У нас в гостях был настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района Московской области, кандидат филологических наук протоиерей Павел Карташёв.
Мы говорили о христианских мотивах и смыслах в русской литературе — в частности, в творчестве таких писателей, как Ф.И. Тютчева, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, В.Ф. Ходасевича, И.А. Бунина, Н.С. Гумилёва и Л.Н. Толстого.
Разговор шел о том, какие евангельские смыслы скрываются в произведениях известных литературных классиков, и как чтение таких книг может помогать христианину в духовной жизни.
Ведущий: Константин Мацан
Константин Мацан:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студию микрофона Константин Мацан. С трепетной радостью нашего сегодняшнего гостя приветствую протоирей Павел Карташев, настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района Московской области, кандидат филологических наук. Добрый вечер.
Протоирей Павел Карташев:
— Добрый вечер.
Константин Мацан:
— Ну вот, к вашей последней из названных ипостасей я сейчас обращаюсь. Сегодня поговорить мы с вами решили о христианстве, православии и литературе, русской литературе. Сузим тему, потому что обо всей литературе невозможно поговорить, да и о русской невозможно обо всей поговорить, но вы филолог, автор книг, автор лекций, преподаватель на тему именно по литературе и на тему того, очевидно, какие духовные смыслы, важные смыслы, глубинные смыслы извлекаются из русской литературы и для взрослого человека, и для подрастающего поколения. И вот с этого бы я как раз начал, как некая проблематизация. У меня был случай, когда ко мне обратились люди с предложением, с просьбой, с идеей сделать некую такую программу занятий для старших классов по школьной литературе, по курсу литературы. Отдельная странность, почему с этим обратились ко мне, я не филолог, не преподаватель, но, видимо, считали, что надо как-то привлечь к ответственности. И мысль была в том, как я понял от своих собеседников, что нужно про литературу, про произведения рассказать так, нужно так их с детьми прочитать, с подростками, чтобы во всём была нравственная составляющая, чтобы либо мы видели примеры, как надо поступать, либо антипримеры, как не надо, к каким пагубным последствиям приводит то или иное поведение. Чтобы ребёнок, была такая идея, в жизни, когда столкнётся с аналогичным искушением, как герои, мог бы вспомнить опыт литературных героев и сделать свой выбор правильный, выбрать в сторону от греха. И вроде звучит всё правильно, но у меня есть ощущение, что, вот, вернее, скажем так, я опасаюсь, как бы не вышло так, что такая подача литературного произведения для ребёнка отобьёт у ребёнка интерес и к Евангелию, и к литературе, потому что дидактизм никто не любит.
Протоирей Павел Карташев:
— Да, вот вы слово произнесли ключевое: дидактика. Ну, во-первых, всякая схоластика и дидактика, точнее, это антилитературно. То есть просто-напросто это несовместимые миры, понятия. Поэтому литература тем и сильна, и красива, и действенна, что она те истины, которые нас в жизни призваны ориентировать, направлять, помогать нам делать правильный выбор, они нам преподаны не в остаточном сухом виде, не в смысле, литература не должна превратиться в антологии, в сборники, в катены такие, в цепи, в сборники изречений полезных, в цитатники, чем более. Потому что это сразу всё убито, и перестаёт работать. Нужно же прожить вместе с героем его жизнь. Нужно как-то перестрадать, как говорил Каренин в «Анне Карениной»: «Я перестрадал», вот, и тогда это начнёт действовать. Ну, и поэтому я думаю, что, к сожалению, многое очень зависит и от фигуры преподавателя, от его заинтересованности, от его одарённости, таланта, его любовь, она не может не передаться. А если ты что-то не любишь, и литература для тебя — это совсем какой-то, ну, скучноватый такой мир, которому не знаешь, с какого боку подойти, очень всё большое, много текстов написано, читать невозможно, тогда, конечно, это тяжело. Поэтому, если ты приходишь, и у тебя у самого там, ну, шаблонно, конечно, звучит, глаза горят. И ты говоришь, ребята, это вообще потрясающе. Вот я читаю «Преступление...» У нас тема-то «Мотивы в русской литературе» и только ли Достоевский?
Константин Мацан:
— Ну да, надо слушателям пояснить. Когда мы с отцом Павлом тему обсуждали, я в приписке, может быть, по привычке такого какого-то журналистского задора, хотя бы минимальной провокации в теме, сформулировал её так. «Христианские мотивы в русской литературе. Не только Достоевский?» Просто потому что, казалось бы, ну, сколько можно говорить о христианских мотивах в русской литературе? В принципе, для Радио ВЕРА тема хрестоматийная. Да, и сразу, конечно, Достоевский «Преступление и наказание», князь Мышкин «Идиот», князь — Христос, ну, «Братья Карамазовы», старец Зосима, ну, Достоевский, как еще меня учили в школе, ортодоксально-православный писатель. Вернее, нет, ортодоксально-христианский писатель, говорила наша преподавательница, за что я очень благодарен, потому что для меня это открыло действительно Достоевского, вот как ключ к Достоевскому, то, что человек всем своим творчеством, по сути, может, даже не до конца сам понимая, идёт к одной цели: показать красоту Христа. Вот всё. И это ключ, который подходит к любому произведению Достоевского, и от этого оно как раз-таки не объясняется как готовый ответ, а, наоборот, наполняется новыми вопросами. А почему это так? А почему это так? А вот как здесь... тогда откуда это? Это целый мир, потому что Христос, Богочеловек, Непостижим и Неисчерпаем, и литература, посвященная Ему, также неисчерпаема. Но почему я назвал тему «Не только Достоевский?» Потому что апелляция к Достоевскому достаточно очевидна в этой ситуации.
