«Красота Божьего мира»

В этом выпуске своими светлыми воспоминаниями о том, как красота Божьего творения вдохновляла в жизни или приводила к вере, поделились ведущие Радио ВЕРА Константин Мацан, Алексей Пичугин, Анна Леонтьева, а также наш гость — благочинный приходов Сурожской епархии Московского Патриархата в Северной Ирландии, доктор философии, член Союза писателей России протоиерей Георгий Завершинский.

Ведущие: Константин Мацан, Алексей Пичугин, Анна Леонтьева

---

К. Мацан

— «Светлые истории», как всегда по понедельникам, в этом часе на волнах Радио ВЕРА мы рассказываем, вспоминаем, делимся самым прекрасным, самыми теплыми воспоминаниями, самыми интересными историями, которые происходили с нами, с нашими знакомыми, которые мы просто как журналисты читали или встречали в своей практике и которые происходили с людьми, приходившими к нам в студию. Я вас приветствую, меня зовут Константин Мацан, со мной в студии мои дорогие коллеги: Анна Леонтьева — привет, Аня.

А. Леонтьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И Алексей Пичугин. Привет.

А. Пичугин

— Здравствуйте, привет.

К. Мацан

— И наш сегодняшний гость издалека — хотя регулярно из этого далека прекрасного, я бы сказал, далёка — к нам приезжающий, протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов Сурожской епархии Московского Патриархата в Северной Ирландии, кандидат технических наук, доктор богословия, член Союза писателей России. Добрый вечер.

о. Георгий

— Добрый вечер, благодарю за внимание.

К. Мацан

— Ну и вот тема у нас сегодня прекрасная, поговорим мы сегодня о красоте Божьего мира, истории о том, как красота Божьего творения вдохновляла в жизни или приводила к вере. В общем, у нас сегодня будет красивая программа, поговорим о красивом, как в старом анекдоте: «ну, во-первых, это красиво». И у нас сегодня тема такая: во-первых, это красиво. Отец Георгий, вам, как гостю, флаг в руки с первой историей, к тому же я предполагаю, что вы к нам приехали из очень красивых мест.

о. Георгий

— Несомненно. И это не просто красиво, а это вдохновляюще красиво, а именно вдохновляет не просто верить, что Бог — Творец, есть несомненно, молиться, восхвалять Славу Божью, но присутствовать, участвовать в этом творении, быть частью этого творения и буквально погружаться в него своим присутствием, своим состоянием. Её звали Мария. Странного характера, странного поведения прихожанка в мою бытность в Дублине. Сейчас я служу в Шотландии, больше в Северной Ирландии, а тогда в Республике Ирландии, в Дублине совершал свое служение пастырское, и вот эту странную девушку как-то сразу заприметил. Она не из Москвы, а из Прибалтики приехала, и у неё два типа поведения было, как бы две личности, ну не в буквальном смысле, хотя кто знает, в человеке ведь бывает раздвоение личности, в общем, она жила двумя «Мариями»: одна была тихая, смиренная, спокойная, православная весьма по своим взглядам, а другая вот бунтующая Мария, которая всё ставит под вопрос, критикует, даже и свою веру. И у неё случилась в семье трагедия — безвременный уход отца, что ещё больше, ну не то чтобы сдвинуло психику, она не была какой-то безумной, но усилило это раздвоение. Однажды Мария, по её рассказу собственному, оказалась в удивительном месте, на острове Ирландия, оно удивительное и уникальное, потому что в этом месте Ирландия, можно сказать, во всей полноте и масштабности этого встречает воды Атлантики, несущиеся аж от берегов Северной Америки напрямую к Европе и первая земля — это остров Ирландия, и первое место, наиболее выдающее туда — это Cliffs of Moher звучит по-английски, клифы — это скалы, буквально вертикально обрывающиеся в морскую пучину, в океан, и высота этих клифов ошеломляющая — 160 метров, это самые высокие клифы Европы, они несомненно привлекали внимание многих и многих. Вы знаете, мы говорим «край», вот «ты дошел до края», «я дошел до края», это там, где всё — падение, бездна, обрыв, ничто, и вот испытать это ничто, я вам скажу, просто-таки подталкивает что-то изнутри, я думаю, любого человека, в том числе и меня, когда я там оказывался, с этим столкнулась и Мария, у которой, как мы помним, было вот такое психологическое раздвоение внутри, одна и другая Мария. И вот ее рассказ: она прибыла на Cliffs of Moher и вместе с группой по тропиночке шла и потом неудержимо, неодолимо ее повлекло туда, к краю: «ну как же ты пройдешь на расстоянии, может, пары десятков метров от этого плато, где ты видишь край, и этот край туда уходит, в бездну? Ты не можешь пройти, ты должна быть там, ты должна взглянуть туда, вниз и увидеть то, что ты до сих пор никогда не видела и ощутить то, что ты никогда не ощущала в своей жизни!» Это вот рассказ Марии о том, как ей голос тот самый, та самая другая «Мария» говорила. И она отделилась от группы, и подошла ближе, ближе, ближе, и вот этот голос продолжал свой увлекательный манящий призыв, и действительно, это неудержимо, я могу сказать, что видел сам лично, как к краю обрыва подходят люди, но крайне осторожно, потому что всегда есть поток, есть ли ветер, нет ли, там всегда есть поток восходящий, нисходящий, и ты сразу не знаешь, какой он, туда увлекает или, наоборот, тебя отбрасывает от бездны, может быть и так, и так, в зависимости от причин температурных, атмосферного давления, перепадов. В общем, всегда есть поток, то есть к краю вообще подойти невозможно, уже где-то в метре, в полутора от края ты просто не удержишься, ты куда-то слетишь, всё.

А. Пичугин

— То есть потоки, они рандомные?

о. Георгий

— Именно, да.

А. Пичугин

— То есть не то, что ты идёшь, тебя к краю увлечёт, а потом резко от края отталкивает?

о. Георгий

— Может быть и так, а может быть и иначе, когда отталкивает, а потом вдруг раз, и поток пошёл, и слетает. И между прочим, реальность в те времена была такова, что еженедельно кто-то обрывался туда из людей. Может, был суицид, а может, это случай, никто не может сказать в конечном итоге, что это было, но каждую неделю, как минимум, один случай там происходил, и всё равно тянуло людей. Знаете, вот этот край...

А. Пичугин

— Ну, это стихия. Я видел по телевизору какие-то ролики с этими скалами — это же ого-го, дорого заплатишь, чтобы на это посмотреть.

о. Георгий

— Именно, то есть тянет туда, это неудержимо! И вот с этой Марией так и было, и вот она идёт, идёт ближе, ближе, ближе, вот этот поток, она уже ощущает его, и в её психологии, в её сознании она должна воспарить: «да, ты иди, ты сейчас полетишь, тебя подхватит поток, и ты взмоешь, будешь ощущать всю бесконечную красоту этого мира!» Действительно, находясь там, (это уже моё личное впечатление) можно сказать: поистине Бог велик, во-первых, Он есть, конечно, во-вторых, Он велик, потому что это такое грандиозное зрелище, непередаваемое, и именно это ощущаешь, когда ты там стоишь. И её влекло туда неудержимо, и уже сознание как бы уходит, оно замещается вот этим неудержимым призывом, влечением, и в какой-то момент, вдруг открыв глаза, она увидела необыкновенное зрелище, которое открылось ей в полноте: вот она стоит на краю обрыва, ещё стоит пока, (это рассказ, я сам не испытал, я там не был) она стоит на краю обрыва, и она увидела вот всю красоту Божьего мира, и вдруг в ней открылось, сработало, включилось это: Бог есть, и Он велик, и Он есть Бог, мой Бог! И в этот момент тот поток, который уже охватил её, туда влекущий, вот как вы верно заметили, Алексей, этот поток сменился рандомно, случайно поменялся, и вдруг обратный поток пошёл, который её столкнул назад, и «Мария», которая её увлекала, туда и улетела, а осталась Мария, которая первая была, и больше у неё такого не происходило раздвоения, оно завершилось на этом этапе, на самом краю Cliffs of Moher в тот момент, когда она по-настоящему увидела невероятной силы красоту этого мира и, можно сказать, ей открылся Бог, с её рассказа вот такое впечатление. Два слова от себя могу добавить, что люди подходят к краю, держась за руки, в цепочке такой, и кто-то один туда заглядывает — крайний, который держится, либо подползают, иначе это невозможно, это действительно крайний риск, чтобы вы представляли себе эту ситуацию.

А. Пичугин

— Я хорошо представляю, простите уж, что перебил, просто вспомнилась мне яркая картинка, ещё до войны в Сирии это было за сколько-то лет, мы были компанией, просто ездили по Сирии, там недалеко от тех самых Гола́нских высот есть древний город с амфитеатром, и мы все на этот амфитеатр поднялись, а там ты идёшь, и метров тридцать вниз в одну сторону, и в другую — обрыв, но так как в одну сторону там ещё какие-то конструкции есть, и тебе кажется, что ты в случае чего хотя бы на них упадёшь, ты идёшь, идёшь, потом обрыв, вот все эти тридцать метров вниз, а потом дальше продолжается, и все перепрыгнули через него и дальше пошли, а я не смог, я встал, постоял, подполз, посмотрел...

о. Георгий

— Я бы тоже не смог.

А. Пичугин

— Я чувствовал свои ватные ноги, первый раз в жизни я ощутил, что такое ватные ноги, когда они тебя не слушаются совершенно, ты шага уже никуда не можешь сделать.

о. Георгий

— Знаете, вы человек с большим воображением, Алексей, как и я, я тоже не могу быть на краю, так влечёт: ты точно упадёшь, ты не удержишься, хотя, казалось бы, незачем падать, потому что просто стой, и всё. Некоторые люди, знаете, фантастические фотографии я видел иногда американских строителей небоскрёбов, как они там ходят, там дощечка такая, шириной двадцать-тридцать сантиметров, и он идёт, напевая что-то такое, помахивая руками, по этой дощечке, прямо над бездной, которая там, ну, небоскрёб сколько там, сто метров высоты.

К. Мацан

— Мне плохо, когда я такие картины вижу.

А. Леонтьева

— Аналогично, да.

о. Георгий

— Мне тоже плохо, мы с воображением люди. Человек, у которого воображения такого нет, он спокойно относится. Это, кстати, о красоте Божьего мира, что наше воображение помогает нам её увидеть и иногда ужаснуться, а иногда восхититься и верить в Бога.

К. Мацан

— У нас сегодня в гостях в программе «Светлые истории» протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов Сурожской епархии Московского Патриархата в Северной Ирландии. В студии мои дорогие коллеги: Анна Леонтьева, Алексей Пичугин и я, Константин Мацан, мы продолжаем рассказывать и вспоминать истории о красоте Божьего мира. Вот я каждый раз, когда вижу, что у Ани блокнот мелкоисписанный, сразу хочется узнать, что же за история?

А. Пичугин

— Такой маленький карманный блокнотик формата А4.

А. Леонтьева

— Он, на самом деле, мелкоисписанный, потому что он идёт на все случаи жизни, я туда выписываю какие-то цитаты любимых писателей и готовлюсь к программе, и всё на свете, потому что это помогает мне как-то закрепить, и потом можно полистать эти все блокнотики.

А. Пичугин

— У меня в старшей школе, когда я уже совсем плохо учился, была такая тетрадь по всем предметам одна.

А. Леонтьева

— Ага, ну ты меня понимаешь. Знаете, я, конечно, после такого сюжетного рассказа отца Георгия, ну, это готовый рассказ про двух «марий», одна из которых улетела в пропасть — потрясающе, спасибо огромное. Прямо даже страшно начинать после этого. Я хочу сказать, что вообще ощущение природы, я поняла в каком-то возрасте, оно приходит с годами. Вот у детей этого ощущения нет, они как-то совершенно органично существуют в любой среде, и я это поняла, когда мы шли в Питере с родственниками, с детишками, там была такая картина: вскрылся лёд на Неве, и вот эти огромные глыбы льда поплыли по Неве, это было так величественно, тоже такая стихия, и мы такие замерли и смотрели на это, а дети такие: «Ну пойдём в кафе, ну мы же хотели в кафе, ну мы же идём в кафе!» То есть они просто не видели этих льдин. И, наверное, вот какое-то первое яркое ощущение природы и Бога, я вот почему-то это запомнила на всю жизнь, оно пришло ко мне, когда у меня родился сын, первенец. Ну, каждая женщина и мужчины знают какое-то это чудо — рождение сына, и ты такой наутро выходишь из дома, например, и смотришь на лица прохожих, они такие же, как вчера, и ты не понимаешь, как это может быть, потому что произошло чудо — в мире появился твой сын! А они такие идут и делают вид, что ничего не произошло. И вот это вот чудо, оно продолжается, продолжается, оно растёт, и я помню такую сцену, мы жили около ботанического сада, и мы с сыном маленьким на колясочке пошли в ботанический сад, но он уже сидел. И вот, представляете, мы сели под деревом и такая яркая травка майская, и тепло, и он такой трогает лапками всё, там какие-то одуванчики, вот это всё, и солнышко садится, и у него на голове такие, знаете, пухи, такие солнечные пухи на голове моего сына. И вот эта картина, почему-то она навсегда запомнилась мне, потому что в этот момент, знаете, я такое придумала слово: меня тогда объял Бог, потому что в этом сыне, солнце, закате, траве соединилось как-то сразу всё, вся любовь этого мира, все святые, Богородица, вот всё было в этих солнечных пухах. Но это не сюжетная история, поэтому мне нужно рассказать ещё, и я расскажу такую вещь: в юности, у меня не было православного какого-то воспитания, и я верила, как моя дочь говорит: в итси́зм, от слова it — «нечто».

К. Мацан

— Что-то есть.

А. Леонтьева

— Что-то есть, да. И вот я очень любила плавать, для меня каждая поездка на море была огромным событием, и я плавала очень далеко. Для меня каждый заплыв, знаете, был такой какой-то вот разговор с этим it, вот с этим нечто. И я могла далеко-далеко уплыть, потому что, знаете, это же вот как эти скалы, это же тоже риск, ты можешь плыть, и, например, ты можешь не вернуться. Какое-то есть в море, в большой воде ощущение вот абсолютной...

о. Георгий

— Бездны.

А. Леонтьева

— Бездны, ощущение себя песчинкой этой бездны и какое-то вот такое растворение во всём. И вот я уплывала, и это было каждый раз такое испытание. И, знаете, однажды мы с подругой были в Черногории, и подруга меня старше, (я написала об этом рассказ, но вдруг кто-то не читал) и она всё время мне что-то советовала: «вот на солнце нельзя долго находиться», «вот заплывать нельзя далеко». И меня это очень стало раздражать, потому что я вообще-то на море приехала, я хочу быть на солнце, хочу — заплыву. И вот я пошла плавать и заплыла очень далеко, там был такой залив и берег было уже плохо видно, и вокруг были горы. И я очутилась один на один с этим it, и поплыла, конечно, к берегу, но оказалось, что это не так просто, как я думала — плыть, потому что это было уже очень далеко. И солнце уже село, и темнота стала сгущаться, и я плыла, и услышала такой, знаете, голос подруги, которая за меня ужасно переживала. Она там: «Аня!» и по воде такое вот прокатывается. И тогда я первый раз поняла, что очень здорово, конечно, глубоко заплыть, но очень нужно, чтобы тебя кто-то ждал на берегу. Вот у меня было такое полностью сформированное чувство, что кто-то ждал на берегу, у меня сразу потеплело, я как-то поплыла бодрее. Вот такой вот случай мне вспомнился. Я могу ещё рассказать что-нибудь.

К. Мацан

— А мы так слушаем, что даже не хочется, чтобы ты останавливалась.

А. Пичугин

— А я слушаю Аню, и очень многие люди в моём окружении, из моих друзей, у меня жена даже всё время говорит: «Ну как же, неужели ты не хочешь в космос?» У моей жены космос — это предел мечтаний, побывать в космосе, и у меня очень много друзей, которые об этом говорят, а мне совершенно не хочется ни в какой космос, потому что я всегда боюсь вот такого тотального одиночества. Да, у меня часто включается режим интроверта, я люблю быть один, но мне всё равно нужны люди. А мне кажется, космос — это пространство без людей. Очень интересно, насколько вообще там возможно вот это ощущение, и ощущение очень персонализированного Бога, и вообще себя, что ты действительно песчинка, и не просто потому, что под тобой там 10, 20, 50 метров воды, 100, 2000 метров, но всё равно дно, а когда ты вот в этом бесконечном пространстве. Я поэтому очень люблю фильм «Интерстеллар», мне кажется, это квинтэссенция вот этого моего понимания и ощущения.

о. Георгий

— Про заплывы меня тронула тема очень, потому что я тоже пловец, и вот такая красота.

К. Мацан

— Вы в океане купаетесь, надо полагать?

о. Георгий

— Ну, бывал в океане, но в океане как-то это...

А. Пичугин

— Холодно.

о. Георгий

— Нет, почему? Смотря где, вот на Канарских островах 24 градуса весь год.

А. Пичугин

— Нет, я про ваш океан.

о. Георгий

— Ну, а в Атлантике похолоднее, но я и там, и там, и там, конечно, был. Но однажды вот такой заплыв, тоже далеко я уплывал, где-то максимум у меня было восемь километров нон-стоп я проплывал, но не от берега, а вдоль. И вот красота, форма, изящество, да? Однажды я так поплыл, как вы, берег уже не видно, но одно я увидел: плавничок такой показался, и потом спинка показалась там. И меня так пронзило одиночество, заброшенность, примерно как вы, Алексей, говорите, вот такое пространство, бездна, а там ещё между тобой и берегом возникло такое подозрительное существо, с которым можно видео смотреть с удовольствием, рассуждать о нем, но когда это существо тебя отделяет от берега, кто же это был? И тут меня пронзила мысль по поводу красоты и изящества: там плавничок был так изящно загнут и спинка такая, и у меня отлегло, это всё же дельфин был, и ко мне, к тому же, не подплывал. А однажды ко мне подплыл тюлень, вот он меня ввёл в это состояние, он тыкнул меня своим носом, такая огромная туша, в центнер или в несколько центнеров, и дружелюбная весьма.

А. Пичугин

— А он безобидный или нет?

о. Георгий

— Ну, как сказать? Хищник вообще-то тюлень, зубастый такой. Но там, я думаю, было уже не так далеко от берега, но всё-таки в холодных водах ирландских. И сначала прямо перед вашим лицом выныривает такая собачья физиономия, ну так вот, на расстоянии ближе чем мы с вами сидим.

А. Леонтьева

— Какой ужас...

о. Георгий

— Вы знаете, совершенно собачья физиономия, копия. Потом я говорю: «Ну, иди своей дорогой». Он повернулся, поднырнул под меня, ткнул меня в ногу своим носом и опять выныривает, смотрит. Я говорю: «Дай мне, пожалуйста, продолжать». Он не реагирует, опять около меня крутится. Ну, тогда я уже понял: надо уважать место и пространство коренного жителя, просто взял и поплыл дальше, тогда он меня оставил в покое. Вот такие плавучие истории.

К. Мацан

— Так, Аня?

А. Леонтьева

— Да, если вы мне дадите ещё минутку, я вспомнила такую важную вещь. В какой-то момент жизни, я вообще жила всю жизнь в Москве, ну ездила там, путешествовала, а потом я стала жить между двумя городами: между Москвой и городом Осташковым, что на озере Селигер. И я была поражена, что вообще можно жить вне Москвы, потому что я такой москвич-москвич. И вот это расстояние, там четыре с половиной часа, пять часов, шесть часов можно ехать, оно заполнено вот этой природой, ты едешь, проезжаешь реки, озёра, леса, какие-то поляны. И именно в этом пути, во-первых, ты поражаешься, насколько у нас потрясающая природа, земля, она разнообразная, она как-то вот меняется от часа к часу твоей езды, но ты понимаешь, что Господь дал тебе это всё, то есть вот именно тебе Господь дал вот эти реки, они твои, вот эти озёра, они твои. Ну, пускай другие люди тоже ими пользуются, ты «разрешаешь» им. Но это такое, знаете, ни с чем не сравнимое ощущение богатства, когда ты заплываешь в озеро, и остаются на берегу вот такие плакучие ивы, и ты на них смотришь, и понимаешь, что это твои ивы. И вот это общение с природой, оно очень, на самом деле, укрепляет веру.

К. Мацан

— Мы продолжим рассказывать светлые истории после небольшой паузы. Я напомню, наш сегодняшний гость — протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов Сурожской епархии Московского Патриархата в Северной Ирландии. Дорогие друзья, не переключайтесь.

К. Мацан

— «Светлые истории» продолжаем мы рассказывать на Светлом радио, и не только на радио, я напоминаю, что «Светлые истории» — одна из немногих программ Радио ВЕРА, которую можно не только слушать, но и смотреть в наших аккаунтах, в социальных сетях, и на сайте radiovera.ru мы приглашаем вас всех, дорогие друзья, подсмотреть за тем, что происходит в студии. Ну и, конечно, пишите ваши комментарии, если эта площадка — социальная сеть, которая подразумевает комментарии, мы их обязательно все читаем очень внимательно и, как вы знаете, нередко зачитываем потом в программах, поэтому делитесь вашими историями. Однажды мы выполним свою мечту, потому что мы хотим сделать выпуск «Светлых историй», который был бы составлен только из историй наших слушателей, в общем-то, их уже столько много, что, мне кажется, уже не за горами это время прекрасное, когда мы такой выпуск запишем. Ну а пока сегодня мы говорим о красоте Божьего мира, и, конечно, говорим о природе, и вот уже и покупались мы, и на берегу обрыва постояли, и в лесу погуляли, и на ивы посмотрели, очень красивый у нас сегодня разговор. Наш сегодняшний гость — протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов Сурожской епархии Московского Патриархата в Северной Ирландии. Мои дорогие коллеги: Анна Леонтьева, Алексей Пичугин, я, Константин Мацан, мы продолжаем наши светлые истории вспоминать. Лёш, тебе слово.

А. Пичугин

— Красота Божьего мира, мы каждый раз, когда говорим, представляем себе, что это должен быть какой-то пейзаж, вот Левитановский пейзаж, это сразу у нас синоним красоты Божьего мира. И, наверное, я сейчас тоже об этом буду говорить, но я подумал, что для кого-то, действительно, вот лес многоэтажек где-то в Новой Москве — это красота, это действительно вот красота Божьего мира и даже, может быть, такого человеческого разума, вот построили этот лес 35-этажных домов, из них с последнего этажа закат красивый, или они просто сами по себе красивыми кому-то кажутся, это все ведь правда, индивидуально. Я в Плёс приезжаю когда, я чаще всего приезжаю кому-нибудь его показывать, у меня нет к нему какого-то такого ощущения, чувства того, что: «ах, вот!..» Но я знаю, что у всех есть, поэтому мы туда приезжаем, и я привожу кого-нибудь там на высокий берег Волги, говорю: «Ах, вот!», и все такие: «Ах, да!» Хотя, не скрою, первые раз десять, наверное, это правда было красиво, а сейчас уже это уходит. И у каждого это очень индивидуально, правда, ведь кому-то там болотце маленькое с чахлыми ёлками, которые из него торчат, уже погибают, и болото подступает, тиной всё затянуто, но кто-то будет говорить: «Ах, вот это да!», сколько художников. И действительно, потому что сколько мы пейзажей чудесных видим, мы приходим в Третьяковку, видим такой пейзаж с лесом и болотом, и говорим: «Да, вот это красота нашей природы». И у меня, вот сколько я здесь рассказывал суздальские истории, я не художник, к сожалению, я совершенно не умею рисовать, и когда я каждый раз бываю в Суздальском Ополье, то очень жалею, что я вообще никак, даже по линейке две прямые линии провести не могу. Я долго занимался фотографией и до сих пор что-то снимаю периодически, но никогда ничего не мог снять в Суздале и в Ополье, ну никогда и всё! Вот я камеру с собой беру, останавливаюсь, если на машине еду, если пешком иду, я: «Вот оно!», а потом включаешь компьютер, а вот его нет, не знаю почему, много лет я пытаюсь что-то в Суздале или в окрестностях снять. И вот сегодня, когда собирался на радио, мне моя жена показала несколько видео из Суздаля, которые в одной из социальных сетей выкладывал такой очень известный в России человек, который сейчас фактически представляет этот бренд Суздаля, давайте, не буду, чтобы не делать рекламу, его называть, но все абсолютно в России знают этого человека, он достаточно много всего хорошего делает в Суздале и окрестностях, периодически выкладывает эти суздальские пасторальки: вот он идёт там, зачерпывает рукой пшеницу, пробует её на вкус, вот он с трактористами, вот он ещё где-то, вот тут его керамику расписывают тоже суздальскими пейзажами, и он любит это выкладывать, и действительно, наверное, кого-то из людей его круга это тоже туда влечёт, потому что люди этого круга, и он сам говорит, вот я думаю: очень хорошо, что сегодня это увидел, потому что эти сравнения, которые мне всё время в голову приходят, когда я еду по Суздальскому Ополью или иду пешком, вот взгорье такое, а дальше вниз падение, и там это бескрайнее поле с какими-то овражками, ложбинками, перелесками крошечными совсем, и я всё время думаю: тосканский пейзаж, и вот он тоже, этот человек такой: «Вы посмотрите, это же Тосканские пейзажи!» Но другое дело, что, наверное, он большую часть жизни проводил среди Тосканских пейзажей, а теперь приехал в Суздаль и увидел там, а я как раз нет, я не был в Тоскане никогда, но был рядом, в тех местах, где те же Тосканские пейзажи, я скорее в Суздале всегда бываю, а вот туда очень редко, и я такой: да, Суздаль. И вот мы же все, кто живёт в средней полосе России, там периодически бываем, ну что там, сходить в ресторан а-ля рус, посмотреть на храмы, самые старые из которых XIII века в самом Суздале — да, это красиво, да, это на один раз, два, три, четыре, может быть, кому-то на всю жизнь, но это всё создавалось в пейзаже. Вот я всё время вспоминаю, что у Андрея Битова есть такой рассказ-повесть «Человек в пейзаже», там про человека, который живёт почему-то в храме Вознесения в Коломенском, он реставратор, и Битов его описывает, как человека в пейзаже, то есть его жизнь вписана в какие-то определённые рамки, он в них существует. Интересная книга, но у меня всё время такое ощущение, что можно точно то же самое сказать про памятники, вот памятник в пейзаже, и вот Суздаль — это памятник в пейзаже, потому что люди, которые его веками создавали, они его создавали в тех природных условиях, в которых он существует уже много столетий до сих пор. Я, когда еду на машине где-нибудь, вот много раз замечал: еду я в Краснодарском крае, в Ростовской области, в Астраханской, в Волгоградской, носит меня периодически, я живу за рулём порой, и так смотрю и думаю: вот-вот-вот, сейчас где-то там, за пригорком Суздаль покажется, и вроде всё похоже, но вот эта северная степная территория, она совсем не южная, это другие немного растения, другой климат, другие дома в деревнях, другие люди, всё своё, это не Тоскана, это не Кубань, это не что-то ещё похожее, не Волгоградские степи, но это своё, вот это Суздальское Ополье — не знаю, у меня вот в сердце, каждый раз, когда мне говорят «красота Божьего мира», у меня всегда вот этот пейзаж Суздальского Ополья, как только я выезжаю за пределы Владимира в сторону Суздаля, и вот это всё открывается, у меня сразу щемить начинает где-то, потому что вот это оно, и внутри этого Суздальского Ополья у меня тоже есть несколько мест, куда я приезжаю, поднимаюсь, встаю и думаю: Господи, вот я прожил ещё столько-то, сколько прошло с последнего посещения этого места — слава Тебе, я снова здесь, Ты меня снова провёл через эти месяцы, (обычно это у меня возникает, когда я там месяцами не бываю) почти год прошёл, и я снова здесь стою, и вот сколько я ещё раз здесь побываю, сколько мне ещё отмерено? Вот сколько поэтов про это писало, я не умею, конечно же, так. Но я понимаю, что вот это та самая красота, которая...

о. Георгий

— Спасёт мир.

А. Пичугин

— Ну как спасёт мир, не знаю, но я хочу, чтобы она сохранилась, я не хочу, чтобы кто-то её разрушил, я не хочу, чтобы здесь что-то плохое произошло, чтобы здесь что-то сломалось, нарушилось, взорвалось. Я хочу, чтобы это сохранилось именно так: мирно, тихо, спокойно, вот облака плывут, люди какие-то проходят, столетиями здесь достаточно спокойно всё было, я хочу, чтобы это спокойствие, которое меня в этот момент переполняет, оно было здесь. И я каждый раз кого-то привожу туда, чтобы ему показать, не всех, это же очень индивидуально, для кого-то совершенно другие краски, другие пейзажи, и эти суздальские поля никак вообще не отзываются, абсолютно, не потому, что человек плохо видит и не может это понять, а потому что оптика совсем другая, он меня куда-то привезёт, скажет: «Ты посмотри, как здесь!» А я скажу: «Да ничего, нормально, берёзки растут, или пальмы, что-то ещё», а для него это будет. Но вот я когда попал, этот пазл, он на своё место встал, и вот тут уже ничем...

о. Георгий

— А знаете, почему красота спасёт мир? Потому что это то, что соединяет всех без исключения. Красоту может и способен увидеть всякий человек, без исключения, чем бы он ни занимался, и это спасительное качество, потому что спасение, в общем, в том, чтобы не было раздробления, разъединения, вражды, и вот спасительность Божьей красоты или красоты Божьего мира — это уникальный фактор нашего бытия. И ещё не просто отдельно, сама по себе, а еще и восприятие, отображённое в сознании, в глазах человека, в разуме его и в общении, что самое главное, всегда красота в общении: увидев красоту, мы же хотим поделиться с кем-то этим, даже если он скажет: «Ну ладно, что там у тебя, какие-то берёзки там», или другой скажет: «Ну, тут камни и камни, вода какая-то плещется под камнями, что тут интересного?», всё равно красотой хочется поделиться, значит, ты уже не один, значит, ты уже не оторван, не раздроблен, не разбит в самом себе, потому что ты ищешь соединения, и красота соединяющая и спасающая, в этом, мне кажется, и проявляется её спасительное качество, в желании поделиться, в желании рассказать. В общем, это и есть наша вера в Бога, по сути дела, она красива, и она основана на красоте, 8-я глава Послания к Римлянам общеизвестная, где апостол Павел просто из ничего берёт вот факт: «ну как же человек может не знать Бога, ведь если ему никто не рассказал о Христе, о Боге Израиля, но он видит красоту этого мира, она спасительна, потому что созерцание, рассматривание красоты мира, — говорит апостол Павел, — это и есть поиск, и обретение Бога». Мне показалась уместной такая ремарка к вашему рассказу.

А. Пичугин

— Спасибо, конечно.

К. Мацан

— А то, что вот именно красота в глазах смотрящего, мы говорим всё время, что кто-то может не оценить красоты, которая нам кажется красивой, и понятно, что ни к каким религиозным размышлениям это не приведёт, и я каждый раз себе этот вопрос задаю, что мы вроде воспринимаем красоту и говорим о красоте, как о том, что действительно, вот и объединяет людей через то, что можно даже там, условно, с неверующим говорить о Боге: ну ты же воспринимаешь красоту, ведь есть что-то, что превосходит тебя, твой разум, что ты просто встречаешь как неизреченную, но реальность, ты не сомневаешься, что ты сейчас созерцаешь красоту, хотя тебе никто её не докажет никогда, невозможно доказать, что это красиво, ты просто это чувствуешь, ты это знаешь, вот так же и человек встречает какой-то свой опыт религиозный, невозможно доказать, что Бог есть, но вот Он здесь, сейчас в опыте присутствует, это так же очевидно, как очевидно то, что прекрасен пейзаж, который ты сейчас созерцаешь. И всё равно остаётся этот зазор, что — «а я вот не вижу здесь красоты».

о. Георгий

— Ну, а красоту невозможно оценить, и если нам кажется, что мы оценили: «смотри, как красиво!», я имею в виду красоту нетварную, в смысле творение Божие для нас, и вообще красота, понятие красоты и восприятие, оно как бы нетварное, потому что это способность человека к творчеству. И даже творчество, которое истекает из человека, допустим, человек любит рисовать, нарисовал что-то там такое, и ему представляется это красивым, и это по-настоящему красиво, даже если другой, стоящий рядом, не оценит, скажет: «Ну что ты тут намалевал, какие-то там кресты, какие-то церкви, и вообще понастроили церквей! Вот наши многоэтажки, разноцветные сейчас стоят такие, вот это красота, геометрия, пропорции, а что эти вот луковички там всё?» Кому-то так. Понимаете, она не поддаётся оценке, красота. Её не следует оценивать. Единственное, что важно и значимо — это красота как таковая, как факт присутствия, о чём мы уже не раз тут говорили в замечательном согласии друг с другом, красота присутствия. То есть почему мы говорим «красота Божьего мира»? Почему Божьего? Потому что она не отвлечённая, она не внешняя, она созерцательная, а не наблюдательная. Поэтому, действительно, я очень согласен с вами, Алексей, что кто-то видит красоту в многоэтажках, кто-то в ивах плакучих, кто-то там на утёсе, ну а кто-то из космоса наблюдает Землю и говорит: «действительно, Бог есть». Но красота Божьего мира заключается в Божьем имени, вот красота имени собой объемлет всё.

К. Мацан

— А что это значит?

о. Георгий

— Ну вот имя, я такой имяславец в этом смысле.

К. Мацан

— Ну, это не наказуемо, что называется.

о. Георгий

— В наше время — нет, а было время другое. Имя Божье производит эффект, производит преображение, производит трансфигурацию, можно сказать, человека, вот это и есть подлинная красота. То есть вы встречаете, не оценивая, мы же с вами не оцениваем, кто позволит себе, дерзнёт сказать, что «вот Бога распишите мне, а я тогда передам другому, каков Он есть точно»? Никто этого не скажет, не дерзнёт. Так же и красота, ведь передать, описать, это всё равно, как если бы я напел вам Бетховена 9-ю симфонию или описал ивы. И всё-таки наше описание само по себе красиво, наш рассказ красив сам по себе, не потому что ивы, мы их представляем, как Аня вдохновилась, когда рассказывала о заплыве своём, как Алексей вдохновился, я тоже не без вдохновения пытался, вот это и есть красота, её отображение в человеческом сознании, и уже выдаётся красота Божьего мира из нашего с вами восприятия и из нашего созерцания.

К. Мацан

— Протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов Сурожской епархии Московского Патриархата в Северной Ирландии, сегодня гость наших «Светлых историй». И здесь, в студии мои дорогие коллеги: Анна Леонтьева, Алексей Пичугин, я Константин Мацан, какой у нас красивый сегодня разговор! Я слушаю и прямо вот помечаю по ходу дела в компьютере, потому что я понимаю, что мне хочется даже не какую-то там историю рассказывать, а просто делиться реакцией на услышанное. Меня очень прямо потрясла мысль эта ваша, отец Георгий, я даже подумал, что надо как-то её в социальных сетях со ссылкой на вас написать, что действительно, почему красота может поднять мысль и сердце к Богу, почему она как бы указывает на Бога? Потому что ей хочется делиться, потому что это то, с чем ты не можешь быть один, что как бы преодолевает само в себе одиночество, даже если нет человека рядом, ты даже мысленно кому-то об этом рассказываешь, даже если ты физически один, то ты, когда видишь эту красоту, думаешь: «как красиво!», и ты кому-то внутри себя начинаешь описывать её, хотя вроде не надо, но ты начинаешь её пытаться зафиксировать, чтобы потом кому-то передать в воспоминаниях, это очень круто. Кстати, я вспоминаю на эту тему, был такой богослов в Московской духовной академии в начале XX века —Таре́ев, у него было любопытное замечание в одной из лекций такого характера апологетического, он говорит: вот два человека поднимаются на гору вместе, и один поднялся там на пятьсот футов, и ему открылась прекрасная картина. А второй пошёл выше и поднялся на тысячу футов, и ему открылась как бы другая картина, он увидел больше, чем то, что увидел первый. Когда оба вниз спустились, они рассказывают о том, что они там видели, и вот первый человек, рассказывая об этом опыте подъёма на гору, говорит, что «я вот поднялся на столько и что-то увидел». Он не знает, что увидел второй, то есть то, что увидел второй, какая-то более красивая картина — это вот личный опыт того второго человека, он непередаваемый, его невозможно передать. Но первый, рассказывая об этом подъёме, уже не может не учитывать, что второй был выше, что он видел то, что мне было недоступно, но он-то это видел. И интеллектуальная честность, говорит Тареев, диктует это признать, что есть что-то больше моего опыта у другого человека, но ведь также мы можем говорить и об опыте религиозном, допустим, у неверующего этого опыта нет, а у кого-то другого он есть, то интеллектуальная честность требует признать, что да, вот этот верующий, просто он видел то, что мне не открывалось, но он это видел, как тот, кто поднялся на гору чуть выше, чем я. Очень интересный ход мыслительный, тоже связан с красотой.

о. Георгий

— Ещё одна мысль важная там: что он видел то, что видел я, а потом видел больше.

К. Мацан

— Да-да-да. И я просто начинаю думать и реагировать на то, что сегодня в студии звучало по поводу имени Божьего, по поводу всей этой темы, это же имяславие, такая концепция богословская или философская про то, что когда мы произносим Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного», в самом имени Иисуса Христа уже присутствует Бог, то есть это не просто сотрясание воздуха, в имени присутствует Тот, Кто этим именем выражается, поэтому в формуле имяславия: имя Божие есть Сам Бог, но Бог не есть Его имя, то есть в этом имени Бог присутствует, но мы не имеем права свести Бога к этому имени, оно непознаваемо. И в этом отношении я вспоминаю, у такого богослова замечательного английского православного, митрополита Каллиста (Уэра), была потрясающая статья, которая называлась «Через творение к Творцу», статья с таким экологическим смыслом, что мы, христиане, должны Божий мир воспринимать как святыню именно потому, что в этой природе, в этом дереве, в этом закате каким-то таинственным образом, само собой, конечно, не физическим, но присутствует Бог. Вот я не говорю слово «проявляется», мы не пантеисты, само собой, и митрополит Каллист это очень чётко подчёркивает. И он приводит такую мысль, вернее, цитирует такого известного английского поэта Чарльза Уильямса, друга Льюиса, Толкина, вот этого круга «Инклингов», в одной из его поэм есть такие слова, как бы к Богу герой обращается, говоря об окружающем мире, он говорит Богу «... И в этом тоже Ты, но Ты — не это». И начинается мысль владыки Каллиста с того, что: «Видели ли вы когда-нибудь дерево?» — «Конечно, видел!» — «Нет. Видели ли вы когда-нибудь дерево, вот просто дерево, вот оно такое странное, красивое, причудливое, необычное...», и вот ты воспринимаешь его как действительно дар. И тут я перехожу к той мысли, о которой Аня говорила, она тоже очень меня согрела: почему оно такое, вот оно сейчас дано нам таким, какое оно есть, оно потрясающее, оно неожиданное, оно абсолютно уникальное! И действительно, вот тут восходишь мыслью к Тому, Кто этот дар тебе послал. У Аверинцева есть замечательное замечание, он описывает богословие Симеона Нового Богослова, в одном из гимнов у него есть эта мысль, что мы же, христиане, всё имеем, имеем весь мир, но как дар, и это такое потрясающее чувство, что тебе дано всё, и оно не твоё, но именно потому, что оно не твоё, а оно — Бога, а Бог щедр, Он тебе дал всё. Действительно, твои ивы, но и больше, чем твои, и меньше, чем твои, они твои, и они всех, они твои как дар, но дар от любящего родителя. Это очень детское, на самом деле, чувство такое, вот я это вспоминаю, как ребёнок, который понимает, что у тебя всё есть, потому что у тебя есть родители, и от них всё, они всё тебе дадут, что надо, и поэтому ты как бы защищён, ты богат, ты богат тем, что у тебя даже ещё пока нет, но ты уже заранее как бы этим богат, потому что есть родители, которые тебе это дадут, и вот это какое-то очень глубокое, мне кажется, христианское ощущение Бога, как щедрого любящего Отца, и к этому ощущению можно взойти, вот именно созерцая красоту природы. Вот я, кстати, помню, что для меня тоже некий такой момент созерцания красоты, я вспоминаю то, что Лёша говорил про Левитана, оказалось в своё время очень важным вообще в приходе к вере, потому что когда я впервые услышал такую, достаточно тривиальную мысль, что русская культура сформирована и рождена православием, я действительно спросил себя: а что я себе воображаю в первую очередь при словах «русская культура»? И обычно, вообще это с детства, со школы, какая-то скука была в этих словах: вот, сейчас в музей повезут, будут рассказывать, «степь да степь кругом» и так далее. А тут я вдруг понял, что действительно, когда я говорю «русская культура», что я, городской мальчик, всю жизнь живший в Москве, в девятиэтажке, воображаю? А воображение — это очень важная способность души, и я воображаю себе вот то самое «Над вечным покоем» примерно Левитана: поле, река и обязательно где-то там вот маленький купол-луковка с крестом — я не знаю, откуда это во мне возникло, но оно там было просто, какая-то генетическая память. И вдруг я понял, что во мне ничто не сопротивляется тому, что моя традиция — это православие, я рад, я хочу в ней быть, это во мне есть, оно просто как бы дремало или как-то оно должно было выйти на свет, и оно вышло на свет благодаря воспоминанию о некоем пейзаже, в который, просто как часть его неотъемлемая, вписан этот купол, эта луковка с крестом. И я вспоминаю в этом смысле, тоже на фоне того, о чём мы говорили, у Честертона были такие слова классные, что «самый несчастный человек на свете — это атеист. Почему? Потому что он видит красоту заката, и ему некому сказать за неё спасибо». Вот этот императив благодарности за дар, а как только есть дар, то есть мысль о дарителе, который дарит тебе.

о. Георгий

— Благо, благой только Бог, поэтому благодарность — это дар Божий.

К. Мацан

— Да, и понятно Кому, и это такое радостное чувство дара, что тебе подарили, мы же каждый раз очень любим того, кто нам что-то подарил, мне даже как-то в своё время казалось, что вообще ничто с такой силой не ведёт к любви, как благодарность, а к тому же, когда это дар Благого Творца, и это такое очень радостное христианское чувство. Я вспоминаю, где-то читал, что был подвижник, который жил в монастыре, и он уходил молиться в лес один. И его спрашивали: «А зачем ты уходишь молиться в лес?» Это тоже совершенно естественный вопрос, ведь молиться можно в любом месте, мы в храме молимся, там тоже красота, зачем ты уходишь молиться именно в лес, ведь храме, в лесу, на улице тот же самый Бог, что и в любом другом месте, Бог един. И тогда подвижник отвечал: «Да, Бог в лесу Тот же Самый, что, допустим, в городе или в храме. Но в лесу я другой». Я очень хорошо помню это ощущение, я приехал в деревню к родителям супруги, и как-то ты просыпаешься в чужом доме и вроде бы нет возможности сейчас совершить привычное утреннее молитвенное правило, то есть не то что я весь из себя такой молитвенник, что я дома прямо каждый день искусно молюсь, но как-то вот дома можешь быть ты один, дети в школу уже ушли, и ты один, с утра, как-то это естественно, спокойно — в тишине прочитать молитвы. А тут ты вроде бы в чужом доме и главное, что твоего привычного красного угла здесь нет. И я выхожу на улицу, утро, я встал первым, это лето, Нижегородская земля, такой лесок, речка — и я вдруг понял, что вот он, красный угол, вот она икона, икона-образ, образ Божий, который вот в этой красоте как-то таинственно отпечатался, и мне в эту самую секунду как будто не нужна икона даже передо мной, потому что она есть. Я ни в коем случае не отрицаю важность и святость иконы как расписанного полотна с обликом и образом Божьим, через который мы восходим к первообразу, но бывают в жизни редкие моменты, когда вот той самой иконой в глубоком смысле слова для тебя оказывается просто красота пейзажа вокруг.

о. Георгий

— Это отображение в вас, вы — икона, и Божий мир — икона, поскольку мы есть отображение Божьего мира. Без человека, прошу прощения за такую ремарку, в общем, это не икона, такого нельзя себе представить просто, потому что это всё есть, но вот именно человек. Понимаете, это такой момент, может быть, христологический или антропологический момент не оценки, а восприятия красоты, отображения красоты мира. Это замечательный пример, вы говорите о красоте, вот о маковке, а слова-то цитируете все англичан, верно цитируете, что — «да, Бог-то везде один, но я другой здесь, в лесу». Вот это абсолютно точно, прямое попадание в десяточку, как говорится, или в яблочко. Попадание, потому что это же отображение, вы вышли и видите красоту Божьего мира, икону Божью, потому что вы и есть сами икона, потому что вы и есть то присутствие Христа Бога, которое уникально, неповторимо и абсолютно неделимо. И вот тот самый разбитый образ, собранный воедино, та самая икона, которая пока раздроблена, пока она разбита, но и одновременно она икона. Вот красота, уникальность неповторимости человеческого восприятия, отображения человеческого не разума, а человеческого духа, который есть Бог Троица, вселившийся и живущий в человеческом «я».

А. Леонтьева

— Как красиво мы заканчиваем, программу, как-то правильно и гармонично.

К. Мацан

— Спасибо огромное, дорогие друзья. Что про нашу программу сказать? Аня-то всё сказала уже. Во-первых, это было красиво. И это можно посмотреть, я напомню, не только послушать, но и посмотреть на наших аккаунтах в социальных сетях и на сайте radiovera.ru. Нашим сегодняшним гостем был протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов Сурожской епархии Московского Патриархата в Северной Ирландии, кандидат технических наук, доктор богословия, член Союза писателей России. Мои дорогие коллеги: Анна Леонтьева, Алексей Пичугин, я Константин Мацан. Дорогие наши слушатели, пожалуйста, пишите ваши светлые истории в комментариях на всех доступных вам социально-медийных площадках, мы их будем читать, всегда с благодарностью воспринимаем все ваши реакции и отзывы. Спасибо огромное, через неделю мы продолжим рассказывать светлые истории на Радио ВЕРА, до свидания.

о. Георгий

— Всего доброго.

А. Леонтьева

— До свидания.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Люди, сохранившие веру». Прот. Константин Харитонов
• «Красота Божьего мира»
• «Откликнуться на Божий призыв»