«Музыка, вера, волонтерство». Павел Федосов

У нас в студии был руководитель волонтерских проектов фонда Андрея Первозванного, музыкант, певец Павел Федосов.

Мы говорили о вере и творчестве и о том, как музыка привела нашего гостя в социальные проекты.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

Анна Леонтьева

— Добрый светлый вечер! Сегодня с вами Анна Леонтьева. В этом часе мы говорим о людях и их талантах, призваниях, творчестве, вдохновении. Рада представить вам нашего сегодняшнего гостя. У нас в гостях Павел Федосов, руководитель волонтерских проектов фонда Андрея Первозванного, автор-исполнитель песен. Добрый вечер.

Павел Федосов

— Привет.

Анна Леонтьева

— Паш, ну, кроме того, что ты автор-исполнитель песен, руководитель волонтёрских проектов, у тебя ещё четверо детей, и ты вместе с нашим общим другом, с Сашей Гезаловым, иногда без него, ездишь по детским домам, тюрьмам, таким довольно отдалённым объектам, и вообще такое ощущение, что у тебя не 24 часа в сутках, а где-то 34 примерно. Как ты всё успеваешь?

Павел Федосов

— Ну, ты знаешь, я сейчас, на самом деле, пытаюсь не быть таким жадным, что ли, до событий, поездок. Я всё-таки стремлюсь к тому, чтобы в неделе было больше вечеров, когда я дома, чем когда я не дома. Поэтому я так фильтрую сейчас довольно активно все предложения и возможности. Поэтому...

Наверное, на вопрос, как ты всё успеваешь, ответ: я не пытаюсь успеть всё, что предлагается, да, я как бы выбираю.

Анна Леонтьева

— Давай начнём с фонда Андрея Первозванного. Вот ты можешь сказать, чем занимается фонд, чтобы мы понимали?

Павел Федосов

— Да, фонд существует с 92-го года, то есть это такая очень... с большой историей, с большим опытом организация. И, по сути дела, сейчас... Если так спросить, что такое фонд сейчас, это, с одной стороны, проекты, связанные с наследием. Например, если вы сейчас придёте на Красную площадь и увидите, что на надвратных башнях, там, Спасская башня, Никольская башня, мы увидим иконы. А если еще лет 10 назад мы бы туда пришли, там вместо икон были белые прямоугольники. И вот как раз один из проектов фонда, который назывался «Иконы Кремля», заключался в восстановлении вот этих икон. То есть вот такого рода проекты. Потом проекты, связанные с семьей. Есть большая программа, называется «Святость материнства». Она нацелена на помощь женщинам, оказавшимся в кризисной ситуации, будущим мамам. В целом семейное просвещение. Есть программы, связанные с Русской Православной Церковью. В частности, вот фонд провозил некоторое время назад поезд Богородицы. Наверное, ты помнишь, когда в огромной очереди стояли... Ну и социальные программы, в том числе... Собственно, все программы социальные, но социальные в том смысле, что связанные с людьми в трудной жизненной ситуации. Вот, в частности, я ими занимаюсь. И об одной из них, насколько я понимаю, мы с тобой сегодня будем в основном разговаривать.

Анна Леонтьева

— Да, мы поговорим с тобой о таком, так сказать, заведении, учреждении, о котором, собственно, я ничего не знаю. Да, это называется ПНИ, психоневрологический интернат, где люди находятся постоянно с какими-то ментальными заболеваниями, и волонтёры, под твоим руководством, приезжают в эти, собственно, учреждения, и вот давай об этом поговорим. И вообще, что это за мир? И что можно для них сделать, для этих людей?

Павел Федосов

— Смотри, мне кажется, что, во-первых, спасибо тебе, Радио ВЕРА за возможность про это говорить, потому что, наверное, сейчас это одна из таких наиболее для меня важных тем в моей жизни. Так получается, что значительное количество людей, которые как бы не похожи на нормальных, там у них разные ментальные особенности, и кто-то из них, конечно, может быть опасен для общества, но значительная часть не опасна, но они очень сильно отличаются. И вот эти люди, которых сейчас в нашей стране, тех, кто живут в ПНИ, примерно 160 тысяч человек, они как бы изолированы от нашей с тобой жизни, от метро, от такси, от кафе, от концертов, от радио и так далее. По сути дела, это выглядит примерно следующим образом. Вот в нашем любимом городе Москва ты идёшь по улице, вокруг жилые дома, ездят машины, люди сидят в кафе, ходят в магазины, и вдруг ты видишь забор, а в этом заборе контрольно-пропускной пункт. Допустим, у тебя есть возможность сюда войти, и, войдя туда, ты обнаруживаешь там несколько корпусов, и поговорив, скажем, с кем-то из персонала, ты понимаешь, что в этих корпусах живет, к примеру, 800 человек. Вот. Целый город. В нашем городе, да, есть закрытые территории, на которых живут сотни людей.

А это Москва, но, как правило, психоневрологические интернаты находятся не в городах, на некотором отдалении. Естественно, их очень много в регионах, там в каждом регионе они есть, насколько я понимаю. Вот, всего у нас их более 500 в стране. Обычно ПНИ, ну, ПНИ, психоневрологический интернат, обычно это учреждение, где живут взрослые люди с инвалидностью в ментальной сфере. Но есть и ПНИ, где живут дети. Если говорить о диагнозах, тут я не врач, но из того, что я знаю, это, например, умственная отсталость, аутизм, шизофрения, синдром Дауна. Есть в психоневрологических интернатах отделения, где люди мобильные, они двигаются, они ходят на работу, они учатся на какую-то работу внутри интерната. Там есть мастерские, есть отделение для маломобильных, то есть это люди, которые проводят в общем основную часть жизни на небольшом пятачке там кровать или кресло и так далее вот. Можно сказать так, что люди, которые живут в психоневрологических интернатах, их условно можно поделить на три больших категории. Во-первых, это люди, которые пришли туда из детских коррекционных интернатов. Многие из них это отказники, то есть в семье рождается особенный ребенок. Семья часто бывает не очень социализирована, вот, по разным причинам, в том числе алкоголизм. Семья отказывается от ребёнка, и дальше ребёнок начинает свой путь в учреждениях. Он до 18 лет живёт в детском интернате, в 18 лет переходит во взрослый интернат. И дальше вполне, ну, как бы очень высокая вероятность того, что во взрослом интернате он, собственно, свою жизнь проживёт и окончит. Это первая треть. Вторая треть — это люди, которые жили обычную жизнь, но во взрослом возрасте они столкнулись с теми или иными сложностями, связанными с ментальной сферой, и оказались там. Там, проявилась шизофрения или посталкоголизм и так далее. И третья большая категория — это люди, которые в пожилом возрасте столкнулись с проблемами в ментальной сфере, и их родственники, скажем, не могут осуществить для них достойный уход. Там, ну, словом говоря, бабушка с деменцией, которых страшно оставить одних в квартире, вот они попадают туда. Вот примерно таким образом. И ты спросила про волонтёров. Собственно, основная идея тут очень простая. Вот эту отрезанность от обычной жизни, от общества немножко сделать как бы помягче. Немножко привнести, как мы говорим, нормальной жизни в ненормальное место. Вовлечь людей, которые живут на этих закрытых территориях в общение, в разговор, в диалог, дать возможность им почувствовать, что они не просто получатели социальных услуг, но что каждый из них имеет ценность, что за каждым из них стоит некий уникальный жизненный мир, что по отношению к каждому из них должно и может быть оказано внимание, интерес. Проблема ПНИ... Я не слишком много говорю?

Анна Леонтьева

— Нет, очень интересно.

Павел Федосов

— Проблема ПНИ заключается в том, что... Одна из проблем ПНИ заключается в том, что, условно говоря, в ПНИ может жить несколько сотен человек, но сотрудников, которые там находятся, даже если они святые люди, которые могут работать 24 часа, так сказать, руководствуясь наивысшими гуманистическими ценностями, все равно их мало.

И поэтому каждому из тех, кто там находится, ну просто физически не может быть оказано достойное каждого человека внимание, любовь и поддержка. И в этом смысле волонтеры, которых мы приводим туда реально или через офлайн или онлайн, потому что значительная часть это онлайн-встречи, они вот этот дефицит внимания и поддержки, которого достоин каждый человек, вне зависимости, сидит он, не знаю, на Патриарших прудах в кофейне или в Вологодской области в ПНИ, достоин. Вот.

Анна Леонтьева

— Очень хорошо ты сказал.

А что могут сделать волонтёры? Что они могут предложить? Вот люди, во-первых, они все, наверное, очень разные люди, да, и они объединены, потому что они не могут существовать в социуме. Но они же... Вот что, как к ним подойти, как с ними разговаривать?

Павел Федосов

— Смотри, да, во-первых, мне кажется, всё-таки важно за это зацепиться, за твою фразу, не могут существовать в социуме. Действительно, многие не могут существовать в социуме, но многие, если бы социум был готов принять, адаптировать и так далее, они могли бы существовать в социуме. Более того, сами сотрудники говорят, что, допустим, ребёнок попадает в детский дом-интернат коррекционный, и в силу того, что он находится в этой системе, то действительно постепенно возможность социальной адаптации снижается, снижается и снижается. Но если бы этот же ребёнок с тем же изначальным стартовым состоянием попал бы в любящую семью, была бы совершенно другая история. А теперь, что касается волонтёров, я думаю, что форма взаимодействия может быть совершенно разная. Идеальная схема, когда есть подопечный в психоневрологическом интернате, у которого есть какой-то конкретный жизненный интерес. Ну, не знаю, вот у нас был один человек, он занимается живописью, находясь в психоневрологическом интернате.

Сейчас они, правда, часто называются не ПНИ, а Дома социального обеспечения, Центр социального обеспечения. И вот волонтёр с этим человеком встречается, они вместе обсуждают какие-то... Волонтёр тоже рисующий, связанный с живописью. Под руководством волонтёра этот человек создаёт серию работ, и в финале этого взаимодействия, ну, в промежуточном финале организуется выставка этого человека в Петербурге.

Анна Леонтьева

— То есть не внутри, да?

Павел Федосов

— Не внутри, да, в Петербурге. Часть этих работ продаётся. То есть вот так волонтёр выполняет такую социализирующую функцию для конкретного человека. Ещё более идеальный вариант, но он очень редкий, это когда волонтёр помогает человеку, находящемуся в психоневрологическом интернате, выйти оттуда. Потому что есть категория людей, их очень мало в психоневрологических интернатах, которые могут претендовать на восстановление дееспособности. Это такой юридический термин, но по сути он означает, что человек может выйти, может создавать семью, может устраиваться на работу, может иметь собственность и так далее. И вот волонтеры могут быть на этом пути помощниками. Дальше уже менее идеальные, но очень важные варианты, когда волонтеры занимаются тем, что повышают качество жизни человека в интернате за счет того, что он получает какие-то яркие положительные эмоции, личное внимание, интерес. В каких формах это может быть осуществляться? Это может быть совместное занятие творчеством, совместное музицирование.

Анна Леонтьева

— Напомню, что с нами Павел Федосов, автор и исполнитель песен, руководитель волонтёрских проектов фонда Андрея Первозванного. Паша, а вот скажи, вот что и когда и зачем привело тебя вообще к этой волонтёрской деятельности, к помощи людям в психоневрологическом интернате?

Анна Леонтьева

— Ты знаешь, у меня началось всё не с психоневрологических интернатов, я к этому пришёл через музыкальную свою историю. Я помню, что я сидел просто у компьютера, не помню, лет 15 назад, и прочёл такой призыв, что, ребята, у нас будет новогодний концерт в отделении гематологии в Боткинской больнице. Вот у нас, не помню, заболел музыкант, условно говоря, не мог бы кто-нибудь прийти, поучаствовать, помочь. Я пришел в это отделение, где люди со сложными заболеваниями крови, и что-то я там пел какие-то песни, и как-то получилось, в общем, всё хорошо. Вот. Мне понравился этот опыт, и я стал дальше его искать, такого рода опыта.

Анна Леонтьева

— А что тебе понравилось? Вот скажи. Это какая-то отдача такая от людей?

Павел Федосов

— Ты знаешь, наверное, самое главное, что мне тогда понравилось, это ощущение того, что ты можешь что-то сделать. То есть ты приходишь в ситуацию, которая наполнена такой какой-то, знаешь, тяжестью эмоциональной. И ты можешь на вот эти 30 минут очень зримо, физически зримо, эту тяжесть, помочь, сделать что-то, что мы вместе как бы выйдем из этой тяжести с людьми, за счет этих песен, общения, улыбок. Это почти физическое ощущение. Вот оно было темно, стало светло на 30 минут. Не за счет даже меня, а вот какое-то совпадение происходит звука, встречи, взгляда, улыбки, как будто кусочек нормальной жизни, да, в ненормальной ситуации. Мы, помню, я как-то был в детской больнице, там дети с тяжёлыми заболеваниями, их мамы, а я тогда работал в университете российском православном, привёл туда волонтёров—ребят. И вот они общаются, ребята с детьми, что-то там музыка играет, мамы сидят, как-то между собой болтают, и возникает вдруг ощущение, что это всё какая-то дача. Понимаешь, не больница, а какая-то летняя дачная такая человеческая ситуация. И как будто эти стены больничные, они исчезли вот на эти 30 минут.

Анна Леонтьева

— Ты говоришь, а мне прям до слёз это всё представляется.

Павел Федосов

— Вот этот вот момент, момент вот этой какой-то просто жизни, вот он, наверное, самый ценный. И это значит, что мы сильнее обстоятельств можем быть, ну хотя бы вот на эти 30 минут.

Анна Леонтьева

— Ты знаешь, что ты говоришь, и у меня так это всё отзывается, потому что, наверное, потому что я вот через себя это знаю, я пропустила через себя эту ситуацию, когда в жизни было так темно, что ну просто вот понимаешь, как бы ненормально темно, темно было дома, темно было у детей на душе, да? То есть я выходила вот из этого, этой ситуации, и я много раз рассказывала радиослушателям, шла на Радио ВЕРА. И вот, как ты говоришь, это был кусочек светлой, нормальной жизни. И что-то такое прибавляется в душе, как бы какие-то силы прибавляются. Я не знаю точно, как это объясняется с психологической точки зрения. Но это как бы прибавляет тебе сил, света и таким образом немножко вытесняет эту тьму, которая никуда, конечно, не девается, потому что, ну, трагедия есть трагедия, но вот тебя становится больше, больше и больше, и ты как бы начинаешь выкарабкиваться.

Слушай, а вот ты начал говорить о том, что, я тебя перебила, о том, что бывают случаи, когда волонтёры даже могут вывести человека на уровень нормальной жизни, ну, относительно нормальной. В общем, наша жизнь, она вся относительно нормальная. Я, кстати, знаешь, когда попала волею судеб в такую больницу, как Кащенко, ну, у меня дочь туда попала. Совершенно не нужно было туда попадать. Но, к счастью, говорят, что сейчас в Кащенко получше. Тогда, когда это было, в 16-м, по-моему, году, там было очень темно. Все были в одной палате, все виды вот этих повреждений ментальных, они все были вместе. Вот там девочки депрессивные, какие-нибудь там бабушки с совсем шизофренией. В общем, была очень как-то тяжелая такая атмосфера, и я, чтобы забрать дочь, пришла наутро, думая, что это так просто.

Я пришла и увидела, что уже вот такой том на неё написан за ночь. И врач начала со мной разговаривать. Ну и такие вопросы задавала, странные, например: «А какие обряды вы, как православные, осуществляли дома?»

В общем, понимаешь, через 15 минут этого разговора, к чему я это говорю, я поняла, что, в общем, меня можно уложить спокойно рядом, потому что совершенно нормальных людей, наверное, не бывает, а выявить это совсем несложно, просто позадавать правильные вопросы человеку. Ну вот, продолжу свой вопрос к тебе, что вот бывали такие случаи, когда человек выходит и начинает... Вот расскажи какие-нибудь хорошие истории.

Павел Федосов

— Да, хороший вопрос. И, честно говоря, прям идеальных историй я не знаю. Вот чтобы жил человек, потом он...

Анна Леонтьева

— Ну, по крайней мере, честно, да.

Павел Федосов

— Да, я не знаю. Есть хорошая вещь, связанная, которая называется «сопровождаемое проживание». Это вот такое... Это не совсем идеально, что человек жил в ПНИ, потом вышел и стал суперуспешным. Это все-таки не жизнь в ПНИ, но это жизнь, когда тебе помогают, когда рядом с тобой есть такие внимательные, помогающие люди. Вот такого рода проекты есть. Вот, там, понимаешь, в чём проблема? Там... Вот я разговариваю... Просто мы со многими ребятами, которые в интернатах живём, уже просто дружим, общаемся.

И вот иногда спрашиваешь, а ты вообще... Ну, допустим, ты разговариваешь с человеком, и он умеет в плане техники гораздо больше, чем я умею. Он чинит какие-нибудь там... Не знаю, компьютеры, по-моему, даже чинит. И вот с ним разговариваешь, спрашиваешь, какие у тебя планы. Говорят, что, ну, вообще-то, хорошо было бы жить самостоятельно, голова на плечах есть, когда-нибудь и так далее. То есть ощущение, что большое количество препятствий, которые связаны с выходом, они еще и внутри человека, который там находится. Он не очень представляет. Он привык, потому что он с раннего детства там живет. И это такая целая махина. Целая махина, которую сложно сдвинуть. Которую сложно сдвинуть. Еще, конечно, проблема, есть ли снаружи люди, которые готовы будут человека поддерживать, родственники. Вот. Часто бывает, что они есть, но они не готовы там взаимодействовать, не готовы заниматься. Поэтому тут много, честно говоря, сложностей с этим. Самые успешные в этом смысле проекты — это проекты с сопровождаемым проживанием, где люди действительно выходят. Ну, в частности, вот мы дружим с известный дом в Раздолье, в Ленинградской области, фонд «Перспектива». Там живут люди, которые выехали из ПНИ и живут в доме вместе с волонтерами, вместе с сотрудниками фонда. Вот это действительно работает. Это, мне кажется, здорово.

Анна Леонтьева

— Да, действительно здорово. А есть какие-то вообще, вот как ты думаешь, есть какие-то возможности работать, не знаю, психологически с родственниками человека из ПНИ, чтобы они, ну, поняли, что это, в принципе, доброе дело, если человек живёт среди социума.

Павел Федосов

— Не знаю, я не знаю. Ну, это всё равно, что это может оказаться, что мы призываем кого-то к подвигу. Понимаешь? Потому что многие здесь... Мы не знаем всё, что произойдёт с человеком после выхода. Возможно, ему понадобится каждый день. Но кто-то, по моему ощущению, хотя я ни разу не психиатр, мне кажется, что многие ребята действительно могли бы жить не в этих стенах.

Анна Леонтьева

— Ну, то есть, пока это такая тупиковая ситуация, если кто-то не поможет извне и не вызовется, как ты говоришь, на подвиг, что вполне возможно будет подвиг.

Павел Федосов

— Ну, не тупиковая, но из сотен единицы. Вот так. То есть, типа, у нас 300 человек в интернате, из них двое, трое, четверо на пороге восстановления дееспособности.

Анна Леонтьева

— Расскажи, какими делами можно заниматься, какими делами ты занимаешься, твои коллеги с такими людьми. Вот всё, что ты умеешь, ты можешь принести туда. Ну вот, не знаю, я умею... Я очень много лет преподавала журналистику среди детей. Вот я могу... Наверное, это не та сфера, которую я могу привнести.

Павел Федосов

— Нет, нет, вполне та. Вполне та, сейчас как раз фонд Андрея Первозванного проводит конкурс «Человеку нужен человек». Как раз конкурс среди журналистов, которым мы предложили что-то сделать для людей в ПНИ и об этом рассказать в своих газетах. И вот в одном из регионов журналисты как раз предложили людям в ПНИ позаниматься журналистикой, сделать какой-то свой небольшой информационный ресурс про жизнь в интернате, по-моему, не только в интернате. В рамках нашего проекта мы тоже сделали с нашими друзьями из одного из интернатов газету об их жизни. Так что это как раз неплохо. Это может иметь как раз социализирующий такой смысл, уметь описывать свою жизнь. Ещё у нас есть подопечный, который вместе с волонтёром пишет книгу о своей семье. То есть вот это вот описание, формулирование, это на самом деле важная очень практика. По сути дела, мне кажется, что почти любое такое созидательное занятие может здесь работать на повышение качества жизни, на социализацию. Начиная с базовых навыков, скажем, каких-то азов финансовой грамотности или азов взаимодействия людей между собой, преодоления конфликтов, потому что часто тема бывает, заканчивая творческой деятельностью самой разной. Ну вот с художниками общаются люди, живущие в ПНИ. Многие занимаются музыкой, им важно там для кого-то петь и быть услышанным. У нас есть опыт, когда мы делали онлайн спектакли вместе с нашими подопечными. И просто общение, то есть просто обсуждение каких-то житейских тем с волонтёрами, или там поход через онлайн к волонтёру в гости, посмотреть, как он живёт, вот и так далее.

Анна Леонтьева

— Вот меня очень поразил. Я читала Вконтакте, сейчас открою эту страничку, меня поразил один из волонтёров, одна из волонтёров, как сказать, женщина рассказывает, что она в карантин, по-моему, она онлайн начала делать встречи и думала, что это не нужно. И когда она начала это делать, она поняла, что эти люди... Это у нас временный карантин был, да, эти люди всегда живут в закрытом пространстве, и, собственно, они могут выходить только вот как это. Помнишь, «Клуб кинопутешественников» был, когда мы никуда не могли путешествовать, да, и мы, так сказать, путешествовали в телевизоре. И вот сейчас я даже прочитаю. Сейчас. Да, кстати, вот сайт Вконтакте называется «Особые встречи. Волонтёрский проект».

Павел Федосов

— Да. Если кто-то из наших слушателей захочет присоединиться в качестве волонтёра, то нужно найти эту группу Вконтакте, там есть анкеты, которые нужно будет заполнить. И дальше мы уже свяжемся с вами и обсудим, в зависимости от ваших интересов, занятий, как вы можете поучаствовать в проекте, что вы можете предложить нашим подопечным. Возможно, это будет что-то связанное с вашей профессией, с вашим интересом, с местом, где вы живете и так далее.

Анна Леонтьева

— Мы вернёмся к этой теме ровно через минуту. С вами Павел Федосов, руководитель волонтёрских проектов фонда Андрея Первозванного, автор и исполнитель песен, у микрофона Анна Леонтьева. Не переключайтесь.

Анна Леонтьева

— Сегодня в «Светлом вечере» наш гость Павел Федосов, руководитель волонтёрских проектов фонда Андрея Первозванного, автор и исполнитель песен. С вами Анна Леонтьева. Вернёмся к первой части программы. Я обещала прочитать рассказ одного из волонтёров, Екатерины Анисимовой. Екатерина живёт в городе Турине, в Италии. И вот, что она рассказала: «Я россиянка, живу в Италии, в Турине, уже 17 лет с семьёй, мужем, сыном, тремя котами и садом, который вполне тоже мой питомец. Преподаватель, переводчик, увлекаюсь фотографией, арт-терапией, люблю ходить в горы.

В особой встрече меня привела куратор Татьяна Волкова. Как правило, в таких делах очень значим и мотивирует пример человека, которого ты уважаешь и взгляды которого тебе близки. Я поняла, что мне удобен и нравится такой формат, и мне есть чем поделиться. Мы вместе, в кавычках, побывали в опере, на Туринском железнодорожном вокзале, а на джазовом фестивале во французском Шамони повезло включиться в прямом эфире прямо во время концерта на озере. Думаю, оригинальность происходящего понравилась как мне, так и слушателям. Ещё было спонтанное включение, когда я с коллегами снимала интервью с художником в парке и во время паузы подключилась из кафе. Помню, как показала дерево оливы в своём саду, и примеры того, как разные художники по-разному изображали их в своём творчестве». И я всё это читаю просто, чтобы представить себе, что вот такие простые вещи, они на самом деле многим людям абсолютно недоступны и очень нужны. То есть девушка онлайн из Турина провела их там по концертам, показала оливковое дерево.

«Среди слушателей у нас есть, можно сказать, любимчик, Виктор Павлович, художник. Его работы мы смотрим на страничке учреждения Вконтакте. „Особые встречи“, пожалуй, это самый приятный и благодарный вид волонтерства, с которым я имела дело. Рассказываешь о том, что тебе нравится, и что ты знаешь людям, которые внимательно и заинтересованно слушают». Ну и так далее. На самом деле, очень сложно себе представить, но теперь мы примерно представляем, что можно сделать даже онлайн для этих людей и какое-то вдохновение получить. Я была когда-то очень давно в швейцарском доме престарелых. Дело в том, что в Швейцарии такая проблема, люди очень долго живут и переживают свой ум.

Вот, и этот дом престарелых, это шикарное совершенно заведение. Ну, там старички, к ним приходят тоже волонтёры, и с ними занимаются. Ну, кто-то там кубики складывает.

Одна бабулечка, там ей было хорошо за сто, она такая, знаешь, проволочка с разноцветными колечками, вот она целыми днями перекладывала с места на место вот эти колечки на проволочке. И тут пришёл тапёр поиграть, да, и какие-то вот их юности песни начал играть. Включились все, включая бабушку с колечками, которая вообще не подавала никаких признаков жизни.

Я так понимаю, что музыка — это такая тоже универсальная история для людей, для того, чтобы включиться, как бы выйти из вот этой болезни в личность. Ведь мы понимаем, что болезнь, она хоть у этих людей, это всё равно образ Божий, это личности. И болезнь, я могу ерунду говорить, ты мне скажи, если это так, но болезнь представляет собой какую-то очень большую часть, которая вот занимает эту личность. Да, но какая-то часть остается. Вот расскажи, есть у тебя такой опыт?

Павел Федосов

— Да, мне кажется, так, да. С музыкой действительно очень много связано историй. Ну, например, недавно совсем, несколько дней назад фактически, мы были в одном из наших домов социального обслуживания в Сосновой роще, это Вологодская область, и там есть парень, его зовут Федя, у него очень трагическая судьба, значит, он плохо говорит, хромает, но вот он на жестовом языке поет песни, то есть включается песня, он на жестовом языке. Ему важно этим поделиться. Он говорит: «Я выучил новую песню, я покажу, посмотрите». То есть это момент, где он может как-то быть связан. То есть это момент творчества. Творчество, через которое он как бы может быть признан, узнан, что-то донести до мира. Потом действительно было много случаев в моей жизни, когда я приходил в психиатрическую больницу, и там, помню, лежала бабушка, что-то кричала, кричала, кричала, и тут она услышала песню и перестала кричать, стала подпевать и потом стала рассказывать про свою жизнь, про то, что она пела, когда-то пела в хоре, то есть как будто это её перевело в другой регистр. Или в хосписе люди, там дедушка почти без сознания был баянистом, и он очнулся и начал подыгрывать на невидимом баяне. Вот, и мы с ним этот концерт фактически играли вместе. Или еще в одной психиатрической больнице человек, лежавший на кровати, вдруг встал с нее, такой какой-то перекошенный, забинтованный, попросил у меня гитару и спел свою песню, очень хорошую. Вот, и рассказал потом, что он был членом Союза литераторов где-то в Средней Азии. То есть, действительно, музыка даёт пространство для того, чтобы, действительно, может быть, личность освободилась на какое-то время хотя бы обстоятельства, там, может быть, диагнозы, какое-то чудо происходит здесь, да. Но не только музыка, не только музыка, и танец, и игра, и иногда просто разговор, и много всего другого.

Анна Леонтьева

— Скажи, вот когда ты находишься в этих учреждениях, ну, может быть, это не очень корректный вопрос, но я всё-таки задам, ты нормально себя чувствуешь, ты не чувствуешь, что вот всё на грани такой, так сказать, от нормальности до ненормальности тонкая перегородочка?

Павел Федосов

— Ну, мне очень непонятно, что значит «здесь нормально». Можно сказать, что... Вот и мы сейчас... Знаешь, я, может быть, не про себя скажу, а мне очень понравилось. Я сейчас был в туре с группой музыкальной, свой «Аэротеатр», и я предложил ребятам-музыкантам по пути заехать в интернат, в один из интернатов. Для них это был первый опыт. И вот очень хорошо сказал нам наш один из музыкантов. Он сказал, что есть ощущение, что всё очень-очень хрупко, и боишься сделать какой-то не тот шаг. Потому что есть ощущение абсолютной такой беззащитности от этих людей. Вот. Вот. Вот этот момент обезоруженности, что ли, которая трогает. Но я уже, знаешь, мне кажется, вообще, может быть, главный смысл этого нашего проекта «Особые встречи» заключается в том, что через разные занятия, там, творческие, обучающие, развлекательные, складываются личные отношения волонтеров и подопечных, долгие. И, собственно, они и играют главную роль, потому что вот это наличие этой дружбы действительно меняет, как я верю, меняет качество жизни, даже если ты живёшь в ПНИ. И поэтому я приезжаю в интернат, и у меня там есть люди, с которыми мы, ну, я могу сказать, приятельствуем. То есть у нас есть общие шутки, общие какие-то воспоминания. Мы там, не знаю, ВКонтакте переписываемся. Вот. И поэтому я уже, направляясь туда, я не думаю, что я еду в ПНИ там. А я понимаю, что я еду вот к Диме, Феде, Ване, вот, к Тане.

Анна Леонтьева

— Это очень важно, то, что ты говоришь. Ты знаешь, у меня был такой эпизод в такой позднеподростковом, наверное, возрасте, лет 16. У меня мама работала редактором журнала, и она... К ней ещё тогда писали письма, прямо на бумаге, приходили письма. И она мне, я помню, дала несколько писем от девочки, у которой, она из далёкого какого-то региона. Девочка жила с бабушкой, потому что папа на её глазах убил маму и сел в тюрьму. Ну, ты понимаешь, что я тогда не задумывалась об этом, но эта девочка, конечно, уже никогда не станет прежней, и мама попросила писать ей письма. И мы вступили с ней в переписку. Ты знаешь, она так жадно держалась за эту переписку. Она меня спрашивала, что у меня в школе, какие у меня друзья, потому что у неё друзей не было. Но я думаю, что она была такая травмированная, я даже её не видела никогда.

Вот что ты делала сегодня, как вы играли, понимаешь? То есть она как будто бы держалась за меня, как за какую-то ниточку с реальностью. Потому что я думаю, что её реальность, она была чудовищная. Вот. И я даже помню, знаешь, она хвасталась мне какими-то вещами. То есть она, наверное, их придумывала. Ну, мне так казалось, что она их придумывает, что она какому-то мальчику очень понравилась, и он хочет на ней жениться. То есть она поняла, что у меня всё очень хорошо, и ей тоже хотелось какое-то продемонстрировать, понимаешь, ну, в хорошем смысле, да, какое-то вот своё благополучие.

Это вот я помню всю жизнь, помню эту переписку очень долгую, и вот это очень мне откликается, то, что ты говоришь, вот этот мостик между людьми, которые как бы между такой относительно нормальной реальностью и вот этим закрытым каким-то... Человек закрыт не только в стенах, он, может быть, в себе закрыт, как ты уже тоже сказал.

Павел Федосов

— Да, если ты приезжаешь в интернат, то к тебе сразу идёт много людей, чтобы тебе пожать руку. Не потому что ты такой классный. Не поэтому. Но ты для них очень важен. Ты как посланник. И это показывает, что запрос этот есть на то, чтобы чувствовать себя частью какого-то человеческого мира, что так необходимо всем людям.

Анна Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами Павел Федосов, руководитель волонтёрских проектов фонда Андрея Первозванного, автор и исполнитель песен. Паша, а вот как, ты говоришь, онлайн-спектакли? Меня что-то это зацепило. А как делают онлайн-спектакли вот в таких учреждениях? Как это всё происходит?

Анна Леонтьева

— Да, это делают волонтёры и подопечные. Всё это происходит сейчас в Zoom, но сейчас есть и другие разные эти самые штуки для онлайн-общения. Ну, представь, что вот этот экран, зум, там разные квадратики, в одном кто-то один, и вот они могут распределять между собой роли. Это готовится, и потом могут приглашаться зрители.

Понимаешь? То есть вот у нас в одном квадратике человек в интернате говорит свою реплику, по-моему, «Маленький принц» сделали спектакль. В другом квадратике волонтёры. И вот разыгрывается такая... Такая своя драматургия какая-то, да, свой сюжет. И важно, как и всё остальное, что подготовка к онлайн-спектаклям становится поводом для общения, для взаимодействия, для творческого развития, для самовыражения, для получения, что очень важно, людьми, с которыми мы взаимодействуем, признания. Вот, что ты здорово это делаешь, ты ценен, я тебя вижу. Вот. Мне кто-то недавно... Не кто-то, я помню кто, сказал прекрасную фразу про... вообще про другое совершенно, но здесь можно её вспомнить, что проблема выгорания, это очень часто проблема отсутствия признания. И люди, которые живут в интернатах, они тоже в этом признании нуждаются.

Анна Леонтьева

— Ну, то есть у них на самом деле нет... Вот те, кто не работает в мастерских, у них нет занятия в течение дня?

Павел Федосов

— Да, часто так бывает. Часто так бывает, что люди смотрят телевизор часами, пьют чай и так далее, есть просто в буквальном смысле проблема организации занятости тоже. А если это ещё бабушки, вот. Вот там это ещё более насущная такая история.

Анна Леонтьева

— Ну, то есть я так представляю, что даже здоровый человек, если он будет целый день сидеть в закрытых стенах, смотреть телевизор, в общем, не уцелеет у него разум.

Павел Федосов

— Да, да, да. Согласен.

Анна Леонтьева

— Расскажи, как, ну, например, вот я решила, что я хочу тоже поучаствовать в этой деятельности. Какие подводные камни, что ли? К чему я должна быть готова? Потому что, ну, всё понятно, это очень хорошее дело и Божие дело. Но к чему я должна быть готова, так сказать, морально, психологически, вступая в эту реку?

Павел Федосов

— Мне кажется, тут есть большая разница между офлайн и онлайн форматами, да? Потому что всё-таки онлайн формат, он достаточно, я бы сказал, это ситуация с довольно низкими рисками, что ли, да? Да, это всё-таки лайт. Там есть свои, ну, например, есть такое правило, что нужно говорить просто. Если мы говорим про общение со взрослыми людьми с ментальными особенностями, нужно говорить просто, но не нужно говорить как с детьми. Потому что если ты говоришь сложно, тебя не поймут, а если ты говоришь как с детьми, это обидно, потому что люди это считывают. Вот. Не нужно задавать вопросов, связанных с зонами, где возможна травма, там, скажем, про родственников, про семью, про прошлое и так далее. Не стоит задавать таких вопросов. Но, в принципе, у нас выстроен так проект, что на любой встрече присутствует куратор, он является ее ведущим.

То есть он помогает волонтёру подготовиться в случае возникновения некоторых трудностей, каких-либо трудностей. Куратор с ним общается, поэтому, в принципе, мы делаем всё для того, чтобы волонтёр оказался в ситуации, ну, как бы, человечески комфортной очень. То есть куратор его берёт за руку и проводит по этому пути. А если мы говорим об офлайн-ситуации, то там уже могут возникнуть вещи, требующие больше подготовки. Ну, например, приезжает в психоневрологический интернат молодая красивая девушка, волонтер. И к ней сразу подходят мужики, которые хотят ее обнять без всяких, так сказать, умыслов, но и без предупреждения. Вот, и мне там, как руководителю, важно девушке это объяснить, что если ты не хочешь, чтобы тебя обнимали, ты в полном праве, так сказать, сказать, что дорогой друг, нет, не надо меня обнимать, мне это не нравится. Или тебя могут попросить подарить какую-нибудь вещь. Классный у тебя шарфик, подари мне его, пожалуйста. Или у тебя могут...

Анна Леонтьева

— Как в детском доме.

Павел Федосов

— Да, или у тебя могут попросить номер телефона.

И тут тоже волонтёр должен понимать, что если он не готов к тому, что ему могут позвонить в любое время дня и ночи, то не нужно давать свой телефон. Такого рода вещи. И эти вещи стоит заранее проговорить с волонтёрами перед тем, как вместе с ним отправляться в то или иное учреждение.

Анна Леонтьева

— Тогда скажи, а какие... Хочу сформулировать как-то корректно, что мне за это будет. Какое вдохновение будет у человека, который занялся этим делом? Вот коряво сформулировала вопрос, но всё равно вот скажу. Для чего? Ведь, знаешь, от избытка сердца, да, глаголят уста, сказано, и человек занимается помощью другим людям, когда у него избыток какой-то. Или поспорь со мной.

Павел Федосов

— Слушай, с одной стороны, да, но, честно говоря, где-то видео людей вот прям избыточно наполнено. Может быть, ты видела.

Анна Леонтьева

— Видела.

Павел Федосов

— Может быть, ты видела, да. Но мне кажется, что всё-таки обычно люди, которые приходят, это...

Ну, люди, которые иногда, да, иногда они наполнены, иногда они не наполнены. Иногда им хочется что-то сделать, иногда им ничего не хочется делать. Просто лечь, так сказать, лежать. Иногда, наоборот, хочется делиться всем своей радостью. Ну, и жизнь, да. И во многом эта жизнь происходит в общении, в каком-то контакте. Мне кажется, что это общение... Ты знаешь, самые классные мои встречи, такие волонтёрские, не только в ПНИ, они отчасти напоминают мне... Вот у меня в детстве было, может быть, у тебя тоже так было.

У меня бабушка с дедушкой. Было определенное количество дней в году, когда вся семья большая садилась за стол. Там 9 Мая, Новый год, 8 Марта. Михайлов день в нашей семье еще очень отмечался отдельно. И вот этот момент, когда большой стол, сидит семья, бабушки, дедушки, друзья, какие-то там друзья бабушки с дедушкой, вот. И вот все собираются, все сидят, разговаривают, потом начинают петь. И вот это качество, да, вот этой встречи, иногда что-то, какая-то рифма к этому возникает у меня на этих встречах с людьми в трудной жизненной ситуации. Если она возникает, я понимаю, что все получилось. То есть это не я пришел помочь, там, спасать, дарить тепло. А вот мы вместе сидим здесь, в этом кругу, там, в холле, поем или не поем, или говорим, или просто рисуем, да, или там, читаем. И вот возникает вот это неуловимое чувство такое тепла вот этой встречи близких людей. И она очень много мне дает.

Оно окрыляет, вдохновляет, радует, наполняет какой-то свободой. Потому что это уже не социальные роли, не волонтёр и подопечные. Да, это просто люди, равные люди, которые встретились в этой ситуации, чтобы быть вместе, радоваться этому, разговаривать, творить, что-то изучать, петь и так далее. Вот энергия этой встречи, мне кажется, она... Тепло этой встречи — это вот главное сокровище, которое мы пытаемся, так сказать, раскопать в нашей волонтерской деятельности.

Анна Леонтьева

— Слушай, замечательно ты сказал. Вот прямо стало понятно, что на самом-то деле, когда что-то такое вот делаешь хорошее, вдохновение, оно же оттуда, сверху.

Павел Федосов

— С одной стороны, сверху, а с другой стороны, от других людей. Мне кажется, вообще сейчас ещё такое время, что вот это вот тепло и свобода встречи, свободного общения, разговора, обмена чувствами, мыслями, это вещь такая очень нужная и спасительная во многом.

Анна Леонтьева

— Расскажи, вот когда ты приходишь в психоневрологический интернат, вот тебя представляют, да, как вот это происходит?

Мне хочется себя представить.

Павел Федосов

— Слушай, когда я прихожу сейчас, обычно эти люди меня, ну, как бы в те места, куда я прихожу обычно меня уже знают, да, и я знаю. Мы садимся, значит, мы можем общаться, петь. Ребята меня приглашают в гости в свои комнаты, показывают, как они живут. Для них это очень важно, кстати, поделиться. Поделиться чем-то своим. Вот там медали я за спортивное соревнование получил. Вот я нарисовал, вот моя кровать. Там же ещё проблема, в психоневрологических интернатах, в том, что у человека очень маленькое своё пространство. У тебя может быть кровать, и всё, и тумбочка. Если кровать стоит у стены, вот стена над кроватью, а у кого-то она стоит не у стены, а между другими кроватями. Если кровать там, тумбочка, собственно, вот твоё пространство. Вот твой мир. Поэтому, в принципе, вот наш сегодняшний с тобой разговор в таких теплых красках довольно происходит, но в целом, конечно, жизнь в ПНИ, это же тяжелая жизнь. Это жизнь, когда у тебя нет приватного фактически пространства, жизнь, когда ты все время на людях, все время в коллективе, когда ты не можешь выйти свободно за забор. Это тяжелая человеческая ситуация, в общем-то. Это люди в трудной жизненной ситуации.

Анна Леонтьева

— Это крайне тяжелая, да. Это какой-то другой, другой мир.

Павел Федосов

— Да, да. Это еще если ты мобилен. А если ты не мобилен, если ты лежишь всю жизнь на своей койке или там на кресле. Это еще тяжелее, еще хуже. Поэтому задача, когда я попадаю в психоневрологический интернат, по максимуму пообщаться со всеми, кто готов, кто хочет зайти туда, где есть маломобильные, может быть им что-то спеть, подержать за руку.

Анна Леонтьева

— Такие простые вещи, да? Подержать за руку.

Павел Федосов

— Да, да, да. Улыбнуться, обняться. Спрашивать, много-много спрашивать. Как дела? Что у тебя было? Куда ты... Если я ездил на экскурсию, что ты там видел? Вот. Они сейчас все ещё, знаешь... Многие ходят с колонками, ребята, в ПНИ, молодёжь. Вот. И у них там своя музыка какая-то. Вот. Как правило, попсовая. Очень много попсовой музыки в интернатах, поэтому задача максимум: максимально пообщаться со всеми, кому это вообще не важно.

Анна Леонтьева

— Скажи, пожалуйста, вот такая вещь, когда ты приходишь домой, ты рассказываешь своим детям вот об этой своей работе?

Павел Федосов

— Да, да, я рассказываю, и часто что-то дарят в интернатах, там, какие-нибудь штуки интересные там, и все это показываем, и все это обсуждаем. Ну и поскольку я в фонде Андрея Первозванного работаю, в общем, уже больше половины жизни, то такого рода историй накопилось уже много довольно, и я ими пытаюсь делиться, да.

Анна Леонтьева

— Истории о чем?

Павел Федосов

— О каких-то встречах, о людях, там, когда я раньше занимался, скажем, волонтёрством немножко другим, трудническими поездками на Соловки, вот об этом было много рассказов. Ну, о разных, скажем так, волонтёрских, не только волонтёрских приключениях.

Анна Леонтьева

— Но детям интересно это слушать? Ты рассказываешь о своей работе, да? Детям же интересно, наверное, где ты работаешь?

Павел Федосов

— Мне кажется, дело не в работе, а в том, что волонтёрство, в принципе, это возможность соприкоснуться с тем, с чем бы ты иначе не соприкоснулся. Вот, не знаю, вот я там, не знаю, в тюрьмах играл концерты, да? Вот, вряд ли бы я туда попал. Вот, может быть, конечно, еще попаду.

Анна Леонтьева

— Это, наверное, тема вообще для отдельной беседы, да? Тюрьмы, это вообще.

Павел Федосов

— Ну, то есть ты попадаешь как бы на другие планеты какие-то социальные, да? И про это можешь рассказать потом своим детям.

Анна Леонтьева

— Потрясающе. Знаешь, очень хорошо ты рассказал про волонтёрство. Я понимаю, что это всё непросто, это всё... к этому надо готовиться. Но всё-таки ты рассказал про вдохновение. Спасибо тебе.

Павел Федосов

— С одной стороны, надо готовиться, с другой стороны, мы же не готовимся, чтобы к другу в гости пойти. Поэтому тут... Надо готовиться, но, мне кажется, без фанатизма.

Анна Леонтьева

— Но бояться не надо. Спасибо огромное. Напомню, что с нами с вами был Павел Федосов, руководитель волонтёрских проектов фонда Андрея Первозванного, автор-исполнитель песен. Эх, надо было песенки ещё твои послушать. Слушайте, пожалуйста, Павла. С вами была Анна Леонтьева. Всего доброго.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Благодарность Богу». Священник Антоний Лакирев
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Журнал от 20.12.2024». Ольга Зайцева, Андрей Тарасов

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов