Поделиться
Фото: Piqsels
Воскресным утром в избе орловских крестьян Аверкиевых, супругов Никиты и Марфы, было тихо. Лишь потрескивало пламя лампадки перед образами в красном углу. Да за печкой время от времени кто-то чуть слышно всхлипывал. Это был Трофим — маленький сын Аверкиевых. Он появился на свет в 1823 году, и теперь ему было уже 7 лет. Родители ушли в церковь, а сына оставили дома. Храм находился в соседнем селе, путь до него лежал неблизкий, а для мальчика — ещё и трудный. Приходилось переходить быстрый, полноводный ручей. Деревянный мостик над ним был узким и шатким. Как-то раз Трофим оступился на нём и упал в воду. Родители бросились на помощь. Все трое вымокли до нитки. После этого случая отец с матерью и перестали брать сына с собой — оставляли дома под присмотром пожилой соседки, которой из-за возраста тяжело было ходить в храм так далеко. Трофиму очень хотелось в церковь! Вот почему он проплакал всё утро, сидя за печкой.
Утерев слёзы, мальчик вышел погулять во двор. За забором простирался большой зелёный луг, где обычно пасли овец. Трофим встал на цыпочки, выглянул из-за ограды... и обомлел. На лугу, сверкая куполами, стояла высокая белокаменная пятиглавая церковь. Откуда она взялась? Мальчик невольно зажмурился, а когда вновь открыл глаза, видение исчезло. Трофим увидел, как по лугу к дому идут отец с матерью. Он радостно выбежал им на встречу и рассказал о том, что произошло. Аверкиевы призадумались. Неспроста явился их сыну храм, рассудили они. Своя церковь в селе была очень нужна. Супруги созвали соседей и поведали им о необыкновенном видении сына. Посовещавшись, сельчане решили: то был знак от Господа. Надо собирать деньги и возводить храм. Через несколько лет на том самом месте, где Трофим увидел церковь, её и построили — почти в точности такой же, какой она явилась мальчику.
Прошло время, в 1839 году Трофиму исполнилось 16. С того памятного дня, когда увидел он храм на лугу, паренёк стал задумчивым, погружённым в себя. Всё время молился, строго соблюдал посты. Родители Трофима были людьми благочестивыми и верующими. Их радовало, что сын растёт в страхе Божием. И в то же время настораживало такое его рвение. Как-то раз, когда Трофим с земными поклонами молился перед образами, родители не выдержали. Сказали ему: «Шёл бы, сынок, погулял хоть немного с друзьями. Что же ты заперся, будто монах в келье!». Услышав эти слова, Трофим открыл родителям то, что давно уже лежало у него на сердце. Он объявил, что хочет принять монашеский постриг, и попросил отпустить его в Толшевский Спасо-Преображенский монастырь, расположенный неподалёку от города Воронежа. Мать растерялась, стала плакать, а отец сказал, как отрезал: «Какой там ещё монастырь! Скоро женим тебя».
Полночи простоял Трофим на молитве. А когда стало рассветать, взял пастушескую сумку, положил туда кусок хлеба, и тихонько, чтобы не разбудить родителей, вышел со двора. Пешком добрался он до Толшевского монастыря, и попросил принять его послушником. Однако, когда настоятель, узнал, что Трофим ушёл из дома без родительского благословения, велел ему возвращаться. После долгих слёзных уговоров он всё же оставил юношу в обители. С условием, что тот немедленно письмом известит родителей о том, где находится. Трофим повиновался. Вскоре в монастырь приехал отец и забрал сына домой. Тяжело было Трофиму расставаться с обителью, но, по совету настоятеля, он смирился, принял всё как волю Божью, и попросил у родителей прощения за самовольный уход.
Ещё несколько лет прожил Трофим под крышей родного дома. Но жизнь вёл поистине монашескую: постился, молился и трудился, помогая отцу в хозяйстве. Неожиданно родитель его заболел. Слёг, и вскоре скончался. На смертном одре он раскаивался в том, что не позволил сыну остаться в монастыре. Через некоторое время после кончины отца, мать благословила Трофима на монашеское житие. На прощание она подарила сыну образок великомученика Георгия Победоносца. Трофим отправился в город Святогорск неподалёку от Донецка. Там, в Успенской Святогорской лавре, в 1854 году, принял монашеский постриг с именем Иоанникий. Спустя годы он стал духовником Лавры, старцем, к которому со своими печалями и заботами стекались сотни людей. Отец Иоанникий утешал их, и благословлял образком, подаренным когда-то матерью. Всю жизнь батюшка Иоанникий хранил его как великую святыню и память о родительском доме.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Неизвестный художник. «Омовение ног»
Поделиться
— Андрей Борисович, смотрите, это она! Картина, которую вы так хотели увидеть здесь, в Русском музее...
— «Омовение ног» кисти неизвестного художника начала 19-го века...
— Помню, что евангельский сюжет, который лежит в основе этой картины, вас как-то особенно волновал.
— Да, Маргарита Константиновна. Сюжет о том, как во время последней трапезы Христа с двенадцатью учениками Он начал умывать ноги ученикам и вытирать полотенцем, которым был препоясан. А Пётр отвечал: «Господи! Тебе ли умывать мои ноги?.. Не умоешь ног моих вовек...»
— И тогда Иисус ответил ему, что Пётр пока этого не понимает, но поймёт позже. Фигуру Христа, омывающего ноги Петру, мы видим на картине в центре композиции. Вокруг них — другие апостолы.
— Они смотрят на происходящее взволнованно...
— И обратите внимание, Андрей Борисович, на облик Христа. Он высвечен золотистыми и светлыми оттенками. В то время как на общем фоне полотна преобладает более тёмная, охровая гамма: приглушённые оттенки бронзового и бежевого цветов. Этот контраст создаёт ощущение сокровенности и величия момента.
— Знаете, Маргарита Константиновна, я иногда размышляю над сюжетом. И мысленно дерзаю ставить себя на место ученика Христа, которому Он омыл ноги. Пытаюсь понять, как апостолы реагировали тогда, что чувствовали... Наверное то, что переворачивает душу, преображает её. Когда сам Господь являет собой пример смирения и кротости... И как сказано в Евангелии, «Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу».
— И Господь здесь говорит, конечно, не о конкретных действиях учеников, а о том, как, с какими мыслями и чувствами они должны служить ближним. Не по обязанности, но из любви, как это делал Сам Христос. И поэтому можно сказать, что омовение ног — это своего рода метафора, образное выражение деятельной христианской любви к ближнему.
— И на картине эта мысль читается в изображении самого Христа — художник показал Его низко склонённым перед апостолом.
— Интересно, что этот евангельский сюжет широко распространён в иконографии, но нечасто встречается в живописи. Из западноевропейских художников, например, к ней обращался разве что венецианец Тинторетто в 16 веке, и ещё можно найти несколько гравюр на эту тему.
— И это ещё одна причина, почему мне так хотелось увидеть этот шедевр Русского музея, который сейчас перед нами. Жаль, что мы не знаем имени художника, создавшего его.
— Долгое время считалось, что картину «Омовение ног» написал Владимир Боровиковский.
— А, тот самый, что жил на рубеже 18 и 19-го веков.
— Да. Но в 1955 году искусствоведы Русского музея провели экспертизу, которая опровергла авторство Боровиковского. Эксперты определили примерное время написание работы — конец 18-го или первая четверть 19-го века. Но вот имя художника установить не удалось.
— Зато сохранилась изображённая в красках евангельская история о смирении Христа.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Герман Блинов. «Александр Сергеевич Пушкин среди крестьян»
Поделиться— Доброе утро, Маргарита Константиновна!
— Здравствуйте, Татьяна Львовна!
— Я, собственно, хотела томик Пушкина у вас на пару дней попросить. А то мою книгу сын забрал. Приезжал, зачитался, оторваться не мог, так и увёз с собой. А мне вдруг тоже почитать захотелось.
— С радостью, Татьяна Львовна! Проходите, посмотрите вон там, в книжном шкафу.
— Вот этот сборник возьму, если вы не против. Тут все мои любимые стихи. Ой, выпало что-то... Закладка, наверное. Открытка. Какая интересная!
— Так вот где она была! Это работа современного художника Германа Владимировича Блинова.
— Правда? Какой необычный стиль! Так всё просто, даже наивно...
— Именно, Татьяна Львовна! Я когда-то купила эту открытку-репродукцию в московском Музее русского лубка и наивного искусства. Герман Блинов — один из ярких представителей этого течения в живописи. Кстати, там выставлен и оригинал картины. Написана она маслом на картоне, и называется «Александр Сергеевич Пушкин среди крестьян». Художник написал её в 1987 году.
— Наивное искусство, вот оно что! А знаете, Маргарита Константиновна, я сейчас присмотрелась... Ведь действительно, у этого простого рисунка довольно тонкое, хотя, конечно, и своеобразное художественное исполнение. Есть в нём характер, глубина, настроение. Пожалуй, запросто так не напишешь.
— Конечно, Татьяна Львовна! Да, в художественных произведениях наивного искусства всё как будто не по правилам. Изображение упрощённое, нарушены пропорции и перспектива, не соблюдаются принципы света и тени. И вместе с тем, это настоящие произведения искусства, которые ценятся во всём мире.
— Уж не знаю, в детской ли наивности дело, но картина Германа Блинова удивительно светлая и позитивная. Глядя на неё, хочется улыбаться. Кстати, довольно неожиданный сюжет у полотна. Почему именно Пушкин?
— Насколько я знаю, Александр Сергеевич — любимый поэт художника. И это не единственная работа Блинова, посвящённая эпизодам из жизни Пушкина.
— Александр Сергеевич на фоне белоснежного храма стоит в окружении крестьян. Те, по всей вероятности, что-то ему рассказывают, оживлённо жестикулируют...
— По воспоминаниям современников поэта, он часто беседовал с крестьянами. Между прочим, многие свои сказки Пушкин писал, вдохновляясь рассказами, которые слышал от простых людей.
— Смотрите, Маргарита, Константиновна: на крепостных крестьянах 19 века — современные шапки-ушанки и телогрейки! Как же так?!
— А это ещё одна отличительная черта наивного искусства — художники не стремятся соблюдать историческую точность. Но можно, пожалуй, трактовать и по-другому. Возможно, таким образом художник хотел показать, что Пушкин — вне времени.
— Интересно, а где происходит действие картины? Если крестьяне — значит, в деревне. Может быть, в Болдине?
— Нет, Татьяна Львовна. В селе Михайловском. Посмотрите, художник даёт нам подсказку. Храм на полотне вполне узнаваем — это Собор Успения Пресвятой Богородицы Святогорского монастыря неподалёку от имения Пушкиных. У его стен был погребён поэт...
— Вот вам и наивное искусство! Сколько интересного смогла рассказать эта простая на первый взгляд картина! А знаете что, Маргарита, Константиновна? Я в ближайшее время обязательно схожу в Музей наивного искусства. Может быть, и вы составите мне компанию?
— Договорились, Татьяна Львовна! Посмотрим на оригинал картины вместе.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Валентина Диффинэ-Кристи. «Церковка в Абрамцеве»
Поделиться— Маргарита, какое любопытное место для нашей встречи ты сегодня выбрала — Музей русского импрессионизма. Я и не знала, что у нас в Москве есть музей, посвящённый именно этому направлению в живописи! Но, скажи мне, пожалуйста: русский импрессионизм — какое-то особое явление? Чем он, например, отличается от французского импрессионизма?
— Интересный вопрос, Ольга! Как особый стиль в изобразительном искусстве, импрессионизм, действительно, возник во Франции, во второй половине 19 века. Он отвергал строгие каноны академической живописи, призывал художников к более живому и неформальному творчеству, воплощению на холсте не столько самой натуры, сколько впечатлений от неё. Собственно, по слову «впечатление» — по-французски «импресьон» — это направление и получило своё название.
— Ну, а русский импрессионизм как возник?
— Нашим живописцам стиль, полный свободы и творческих возможностей, тоже пришёлся по душе. На русской почве французский стиль получил новые, самобытные черты. Причём, отличия заключались главным образом не в технике, а в восприятии. Русский импрессионизм — это не только сиюминутные впечатления художника, желание «схватить момент». Но ещё и смысл, дух, глубина, история.
— Знаешь, Маргарита, пока ты рассказывала, я увидела картину... Вот она, слева. Кажется, в ней есть всё, о чём ты сейчас говорила.
— Да, Олечка, это и правда замечательная картина! Полотно Валентины Михайловны Диффинэ-Кристи «Церковка в Абрамцеве». Художница написала его в 1953 году. И за ним, действительно, стоит трогательная история. Впрочем, как и за всеми её работами...
— Я это как раз и почувствовала! Атмосфера полотна как будто неземная... Но что за история, Маргарита? Расскажи, пожалуйста.
— С радостью расскажу. Ты, Оля, наверное, обратила внимание на фамилию автора картины?
— Да! Диффинэ-Кристи. Необычно звучит. Слышится что-то французское.
— Так и есть. Диффинэ — это фамилия художницы по мужу. С французом Евгением Диффинэ Валентина Михайловна познакомилась в 1938 году. Тогда они оба учились в московском Суриковском художественном институте. Супруг увлёк её импрессионизмом. Они вместе работали в этом направлении. Однако их семейное и творческое счастье продлилось, увы, недолго...
— А что произошло?
— Началась Великая Отечественная война. Суриковский институт эвакуировали в Ташкент вместе со студентами, в числе которых были Валентина с супругом. Там, в эвакуации, Евгений Диффинэ скончался. Ему было всего 28. После ухода супруга Валентина Михайловна прожила ещё долгие 70 лет и всю жизнь хранила верность мужу.
— Какая необыкновенная любовь! Но разве эта история как-то связна с картиной художницы «Церковка в Абрамцево»?
— Связана! После кончины мужа Валентина Диффинэ-Кристи начала писать совершенно по-особенному. На её холстах природа, здания и даже люди стали выглядеть так, словно они почти бестелесны и невесомы. Появилось много света.
— Маргарита, а ведь правда, ты словно об этой картине и говоришь. Церковь на ней будто парит в воздухе. Земли совсем почти не видно. Только светлые очертания храма — без чётких линий, в окружении оливково-рыжих мазков, в которых едва угадывается осенний лес. Вроде бы простой, земной пейзаж. И всё-таки есть в нём что-то, как говорят, не от мира сего...
— Именно! Художница верила, что её супруг пребывает в горнем, духовном мире. И таким образом пыталась осмыслить это в творчестве. Искусствоведы даже придумали особый термин для направления, в котором работала Валентина Диффинэ-Кристи: «духовный импрессионизм».
— Пожалуй, лучше и не скажешь. Полотно просветлённое, возвышенное. Такой в нём свет... Помнишь, как в храме во время вечерней службы поётся: «Свете Тихий...»
— Да, радостное благоговение испытываешь, глядя на эту картину. Кстати, а ты узнала церковь, которая на ней изображена?
— Сразу же! Это ведь храм Спаса Нерукотворного в подмосковном Абрамцеве. Его ещё часто называют «сказочным». Построен, кажется, в 80-х годах 19 столетия. И когда-то располагался на территории усадьбы мецената Саввы Мамонтова.
— Всё верно! Необычная белокаменно-расписная церковка считается произведением искусства, одним из первых образцов русского модерна в архитектуре. В ней переплелись мотивы древнего владимиро-суздальского зодчества и художественная фантазия. Получилась, действительно, настоящая сказка!
— А Валентине Диффинэ-Кристи удалось совершенно по-особенному эту сказку запечатлеть на своём полотне «Церковка в Абрамцеве».
— И благодаря этой художнице мы с тобой теперь знаем, что импрессионизм бывает не только русский, но и духовный.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
