Фильм «Крест». Сергей Дебижев

У нас в гостях был кинорежиссер Сергей Дебижев.

Накануне выхода в прокат фильма «Крест» о символике креста и его значении для мировой культуры и каждого человека, мы говорили о том, почему наш гость решил обратиться к этой теме, как проходили съемки и в чем особенности создания фильмов на христианскую тематику.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

— Светлый вечер на Радио ВЕРА, здравствуйте, дорогие наши слушатели! Меня зовут Кира Лаврентьева и с трепетной радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя: в гостях у Светлого радио российский режиссер, сценарист, общественный деятель — Сергей Геннадьевич Дебижев. Здравствуйте, Сергей Геннадьевич.

С. Дебижев

— Здравствуйте. Спасибо большое за такую характеристику.

К. Лаврентьева

— Инфоповод нашего сегодняшнего разговора — это ваш фильм «Крест». 26 сентября, накануне Воздвижения Креста Господня, фильм выходит в широкий прокат во всех городах России, где можно будет посмотреть всем желающим. Дорогие слушатели, вот так вот мы начинаем сегодняшний наш разговор, с самой важной информации. Но, вы знаете, Сергей Геннадьевич, что я хочу у вас спросить? Мы еще только отошли от «Святого Архипелага», вот честное слово. В прокате фильм, дорогие слушатели, если вы не знаете, «Святой Архипелаг» — это фильм, такое повествование о жизни Соловецкого монастыря, документальный фильм Сергея Геннадьевича, который шел в прокате девять месяцев. Для документального кино это такая удивительная история, насколько я понимаю.

С. Дебижев

— Беспрецедентная, прямо скажем.

К. Лаврентьева

— В ста пятидесяти городах девять месяцев фильм шел в прокате, при том, что там нет какого-то огромного словесного наполнения, это вот такое молитвенное движение в течение полутора часов с небольшими включениями интервью с монахами, очень аскетично, очень молитвенно и очень осмысленно. И прежде чем спрашивать вас про «Крест», я, конечно, не могу не спросить про «Святой Архипелаг» еще раз, Сергей Геннадьевич, вдруг кто-то не видел этого фильма. Почему, мне кажется, надо с этого начать — потому что и в «Святом Архипелаге» очень много внимания вы уделяете кресту. Фильм начинается с того, что монахи вырубают «Иордань» на Крещение из креста. Дальше опять постоянно идет символ креста. Сами насельники монастыря говорят о кресте, о том, что крест дается человеку от рождения, о том, что это главный смысл его спасения, и очень-очень много диалогов построено на кресте, который является центром нашей христианской жизни. Скажите, пожалуйста, для вас лично почему именно эта тема для съемок сейчас стала центральной?

С. Дебижев

— Мне кажется, что нам сильно повезло, потому что мы оказались свидетелями начала какой-то такой вселенской битвы, потому что силы добра, силы света и силы тьмы столкнулись в серьезном противостоянии, и то, что на наш отрезок вечности, который нам достался, выпала вот эта вот возможность участия или хотя бы быть свидетелем этой битвы — это, по-моему, прекрасно. Никто не знает, что будет завтра. Это удивительное и прекрасное время, когда мы сами можем формировать это завтра, и у нас есть серьезная возможность сформировать, наконец, свое собственное будущее и к нему отправиться. И это, мне кажется, удивительная возможность, её никто не ожидал, это неожиданно Божественное провидение обратило внимание уже свое пристальное на то, что дальше так продолжаться просто не может. И если говорить на разных уровнях об этой проблеме, то получилось так, что людей каким-то способом так запутали, что их удалось переселить в такой двухмерный плоский мир, совершенно материальный, как будто не существует этого колоссального духовного мира, огромного, необъятного, непостижимого, как будто его вообще отодвинули от человеческого внимания, и мне кажется, что вернуть человеческое внимание вот к этому большому духовному пространству, это очень важно. Вот мы начали с картины «Святой Архипелаг», которая действительно нашла такой отклик вообще в сердцах и душах людей. Причина, я думаю, тому, что мы не обращаемся к человеческому разуму и не обращаемся к его инстинктам, как кинематограф обычно, знаете, щекочет, пугает. А мы обращаемся через художественные образы напрямую к душе человека, именно поэтому, мне кажется, вот такой вот отклик, потому как девять месяцев в прокате — это просто абсолютно невозможное, казалось бы, положение дел. Но и в современном мире, если люди не ходят на этот фильм, то его и нет, собственно, в кинотеатрах, а тут такая вот ситуация, не говоря уже о том, что он прозвучал не только на всех наших кинофестивалях, собрав все призы, а он прозвучал и за рубежом, то есть это чистое божественное вмешательство. Когда нам раздают призы в Америке, в Европе, в Индии, в Китае китайский «Оскар», в Королевстве Бута́н, в Сингапуре — это что-то невозможное в принципе, поэтому я, конечно, все это рассматриваю как настоящее чудо о «Святом Архипелаге».

К. Лаврентьева

— Вот эту жажду человека, зрителя, как вы можете объяснить, Сергей Геннадьевич?

С. Дебижев

— Я думаю, что люди истосковались просто по душевному, серьезному, глубокому разговору о сакральных каких-то вещах. Как раз у наших людей, у наших соотечественников, вот у них, в отличие от холодной Европы какой-нибудь, все-таки внутри, в душевных глубинах есть вот эта потребность, есть потребность понять какую-то миссию человека, понять зачем вообще мы на этом свете. Эти вопросы люди перестали задавать. Людей подсадили на какое-то такое цифровое мышление, и они перестали задавать эти важнейшие вопросы и себе, и вообще в публичном пространстве, люди перестали озадачиваться вот этими вопросами смысла человеческого существования, а ведь это главные, ключевые вопросы, это краеугольный камень — зачем мы вообще на этой земле? С какого перепугу мы ее топчем и, ко всему прочему, еще и уродуем во многом? Может быть, нужно как-то повнимательнее обратить свой взор вовнутрь себя, понять все-таки основное предназначение человека, понять его жизненный путь, понять, что он находится не во времени, он находится в вечности. А что это такое? Вечность — это не что-то такое, знаете, фигура речи, а это всё то, что происходило до нас, и все те, кто жили до нас и уже давно умерли, и их свершения, открытия и достижения в разных областях, мы далее следуем, и те, кто еще не появился на свет — это всё единая ткань вечности, мы должны это четко осознавать. И, конечно же, в этом пересечении бесконечности и вечности как раз и рождается крест. Да и человек сам по себе, в общем-то, тоже крест — он ногами стоит на земле, руки его раскинуты в разные стороны, а голова его устремлена в высшие сферы. Поэтому не говорить об этой теме и проходить мимо вот этой важнейшей темы, конечно, всех аспектов этого объяснить невозможно. Это тема, которая настолько сакральна и настолько глубока, что можно только подступиться к вопросам, начать какой-то разговор об этом обо всем: что из себя представляет крест? Каким образом орудие казни и мучений становится орудием спасения? Это в очередной раз подчеркивает то волшебство, которое разлито в нашем мире, то священнодействие, которое и называется наша жизнь, потому что, если мы начнем относиться к жизни, как к священнодействию, нас перестанут мучить вот эти сиюминутные бытовые какие-то мини-проблемы, они всегда были и всегда будут, но главное точно не в них.

К. Лаврентьева

— Спасибо, Сергей Геннадьевич. Конечно, цель христианина — это крест, действительно, цель христианской жизни, центр, суть бытия. Но это же вызов современному обществу, это очень неудобно, это очень некомфортно. Чтобы посмотреть этот фильм, прийти на него, купить билет, о чем-то подумать, нужно понимать, что это не будет развлекательное игровое кино, нужно понимать, что тут не будет шуток, тут не будет какого-то концентрированного веселья и вообще какой-то легкости, к которой мы очень привыкли со своим клиповым сознанием и общей душевной расслабленностью. Знаете, это какой-то бич, болезнь современного человека: мы так много всего делаем и так о многом говорим, но при этом страдаем колоссальной душевной расслабленностью, нет аскезы, нет трезвения даже минимального. Так говорят об осознанности, но осознанность — это же в идеале должна быть аскеза, ты должен очень хорошо понимать, зачем ты живёшь, зачем ты проживаешь каждый свой день, к чему ты идёшь, к чему стремишься. И вот монах из вашего фильма как раз, из Соловецкого монастыря, он говорит о том, что человек, в общем-то, уже рождается, чтобы начать потихоньку умирать, то есть он каждый день приближается к смерти. И в этом смысле, Сергей Геннадьевич, я, конечно, хотела бы спросить, как снять кино о кресте и о том, что мы приближаемся к смерти, и о том, что нам надо думать о собственном спасении, и о том, зачем мы тут вообще все собрались, и время очень непростое, всё это нужно ещё же переосмыслить, вот как не впасть человеку в уныние после этого? Есть ли надежда? Потому что мы же, христиане, знаем и надеемся, что там, где крест, там и Пасха, отражено ли это в фильме?

С. Дебижев

— Ну, во-первых, вы абсолютно правы, наш фильм — это вызов, действительно. Потому что, честно говоря, всё слишком далеко зашло. Вот это бесконечное стремление к комфорту и развлечению, оно хорошо дозированно. Никто не говорит, что тут нужно надеть на себя вериги и начать покаянный путь, и вообще закрыть свои глаза, и отгородиться от всего этого мира. Другое дело, что нужно всё-таки достаточно серьёзно контролировать вот этот вот невероятный поток информационный и развлекательный, который к нам поступает, как минимум, опасаясь за своё здоровье. Вот я считаю, что нужно к тому, что мы смотрим — а это всё нас меняет, это всё с нами остаётся, — относиться очень придирчиво, очень аккуратно, ещё даже более внимательно, чем к еде, потому что современный мир, он очень агрессивен. И мы последние тридцать лет вообще прожили под давлением агрессивной, совершенно чуждой нам, не нашей культуры, и то, что из этого нужно выбираться, то, что нужно попытаться наконец осмыслить, чем же мы богаты, что же из себя представляет наш собственный внутренний мир, не тот, который в нас пытаются инсталлировать, такой общечеловеческий, как бы такой пытается из нас сделать, таких, знаете, дисциплинированных потребителей.

К. Лаврентьева

— Такой гуманный человек, да?

С. Дебижев

— Да, такого псевдогуманиста. Мне кажется, что христиане, они все в борьбе, они все рыцари, они все крестоносцы, и они понимают, что смерть — это не страшное слово, это их главный советчик. Смерть — это наш главный советчик, потому что мы понимаем, что, во-первых, это неизбежно, и что мы должны свою жизнь таким образом построить, чтобы к ее финалу подойти, максимально расширив свой какой-то духовный объем, чтобы нам было что предъявить, собственно говоря, Создателю, потому что вот эти вот весы — это очень важное и, в общем-то, главное и последнее испытание. Это совершенно не противоречит легкости, красоте, удивлению, вообще волшебству нашей жизни, которая ежеминутно нам представляет целый спектр всего самого прекрасного, и поэтому это точно нельзя игнорировать, потому что красота — это одно из проявлений божественной энергии, и научиться ее видеть во всём, и в себе, и в людях, и в природе, и в искусстве, и где бы то ни было, это очень важно. Очень важно перестать смотреть и начать видеть. Вот открыть в себе это духовное зрение — важнейшая задача. А творцы, которые считают, что они имеют право говорить с большими аудиториями, они прежде всего должны посмотреть на самих себя, они должны заглянуть вовнутрь себя: а имеешь ли ты право, достаточен ли твой внутренний объем для того, чтобы ты мог усадить человека в темном зале, в статичной позе, и два часа ему показывать то, что ты придумал? Поэтому в этом смысле документальное кино, но облечённое в художественную форму, а не рассыпающие даты, цифры, этапы, фамилии и все остальное, что выветривается у человека достаточно быстро из его сознания. А если ты в состоянии запечатлевать и создавать вот эти художественные образы, которые обращаются непосредственно к душе человека, минуя его инстинкты, разум — вот это самое главное. Ну и понять, что это за путешествие такое. Вот наш фильм, он как бы ведет человека в иное измерение, в религиозное измерение, посмотреть под другим углом вообще на нашу жизнь, посмотреть, что она из себя представляет, что там, в этом духовном измерении, нет времени, там нет пространства, там царят вера, надежда и любовь, вот что там царит, и там как раз и пересекаются вечность с бесконечностью. Вот мы стараемся говорить об этих вещах, и мне при этом кажется, что наш народ, вот мы уже перестаем быть постепенно народонаселением, перестаем быть электоратом и превращаемся обратно в народ, вот я надеюсь, что эти испытания серьезнейшие, которые выпали на нашу долю, они как раз и сделают из нашей страны большую семью, и из населения нас превратят обратно в народ. И мне кажется, что народ, он уже готов начать вот этот вот большой серьезный разговор о глубинных смыслах бытия.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, мы с удовольствием беседуем, дорогие наши слушатели, с российским режиссером и сценаристом, общественным деятелем Сергеем Геннадьевичем Дебижевым, меня зовут Кира Лаврентьева. И, конечно, мы говорим о фильме «Крест», дорогие друзья, это главный инфоповод — фильм «Крест», который выходит в прокат 26 сентября, накануне Воздвижения Креста Господня, который будет 27 сентября. Недавно мы радовались и смотрели фильм «Святой Архипелаг», если вы еще этого не сделали, дорогие слушатели, обязательно посмотрите, это сердечная рекомендация. Сергей Геннадьевич, сейчас идет упразднение общего смыслового поля, так называемого, у современных молодых людей. Я помню, мои родители, они еще собирались в ламповой атмосфере и обсуждали новый фильм, новости, книги, в том числе тот же «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, который в советское время был под строгим запретом. Все это обсуждалось, знаете, вот так вот на кухнях, за закрытой дверью, и мы, дети, пытались что-то в эти щелочки там увидеть, подсмотреть, подглядеть, и в этом есть огромная суть внутреннего образовательного пространства семьи, когда ты видишь, что людям вообще не все равно, и они все время над чем-то думают. Не утыкаются в гаджеты в любую свободную минутку, а все время о чем-то думают. И в этом смысле с развитием информационных технологий человек стал просто, как никогда, одинок. Он, наверное, никогда не был так одинок, как сейчас. И когда я думала о фильме «Крест», я подумала о том, что он, наверное, (вы меня поправьте, если я не права) создан для того, чтобы человека вернуть, в первую очередь, к самому себе, то есть научиться слышать ту внутреннюю тишину, которая есть вообще-то в душе каждого из нас изначально, вот она нам дана от рождения. Но, с другой стороны, Сергей Геннадьевич, я о чем думаю: ведь вернуться к себе иногда бывает крайне болезненно. Все бегут от себя. У кого есть деньги, бегут в путешествия, развлечения. У кого нет денег, бегут в гаджеты и сериалы, в пустые разговоры, в пустословие — не путать с теми разговорами, о которых я сейчас говорила, про книги и фильмы. И вот этот побег от себя, он манящ и очень романтизирован. А возвращение к себе может быть очень часто болезненным даже для христианина, он думает, что он христианин, а в какой-то момент Господь ставит его в такую ситуацию, что он понимает, что он вообще еще пока даже не приблизился к духовной жизни. Вот эта боль, она знакома вам? Ведь если вы ставите такие вопросы, вы сами этим путем уже прошли.