Протоирей Павел Карташев:
— А однако же. Есть еще что-то, может быть, добавить вдогонку, потому что когда я предлагал свою версию прочтения «Преступления и наказания», я видел некоторое или удивление, или недоумение, или даже какое-то радостное согласие на лицах преподавателей, которые присутствовали на... И вот я думаю, что, во-первых, в Достоевском, мы о нем сейчас два слова буквально...
Константин Мацан:
— Можно не два, он достоин...
Протоирей Павел Карташев:
— Он достоин больше всего.
Константин Мацан:
— 42 тысяч.
Протоирей Павел Карташев:
— «Как 40 тысяч братьев. Я её любил». И удивительная гармония согласованность жизни и творчества. Жизнь и творчество. Ведь в самые такие страшные испытания своей жизни, когда колпак был надвинут, барабанный бой, и вот-вот, через несколько секунд он должен быть расстрелян, и своему кумиру, которого он очень любил, уважал, был даже польщен тем, что он рядом с ним стоит на казни, на эшафоте Спешневу, он говорит такие слова... Это же невозможно! Это же... Он не красуется, он не рисуется, он не... Он говорит... Ну, по-французски он говорит ему. «Мы сейчас будем со Христом». А на что ему этот атеист отвечает? Так, с ухмылкой. Надо как-то подивиться его хладнокровию. «Кучка праха». Так, щепотка пыли. Дословно, да? Немножко пыли. И Достоевский уже после того, как он прошёл каторгу, и он Фонвизиной, своей благодетельнице, такой благодетельнице, прежде всего, духовной, которая подарила ему Евангелие, с которым он потом прожил, прошёл жизнь, я это Евангелие в руках держал, в отделе редких книг в РГБ.
Константин Мацан:
— Потрясающе.
Протоирей Павел Карташев:
— Да, и вот он с ним прошёл, он пишет, что он уже не как мальчик верует, но его вера такую осанну, такое горнило испытаний прошла, и он вот формулирует, что вот если бы он услышал, что Христос вне истины, и истина действительно вне Христа, то он пожелал бы быть лучше с Христом, чем с истиной, потому что, ну вот действительно, «Я есть Путь, Истина и Жизнь». И вот «Преступление и наказание», которое проходят в школе, начинается с искушения, которое вкрадывается в голову Родиона Раскольникова. Он сам содрогается, ужасается о том, к каким мыслям он приходит, как убить эту старушку-процентщицу. Потом вот эта очень знаковая встреча и эта проповедь евангельская из уст Семена Захаровича Мармеладова, когда он говорит о своей дочери, о том, что Господь ее простит, потому что она возлюбила много, потому что она пошла на такую жертву, которую просто немыслимо. У меня один школьник, слушая меня, задал вопрос, а почему вот какие-то самые важные, одни из самых важных вещей в «Преступлении...» автор вкладывает в слова павшей женщины, у которой желтый билет?
Константин Мацан:
— И что вы ответили?
Протоирей Павел Карташев:
— А я ответил: «А папа объяснил всё». Папа объяснил всё, что, а теперь, говорит, после того, как Христос простит мою дочь, Он скажет: а теперь выходите вы, пьяненькие, выходите вы, слабенькие, выходите... А такие праведники, мнимые, скажут: почто их приемлешь, Господи? А потому их приемлю, что ни один из них не считал себя этого достойным, что самая высокая, самая глухая стена между Богом и человеком, есть самовлюблённость, самомнение, гордыня, в конце концов. То есть, когда Богом становишься ты, а Бога уже перестаёшь видеть и Ему поклоняться. И вот, когда я им рассказываю о «Преступление и наказание», говорю, понимаете, Достоевский, это совершенно не случайно, ну я всеми фибрами души это чувствую, это исповедовать готов, как преподаватель и христианин. что он это не рассчитывал. Но вот мы берём Евангелие от Иоанна и воскрешение Лазаря, а понятно, почему мы об этом говорим, потому что это ключевая сцена, и всё очень многое объясняющее в романе, оно находится в самом сердце с Крещения в Евангелии от Иоанна, 10 глав. В Евангелии от Иоанна 21 глава. 10 глав — евангельская история, ну, с предисловием, с прологом. Потом одиннадцатая глава «Воскрешение святого праведного Лазаря в Вифании, близ Иерусалима, брата Марфы и Марии», а потом одиннадцать глав — это уже страстные дни, это последние наставления Спасителя, пространно изложенные евангелистом, и страсти, смерть и воскресение. И вот в центре, находясь Евангелия от Иоанна, мы видим, что нити протягиваются и к началу, и к концу, и само воскрешение Лазаря является одновременно, как наука нам библеистика говорит, одновременно является и символом Воскресения, и прообразом Воскресения. То есть, вот ты прочитай внимательно, и ты увидишь, что в нём всё уже заложено. И вот мы раскрываем «Преступление и наказание» и видим, что София, Соня Мармеладова, читает Родиону Раскольникову по его просьбе, она достает, противится сначала, (зачем вам это?), а потом читает о воскрешении Лазаря в четвёртой части, в четвёртой главе «Преступления и наказания», до этого раз-два-три части, после этого пятая и шестая части, эпилог, как седьмая часть, совершенно в центре романа. То происходит воскрешение Родиона Раскольникова, а потом только путь на страсти. И, в конце концов, уже когда любовь Сони наконец пробивает его преступную, такую затвердевшую душу, он бросается к её ногам. Как это случилось, я прочитаю. «Он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к ее ногам. Он плакал и обнимал ее колени. В первое мгновение она ужасно испугалась, и все лицо ее помертвело. Она вскочила с места и, задрожав, смотрела на него. Но тотчас же, в тот же миг она все поняла. В глазах ее засветилось бесконечное счастье. Она поняла, и для нее уже не было сомнения, что он любит, бесконечно любит ее. И что настала же, наконец, эта минута. Они хотели было говорить, но не могли, слезы стояли в их глазах. Они оба были бледны и худы. Но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь. Их воскресила любовь. Сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого». И потом он заболевает, у него под подушкой то самое Евангелие, которое она ему подарила. А мы понимаем, что это Евангелие, скорее всего, то самое Евангелие, которое держал под подушкой у себя Достоевский в остроге.
Константин Мацан:
— Протоирей Павел Карташев, настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района Московской области, кандидат филологических наук, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Ну да, погружение в Достоевского такое никогда не оставляет равнодушным. Знаете, я бы хотел, может быть, я знаю, что вы подготовили, у вас есть некоторый перспективный план авторов, о которых можно было поговорить сегодня, но я хотел бы нарушить хронологию и не идти вот сначала там, не знаю, XIX века, а так, может быть, куда разговор ведёт, вот туда и идти. Есть такое мнение, я слышал, что Чехов хотел лишить нас Достоевского, может быть, ненамеренно, но в чём здесь смысл этого высказывания? В том, что Достоевский ставит большие метафизические вопросы, предельные, проклЯтые вопросы, или прОклятые, как нужно говорить? ПроклЯтые вопросы. А Чехов, казалось бы, обращает нас к быту, к малым делам, обеды, влюбленности, чиновники, измены, в Москву работать и т.д. У меня есть свои представления, свои любимые вещи у Чехова, которые, на мой взгляд, проникнуты подлинно евангельским нервом и светом. Это, конечно, рассказ «Студент», который просто является рефлексией героя над евангельской историей и вообще идеальное по композиции произведение. И там потрясающая мысль про то, что... даже не просто мысль, а вот Чехов очень точно находит слова, что значит вот единая история, Евангелие наше сегодня. И вот этот студент, который студент-семинарист, который возвращается домой, вот он, настолько связь чувствуется между современным днем, героем и евангельскими событиями, что, как пишет Чехов, едва ли тронул на одном конце этой нити, как дрогнуло там на другом. Вот связь живо ощущается. Что для вас, вот у Чехова в этой нашей теме, как христианские мотивы? Я вижу перед вами книга с названием его известного рассказа «Архиерей», но, может быть, не только про «Архиерея», сейчас покажете что-то ещё.
Протоирей Павел Карташев:
— Это прекрасная книга, совершенно потрясающая. Здесь такой изумительный дизайн от 98-го года в Нижнем Новгороде. И вот тут рассказ «Студент», который сам Чехов-то очень любил, и что очень характерно, об этом свидетельствует его брат, что он называл его самым любимым своим произведением, а с точки зрения, может быть, усилия, труда, но, видимо, что-то такое отзывалось в самой душе Чехова, что даже речь шла не о форме, не о монументальности замысла, а о том самом сокровенном, о том нерве, который вот позволял ему самому оставаться человеком надежды, веры. Тут вот удивительно, когда слова совершенно... Знаете, как говорят? Одно из самых больших утешений от этого рассказа: «Ой, мы не одиноки в веках».
Константин Мацан:
— Точно.
Протоирей Павел Карташев:
— Вот. И поэтому всё, что переживали люди тогда, и в древнейшие времена, и в Средневековье, и в новейшее время, во всём чувствуется промысел Божий, Его забота, Его присутствие в судьбах тех, кто этого присутствия желал, кто на Него отзывался.
Константин Мацан:
— Тут можно просто напомнить сюжет, очень простой, что студент-семинарист возвращается домой, видимо, к Пасхе, да, это Страстная Седмица, если я не путаю. Это Великий Пяток. И вот он идёт долгая дорога, и темно, и он останавливается на каком-то хуторе, где у костра сидят женщины, и что-то он им говорит, как будущий священник, про Евангелие. И он вдруг понимает, что вот сейчас эта ночь. Наверное, вот так же было холодно в ту ночь, когда Пётр отрекался. И вот временные пласты в коротеньком рассказе Чехова смещаются вместе. И вот сейчас здесь у этого семинариста, бурсака на его глазах как будто оживает евангельская история каким-то образом.
Протоирей Павел Карташев:
— Оживает она, потому что он увидел, что одна баба, их две было, дочь и мать, напряглась, стала красной от напряжения, потому что страдание какое-то ее переполнило, а другая прослезилась. И вот он, студент вздохнул и задумался. «Продолжая улыбаться, Василиса вдруг... Всхлипнула, слёзы, крупные, изобильные, потекли у неё по щекам, и она заслонила рукавом лицо от огня, как бы стыдясь своих слёз. А Лукерья, глядя неподвижно на студента, покраснела, и выражение у неё стало тяжёлым, напряжённым, как у человека, который сдерживает сильную боль». И вот потом студент уходит, потом там переправа, ему нужно возвращаться домой, и... А он рассказывал им об отречении Петра. О том, что Пётр, после того, как он трижды отрёкся от Христа, «исшед вон, плакася горько». И вот это вот, воображаем, тихий-тихий, пишет он так, он не специально совершенно, но он очень точными словами, знаете, как мы подумаем, нагнетает атмосферу, так сказать, давит на нервы. Нет-нет, всё очень органично. Тихий-тихий, тёмный-тёмный сад, и в тишине едва слышатся глухие рыдания Петра. Вот слёзы одного рождают слёзы другого человека, несмотря на то, что между одними и другими слезами два тысячелетия. Но это касается самой сердцевины жизни, потому что это всё вокруг Христа, вокруг Бога. И вот радость вдруг заволновалась у него в душе. То есть вот от того, что он увидел, что старуха заплакала, не потому, что он умеет трогательно рассказывать, а потому, что Пётр ей близок, и потому, что она всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душе Петра. И радость заволновалась в его душе, и он даже остановился на минуту. Он такой, у самого переправляется на другой берег, идёт, у него впереди совершенно всё другое. До этого унылая атмосфера, бедность, тысячелетия, от того, что пройдут ещё сотни лет, ничего не изменится. А тут вдруг моментально всё переменилось. Ну, где переменилось? Конечно, в его душе. И он думал о том, что «правда и красота, направляющие человеческую жизнь там, в саду, и во дворе первосвященника продолжались непрерывно до сего дня, и, по-видимому, всегда составляли главное в человеческой жизни и вообще на земле. И чувство молодости, здоровья, силы ему было только двадцать два года, и невыразимо сладкое ожидание счастья, неведомого таинственного счастья овладевали им мало по малу, и жизнь казалась ему восхитительной, чудесной и полной высокого смысла». Ну, конечно, как не любить такое, когда такие слова у человека родились. А я, наверное, невежливо вас перебиваю.
Константин Мацан:
— Я еще ничего не сказал, чтобы вы меня перебили.
Протоирей Павел Карташев:
— Тут, вы знаете, я, когда читаю... А у меня есть еще одно место у Чехова. Я, когда читаю его, у меня тоже, у меня грудь расширяется, и я, если не плачу, то по крайней мере как-то ощущаю, что немножко приподнимаюсь от земли.
Константин Мацан:
— Так, а какое это место?
Протоирей Павел Карташев:
— А это финал «Дяди Вани».
Константин Мацан:
— Ну, давайте, читайте.
Протоирей Павел Карташев:
— Нет, а я не собираюсь. Нет, если время идёт, и у нас его немного, но...
Константин Мацан:
— Ну, напомните слушателям... Почему финал именно «Дяди Вани»?
Протоирей Павел Карташев:
— Ну, потому что дядя Ваня, ему горько в этой беспросветной, монотонной, мещанской, обывательской атмосфере, там лошадь подковать, овёс продать, то, сё, дёготь, пятое-десятое. И вот Соня, она его утешает, племянница его. «Мы, дядя Ваня, будем жить, проживем длинный-длинный ряд дней, долгих вечеров, будем терпеливо сносить испытания, какие пошлёт нам судьба, будем трудиться для других, и теперь, и в старости, не зная покоя. А когда наступит наш час, мы покорно умрём, и там, за гробом, мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и Бог сжалится над нами, и мы с тобою дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную. Мы обрадуемся. И на теперешнее наше несчастье оглянемся с умилением, с улыбкой, и отдохнём. Мы отдохнём. Мы услышим ангелов, мы увидим всё небо в алмазах, мы увидим, как всё зло земное, все наши страдания, потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верую, верую». А то... А как же? Вот финал «Преступления и наказания», и финал «Дяди Вани», они просто... Это о воскресении, это о милости Божьей, это такая гармония двух финалов и двух писателей, и противопоставлять одного другому как-то, может быть, ну...
Константин Мацан:
— Ну, учёные могут что угодно, какие угодно модели предлагать описания. Поэтому мы читатели и вольны, слава Богу, у нас есть возможность отовсюду черпать лучшее.
Протоирей Павел Карташев:
— И самое главное, пользоваться первоисточниками.
Константин Мацан:
— Обязательно, да. Кстати, знаете, о чём вспомнил? В Московском театре «Студия театрального искусства» есть спектакль «Записные книжки» по Чехову, по его дневникам, по тем самым записным книжкам. Очень давно этот спектакль идёт, много лет. И его режиссер, и художественный руководитель театра Сергей Васильевич Женовач, я помню, в одном интервью говорил, что для него вот это такие обрывки чеховских дневников, тексты, которые ищут воплощение в своих будущих произведениях. То есть это же записные книжки Чехова. И мы читаем или смотрим этот текст в театре, великолепно поставленный, то есть, актерами найдены действия для того, чтобы просто эти отдельные, по сути, афоризмы, реплики как-то играть и проживать. И мы видим: о, а вот это потом у Чехова скажется вот в «Чайке», о, а вот это вот будет там в «Дяде Ване», но по задумке режиссера заканчивается спектакль тем, что сцена с артистами уезжает как бы вниз, и опускается сверху человек тоже на определенный сцене, который целиком читает рассказ «Студент». То есть вот эти обрывки разных фраз из будущих произведений Чехова как бы нашли свое воплощение вот именно в этом рассказе, в идеальном по форме, по содержанию и, наверное, не случайно обращающем читателя-зрителя именно к евангельской высоте. Но вот мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня у нас в гостях протоирей Павел Караташев, настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района Московской области, кандидат филологических наук. Мы скоро вернемся. Не переключайтесь.
Константин Мацан:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья, в студии у микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня протоиерей Павел Карташев, настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района Московской области, кандидат филологических наук. И наша тема сегодняшняя: «Христианские мотивы в русской литературе. «Не только Достоевский?», вот мы уже о Чехове, кроме Достоевского, поговорили, но вот из тех, кто у вас заготовлен, я бы очень хотел, чтобы вы сказали о Тютчеве.
Протоирей Павел Карташев:
— Я не знаю, почему такое сложилось мнение, о Тютчеве говорят, ну вот, с точки зрения формальной, стихосложения, мастерства, Тютчев не конкурирует с самыми видными, высокими поэтами русскими XIX века. Я так всё пытаюсь понять, что за этой оценкой, за этим приговором стоит, и внутренне не соглашаюсь, потому что...
Константин Мацан:
— Я вот тоже не могу с этим внутренне согласиться.
Протоирей Павел Карташев:
— Да, да. И вообще какой-то такой формальный стиховедческий подход. Стиховедение — это, конечно, важная дисциплина в филологии, в литературоведении, в частности, но вот, тем не менее, как-то она иногда бывает, перевешивает ту служебную функцию, которую она должна исполнять. Но все признают при этом, что это гениальный поэт-мыслитель. Но при этом он ещё и потрясающий лирик.
Вот в эти-то часы с любовью
О книге сей ты вспомяни
И всей душой, как к изголовью,
К ней припади и отдохни.
Это на посылку Нового завета. «Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины». Это Мандельштам, и тоже изголовье, и тоже какие-то открываются просторы далее, вообще Вселенная вся. Вот, и Тютчев — это поэт, который, про которого мы знаем, что с точки зрения такой вот строгой, он не был человеком воцерковлённым. Ну да, ну эпоха, и, конечно, в самые такие трудные моменты он произносил такие слова, будучи одарённым и просвещённым от Бога, которые только человек, обладающий таким великим даром, мог бы сказать. Хрестоматийным является его стихотворение замечательное, которое вот именно, может быть, о том, что внешнее, видимое, оно не заслоняет невидимого присутствия, а присутствие Божие в нашей жизни — это основа. Вообще, с этого всё начинается, и это должно постоянно сопутствовать нам, мы должны эту связь постоянно поддерживать. Это и молитва, это и участие во всём. И вот это стихотворение замечательное, известное, оно хрестоматийное, но оно достойно того, чтобы оно ещё раз прозвучало. Знаете, когда... Вот я просто оправдаюсь, если можно. Я, когда слушаю какую-нибудь передачу о музыке, и вот два музыковеда рассуждают о музыке, и вот они рассуждают о музыке, о жизни композитора или о каком-нибудь исполнителе, и время идёт, и я всегда думаю: ну сыграли бы, ну чтобы эта музыка зазвучала, потому что так всё красиво, так убедительно, ты так заинтригован, ну что мне после этого пойти? Ну сейчас вот не тратьте время, поэтому я всегда, когда о литературе, давайте читать.
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
«Что сквозит и тайно светит», я у многих-многих литературоведов до нынешнего времени, у Сергея Георгиевича Бочарова, постоянно вот тон, литературный прием, литературоведческий, и такой принцип, «что сквозит и тайно светит» в этом произведении, какие там палимпсесты, какие там вторые, третьи, четвертые смыслы. Одно из самых любимых занятий литературоведа — увидеть влияние, скрытые цитаты, перекрестные всякие аллюзии и прочее, прочее, прочее. И вот это вот постоянно звучит, откуда оно? Но «сквозит и тайно светит» присутствие Божие, Его забота, Его любовь. И Тютчев это видит, чувствует и выражает это так вот точно и так проникновенно, и потом ты эти слова запоминаешь, и начинаешь их применять к тому, что в жизни. А что здесь сквозит и тайно светит? А поэзия Тютчева, она, знаете, как инструмент нейрохирургический. И вообще поэзия. Говорят, поэзия — это вершина словесности. А почему? А в ней всё очень точно, очень тонко и проникает сквозь ткани жизни, сквозь кожу, сухожилия, кости, в самую сердцевину человеческой личности. Немного слов — очень мало. И они все так и заточены, они в конце концов превращаются в такую видимую только под микроскопом иглу. Эта игла безболезненно, не раздвигая тканей, входит в сердце человека и сообщает ему вот так вот самое ценное, самую суть. Вообще, вся жизнь человеческая, мы знаем же, как «ин кава ману», то есть «на углублении ладони». Вот один французский поэт, простите, что из французской литературы мы...
Константин Мацан:
— Не страшно.
Протоирей Павел Карташев:
— Не страшно, да? Шарль Пеги, он....
Константин Мацан:
— Ой, прекрасный. Христианин.
Протоирей Павел Карташев:
— Да, христианин, христианин. Мой научный герой. И он говорит, что на все явления в жизни... смотрит, ну, под знаком приращения для жизни вечной. А что это вот для жизни вечной? Это что-то даст или нет? Если это для Царства Небесного что-то вот добудет, то да, это да, это достойно внимания, этим будем заниматься. Потому что, говорит, в конце концов, всё остаётся на углублении ладони. А мы это знаем не только из литературы, мы знаем из опыта жизни других людей. Вот жизнь промелькнула, и вдруг она, ну, например, человек тонет или он падает откуда-то с высоты, но уцелел. Потом о его страшном этом опыте спрашивают: что? Он говорит: жизнь вся собралась в горчичное зерно, вот во что-то такое маленькое. Вот это поэзия. Это поэзия, это что-то небольшое, ну, даже и в поэмах есть какие-то пронзительные, тонкие, проникновенные строки, слова, которые оправдывают и существование фона. Поэзия — это самый точный, самый тонкий слог.
Константин Мацан:
— Для меня Тютчев самый такой цепляющий, бьющий в сердце тоже хрестоматийный Силенциум. Хотя там вроде нет какой-то религиозной символики, но
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум —
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи —
Внимай их пенью — и молчи!..
На самом деле, мне кажется, для современного человека это некоторое послание и откровение. «Есть целый мир в душе твоей», потому что мы обычно же внутренней жизнью не живём. Мы живём жизнью внешней. А когда человек вдруг открывает в себе, что в тебе есть некий микрокосм, вот эта внутренняя жизнь, которая связана с внешним, по большому счету, которая протекает не в линейной зависимости от внешней, это жизнь духовная, это жизнь сердца перед Богом, то вот открывая себе просто вот этот целый мир в душе твоей, человек, быть может, даже неверующий, вдруг может, по выражению другого писателя и поэта Честертона, прийти, если не к религии, то к растерянности, из которой нет выхода, кроме религии. И вот это вот... И Тютчев об этом.
Протоирей Павел Карташев:
— Да, да, да, ну, так или иначе, вообще вся культура настоящая, включая литературу, она об этом. Она, на самом деле, об этом. А настоящая культура, она христоцентрична, она ориентирована. Это тоже уже общие места. Вот мне пришлось тут на днях выступать перед родителями, которые должны выбрать основу православной культуры или светскую этику. И перед ними как-то все извиняются и говорят, ну, предыдущие ораторы, учителя: «Нет, нет, вы не подумайте, мы не будем учить детей молитве». Вот. Я потом думаю, надо как-то их пошевелить. Я выхожу. Да я бы с удовольствием, говорю, научил бы молитве. Давайте просто уясним, что это такое. И рассказываем, вообще, как это понимать, и что такое молитва. Это вот, знаете, это ты в присутствии, ты ощущаешь, что какая-то Неведомая Великая Сила, от которой, во-первых, ты зависишь, которая к тебе очень хорошо относится. Она тебя любит. Она ничего тебе плохого не желает, только тебя поддерживает. И ты в этом присутствии находишься, и это ощущение, это молитва? Да. Молитва может быть без слов. Молитва может быть самой разной. Она может быть какой-то благодарностью, просьбой. Но когда ты это вдруг вот так вот для себя нащупал, то ты пришёл к самому важному, о чём и Евангелие говорит. В общем-то, на Евангелие всё. Кто душу свою захочет сберечь, тот потеряет её, погубит её. А как это понимать в современном мире? А это вот такое бесконечное расширение во все стороны. Сейчас-то нам это очень понятно. Мы сейчас через это маленькое зеркальце волшебное имеем доступ ко всему, ко всем временам и ко всем пространствам. И вот мы распылились, нас нету. Мы аннигилировались благодаря тому, что мы везде и, получается, нигде. А и напротив, кто сбережёт её ради Меня Евангелие, тот её обретёт. Тому Христос её вернёт, но в самом существенном. Вот, например, Иисусова молитва. Это что? Это, в общем-то, с точки зрения внешней, повторение одного Имени, постоянно, очень внимательно и так далее. Но в этом Имени всё. В согласии, в соединении, в обретении всех смыслов. Это самое существенное. Об этом Тютчев, об этом Достоевский, об этом Пушкин. Об этом.
Константин Мацан:
— Ну вот уже прозвучали у нас слова о зерне. Да. И Ходасевич, которого вы заготовили для сегодняшней беседы, «Путём зерна». Что вы о нём скажете?
Протоирей Павел Карташев:
— Да, а Ходасевич это, ну, во-первых, это у нас... О чём? Это даже не парафраз, а вариация на тему.
Константин Мацан:
— Протоиерей Павел Карташев, настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района Московской области, кандидат филологических наук, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Итак, Ходасевич.
Протоирей Павел Карташев:
— Ну да. Ну, Ходасевич. Ну, во-первых, тот Евангельский стих, о котором я хотел сказать, его ещё очень любил и всегда цитировал и в письмах, и в дневниках писателей, и в эпиграфе к одному из романов Фёдора Михайловича Достоевского. «Истинно, истинно говорю вам, — говорит Христос. — Если пшеничное зерно, падше в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода». «Путём зерна» Ходасевич.
Проходит сеятель по ровным бороздам.
Отец его и дед по тем же шли путям.
Сверкает золотом в его руке зерно,
Но в землю черную оно упасть должно.
И там, где червь слепой прокладывает ход,
Оно в заветный срок умрет и прорастет.
Так и душа моя идет путем зерна:
Сойдя во мрак, умрет — и оживет она.
И ты, моя страна, и ты, ее народ,
Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год,-
Затем, что мудрость нам единая дана:
Всему живущему идти путем зерна.
Оно такое ещё и патриотическое. Это 1917 год, очень характерно и удивительно. Мне вспоминается тут один удивительный, удивительнейший мальчик, 19-летний, на СВО из Омска, который, у которого папа татарин, мама русская, и он вспоминает, как мама сажала его в 8-9 лет и просто читала ему «Идиота».
Константин Мацан:
— Интересно.
Протоирей Павел Карташев:
— А он всё это впитывал. И когда его спрашивают о его будущем, он говорит, конечно, хочу вернуться, хочу. Так вот, говорит, у меня же вся русская литература 19-20 века ещё по-настоящему не прочитана. Это воин, который на передовой, какой-то удивительный совершенно мальчик, который говорит: нет передо мной, мне надо это все еще пережить открыть, вот такой вот, то есть она с ним, она в нем, она ему светит, она его надежда, она его и воспоминание, и то что впереди — вот русская литература. Вот, когда такой пример приводишь его сверстникам, которые моложе на 2-3-4 года. Эти взрывы-то не отшибли, не отбили, не заглушили вот этого бьющегося. Потрясающий пример. Я, когда прочитал, думаю: Господи, какие же есть люди. Молодой такой. И такой какой-то... Глубокий человек. Глубокий.
Константин Мацан:
— Так. Дальше. Про Ходасевича сказали. Бунин у вас был.
Протоирей Павел Карташев:
— А Бунин у меня был. Бунин у меня был о том же самом. Вот мы с вами видим, что литература, она о самом главном, но привлекает самые иногда очень неожиданные образы и сравнения. «Роза Иерихона». Это такой маленький рассказ. Я не знаю, потерпит наш эфир?
"В знак веры в жизнь вечную, в воскресение из мертвых, клали на Востоке в древности Розу Иерихона в гроба, в могилы. Странно, что назвали розой да еще Розой Иерихона этот клубок сухих, колючих стеблей, подобный нашему перекати-поле, эту пустынную жесткую поросль, встречающуюся только в каменистых песках ниже Мертвого моря, в безлюдных синайских предгориях. Но есть предание, что назвал ее так сам преподобный Савва, избравший для своей обители страшную долину Огненную, нагую мертвую теснину в пустыне Иудейской. Символ воскресения, данный ему в виде дикого волчца, он украсил наиболее сладчайшим из ведомых ему земных сравнений. Ибо он, этот волчец, воистину чудесен. Сорванный и унесенный странником за тысячи верст от своей родины, он годы может лежать сухим, серым, мертвым. Но, будучи положен в воду, тотчас начинает распускаться, давать мелкие листочки и розовый цвет. И бедное человеческое сердце радуется, утешается: нет в мире смерти, нет гибели тому, что было, чем жил когда-то! Нет разлук и потерь, доколе жива моя душа, моя Любовь, Память! Так утешаюсь и я, воскрешая в себе те светоносные древние страны, где некогда ступала и моя нога, те благословенные дни, когда на полудне стояло солнце моей жизни, когда, в цвете сил и надежд, рука об руку с той, кому бог судил быть моей спутницей до гроба, совершал я свое первое дальнее странствие, брачное путешествие, бывшее вместе с тем и паломничеством во святую землю господа нашего Иисуса Христа. В великом покое вековой тишины и забвения лежали перед нами ее Палестины — долы Галилеи, холмы иудейские, соль и жупел Пятиградия. Но была весна, и на всех путях наших весело и мирно цвели всё те же анемоны и маки, что цвели и при Рахили, красовались те же лилии полевые и пели те же птицы небесные, блаженной беззаботности которых учила евангельская притча... Роза Иерихона. В живую воду сердца, в чистую влагу любви, печали и нежности погружаю я корни и стебли моего прошлого — и вот опять, опять дивно прозябает мой заветный злак. Отдались, неотвратимый час, когда иссякнет эта влага, оскудеет и иссохнет сердце — и уже навеки покроет прах забвения Розу моего Иерихона«.
Не покроет. Хочется постскриптумом сказать. Нет, не покроет. Благодать Божия, она течет, она не случайно уподобляется воде, образ воды, образ благодати, а Бог вчера, сегодня, тот же и во веки. Поэтому мы в этой благодати живем, и в этой благодати все оживает самое сокровенное, нужное, ценное, полезное для жизни вечной.
Константин Мацан:
— Я даже не знаю, куда двинуться. Я знаю, что ещё у вас заготовлены авторы. Кто остался? Прямо сейчас на сердце приходит уже. Так, мы немножко двигаемся к завершению нашего разговора.
Протоирей Павел Карташев:
— Ну да, мы двигаемся к завершению. И тут, получается, как-то мы немножко, может быть, скачем. И я не буду тогда брать... Я бы упомянул его: Алексей Константинович Толстой — это человек, который был, конечно же, человеком очень верующим и участвовавшим в жизни церкви, и у него есть две замечательные поэмы: «Грешница» и «Иоанн Дамаскин», но поднимать сейчас эту большую тему, выхватывать цитаты из, например, удивительно красивой поэмы «Грешница» сейчас, наверное, было бы делом таким неблагодарным, а вот в завершение можно вспомнить тоже очень современное стихотворение. Очень современное стихотворение, звучащее сейчас у нас, если оно прозвучит сейчас, оно отзовётся во всей нашей действительности. Это «Слово» Гумилёва.
«В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо своё,
Тогда солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
И орел не взмахивал крылами,
Звёзды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передаёт.
Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово это — Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мёртвые слова».
Мёртвые слова, они сейчас заразили нашу жизнь. Я вот был недавно в своем ВУЗе, в МПГУ. Коснулся этой темы с начальством, завкафедрой семейной литературы и с директором института филологии. Прошелся по улице, обходил институт, а там и такой студенческий городок, и химико-технологический институт, и второй мед, и вот МПГУ, но там только филфак. Вот не знаю кто, но вот эта страшная лексика, обсценная, вот это все. поэтому мы там даже так посчитали, что стоило бы какую-то кампанию поднимать борьбы с этим страшным злом, с этими мертвыми, отравляющими нашу жизнь словами. Ясно, о чем идет речь, вот мы эту кампанию ведем, записываем разные ролики против мата, они пользуются успехом, просмотрами, видимо, назрело, людям душно, людям трудно в этом жить.
Константин Мацан:
— Знаете, я хочу ещё спросить об одном авторе. Уже, может быть, вот он у вас не был заготовлен, но мне кажется, это очень странно, если он не прозвучит. Это Лев Николаевич Толстой. Потому что, с одной стороны, опять же, есть такая некая привычная литературоведческая дихотомия: Толстой или Достоевский. Мы знаем поздние произведения Толстого, направленные против христианской религиозности, вернее, против церковной религиозности.
Протоирей Павел Карташев:
— Там даже как-то есть... Своя версия христианства была... Толстой сам себя отлучил от церкви, надо раз навсегда это сказать. Церковь просто-напросто констатировала факты и предупредила верных своих, что граф Лев Николаевич Толстой, в силу некоторых своих сочинений и текстов, сам себя от церкви отлучил.
Константин Мацан:
— Да, но я хотел вас о другом спросить.
Протоирей Павел Карташев:
— С удовольствием.
Константин Мацан:
— А вот, знаете, я вот в свое время в одном интервью у Юрия Николаевича Кублановского такую мысль услышал, в проброс сказанную. Говорит, я, говорит, недавно перечитал «Войну и мир», какой там чудный мир православия показан на страницах «Войны и мира». А я подумал: надо перечитать, потому что школьное прочтение «Войны и мира» оставило, ну, не эту тему, скажем так, главным образом на поверхности сознания, а вот вы понимаете, о чем Кублановский сказал? И в чем это выражается там для вас?
Протоирей Павел Карташев:
— Ну, я думаю, что и «Война и мир». Ну, во-первых, «Война и мир» — это высокохудожественное произведение, которое, как всякая вот такая вот, чрезвычайно талантливое, я слово «гениальное» не буду произносить, но вот такая вот вершина художественной литературы мировой, она не может не отражать правдивую жизнь. Поэтому все её стороны России тогдашней, они там отражены. Но для меня даже более православным в известном смысле является «Анна Каренина». Во-первых, это «Отечник». Это развитие греха. От первой встречи, от первого впечатления до самоубийства. И я, сейчас я вас удивлю, я читал «Анну Каренину» семь раз. Семь раз я читал линию Кити и Левина, и один раз линию Анны и Вронского. А когда я читаю линию Кити и Левина, за исключением несколько слабых у Толстого, на мой взгляд, сцен, когда он перед венчанием исповедуется у батюшки, у Чехова даже это лучше «На Страстной», чем у Толстого. Здесь он как-то не чувствовал некоторых вещей. Но вот всё это человеческое, глубокое. Для меня, например, «Анна Каренина» — это, наверное, такие самые идеальные, светлые, высокие страницы о взаимоотношениях молодого человека и девушки, жениха и невесты, их объяснением в любви, ну тут Толстой просто совершенно виртуозно непревзойденный художник. Но и его ощущение, ощущение жизни Константина Левина, это, конечно, вот, знаете, как вот без пяти минут, вот сделай ещё шаг, вот открой для себя всю ту красоту и глубину жизни, которую содержит Евангелие, Христос. Он стоял, как он стоял на пороге скита в Оптиной пустыне. Он так и остался на пороге. Много в жизни было факторов, которые увели его прочь. Но «Анна Каренина» — это свидетельство того, что человек глубоко видел, точно выражал и вот был просто вот в преддверии. Поэтому иногда я даже некоторым говорю: «Вы не читайте этот роман». Я недавно услышал: он пошловатый. Меня взорвало.
Константин Мацан:
— Это много говорит о говорившем так.
Протоирей Павел Карташев:
— Ну да. Да, я думаю, нет, это «Война и мир», Анна Каренина, это «Севастопольские рассказы» — это все великие произведения Толстого до того, как, конечно, есть исследования по поводу перелома в жизни Толстого, мы сейчас не будем этого касаться, почему, в конце концов, получилось так, а не иначе. Но вот, тем не менее, конечно, и есть... Вот у нас был такой Борис Николаевич Тарасов. Он некоторое время возглавлял даже какую-то комиссию по литературной премии. Он исследователь творчества Достоевского, Поля Валери, французского поэта, Чаадаева, Тютчева. Вот. А у него есть сын, Андрей Борисович. Замечательный певец, который, кажется, закончил консерваторию.
Константин Мацан:
— Андрей Борисович — это сотрудник радиостанции ВЕРА. А его брат, Фёдор Борисович, — это певец.
Протоирей Павел Карташев:
— А, Фёдор Борисович?
Константин Мацан:
— Андрей Борисович — наш коллега.
Протоирей Павел Карташев:
— Ваш коллега?
Константин Мацан:
— Наш любимый.
Протоирей Павел Карташев:
— Кто же написал «Праведники Льва Толстого»? Фёдор Борисович?
Константин Мацан:
— Нет, как раз Андрей Борисович.
Протоирей Павел Карташев:
— Андрей Борисович написал?
Константин Мацан:
— Это его диссертация. Да, это как раз его, по-моему, чуть ли не докторская диссертация. «Праведники Льва Толстого».
Протоирей Павел Карташев:
— Андрей Борисович. То есть они оба по стопам отца отчасти пошли, да? А Фёдор Борисович ведь тоже литературовед, кажется. Они, по-моему, оба доктора наук?
Константин Мацан:
— Оба доктора наук, да.
Протоирей Павел Карташев:
— Мне вспоминается этот случай, когда мне рассказали, когда он принёс кандидатский диплом, поступая в консерваторию, с тем, чтобы ему простили сочинение. А ректор сказал: нет, нет на общих основаниях. И он не успел переписать. Он написал свою концепцию развития русской литературы в маленькой тетрадочке. Строчил, как пулемёт. Вот. Ну, да, вот «Праведники Льва Толстого». То есть, на основании всего того, что и Платон Каратаев в «Войне и мире», кто этот праведник? А все те жертвы... А Васька Денисов, по-своему, Денис Васильевич Давыдов, Васька Денисов — это кто? Но это на своем месте праведник. Вот. Ведь не обязательно же человека прямо наряжать.
Константин Мацан:
— Я недавно перечитал «Смерть Ивана Ильича» Толстого, и это, конечно, тоже катарсис в конце, как-то в памяти оставалось, что это... произведение, скорее, такое тяжелое, что человек для себя мучительно открывает смерть, как некий конец, который дает основание осмыслению всей прошлой жизни. Это такая некая эмоция тоски, тревоги и ужаса. Но, на самом деле, какой светлый финал, какое... даже не знаю, какое слово подобрать. Какой мир, какая благодать в конце передаётся герою автором, и как он нам её передаёт. Это, конечно, произведение, по-настоящему обращающее к каким-то высоким религиозным смыслам, как вы сказали, вот грудь расширяется, когда прочитаешь. Спасибо огромное! Конечно, необозрима русская литература с точки зрения христианских мотивов, поэтому я надеюсь, что мы этот разговор с вами продолжим. Много авторов у нас ещё осталось, а просто приятно читать и вспоминать любимые произведения. Протоиерей Павел Карташев, настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района Московской области, кандидат филологических наук, был сегодня с нами в программе «Светлый вечер». В студии у микрофона был Константин Мацан. Спасибо. До свидания.
Протоирей Павел Карташев:
— До свидания. Спасибо большое.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.