Фильм «Верные». Наталья Гугуева

У нас в гостях была главный режиссер дирекции документального кино Первого канала Наталья Гугуева.

Разговор шел о новом фильме нашей гостьи «Верные», посвященном подданным Царской семьи, которые остались до конца, отправились в ссылку и даже приняли мученическую кончину вместе с Императором Николаем II и его семьей.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

---

Константин Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева.

Кира Лаврентьева

— Добрый вечер.

Константин Мацан

— Я Константин Мацан. С трепетной радостью нашу сегодняшнюю гостью представляю. Наталья Гугуева, главный режиссер дирекции документального кино Первого канала. Добрый вечер.

Наталья Гугуева

— Добрый вечер.

Константин Мацан

— Наталья, первый раз вы у нас на радиостанции ВЕРА, и повод замечательный, потому что с 31 октября выходит в прокат ваш новый документальный фильм «Верные», который посвящен теме, о которой мы много на Радио ВЕРА говорим. Он посвящен теме, так или иначе, царской семьи, семьи последнего российского императора Николая II. Фильм «Верные» о тех людях, которые, несмотря ни на что, отправились за царем вместе с ним в ссылку и заплатили за это жизнью. Тема большая, тема важная, тема животрепещущая. И об этом фильме, и об этой тематике, и о том, почему она значима сегодня, может быть, вообще о миссии документального кино мы сегодня с вами хотели бы поговорить. Из чего выросла идея фильма? Я нередко говорю гостям, что я вам задам вопрос, который задал в свое время один из героев романа «Мастер и Маргарита», задал его Ивану Бездомному. И что в наше время вы не нашли другой темы?

Наталья Гугуева

— Все темы моих документальных фильмов пока вырастают из очень глубокой личной потребности. Иногда я не могу это выразить словами, что меня волнует, но для этого мне нужно найти героев и найти сюжеты, которые мне созвучны сейчас. Мне нужно обязательно очень сильно этим гореть и делать фильм, как в первый и как в последний раз. В первый, чтобы что-то привносить новое, чего я не делала никогда в фильмах, и чувствовать себя в каком-то смысле дебютантом. Вот это состояние дебютанта мне тоже очень важно, невзирая на мой опыт. И как последний, чтобы выкладываться в этом фильме на все 100-200 процентов и думать, что это будет, может быть, мой последний фильм. Фильм «Верные» — это история выбора человеческого, очень сложного выбора. Фильмов о царской семье, о последних днях царской семьи очень много, именно рассказанных с точки зрения царя, царской семьи. Я считаю, что у царской семьи в этой ситуации после отречения, когда они были арестованы, отправлены в ссылку, и когда их зверски убили, выбора не было. Это мой взгляд, я изучала много материала. У них так судьба распорядилась, Господь так распорядился, был только внутренний выбор, как к этой ситуации отнестись и как сохранить этот мученический настрой — этот выбор у них был. А у приближенных его — их даже слугами не назовешь, это подданные, верные подданные — выбор был постоянно: оставить царскую семью, их бы никто не упрекнул за это, им неоднократно предлагалось, и они писали расписки, что все равно они остаются с царской семьей. Этот ракурс именно с точки зрения людей, которые имели такой выбор: предать, по-человечески сохранить порядочность, честь, быть верными присяге или все-таки сохранить свою жизнь. Этот выбор меня очень волнует, и мне кажется, что это созвучно сегодняшнему дню. У нас размылись вот эти понятия, мы иногда путаем осторожность с трусостью. Мне кажется, сейчас происходит какая-то размытость. Что мне здесь было важно? Что за царской семьей в ссылку в Тобольск и дальше пошло всего 43 человека, среди них не было ни одного родственника царя и царицы, ни одного близкого друга царя. Хотя он обращался к своим близким друзьям, чтобы они его сопровождали — не буду называть фамилии, Бог им судья — но они отказались. Как раз за ним пошли люди совершенно разных сословий, там были и генерал, и князь, и графиня, и горничная Демидова купеческого происхождения. Были совершенно неграмотные или полуграмотные матросы Нагорнов и Седнев, был врач Боткин. Меня в свое время поразило, и это было одним из толчков, чтобы заниматься этой темой, поразило, что это были люди абсолютно разных сословий. Для меня это некий образ России, которая осталась верна своему царю до конца. Причем, что важно, я искала потомков этих людей. Допустим, мы снимали очень подробно семью Седневых, внуков этого матроса, которые говорят, что, на наш взгляд, дедушка наш не рефлексировал там, он не думал о революции, на какой он стороне, что будет с его семьей. Это было в его крови, просто остаться верным государю, царской семье. Наверное, есть аристократизм по крови, он не связан с сословными какими-то вещами. Эти люди разных сословий были именно аристократами по крови.

Кира Лаврентьева

— Или по духу.

Наталья Гугуева

— Да, и по духу. Вот это очень важно. Мне кажется, их это решение совершенно простых людей, этот их пример сейчас может поддержать очень многих. Потому что, мне кажется, мы находимся сейчас на таком разломе истории, когда нужно делать выбор каждому человеку. Такие ситуации у нас каждый день складываются, когда нужно делать выбор и жить, может быть, не такими бытовыми проблемами, не замыкаясь на своей семье, а какими-то бытийными вещами, которые раскладываются на понятия честь, верность.

Константин Мацан

— В процессе работы над фильмом вы наверняка изучили много материалов разных и исторических и документальных, судеб, разговоров с людьми и об этой эпохе, об этих людях и о царской семье. Что ударило в сердце лично вас больше всего?

Наталья Гугуева

— У нас сняты потомки тех, кто остался верными, и мы нашли потомков тех, кто охранял в Ипатьевском доме царскую семью. Больше всего меня поразило, что есть потомки Седневых, я не знала этот факт, даже приступив к съемкам, узнала уже в процессе. Что в этой семье был простой полуграмотный матрос из сельской местности Седнев, у него родились дочь и сын, и крестными сына стала императрица, а дочери — великая княжна Ольга. Для меня это было такое потрясение, что по духу царская семья и обычный лакей породнились. Когда я задавала вопрос внукам, которые хранят крестик, которым был крещен их отец, что вы понимаете, что у вашей мамы и у вашего отца крестные родители — царские особы?

Константин Мацан

— Святые, прославленные Церковью мученики.

Наталья Гугуева

— Да, святые. Они простые люди, в академиях, как бы, это не проходят. Ну да, крестик мы очень храним и чувствуем помощь этих святых. А ведь по духовным канонам духовные родители на порядок выше, чем даже биологические родители. Это осознать для меня было настолько трепетно и интересно, этот факт и этот крест, который мы показываем, которым был крещен этот ребенок. Этот крест передан от царицы — это для меня было сильнейшее потрясение, и осознание, что люди роднились тогда по духу. Обычный лакей и царская особа становились родственниками духовными, невзирая на разницу в сословиях — вот это для меня было потрясение.

Кира Лаврентьева

— Наталья, вашей глубинной мотивацией для съемок этого фильма что послужило?

Наталья Гугуева

— Наверное, что я всегда, я сказала, отталкиваюсь от каких-то личных своих проблем, во многом свою работу я использую для решения своих личных вопросов, так у меня сложилось счастливо.

Кира Лаврентьева

— То есть что-то хочется сказать, что-то проработать внутри себя?

Наталья Гугуева

— Да, проработать внутри себя. Когда я почувствовала, что у меня начали размываться понятия, когда я делаю выбор, когда хочется немножко струсить, немножко замять историю и не быть исповеднически честной, я просто решила расставить все по своим местам и взяла историю, которая близка, для того, чтобы решить мне свои личные вопросы.

Кира Лаврентьева

— Скажите, пожалуйста, как вы нашли имена людей, которые поехали с царской семьей? Почему спрашиваю? Я всю жизнь читала книжки о царской семье, и документальные, и биографические, и воспоминания, и письма, и фильмы смотрела. Но как-то в моей памяти это 3-4 человека, начиная с доктора Боткина, заканчивая фрейлинами. Честно говоря, о сорока трех я ничего не знала. Как вы нащупали этот путь, как вы вышли на эту дорогу?

Наталья Гугуева

— Я всех, конечно, сорока трех там не рассматриваю, не упоминаю, подробнее рассмотрена жизнь 6-7-8-ми человек и их семей. Потихонечку какие-то приходили ко мне сами. Допустим, семья Седнева пришла, я показывала свой фильм «Свидетели любви» о новомучениках и исповедниках российских, показывала его в Переславль-Залесском и там встретилась с женщиной, которая рассказала мне историю, что были крещены царскими особами дети лакея Седнева. Это меня так потрясло, естественно, я тут же стала искать эту семью, нашла ее, установился контакт. Мы приехали, сняли эту историю. Затем я связалась с Ново-Тихвинским монастырем. Сестры этого монастыря более ста лет назад носили еду в Ипатьевский дом, где сидела царская семья в заточении вместе со слугами, не боялись, за что две послушницы были расстреляны более ста лет назад. Сестры Ново-Тихвинского монастыря — в Екатеринбурге он находится — собирают сведения о царских подданных и слугах для того, чтобы подать их в комиссию по канонизации. Возможно, они будут канонизированы. Стараниями этих сестер как раз были собраны сведения по доктору Боткину. Я считаю, что именно эти сестры внесли большой вклад в то, чтобы доктора Боткина канонизировали в свое время. Очень важно, что у меня есть в этой истории потомки охранников Ипатьевского дома, неправедно хранящиеся в этой семье часы доктора Боткина. Моей миссией было сделать так, чтобы эти часы, которые в этой семье хранились более ста лет, за них предлагали огромные деньги потомкам охранника Ипатьевского дома, чтобы они были переданы хотя бы духовным наследникам доктора Боткина. А духовными наследниками я считаю сестер этого Ново-Тихвинского монастыря. В фильме эта линия, как человек-потомок и его семья приходят, рассмотрена и снята. Как потомки охранника Ипатьевского дома, чувствуя, что на этих часах кровь, и они обосновывают, что эти часы в крови, они неправедно добыты и, возможно, даже добыты, когда после убийства делились вещи золотые, серебряные. Как они приходят постепенно к решению все-таки отдать эти часы, передать в дар Ново-Тихвинскому монастырю. И всю эту линию мы снимаем. Мы снимаем, как этот потомок, который боялся поехать на Ганину яму, где...

Кира Лаврентьева

— Сжигали потом останки.

Наталья Гугуева

— Да, сжигали останки царской семьи и подданных. Как он с нами впервые туда поехал, как он там переживает с этими же часами. Не буду рассказывать всю эту историю, все это увидите в фильме, как он туда приезжает вместе с этими часами и какой переворот там с ним происходит.

Константин Мацан

— Наталья Гугуева, главный режиссер дирекции документального кино Первого канала сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Я напомню, мы говорим о фильме «Верные», о новом фильме нашей гостьи, который выходит в прокат по России с 31 октября. Фильм про тех людей, которые, несмотря ни на что, отправились в ссылку за царской семьей, это их близкие, ближние, подданные, верноподданные, те, кто любил Николая II и его окружение. Я бы вот к чему хотел обратиться. Весьма удачно, что у нас в студии режиссер и сотрудник главного российского телеканала, и что мы говорим сейчас о царской семье. Я объясню, почему я так говорю. Находясь внутри того, что называется православные медиа, кажется, что мы постоянно говорим о царской семье, это тема магистральная, к которой мы с разных концов то и дело возвращаемся. Кажется, что сказано уже много, едва ли не достаточно. Сказано много разного, как будто ощущение, что эта тема в обществе уже существует, для всех очевидно, что семья последнего российского императора — это страстотерпцы, мученики, им можно молиться, их можно почитать, как минимум уважать. Вы смотрите на это, может быть, из другого контекста. И я задаю себе вопрос: на самом ли деле, не только у нас, православных, а у всех остальных нормальных людей, тоже такое же мнение о царской семье. Скажем, в массе, в России, допустим, у аудитории того канала, на котором вы работаете? Что вы об этом думаете?

Наталья Гугуева

— То есть, какой взгляд?..

Константин Мацан

— Отличается ли взгляд церковный и не церковный, и вообще присутствует ли тема о царской семье, некая весть об их духовном облике за пределами церковной ограды, в светском пространстве?

Наталья Гугуева

— Да. Эта тема очень широко, мне кажется, освещается, особенно в последние годы. Меня ранит глубоко лично, когда о царской семье и о том, что с ними происходило после отречения царя, да и не только после отречения, рассматривается с чисто внешней, фактически видимой стороны. Мы знаем, что очень важен настрой человека. Я говорила уже о мученическом настрое. Это такие внутренние категории, что человек переживает, какие мотивы у него были для того, чтобы сделать тот или другой поступок. Я читала дневники царя, царицы и княжон, просто видно, как люди постепенно поднимались на такую духовную высоту. Мы это в фильме затрагиваем, что если между еще подданными и слугами, как они вспоминают, были какие-то иногда ссоры бытовые, то царская семья сразу поднялась на такую духовную высоту, никто никогда не слышал ни ропота, ни какого-то раздражительного состояния в царской семье. Одно из последних завещаний письменных государя, его передала на волю княжна Ольга, гласит о том, что царь просил всех простить и не мстить за него. То есть он уже перед лицом смерти понимал, что он может стать камнем раздрая или как это называется? Думая о России, думая этими высокими категориями, он понимал, что важно сохранить мир между людьми, которые сейчас находятся в состоянии жуткой агрессии, ненависти друг к другу, важно сохранить в России мир. Мне очень хочется, чтобы зрители, которые посмотрят эту картину — она будет потом в эфире Первого канала — для себя поняли, что внутреннее состояние и внутренний настрой перебарывает все фактические вещи, за которые они хватаются часто. Вот, царь отрекся, вот он слабый. Он не слабый, он очень сильный был, духовно сильный человек. Но мы часто говорим о слабости там, где царю хотелось сохранить во что бы то ни стало мир и принести пользу России.

Кира Лаврентьева

— Конвой меняли царской семье раз в три месяца.

Наталья Гугуева

— Да, конвой меняли, потому что конвой подпадал под...

Кира Лаврентьева

— Обаяние.

Наталья Гугуева

— Обаяние царской семьи и слуг, но прежде всего царской семьи. То есть никогда, как бы ни унижали царя и девочек, унижения были вплоть до бытовых вещей. Им допустим, на 11 человек приносилось 6 вилок, еда холодная была, подсаживались охранники, лезли царю в тарелку, брали какие-то куски себе, толкали его в бок, были сняты двери с комнат княжон. Если они шли в туалет, то обязательно по пятам шел охранник и слушал, как они находятся в туалетной комнате. Это все было унизительно, оскорбительно. Мне очень хочется, чтобы каждый человек поставил себя на место людей, которым подчинялась одна шестая часть суши до этого, исполнялось любое их желание. С такой высоты их низвергнуть до такого состояния.

Кира Лаврентьева

— И они не потеряли моральный облик, вот что удивительно.

Наталья Гугуева

— Да, они не потеряли моральный облик, потому что даже в состоянии унижения каждый человек может его по-разному переживать. Для меня это очень важно, поскольку я работаю всегда интуитивно на широкую зрительскую аудиторию, мне очень важно, чтобы каждый человек — верующий, неверующий — что-то вынес для себя из фильма. В этой картине кто-то пойдет за сюжетной линией и поставит себя на место этих царских особ и их слуг, потому что все мы все равно оказываемся часто перед этим выбором, как нам легкое унижение или оскорбление перенести, не уйти в злопамятность. Там есть для каждого современного человека, что ему пережить, подумать о своей жизни, соотнести со своими какими-то вещами. Из-за какой ерунды мы иногда вспыхиваем, мстим и как другие люди, жившие более ста лет назад, мужественно переносили, гасили весь негатив. Это очень на сегодняшний день важная тема, когда мы вообще в принципе находимся часто в нервно-агрессивном состоянии и не прощаем всякую ерунду.

Константин Мацан

— Меня поразило, когда вы сейчас рассказывали про то, что записывали интервью с потомками героев вашего фильма и спросили их, что они чувствуют по поводу того, что крестными родителями их бабушек...

Наталья Гугуева

— Родителей даже.

Константин Мацан

— Да, были царские мученики, святые, и они вам ответили, что мы об этом не задумывались, а крестник храним. Получается, вы своей работой миссионерствуете еще и в ту сторону. Вы людям впервые предложили какие-то смыслы самими героями вашего фильма, о которых они не задумывались. А какие еще встречи, реакции с теми, кого вы снималитех, с кем вы в контакт входили во время работы, вас поразили, запали вам в сердце?

Наталья Гугуева

— У меня есть такой принцип, что жизнь важнее кино. Когда я соприкасаюсь со своими героями фильмов, не что соприкасаюсь — вхожу в их жизнь, я их в свою жизнь впускаю. Мне очень важно, чтобы герои фильма не были травмированы во время съемок. Часто бывает, что когда мы работаем с героем, а если мы работаем с драмой или, не дай Бог, с трагедией нашего героя, то мы используем для создания своего фильма какие-то болевые зоны в его душе, в его сердце. Я своих студентов и на мастер-классах часто учу, что когда вы заканчиваете фильм, никогда не бросайте своих героев. Лучше их забирайте в свою жизнь, в свою семью. Я пытаюсь это делать, особенно с теми героями, которых в хорошем смысле я использовала.

Константин Мацан

— А как это на практике выглядит, вы их в свою семью забираете?

Наталья Гугуева

— Я начинаю дружить с их семьями, мы уже настолько близкими становимся.

Константин Мацан

— Сколько же у вас друзей должно быть?

Наталья Гугуева

— У меня не так много фильмов, я очень тщательно делаю фильмы, не спешу и за каждый фильм готова ответить. У меня их около двух десятков, один игровой и остальные документальные. Это очень важный момент, это чуть ли ни первое, что я всегда говорю на мастер-классах. Потому что если ты бросаешь человека, он чувствует себя использованным. Закончили съемочный период и все, и больше не звонить. Может быть, это не касается каких-то самодостаточных vip-персон, как я их называю. Допустим, у меня был фильм об Эмире Кустурице, я не могу сказать, что прямо я его забрала в жизнь, он и без меня прекрасно справляется со своей жизнью, хотя и общались и ему картину показывала.

Константин Мацан

— Эмир Кустурица?

Наталья Гугуева

— Да, Эмир Кустурица.

Константин Мацан

— В крещении Неманя.

Наталья Гугуева

— Да, да. Это была у меня документальная комедия, редкий жанр. А герои у меня были, допустим, летчики палубной истребительной авиации. История разрушения полка во время развала Советского Союза. Был Первый полк палубно-истребительной авиации в Крыму, в Советском Союзе создан. Там с развалом Советского Союза бывшие однокашники разошлись, кто-то принял присягу второй раз. Кто не принял, того убрали в Россию, выгнали. Этот разлом через этот полк, через палубную авиацию дошел до разлома в семьях. Я вообще люблю строить такие вертикали, когда, если говорить на этом примере, разрушилась страна, разрушилась палубная авиация, разрушился полк и разрушились семьи в буквальном смысле слова. Если жена была украинка, а он русский, они разводились часто, потому что она оставалась в Крыму. Это очень душещипательная история.

Кира Лаврентьева

— Это в фильме «Форсаж. Возвращение»" очень сильно отражено.

Наталья Гугуева

— Да. Первый у меня еще был фильм «Форсаж», это мой дебютный был фильм.

Кира Лаврентьева

— И в 16-м году второй.

Наталья Гугуева

— А в 16-м году был «Форсаж. Возвращение», где этот разлом пошел еще дальше, когда там началось военное противостояние бывших летчиков, бывших однокашников. Причем, с российской стороны если рассматривать, на тот момент, когда я снимала фильм, 73% летчиков палубной авиации в России были выходцами с Украины. Это страшная тема, очень личная для меня, потому что я родилась и выросла на Украине, у меня мама украинка, папа русский. Это разлом, который прошел через мою жизнь и проходит дальше. Когда я снимала эти семьи и этих летчиков, я их всех все равно забрала в свою жизнь и продолжаю с ними очень близко общаться и с их семьями, женами, детьми уже сейчас, которые выросли.

Константин Мацан

— Мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня у нас в программе «Светлый вечер» Наталья Гугуева, главный режиссер дирекции документального кино Первого канала. Мы скоро вернемся. Не переключайтесь.

Кира Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Светлом радио продолжается, дорогие друзья. С радостью напоминаем вам, что у нас в гостях Наталья Гугуева, главный режиссер дирекции документального кино Первого канала. У микрофонов Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Инфоповод нашего сегодняшнего разговора — это, конечно, фильм «Верный», который выходит в прокат 31 октября. Дорогие друзья, это фильм про — даже слуг не поворачивается язык сказать — подданных царской семьи, которые не по принуждению, а по собственному желанию в страшном 17-18 году уехали за ними в Екатеринбург в Ипатьеский дом. Мы знаем из них самых знаменитых, мы знаем доктора Боткина, мы знаем фрейлин, но мы не знаем еще нескольких человек. Наталья их нашла, на нее вышли частично потомки, кого-то она нашла сама. Вот так получился этот фильм документальный, который Наталья сняла. Очень мне понравилось, Наталья, то, что высказали в первой части нашей программы, что одной из главных мотиваций съемок фильма была некоторая затертость, которая у нас сейчас появилась в выборе черного и белого между правдой и ложью, между малодушием и осторожность, между полутонами какими-то, которые иногда просто чистой воды лукавство. В этом смысле для вас, наверное, это тоже было некой терапией — вспомнить о людях, которые могли спасти свою жизнь и пожертвовали ей намеренно по собственному выбору, сохраняя верность государю и его семье?

Наталья Гугуева

— Они вначале еще поехали в Тобольск, а потом уже в Ипатьевский дом, потому что в Тобольске их начали...

Кира Лаврентьева

— Да, в Тобольск была сначала ссылка.

Наталья Гугуева

— В Ипатьевский дом не все доехали, их забирали по тюрьмам и расстреливали раньше. Расстреливали, убивали или как Гендрикову и гофлектриссу Шнейдер сразу с Екатеринбурга посадили вначале в тюрьму екатеринбургскую, а потом отправили в Пермь и там очень жестоко убили. Их даже не расстреливали, а забивали прикладами. Графине Гендриковой, молодой девушке, снесли полчерепа, вот такие подробности страшные.

Константин Мацан

— Кошмар.

Наталья Гугуева

— Вопрос о полутонах. Вы очень хорошо сказали, эти полутона...

Кира Лаврентьева

— Это очень скользкая дорожка такая — эти полутона.

Наталья Гугуева

— Я всегда ухожу от того, чтобы было какое-то нравоучение, мне всегда кажется, что через поступки героев...

Кира Лаврентьева

— Итак, все понятно.

Наталья Гугуева

— Да, через их судьбы зритель должен это видеть. Это больше действует. У меня нет, как правило, закадрового текста, в моих фильмах, либо в само минимальном количестве они юывают. Я задумываюсь иногда о том, что, может быть, люди в основной массе своей, сто лет назад человеческая природа была лучше, я не знаю. Но с некоторыми священниками с историческим образованием я когда разговаривала, они отмечают этот момент. Какие-то понятия незатертые, без полутонов были просто в крови человеческой, больше было таких историй, что потерять честь или публично соврать, было просто таким потрясением, после которого офицеры иногда стрелялись. Сейчас я наблюдаю, можно врать в соцсетях как угодно, тебя изобличают, и ты продолжаешь спокойно себя чувствовать. Раньше это было настолько тяжело и неудобно, мне так кажется. Если возвращаться к царским подданным, у них не просто был выбор, пойти за царем и царской семьей или не пойти. Там выборы были такие сложные. Например, генерал Татищев, который не был близким приближенным царской семьи, но когда ему было предложено, он ни минуты не сомневался, переговорил со своей очень старенькой матерью, которая была очень больна, он понимал, что он ее больше не застанет, которая не просто его отпустила, она благословила его. Материнский, я считаю, подвиг, который тогда был в порядке вещей. Графиня Гендрикова — это тоже о духовном состоянии если говорить — пишет, что в этот момент, когда арестовывали царскую семью в царском дворце, она ехала к сестре в Кисловодск. И узнав, что их арестовывают, тут же вернулась. Она пишет, что эти несколько месяцев ареста в Александровском дворце настолько ее наполнили высшей радостью, она говорит, что это чуть ли не лучшие дни ее жизни. Это и есть мученический настрой, когда ты находишься в тяжелейших состояниях, но если ты на определенном духовном уровне, Господь тебя награждает, дает тебе такую благодать, что она перекрывает все твои страдания. У доктора Боткина такая была ситуация. У него было четверо детей, и в свое время жена его оставила, и дети остались с ним. Самое дорогое, что было в его жизни — это четверо его детей, которых он поднял, воспитал, и он встал перед выбором. Ему чекисты сказали, что если ты сейчас остаешься — ему несколько раз говорили, уходи, уходи, все равно это плохо закончится.

Кира Лаврентьева

— Его уговаривали?

Наталья Гугуева

— Да, да, неоднократно. Он остался, но ему сказали: если ты остаешься сейчас, больше ты детей своих не увидишь. То есть били по самому живому, по тому, что было главным в жизни человека, и заставляли предать. Либо — либо. Выбор ставили нечеловеческий. Сохранилось последнее письмо Боткина, мы его тоже цитируем в фильме, оно не закончено, он писал его, уже чувствуя, что приближается конец. Ему все время в голове звучали голоса его детей: папуля. Дочка как бы обращалась к нему, и он говорил, что это не галлюцинация. На каком-то духовном уровне он настолько был связан со своими детьми, что до последнего голоса звучали, но, тем не менее, у него ни разу не было колебаний в пользу детей. Можно же так, как сейчас часто решают: а почему я должен за какого-то царя быть кому-то верным, верным присяге, докторской присяге, а своих детей оставить? Это же тяжелейшие выборы. Но люди решали, что какой-то бытийный выбор был важнее для них. Для меня разобраться в этих вопросах тоже было очень важно, потому что повторюсь, лично для меня тоже расплываться стали какие вещи, мне это не нравится.

Кира Лаврентьева

— Границы.

Константин Мацан

— Действительно, это важнейшая тема, что были люди, я думаю, что и сегодня такие есть, которые совершают выбор, грубо говоря, от немыслимости противоположного выбора. Немыслимо, например, желать поражения своей стране. Ну, немыслимо. Такой опции даже не должно быть, ее нет. Ну а если ее нет, тогда ты в этом свете совершаешь какой-то выбор. А сегодня когда такая логика возникает, что противоположное немыслимо, ты, может быть, и хотел бы, но тут выбора нет. Говорят: это все детские травмы давят, это репрессивные модели в нас срабатывают, надо в себе эту подчиненность высоким началам преодолеть, надо в своей душе авторитеты эти скинуть, потому что только так ты будешь свободной личностью. А противоположное — это закабаление тебя устаревшими догмами. Мне кажется, то, что вы говорите, это очень-очень про сегодня. Я бы вот еще о чем хотел спросить. Как вам кажется, что сегодня может донести до человека документальный фильм, чего не может художественный?

Наталья Гугуева

— Когда в документальном кино ты встречаешься с реальной историей и с реальными героями, это действует значительно больше, чем когда ты знаешь, что эту пусть и реальную историю, но играют сейчас актеры. Здесь ты видишь этих людей настоящих, даже если они молчат. Лицо все равно выражает их внутренний мир. Я когда-то со своим духовником советовалась по поводу того, что мне хотелось снять игровую картину про святого человека. В общем, я эту идею оставила.

Константин Мацан

— Почему?

Наталья Гугуева

— Потому что он сказал, надо найти сейчас актера с задатками святого. Мы стали перебирать, на тот момент мы не нашли.

Константин Мацан

— А что такое задатки святого?

Наталья Гугуева

— Есть человеческие качества, которые сыграть нельзя.

Константин Мацан

— Например?

Наталья Гугуева

— Ну вот, святость нельзя сыграть. Она либо должна быть, либо нет. Я не верю, что человек, который не освящен молитвой, таинством, может это сыграть. Мне очень всегда тяжело смотреть фильмы, где воцерковленных людей в церкви или батюшек играют актеры, у которых по тому, что я вижу, я точно знаю, этого опыта нет. Это видно, это даже в пластике видно. Не знаю, ответила ли я.

Константин Мацан

— Да, это очень интересная тема. Вы говорите, что святого и святость сыграть нельзя. А если мы смотрим биографически на жизнь того или иного героя, который прославлен после смерти, само собой, но разве мы не можем увидеть его жизнь и путь к этой святости? Это можно сыграть?

Наталья Гугуева

— Да, можно, но все равно задатки святости должны быть.

Константин Мацан

— Я пытаюсь понять, что это для вас, как для режиссера, в актере — опыт церковности? Святость это же не человеческое качество, это же наполненность светом Бога, который в тебе.

Наталья Гугуева

— Да, но это стремление к Божественному все равно отражается на человеке. Мы, наверное, сейчас залезем в дебри.

Константин Мацан

— А это очень интересно, наоборот, почему нет. Мы не будем это вырезать. Это как раз хорошо.

Наталья Гугуева

— Человек после таинства выглядит по-другому, и это не его заслуга, мы это знаем. У него по-другому и глаза, и весь его облик, меняется даже пластика, я на пластику даже обращаю внимание. Я это так вижу.

Константин Мацан

— Интересно. Наталья Гугуева, главный режиссер дирекции документального кино Первого канала, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Вы упомянули такую вещь, что вы советовались с духовником по поводу какой-то работы. Для кого-то тоже это вопрос, а нужно ли прибегать к совету духовника, когда речь идет о вещах профессиональных, в которых, быть может, вы заранее больше понимаете, чем священник, епископ, монах. Он больше знает про духовную жизнь, а про кино больше знаете вы. Или это не так? Или здесь какая-то более тонкая связь?

Наталья Гугуева

— Это как в отношениях человека с человеком, мужа с женой всегда устанавливаются какие-то свои особые отношения. У меня с духовником это было так, хотя мне иногда тоже казалось, ну а что я буду по каждому чиху в профессии, по каждому как раз я и не бегаю советоваться. Но я очень долго не касалась тем, связанных с верой. Мне до какого-то времени казалось, что страшно за это браться, нужно это делать очень аккуратно. У меня, получается, только фильм «Свидетели любви» впрямую с верой связан, о новомучениках и исповедниках российских. И сейчас вот «Верные». У меня такие отношения с духовником сложились, тем более что он в молодости имел отношение к творческой профессии, поэтому я с ним советуюсь.

Константин Мацан

— То есть вы с духовником советуетесь не столько о вопросах узкопрофессиональных, сколько о неких задачах мировоззренческих. Все-таки это связано с духовной жизнью?

Наталья Гугуева

— Ну да.

Константин Мацан

— Вы упомянули ваш фильм «Свидетели любви», очень точное название, очень важная тема. Я помню, что мне в одном интервью историк Феликс Вельевич Разумовский такую вещь сказал, что история о новомучениках — это история не о сопротивлении, а о любви. Они, конечно, тоже сопротивлялись, но были люди, которые по-другому сопротивлялись. Допустим, были те, кто перестали поминать патриарха в какой-то момент. Это было сопротивление, в том числе, советской власти через такое непоминовение, неучастие в жизни Церкви, которая с этой советской властью какие-то отношения выстроила. Почему-то, говорит Феликс Вельевич, к таким непоминающим в Церкви отношение иное, чем к новомученикам. В том смысле, что святыми Церковь безоговорочно признала тех, для кого речь шла не о сопротивлении, а о любви. Сопротивление было частью этой любви, включалось в более широкое мировоззренческое отношение, чем просто фронда. Для вас тема про новомучеников — это про что? С какими сюжетами и героями и с какой болью вы столкнулись, когда над этим фильмом работали?

Наталья Гугуева

— Я немножко по-другому разверну. Когда я со своим духовником разговаривала о фильме «Свидетели любви», что были те, которые не поминали, и те, которые поминали, у них были свои мотивации. Я это вижу так, и меня в этом убедил мой духовник, что область веры и область духовная — вообще над этими вопросами стоит. А убедил он меня вот чем. Он сказал, что и с той и с той стороны были святые люди, и те, кто поминали, и те, кто не поминали.

Константин Мацан

— Да, да.

Наталья Гугуева

— И все. Мне очень важно в общении со своим духовником, когда он какие-то вещи, которые я называю бытовыми, с сочувствием на меня смотрит и говорит: опускай их, давай уже вернемся в ту область... это не имеет никакого значения.

Кира Лаврентьева

— С одной стороны, да, в той ситуации это понятно. Но некоторые люди переносят ту ситуацию на нашу сегодняшнюю ситуацию. В данном случае это уже нельзя называть бытовыми вещами, потому что непоминание может привести к очень серьезным катастрофам, в том числе в жизни Церкви.

Наталья Гугуева

— Согласна. Вот именно поэтому я сейчас и разбиралась, где у меня размылись понятия. Бывают такие ситуации, когда ты встаешь перед выбором у тебя сейчас. То, что было сто лет назад, это другая история, мы теперь...

Кира Лаврентьева

— Она похожая, но она другая.

Наталья Гугуева

— Я не знаю, могу ли я сказать об этом, что у меня несколько человек священников на Украине, стойких, тех, наших верных.

Кира Лаврентьева

— Конечно.

Наталья Гугуева

— Они, взяв сейчас фильм «Верные», взяли у меня разрешение и тихонько его показывают своей пастве и говорят, что он настолько нас укрепляет, именно из-за того что... Даже мне один из этих священников написал, что в пути на Голгофу Спасителя есть все, извиняюсь за такое слово, «роли» во время этого пути разных людей. И больше кроме этого у нас никаких путей и ролей нет, извиняюсь еще раз за такое слово «роль». Есть тот, кто помогал нести Крест. Есть тот, кто испугался. Есть всё-всё, если разобрать историю пути Спасителя. Есть, кто заснул. Есть, кто предал и раскаялся. Ничего больше в этом мире, никаких ролей нет. И каждый должен сейчас понять, он в какой находится.

Константин Мацан

— Вы знаете, это важнейшая тема. То, что вы говорите, показывает, что все равно даже здесь, даже сейчас церковное бытие превышает, усложняет сильно такие простые наши политические разделения. Потому что, мне кажется, мы это трезво сейчас понимаем и видим, что на Украине среди, допустим, духовенства есть те, кто совсем никак не симпатизирует России, есть те, кто по-иному чувствует ситуацию. Но и те и другие, будучи членами Украинской Православной Церкви Московского патриархата, претерпевают гонения за свою веру. Дай Бог, чтобы ваш фильм укреплял как можно больше людей, потому Церкви на Украине сейчас непредставимо тяжело, Мне кажется, нам сейчас это невообразимо для себя, мы не можем это почувствовать, как это так в 21-м веке происходит гонение на Церковь просто по образцу тех событий, о которых вы снимали фильмы.

Кира Лаврентьева

— Наталья, вы знаете, я еще о чем думаю. Ведь дети доктора Боткина, возвращаясь к вашему фильму, который, кстати говоря, дорогие слушатели, выходит в прокат 31 октября, смотрите, пожалуйста, в интернете, в каких кинотеатрах России его можно будет найти... Я заинтересовалась судьбой детей доктора Боткина, узнала, что они вместе с армией Колчака в итоге попали в Японию. Их удалось как-то вывезти, удалось спасти. Удивительно, что весь цивилизованный мир тогда потрясла эта история с расстрелом царя. Очень долго ходили разные слухи о том, что дети живы, о том, что жива Анастасия, вокруг этого было очень много легенд и мифов, много непорядочных людей на этом сыграли свою роль. Что для меня здесь крайне удивительно, и удивительно и страшно для любого православного христианина, что настолько зверски, нечеловечески уничтожили царскую семью, во всяком случае, их физическую составляющую, телесную оболочку, что даже страшно становится от этой сатанинской совершенно ненависти к Государю и его семье. В истории мы знаем случаи каких-то междоусобных браней. Османская империя, там тоже султан на султана, бесконечные подстрекательства, кого-то убивали в частном порядке. Но так, чтобы собрать семью, чтобы собрать слуг, чтобы добивать, а потом жечь в Ганиной яме трое суток останки — это что-то накопившееся, что совершенно невозможное и плохо осознаваемое. Вы как для себя отвечаете на этот вопрос, Наталья? Откуда это пошло? Я понимаю, что этому можно посвящать бесчисленное количество программ, собирать историков, но я, скорее, не прошу вашего экспертного мнения. Почему случилась революция? Очень много разных мнений на этот счет. Но я, скорее, прошу вас, как режиссера, который снял фильм о близких и подданных царской семьи, ваших, скорей, личных ощущений. Почему так? Откуда такая лютая, страшная, нечеловеческая ненависть к совершенно небесным, очень чистым людям?

Наталья Гугуева

— У нас подробно снято, как происходило это убийство, потому что на Ганиной яме воссоздана в точных размерах комната. Не только размеров, а какой была комната в Ипатьевском доме, где произошло это убийство. Монахини Ново-Тихвинского монастыря очень подробно рассказывают, где кто стоял, кто заходил. Среди убийц были даже те, кому не надо было расстреливать царскую семью по приказу, но они прибегали, чтобы свою лепту в это убийство внести, страшную эту лепту. Убивали и докалывали штыками. Эти небесные абсолютно девочки, эти дети, это просто уму непостижимо, как это все происходило. Вы уже отметили то, что охрана все время менялась, охрану более человеческую вначале, которая подпадала под духовное обаяние царской семьи, меняли на уголовников, людей опустившихся с нашей мирской точки зрения. Этот сатанизм, который есть в людях, разыгрывается еще сильнее, когда перед ними что-то очень чистое и светлое.

Кира Лаврентьева

— Угу, точно. Ненависть, зависть.

Наталья Гугуева

— Именно поэтому эта полярность... ненависть, зависть, бесовские качества, которые усиливаются при виде светлого.

Кира Лаврентьева

— В любом случае этот фильм может стать вдохновением для многих людей, которые оказались перед тяжелым жизненным выбором между нравственностью и Божьей правдой и какими-то хитростными путями. Сразу вспоминается евангельское завещание Господа нам: «Будьте просты как голуби и мудры как змеи». Это то горнило, которое мы должны уметь проходить, не предавая своей христианской совести. Господи, помоги нам всем в этом. А святые царственные страстотерпцы, действительно, наши помощники и покровители, Несмотря на всю страшную трагедию, которая произошла в начале 20-го века, мы понимаем, что Бог и самое лютое зло, самое страшное зло все равно в итоге может и претворяет в добро. Такие у нас есть святые покровители, святые заступники за нас перед Богом. Мы можем им молиться и уповать на их помощь, наших небесных друзей, царственных страстотерпцев, царской семьи и их подданных, которые по собственному выбору приняли мученический венец. Спасибо огромное, Наталья, за этот разговор.

Наталья Гугуева

— А можно добавить? У нас все равно получился очень светлый фильм. Я уже это говорила на примере графини Гендриковой, когда случаются очень трагические события и в личной жизни и в жизни страны, если ты живешь духовными идеалами, если ты с Богом, то Он посылает невероятную, неземную радость, успокоение, покой и самые-самые светлые чувства. Мы надеемся, что через истории наших героев нам удалось это рассказать и передать, чтобы люди не боялись каких-то трагических событий в своей личной жизни, если они с Богом, это все очень помогает. У меня были очень тяжелые периоды в моей жизни, просто на разрыв аорты, и драматически очень болезненные и долгие, мучительные. Но именно в этот момент близость Божия и святых была настолько ощутима и явна, что когда у меня сейчас все более-менее благополучно, я тоскую по тем периодам своей жизни.

Кира Лаврентьева

— Близости Божией.

Наталья Гугуева

— Да. Такой близости Божией никогда не было, как в те моменты. Как раз духовник говорил, что в этот момент чувствовалось, что тебе хорошо.

Константин Мацан

— Спасибо огромное за наш сегодняшний разговор. Я со своей стороны хочу высказать пожелание, чтобы это фильм «Верные» как можно больше людей посмотрели. И, может быть, одним из следствий, о котором мы сегодня не сказали, но сейчас просто кратко об этом скажу, будет то, что на карте России станет меньше улиц, названных в честь террористов, которые в том числе участвовали в расстреле царской семьи. Такие улицы до сих пор остаются, и мне кажется, перед нами перед всеми большая впереди работа, чтобы к этому трезво отнестись и из топонимики имена преступников убрать. Фильм «Верные» Натальи Гугуевой выходит в прокат по всей России с 31 октября. Всех приглашаем. Наталья Гугуева — главный режиссер дирекции документального кино Первого канала, режиссер, была сегодня у нас в программе «Светлый вечер». Спасибо огромное. До новых встреч на волнах Радио ВЕРА.

Кира Лаврентьева

— Спасибо.

Наталья Гугуева

— Спасибо.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Музыка и вера». Юрий Постарнаков, Андрей Зверев
• «Сохранение памяти о членах церковных общин». Игорь Гарькавый
• «Секреты счастья многодетной семьи». Священник Святослав, Ирина, Марина и Сергей Черные-Малкины

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов