«Как различать добро и зло?» Священник Николай Конюхов

Нашим гостем был клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов.

Разговор шёл о том, как не терять духовные ориентиры и различать понятия добра и зла в переменчивом мире и как родителям научить этому своих детей.

Ведущий: Константин Мацан, Марина Борисова

К. Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии моя коллега Марина Борисова —

М. Борисова

— И Константин Мацан.

К. Мацан

— Добрый вечер. В гостях у нас сегодня священник Николай Конюхов, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста. Добрый вечер.

Свящ. Николай Конюхов

— Добрый, добрый.

М. Борисова

— Отец Николай, вы, как человек, обременённый многочисленным семейством, и Костя, как человек, ещё не совсем многочисленным, но всё-таки уже обременённый, — вот самое время, мне кажется, нам обсудить вопрос, я думаю, который сейчас волнует многих наших радиослушателей. Дело в том, что бывают времена спокойные, а бывают времена какие-то сумбурные. И дети, которые ориентируются на родителей и задают родителям всевозможные вопросы, они продолжают эти вопросы задавать. Но вот эти вот сумбурные времена зачастую лишают самих родителей ориентира, к которому они обычно обращаются, в особенности в том, что касается каких-то духовных устоев. И вот что делать родителям, когда у них у самих картина мира ползёт каждый день перед глазами, всё меняется, а им нужно всё-таки вырастить подрастающее своё поколение в понятии, что такое хорошо и что такое плохо? Если человек сам теряется, у него начинают размываться границы между тем, что он считал хорошим и тем, что он считал плохим, как быть в этой ситуации?

Свящ. Николай Конюхов

— Чтобы помочь детям, нужно помочь самим себе, то бишь родителям, потому что дети в первую очередь опираются на нас. Я вспоминаю, как мы росли в 90-е, когда как раз почва уходила из-под ног у всех — разваливалось огромное государство. У меня в семье папа потерял работу. И мы испытали нужду, голод и так далее. Не прям голод, но гречка, гречка, гречка — мы скромно достаточно жили, новые вещи не покупали. Я, вспоминая просто это время, вспоминаю о том, что чувствовал всё равно какую-то надёжность в своих родителях. Я понимал, что обстановка так себе, что, может быть, чего-то не хватает. И им самим в чём-то беспокойно: как быть, что есть, во что одеться? Но тем не менее мы ощущали с их стороны, что они знают, что делают, куда они идут и зачем. И вот мы на них опирались. Это ощущение надёжности, даже психологи об этом говорят, одно важнейших ощущений, которые должны быть у ребёнка: он понимает, что родители рядом, они не бросят. И как бы тяжело ни было, вместе мы всё преодолеем. То есть у ребёнка более позитивное сознание, чем у взрослых. У взрослых достаточно беспокойное сознание. То ли из-за того, что у нас уже опыт негативный есть, то ли из-за того, что мы в целом такие — побитые, пошарпанные жизнью. Но в целом ребёнок как-то стремится на позитив выйти, что-то хотя бы найти позитивное, на что-то опереться, чтобы ему стало легче. И поэтому нужно просто предоставить ребёнку этот плацдарм.

К. Мацан

— Вот вы сказали, что чтобы это предоставить ребёнку, нужно, чтобы это было в себе. А где грань между упованием на Бога, что всё будет хорошо и Господь не оставит, и какой-то такой безответственность, прекраснодушием, каким-то таким нежеланием увидеть всю серьёзность ситуации? Ведь очень легко под надеждой на Бога понимать какую-то такую рассеянность. Свящ. Николай Конюхов

— Много таких притч, где там человек на корабле тонет и говорит: «Господи, Ты же меня спасёшь? Я верю в Тебя». И вот он тонет, тонет, к нему подплывает ведро, которым он мог бы вычерпать воду, как-то заделать дырку. Он такой: "Нет, мне Господь поможет".Ему говорят, что "давай-давай — нужно же срочно корабль чинить«.Он говорит: «Нет-нет, Господь мне поможет». Уже корабль потонул, шлюпка, ему говорят: «Давай». Он говорит, что «нет, Бог меня Сам спасёт, я в Него верю». Ну и потом он, естественно, умирает и спрашивает у Бога: «Господи, а что такое, что за дела? Я в тебя верил, молился...» Господь говорит: «Но Я тебе послал и ведро, и молоток, и шлюпку подослал, столько раз тебя пытался спасти, а ты всё отвергал». Поэтому если человек, прикрываясь тем, что Господь всё знает, Он поможет, всё сделает, сам ничего не делает, то это он просто прикрывает собственное такое, даже я бы не сказал прекраснодушие, а малодушие, собственную инфантильность и нежелание брать на себя ответственность за серьёзные решения. Поэтому тут на Бога надейся, а сам не плошай — это понятно. Родитель должен понимать... вот у меня недавно было озарение такое, что я слишком... у меня достаточно серьёзная ответственность за мою семью, за супругу, за четверых детей, чтобы я рассуждал как-то вот так шапконакидательски, например к своему здоровью относился.
Я вообще очень люблю пожалеть себя. Периодически раньше там кто-то мог носиться с моим здоровьем. Сейчас я не могу себе этого позволить, я не могу себе позволить быть слабым, потому что это будет означать, что я не люблю своих близких. Потому что я не... вот как-то так, что должно само собой всё произойти, то есть не я должен не объедаться на ночь, а Господь должен так сделать, чтобы я объедался на ночь, но не заболел. И вот это уже неправильный подход. Поэтому взрослые должны понять, потому что Господь, безусловно, поддержит любые наши хорошие инициативы, Он даст нам то, что называется благодатью, то есть благой дар от Бога. Это когда Господь твои благие, детские, может быть, такие нерешительные ещё шажочки в добрую сторону поддерживает, и ты двигаешься в этом направлении. Потому что мы хотим как? Чтобы Господь взял просто меня вот так вот и переставил: «Господи, я же слабый, я не могу ничего сделать, поэтому давай Ты помоги, Ты научи меня верить, надеяться, терпеть, прощать, любить». Без проблем — Господь поможет. Но ты начни что-нибудь делать. Пока ты не начнёшь что-нибудь делать, как-то странно ожидать, что Бог это сделает вместо тебя.

М. Борисова

— То есть родители для детей всегда должны быть неким незыблемым островом таким, на котором всегда будет на что опереться. То есть они должны олицетворять собой такую незыблемую стабильность?

Свящ. Николай Конюхов

— Ну, родители должны быть живыми в любом случае, то есть родитель может и заплакать, он может быть уставшим, маме может быть больно. И чем быстрее дети это поймут, тем для них легче будет. То есть они побыстрее откажутся от совсем уж потребительского отношения к своим родителям. То есть родителям не надо быть роботами такими, которые: «Всё будет хорошо. Мы сильные, мы справимся». В определённый момент, безусловно, очень важно, чтоб родители поддержали своего ребёнка, чтобы ребёнок, не дай Бог, не впал в депрессивное состояние. Но с другой стороны, и ребёнок должен понимать, что родители — они живые существа.

М. Борисова

— Ну вот как быть? Смотрите, у родителей в их взрослой жизни бывают периоды полного смятения. И, может быть, папа с мамой по-разному оценивают то, что происходит с их семьёй. И у них могут быть периоды, когда они не в очень хороших взаимоотношениях друг с другом. Я не знаю, мне, наверное, очень сильно повезло, и хотя я воспитывалась в семье, абсолютно далёкой от религии, но какой-то врождённый такт у родителей был. Когда у них наступали времена внутреннего разногласия, они всегда уходили погулять. То есть я не помню своё детство и юность, чтобы на наших глазах родители выясняли отношения друг с другом. То есть не было такого, что мама отменяет указание папы, а папа отменяет указание мамы. И вообще, все их внутренние, как сейчас говорят, разборки происходили далеко от наших глаз. Я понимаю, что это редкость, что на самом деле жизнь такая сложная и непредсказуемая, что порой сдержать эмоции, тем более если родители люди темпераментные, бывает тяжело. И как в этой ситуации, когда вот родители в смятении, как оставаться островом спокойствия для детей?

Свящ. Николай Конюхов

— С одной стороны, мы должны принять как факт, что родители сильнее детей во всех планах, в том числе в психологической устойчивости, и вообще — это вот очень важно понять. Я не могу от ребёнка ждать то, что я могу ждать от себя самого. И, соответственно, нужно относиться более бережно к детям, щадить их нервы, их впечатлительность детскую, их детское воображение и не нагружать тем, что может им повредить. Сейчас вообще очень любят психологи применять такой термин как «детская травма». И если ты придёшь к какому-нибудь психологу, он сразу спросит, что у тебя было в детстве, нет ли каких-то гештальтов незакрытых. В этом есть некая правда в плане того, что ребёнок, получивший сильный опыт, например, родительской любви, потом в своей жизни ему будет легче построить собственную семью. А ребёнок, получивший, наоборот, дефицит родительской любви, потом всю жизнь будет эту любовь искать. И может, там даже, например, были травматичные какие-то, неправильные отношения с отцом или с матерью. И он может считать, что это правильный и единственно возможный тип отношений. И там целая история, с этим связанная. Поэтому для родителей, которые сами в сметённом положении, они не знают, как будет, что будет дальше, то в том числе их вера, с одной стороны, в Господа Бога, что Господь не даст поругания праведнику, не бросит.
Может быть, будет тяжело, легко, по-всякому, главное, что мы с Господом всё это вместе, как пел кот Леопольд, «неприятность эту мы переживём». Это с одной стороны, а с другой стороны, знаете, я очень люблю приводить такой пример, когда меня недавно пришла прихожанка спросила, насчёт беременности: как, вообще, сейчас вот беременеть? Даже не то что вторым, а первым даже ребёнком — как-то страшно вообще, что сейчас делать, может быть, сейчас не надо рожать детей, может быть, переждать, пока как-то всё устаканится? Я говорю: «Знаете, если бы мои папа с мамой рассуждали именно так, меня бы рядом с вами сейчас не было». Потому что я был третий ребёнок в семье, я родился как раз именно уже на излёте Советского Союза, и разваливалась страна, папа потерял работу. Вот точно было не до детей. И вот любой рационально мыслящий человек ни в коем случае в такой момент не будет заводить ребёнка. Но тогда бы меня вот сейчас бы не было, другой бы батюшка выступал по радио, но я бы не смог с вами рядом сидеть. То есть мои родители не мыслили рационально, как вот выгодно, правильно, они просто взяли и родили меня. И я им безмерно за это благодарен. И мне, знаете, не так страшно, что в детстве у меня не было собственного телефона и мне до какого-то времени не покупали свою одежду, у меня не было своей комнаты и так далее. У меня было очень счастливое детство, и я очень благодарен тому опыту любви, который я получил в семье.

М. Борисова

— Детство, конечно же, может быть счастливым, независимо от того, сколько у тебя игрушек и если они вообще. Но есть ситуации... вот вы вспомнили конец 80-х, начало 90-х. Бывают ситуации слома внешней жизни, когда родители не знают, что детям отвечать. Ведь ребёнок ждёт от родителей того же, что родители ждут от своего духовника. Он ждёт, что вот ему скажут, как правильно. Я помню своё состояние — я была взрослым человеком, когда сломался Советский Союз, мне было за 30. Но я помню оторопь, которая меня охватила, когда я подошла к собственному подъезду, а мне навстречу вышел человек с автоматом, на плече висящем. Я прожила 30 с лишним лет в представлении, что я что-то знаю об этой жизни. Увидев этого человека, я поняла, что я не знаю ничего. Если бы меня дома ждал бы ребёнок, который задал бы мне вопрос: а что происходит? — я бы не знала, что ему сказать.

Свящ. Николай Конюхов

— Взрослые должны знать. Они, во всяком случае, могут сказать, что в любом случае что-то я могу тебе обещать, например, что мы будем вместе. Ребёнку что важно знать? Что ты не убежишь, что когда он вернётся домой, мама с папой там будут, во всяком случае. И родители тоже включают голову и понимают, что в данном случае мои обязанности как главы семьи или как родителя, как супруга или супруги и так далее, они важнее, чем, может быть, даже желание какое-то пойти, рассказать, каким-то людям, как правильно жить, как неправильно жить, кому-то что-то доказать или изменить политическую систему, или ещё что-то. То есть ребёнок чувствует, что родители никуда не убегают, не собираются улетать на Луну или колонизировать Марс без ребёнка, то есть они как-то будут рядом.

К. Мацан

— Священник Николай Конюхов, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Ну вот давайте взвинтим ставки. Вот мы переживаем сейчас понятные события политические, все очень по-разному реагируют, это нормально. Но вот я сплошь и рядом встречаю ситуацию, когда семьи делятся по некоторому отношению к событиям, по рефлексии к событиям на старое и молодое поколение. Бабушки дедушки — одна картина мира, их дети — другая. И есть внуки. И вот внук приходит от бабушки и пересказывает то, что бабушка пересказывала ему, у родителей волосы дыбом. И вот что делать родителю? Переубеждать ребёнка? Но ребёнок маленький, он просто слышит, что ему говорят. Проводить политинформацию в другую сторону, скажем так, или с какими-то акцентами другими, с нюансами другими? Обесценивать бабушку с дедушкой в глазах ребёнка? Вот что, как поступать?

Свящ. Николай Конюхов

— С одной стороны, есть замечательный пример: в одной семье знакомой дедушка, когда все садились за стол и начинались какие-то разговоры, он брал ложку, так стукал по столу и говорил, что никакой политики за столом. То есть просто когда мы вместе, мы обсуждаем какие-то вещи, но ни в коем случае, особенно при детях, мы не обсуждаем политику, что тот плохой, этот хороший, это всем будет конец и нужно опять же колонизировать Марс. Это с одной стороны — просто в семьях нужно беречь детей, не давать им лишний повод, как-то в нашей взрослой жизни пускай они будут детьми. У каждого человека есть священное право на детство. В древности это было право отнято и попрано, в том числе и в нашей стране, у детей. Когда говорят, что вот там в 12 лет уже человек пахал, уже в 14 лет женился — это не про то, что это было супер замечательно. Любой человек, который более-менее изучал возрастную психологию, скажет, что это неправильно, так нехорошо. Человек ещё не созрел, у него ещё незрелое сознание, самоощущение, поэтому для многих это был, скорее, какой-то кризис и шок, чем норма. То есть с социальной точки зрения, может быть, это было нормой, но с точки зрения антропологии, конечно же нет. Поэтому не надо детей раньше времени втаскивать в наши взрослые разборки, дайте им побыть детьми. У многих детей, например, которые в 41-м родились, у них просто было отнято детство. И мы об этом сожалеем и надеемся, что у нас получится не допустить такого же ещё раз, чтобы дети были травмированы. Даже был термин «дети войны», которые тогда пережили эти тяжелейшие годы. Поэтому давайте все вместе нашим детям дадим право на детство. Это раз. И второе, когда уже мы ушли в реальность и есть бабушка, которая говорит одно, есть дедушка, который говорит другое, а папа с мамой смотрят третье.
И ребёнку ни в коем случае, Костя правильно сказал, не надо обесценивать, говорить: ой, да бабушка ничего не понимает. Потому что если ты обесцениваешь бабушку, ты обесцениваешь и себя, ты рушишь авторитет взрослых людей. А с другой стороны, чем быстрее ты донесёшь до ребёнка мысль о том, что бывают разные мнения, то есть не обязательно все люди считают как бы одинаково. Понятно, что ребёнку хочется понять, что такое хорошо и что такое плохо. Но всё-таки плюрализм мнений, тот самый, которого так жаждут все люди, должен быть соблюден. И можно сказать, что «знаешь, у бабушки такой опыт, она считает это правильным, а у папы другой. Но мы из-за этого же не будем меньше бабушку любить или меньше папу». То есть вот они переживают... нужно сводить на чём-то общем. То есть страх строит стены, любовь строит мосты. И если мы строим отношения в семье на принципах любви, то, конечно, у нас могут быть разные вкусы. Вот бабушка совсем против там пельменей — хотя какая бабушка против пельменей? — вряд ли, может быть, против газировки, а папа, наоборот, любит газировку, но мы же не будем из-за этого ссориться. Кто-то будет пить газировку, кто-то нет. Я вот придумал такой способ: я беру газировки, наливаю совсем чуть-чуть, потом разбавляю минеральной водой — просто гораздо меньше сахара и не так вредно. Вот лайфхак — поделился с нашими дорогими слушателями. Так вот, то же самое тут: бабушка — это, папа — это, но мы же все вместе семья и мы все вместе любим Чайковского, или мы все вместе любим тебя. Вот мы тебя все вместе любим, даже не смотря на то, что бабушке кажется вот так, а папе вот так, маме так, а брат вообще уехал. Но мы все тебя вот любим, это нас объединяет. Так что давайте искать то, что нас объединяет.

М. Борисова

— А бывают такие ситуации, когда ребёнку понятнее как раз то, что говорит бабушка, чем то, что говорят родители?

Свящ. Николай Конюхов

— Бывает, особенно если с родителями ты проводишь очень мало времени, а бабушка зачастую становится второй мамой или первой мамой. У меня есть такие случаи, даже опыт, когда ребёнок называет бабушку мамой. И в таком случае такое может вполне себе произойти, потому что с бабушкой чаще общаешься. И плюс дети видят, что бабушка опытнее, что она понимает. Мудрая бабушка никогда не будет играть на противоречиях. Вот этот принцип «разделяй и властвуй» — это светский принцип, это, если хотите, мирской принцип. Для нас, христиан, он не подходит, у нас нет такого, что там взять, всё разделить, всех разделить. Мы знаем, кто хочет разделять, у кого такой интерес — в семье посеять раздор и разделение. Мы это прекрасно знаем. Поэтому мудрая бабушка не будет говорит, что «знаешь, всё, что говорит твоя мама, это ерунда, а я сейчас тебе открою истину».

М. Борисова

— Но в этой человеческой пьесе есть ещё одно действующее лицо, а то и два...

Свящ. Николай Конюхов

— Дедушка.

М. Борисова

— Нет, я имею в виду крёстных: крёстную маму и крёстного отца.

Свящ. Николай Конюхов

— Ой, где они? Покажите мне этих крёстных.

М. Борисова

— Ну вот вы на одну из таких сейчас смотрите. Потому что у меня как раз опыт выращивания крёстной дочери вдвоём с её мамой. И это тот самый вариант, когда у неё две мамы. Очень смешные бывают ситуации, когда мы оказываемся в каком-нибудь людном месте, и она, поворачивая голову от одной к другой обращается: «Мам, а вот что ты думаешь?» — и народ недоумевает, Бог знает что воображает себе. На самом деле всё очень просто. Так хотела моя подруга, сделала всё, что от неё зависит, чтобы я максимально принимала участие в воспитании её дочери. Я понимаю, что это достаточно редкая ситуация, но в то же время и не исключительная, потому что в церковных семьях, я знаю, такие ситуации бывают сплошь и рядом.

Свящ. Николай Конюхов

— Бывают крёстные, бывает батюшка, бывает ещё кто-то, человек со стороны — учитель или тренер по айкидо, или ещё какой-то человек, который тоже обладает авторитетом в глазах ребёнка. Не один раз здравомыслящий взрослый никогда не будет ломать авторитет родителей в глазах ребёнка — это не педагогично. Если так происходит, то, может быть, имеет смысл ограничить ребёнка от общения с этим человеком, который ломает авторитет родителей — это раз. А второе: сами родители... знаете, авторитет только лишь очень маленькое время может зиждиться на страхе, а потом он уже держится на других вещах. И поэтому, даже если кто-то про моих родителей что-то скажет, это не изменит моего мнения очень сильно. А если вы имеете в виду про то, что кто-то, например, воцерковлённый, а родители светские, и человек пытается привить ребёнку веру, а родители в храм его не водят и так далее, то поверьте мне: не надо преувеличивать очень сильно свои возможности в том плане, что мы можем взять и ребёнка самостоятельно воцерковить. Если Господь захочет, Он его приведёт. И те семена, которые мы посеяли, они обязательно вырастут. То есть если кто-то думает: если не я, то человек никогда не воцерковится. Вот я даже как священник не могу об этом сказать. Нужно сделать всё, что от нас требуется, попытаться посеять, ни в коем случае не говоря, что папа с мамой плохие, послушай меня — я сейчас расскажу, как правильно. А просто сказать, что «знаешь, что у твоего папы с мамой нет религиозного опыта. Вот у меня он есть, если хочешь, могу поделиться». В любом случае, это именно на этом и строится. Вот я родителям крёстным обычно говорю, что ваша задача не привести ребёнка в церковь, не заставить его, а научить, то есть рассказать ему так, чтобы ему захотелось, как бы влюбить ребёнка в православие — вот какая задача.

М. Борисова

— Это очень сложно, в особенности если действительно имеешь дело с нецерковными людьми, которые в общем могут вполне с симпатией относиться к православной вере и, будучи крещёными, считать себя тоже православными, но при этом они живут совершенно в другом измерении. И ребёнок живёт тоже в другом измерении. Мне всегда казалось, что самое главное — просто привить ощущение, что есть двери, которые можно открыть всегда. А дальше — как уж сложится жизнь, человек сам выберет.

Свящ. Николай Конюхов

— Дальше Господь поможет, конечно.

М. Борисова

— Но тут опять-таки, если у ребёнка есть доверие к своему крёстному. А крёстный в оценке ситуации, в которой все оказались, по независящим от них обстоятельствам. И все в этой дружной компании оценивают ситуацию по-разному. И крёстный считает, что вот он, как человек церковный, его оценка ближе к правильной.

Свящ. Николай Конюхов

— Это называется гордыня — когда мы считаем, что наше мнение, пускай оно даже будет подкреплено каким-то авторитетом, безусловно верное. Безусловно верное мнение только у Господа Иисуса Христа. И мы что можем сделать? Мы можем дать ребёнку ощущение надёжности, можем предложить ребёнку какие-то темы для размышлений. Сказать, что вот может быть так, а может быть так, ты подумай, сказать какие-то добрые слова. Знаете, меня поразило, что многие дети, с которыми я общаюсь, вспоминая про священника или про крёстного, или ещё про что-то, они не вспоминают глубокие беседы на богословские темы. Они говорят: «Знаете, батюшка вышел из алтаря весь такой лучистый, у него было такое красивое облачение. Он подарил мне конфету». И это самое яркое воспоминание из детства о священнике. То есть мы тоже давайте не преувеличивать эту роль. Мы можем оставить светлый след — у нас светлое радио — светлый след в душе ребёнка. И если этот след будет действительно светлым и связан будет не с тем, что мы приезжали и ему рассказывали, как всё он плохо делает, как нужно по правде хорошо всё делать, не были такими морализаторами — как будто ему этого не хватает. Вот оставили светлый след — дай Бог. На какой-то потом, может быть, ответили вопрос, его интересующий. Но в любом случае, знаете, опять же не надо использовать детей в своих корыстных целях. Доказать кому-то что-то, правоту, используя ребёнка, — это низко, так нельзя делать.

М. Борисова

— Но если крёстный и родители ребёнка расходятся в оценке того, что происходит в стране и мире?

Свящ. Николай Конюхов

— А это разве детская тема? Вот это ребёнку нужно сейчас прямо срочно выяснить?
М. Борисова

— Ребёнку не нужно, но просто есть какие-то вопросы, которые ребёнок задаёт всем взрослым. И если они все будут отвечать вразнобой...

Свящ. Николай Конюхов

— У нас прошли времена, когда генеральная линия партии должна быть. Опять же, да, можно в принципе договориться, что давайте мы в семье ребёнку будем говорить, что всё-таки... Но это, вы знаете, воспитанные люди... вот сейчас уже время, когда люди стали более внимательно друг к другу относиться, более уважительно. Например, раньше кто угодно мог ребёнку дать в храме что угодно. Сейчас, например, люди спрашивают: эти родители разрешают съесть конфету или нет? То есть не просто я хочу дать тебе, показать, какой я хороший, замечательный, а спрашивают ребёнка, разрешили ему папа с мамой или нет. То есть опять же те же крёстные будут оценивать какие-то ситуации, исходя из того, что: а родители как? Будем ли мы сейчас ребёнку рушить авторитет родителей? Ну а зачем это надо? Если ребёнок спрашивает какие-то вопросы, то можно сказать, что «знаешь, по-моему мнению, наверное, вот так-то». Вообще, нужно деликатно относиться друг к другу, в том числе к свободе других людей, поскольку Господь очень деликатно относится к нашей свободе.

К. Мацан.

— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, что сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» священник Николай Конюхов, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве. В студии моя коллега Марина Борисова, я — Константин Мацан. Мы скоро вернёмся, не переключайтесь.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. В студии моя коллега Марина Борисова, я — Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Николай Конюхов, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста. Мы говорим о том, как, о чём общаться с ребёнком в ситуации, когда вокруг всё не просто, мир меняется, люди тревожатся, взрослые тоже ищут свою позицию, своё мнение, своё осмысление ситуации, осваиваются с ней. Вот мы всю программу говорим уже, полчаса, «ребёнок, ребёнок», но дети разные, в первую очередь по возрасту. Если мы говорим о раннем школьном возрасте, то это одна история — там ещё у ребёнка нет какого-то погружения в повестку, слава Богу. А если мы говорим о подростках и старшеклассниках, то это тоже дети, но уже совсем другая ситуация. И тут, помимо того, что вот мы сказали, что ребёнка не надо в политику вовлекать и за столом о политике разговаривать, наступает возраст, особенно сейчас, когда есть смартфоны, когда у ребёнка уже есть своё мнение. Ему 14 лет, но он уже знает, кто куда пошёл, кто какие цели преследует на политической карте мира и так далее. Он уже тоже сформировал своё отношение к этому из двух-трёх комментариев в «Тик-токе». Как в этой ситуации поступать взрослому, какую стратегию выбирать в общении с ребёнком?

Свящ. Николай Конюхов

— Не педалировать какие-то такие темы. В том плане, что я вот пришёл к своему 11-му классу и думаю, что сейчас мы будем разговаривать — у нас есть программа, но мы сейчас будем точно разговаривать про текущую политическую повестку, какие-то споры, дебаты. Я говорю: «Ребята, ну что, вот какие времена, что вы об этом думаете?» — «Мы думаем: ЕГЭ отменят или нет?» Я говорю: «Так». — «Ну вот ЕГЭ — мы сейчас готовились, а завтра у нас проверочная работа. И мы сегодня думали, как это...» — у них вообще мысли сейчас абсолютно о том, что им заканчивать школу и поступать куда-то, ещё что-то. У них жизнь жительствует. Я говорю, что «ребят, ну а там такой-то политик...» Они говорят, что уже так устали и им есть чем заняться. Это выпускники.

К. Мацан

— Мудро.

Свящ. Николай Конюхов

— Да, то есть они оказались даже более мудрыми, чем я, в этом плане. То есть я думал, что они дико переживают, что вот они сейчас будут обсуждать. Они живут, они молодые, у них жизнь впереди, они строят планы, они переживают по поводу экзаменов, мечтают, чтобы им отменили ЕГЭ.
К. Мацан
— Вы хороший пример приводите, но есть же другие примеры, когда, наоборот, подросток вполне себе завязан на эти темы.
Свящ. Николай Конюхов

— А когда я пришёл в седьмой класс, меня, не отставая, начали спрашивать про эти темы.
М. Борисова

— Правильно, потому что у них ЕГЭ далеко, и можно не забивать себе голову всякими глупостями.

К. Мацан.

— У них есть более важные и насущные вопросы.
Свящ. Николай Конюхов

— Да, они слышат разговоры, у них какие-то свои детские мнения есть. Как обычно, у детей они достаточно радикальные, потому что они ещё не могут принять, что могут быть разные мнения. Для них есть одно что-то правильное — пока ещё такой максимализм достаточно серьёзный. И в этом плане тоже нужно, с одной стороны, не допускать какой-то иронии, что: ну вы же ничего не понимаете, вы мелкие, не разбираетесь, а вот я, взрослый дядя, сейчас вам расскажу, как правильно. Просто можно поделиться, дать некий повод к размышлению. И опять же, исходя из моего опыта, повестку создаём мы всё-таки. Если сказать: что, мол, такое время, так вот мы живём, ничего мы не можем сделать — это неправда. Всё-таки дети больше зависят от нас, чем от телевизора, и основную повестку создаём мы. Если в целом не делать вид, что мы — страус, который засунул голову в песок, то есть не игнорировать происходящие события, а трактовать их в том ключе, что, да, есть определённая опасность. Но в целом, если взглянуть чуть-чуть отдалённо, то будет не так страшно. Меня это всегда успокаивало. Вот я в детстве, помню, когда какие-то события переживал, предполагал, что взрослые более мудрые люди, они могут посмотреть немножко со стороны. Потому что я рассказывал детям, что когда прилетает к нам какая-то информация, она прилетает из всех утюгов не только ежедневно — раньше раз в вечер...

К. Мацан

— Ежесекундно.

Свящ. Николай Конюхов

— Я говорю, что раньше легче было: открыл газету, или в девять часов собрались вместе, посмотрели программу «Время», и всё — и целый день перевариваешь до следующей программы «Время». А сейчас вот прямо постоянно этот поток информации — очень тяжело. И люди воспринимают его в первую очередь эмоционально, а это сильно вытряхивает, и уж конечно это не объективно. Потом рационально человек начинает размышлять, обрабатывать, анализировать информацию. И мало кто доходит до какого-то исторического анализа процессов, идущих в государстве, в мире, до каких-то богословских, я уж не говорю, религиозных взглядов на вещи. И детям, которые чаще всего реагируют именно эмоционально — это вполне логично, у них так устроено восприятие, — то им, когда ты даёшь им взгляд, чуть более отстранённый, чуть более широкий, не навязывая и тем более интересно говоря, что, вот видите, так вот происходило раньше и вот такие вещи уже были. Вот у меня дедушка, ему 93, он пережил два дефолта, войну, пережил там такие-то испытания, и вот, видите, живёт вместе с нами. Ну то есть есть какие-то такие вещи, которые дают, опять же, возможность детям чуть-чуть почувствовать себя на земле, что всё в порядке, что взрослые нас не бросают, что, чтобы вот сейчас не происходило, жизнь идёт дальше. И вот это ощущение жизни, которая жительствует, весны, которая сейчас бьёт нам в окна и так далее, мы его можем дать нашим детям. Точнее, мы должны дать нашим детям ощущение какой-то надёжности.

М. Борисова

— А насколько помогает дать ощущение надёжности некая семейная сага? Я просто очень хорошо помню, что моё любимое развлечение, когда была маленькая, это были бабушкины рассказы. Причём именно потому, что я была маленькая, я могла бесконечно слушать про одно и то же. Взрослые, естественно, все уже просто разбегались, потому что это невозможно. А мне всё, как вот у ребёнка бывает, зацикливается — вот расскажи ему сказку одну и ту же 10 раз подряд, вот то же самое было с бабушкиными рассказами. Но, благодаря этим рассказам, получалось так, что моя семья — не просто бабушка, дедушка, папа и мама, а моя семья — это ещё и то, что было 50 лет назад, когда бабушка была маленькая. Ну как-то вот так. Я не знаю, может быть, это абсолютно индивидуальное ощущение, но мне это придавало ощущение, что я на чём-то очень крепком стою. Вот у нас там дальше в глубь уходят ещё какие-то ступеньки. Но вот это не то, что я подвешена в каком-то безвоздушном пространстве, или я живу вот в коробке там блочного дома, и надо мной люди, подо мной люди. И вообще всё это похоже на скворечник.

Свящ. Николай Конюхов

— А вот это называется «связь поколений». Когда есть какая-то связь, естественно, мы должны её поддерживать. И ребёнок, когда он понимает, что он не просто не один в этом мире, а что, помимо того, что есть мама, папа, есть люди, которые были до него или которые будут после, — ну вот это ощущение семьи. "Сынок, никогда не иди против семьи«.Когда человек понимает, что множество людей, в том числе его родные, пережили тоже непростые времена, и у них есть опыт переживания этих событий, и видишь, что они живые и могут радоваться жизни, то и у нас это получится. Главное, что мы переживём всё, что есть, вместе. Вот это ощущение плеча, это ощущение поддержки — вот вместе, постепенно. То есть не замалчивание, не игнорирование проблем, с одной стороны. С другой стороны, никакой ни паники, ни упаднических настроений: всё — гипс снимают, клиент уезжает — «всё пропало, шеф». То есть нужно тут пройти между Сциллой и Харибдой и сохранить адекватное восприятие этого мира, учитывая психологические потребности ребёнка.

М. Борисова

— А какие самые сложные вопросы в последнее время задают вам ваши дети?

Свящ. Николай Конюхов

— Мои дети, лично мои дети, конечно, в курсе — старшие, в основном. Они в курсе, что что-то такое происходит, какая-то непростая вещь. Я сейчас не буду вдаваться в подробности, потому что у нас есть родственники, которые сейчас тоже в тяжёлой ситуации находятся. Дети воспринимают этот мир достаточно просто, какие-то вещи чёрно-белыми, яркими мазками. Но в целом, если посмотреть на любого среднестатистического ребёнка, то он не может о чём-то думать больше, чем пять минут. Поэтому, удовлетворив какой-то порыв, интерес... знаете, есть такие недетские вопросы к взрослым, когда они что-нибудь спрашивают — и хоть стой, хоть падай. Я помню, с дочкой гуляли — там рядом с храмом кладбище. И она мне начала расспрашивать: а что там мертвецы? — и ещё что-то. Или по поводу взрослой жизни: а что там дети? а почему человек становится беременным? — или ещё что-то такое. Тут не надо делать крупные глаза или пугаться. С ребёнком нужно говорить нормально, спокойно. Потому что если родитель сам вдруг в панике и в ужасе начинает думать, как же правильно ребёнку ответить, то чаще всего в его ответе ребёнок чувствует какую-то фальшь, ложь, папа или мама подбирают слова — что-то не то. А если просто ты спокойно сказал, что, знаешь, вот так-то и так-то, то ребёнок, абсолютно удовлетворившись, говорит: «Пойдём съедим пиццу, потому что я проголодался», — и всё. То есть чтобы ребёнок не спал ночами, размышлял о судьбах мира, о политике, о расширении каких-то альянсов или ещё что-то — ребёнок думает о том, что подружка какая-то не хочет дружить, о том, что нужно вместе сходить куда-нибудь погулять, и о том, что купить завтра вкусненькое себе после завтрака.

К. Мацан

— Вот вы сказали, когда говорили о задачах крёстного, например, если родители сами не церковные, а крёстный человек церковный, что вот его задача — поделиться своим религиозным опытом, как бы рассказать, просто рассказать, открыть, явить своему крестнику, что есть такая вещь, как религиозный опыта у меня. Может быть, у твоих родителей его нет, вот у меня он есть. Если хочешь, могу тебе об этом рассказать. А вот каков ваш личный опыт, что такого можно сказать или как передать, или как вот рассказать о религиозном опыте ребёнку? Какие слова подбирать, через какие образы и понятия вы бы объясняли бы ребёнку из нецерковной семьи, что такое вы пережили, пережив религиозный опыт?

Свящ. Николай Конюхов

— Объяснять нужно, понятно, доступно, образно. Как у нас сейчас принято говорить, актуализировать — актуально. У ребёнка не так сильно развито абстрактное мышление. Ну, и у многих взрослых оно тоже неразвито. Но вот в целом у ребёнка ещё хуже с этим — он не может мыслить абстракциями. Когда мы ему говорим о нетварных божественных энергиях, то понятное дело, что ребёнок нас не понимает.

К. Мацан

— И не всякий взрослый-то понимает.

Свящ. Николай Конюхов

— Но, слушайте, Радио ВЕРА наверняка знает про полемику Григория Паламы и Варлаама, так что...

К. Мацан

— Да, наши радиослушатели безусловно просвещены.

Свящ. Николай Конюхов

— Так вот, ребёнку нужно говорить наглядно. То есть вот один из принципов педагогики — это принцип наглядности. Нужно брать конкретные вещи, понятия и апеллировать ими. То есть вот ты знаешь, что такое мама, ты знаешь, что такое любовь мамы — да. Вот представь, что Бог любит нас так, только в десять раз больше. Представить Бога, например, как Отца, особенно если ребёнку не хватает отца. Вот я знаю, что моим детям отца не хватает сильно. И вот представить, что Бог — это Папа, и что мы к Нему обращаемся «Отче наш», то есть Отец — «я согрешил пред небом и пред Тобою, я не достоин называться Твоим сыном». То есть у детей, уже когда они начинают расти, возникает рефлексия, они понимают, что какие-то вещи плохие в их жизни, что-то они плохое делают, они начинают сами себя оценивать. В этом плане то, что есть Бог, Который готов помочь тебе в этом, не загнобить тебя, сказать, какой же ты нехороший человек, редиска, что ты что-то не так сделал, а Он может тебе помочь стать добрее. Вот я детям очень часто на исповеди это говорю. Подходит мальчик или девочка, я спрашиваю: «Что тебе не нравится в себе?» — «Ну вот то, что я ссорюсь с родителями, братика обижаю». Я говорю: «Тебе это не нравится?» — «Да, мне это не нравится». — «Ты хотел бы стать добрее?» — «Да, мне не хватает доброты». Я говорю: «Бог очень сильный и очень добрый. Если ты Его попросишь, Он поможет стать добрее. Хочешь?» Он говорит: «Да». Я говорю: «Ну, проси», — и всё. То есть какие-то такие понятные, более-менее доступные и актуальные проблемы нужно решать.
То есть, если мы будем решать проблемы, актуальные для нас, для взрослых, пытаться детей притягивать, то для них это будет тяжеловато. Опять же, вот если, например, сам человек горит любовью к Богу, сам человек изучает Евангелие, ему это интересно, он обязательно сможет ребёнку достаточно просто, доступно это, актуально объяснить. А если человек взрослый сам не знает, зачем он это делает, он сам тяготится, что опять этот пост, что я так хотел сосиску съесть, а теперь нельзя. То есть он воспринимает это как тяжёлые обязанности. Вот ему нужно коммунальные услуги платить, ему нужно машину куда-то увозить, ещё ему нужно пост соблюдать — вот примерно из одной неприятной череды. А если человек к своему религиозному опыту относится бережно, то это же сразу чувствуется. Дети же очень духовно чуткие, они нас читают, будь здоров. И сколько я преподаю, уже вот давным-давно заметил — им не навешаешь макарон на нос. Они прям так читают тебя — кто ты, что ты. Поэтому, разговаривая о духовном опыте, они сразу понимают: что-то с меня этот человек хочет получить, он хочет использовать Бога в качестве воспитателя в своих каких-то корыстных интересах, вместо дубинки. Раньше Бабой-ягой пугали, потом дядей Стёпой, а теперь вот Бог, значит, заступил на это место неприятное.

К. Мацан

— Священник Николай Конюхов, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

М. Борисова

— Вы сказали об образности восприятия мира детским сознанием. Я почему-то вспомнила: вот в семье, совершенно далёкой от религиозной жизни, как я говорила, были рассказы. Я на всю жизнь запомнила и, по-видимому, это были какие-то те зёрна которые потом, по прошествии многих лет, проросли. Мама рассказывала о своём детстве довоенном, когда её отправляли маленькую в деревню к родне, и рассказывала про свою бабушку, соответственно мою прабабушку, которая в селе славилась тем, что она была такой костоправкой, травницей, врачевала. По словам мамы, она была очень верующей женщиной, поскольку тогда позакрывали все церкви, она ходила на службу в дальнюю деревню. То есть это километров пять в одну сторону и, соответственно, пять в другую. Мама очень образно рассказывала, как это всё происходило, но больше всего запал в память рассказ о том, как мама, будучи маленькой девочкой, бабушку, как говорится, продала. Сидя за общим столом, радостно сообщила о своём открытии, она сказала: «А я знаю: у бабушки Бог в решете». Оказалось, что поскольку все в семье были партийные, бабушка, чтобы никого не искушать, в сенях повесила икону и завесила, закрыла её решетом. И каждый раз, когда проходила мимо этого решета, она крестилась. Эта маленькая девчонка залезла туда, подсмотрела, что там у неё икона, и вот она сообщила всем радостно, что у бабушки Бог в решете. Этот рассказ я до сих пор помню очень живо, потому что когда произошёл внутренний перелом, когда я сама пришла в церковь, я настолько живо представила себе всю эту сцену. И она оказалась такой, как ключ к чему-то очень важному, что нужно понять, что прошли те же новомученики. То есть вот не книга истории Церкви в ХХ-м веке, а вот этот вот незатейливый рассказ из детства моей собственной мамы открыл какую-то очень важную дверь. Это я, собственно, к тому, что, наверное, вот эти какие-то истории для ребёнка, может быть, важнее, чем какое-то объяснение.

Свящ. Николай Конюхов

— История всегда лучше, чем просто слова. То есть, если есть слова и история, то это всегда лучше. Если батюшка на проповеди говорит, что нужно быть против всего плохого и за всё хорошее, то это, конечно, замечательно, это можно слушать каждый раз. Но лучше, когда какие-то есть примеры. У нас, когда в семинарии учили говорить проповеди, говорили, что вот есть какая-то основная часть, есть экзегеза какая-то, толкование Священного Писания, и обязательно нравственное приложение, то есть объяснить, как это всё применять в жизнь. И вот это очень хорошо под какие-то истории, живые истории. И поэтому, когда мы говорим просто, что вот, знаешь, нужно вот делать то-то и то-то. А когда ты ему расскажешь про себя, например, про исповедь, что я пошёл на исповедь и тоже боялся, как и ты. Ребёнок боится на исповедь идти, я его понимаю — я сам иногда прохожу мимо зеркала и шарахаюсь в ужасе. Маленькие дети не всегда, вообще, готовы к таким страшным дядям идти и что-то им рассказывать. И вот рассказываешь, что «знаешь, я тоже, когда был маленький, мне сказали пойти на исповедь, я испугался и убежал. Потом я увидел, что батюшка этот вышел из храма и пнул мяч детям. Они играли, а он взял и пнул мяч. И я понял, что он тоже живой, у него ноги даже есть, что он не робот — а то под подрясником не видно было. И я к нему в следующий раз пошёл на исповедь и не пожалел — очень добрый человек». Ну как бы такая вот история, может быть, немножко примитивная. Она может ребёнку что-то раскрыть, объяснить, сказать. То есть хорошо, когда мы говорим про религиозный опыт не просто в отрыве от жизни, что, мол, есть какие-то удивительные люди — святые на иконах. И вот они когда-то что-то там молились. А то, что вот я просил у Господа Бога своего, а Он в ответ мне молчал. Но потом, через день, он мне ответил, только другим способом — через какое-то обстоятельство или через другого человека. То есть вот какой-то свой личный опыт — очень хорошо, когда мы можем детям о нём рассказать так, чтобы это было, с одной стороны, не пафосно, потому что дети чувствуют пафос и ложь. С другой стороны, чтобы это не было абстрактно, тогда будет хорошо.

М. Борисова

— А какие-то истории из патериков помогают или наоборот?

Свящ. Николай Конюхов

— Про святых нам всегда рассказывали. Я в детстве любил жития святых. Это как вот ты читаешь мифы Древней Греции про всяких героев — Геракл чего-то ходил там по конюшням или яблоки добывал. Вот Георгий Победоносец змея там копьём прошиб, какие-то монахи удивительные в капюшонах где-то там в пещере сидели 40 лет, питались одним хлебом. Это очень интересное, с одной стороны, с другой стороны, ты не очень понимал, как это можно применить. Если мы опять же про святых будем рассказывать более доступно... вот я сейчас стараюсь своим детям — у нас в 7-м классе как раз во втором полугодии мы начали проходить лики святости. И я им показываю, кто святые вот эти, какие добродетели в них были, и какие добродетели мы видим сейчас в живых людях — не в абстрактных. Мы сейчас проходим прародителей. Я говорю, они были очень принципиальные люди, они были мудрые люди, верующие, ещё и многодетные. Я им показываю современную многодетную семью, где есть какой-нибудь папа, старенький уже, точнее дедушка. И вот говорю, что этот человек, как праотец, он тоже заботится о своей семье, он готов довериться Богу. Он в сложные времена, в те же самые 90-е, решил, что он родит четвертого ребёнка. Он тоже причастен к этой святости, к этому лику святости праотцев. И вот так каждого можно найти. Можно найти мученика — многодетная мать, которая воспитывает восьмерых одна. Ну чем не мученик? Или праведник, допустим, — кто праведник? Вот такие люди у меня вызывают восторг, и я готов сказать, что да, в них есть отображение святости.
Мы сейчас похоронили нашу очень близкую подругу, у которой как раз трое детей. Она совсем молодая — 35 лет. И наш батюшка, который её вместе с нами отпевал, отец Андрей, он сказал, что вот она была по-настоящему святая. То есть исповедуя этого человека, он говорит, что вот там без всяких... она никогда так не считала. Потому что, несмотря на то, что она была многодетной, и оказалось, что у неё очень тяжёлая болезнь, она всегда ещё умудрялась подбадривать нас, меня подбадривала всегда. Хотя уж я-то чего унываю? — мужчина, глава семьи. Поэтому, если рассказывать про то, что святые — это не просто некие герои комиксов, которые когда-то прилетели, всех разметали, всех победили, и вот какие они классные. Знаете, я всегда немножко комплексовал — я очень люблю супергеройское кино, и я, когда смотрел в подростковом возрасте, у меня всегда немножко такое привкус оставался горький после любого такого фильма, потому что я-то не умею летать или перемещаться, или стрелять глазами, или изменять реальность.

К. Мацан

— Так, стало понятно, о каких фильмах вы говорите.

Свящ. Николай Конюхов

— И мне прям было очень обидно. Я знаю, что детям всем хочется какую-то суперспособность иметь. И вот они, если воспринимать святых, как вот именно таких супергероев, то это не совсем реально и немножко обидно, потому что я-то не такой, я же не могу камнями швыряться или мёртвых воскрешать. Но оказывается, если это всё в нашей плоскости находится, вот здесь: в том, что ты не дал подзатыльник своему ребёнку просто из-за того, что ты устал; в том, что ты поделился с какой-то девочкой, хотя ты был сам голоден, своей едой; то, что ты проявил какое-то терпение, любовь, милосердие, особенно в такие непростые времена, в которые мы сейчас находимся. То, что ты Богу доверяешь, несмотря на то, что всё, что происходит, говорит тебе о том, что отрекись от своего Бога, как когда-то друзья говорили Иову отречься и похулить Бога. Жена ему даже своя собственная говорила: «Похули Бога, потому что Он про тебя забыл». И ты всё равно выдерживаешь и говоришь: «Нет, не похулю своего Господа Бога». И вот в этот момент прикасаешься к этой святости. Это не нечто абстрактное. Это не нечто, что даётся только избранным, которых вообще уже и нету, и не существует в этом мире. Нет, нет, нет. Вот если так рассказывать детям про святость, про святых, то, может быть, они заинтересуются, потому что это применимо к жизни. Очень тяжело рассказывать про то, что не применимо к твоей жизни, конкретно к твоей, особенно для ребёнка. Его интересует — вот ты ему рассказываешь про арбуз, и он сразу хочет его съесть. Если ты ему рассказываешь, какой великолепный, фантастический, безумно вкусный арбуз, то у ребёнка сразу возникает вопрос: а где, когда мы пойдём его есть? Поэтому не надо детям предлагать то, что они не могут попробовать.

К. Мацан

— Я вот просто на правах рекламы скажу, что у радиостанции ВЕРА есть прекрасный проект под названием «Вопросы Веры и Фомы» — это детская аудио-энциклопедия, где и про святых, и не про святых, про истории, про отечественную историю, про какие-то современные темы об информационных технологиях, искусственном интеллекте, даже о поиске работы рассказывается в такой форме занимательного — вот то, о чём вы говорите — в форме увлекательного художественного рассказа.

М. Борисова

— Так, как радиопостановка.

К. Мацан

— Поэтому всех наших радиослушателей смело адресую на страничку deti.radiovera.ru, где все выпуски выложены. И это просто некий такой информационный гарнир к тому, о чём мы сегодня говорим в нашей программе.

М. Борисова

— Костя, а твои дети слушают?

К. Мацан

— Мои дети не то что слушают — они были первой фокус-группой, и остаются с тех пор преданными слушателями этой программы. На них тестировали, в том числе вот на их реакциях проверяли, что заходит, что не заходит. И это была замечательная история, когда уже программы начали выходить, они сразу, мои дети, подключились. И вышел диск с пасхальной программой. Я вот предложил ребёнку: давай послушаем — старшему. А старший такой человек консервативный в свои... тогда ему пять лет было. Он сказал, что «нет, я хочу слушать то, что я уже знаю». Потом мы с супругой совершили хитрость: мы поставили диск по дороге, когда ехали куда-то в машине, и самим было интересно. И когда мы доехали до туда, куда ехали, программа ещё не закончилась, которую мы на диске слушали. И Мишка сказал: «А я хочу дослушать до конца». И потом послушал ещё раз и ещё раз. А потом стал слушать все программы, уже не по одному разу — есть любимые, есть выученные наизусть. Поэтому на целевой аудитории просто проверено, что для детей это, что называется, заходит.

Свящ. Николай Конюхов

— Здорово.

К. Мацан

— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я вас благодарю, отче. Священник Николай Конюхов, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста, был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии была моя коллега Марина Борисова, я — Константин Мацан. Спасибо, до свидания.

М. Борисова

— До свидания.

Свящ. Николай Конюхов

— До свидания, всего хорошего.

Все выпуски программы Светлый вечер

Другие программы

Актуальная тема