ушло. Почитаешь Волкова «Погружение во тьму» и вспомнишь Архангельск, в котором на площадях замерзают в мороз тысячи и тысячи ни в чем не повинных людей, даже имени и количества которых никому не известно. О всех о них помолиться как было бы хорошо в отдельную субботу. И каждый раз, когда Дмитриевская настает, мне горько, что у нас нет такой субботы.

Марина Борисова:

— Теперь поговорим о праздничном дне, 4 ноября праздник в честь Казанской иконы Божией Матери, второй. Мы летом празднуем обретение иконы, а праздник, который установлен 4 ноября, целиком и полностью связан со Смутным временем, с победой над Смутой и с именем тоже удивительного человека. Всегда Минин и Пожарский идут вдвоем, и памятник им вдвоем поставлен. Но для Москвы и для истории Русской Православной Церкви мне кажется, князь Дмитрий Пожарский совершенно удивительный. Ведь, благодаря ему, мы и праздник этот имеем. И вообще все, что у нас связано в Церкви с Казанским образом Матери Божией непосредственно, благодаря тому, что князь Дмитрий проникся. Икону эту принесли вначале в первое ополчение, где она какое-то время была. Но тот священник, который принес ее ополченцам, понял, что они без должного благоговения к ней относятся, и понес ее обратно в Казань. На пути обратно он встретил ополчение Минина и Пожарского, и князь остановил его, взял икону к себе в шатер, и с этого момента она постоянно была с ним. После победы над поляками и литовцами он рядом со своим имением на Лубянке поставил церковь, где поместил этот образ. И потом, благодаря именно его попечению об этой иконе, был установлен общецерковный праздник. Потом на свои же деньги он построил на Красной площади собор Казанский, где потом нашла свое место эта икона. Это еще и память не только самой иконы Казанской, но и этого удивительного человека.

Протоиерей Федор Бородин:

— Его имени, конечно, тоже. Давай вспомним, сейчас это очень важно. Минин был старостой одного из районов Нижнего Новгорода и имел репутацию человека кристальной честности. Когда на содержание войска нужно было жертвовать деньги, жертвовали под Минина, под знаменитого прославленного полководца Пожарского и под Минина, потому что знали, что никто ничего не украдет. Как нам это нужно сейчас, после всех тех скандалов со снабжением нашей армии, в которые сейчас мы, к сожалению, погружены. Поэтому Минин нам необходим. А Пожарский это человек, который много раз выходил на этот подвиг. На речке Лух есть село Мугреево-Никольское в Ивановской области и Мугреево-Дмитриевское, вотчина Пожарского, и там огромный камень, на котором выбито, что сюда пришли послы из Нижнего Новгорода уговаривать Дмитрия Пожарского возглавить ополчение. А здесь он в своем имении залечивался от ран. Он уже тогда был почти инвалид, у него было перебито колено, он еле ходил, насколько я знаю. И, тем не менее, человек этот ратный подвиг понес. А когда он в 1620 году пошел руководить возвращением отвоеванного от поляков Смоленска, тогда он этот собор и воздвиг к этому событию. То есть это человек, который такой труд понес военный, но он опирался на хорошо и честно обеспеченный тыл. Это сочетание, которого нам сейчас так не хватает.

Марина Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». С вами были Марина Борисова и настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Слушайте нас каждую субботу. До новых встреч. До свидания.

Протоиерей Федор Бородин:

— До свидания.

Все выпуски программы Седмица

• «18-е воскресенье по Пятидесятнице. Память отцов 7 Вселенского собора». Прот. Федор Бородин
• «17-е воскресенье по Пятидесятнице». Протоиерей Максим Первозванский
• «16-е воскресенье по Пятидесятнице. Покров Пресвятой Богородицы». Протоиерей Максим Первозванский