С. Дебижев

— Ну, мы им идем, наш путь, он не имеет конца, я надеюсь, он просто имеет определенные этапы. И то, что сейчас произошло с молодыми людьми — это, конечно, большая беда, это вот как раз результат воздействия этой агрессивной, чуждой нам совершенно культуры. И, конечно, иногда так задумываешься: Господи, интересно, а вот как бы выглядела сейчас русская культура, если бы не была революция 1917 года?

К. Лаврентьева

— Я часто об этом думаю.

С. Дебижев

— На фоне того, что время от времени у нас возникала настоящая эпоха Возрождения, вдруг концентрированно, в одну единицу времени, жили одновременно такие поэты, писатели, композиторы и художники, что просто диву даешься, как такая концентрация вообще может возникнуть. И это происходило постоянно, то есть одни творцы сменяли других, и появлялись вот эти вот целые, так сказать, оазисы удивительных смыслов, которые они нам транслировали. И вот сейчас ты смотришь на молодых людей, и ты понимаешь, что они очень сильно упростились, у них элементарные способы общения, в их разговорах и мыслях нет глубины. Я вот все время говорю о том, что нужно создавать плеяду новых творцов и выводить документалистику на совершенно новый смысловой уровень, выводить ее на уровень большой документалистики, и в какой-то момент я понял: говорить-то это одно, а что ты сделал для этого? И я вот в этом году набрал группу, мастерскую в киноинституте. Я понял, что нужно сделать что-то практическое. И вот, принимая у них экзамены, я, конечно, их испытывал на знание различных областей жизни, и если пословицы они еще более или менее отслеживают, ну такие простецкие, могут продолжить, то когда речь заходит об устойчивых выражениях, типа «Прокрустово ложе» или там «Дамоклов меч», это просто мимо всё. И не понимая, например, греческой мифологии, не зная ее, невозможно читать Пушкина, ну просто невозможно понять «Евгения Онегина», не имея вот этого багажа. И это катастрофическая ситуация, потому что мало того, что в речь и в способ жизни проникают всякие зарубежные влияния, всё еще вокруг написано на иностранном языке, везде звучит музыка на иностранном языке, и поэтому очень странно, когда, с одной стороны, говорят: «мы строим нашу отдельную цивилизацию», а с другой стороны, продолжается все то же самое. Какая-то колониальная вообще атмосфера. Поэтому хорошо, что выходит, например, указ 809 «О защите традиционных ценностей», но он висит в пустоте до сих пор, нет никаких конкретных шагов, какой-то дорожной карты, как мы должны прийти к построению нашего собственного будущего, которое нам подходит, которое мы понимаем, каким оно должно быть. И попытки загнать людей в этот цифровой концлагерь, попытки загнать их в этот киберпанк, где всё будет виртуальное и цифровое, вот дошло до того, что мы сказали: «нет, мы не хотим», и поэтому, собственно говоря, и была начата вот эта великая битва. Но как её продолжать? Каким образом выстраивать нашу собственную культуру, чтобы она воспитывала вот эту молодёжь, этих молодых людей, так как человек, в общем-то, он, рождаясь на этот свет, в этот самый момент сталкивается с культурой, ему тут же начинают петь колыбельные, рассказывать сказки, легенды, мифы, всякие инициации он должен проходить, потом подключается литература, мультфильмы, кино, музыка, литература, и всё это ведёт человека всю его жизнь до момента, когда он покидает этот свет. И поэтому, наверное, нужно сделать вывод, что культура — это самое главное, это единственное, что оправдывает человека на Земле, вообще его существование, и что от него в результате остаётся. И поэтому нельзя говорить так, что «мы сейчас заняты, у нас сейчас война, а вот потом мы потом разберёмся» — а мне кажется, что ещё во время войны нужно уже думать о том, что будет, когда она закончится, иначе что мы сможем предложить вообще миру и себе самим? Хватает ли у нас у самих вот этого широкого, большого, мощного духовного объёма, когда мы можем сказать, что вот с нас надо брать пример, вот мы такие молодцы, мы одержали победу, и мы вам предлагаем новый мир? Вот мы этот мир как-то понимаем, мы его как-то сформулировали, мы каким-то образом хотя бы для самих себя его вообще представляем? Поэтому очень важна картина будущего. И то, что сейчас заходит речь о создании новой элиты — вот я думаю, что для того, чтобы её создать, нужно сначала покрыть страну доступными и качественными православными школами, кадетскими корпусами и институтами благородных девиц, и вы удивитесь, как через несколько лет у нас появится элита.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. У нас в гостях российский режиссёр, сценарист, общественный деятель Сергей Геннадьевич Дебижев, меня зовут Кира Лаврентьева. Пожалуйста, не переключайтесь, мы вернёмся к нашему интереснейшему разговору через несколько секунд.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, дорогие друзья, еще раз здравствуйте. Меня зовут Кира Лаврентьева, я с радостью напоминаю вам, что у нас в гостях Сергей Геннадьевич Дебижев — российский режиссер и сценарист, общественный деятель, и мы говорим о фильме Сергея Геннадьевича «Крест», и говорим еще о «Святом Архипелаге». И я вот о чем хотела вас спросить, Сергей Геннадьевич, вы ведь давно с этой идеей заходили в разные кинопространства, чтобы снять качественные глубокие фильмы о русских монастырях, вот эта идея у вас когда возникла? Когда вы вообще начали думать над этим масштабным проектом?

С. Дебижев

— Человек, конечно, не может остановиться, как мне хотелось бы верить, в своем развитии, и так или иначе, проходя по жизненному пути, он отвечает на вопрос, кто он на сегодняшний момент, и каждый раз удивляется, насколько сильно он изменился относительно того, кем он был в прошлом году, например.

К. Лаврентьева

— Слава богу, да.

С. Дебижев

— Да. Не всем это удается, но все-таки мне кажется, что человек, обладающий более-менее каким-то пониманием, насколько сложна, многообразна жизнь, и что она постоянно учит человека, он не может останавливаться в своем развитии, как минимум не должен. И в какой-то момент ты, конечно, понимаешь, что духовные вопросы, они значительно более серьезные, нежели какие-то политические, исторические, это всё материальная история, что называется. А духовная история, она вообще иная, у нее иные цели, у нее вообще иной принцип существования. И когда ты начинаешь внимательнее смотреть на вот этот духовный мир, ты понимаешь, что человек сам по себе, он значительно в большей степени состоит из духа, нежели из тела, и это более духовное существо, нежели материальное, и оставаться ему на вот этом материальном плотском уровне просто неудобно. Все-таки, ежели мы признаём постулат, что мы созданы по образу и подобию в том смысле, что сами мы — творцы, что человек подобен Творцу, он в каком-то смысле даже выше ангелов, как в нашем фильме говорит отец Никита, монах Псково-Печерского монастыря, поэтому ты так или иначе повышаешь свою духовную планку, и так или иначе ты понимаешь, что времени мало, что жизнь человеческая, как говорил Данилевский: «вы с длиной вашей жизни ничего не можете сделать, но с шириной и глубиной просто обязаны». И ты в какой-то момент понимаешь, что времени мало, тебе нужно уже начинать задумываться о вещах вечных, и если ты способен что-то сделать, то ты не имеешь права этого не сделать, вот это основная мотивация. А что у нас самое главное в нашей жизни? В жизни русского человека главное — это, как вот всегда говорилось: за веру, царя и Отечество. И эта формула, вот наша формула: вера, надежда, любовь. Триада Творца — это красота и польза, и доброта, конечно же. Это простые, казалось бы, формулы, но они имеют глубинное измерение, и если на них смотреть не просто как на фигуру речи, а понимать их сакральную суть, вот тут ты понимаешь, что ты просто обязан отдать всё, что у тебя есть и сделать всё, что ты можешь, и будь что будет.

К. Лаврентьева

— Ну да, Богу принести плод какой-то: на Тебе, Господи, посмотри, что мог, то сделал.

С. Дебижев

— Это интересно в том смысле, что мы, конечно, прикладываем максимальные усилия со своей стороны и отдаём всё своё время, и вкладываем, но без Божественного вмешательства «Святой Архипелаг» не прошёл бы такой путь, какой он прошёл, и какой он идёт до сих пор. И, кстати говоря, для тех, кто его не смотрел, он сейчас выложен на пяти самых крупных платформах, его всегда можно посмотреть.

К. Лаврентьева

— Очень легко найти, вообще одна минута. География съёмок фильма «Крест», она широчайшая, это и Иерусалим, Святая Земля, это и Грузия, и монастыри России, и Эфиопия, и пустыня Синайского полуострова. Я даже себе записала, чтобы ничего не забыть. Но, Сергей Геннадьевич, это же мощно, это мощно.

С. Дебижев

— Это было непросто в современном мире, конечно же, я бы даже сказал, это было очень сложно.

К. Лаврентьева

— Очень — русскому человеку где-то что-то снять.

С. Дебижев

— Да. Вот вы только с Грузией ошиблись, потому что в Грузию нас не пустили категорически, мы дважды пытались туда попасть, и оба раза, к сожалению, нас туда не пустили.

К. Лаврентьева

— Но отец Серафим (Бит-Хариби) как-то участвует.

С. Дебижев

— А вот отец Серафим (Бит-Хариби), человек удивительный, вообще всемирно известный монах, который поёт на арамейском языке, его песнопения участвуют в нашей картине. Что касается географии, то действительно, это по-настоящему большой международный проект, потому что «Святой Архипелаг» — это всё-таки в смысле самого места локальная история, понятно, что она очень широка и глубока, но место было определённое, а здесь те, кто ждали «Архипелаг» номер два, они ошиблись, это совершенно другая картина, это скорее религиозно-философское произведение, и, конечно же, здесь должна была быть широта охвата. Тут, само собой, мы ездили и в Псково-Печерский монастырь, и в Богом зданных пещерах снимали, и на всяких удивительных христианских событиях побывали, и, конечно же, доехали и до Соловков в том числе, но православный мир, он огромен. И, конечно, это схождение Благодатного Огня в Иерусалиме, и, конечно, это Эфиопия, как самая большая православная страна Африки, где скальные храмы вырублены в виде креста в вершинах гор, это удивительное место. Понятно, что мы поднимались на гору Моисея, и есть часть библейской истории в нашей картине. Ну и Гонконг, как альтернативная реальность, совершенно иная, состоящая из небоскрёбов и бездушных пространств, вот этого будущего, от которого, я надеюсь, мы отказываемся и будем строить своё собственное.

К. Лаврентьева

— Ну да, верим, что и в Гонконге, конечно, христиане есть, посмотрят фильм и порадуются.

С. Дебижев

— Спасаться можно где угодно, вопрос в том, что вытворяют те силы, которые завладели этим миром, и насколько они ещё сильны, и как долго они будут сопротивляться. Понятно, что каждый человек является полем битвы, понятно, что битва между силами света и силами тьмы, она никогда не прекращалась и никогда не прекратится, просто она иногда обостряется и переходит в такую остро-кровавую фазу. Ну что же делать, так устроен этот мир, и известно же, что ни одна пылинка не сойдёт со своего места без Господнего попущения, поэтому мы должны быть не только зрителями и участниками, но ещё и мудрецами, которые пытаются проникнуть в тайну бытия, пытаются понять, каким образом порок и святость сосуществуют вместе в этом мире. Вот мы пытаемся тоже в этом разобраться, конечно, не давая никаких рецептов, никаких жёстких оценок, мы пытаемся просто ставить эти вопросы, которые, собственно, и правят миром.

К. Лаврентьева

— По какой схеме выбирались всё-таки места для съёмок, Сергей Геннадьевич, потому что они так вот не связаны между собой, на первый взгляд. Может быть, для вас есть тут какая-то связь между ними?

С. Дебижев

— Ну это только на первый взгляд, потому что Ветхозаветная история, где ещё её рассказывать, как не в Синайской пустыне?

К. Лаврентьева

— Это конечно. Ну и Святая Земля, понятное дело.

С. Дебижев

— Да, понятно, что Иерусалим, где происходят важнейшие священнодействия. Однако, если вот так немножко отвлечься, в нашем фильме есть такое одно сравнение между тем, когда мы лет двадцать назад снимали схождение Благодатного Огня в Иерусалиме, и как мы его снимали сейчас, и вот эта разница меня, честно говоря, поразила вообще в самое сердце, потому что тогда, двадцать лет назад, я видел людей, которые благоговейно ожидали схождение Благодатного Огня, а сейчас я увидел людей, которые пытаются зафиксировать на свои телефоны это явление. И даже видно было в телевизионных трансляциях, что Благодатного-то Огня не видно даже самого за экранами этих телефонов. И в этом смысле у нас целая есть страничка в нашем фильме, такой эпизод, связанный с тем, насколько люди поглощены своими гаджетами, насколько серьёзно это испытание, которое они проходят сейчас, насколько их головы погружены, до какой глубины дошло это безумие, что человек не в состоянии выпустить из рук вообще этот прибор, и он ему диктует фактически повестку. То есть получается, что человек, листая новостную ленту, например, он постоянно натыкается на некий контент, который он и не предполагал видеть, и бесконтрольное потребление вот этих изображений, оно, конечно, выматывает человека. Мне кажется, что человек, общаясь целый день с телефоном, тревожные мысли к нему приходят, он впадает в тревожные состояния. Но при этом вот это бесконтрольное потребление изображений, оно ещё ведёт к тому, что люди стали очень избирательны в смысле качества изображения, они стремятся к качественному изображению. И мы в этом смысле, когда пытаемся говорить с молодёжью, мы пытаемся вывести наши художественные образы на такую высоту уровня качества изображения и звука, работая над этим очень серьёзно и вдумчиво, и над цветокоррекцией, и над самим характером съёмок, приёмами съёмок, чтобы в современном мире это не было каким-то просто побочным продуктом, а чтобы это вошло в зону общественного внимания, для этого то, что ты делаешь, должно находиться на высочайшем уровне качества. И я думаю, что те, кто смотрел «Святой Архипелаг», особенно в кино, они обратили внимание на этот уровень качества, цветокоррекции, монтажа, звука, это важнейшие составляющие, поэтому смыслы — это важно, это самое важное, но единство формы и содержания никто не отменял.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, дорогие друзья, у нас в гостях Сергей Геннадьевич Дебижев — российский режиссер, сценарист, общественный деятель. Меня зовут Кира Лаврентьева. И вот мы как раз подобрались к техническим моментам съёмки. Я, конечно, не могу избежать такого огромного желания блеснуть эрудицией и сказать, что я всё узнала про метод съёмки камерами 6К, дорогие наши слушатели, вот это не 4К и не 2К, это 6К, это когда намного больше пикселей использовано, (простите, я говорю очень таким вот языком, прямо обывательским) но все тончайшие детали съёмки, все съёмки масштабные, все съёмки, даже когда «Святой Архипелаг» снимали, вот выпекание просфор, там же можно вообще даже муку разглядеть, и это настолько потрясает, честно говоря! То есть вы говорите о том, что — да, мы должны заходить с качеством картинки, с качеством звука, с качеством изображения в современный мир, чтобы фактически быть конкурентоспособными, а мне кажется, что это вообще такое вот умиротворение.

С. Дебижев

— Понимаете, тут самое главное — найти гармонию. Никто не говорит, что нужно немедленно отказаться от всех технологий, отправиться к глубинной традиции и начать лаптем щи хлебать — ничего подобного. Я даже думаю, что те нейросети, об опасности которых мы уже можем на сегодняшний день начинать предполагать, и их можно обернуть на пользу дела. Кстати говоря, в фильме «Крест» нейросети частично уже использовались. А что касается того, какие возможности технологические сейчас предоставляют вот эти все современные приёмы съёмок — этим нужно пользоваться в полный рост, потому что ты усиливаешь качество воздействия. Понятно, что, как я всегда говорю, кинематограф — это оружие массового поражения, поэтому очень важно, в чьих оно находится руках. И понятно, что человек, с его воображением, он безоружен просто, он ничем не защищён от вот этого современного наезда эффектов звука, мощнейших каких-то динамичных зрелищ, поэтому, и конечно, если он вдруг сталкивается с тем, что это так же выразительно, но очень важно, полезно, глубоко и осмысленно, то мало того, что он удивлён чаще всего, потому что он не ожидал этого всего, но вот я думаю, люди не ожидали, что когда-нибудь для них что-то будет делаться на таком вот уровне. Это ещё один момент, почему «Святой Архипелаг» так долго держался в прокате — потому что люди рассказывали друг другу, что «ничего себе, мы-то и не ожидали, что для нас кто-то когда-то вообще что-то будет делать на таком уровне», поэтому у нас нет никакого другого пути, как только совершенствовать своё мастерство во славу Божию и двигаться дальше по этому пути, и так мы и будем действовать. Я даже начинаю думать о том, что «Святой Архипелаг» и фильм «Крест» — это путь к некоей трилогии, которая в конце концов должна будет возникнуть. И меня вот сейчас уже больше заинтересовал, собственно, сам человек, и человек, как такое абсолютно уникальное создание, и попытаться посмотреть на него, как будто ты видишь его в первый раз: что это вообще за существо такое — человек, что он из себя представляет, что у него в голове, что у него в душе, что у него в руках? Как он появился и проявился в этом бытии? Мне кажется, это интересная задача, вот, может быть, это будет темой нашего следующего фильма.

К. Лаврентьева

— Вот интригу подвесили, дорогие слушатели, будем ждать, может быть, Сергей Геннадьевич нас удивит ещё раз и ещё раз. Сергей Геннадьевич, вы знаете, я хотела ещё вот что спросить: вы, как режиссёр, когда снимаете фильм, вы однозначно понимаете, что вы увидите в итоге или для вас это каждый раз сюрприз? Есть ощущение, что вы — зритель, который вообще не понимает, как тут всё это вот так вот сложилось в единую канву?

С. Дебижев

— Я сам до последнего момента не понимаю, что это будет за фильм, такой у меня принцип. То есть существует, конечно, замысел, существует тема, существует даже какой-то план такой стратегический, и даже какая-то география намечается, но что мы увидим, с чем мы столкнёмся, насколько эта реальность какой стороной к нам повернётся, какие тайны нам приоткроет Божественное проведение, до какой степени нас допустят в тайны этого мира — это неизвестно, в этом сила документалистики. Ведь игровое кино, которое работает с человеческими инстинктами, там от начала до конца известно всё, что будет происходить, потому что есть сценарий, есть режиссёрская разработка, есть раскадровки, это нужно просто реализовать. Ясно, что там существует мастерство актёров и так далее, но в этом нет постоянного творческого удивления, которое есть в кино документальном, если это настоящее большое документальное кино, я не имею в виду там телевизионное какое-то или что-то такое, в этом и сила, которая ведёт тебя, то есть ты фактически должен войти вот в эту реальность и отследить свой собственный путь, и идти по нему с открытым забралом, и внимательно всматриваться, пытаться изменить вот это вот смотрение на видение, то есть вот это видение — это самое главное. И, конечно, мне было бы совсем неинтересно, если бы всё было известно заранее, поэтому, когда мы уже снимаем огромный объём материала, и вот тут начинается настоящий творческий процесс, вот это настоящая большая творческая задача, каким образом этот колоссальный массив материала превратить в членораздельное высказывание, да ещё и в художественное, потому что одно дело, когда ты рассказываешь о каком-то историческом событии, например, где существует свидетельство определённое, документы и так далее, но мы-то занимаемся совсем другим, мы-то занимаемся символами, мы же занимаемся художественными образами, и поэтому для меня вот этот процесс технологический, он называется «постпродакшн», и вот эти словечки, которые в нашу жизнь вошли, только запутав её, вот это вот настоящая творческая организация пространства фильма — это самое интересное, самое загадочное и самое удивительное, и фильм рождается для меня непосредственно уже на монтажном столе, потом он начинает оживать, когда ему делают цветокоррекцию, потому что кадр можно сделать холодным, можно сделать тёплым, можно сделать из него вечер, можно ночь, с ним в современных средствах нет ограничений вообще никаких, а потом он начинает звучать, когда ещё начинается работа со звуком, не говоря уже о музыке, это сложнейшая симфония, и вот в нашем конкретном случае самое интересное — это, конечно, уже создание этой симфонии на монтажном столе, потому что очень многое из того, что мы снимаем, не входит в картину, очень многое, мы радуемся, что наконец мы увидели, эта тайна открыта, она у нас есть, и это снято и таинственно, и загадочно, и очень тонко, и душевно. Ну и, конечно, когда нас пускают ещё, вот, скажем, когда владыка Порфирий, владыка Соловецкого монастыря, разрешил нам снять монашеский постриг — это, конечно, удивительные вещи. Вообще происходят реально удивительные вещи, потому что, скажем, в «Святом Архипелаге» тот инок, которого мы видим в начале фильма, он в конце фильма принимает постриг, это было открытием и для нас самих, поэтому я всё время пытаюсь войти в эту зону, где заканчивается обычное обывательское представление о мире, перейти эту черту, это непросто и не всегда это удаётся, но когда это удаётся, ты, во-первых, точно знаешь, что это удалось, потому что это всё равно, как когда ты прыгаешь в бассейн, то ты точно знаешь, что ты уже в воде, и вот точно так же, когда ты переходишь вот эту грань такой обычной плотской реальности и попадаешь вот немыслимый, фантастический, волшебный духовный мир, ты это сразу чувствуешь. Мало того, ты в принципе можешь в нём поселиться, ты можешь в нём остаться, ты можешь сохранить в себе ощущение волшебства этого мира. Как сказал в нашем фильме монах, его в миру звали Гоша, так же, как отца Тихона (Шевкунова), он его духовный сын, отец Тихон (Шевкунов) всегда говорит, что у нас было три Гоши, вот Гоша, который сейчас отец Никита, я, ещё там он называет, они вместе, можно сказать, проходили часть жизненного пути. Так вот, монах отец Никита, один из самых мощных иконописцев вообще сегодняшнего дня, он говорит: вы только присмотритесь, в каком волшебном мире мы живём, где деревья растут, а потом они превращаются в стол, где камни превращаются в краски, краски превращаются в картины, и всё это существует в единственном экземпляре, и мы сами в единственном экземпляре, и вот то, что пытаются всё время стандартизировать наш мир, подсунуть нам пластмассовые стаканчики, какое-то одноразовое отношение ко всему, какую-то необязательность, этому нужно как минимум сопротивляться, а как максимум — всячески пытаться создать другую настоящую глубокую реальную жизнь, ради которой этот человек вообще на Земле и существует.

К. Лаврентьева

— Прекрасно, Сергей Геннадьевич, прекрасно! Дорогие слушатели, мы вам с радостью хотим ещё раз сообщить, что в прокат фильм «Крест» Сергея Дебижева выходит 26 сентября, во всех кинотеатрах России вы можете его посмотреть.

С. Дебижев

— Как минимум, в 600 кинотеатрах.

К. Лаврентьева

— И вот, честно говоря, я уже в предвкушении, потому что такой у нас был интересный разговор в течение этого часа. Спасибо вам огромное, Сергей Геннадьевич, спасибо, и помоги вам Господь на всех ваших жизненных путях, в вашем творчестве. В гостях у «Светлого вечера», дорогие наши слушатели, был российский режиссёр и сценарист, общественный деятель Сергей Геннадьевич Дебижев, меня зовут Кира Лаврентьева, мы прощаемся с вами, всего вам доброго и до свидания.

С. Дебижев

— Спасибо. Храни вас всех Господь.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Благодарность Богу». Священник Антоний Лакирев
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Журнал от 20.12.2024». Ольга Зайцева, Андрей Тарасов

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов