Однажды в магазине я встретила однокурсницу, с которой не виделась лет двадцать. Мы разговорились прямо посреди торгового зала, забыв про наполненные продуктами тележки. А накануне утром я слегка повздорила с мужем — уже не помню, из-за чего, что-то из серии «милые бранятся — только тешатся». И вот в случайной беседе с однокурсницей я вдруг раздула из крошечной мухи весьма живописного слона. Самого близкого человека я неожиданно повернула перед чужим любопытством какой-то гипертрофированно неприглядной стороной. И не просто вынесла сор из избы — но и сама сотворила, выдумала зачем-то этот сор. Язык мой — враг мой...
Выйдя из магазина, ощутила жгучее чувство вины. Мир будто померк, ведь я теперь — предатель. Ах, если бы возможно было поставить время на обратную перемотку! Да я бы ни слова плохого ни о ком не сказала, а уж о муже — тем более. А сейчас что делать? Вина была настолько тяжёлой, что необходимо было действовать немедленно, ведь жить в этом чувстве просто физически невозможно, и ноги буквально не шли. Я поставила сумки на асфальт. Вынула смартфон. Но... Звонить мужу и каяться? Он, конечно, простит, но каково ему будет сейчас выслушивать мою исповедь? Да и вряд ли подниму я ему настроение таким звонком посреди рабочего дня... Я засунула смартфон обратно в карман. Стою, дышу глубоко и соображаю. В храм бы на исповедь, да ведь я не в сказке, где можно зажмуриться, а потом — раз, два, три! — открыть глаза уже перед аналоем. А вина — что камень на шее, тащить не могу.
И тогда я просто посмотрела куда-то поверх голов, поверх людей и машин, не ища конкретной точки в мутноватом городском небе, и заговорила с Богом. Я рассказала Ему всё. Повинилась, слова нашлись. И сильно-сильно попросила простить меня за плохое поведение. И ещё прочитала молитву «Отче наш». Да, Господь видит и знает каждого изнутри, и, быть может, кому-то покажется странным вот так всё Ему проговаривать. Да и расценивать солнце, что появилось вдруг среди плотных облаков, как добрый знак и ответ — тоже наивно. Но облегчение наступило — разом, одномоментно, явственно.
Конечно, я рассказала потом всё это священнику на исповеди. И мужу рассказала — ну какие могут быть тайны! А себе отлоложила этот случай в копилочку опыта: Господь действительно очень близко — каждую секунду, и когда действительно нужно поговорить с Ним, вот прямо сейчас, немедленно, — говори! Ведь наша жизнь протекает не отдельно от Бога, Он не просто наблюдает — Он слышит...
Но вот ещё что важно: разве же это я первой заговорила, глядя в небеса? Сначала заговорила во мне — совесть. А это, как известно, голос Бога. Святой Феофан Затворник так и сформулировал: «Совесть — голос Бога в душе, блюститель закона, естественные скрижали завета Божия». Значит, первым заговорил — Бог. Со мною, нарушившей Его закон — закон любви. Призвал к покаянию, а когда случилось вот это «Я больше так не буду, я постараюсь не...» — сразу и улыбнулся солнцем, и облегчил душу мою, ведь Он Сам — любовь.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
Второе послание к Коринфянам святого апостола Павла
2 Кор., 190 зач., X, 7-18.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Многие современные люди ведут себя довольно самоуверенно. А как на самоуверенность смотрит христианство? Ответ интереснее, чем можно было бы ожидать, и даёт его апостол Павел в отрывке из 10-й главы 2-го послания к коринфянам, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 10.
7 На личность ли смотрите? Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы.
8 Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде.
9 Впрочем, да не покажется, что я устрашаю вас только посланиями.
10 Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна,
11 такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично.
12 Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.
13 А мы не без меры хвалиться будем, но по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас.
14 Ибо мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас, потому что достигли и до вас благовествованием Христовым.
15 Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш,
16 так чтобы и далее вас проповедовать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе.
17 Хвалящийся хвались о Господе.
18 Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.
На одной из лекций меня как-то спросили, почему современные бизнес-тренеры настраивают человека на успех, а православие всё время говорит о грехах и человеческом несовершенстве. Чем можно объяснить такую разницу? Действительно, от первых очень часто можно услышать призывы повторять себе «я лучший», «я успешный», «у меня всё получится». От вторых зачастую слышишь слова о необходимости быть смиренным. С точки зрения обывательской, выигрывают очевидно первые, потому что картина, которую они рисуют явно более привлекательная.
Однако в сегодняшнем тексте из послания апостола Павла к Коринфянам нет ни бахвальства, ни отказа от какой бы то ни было собственной значимости. Напротив, есть взвешенная позиция, в которой всё оказывается на своих местах. Да и слово «смирение», которым обычно пугают, означает лишь осознание своих границ, своего места в мире, в отношениях с Богом и другими людьми.
Но прислушаемся к апостолу Павлу. Размышляя о том, насколько он как апостол подотчётен коринфской общине, он призывает не в меру требовательных общинников помнить о его статусе. Может показаться, что это совершенно не смиренно с стороны Павла... Но в том то и дело, что апостол прекрасно знает свою меру. Он действительно основал коринфскую общину и много преуспел в деле проповеди, но меру эту успеха определил для него Бог. Апостол осознаёт значимость своего труда, но понимает, что действовал с помощью Божией, и это понимание позволяет ему занять взвешенную позицию. Итогом его размышлений становится лаконичная и очень точная фраза: «хвалящийся, хвались о Господе», то есть помни, что при всех твоих усилиях и стараниях рядом с тобой всегда был Господь, поддерживающий, направляющий и определяющий меру пройденного тобой пути.
Слово «самоуверенность» воспринимается христианами как недальновидное и глупое. И дело не только в том, что сам по себе человек очень ограничен в своих ресурсах и возможностях, но в том, что в наивных попытках отстоять свою самость он отказывается от присутствия в его жизни Творца. Бог, конечно, никуда из жизни человека не уходит, потому что все мы как бы ни жили, живём благодаря Его любви, но кто-то впускает её в свою жизнь, а кто-то живёт ей вопреки.
Христианство начинается с того, что человек осознаёт: концентрируясь на себе, он ограничивает и обедняет свой мир и, напротив, открывая своё сердце ближнему и Богу, бесконечно свой мир обогащает.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
От мала до велика
О библейском происхождении выражения «От мала до велика» и его различных формах употребления.
Все выпуски программы Первоисточник
«Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей»
Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей.
Да никогда не вспыхнет в нём гнев на сильного, не зародится презрение к слабому. Посмотри, роса утренняя — всех слабее...
Да никогда не совьёт в сердце моём ненависть к ненавидящим меня. Да вспомню я о конце их и сохраню мир свой.
Милосердие открывает путь к сердцу всякой твари и несёт радость.
Немилосердие омрачает чело и несёт печаль одиночества.
Помилуй милостивого, Рука Пренежная, и открой ему тайну милости Твоей.
Богочеловек — чадо милости Отца и святости Духа. Весь мир — лишь притча о Нём. Могущественные светила небесные и мельчайшие капли озёрные, собою рассказывают о Нём. Всё небесное и земное, от пресильных Серафимов до мельчайшего комочка пыли, рассказывают притчу о Нём — прасущности и праисточнике своём.
Что такое твари на земле и во вселенной, если не притча о солнце?
Воистину, также и всё видимое, и невидимое, являет собой притчу о Богочеловеке. Сущность её проста, притч о ней множество бесконечное.
Друзья мои, как же рассказать мне вам о сути, если вы притч понимать не умеете?
О, если бы знали вы ту сладостную беспредельность и силу, когда проникаешь до сердца всех притч, туда, где они начинаются, и где кончаются. Туда, где язык немеет, и где всё сказано раз и навсегда!
Какими скучными становятся тогда все долгие и однообразные повествования, сочинённые людьми. Такую же скуку испытывает тот, кто привык слышать раскаты грома и созерцать сверкание молний, но вынужденный слушать рассказы о грозе.
Приими мя в Себя, Сыне Единородный, чтобы стать мне одно с Тобой, как когда-то до сотворения и падения.
Да закончится долгая и томительная притча моя о Тебе, хотя бы мгновением лицезрения Тебя. Да закончится самообман мой о том, что я — нечто рядом с Тобой, или нечто без Тебя.
Пресыщены уши мои притчами. Устали зеницы мои взирать на тщеславную пестроту одежд, Тебя лишь жаждут видеть они, Источник мой, сокрытый миром за пустыми притчами и пёстрыми одеждами.