«Воскресенье 7-е после Пасхи: святых отцов I Вселенского собора». Прот. Максим Первозванский

В нашей студии был клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников, главный редактор молодежного портала Naslednick.online протоиерей Максим Первозванский.

Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресенье, в которое празднуется память Святых отцов I Вселенского собора, о Троицкой родительской субботе, о третьем обретении главы Иоанна Предтечи, а также о памяти святых Иоанна Русского и святителя Луки Симферопольского (Войно-Ясенецкого).

М.Борисова:

— Добрый вечер, дорогие друзья!

В эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица».

В студии — Марина Борисова и наш сегодняшний гость, клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский.

О.Максим:

— Здравствуйте!

М.Борисова:

— И, с его помощью, мы, как всегда по субботам, постараемся разобраться в том, что ждёт нас в церкви завтра, в седьмое воскресенье после Пасхи, и на предстоящей неделе.

Ну, у нас Воскресение... как-то плавно перетекает из предыдущей недели. Мы, на прошлой неделе, с вами закончили беседу воспоминанием святых отцов Семи Вселенских Соборов. И — вот, пожалуйста, Воскресенье, седьмое после Пасхи, посвящено, как раз, памяти отцов Первого Вселенского Собора.

Почему, именно, так близко? Почему сразу, вот, надо ещё сделать акцент?

О.Максим:

— Ну... я бы хотел обратить наше внимание, что у нас ведь есть... и, вот, в этот — постовой и пасхальный — период, у нас накладываются две логики. Это, с одной стороны, непреходящие праздники — например, память отцов Семи Вселенских Соборов всегда приходится...

М.Борисова:

— Календарные даты...

О.Максим:

— ... это календарная дата — 31 мая. И, вот, в этом году — да, она попала на предыдущую седмицу. А в другой год, она могла попасть, вообще, не на пасхальный период — кстати, что и происходит чаще всего. Обычно, соответственно, праздники Вознесения и Троицы раньше празднуются, и память отцов Семи Вселенских Соборов приходится уже на послетроицкий период.

А, вот, память отцов Первого Вселенского Собора приурочена, как раз, к Воскресному дню между праздниками Вознесения и Сошествия Святаго Духа на апостолов и Троицей. И здесь она привязана, как раз, вот, к этому Пасхально-Троицкому периоду. Здесь нам очень важно подчеркнуть, что грядущий праздник Троицы...

Вот, если мы посмотрим на Воскресные дни, окружающие праздник Троицы-Сошествия Святаго Духа, предшествующее Воскресенье — то, что мы сейчас с Вами обсуждаем — память отцов Первого Вселенского Собора, а послешествующее Воскресение — это будет память Всех Святых.

То есть, мы говорим здесь... ведь, неслучайно... Троица и День Сошествия Святого Духа празднуется, как День рождения Церкви. В день, когда Дух Святой сходит на апостолов, и начинается земное бытие — вот, уже 2000-летнее, по сути дела — того, чего не было до, когда Дух Святой не сошёл на апостолов. И, поэтому, нам крайне важно увидеть, как в грядущем Дух Святой будет действовать в жизни всего человечества, в жизни Церкви — и, вот, Первый Вселенский Собор это... я напомню, что каждый Вселенский Собор начинается... его деяния начинались словами: «Изволися Духу Святому и нам...»

М.Борисова:

— Но я просто хочу напомнить нашим радиослушателям, что Первый Никейский Собор был созван в июне 325 года, и он был созван с очень конкретной, утилитарной целью — чтобы поставить точку в споре Александрийского епископа Александра со священником той же самой Церкви Арием.

О.Максим:

— Но мы увидим, что эта попытка не увенчалась успехом.

М.Борисова:

— Не увенчалась.

О.Максим:

— То есть, безусловно, православное учение было провозглашено. И это — первый, совершенно удивительный, случай, когда Церковь...

Ну, в каком смысле, первый... первый — действительно, успешный. Эти попытки предпринимал ещё Ориген — попытки найти приличествующие слова, понятные, ясные... потому, что богословие — всё-таки, это, отчасти, философия. Это не только слово Бога к нам, что является Божественным откровением, но и наше слово о Боге... нам надо как-то выразить.

Церковь всегда веровала о том, что Бог есть Бог Отец. Что Иисус Христос ( в данном случае, нам это сейчас важно, я не буду расширяться ) — Иешуа Га-Ноцри — Иисус из Назарета — это Бог. Вот, это было важно. А как это — Бог? В каких отношениях Он относится с Творцом Неба и земли? А как Он молится Отцу? То есть, вот — как?

И это учение не было столь ясно выраженным, и, поэтому, попытка ответить на этот вопрос порождала множество недоумений, и, в том числе, ересей. Вот, кто был такой Иисус из Назарета?

И здесь Церковь, в результате долгих споров, создания, как мы сейчас увидим... тоже интересный прецедент... рабочей группы, которая над этим вопросом работала, и предлагала варианты, собственно, отцам Собора, которые что-то принимали, а что-то не принимали. Это рабочая группа, — в которую входил, в частности, спутник младший Александрийского епископа Александра Афанасий — будущий святитель Афанасий Александрийский, который, на тот момент, ещё был, всего лишь, дьяконом, но уже, как человек мудрый, был включён в эту рабочую группу — предложила всем нам хорошо известное слово «сущность», которое в Символе веры звучит, как «единосущна Отцу, Им же вся быша». Вот, это слово — потом уже, после Первого Вселенского Собора — всячески тоже обыгрывалось, и появлялись слова: «подобный», «подобосущный»... и так... и так... то есть, как Вы сказали, попытка была поставить точку, а, на самом деле, хотя учение было выражено, и, с тех пор, не изменялось, мы и сейчас пользуемся в Символе веры этими же самыми словами, до Второго Вселенского Собора, который состоялся... там... чуть ли не через 50 лет, после этого, трудами уже других отцов — Василия Великого, в частности, и Григория Богослова, когда снова и снова приходилось объяснять и актуализировать, обсуждать, мы увидим, что, после Первого Вселенского Собора, был момент, когда, по сути дела, опять большинство епископов склонялись к арианству... то есть... жизнь такая непростая...

М.Борисова:

— Да они ещё много раз к нему склонялись, включая и святых Императоров.

О.Максим:

— Да, да, да... то есть, это, вот, такой непростой период в жизни Церкви, когда, с одной стороны, нужно было найти слова — убедительные и понятные, а, с другой стороны, нужно было это самыми разными способами — в первую очередь, конечно, не силовыми... то есть... хотя, мы видим, как союз Церкви и Империи, впоследствии, регулярно прибегал, например, к ссылке еретиков — куда-нибудь... там... за пределы. И мы увидим, что, например, после Четвёртого Вселенского Собора, ссылка еретиков, не принявших, например, Халкидонский догмат знаменитый, где тоже слово «единосущное» употреблялось, и было распространено ещё и что Иисус Христос был единосущен Отцу по Божеству, и единосущен нам по Человечеству, подобный нам во всём, кроме греха — вот, люди, не принявшие это, ссылались, например, в Армению. И там говорили: «Вот, опять этот Халкидонский Собор возобновил ересь Нестория!» — что послужило, и до сих пор служит, в частности, отсутствию нашего единства с близкой нам Армянской Церковью. Что является нашей болью уже на протяжении полутора тысяч лет.

Но это — так, маленькая ремарка, по поводу того, как это всё происходило. Поэтому, в общем, непростой был период.

М.Борисова:

— Можно сказать, что это был один из самых организационно удачных Соборов. Потому, что 318 епископов за два месяца, всего лишь, договорились, согласились и утвердили формулировку семи первых членов Символа веры.

Это — уникально. Потому, что чем дальше, тем дольше шли эти словесные дебаты, и тем труднее было приходить к общему знаменателю...

О.Максим:

— У нас есть даже интересный прецедент — так называемый Пято-Шестой Вселенский Собор. То есть, когда, по сути дела, чуть ли не на десятилетия были растянуты те или иные обсуждения.

М.Борисова:

— Да. Так, что, с Первым — у нас, как раз, всё достаточно благополучно произошло.

О.Максим:

— И это — при том, что государство вмешивалось минимально. Император Константин, хотя и председательствовал на этом Соборе, и это был Собор, созванный, собственно, Императором, и впервые прошедший под его председательством. Поскольку Император Константин был ещё оглашенным, на тот момент — то есть, человеком, ещё не принявшим Святое Крещение, — он вёл себя очень сдержанно. То есть, практически, не вмешивался, и свою задачу видел лишь в том, чтобы организационно помочь.

М.Борисова:

— Но, вот, тут очень интересно, мне кажется, как раз, обратиться к тем отрывкам из Деяний святых апостолов и из Евангелия, которые прозвучат завтра за Божественной Литургией.

Деяния святых апостолов, гл.20, ст.16-18, 28-36. Я не буду терзать наших радиослушателей, читая весь отрывок — я просто напомню, мне кажется, очень знаковую фразу.

Апостол Павел говорит: «Ибо я знаю, что по отшествии моём войдут к вам любые волки, не щадящие стада, и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою. Посему — бодрствуйте!»

И то, что мы услышим в отрывке из Евангелия от Иоанна, гл.17, ст.1-13 — там есть очень созвучные слова Самого Спасителя: «Я о них молю. Не о всём мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому, что они Твои. И всё Моё Твоё, и Твоё Моё, и Я прославился в них».

То есть, есть вот эта нота избранничества, которая очень плохо, современным языком выражаясь, «заходит» нынешнему человеку. Потому, что, с одной стороны, мы говорим, что в Царствии Божием нету ни эллина, ни иудея, все равны... и, вообще, все эти барьеры, которые нагромоздила человеческая цивилизация между людьми и народами, они христианству претят, они христианству чужды... и тут, словами одного из самых главных для изложения христианской веры и христианского учения апостолов — апостола Павла, и словами Самого Спасителя, мы, лишний раз, убеждаемся, что мы... ничего не понимаем.

О.Максим:

— Ну, мы же видим... Вы привели только маленький отрывок из книги Деяний, но мы... если уж, вот, именно на это сейчас обратить внимание... мы видим, как, вообще, действительно, решаются вопросы в Церкви — особенно в каких-то сложных и спорных периодах.

Апостол Павел призывает пресвитеров Церкви. Конечно, в те эпохи, пресвитер — это не то, что сейчас. Вот, я, например, пресвитер, да. Но, вообще, это слово — «старейшина». То есть, выделяются, очевидно, люди, управляющие, как старейшины, Церковью. Да, в тот момент, и об этом... довольно много посвящено исследований... граница между пресвитером и епископом — она была такая... не очень чётко канонически проведённая.

Дальше слова: «Итак, внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас блюстителями», — то есть, буквально, здесь уже употреблено это слово: «блюстителями» — надзирателями, епископами. И это важно, что он разговаривает... опять-таки... ну, мы видим, что и Христос, ведь — Он разговаривал с народом, и мы видим, что... и не только в этом отрывке, который Вы прочитали... но, если внимательно посмотреть, часть слов Господь обращает ко всему народу, часть слов Он обращает, например, к 12-ти апостолам, а часть слов Он обращает даже не ко всем апостолам. Он не всех, например, берёт с Собой на гору Преображения, не всем рассказывает о последних временах — только... там... Петру, Иакову, Иоанну и Андрею. То есть, есть, всё равно, какое-то деление — что кому поручено, что кому открыто. Это не значит, что знание — тайное. Тайных знаний нет, но поручения служения, всё-таки, различны.

А дальше — мы видим, как это будет действовать в Церкви. Опять-таки, вот, в словах апостола Павла: «И ныне предаю вас, братия, Богу, и слову благодати Его, могущему назидать вас более, и дать вам наследие со всеми освящёнными».

М.Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям — в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица».

В студии — Марина Борисова и наш сегодняшний гость, клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский.

И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях Богослужения наступающего Воскресенья и предстоящей недели.

Следующая неделя даёт мне возможность вернуться на столь любимую мною почву всевозможных житий святых — поскольку, это так уж сложилось, что мне приходится много лет исследовать этот материал, и писать для журнала «Фома»... а раньше и в других изданиях... на эту тему.

Но... знаете... как любой предмет, которым занимаешься долго, ты, чем глубже в него погружаешься, тем больше он тебе нравится, и тем больше интересного ты там лично для себя находишь.

Поэтому, все вот эти календарные церковные праздники мне чрезвычайно близки, и мною любимы.

И, вот, на следующей неделе, мы будем праздновать Третье обретение главы Иоанна Предтечи — 7 июня, и будем вспоминать удивительного... не только его, но, в частности, его... святого Иоанна Русского. Его память — 9 июня.

Что касается Третьего обретения главы Иоанна Предтечи... Ну, вообще, вся эта детективная история с этой святыней — она была бы чисто литературной, если бы наше недавнее прошлое не давало нам примеров, как это, на самом деле, в жизни бывает. Потому, что мы знаем, как православные верующие пытались, и не без успеха, сохранять именно главы ( головы ), отделённые от мощей, таких великих святых, как преподобный Сергий Радонежский. И эта история — она описана уже почти нашими современниками — то есть, это не некая легендарная... такая... полусказочная история, а это — вполне документальное изложение, которое даёт возможность примерить это всё на себя. То есть, увидеть кино — представить себе, как.

И, вот, вся эта история с обретением неоднократным, и потерей опять, этой святыни — главы Иоанна Предтечи — она, как раз, становится понятней — мне так кажется.

Ну, и, плюс, есть ещё один, конечно, момент — именно с Третьим обретением. Поскольку, первые два произошли достаточно давно, и на территории Святой Земли, про которую, в общем, мы... мы и сейчас-то воспринимаем всё, что там происходит, достаточно... так... с налётом легендарности... а здесь — буквально, вот... практически, рядом.

Это — Абхазия, это — недалеко от Сухуми...

О.Максим:

— Я там был.

М.Борисова:

— И я там была. Там, вообще, удивительная точка, на которой скрестились святые воспоминания разных эпох первой половины истории Христианской Церкви. Потому, что там — и источник святого мученика Василиска, которого там казнили — в Каманах, там и...

О.Максим:

— Удивительные красные камушки... со следами как бы крови...

М.Борисова:

— Да. Там скончался, по дороге, уже возвращённый как бы из ссылки, Иоанн Златоуст...

О.Максим:

— ... и там находится его гробница.

М.Борисова:

— И... ну... гробницы там нет... там есть место, где была гробница.

О.Максим:

— Да.

М.Борисова:

— Потому, что потом его перевезли в Сухуми, потом уже увезли и совсем. Но, естественно, память этого места осталась, и, для меня, поразительна. Потому, что, в советские времена — во времена, когда всё разрушалось, и всё предавалось забвению — это... ну, те, кто были, могут представить себе... это ущелье, и рядом, вот, в непосредственной близости, там нету никаких населённых пунктов — потому, что от Каман там надо...

О.Максим:

— Какой вид-то там открывается потрясающий!...

М.Борисова:

— ... пройти прилично. И, вот, этот огромный собор, рядом с которым было место первого погребения Иоанна Златоуста — он стоял без крыши, там были просто стены — естественно, ни дверей, ни окон, ничего... ну, такая развалина. Но поразительное ощущение — ты заходишь туда, и, вот, на этой лысине... потому, что, я говорю, там нету...

О.Максим:

— Я-то был уже в более позднее время, всё-таки...

М.Борисова:

— Там не было никаких... Там был сумасшедший дом на территории монастыря, и, вот, этот разваленный собор.

Там, огромным бревном, которое неизвестно какими усилиями приволокли туда, в это ущелье ( там нету леса ), была отгорожена алтарная часть, и там, где стоял Престол, стоял... такой... кухонный столик с дверками, в нём лежали иконы и свечи, и коробка спичек. То есть, человек, который пришёл туда не случайно, он, если там ещё был священник с ним, он мог отслужить молебен, а если священника не было, то, по крайней мере, прочитать акафист.

Ну... по крайней мере, это вот — отношение к святыне, которое прошло через 70 лет, практически, асфальтового катка.

И, конечно, сейчас можно туда поехать. И там же была обретена в Третий раз и глава Иоанна Предтечи.

О.Максим:

— Да, чтобы туда дойти, надо преодолеть ещё... там... несколько тысяч ступеней от, собственно, собора Иоанна Златоуста.

М.Борисова:

— Так, что — место доступное, можно его посетить.

Мне хочется особенно поговорить об этом, вот, удивительном святом — Иоанне Русском.

Как-то не приходит в голову — он русский. Его греки назвали — русским.

О.Максим:

— Ну, и правильно назвали.

М.Борисова:

— Правильно. Но, вообще-то, он был из современной Украины — то есть, он был малоросс.

О.Максим:

— Я не хочу сейчас вспоминать слова Владимира Владимировича Путина о едином народе, но уж в те времена, когда жил Иоанн Русский — этой разницы уж не было точно.

М.Борисова:

— Да.

О.Максим:

— Мы можем сейчас рассуждать, насколько это справедливо, но тогда это было — абсолютно одно и то же.

Люди, жившие на территории нынешней России и тогдашней Украины окраинной, или в Белоруссии, или даже в Литве, называли себя русскими.

М.Борисова:

— Надо сказать, что тогда ничего не было понятно — кто кем себя называл...

О.Максим:

— Да, собственно... не было идеи национального государства, как такового, и, поэтому, восприятие было абсолютно иным.

М.Борисова:

— Это Пётр... это не Екатерина Вторая... это Пётр Первый. Потому, что тогда ещё Крым был, соответственно, крымско-татарским...

О.Максим:

— Да... ещё Потёмкин-Таврический...

М.Борисова:

— ... он ещё не родился.

О.Максим:

— Да... тем более, не был Таврическим.

М.Борисова:

— Естественно, дикое поле — оно и было диким полем. Там воровали прибегавшие туда...

О.Максим:

— Но жившие в тех местах казаки, и прочие люди, называли себя русскими.

М.Борисова:

— Ну... в любом случае, это было ещё... черезполосица.

В результате... всё-таки, вернёмся к Иоанну Русскому, который попал в армию Петровскую, и, вот, был этот несчастный Прутский поход, где сам Государь попал, практически, в плен, а уж что там с войском было — вспоминать не хочется. Ну, и, среди других военнопленных, попал и этот несчастный человек — он был продан в рабство, по-другому не назовёшь.

И дальше начинается история, на мой взгляд, удивительная тем, что его хозяин — правоверный мусульманин — наблюдая за этим рабочим, который, там, хлев убирал... во дворе... там... с животными что-то... в общем... самый, такой, чернорабочий... на протяжение тех лет, которые прожил этот человек в доме этого хозяина, который никак не мог с симпатией относиться к христианству, в принципе, он понял, что рядом с ним живёт праведник. Потому, что даже какое-то своё материальное благополучие он стал приписывать тому, что в его доме живёт праведник.

И, вот — удивительная история. Потому, что святой Иоанн — он отказывался, когда, уже проникшийся к нему уважением, хозяин звал его перейти в более приличное место в доме. Он отказывался переходить в дом — потому, что в хлеву он мог спокойно молиться, ему никто не мешал.

И там — очень трогательная история его кончины, когда местные греки, которые, естественно, за много лет, его знали, они привели священника потихоньку, и Святые Дары тот принёс в яблоке — там была вырезана сердцевинка, и Святые Дары были туда помещены.

Вообще, вся эта история — она удивительна тем, что память о нём сохранили греки. Не русские, не украинцы, никто... вот, для греков он остался удивительным русским святым, который для них является...

О.Максим:

— Мне — легко об этом рассуждать. Мой святой — Максим Грек, память о котором сохранили русские...

М.Борисова:

— Всё наоборот!

А, вот, как Вам кажется... почему для нас так важен сейчас пример этого святого?

О.Максим:

— Вот, Вы знаете, я бы именно сейчас... и почему именно для нас важно сейчас... расставил бы акценты немножко по-другому.

Всё-таки, для классического ислама, указанного периода особенно, христиане были людьми книги, так называемыми. Это не были... они не были врагами. Точно так же, как мы сейчас, живя на просторах многонациональной России, не чувствуем мусульман врагами, и они не чувствуют врагами нас. И мы видим, как мы, действительно, плечом к плечу, способны и сражаться вместе... и, самое удивительное, что представление о праведности, о том, какой человек является праведным — если мы не берём вопросы исповедания веры конкретно — они у нас общие.

Мы видим и чувствуем праведников среди мусульман. Мы их просто чувствуем, потому, что у нас единый корень. Именно, если, подчёркиваю, мы говорим не о вере, не о спасении, не об Иисусе Христе, а о праведности. Вы это слово употребили — не знаю, случайно или нет, но оно — принципиально важно. Оно, действительно, присутствует в представлении о праведниках. И даже, например, если мы возьмём современное... ну, не современное, а западное христианство, которое не почитает святых, и для них это слово важно — «праведник». То есть, человек, живущий праведной жизнью. Мы, все люди, восходящие к праотцу нашему Аврааму — авраамические религии — праведность чувствуем одинаково: «Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность...» — использует эти слова Священное Писание. «В правду». Вот, человек, живущий «по правде» — он и есть праведник. И, конечно, я думаю, правоверный мусульманин... в этом смысле, я думаю, Иоанну Русскому очень повезло, что он попал в дом именно к правоверному мусульманину, а не к какому-нибудь... там... бандиту, купцу, или... так сказать... человеку, не имеющему такого нравственного укоренения своей жизни.

И, вот, мне кажется, тот мостик, который здесь, очевидным образом, перекидывается между русским православием, между греками, о которых Вы сейчас упомянули, между мусульманами, живущими благочестивой жизнью и ищущими праведности в этой жизни — он очень важен для современного мира. И Иоанн Русский, в этом отношении, важнейший святой, конечно.

М.Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям: в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица».

В студии — Марина Борисова, и наш сегодняшний гость — клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский.

Мы ненадолго прервёмся, и вернёмся к вам, буквально, через минуту.

Не переключайтесь!

М.Борисова:

— Ещё раз, здравствуйте, дорогие друзья!

В эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица».

В студии — Марина Борисова, и наш сегодняшний гость, клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский.

И, с его помощью, мы, как всегда, стараемся разобраться в особенностях и смысле Богослужения наступающего Воскресенья и предстоящей недели.

На предстоящей неделе у нас Церковь празднует память ещё одного... как бы назвать... святого, который своей судьбой тоже доказывает, что никаких границ, по крайней мере, территориальных и национальных для святости не существует.

Я имею в виду глубоко почитаемого многими, я думаю, и нашими радиослушателями, и нами тоже... память Луки Симферопольского Войно-Ясенецкого... в этом году 11 июня — день его памяти — приходится на Троицкую родительскую субботу, про которую мы поговорим дальше, и, из-за этого, возможно, в каких-то храмах, день его памяти, и служба, посвящённая ему, будет перенесена на 9 июня.

Это я хочу просто предупредить наших радиослушателей, которые особо чтут этого святого, и захотят поприсутствовать...

О.Максим:

— Да, следите за расписанием в ваших храмах!

М.Борисова:

— ... на Божественной Литургии, посвящённой его памяти.

Что касается святителя Луки, то его судьба — это сплошное преодоление невозможного. На мой взгляд.

Ну, даже то, что... вот, он родился в Керчи, в смешанной семье — отец католик, мать православная, в церковь никто не ходит... и... в общем... вполне, такие, российские интеллигенты конца XIX века.

Потом семья переезжает в Киев, где юноша увлекается живописью, и всё у него замечательно получается, и даже на каких-то конкурсах его награждают за этюды, сделанные в Киево-Печерской Лавре...

Но, при этом... как, вот, удивительно перекликается совершенно с другим святым нашей Церкви — с отцом Сергием Булгаковым, который совершенно сознательно делает выбор в пользу профессии, к которой сердце не лежит, но лежит разум. Вот, что касается святителя Луки, он решает, что, в данный момент, лучше всего помогать людям. Значит, надо идти на медицинский, и становиться земским врачом.

Земский врач... ну, не буду я своими словами пересказывать... почитайте Булгакова, и вы поймёте, что это такое. Чехова можно почитать. То есть, это... такой, вот... с точки зрения современного человека, полный кошмар. То есть, жизни — никакой, поскольку на тебе абсолютно всё, огромные территории, куда-то всё время надо, посреди ночи, ехать, спасать неспасаемых... там... эпидемии... в общем, тяжеленная совершенно служба.

О.Максим:

— Вообще... это удивительная тоже эпоха, перекликающаяся с позднесоветской и раннероссийской историей, когда люди, не будучи укоренены, действительно... и не будучи христианами с детства...

То есть, ну, да, конечно — он был крещён. Но, как Вы только что справедливо сказали, ни отец, ни мать, ни он сам — никак себя, кроме, как, вот... традиции, себя с Церковью никак не связывали. Но идея служения была в нём глубоко укоренена. И эта идея была исходно воспринята им не из Евангелия. Точно так же, как идея служения для советских людей — она тоже, будучи по сути Евангельской, была воспринята не как Евангельская.

Напомню вам, что... это восходило ещё к традициям... там... Екатерининской эпохи. Все наши герои... там... Бородинской битвы — они ведь воспитывались, как римляне. Они воспринимали это из неких иных источников, не из Евангелия. А потом, увидев корни, откуда берётся эта идея, где она наилучшим образом выражена, приходили ко Христу.

Так же, как и интеллигенция XIX века, так же, как и советские люди, воспитанные на «Моральном кодексе строителя коммунизма» и песне «Жила бы страна родная... а слава тебя найдёт...

М.Борисова:

— ... и нету других забот»...

О.Максим:

— ... да... на идее отвержения себя, и служения людям.

И... да, как Вы правильно сказали, земский врач — это человек, который не имеет своей собственной нормальной жизни, и полностью предан служению людям. И — потом происходит эта встреча со Христом, и личное обретение собственной веры.

М.Борисова:

— Но у святителя Луки это произошло в Первую Мировую войну, когда он, как врач, окунулся тоже в описанный очень ярко в «Докторе Живаго» опыт врача полевого госпиталя в Первую Мировую войну...

О.Максим:

— Да, и, вместе с тем, это не было для него первым опытом — он ещё и в Японскую успел...

М.Борисова:

— В Японскую — да... но он в Чите...

О.Максим:

— ... то есть, он уже не мальчиком был...

М.Борисова:

— Да, но он, всё-таки, был в госпитале в Чите — то есть, не непосредственно на позициях боевых.

Но, как бы там ни было... в общем... первая часть его жизни была полна опыта экстремального, я бы сказала, врачебного. Откуда, собственно, и родилась эта его великая книга, посвящённая гнойной хирургии, за которую он потом, много-много лет спустя, и много-много мытарств спустя...

О.Максим:

— В 1946 году аж...

М.Борисова:

— ... в 1947 году получил Сталинскую премию, которую тут же отдал в пользу детей, оставшихся сиротами во время Великой Отечественной войны.

Но, до этого, был ещё очень долгий крестный путь — поскольку, это период, когда он принял сначала священнический сан, овдовев... став вдовцом с четырьмя детьми, потом принял монашество... собственно... это равносильно тому, как взять на себя крест и понести на голгофу. Потому, что это — тот самый период, когда человек в рясе — а он не снимал облачения, ходил и в институт, где читал лекции, и в госпиталь, где оперировал, в облачении, крестил и благословлял и медперсонал, и тех, кого ему предстояло оперировать... то есть, это была демонстрация...

О.Максим:

— Да, это важнейшее качество, которое мы тоже наблюдали иногда в поздние 80-е, и в ранние 90-е, среди людей, пришедших к Богу не с детства, у не воспитанных в церковной среде священников, которые пришли из иных сословий, для которых это было сознательным выбором, и... в некотором смысле, даже вызовом системе.

М.Борисова:

— А потом пошла череда: ссылки, тюрьмы, тюрьмы, ссылки... одна тяжелее другой. А уж когда ему пришлось 3 года просидеть за Полярным кругом... там, вся деревня — 3 избы... где щели были такие, что было белый свет видно, на полу не таявшие сугробы лежали, и, вместо второго стекла, в избе был кусок льда...

О.Максим:

— Я, читая в его житии об этом эпизоде, обратил внимание на то, куда он поехал после этой ссылки — он поехал в Андижан!

М.Борисова:

— Да, отогреться!

О.Максим:

— Отогреться, да... А оттуда — опять... долго там не удалось пробыть... опять — Красноярск.

М.Борисова:

— Вот... но, в любом случае, начались времена...

О.Максим:

— Для человека, рождённого в Керчи... Вы знаете, у меня есть много друзей, в том числе, среди священников, уроженцы южных областей Крыма, или Молдавии — им тяжело даже в Москве! Я с ужасом думаю, как им будет тяжело, если их отправят служить в Мурманск, или, действительно, куда-нибудь за Полярный круг...

М.Борисова:

— Вы знаете, это в традициях Русской Православной Церкви — её миссии по ту сторону Уральского хребта. Я вспоминаю жития святителей Иркутских... вот, у них очень много выходцев из Полтавского края...

О.Максим:

— Да.

М.Борисова:

— Так, что... это в традициях... то, что ты родился там, где тепло, а теперь — послужи там, где... да.

Но — возвращаемся к святителю Луке.

Война... опять госпитали... но не только госпитали. У него же — потеря зрения одного глаза из-за плохо сделанной операции. Вообще, масса всего, что сыпалось на этого человека... Как он умудрялся, будучи епископом, соблюдая всё, что епископу положено соблюдать... об этом, кстати, свидетельствуют не воспоминания каких-то его близких людей, а то, что, когда он окончательно ослеп, уже в Крыму, он же службу служил наизусть, и Евангелие читал наизусть...

О.Максим:

— Да... я, помню, когда, несколько лет назад, читал его определённые требования, которые он предъявлял, как епископ, к себе и к духовенству своей епархии, я думал: «Господи... я б сейчас, может, и не потянул бы...» — то, как ответственно и серьёзно он относился, вплоть до мелочей, к исполнению священнического долга.

М.Борисова:

— Вообще, всё, что касается последнего периода его жизни — это... такое... мне кажется, явленное чудо. Потому, что... здоровья — никакого... зрения — никакого... совершенно разобранная на какие-то составные части епархия после всего — после войны, после оккупации, после всего, что там было понаделано после этого... то есть, это... ужас, ужас, ужас! По-другому... трудно даже охарактеризовать, что это было.

И человек — собирает это всё, что собрать, казалось бы, и здоровому человеку не под силу. Что можно сказать? Только по его молитвам! Потому, что никак по-другому...

О.Максим:

— Смотрите, а я, как раз, хотел сказать по-другому!

М.Борисова:

— По-другому?

О.Максим:

— Собирает — Господь. Строит — Господь. Избирая для Себя тех людей, которых Он наполняет силой, смыслом... и, вот, эти слова, которые человек сам про себя — любой нормальный святой — он ведь скажет слова: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу!» И: «Без Меня не можете творити ничесоже».

И, поэтому... по большому счёту, наша-то задача — тоже... если перекидывать это в наше время... не быть сильными, не быть строителями, не быть созидателями, а попытаться предать себя в волю Божию, а уж Господь, если сочтёт нужным, изберёт тебя, и поставит тебя в то место, где ты будешь нужен. Даст тебе силы, даст тебе разум, даст тебе благодать и возможность исполнить возложенное на тебя служение. И, вот, эта святость, которую мы видим в тех или иных людях — в том числе, современных нам, окружающих, когда видим, и думаем: «Ну, как? Человек не может этого потянуть...» — просто, человек на своем месте, в своё время, предал себя в волю Божию, и Господь наполняет его Духом Своим и благодатью так, что мы видим, и говорим: «Нет, это не человек... это какой-то сверхчеловек!» Но — не своей силой он это делает. И его заслуга состоит в том, что он, действительно, готов был предать себя в волю Божию. А Господь уже — наполнил его.

М.Борисова:

— Ну, и мне особенно дорого то, что святитель Лука — он начал в Крыму восстанавливать память о первых христианах на этой земле. И, вот, то, что он восстановил почитание святых мучеников Инны, Пинны и Риммы, имена которых, в советские времена, стали женскими...

О.Максим:

— ... а, на самом деле, являются мужскими...

М.Борисова:

— ... а, на самом деле, они — воины, которые приняли кончину, приблизительно, такую же, как Сорок мучеников Севастийских. То есть, их поместили в холодную реку, и, практически, они там насмерть замёрзли.

О.Максим:

— Вчера мне один знакомый священник прислал записку о упокоении Зинаида. То есть, если это женское имя, в именительном падеже, так записку, обычно, не пишут. А есть мужское имя — Зинаид, на самом деле. Вот. И он, конечно, с улыбкой, понимая, что сейчас Зинаидом никого не называют, говорит: «И как мне иметь в виду... это женщина или мужчина?»

То есть, есть такие имена — Инна, например...

М.Борисова:

— Да, у меня мама была Инна, и у неё, как раз, над кроватью было изображение святого воина Инны!

О.Максим:

— Да. А для монашеской традиции — это, вообще, нормально. Одна из моих близких, очень родных мне монахинь, носит имя Николая.

М.Борисова:

— Ну, просто, когда мама, уже в очень взрослом возрасте — в 60 лет, крестилась, батюшка сказал: «Ну, что ж... 60 лет прожила с этим именем... зачем уже его менять?»

О.Максим:

— Конечно! Это всё — совершенно нормально и естественно, да.

М.Борисова:

— Что касается памяти святителя Луки, то... вообще, всё, что связано с его вот этим Крымским периодом, оно всё... ну, никак не вкладывается в советскую историю. Это всё — поперёк.

Вот, запретили его хоронить публично. Пригнали автобус. Выставили кордоны милицейские, чтобы не было никаких шествий. Что делают верующие? Они окружают этот автобус...

О.Максим:

— Ну, и опять я, вот... до конца с Вами не могу согласиться, что это — поперёк.

Смотрите... какой, ведь, это год? Шестьдесят...

М.Борисова:

— ... первый.

О.Максим:

— Это ещё, с одной стороны, закончился Сталинский период, когда Церковь была не только разрешена, но и, в какой-то момент, даже одобряема — пускай, и из вполне прагматических соображений... и, с другой стороны, ещё не начались, по-настоящему, Хрущёвские гонения.

М.Борисова:

— Начались-начались!

О.Максим:

— Ну, начались... но, вот, они — только начались, и люди ещё не так боялись. Ещё они не получили по шапке от Хрущёва и его власти так, как они получат, вот, за... в том числе, и за это уже — тоже получат... и сколько людей за участие в этой акции, реально, могли пострадать в похороны своего архиепископа, да?

При этом, такие похороны, за пять лет до этого, были бы, вообще, вполне возможны, открыты, и никто бы слова не сказал.

Поэтому, вот... не поперёк. Его жизнь... ну, простите, что я с Вами спорю... его жизнь — она, прямо, вот... отражение эпохи во всех её нюансах. И в его период до обращения, до 1916 года, и в его период служения и обращения к Богу — священство, епископство, и — период его гонений, ссылок... и весь этот вот... и признание его — и, в том числе, Сталинская премия... вот... и окончание его жизни — это уже опять в другой период — уже Хрущёв, уже... так сказать... мне кажется, по его житию можно изучать историю России.

М.Борисова:

— Историю Русской Православной...

О.Максим:

— Историю Русской Православной Церкви, да.

М.Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям — в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица».

В студии — Марина Борисова, и, наш сегодняшний гость, клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский.

И мы, как всегда по субботам, говорим о смысле и особенностях Богослужений наступающего Воскресенья и предстоящей недели.

Завершает эту неделю день знаменательный. Но... мы привыкли к словосочетанию «Родительская суббота». И у нас их достаточное количество было — и накануне Великого поста, и Великим постом, и сразу, после Светлой Седмицы.

И тут — Троицкая родительская суббота. Казалось бы, «одна из», через запятую. Почему она — не «одна из»? Чем она отличается от других дней поминовения усопших?

О.Максим:

— Ну, на самом деле, таких нарочитых дней поминовения — всего два. В течение всего года.

Она — не одна, их две, и одну из них Вы уже тоже упомянули — это знаменитая тоже, всем известная Мясопустная родительская суббота. Она, как бы, зеркальна. Одна — предшествует Великому посту, а вторая — завершает Пасхальный период. Поэтому... как бы... поминовение усопших начинает, по сути дела, и заканчивает вот этот вот большой Пасхальный период. И службы эти — абсолютно идентичны. Текст — буква в букву, и слово в слово. И других таких, в течение года, нет, когда весь день посвящён поминовению усопших. Причём, не просто усопших.

Мы можем по-разному вспоминать историю происхождения этого праздника, но, на самом деле... если в обычные поминальные дни мы поминаем своих усопших — своих маму, папу, бабушку, дедушку, прабабушку, прадедушку... всех, кого помним... близких родственников, друзей... знаемых нами, я бы так сказал — ближних и знаемых, то в эти субботы Церковь поминает вообще «всех, от века скончавшихся православных христиан — праотец, отец, матерей, сестер и братий наших, зде лежащих и повсюду православных».

И, в первую очередь, акцент, на самом деле, если мы посмотрим службу, делается именно на «незнаемых» нами, на тех, кого некому помянуть.

И сейчас-то, в эпоху информационного общества, и всеобщего учёта и контроля, такие люди есть, а в древние времена таких было очень много. Кого никто не поминает. Кто непонятно, как похоронен. У кого не сохранились люди, которые о них молятся. И, вот, именно об этих людях, в эти две субботы Церковь делает особый акцент на их поминовении, собирая в своей памяти всех усопших православных христиан.

М.Борисова:

— А что означают слова святого Василия Великого, посвящённые, как раз, вечерне Троицкой Родительской субботы? Он говорит, что «Господь наипаче в этот день благоволит принимать молитвы об умерших, и даже находящихся в аду». Как мы можем знать, что они в аду?

О.Максим:

— Вот... это тоже меня всегда удивляло. И я думаю, что святитель Василий...

Ведь, многие слова, которые мы слышим — и, в том числе, и в догматах даже церковных, — они относятся даже не к Богу, они относятся к нам.

Когда мы, например, слышим «Бог гневается», или «Бог радуется»... Бог, ведь, бесстрастен — Он не гневается... это мы воспринимаем Его действия, по отношению к нам, как гнев.

Ну, например, мы пошли через дорогу в неположенном месте, и нас переехала машина. Мы можем сказать: «Водитель, наверное, разгневался на нас!» — а, на самом деле, просто, это явилось очевидным следствием того, что мы нарушили те или иные правила.

А можем сказать — да, что Бог гневается на тех, кто перебегает дорогу в неположенном месте, и, поэтому, некоторых из них, наказывает тем, что их сбивает машина.

Так и здесь. Мы не знаем, кто в аду, и преподобный Силуан Афонский прекрасно об этом сказал: «Держи ум свой во аде, и не отчаивайся». Поэтому, по поводу всех усопших, мы можем предположить, что им нужна наша молитвенная помощь. Поскольку, нет ни одного человека, который прожил бы свою жизнь безгрешно.

Но, с другой стороны, я уверен, что Бог в любые дни, и в любой момент, принимает наши молитвы о них. Другой вопрос: как мы можем к этому относиться?

Мы в любой день, и в любое время, можем обратиться к Матери Божией, но, особым образом, наше сердце располагается к этому перед чудотворной иконой, например, Матери Божией. Или — к святому, перед его мощами. Это не значит, что перед мощами святой лучше нас слышит, чем в другом месте. Мы по-другому это доносим. Наше сердце по-другому, при этом, располагается.

Но... то, о чём говорит святитель Василий, и то, о чём ещё я не упомянул — это то, что... это, ведь, суббота, действительно, накануне Троицы. Троица — это День рождения Церкви, День Сошествия Святаго Духа на апостолов. И нам важно, для себя, для Церкви, вспомнить, что Церковь — это Церковь живых, у Бога все живы, и те, кто ушли от нас — знаемые, незнаемые, всякие разные, по-разному окончившие свою жизнь, те, о которых мы знаем это, и не знаем — что мы все пред Богом стоим, и мы все являемся Его Церковью, наполненной Святым Духом. И, поэтому, это удивительно уместное, и, поэтому, особо выделяемое поминовение, накануне Дня Святой Троицы, мне кажется, вот — этим важно.

М.Борисова:

— Но то, что этот день — канун праздника Святой Троицы... мне кажется, тут важно ещё и обратить внимание на тот отрывок из Евангелия от Иоанна, который прозвучит за Литургией, как раз, в Троицкую Родительскую субботу. Читается отрывок из гл.21, ст.15-25.

Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симоне Ионин, любишь ли ты Меня больше, нежели они? Пётр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих.

Ещё говорит ему, в другой раз: Симон Ионин, любишь ли Меня? Пётр говорит Ему: Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих.

Говорит ему в третий раз: Симон Ионин, любишь ли ты Меня? Пётр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли Меня? И сказал Ему: Господи, Ты всё знаешь... Ты знаешь, что я люблю Тебя! Иисус говорит ему: паси овец Моих...

И дальше следует совершенно удивительное продолжение разговора, когда вдруг Иисус обращает внимание... перемещает его с Петра на Иоанна. И то, как Он обращается к Иоанну, даёт Петру возможность... заревновать. Пётр говорит Иисусу: Господи, а он — что? Иисус говорит ему: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? Ты иди за Мною.

Вот, почему, в канун Пятидесятницы, Церковь вспоминает этот отрывок?

О.Максим:

— Ну... это не связано с Родительской субботой...

М.Борисова:

— Конечно.

О.Максим:

— ... да... потому, что именно в этот день полагается два чтения. Одно из них будет заупокойным, а это — связано с... всё-таки... мне кажется, с окончанием Евангелия. С тем, что... вообще, Евангелие от Иоанна — оно... вот, каждый период церковного года читается то или иное Евангелие. И Евангелие от Иоанна прочитывается полностью от Дня Святой Пасхи... мы помним, что ночью на Пасху читались первые строчки Евангелия от Иоанна: «В Начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог...» — на разных языках мы именно первые строки Евангелия от Иоанна читали, и сегодня, в Родительскую субботу, завершается чтение книги Деяний святых апостолов, которая тоже читалась весь Пасхальный период, и завершается чтение Евангелия от Иоанна — вот этими удивительными, утверждающими словами.

Мне кажется, оба эти момента, на которые Вы обратили внимание, которые прочитали — и про слова, обращённые к Петру... прощение Петра... «Любишь ли Мя?» — вот, до тех пор, что Пётр даже «оскорбе»... то есть, расстроился, огорчился о том, что, вот, так — трижды — Господь его спрашивает. Хотя, там и употребляются разные слова... это в русском языке «любиши ли Мя» — это одно и то же слово, а в греческом — это три разных слова...

М.Борисова:

— Да... это, кстати, удивительная тоже деталь, которую, благодаря Алексею Ильичу Осипову, я узнала — что первые два раза Спаситель обращается к Петру словами «агапе». То есть, это... такая... божественная любовь, всеобщая. А Пётр, всё время, отвечает Ему — «филите», — то есть, любовь, означающая человеческо-дружескую вот эту вот... сердечную любовь. И, в третий раз, Господь спрашивает его именно так. То есть, третий вопрос о любви — это вопрос о любви... такой, вот, уже... человеческой, сердечной.

О.Максим:

— Ну, вообще... этот момент, для меня, лишний раз свидетельствует о том, что такое язык. Потому, что мы привыкли называть русский язык великим и могучим, и он такой и есть, вне всяких сомнений, но, в отношении любви, он, почему-то, удивительно беден. Я и картошку — люблю, и жену свою — люблю, и детей — люблю, и Бога — люблю, всё одно слово — «люблю».

У греков — там всё немножко богаче, в этом смысле. Все оттенки разного чувства, и разного состояния, которые мы определяем в русском языке одним словом «любовь», там очень здорово в языке обыграны. И в языке, и в культуре.

М.Борисова:

— Но мне кажется, что вот этот нюанс... что, всё равно, это любовь...

О.Максим:

— Конечно, любовь! Я, правда, люблю картошку!

М.Борисова:

— Вот... столкновение Петра и Иоанна, казалось бы... но там же тоже о любви. То есть, если Господь любит Петра, это не значит, что Он не может любить и Иоанна...

О.Максим:

— Нет, Господь любит всех! Удивительным образом, Господь любит и Иуду. И мы, если посмотрим современные исследования, например, о том, как они возлежали на последней Вечери, то... если на груди Иисуса лежал Иоанн, то... по сути дела, Иисус-то лежал, повернувшись спиной, на груди Иуды. И — никоим образом не отвергает даже Собственного предателя, зная об этом предательстве.

Господь, действительно, любит и принимает каждого из нас, и только от нас зависит, как мы ответим Ему на эту любовь.

И кем бы мы ни были, какие бы решения мы уже ни приняли, какие бы шаги мы ни совершили — и, вот, об этом история Иуды — что Господь, всё равно, будет настолько доверять нам, что возляжет на нашей груди, повернувшись к нам, буквально, спиной! Это же — высочайшая степень доверия! Даже больше, чем к Иоанну! И это — удивительно утешительная история, и удивительное знание о нашем Боге.

И, вообще, эта неделя, предшествующая Троице, одному из самых любимых церковных и народных праздников... если мы... так... спросим человека: «Какие ты церковные праздники знаешь?» — «Рождество, Пасху, Троицу...»

М.Борисова:

— «Зелёные святки»...

О.Максим:

— Зелёные святки, да... предшествующая... и последующая светлая неделя — они, конечно, наполнены удивительных смыслов! Это, в своём роде, уникальные недели — между Вознесением, когда Господь уже... когда мы закончили праздновать Пасху, но ещё не начали праздновать Сошествие Святаго Духа на апостолов... его тоже не надо пропустить просто так — оно наполнено смыслами, и те святые, которых мы сегодня упоминали, тоже нам об этом хорошо напоминают.

М.Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу!

В эфире была еженедельная субботняя программа «Седмица».

С вами были — Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский.

О.Максим:

— Храни вас всех Господь!

М.Борисова:

— Мы прощаемся с вами до следующей субботы.

Слушайте нас!

До свидания!

---

Все выпуски программы Седмица

• «18-е воскресенье по Пятидесятнице. Память отцов 7 Вселенского собора». Прот. Федор Бородин
• «17-е воскресенье по Пятидесятнице». Протоиерей Максим Первозванский
• «16-е воскресенье по Пятидесятнице. Покров Пресвятой Богородицы». Протоиерей Максим Первозванский