«История Каина и Авеля». Священник Александр Сатомский

У нас в студии был настоятель Богоявленского храма в Ярославле священник Александр Сатомский.

Разговор шел о жизни Адама и Евы после изгнания из Рая и об их первых детях Каине и Авеле. Какие надежды Ева возлагала на своего первенца. Какие последствия повлекло совершенное Каином убийство брата.

Этой беседой мы продолжаем линейку из пяти программ, посвященных началу человеческой истории, описанному в первых главах книги Бытия.

Первая беседа была посвящена грехопадению и изгнанию Адама и Евы из Рая.

Ведущая: Алла Митрофанова

---

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, дорогие друзья, здравствуйте! Я Алла Митрофанова, и мы продолжаем на этой неделе цикл бесед о книге Бытия. В нашей студии священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле. Отец Александр, здравствуйте.

о. Александр

— Добрый вечер.

А. Митрофанова

— Не смогли мы с вами расстаться вчера, решили продолжить и, дорогие слушатели, открою секрет: решили продолжить так, чтобы всю неделю уже встречаться с отцом Александром, глубоко погрузиться в книгу Бытия, в ее... Не знаю, насколько позволительно сказать по отношению к этому тексту —драматургию, которая к нашей жизни самое прямое имеет отношение, хотим мы того или нет. И не случайно эта книга читается на богослужениях в начале Великого поста, первая неделя, вторая неделя. Сейчас как раз идет чтение книги Бытия, это и стало причиной, почему мы захотели к ней обратиться и ее разобрать. Ну, собственно, кто первую программу нашу вчерашнюю пропустил, там мы говорили про изгнание как раз из рая, ее можно найти на сайте radiovera.ru. А сегодня будем о 4-й главе говорить, начнем, во всяком случае. «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина и сказала: приобрела я человека от Господа». Вот с такого стиха начинается глава книги Бытия. Отец Александр, огромное вам спасибо, что вы согласились вместе с нами в этот текст погрузиться. И раз уж так, давайте прямо к делу. Что значит «приобрела я человека от Господа», что говорит Ева?

о. Александр

— Здесь сразу нужно заметить, что библейский текст требует всегда хотя бы минималистичного, но культурно-исторического комментария, в противном случае мы легко можем провалиться в сколь угодно туманную аллегорию, такое время от времени и происходит с рядом толкователей, когда начинают строиться воздушные замки на тех местах, на которых есть вполне твердое основание для нормального жилища. Как, например, мы в первых главах слышали тезис про то, что «вот, она назовётся „жена“, потому что от мужа своего взята» — ну, как бы, здравствуйте, прекрасное объяснение.

А. Митрофанова

— Там же «иш» и «иша» (пер. с евр. «мужчина» и «женщина»), да?

о. Александр

— Да, так же и здесь, то есть в целом ряде мест, в особенности в книге Бытия, вот прямо-таки регулярно, когда мы встречаем указания на имена, как правило, тут же идёт этимологическая справка, то есть нам автор сразу объясняет, что это имя вызвано к жизни вот такой логикой. Собственно, Каин — «приобрела я человека», «кина» — «приобретать». Более того, в чём смысл этого приобретения? Ева услышала слово Господне о том, что «потомок твой сотрёт главу змея», и, по-видимому, её ожидания к Каину были абсолютны. Нет же у неё потомков, но вот наступит тот момент, когда она родит, и тогда последствия вот этой фатальной ошибки и будут исправлены, поэтому вот оно, приобретение, вот она, абсолютная радость, вот теперь-то и случится всё!

А. Митрофанова

— Господи, помилуй...

о. Александр

— Поэтому следующего сына она называет Гевель (Авель) — «туман». А дальше она поняла, что — нет, она просто родила первого, потом второго, потом она родит ещё, и её ожидания не оправдались.

А. Митрофанова

— Действительно, потомок Евы сотрёт главу змея, но сколько пройдёт тысячелетий, прежде чем человечество произведёт на свет Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим — Божью Матерь, Которая способна будет и согласится принять в Себя Господа. Но, вы знаете, мне это что-то напомнило: христиане первых веков, они ведь жили вот такой абсолютной уверенностью, ожиданием, что вот завтра будет Второе Пришествие Господа, вот завтра, всё! И, насколько помню, даже особенность захоронений в катакомбах, раскопки, которые в Риме это показывают, свидетельствуют об этом ожидании: очень тонкими были дощечки-перегородки в стенах катакомб, то есть в стене вырывалось ложе, туда клали почившего человека и тоненькой дощечкой тело прикрывали, потому что «завтра» же будет Второе Пришествие, придёт Христос и всех умерших воззовёт, и чтобы он раз! — эту дощечку отбросил, и скорее бежал ко Христу. Если не ошибаюсь, по-моему, там есть этот момент очень трогательный в объяснении устройства катакомб. И вот прошло две тысячи лет, и Второго Пришествия ещё не было. А что это такое, отец Александр? Ведь мы же не можем сказать, что Господь с людьми затеял какую-то игру: «а вот давайте, вы подождёте, Я вам не скажу, как будет, а вот вы подождёте, и мы посмотрим». Здесь же какая-то другая логика. Вот какая здесь логика?

о. Александр

— Здесь очевидно, что мы можем иметь целый ряд предположений, но конечная из них будет только ссылкой на библейский текст: «Пути Мои — не пути ваши». Промысл Бога о мире, как мы видим из всей последовательности библейских событий, очевидно благ, но не только в Ветхом Завете, не только с историей Евы, вы правильно заметили, но даже с историей апостолов, на любом этапе мы видим, как их ожидания совершенно не соотносятся с планом Бога. Банальный пример: когда тот же самый Пётр, общаясь с Христом, отвечая на его вопрос: «Любишь ли Меня?», задаётся вопросом про Иоанна: «А вот этот чего? А с ним что?» И Христос отвечает, что — «Нет, тебе что до этого? Вот ты идёшь за Мной и иди». То есть, есть твоё видение, твоё понимание, а есть Моя воля о тебе, вот её и ищи. Это в рамках маленькой истории, но вот более большая история, когда Христос Воскрес, также вот он с учениками встретился, и один из первых вопросов: «Господи, не в этом ли году Ты восстанавливаешь Царство Израиля?» Ну, потому что мы поняли, что Ты — Мессия, вот теперь мы очевидно поняли, вот этот был кризис Креста, вот она, слава Воскресения, вот мы видим Тебя, но вся же логика Ветхого Завета про это. Мессианское Царство начнётся от Сиона, к нему соберутся народы, здесь Ты восстановишь всё в лучшем виде, чем это было в доме Давидовом — ну, не пора ли, Господи? И мы слышим, с точки зрения апостола, ужасный ответ: «Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти, а вы будете Мне свидетелями в Иерусалиме, Иудее, Самарии и до края земли». То есть это, мягко сказать, было совершенно не то, что апостолы хотели бы услышать. У Бога есть план о мире, Он очевидно его придерживается и реализует его этапно и последовательно. И, собственно, даже с той же самой историей с Евой мы понимаем, что последствие грехопадения таково, что, видимо, не врачуется в поколении, что ты раскаялась, поняла, родила, и вот он тебе твой потомок. Я не думаю, что Бог сознательно искусственно удлиняет эту историю. Что — «нет-нет-нет, вы пострадайте, ждите, переживите массы смертей, насилия, войны, всего остального, и вот уж тогда, когда вы совсем изнеможете...» Отнюдь, я не думаю.

А. Митрофанова

— У Него совсем другой способ взаимодействия с нами. Все-таки Господь — любящий Отец, а любящие отцы, даже земные отцы, они принципиально иначе выстраивают отношения, там манипуляции недопустимы. Нет-нет, это что-то другое. Но вот, отец Александр, вдогонку сразу вопрос: вы говорите, очевидно у Господа есть план по спасению мира, развитию мира, устройству мира, и Он его придерживается — а место свободной воли человека, выбора человека, ответственности человека, каково и как сочетается? Я понимаю, классика жанра этот вопрос, тем не менее он здесь возникает вполне логично. Помните, у Толстого в «Войне и мире», там как почитаешь его размышления, связанные с осмыслением истории, так называемой «философии истории» Толстого, там просто волосы дыбом. Он искренне (на момент написания «Войны и мира», это важно подчеркнуть) верит, что люди — это просто какие-то, ну не то что пешки, это просто биологический материал в руках некоего абсолюта, не личного Бога, потому что в личного Бога, опять же, Толстой времен «Войны и мира» не верит, а это вот какой-то абстрактный абсолют, который миром управляет, и не дело человека — вмешиваться в его замысел, и не дело человека — тешить себя иллюзиями, что у нас есть выбор, что есть какая-то свободная воля, и что у нас есть какие-то таланты, и что нам важно как-то раскрывать свою личность. Вот чем скорее человек по Толстому времен «Войны и мира» от всех этих иллюзий откажется, тем лучше. Вот объясните, какова роль, каково место вот этой самой свободной воле человека при том раскладе, о котором вы сказали, когда у Бога уже есть план?

о. Александр

— Мне кажется, как раз это и объясняет нам то, что вот эти жернова Господни мелют медленно. Бог соотносится со свободами, Он таким способом строит, достигает эту цель, чтобы максимально соотнестись со свободами своих творений. Нам по этому поводу ведь и библейский текст очевидно указывает, как это работает: «Авраам, который поверил Богу, и вменилось это ему в праведность» — это выбор Авраама, он мог его не сделать, и мы бы, соответственно, Авраама никогда не узнали. А прошло бы еще сколько-то времени, и был бы, какой-то, может быть, еще праведник, с которым Бог бы опять попытался войти в этот диалог, мы знать не знаем, сколько их было до Авраама. Вот он тот, кто сказал уверенное «да» и пошел вслед. Собственно, точно так же и история Давида, история целого ряда других царей Израилевых, где тоже присутствуют отношения, истории пророков, где тоже: «Вот он я, пошли меня», — говорит Исаия, и, как вы уже сегодня вспоминали: «Вот Я, Раба Господня, пусть будет Мне по слову Твоему», — Пресвятая Богородица. Но для того, чтобы это произошло, вот это вызревание должно произойти, для этого и нужно, видимо, это время. Даже история Каина и Авеля нам на это указывает, ведь чем занимается Бог, как не очевидной педагогикой, взаимодействуя с братьями. Он же не осуждает Каина за то, что он принес какие-то там плохие, неправильные жертвы, Он разговаривает с ним, Он объясняет ему, что — «Смотри, если ты сделал все хорошо, почему поникло лицо твое?» Если ты чувствуешь какой-то надрыв во всей этой истории, то посмотри внимательнее: грех при дверях лежит, но ты господствуй над ним«.

А. Митрофанова

— Священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, проводит с нами этот «Светлый вечер». Итак, отец Александр, имя «Каин» означает «человек, приобретенный от Господа», верно? Скажите мне, пожалуйста, с учетом того, что у Каина, как и у любого человека, у любого из нас — есть, была свобода выбора, все-таки мог ли он реализовать тот потенциал, который подсвечивает его имя? Мы же понимаем, имена-то случайными не бывают, тем более Адам вообще прозревает сущность явлений, животных, и каждому из них в соответствии с их сущностью очень точно имя дает: вот ты будешь белка, ты будешь слон, ты будешь жираф, ну и так далее, то есть вот имя, соответствующее сущности. И жену свою он называет, у Евы, поскольку она кость от кости Адама, и они одной природы, очевидно, тоже есть такое свойство, она дает имя своему первенцу, прозревая его сущность, или нет? Вот был ли шанс у Каина идти другим путем?

о. Александр

— Если мы будем сильно углубляться, то нужно заметить, что у некоторых очень интересных экзегетов, не нашей, например, а иудейской традиции, есть вообще крайне оригинальная точка зрения на весь этот вопрос, которая говорит, что — нет, а в итоге-то у Каина все и вышло, потому что какое благословение дано: «Плодитесь, размножайтесь, наследуйте землю». Авель умер и не оставил никого, а Каин, хоть и был злодей, но, однако же, был благословлен Богом многочисленными детьми, которых нам систематически указывает конец этой главы, и произошел от него и один, и другой, и третий, и четвертый, и кого там только не было.

А. Митрофанова

— Так, сейчас мне как-то, простите, «на голову не налазит» с первого раза, надо чуть-чуть осмыслить. (смеется)

о. Александр

— Согласен, согласен. И не предлагаю этот комментарий как нормативный, замечу.

А. Митрофанова

— Ну да, слушайте, «потомки Каина» — это же устойчивая, художественная сначала, а потом уже и в обиход вошедшая характеристика того, как мы в мире проявляемся, и что мы с этим миром творим — потомки Каина, вообще-то. Такая мощная отрезвляющая характеристика, мне кажется.

о. Александр

— Но важная вещь в чём: вот если мы не будем брать такой радикальный угол зрения, предложенный, из соседствующей нам толковательной традиции, то тем не менее нужно заметить, что эта глава очень много нам говорит действительно о нас. Мы ничего не видим здесь в плане взаимодействия Бога с Авелем, то есть вот эта часть истории от нас как бы скрыта. Мы видим, как Бог принимает его жертву, мы слышим, как кровь Авелева вопиет от земли к Богу, но вся глава, как вы сегодня уже сказали, вся драматургия этого текста, она вокруг отношений Бога и Каина. Вот как Бог и Адам, здесь продолжается эта же логика. И, собственно, почему это обращено к нам? А по той простой причине, что, к глубокому сожалению, опыт греха нам совершенно понятен и очевиден, а вот опыт выхода из него, какого-то преодоления этой ситуации, не ясен нам совершенно. И вот мы наблюдаем, что Бог не чурается Каина, не делает каких-то ужасных с ним вещей, даже ведь более того, знак, который он полагает на нем, должен предохранить Каина от убийства. И здесь одна очень сложная и неприятная вещь: в каком-то смысле, опять же, мы можем узреть здесь совершенно очевидную божественную педагогику. И по этому поводу нам святые отцы говорят, что Бог сохраняет Каина в то время, как целый ряд других ветхозаветных грешников поплатились жизнью за значительно меньшие, как кажется, согрешения, сохраняет его из педагогической логики, чтобы потомки, видя, какой ужасный непоправимый вред наносит убийство душе убийцы, на примере живущего и несущего все это дело в себе Каина, очевидно воздержались от повторения его судьбы и стратегии. И мы заметим, что нет, это не сработало ни капли, конец главы нам на это укажет очевидным способом. Но в чем еще один важный, мне кажется, момент: давая этот знак, каким-то образом, тем не менее, устраивая дальнейшую будущность Каина, Бог как бы являет ему некий объем прощения, а принимает ли его Каин — большой вопрос. Первое, что он сделает в земле Нод — это построит город, закрытое, огороженное пространство. Кого боится Каин? Мы по тексту видим кого, он говорит: «Всякий, кто встретит меня, убьет меня», то есть он боится повторения этого же сюжета с собой, хотя Бог обещает ему, что этого не произойдет. И вот видимое знамение правоты Господних слов: Каин не может это принять, не может вместить. Точно так же часто и мы, совершая некоторого рода вещи в своей жизни, — конечно, не про обыденные грехи речь, но какие-то тяжелые эпизоды, — потом не можем принять мысль, что мы можем быть прощены Богом, и что наша жизнь может строиться вне тьмы осуществленных нами дел.

А. Митрофанова

— Я думала над этим в связи с Иудой. Знаете, мне кажется, это следствие гордыни, у нее же много проявлений разных. Не разрешить себе быть прощенным Богом — это слишком сильно сконцентрироваться на своем «я», потому что, когда человек (и вроде как в нашей православной традиции это даже поощряется) говорит: «вот, я такой грешник», и мы понимаем роль покаяния, она величайшая, она глубочайшая, без покаяния невозможна трансформация человека, то, к чему, собственно, нас Господь призывает. Но если мы сосредоточены только на том, чтобы посыпать голову пеплом, биться головой о стенку: «я хуже всех», то мы же отрезаем себя от радости Божественной, а без восприятия вот этого присутствия Божия в нашей жизни — то, что и становится причиной этой радости, — мы фактически отрезаем себя от Бога, и можно сколько угодно тогда биться головой о стенку, но это будет именно что раскаяние...

о. Александр

— Ну, по большому счету, это даже не раскаяние, это же ведь всегда наша, в общем-то, как вы правильно сказали — это наша горделивая печаль о совершенных самих себе, которые должны бы были быть, да не вышли, и всё.

А. Митрофанова

— Кстати, кстати, очень похоже на нарциссическое расстройство личности, когда у человека представление о себе идеальном вот такое, и он себе не прощает ошибку, и Богу не разрешает простить себе ошибку, потому что я же должен был ого-го, а оказывается, на самом деле вот такой. Давайте к Каину вернемся,все-таки здесь, это мы с вами сейчас только 1-й стих разобрали, извините, время-то идет. Цитирую дальше: «Еще родила брата его, Авеля, и был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец». Ну, обе сферы деятельности достойнейшие, пастырь овец, мы знаем, что Господь — главный Пастырь. Земледелие, собственно, это то, к чему был призван Адам — возделывать Эдемский сад. В общем, замечательное направление. «Спустя несколько времени Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился — и вот здесь то самое, о чем вы уже говорили — поникло лице его». Конец цитаты. Цитирую по Синодальному переводу классическому. Отец Александр — несправедливость? Что это такое, почему здесь Господь призрел, а здесь не призрел?

о. Александр

— Ну, тоже маленькая важная деталь: автор текста достаточно корректен, и некоторые вещи он подает очень аккуратным образом. Заметьте, когда он говорит о качестве жертв, он не говорит, что Каин принес плохую, он говорит, что Авель принес хорошую. Авель принес «от первородных стада, от тука их», то есть он описывает исключительно качество этой жертвы — он принес лучшее. Ну, а как бы про Каина что тут говорить, принес и принес. Из чего мы делаем вывод, что автор соотносит это самое качество, если подчеркивает одно и обнуляет другое, это достаточно очевидно говорит нам о, скажем так, подходе к этой самой жертве. Банально, ведь логика про то, что «на тебе Боже, чего нам негоже», она не вчера появилась.

А. Митрофанова

— Кстати, в поговорке в этой первоначально: «На тебе, убоже, чего нам негоже». Это так, на всякий случай для наших слушателей ремарка. Потому что мы действительно чаще произносим так, как сказали вы, а первоначально «убоже», то есть когда убогим людям, нищим, отдают не от щедрот своих, не чтобы их как-то ободрить...

о. Александр

— ... а чтобы собакам не выкидывать.

А. Митрофанова

— Да, примерно то же самое.

о. Александр

— Соответственно, вся логика библейской жертвы в том, что Бога не надо кормить, у Него нет в этом потребности, у Бога вообще нет потребности в сотворенном мире, Он творит его не потому, что Ему надо — у Него есть произволение, желание, воля, Он хочет, чтобы мир был. Потом отцы Церкви скажут нам о том, что — да, мир сотворен любовью и для любви, Богу хочется, чтобы те отношения, которые бытийствуют внутри Троицы, излились на какие-то другие существа, чтобы они были вовлечены в такой же тип отношений, не более чем. То есть, повторюсь, необходимости и даже одинокости Бога, что, например, Ему было вот Самому с Собою как бы недостаточно, и вот Он произвел другие разумные существа, нет. И внутри Троицы это общение существует в полноте. Поэтому логика того, что хоть как-то, но нужно божество «прокармливать», отрицается самыми ранними текстами Библии вот прямо на этом этапе. Жертва есть не что иное, как указание на дар любви, поэтому её качество важно. Важно не то, что ты принёс хоть чего-нибудь, как бы третий сорт — не брак, всё равно там все наелись и разошлись, очевидно...

А. Митрофанова

— «Брынза не бывает зелёного цвета, вас кто-то обманул». (смеются)

о. Александр

— Вот что-то такого типа, да. А, соответственно, ты научаешься, даря, вступать в определённый тип отношений. Дар, благодарность, любовь, вот в эту цепочку входить. На что Господь сразу и указывает, что — «нет, нет, ты ошибся, твоя логика неверна, пересмотри», вот и вся его претензия к Каину. Он систематически на это тут же указывает, чтобы сразу развернуть ситуацию, сразу привести её в норму и в русло. Здесь, конечно, не могу не отметить то, что автор книги Бытия, безусловно, общается, во-первых, со своей аудиторией. Из этой мысли нам нужно сделать целый ряд важных выводов по тексту, потом мы увидим, кто от кого, каким способом, почему происходит, какие народы с кем в родстве, кто там хороший, кто плохой — обо всём об этом нам автор скажет подробно. Этим он рисует карту своему читателю.

А. Митрофанова

— Сейчас давайте буквально на несколько минут прервёмся, потом вернёмся к разговору и прямо вот с «карты читателя» и подхватимся. Священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, проводит с нами этот «Светлый вечер». Исключительно интересный рассказ отца Александра по поводу 4-й главы книги Бытия сегодня у нас в эфире. Также напомню, что вплоть до пятницы будем этот самый первый текст Священного Писания разбирать. Я Алла Митрофанова, оставайтесь с нами.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Напомню, в нашей студии священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, и всю эту неделю с отцом Александром, за что ему низкий поклон — разбираем книгу Бытия, не полностью, конечно, а те главы, чтение которых выпадает на текущую неделю. И, отец Александр, возвращаясь к «дорожной карте» для читателей, которую автор книги Бытия нам оставляет, о чем здесь речь, на что нам обратить внимание, что иметь в виду?

о. Александр

— Речь здесь совершенно очевидная. Вот два брата, один из которых пасет скот, а другой — земледелец. По большому счету, это вся суть конфликта Израиля и Ханаана. Ханаанские города-государства — это земледельческие города-государства, крупные, мы бы назвали их такой номадической структурой, ну или что-то такое, в каком смысле даже, наверное, похожее на греческие полисы, то есть вот город-центр, и вокруг него какая-то сельскохозяйственная округа. И мы видим, что даже на этапе, когда нам описывается история уже непосредственно патриархов, то про того же самого, если мне не изменяет память, Исаака, про первого будет сказано, что «он сеял пшеницу и снял огромный урожай». И автор делает на этом отдельный акцент, как на прецеденте, на совершенно удивительном факте, потому что прежде никогда за таким замечены не были. То есть здесь ещё играет роль вот эта культурная среда, культурное окружение. С кем себя ассоциирует Израиль — в этом смысле, конечно, с Авелем, и тип жертв, соответственно, тоже.

А. Митрофанова

— По поводу того, что Каин — первый градостроитель, тоже, знаете, хотела чуть позже поговорить, но раз уж снова речь о городах зашла, давайте сейчас. Город, греческие полисы, упомянутые вами, они, кстати, на линейке времени как соотносятся? Город Каина, Каином построенный — Нод, и первые греческие полисы, появившиеся у нас в каком... Ой, Господи помилуй, как правильно было бы обозначить веки до Рождества Христова? Вот где у нас полис, где у нас Каин, сколько между ними интервал приблизительно?

о. Александр

— Нужно заметить, что ни в коем случае здесь я бы не проводил никакую параллель, потому что весь допотопный период у нас явно изъят из базовой временной шкалы. Мы совершенно не представляем себе, про какие периоды времени и, по большому счёту, даже про какую географию идёт речь. Это ж мы по старой памяти всё рисуем себе на Ближнем Востоке. Ну а так вот, чисто гипотетически, тексты вообще-то на этом не очень настаивают. Ну или настаивают предельно широко, говоря, что вот они, Тигр и Евфрат — реки, проистекающие где-то из рая, а вот ещё каких-то две, которых никто не видывал и не слыхал, а потом Эдем затворился, и люди где-то начали в окрестностях расселяться, то есть, в принципе, это достаточно широкое географическое указание. Хронологически тоже нам надо здесь быть предельно сдержанными. Просто ради спортивного интереса напомню, что у нас самый древний известный нам город — это Иерихон, известный на земном шаре из раскопанных. То есть, может быть, конечно, было что-то и древней, просто мы не имеем этого как археологический материал. И Иерихон отстоит от нас с вами примерно на 10 тысяч лет.

А. Митрофанова

— Это существенно раньше, чем любой греческий полюс, скажем так.

о. Александр

— Причём он представлен сразу и башнями, и стенами, то есть это очень серьёзное сооружение, при том, что раскопано на 2% площади.

А. Митрофанова

— Суть города действительно — самооборона, вот эта самая трансформация, произошедшая с Адамом в Эдемском ещё саду, когда он впервые в другом человеке увидел другого. Не вот то, что мы — две личности, и при этом целые, мы оба, неслитно и нераздельно соединены друг с другом. А вот оно первое разделение, когда Адам в своей жене видит другого, и от Бога, соответственно, Адам в это же время прячется. И получается, что уже их дети, собственно Каин, берётся за ещё более мощное ограждение себя от окружающего мира. То есть вот этот надлом, этот раскол становится ещё глубже, ещё больше стыда, страха, не знаю чего в данном случае в Каине, этот момент, это же тоже важно осмыслить, как города возникли, то есть я во враждебной среде.

о. Александр

— Здесь надо даже заметить, что нам текст даёт это прямо через гиперболу, то есть у нас страх на страх и стыд на стыд, потому что Каин со своей женой уходит в землю Нод. Это же не название, это же тоже как бы указание на качество, точнее, топоним, происходящий от чего-то, типа «странствия» или «изгнания», как-то так это переводится с иврита. То есть он, во-первых, берёт географическую дистанцию, он далеко уходит, и потом ещё там, где, в общем-то, и нет никаких людей, и долго никаких других не будет, тем не менее свою действительность огораживает вот этими самыми стенами. Это всё в том числе про неуспокоенность совести, когда вот этот страх быть убитым преследует убийцу день и ночь.

А. Митрофанова

— Собственно, про убийство, как это было: «И сказал Господь Бог Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твоё? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечёт тебя к себе, но ты господствуй над ним». Удивительная педагогика вообще, то есть Господь объясняет, как что в нас устроено, где произошёл надлом и что с этим делать. Причём говорит с Каином напрямую, вот это удивительно, потом, чем глубже в Ветхий Завет, тем исключительнее будут такие ситуации, а здесь, пожалуйста, вот Каин, и Господь с ним открыто говорит, так же, как с его родителями, так же, как, очевидно, с его братьями. «И сказал Каин Авелю, брату своему: пойдём в поле. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его». Конец цитаты. Ну, как бы скупо ни было описано это событие, каждый раз ком в горле, и от того, как порой мы продолжаем то же самое творить до сих пор, и это так страшно. Отец Александр, как возможно, чтобы первенец людей, которые, ну как сказать... Непосредственно руками Божьими произведены на свет, даже вот отбросим биологию, непосредственно руками Божьими, как возможно, чтобы их первенец уже настолько далеко ушёл от этой благодати?

о. Александр

— А вот здесь нужно заметить, что, наверное, вся эта история нам хорошо живописует одну важную мысль: благодать — это не энергия, то есть это не действует, как заряд в батарейке, а очень часто мы в наше современное православное мировоззрение на уровне словаря приносим вот этого нью-эйджевского мусора тонны, тут надо нам помещение почистить (ну, в смысле, освятить). Здесь, я цитирую: «место силы», здесь ещё что-нибудь — так это всё такой вообще мохнатый ужас, просто не выскажешь. И, соответственно, восприятие благодати, как электрического поля и ресурса, к глубокому сожалению, в нас достаточно активно. Вот намоленная икона, то есть в ней сильный заряд, к ней, когда прикладываешься, то есть это как телефон к магнитной зарядке, пум! — и благодать пошла-пошла-пошла-пошла, ты немножечко подзаряднулся, потом время прошло, надо ещё перезаряжаться. Нет, это не так работает. И важная мысль, немножко на другом примере: мы уже сегодня не один раз упоминали Богородицу, вот Она Честнейшая Херувим и славнейшая без сравнения Серафим, но маленькое «но»: мы должны иметь в виду, что не сто процентов успеха здесь в том, что Она — благочестивый плод благочестивых родителей, а здесь и Её личное действие, возрастание и огромный внутренний труд привели Её к тому, кем Она в итоге и стала в истории. То есть часто мы смотрим на Её историю механистически, а нам евангелисты напоминают, что никакой механики в этой истории нет, вот вам такие одиозные внутри неё фигуры, чтобы никакой мысли, что человечество, по капле собирая кристальную праведность, в итоге дошло до нужной концентрации. Там есть такие граждане, которые любую кристальную праведность разбавляют в момент. И — нет, нет, так это не работает, поэтому так же и с Каином: то, что он сын Адама и Евы, в общем-то, ещё ни о чём не говорит, дальше его движение, его путь, его какой-то процесс. И вот это указание, которое даёт ему Бог, — это же тоже, можно сказать, базовая аскетическая педагогика, которую нам вообще библейский текст предлагает. Заметьте: грех не может обладать нами без нас. Грех не в доме, «грех при дверях лежит, он влечёт тебя к себе», но если ты господствуешь над ним, ничего не произойдёт. Страшное дело, потому что очень часто хочется механизировать действие греха в себе, что я-то чего, я-то весь благонастроен от начала до конца, но не вышло, не вышло.

А. Митрофанова

— Или, вы знаете: «ну все же так делают, ну а что тогда, ну я-то чем лучше или хуже других? Ну все так делают, все побежали, и я побежал», вот из этой серии, то есть множество вариантов перевести стрелки ответственности с себя на кого-нибудь. «Жена, которую Ты мне дал, она мне дала плод, и я ел».

о. Александр

— Да, жене — змей, змее утки подсказали, уткам — енот, всё, где-то так эта ответственность потихоньку и размазалась.

А. Митрофанова

— Эх, страшно это всё, конечно. Цитирую дальше: «И сказал Господь Бог Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?» Опять же, вот эти страшные слова, которые потом столько раз будут в истории и в художественной литературе, кстати, повторяться: «разве я сторож брату моему?» Господь же прекрасно знает, задавая этот вопрос, где Авель, и что с ним случилось. Что здесь происходит, в этой сцене?

о. Александр

— А здесь опять же, я хочу заметить, что в ряде мест библейского текста мы иногда встречаемся с сильными обобщениями, то есть нам дана фигура того или иного библейского действующего лица, ну так, скажем, сильно широкими мазками. А в ряде случаев мы встречаемся вот с такой абсолютно пронзительной психологичностью, когда ответ Каина прекрасно же ложится вот буквально в нас самих, то есть сколько в нем всего. Он не сказал просто «я не знаю», но в этом ответе и надмение, и сарказм, и вот эта показная дистанция, ведь он не сказал: «Я не знаю, Господи, представления не имею, где он» — нет. «Что я, сторож брату моему?» Пусть сам занимается собой, то есть я — собой, он — собой, каждый сам за себя. Ответ ужасен. Но, по большому счету, наша последующая история, она ровно про то, что мы каждый раз «не сторож брату своему», тип устроения человеческого общества, описанный древними про то, что человек человеку — волк, он вот эту категорию прекрасно обыгрывает, что есть я и мои интересы, а что происходит в этот момент у брата моего, мне абсолютно безразлично. Не случайно, что всю пересборку человечества через религиозную общину, то есть сначала через Израиль, потом через Церковь, Бог осуществляет вот через эту категорию любви: нет, нет, нет, тебе есть дело до того, как брат твой, ты не сторож ему, он ближний твой, а ты его, и соответственно, как бы это каиново наследие понемножечку пересобирается на маленьком достаточном материале. Ну, то есть вот она, малюсенькая община Израилева, вот она, невеликого размера Церковь Христова, хотя бы там, но логика в том, что вообще-то этот опыт потом надо бы экстраполировать, надо вывести как-то дальше в люди.

А. Митрофанова

— Священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, проводит с нами этот «Светлый вечер», говорим сегодня о 4-й главе книги Бытия, и, отец Александр, вот смотрим дальше. «И сказал Господь: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей; когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле. И сказал Каин Господу Богу: наказание мое больше, нежели снести можно; вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня». Знаете, какая-то позиция жертвы в этом во всем, то есть ты меня наказываешь сильнее, чем я могу понести. Но ты брата убил только что, ты не заметил? Давайте лучше вы, а то у меня как-то, знаете, эмоции зашкаливают в этом моменте, я не могу это все спокойно и равнодушно читать. Что здесь важно понимать: «Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли» — Господь ведь не останавливает Каина в тот момент, когда он заносит руку над Авелем, он позволяет ему совершить убийство.

о. Александр

— В этом и ужас человеческих свобод. Мы дальше этот же сценарий наблюдаем на всем протяжении нашей истории, что, к глубокому сожалению, мы свободны делать зло, так же, как свободны делать добро, и не наказываемся часто за сделанное нами зло, так же, как и не вознаграждаемся за сделанное нами добро. А нужно заметить, кстати, что мы часто ожидаем таких вещей, но обычно мы ожидаем наказания другим и милосердия себе, и, соответственно, внимания к доброделанию своему, и, в общем-то, безразличия к доброделанию других (это просто секундная ремарка). Здесь мы видим, вообще-то, указания на настолько базовую, я бы сказал, онтологическую категорию, что нам книга Бытия ее и дает тут же, то есть вот буквально первое описание реалий жизни человека внутри исторического процесса сразу рассказывает о страшной тяготе и ужасном грехе убийства. Потом, в десяти заповедях Завета, мы увидим, что там будут заповеди, условно имеющие некую рамку. Ну, например, «Не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни вола, ни осла его, ничего, что есть у ближнего твоего». То есть, вообще-то, заповедь сформулирована сначала про вот этот круг, и потом, если сильно хочется, можно вывести ее на круг более широкий.

А. Митрофанова

— Ну, с учетом того, что Господь-то нас призывает ближними видеть всех людей, а не только тех, кто у нас в ближайшем кругу...

о. Александр

— Ну, так это он нас призывает только в Новом Завете, а для ветхозаветного человека надо хотя бы какое-то поле ограничить, какую-то зону дать. И такие заповеди в десяти заповедях у нас есть, это не один такой текст. Но «не убивай», «не кради», «не прелюбодействуй» не имеют никакой рамки. Абсолютно. Они предельно универсальны. Соответственно, значимость этих тем, повторюсь, выписана задолго до того, как эти заповеди будут сформулированы. Вот в этой же самой главе мы видим, во-первых, зависть, ставшую причиной убийства, а в конце главы мы увидим, в том числе, указания на разврат и то, что с ним связано, там история с Ламехом. Настолько очевидна библейская мысль, настолько тяжело она входит в человеческие сообщества, что на самом деле всякое убийство — это братоубийство, потому что никаких абстрактных людей не существует. Мы все восходим к Адаму, ну, а правильно-то уж совсем, если быть библейским буквалистом, то еще ближе друг к другу, к Ною восходим. И, соответственно, не случайно поэтому в нашей ментальной культуре есть необходимость расчеловечивать врагов, не говоря о них в категориях людей.

А. Митрофанова

— Ну, это ужасно.

о. Александр

— Они какие-нибудь — и какое-нибудь существительное совершенно абстрактное, которое на человеческую природу даже близко не указывает, чтобы ты прекрасно понимал, что война твоя не с братом твоим, насилие твое не к брату твоему, а вот так, что-то такое абстрактного характера.

А. Митрофанова

— И делай с ним что хочешь. Назови его как-нибудь, каким-нибудь страшным, не имеющим к человеческому образу прозвищем, и, пожалуйста, твори все, что угодно, потому что перед тобой не брат твой и не человек, а вот тот, кого действительно надо уничтожить. Да, это страшно, это, знаете, то, что Раскольников, когда он делит людей на людей и вошь: вошь-то, можно взять тяжелый предмет и пойти прихлопнуть, это ж не человек, и вот это страшная подмена, страшная просто. И это, по сути, ведь тоже к Каину все восходит.

о. Александр

— Конечно.

А. Митрофанова

— Каин, который возмущается, что Господь его обложил такими санкциями, что ли, не знаю, как можно было бы это назвать, он, похоже, действительно не понимает, что он сделал.

о. Александр

— Как минимум внутри текста мы не слышим никакого слова раскаяния, никакого упоминания о брате, то есть изнутри текста свидетельствовать о каком-то очевидном понимании увы, мы не можем.

А. Митрофанова

— «И сказал ему Господь Бог: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Бог Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его». Это про что, отец Александр? Господь же не обрекает Каина на вот эти вот вечные скитания, что никто даже не посмеет тебя коснуться, чтобы жизнь твоя прекратилась, и будешь столетия жить, мучиться и страдать, здесь же не об этом. Здесь о том, что: «тем не менее, Я, Каин, не отзываю от тебя Своей благодати до конца».

о. Александр

— Нужно заметить, что в целом это ведь выглядит как очевидная попытка Бога прекратить вот эту начавшуюся беду, как бы поставить здесь точку. С одной стороны, нам важно иметь в виду, что текст существует в контексте, то есть он написан к своему первому читателю, и в мире читателя кровная месть — в общем-то, святое дело, совершенно понятная, совершенно очевидная затея, она будет нормативирована ветхозаветным законодательством, будет описано про то, что если человек случайно убил другого, и то родственники покойного могут попытаться осуществить эту самую кровную месть, и человеку нужно бежать в города левитов, которые служат местом защиты для такого рода людей. А уж, соответственно, если он убил умышленно, тут даже вопросов не возникает, вы имеете полное право сделать то же самое. Закон талиона — око за око и зуб за зуб, соответственно, жизнь за жизнь.

А. Митрофанова

— Но! За око только око. Если тебе выбили глаз, ты не имеешь права лишить за это человека жизни.

о. Александр

— Это очевидно, то есть, конечно, закон талиона — это ограничивающий закон, безусловно, но здесь мы видим попытку поставить это всё абсолютно «на стоп»: нет, дальше длить это не надо. Уже случившаяся смерть Авеля не будет исцелена смертью Каина, ничего лучшего от этого не произойдёт, поэтому — хватит, остановитесь, вот она, печать. Мы имеем в виду вот этот тезис про полагание печати — это утверждение, вот оно таково и более никакого нет. Соответственно, эта схема должна закрыться, эта логика должна умереть, всё, не нужно воздавать за это зло никаким другим злом. Но при этом напомню, что здесь опять же, отеческая позиция про педагогику вот этой самой каиновой печати, чтобы люди видели, как это выглядит, и максимально страшились такого рода вещей, она, наверное, тоже существует.

А. Митрофанова

— Помогло ли, интересно? Не знаю...

о. Александр

— Ну, вся последующая история нам явно свидетельствует, что — нет, не очень.

А. Митрофанова

— Опять же, знаете, эти вопросы: почему Бог не убил Гитлера? Вопросы, казалось бы, риторические, но начинать тогда надо с того, что почему Бог не убил Каина? А, видимо, до последнего давая шанс.

о. Александр

— Мы встречаем мысль у некоторых толкователей, что вообще одна из идей, условно, здесь это сейчас будет фигура речи, потому что прикладной демонологией мы с вами не занимаемся, одна из идей сатаны — продемонстрировать Богу, что созданный Им мир не благ. Понятно, что в каком-то плане эта идея обречённая, потому что сатана — отец лжи, а солгать Богу невозможно. Но именно в этой позиции, например, мы наблюдаем его в книге Иова: «Даром ли богобоязнен Иов? Отними руку Твою, и от его любви ничего не останется». То есть логика в том, что никакой любви нет.

А. Митрофанова

— Есть товарно-денежные отношения, рыночные.

о. Александр

— По-разному можно сформулировать, но там нет никакой настоящей глубины. То есть ошибочна была твоя идея вот это всё сделать. Уничтожь, верни всё в небытие, так будет лучше. Вот, скорее всего, поэтому Бог не убивает Каина, не прекращает историю Адама и Евы и не пересобирает человечество заново из праха земного и дыхания жизни, нет. Единожды созданное, Бог прекрасно понимает, как можно вернуть в должное и большее, чем должное состояние, готов на это идти. Но, конечно, это предполагает вот ту самую историю, о которой мы с вами начали разговаривать в начале передачи.

А. Митрофанова

— «И пошёл Каин от лица Господня и поселился в земле Нод на восток от Эдема. И познал Каин жену свою; и она зачала и родила Еноха». Не так много времени до конца у нас остаётся, отец Александр, но тем не менее: Откуда жена? Кто это?

о. Александр

— Здесь самая простая мысль: библейские повествования дают нам некоторого объёма родословия, указывая на узловых персонажей истории, соответственно, ни на каких промежуточных не останавливаясь. Поэтому простая мысль: очевидно, если на момент событий живы Каин и Авель, вот они представители мужской части этой семьи, но и сёстры их существуют тоже, и далее эта история развивается внутри этого одного семейства. Дальше мы видим, как эти ветви разойдутся, как Каин со своей сестрой-женой уйдут, и долгое время это будет отдельная ветка человечества, так у нас возникнет Сиф и его потомки. Ну и здесь тоже важно иметь в виду, что прожившие огромное число лет по тексту книги Бытия Адам и Ева, очевидно, и рожают потомков долгое время, и абсолютный их объём не поименован в тексте вообще никак, то есть, что Ева рожала сынов и дочерей. Ну, как бы и всё.

А. Митрофанова

— Так, ставим многоточие сегодня. Завтра знаете, что? Завтра предлагаю на родословии остановиться, тем более, что хронологически в 4-й главе как раз дальше длинный список имён. Один из часто задаваемых вопросов применительно к Евангелиям: Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова — это вот что вообще такое? Салафииль, Зоровавель — кто все эти люди, и зачем нам это читать? Однако евангелисты не первопроходцы в перечислении имён внутри биографии, и вот, пожалуйста, в Ветхом Завете мы тоже встречаем имена, которые нам ещё менее известны и понятны. Кто все эти люди? Зачем нам про них знать и сколько они все жили? Большой вопрос. Там как почитаешь, сколько: 900 с чем-то лет отведено Адаму, Ною, по-моему, сколько ему? В районе 600 было, когда случился потоп. Ну, до потопа, я надеюсь, мы тоже с вами дойдём.

о. Александр

— Дойдём, конечно. Мы и до потопа дойдём, и до Апокалипсиса доберёмся.

А. Митрофанова

— И до Апокалипсиса, да, Бог даст. Как к этому ко всему относиться? Что это такое? Почему какие-то космические годы? И стоит ли это воспринимать буквально или это тот же самый вопрос, как применительно к шести дням творения? Вот об этом обо всём поговорим тогда уже в следующий раз, и я вас снова и снова благодарю за то, что согласились на второй неделе поста с нами в этот марафон пуститься. Священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, провёл с нами этот час. Я Алла Митрофанова. Ну что, в то же время завтра на волнах Радио ВЕРА продолжаем разговор о книге Бытия.

о. Александр

— С удовольствием.

А. Митрофанова

— Спасибо вам.

о. Александр

— Спасибо.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Христианские мотивы в фильме «Сталкер». Иван Перекатов
• «Нравственные ценности и бизнес». Сергей Иванов
• «Христианские мотивы в фильме «Зеркало». Августина До-Егито

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов