— Рита, ты не забыла, нам завтра в роддом.
— Я не пойду. Не хочу, я не пойду! Не хочу! Я её ненавижу, ненавижу! Ведь это из-за неё мама, из-за неё!
Горькие слова выкрикнула своему отцу Рита Егорова, девочка-подросток. Рита совсем недавно осиротела. Её мама умерла в роддоме. Осталась маленькая Леночка — новорождённая сестрёнка Риты. Нужно забрать её домой. Но Рита сопротивляется — сгоряча она пытается переложить на малышку вину за потерю матери. Такая непростая завязка у психологической мелодрамы «Свет в окне». Фрагмент из неё только что прозвучал. Киноленту сняла режиссёр Аян Шахмалиева в 1980-м году на киностудии «Ленфильм» по мотивам одноимённого художественно-документального очерка корреспондента газеты «Известия» Татьяны Тэсс. В экранизации Шахмалиева изменила имена героев и некоторые обстоятельства их жизни. Однако оставила главное: проникновенную интонацию повествования, дух милосердия и любви. В житейской, по сути, истории режиссёру удалось отыскать и разрешить глубокие нравственные конфликты. И убедить зрителей: самая сильная боль отступает перед состраданием и человеческой чуткостью. Даже удивительно, что такой замечательный, в том числе и в художественном отношении, фильм в своё время в прокате прошёл незаметно и на телеэкранах с тех пор появлялся не часто. Между тем, современные зрители, которым посчастливилось увидеть картину, пишут о ней в интернете взволнованные отзывы. Лента «Свет в окне» не оставляет равнодушным никого.
Итак, семья Егоровых после большой трагедии пытается жить дальше. Слова Риты о том, что она ненавидит свою маленькую сестрёнку, конечно же, были сказаны ей под влиянием эмоций. И вот уже она ходит по утрам на молочную кухню, гуляет с новорождённой сестрой, пеленает её и играет с ней, пока отец после рабочего дня бегает по магазинам за продуктами, готовит для младшей дочки молочные смеси, стирает пелёнки и ползунки. Но не так-то просто одинокому мужчине и девочке-подростку справиться с заботами о малютке. Тем более, когда горе утраты ещё так свежо... Ошеломляюще точно передана в фильме атмосфера домашнего очага, оставшегося без своей хранительницы. И чувства героев, которые изо всех сил стараются вновь вернуть тепло и покой в дом и в собственные сердца. Но неужто рядом нет никого, кто захотел бы им в этом помочь? Увы, не всегда просто понять, насколько нелегко приходится тому, кто рядом. Даже лучший друг Риты, Витька, который всегда поддерживал девушку, проявляет вдруг неожиданную чёрствость. В этом смысле показателен их диалог, который происходит во время прогулки с маленькой Леночкой в парке:
— Ты не забыл, что у нас сегодня ужинаешь?
— Я не смогу. Тренировку на вечер назначили. Может, лучше пойдёшь со мной в бассейн? Поболеешь за меня, я вдохновлюсь.
— Нет, мы сегодня Леночке голову моем. Отец один не справится.
— Ты хочешь, чтобы я на тренировку не пошёл, а сама каким-то мытьём головы не можешь пожертвовать.
— Но это же не своим. Как я могу жертвовать чужим?
— По-моему, ты всё это преувеличиваешь. В самоотверженность играешь.
— В жизни есть ещё кое-что помимо твоего плавания.
Да, действительно, помогая отцу заботиться о сестрёнке, Рита узнала, что такое терпение, сочувствие. Кажется, она сумела обрести мудрость и проявить настоящую самоотверженность и любовь. Но неожиданно в жизни Егоровых появляется Ира — участковая медсестра. Одинокая женщина, которой больно стало смотреть на измученного бессонными ночами у детской кроватки и постоянными хлопотами отца Риты и Леночки. Ирина поняла, насколько тяжело им одним, и ощутила их боль как свою. Она стала помогать с ребёнком, приходить к Егоровым не только по работе. В доме словно снова зажёгся свет. Но однажды Рита почувствовала, что между Ирой и отцом возникла взаимная симпатия. И совсем этому не обрадовалась... Смогут ли герои фильма понять друг друга и примириться с новыми обстоятельствами?
Замечательные актёры Юрий Соломин и Маргарита Сергеечева в роли отца и дочери расскажут нам о том, что сильнее — эгоизм и ревность или жертвенность и любовь? Фильм Аян Шахмалиевой «Свет в окне» — о трудном пути к доверию и доброте. О любви сострадающей и милосердной. О возвращении к жизни. И о свете, который никогда не погаснет.
Все выпуски программы Домашний кинотеатр
Яблочный пирог моей бабушки. Ольга Цой
Наверное, можно сказать, мое знакомство с церковью началось с запаха ладана и медовых свечей. Я знала, что в храме тепло и чарующе пахнет, и от этого всегда на душе было спокойно и радостно, когда приходила свечку поставить. А как стала осознанно посещать службы, поняла, что храм — это, конечно, не только дивное благоухание и старинные иконы. Главное здесь — молитва, общение с Богом, Таинства. Но ладан по-прежнему продолжала любить. К тому же у меня появился свой фаворит среди его ароматов.
Тогда наш батюшка часто кадил одним и тем же прекрасно пахнущим ладаном на величание Богородицы. «Честнейшую Херувим и Славнейшую без сравнения Серафим...», — пели мы хором, пока священник обходил весь храм и кадил его. Этот момент службы очень важен, ведь он символизирует пребывание человека в раю, когда Сам Господь ходил по раю и беседовал с человеком.
По храму разливался удивительный аромат свежеиспеченного яблочного пирога с корицей и ванилью. «Яблочный пирог моей бабушки» — так охарактеризовала я запах этого ладана. А позже выяснила, что называется он «Воскресение».
Богородичное песнопение, сам образ Пресвятой Богородицы прочно стали ассоциироваться у меня с этим теплым ароматом. Словно моя бабушка печет пироги с яблоками и меня ждет в гости. И стало вдвойне благодатно молиться на службе. С нетерпением прислушивалась, когда батюшка даст возглас: «Богородицу и Матерь Света в песнех возвеличим!».
Так, с малого, может начинаться путь к Богу. С ладана, красивых икон, благозвучного пения хора. А потом внешнее отходит на второй план. Уже думаешь о покаянии, работе над собой, борьбе со своими страстями, любви к ближнему... Но те, ранние, впечатления остаются в памяти. Первый добрый взгляд, встретивший в храме, приветливое слово, утешительный совет священника.
Мне кажется, это очень важно — чтобы первые шаги человека в храме были наполнены радостными воспоминаниями. Сначала эта радость — простая, житейская от тепла и доброты, но потом она перерастает в подлинно духовную, в осознание великой любви Божьей.
Автор: Ольга Цой
Все выпуски программы Частное мнение
Просто поговорить. Анна Тумаркина
Когда я только крестилась, искренне не понимала, для чего православным христианам нужны такие длинные утренние и вечерние молитвенные правила, Последование ко святому Причащению, каноны, акафисты. Я читала в Евангелии от Матфея такие слова: «А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны». И долгое время мне казалось, что практически все молитвы, кроме «Отче Наш» и «Господи, помилуй» — излишни. Слишком много слов. А Бог человека и без слов услышит, разве не так?
В том, что молитва нужна не только для того, чтобы передать Богу свои просьбы, меня убедил один случай из жизни. Хотя напрямую с молитвой он связан не был.
Однажды поздно вечером я ехала домой на самокате вдоль шоссе. Смотрела на дорогу, но и по сторонам оглядывалась. Внезапно нечто, увиденное по пути, заставило меня вздрогнуть и даже остановиться. Участок на тротуаре, огороженный полосатыми ограничительными лентами. Полицейские, «Скорая помощь» и автомобиль, разбитый практически полностью. Господи, помилуй! Пока ехала, в голове, словно металлический шарик, скакала мысль: «Об этом нужно рассказать мужу».
Я набрала его номер. Принялась, глотая слезы, рассказывать об увиденном. Просила: «Просто поговори со мной». Чем дольше мы говорили, тем легче мне становилось. В какой-то момент показалось, будто муж стоит рядом, обнимает. Даже тепло на мгновение почувствовала. Мы общались минут двадцать.
А когда супруг положил трубку, плакать уже не хотелось и ужас от увиденного совсем отступил.
Мне кажется, что и с Богом человеку иногда нужно просто поговорить. Бог всегда рядом с нами. Но иногда нужно время, чтобы почувствовать Его присутствие, согреться в отсвете Божественного пламени. И молитвенные правила, каноны, акафисты подходят как нельзя лучше.
В наше время необходимое количество молитв, читаемых утром и вечером, принято индивидуально обсуждать с духовником. У каждого верующего свое молитвенное правило. А я не отказываю себе в удовольствии молиться не только краткими молитвами. Все чаще хочется с Богом просто поговорить. И подольше почувствовать, что Он рядом.
Автор: Анна Тумаркина
Все выпуски программы Частное мнение
Портрет прабабушки. Ольга Цой
Вспоминаю одну поездку. Я была подростком, дедушка приехал за мной в Москву, чтобы забрать к ним с бабушкой в гости на лето. Жили они в небольшом городке, два с половиной часа езды на электричке. Поезда тогда были суровые, шли долго, со всеми остановками, громко стуча и скрипя.
Обычно я спала все время поездки, прикорнув на дедушкином плече. Но в это путешествие, как только поезд тронулся, я почувствовала себя плохо. Ощутила сильную боль: резался зуб, разболелась десна. Никаких обезболивающих таблеток, даже воды попить, с собой не было. Нужно было терпеть. Просто терпеть и ждать, пока мы приедем домой.
Со стуком колес, с отсчетом минут боль усиливалась. Дедушка не знал, чем мне помочь, утешал и просил потерпеть. Снова потерпеть. А я, невоцерковленный подросток, начала тихо приговаривать про себя: «Господи... Господи... Господи, помилуй...». Боль накатывала и стихала, и с очередной волной моя молитва — Иисусова молитва — шепталась все громче. Иногда я почти кричала про себя: «Господи! Господи!», терпя и страдая.
И тут дедушка внимательно посмотрел на меня. Он, конечно, ничего не знал об Иисусовой молитве, которую я творила про себя. Он тихо произнес: «Как ты похожа на мою маму!».
Портрет прабабушки был ценностью нашей семьи. С самого детства я видела ее красивую черно-белую фотографию в большой тяжелой раме, висевшую на стене. Прабабушка, молодая и нежная, тихо улыбалась, ее глаза сияли. Она была похожа на ангела своим умиротворенным видом.
Тогда я не очень поняла, почему дедушка сравнил нас. Почему именно в момент моей боли, мучений, обратил внимание на наше сходство. Ведь, как мне казалось, на моем лице было написано страдание, а лицо его мамы, наоборот, выражало спокойствие, одухотворенность... Смотря в глаза прабабушки, я часто размышляла — о чем она думает? Что дает ей силу? Она была немкой. В годы Второй Мировой войны, будучи женой русского, была депортирована фашистами обратно в Германию, но там, работая на трудовой бирже, помогала нашим пленным, оформляя медицинские документы об их нетрудоспособности и тем спасая жизни, рискуя своей. И муж, и оба сына, один из которых и был моим дедом, воевали на фронте. Она не боялась боли и трудностей.
Спустя годы, вспоминая слова деда, я поняла: наверное, именно одухотворенность, стойкость и стали нашей точкой пересечения. Я так глубоко и искренне, от совершенной безысходности, была погружена всю дорогу в молитву, что она, вероятно, как-то преобразила мое лицо, смирила перед болью, придала сил, просветлила меня. «В болезнях прежде врачей и лекарств пользуйся молитвой», — писал преподобный Нил Синайский. Я перестала бояться.
По приезде боль утихла. Молитва помогла пережить поездку. Она облегчила мое состояние.
К сожалению, порой, чтобы вспомнить о Боге, нам надо попасть в беду, претерпеть сильную боль, столкнуться с искушениями. Но молитва действительно преображает даже внешне лицо человека, его привычки, его мысли. Какие светлые лица у монашествующих! Очень хочется, чтобы и в радости, в благоденствии, мы прибегали к молитве. Не только скорбели бы, но и улыбались, разговаривая с Богом.
Автор: Ольга Цой
Все выпуски программы Частное мнение