«Страстная седмица». Архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт

У нас в гостях был архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт.

Мы говорили об особенностях и смыслах Страстной Седмицы, о том, как к ней лучше подготовиться и как провести её с духовной пользой. Владыка объяснил притчи, которые читаются в этот период: о бесплодной смоковнице, о десяти девах, о женщине, которая помазала Иисуса миром. Также разговор шел о Великой Субботе: как избежать лишней суеты и наилучшим образом подготовиться к встрече с воскресшим Христом.

---

М. Борисова

- Добрый «Светлый вечер», дорогие друзья. В студии радио «Вера» Марина Борисова и наш сегодняшний гость, архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт. Добрый вечер, владыка…

Владыка Феофилакт

- Добрый вечер, Марина.

М. Борисова

- Ну вот наконец-то подошла Страстная седмица, к которой мы долго и с большими трудами, продираясь сквозь собственные грехи, шли весь Великий пост. Вся задача наша теперь – собраться и сделать последнее усилие, но вот как нам его сделать, если сил уже совсем нет, ведь мы изнеженные дети XXI века, в православной традиции многие из нас не воспитаны и мы, как неумелые спортсмены, обычно очень резво берем старт, а до финиша доползаем еле-еле, на последнем издыхании, а Страстная седмица требует супер-усилий, вот как нам все-таки сил поднакопить для этого?

Владыка Феофилакт

- Мне кажется, что говорить о последних усилиях слишком преждевременно, может быть, как раз в контексте и того, что вы сказали, и собственных переживаний сказать честно себе о первых усилиях, может быть, как раз пришло сейчас время сделать долгожданный первый шаг, не к тому, чтобы научиться готовить постную еду, немножко поменять привычный регламент своей жизни: побороться с телевизором, с телефоном, с планшетом, с соседями, а с какой-то такой необыкновенной силой детского интереса начать открывать для себя Евангелие, вот именно детского интереса глубоко погружаться в то, что ты сейчас в Евангелии прочтешь, те образы, которые тебе открывает Евангелие, особенно в эти дни Страстной седмицы, ведь эти сопереживания со Христом, они не просто какое-то историческое воспоминание – это то, что тебе становится понятно через призму собственной жизни, когда говорится, как в среду сегодняшнюю Великую – о предательстве, - разве мне непонятны эти слова, разве они мне неясны? Но когда я говорю сегодня о предательстве – это не для того, чтобы всех предателей перечислить, а для того, чтобы, если их и вспомнить, то попытаться простить, не сказать, что «ну все, больше я этого не помню», а теперь к этому по-другому отношусь, а я теперь к этому отношусь как к тому, что меня еще ближе роднит со Христом, который мог простить своих предателей, который мог простить грешницу, что Ему сегодня помазала миром голову, ноги, она ведь даже не просила об этом прощении, а Он ее простил – вот так, по-детски, начать все с начала.

М. Борисова

- Ведь вы говорите о том, что всегда можно начать сначала и начать со смысла, но беда-то наша в том, что мы все время путаем смыслы евангельские и то, о чем нам говорит богослужение церковное с той традицией, которую иногда мы ставим во главу угла, особенно это заметно на Страстной седмице, потому что очень много читается, по крайней мере, нужно сделать приготовления к Пасхе – это и уборка генеральная, и еще много-много чего люди хотят втиснуть в эту неделю, хотя по идее, как раз вот эти внешние усилия можно было бы и сократить.

Владыка Феофилакт

- Да, захотелось бы еще стать человеком. Знаете, я понимаю, это действительно так, сейчас очень сложно бывать в храме, вот утро начинать с прочтения того Евангелия, которое будет сегодня читаться, и целый день прожить с этим Евангелием, как, знаете, перед глазами держа текст. Нам очень нужно – нужно, может быть, неправильное слово – было бы хорошо, если бы мы научились любить текст, слово, и перед собой держать этот образ, а чтобы другие образы не мелькали – не отвлекаться на пустое или не отвлекаться на то, что сейчас же поменяется: на бесконечно обновляющуюся каждое мгновение ленту новостей, на какие-то пустые разговоры, рядом держать перед собой как бы этот текст, немножко на эти дни стать таким, как я уже сказал, вернусь к этому образу: с такой детской задумчивостью и какой-то необыкновенной детской легкостью, вот помните, каждый себя ребенком вспомнит, когда мне мама обещала, что купит игрушку, если я терпеливо вынесу посещение стоматолога, и вот для меня эта боль, которая мне предстоит, и весь этот ужас стоматолога – ну тогда, сейчас уже все по-другому, не так больно, а самое главное – вот она, эта вершина, это заветное обещание – эта самая радость, которую мне подарят. И когда ты перед собой вот этот образ представляешь, то все остальное как-то проходит быстрее, незаметнее, что ли, но на этом не останавливаешься, тебе есть куда идти, вот так и держать перед собой текст Евангелия, которое ты утром прочтешь, и об этом образе будешь думать, но ни в коем случае не думать о том, какие другие – это очень большая ошибка в жизни, которая приводит к большим разочарованиям, вот если бы в себе разочароваться – это полезнее, потому что разочарование в себе приводит к боли за себя и к желанию что-то взяться, начать менять.

М. Борисова

- Владыка, вы говорите о том, что чтение Евангелия и держание на протяжении всего дня текста как бы перед глазами, оно приводит к такому светлому внутреннему ощущению, с другой стороны ведь что: Церковь нас учит, в особенности на Страстной седмице все-таки не размышлять о событиях, а как бы подключаться, включаться в них всей своей душой, но так, рассуждая по-человечески: как мы можем включаться – только эмоционально, но если это не размышление, если не от интеллекта идет, не от ума, значит, это движение на уровне эмоций, но ведь эмоции Страстной седмицы, они же очень тяжелые, это еще у нас есть поблажка, потому что мы-то знаем, что в конце будет Воскресение, а те эмоции, которые описаны непосредственно в евангельском тексте – они описаны от лица людей, которые этого не знают, и он весь пропитан этим ужасом, который испытывали апостолы, когда все это происходило, но как, если мы будем через такую эмоцию подключаться, то, наверное, наш внутренний настрой как-то собьется, я не очень понимаю, как можно совместить вот это светлое ощущение и вот эти очень сильные отрицательные эмоции.

Владыка Феофилакт

- Я договорю: и когда ты перед собой держишь этот текст и приходишь в пространство храма хотя бы вечером, как я уже сказал, на полчасика, на какое-то мгновение – ты приходишь туда не для того, чтобы сопереживать с теми апостолами, евангельскими героями, которые были сопричастны к тем или иным вспоминаемым Евангелием событиям, ты приходишь со своим сопереживанием, как будто бы ты сейчас сам входишь в Гефсиманский сад, во всяком случае каждый раз, когда я читаю Евангелие, в том числе, о страданиях Спасителя, о молитве Спасителя в Гефсиманском саду и о том, как были отягощены очи апостолов, и как они боролись с этой обыденностью, уже устали, а столько дел было вчера, сегодня, а еще завтра сколько предстоит дел, люди и прочее – я не думаю о том, что они испытывали, я начинаю испытывать себя: а во мне мое присутствие рядом со Христом, когда совсем тяжело – оно какое? Я могу ли преодолеть эти вот отягченные очи и поднять их к небу, несмотря ни на что, сейчас, несмотря на то, что завтра будет Воскресение, именно сейчас, вот сейчас каков я? И это помогает продолжать идти к Пасхе, не потому что она будет все равно, она неизбежна, а потому что она может быть мною не достигнута, не в точке как раз зрения эмоциональных переживаний, а с точки зрения принятых мною решений, вот сегодняшних поступков, именно сегодня, вот именно сегодня, когда мы вспоминаем Гефсиманскую молитву, а я помню, что ты должен был поговорить с одним человеком и все откладывал свой разговор: ну как-нибудь, может быть, именно сегодня поговорить с тем человеком, о том, о чем он хотел бы поговорить, то есть отдать этот свой усталый вечер, это все свое такое, знаете, расслабленное или сосредоточенное на какой-то суете этому человеку, ведь Евангелие – это не про то, что было, это про то, что сейчас, и я могу найти для себя то, что можно было бы, глядя на этот компас Евангелия, подправить свою жизнь.

М. Борисова

- Архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт проводит с нами этот «Светлый вечер», и мы говорим о Страстной седмице, как проводить ее верующим христианам. Владыка, когда я говорила об эмоциональном восприятии евангельских событий, я имела ввиду немножко не это, может быть, я не права, но по собственному опыту и по разговорам с многими близкими людьми я знаю, что очень редко, может быть, раз в жизни человеку, который стремится как-то вот пропустить через себя это вот все события страстной седмицы Господь дает возможность каждому в меру его эмоционального склада к этому прикоснуться. Я могу привести собственный пример: однажды в жизни – это был мой первый Великий пост и на Страстной я, естественно, работала и, естественно, как вы говорите, я могла только по вечерам прийти в храм, и я, помню, пришла после тяжелого такого дня на службу Двенадцати Евангелий в Четверг Великий и так получилось, что ли, я не знаю, что совпало, но в тот момент, когда читались вот эти отрывки с описанием Страстей Христовых у меня вдруг было такое внутреннее ощущение, что я, оставаясь в храме, в то же время ощутила себя стоящей у подножия этой Голгофы, чисто, я не знаю как, физически или что это со мной произошло, и все, что дальше читали, было воспринято, как происходящее здесь, сейчас, со мной, то есть то, о чем вы говорите, но потрясение был такое, что многие рассуждают о том, что вот сугубый пост, а уже сил нет поститься, так вот после переживания, которое постигло меня тогда в храме я не могла есть, просто как при смерти близкого человека, когда ты держишь его за руку, просто я проглотить ничего не могла вплоть до пасхальной заутрени – но это было один раз в жизни, и это не потому, что я смогла, а потому что мне дали почувствовать однажды, чтобы я, может быть, потом всю жизнь вспоминала, как это должно быть.

Владыка Феофилакт

- Я бы не сказал, как это должно быть, Господь, Он ведь нас любит всех и каждого по-особенному, и вот Его особенность любви к каждому заключается именно в том, что Он себя каждому открывает так, как мы можем Его почувствовать, как мы можем почувствовать Его своим сердцем, своим умом, даже физически и тот опыт, которым вы поделились – это опыт Его особенной любви к вам и слава Богу, что он случился, и я не сомневаюсь, что еще не раз будет с вами происходить, если не то, о чем вы рассказали сейчас, то - то, что в пасхальную ночь будет самым главным радостным событием вашей жизни, вы будете говорить «Воистину Воскресе!» потому что вот это случилось, это свершилось в моей жизни и то, что нужно было изменить, и то, что нужно было исправить, оно, слава Богу, теперь другое, и так бывает с каждым человеком. Достигать ведь нам надо небо не потому, что надо, а потому что мы из него состоим, в том числе - это та естественная часть моей жизни, естественного устройства моей жизни, такими Бог нас создал, и когда ты это совершаешь не потому, что так надо или так положено по уставу, а устав лишь только, как я уже сказал, некий компас, который определяет для нас дорогу, направление даже, правильнее сказать, тогда Бог становится всегда рядом, как с теми путниками, которые шли в Еммаус, и начинает издалека, незаметно говорить о самом главном, и потом вдруг они говорят: «Да как же, не горело ли сердце в нас, когда Он говорил с нами? Как же так, мы не почувствовали, что это Он сам и был, явился и беседовал с нами!» И побежали обратно возвещать радость, что вот, беседовали с Воскресшим Христом. Вот так и бывает – Бог всегда становится на нашей дороге совершенно незаметно, как нам кажется, говорит о самом главном, вот Страстная седмица – это как раз время вот этого текста – поговорить о самом главном, о самом дорогом, о том, о чем мы, может быть, шепотом говорим в молитвах или, как вы сказали: когда ты прощаешься с родным человеком и держишь его за руку и понимаешь, что еще немного и уже ты не успеешь что-то сказать. Понятно, что можно всегда продолжить этот диалог, но как важно, чтобы ты успел сказать, именно успел. Вот Страстная седмица – это как раз то самое время.

М. Борисова

- Но если это все обращено к нам здесь и сейчас, то ведь там тоже все не просто, мне кажется, и понять непросто, вот смотрите: мы в Великий понедельник читали притчу о бесплодной смоковнице, а ведь она очень жесткая и очень страшно заканчивается для нас, если это все обратить на себя, ведь Господь говорит, не найдя плода на смоковнице, Он говорит: «Да не будет же впредь от тебя плода вовек», и тут вдруг ты читаешь и тебя берет оторопь: ну а как же, а как же, мы же все время говорим про пример разбойника благоразумного, про сотника Лонгина, мы все время надеемся, что хоть при последнем вздохе мы успеем, и нас Господь простит, благословит, а Он говорит, что вовек не будет плода, если сейчас вот нет плода, то и не будет – как это совместить, совершенно непонятно.

Владыка Феофилакт

- А сколько раз мы такое другим говорили: мол, горбатого могила исправит, разве не то же самое? А скольким, людям, вот сейчас я общаюсь с вами и вспоминаю: о скольких людях я так думал, что уже ничего не изменить, не исправить, и сам становился вот этой точкой невозврата, бесплодности другого человека, ведь этот образ, он, конечно же, обращен и ко мне, но ко мне, который умеет искать и давать возможность плода и другим, значит, я должен опять начать ждать этого плода в других, но не просто ждать пассивно, со стороны, а участвовать в этом плодоношении, что называется, как добрый садовник, позаботиться об этом дереве и как только я начну опять доверять другому, значит, и Бог обязательно также поступит и со мной, ведь он же говорит: как хотите, чтобы с вами поступали, так и вы поступайте. Но несомненно, в этой притче есть и самое главное упоминание нам о том, что время близко, близ есть при дверях, напоминание о том, что Господь уже сейчас начнет у меня спрашивать о моих плодах и если вдруг у меня плодов не хватит, их, может быть, хватит у тех, у кого благодаря меня они появились все же, и они поделятся этими плодами.

М. Борисова

- Вот о возможности о невозможности поделиться мы размышляли вчера, в Великий вторник, когда читали притчу о десяти девах, тоже притча, которая заставляет так застыть в некотором недоумении: с одной стороны, все понятно, есть благоразумные девы, которые готовятся к встрече жениха, запасаются благодатью, запасаются маслом, есть девы неразумные - все расточили, ничего у них не хватило, но вот когда благоразумные девы не поделились с теми, у кого не хватило – с одной стороны, все правильно, а с другой стороны, думаешь: ну как же, ведь мы в течение всего поста, во всех проповедях слышали, что достойный плод покаяния – это дела милосердия и любви, тогда почему же эти достойнейшие девы не сотворили плод любви и милосердия и не поделились с теми, у кого масла не хватило?

Владыка Феофилакт

- Если Евангелие рассматривать логикой прямолинейного отношения, вот конечного результата, то мы, в том числе, можем потерять и то, что до того, ну, к примеру: а если Евангелие рассматривать, только глядя на Голгофу и на Крест и поставить на этом точку и сказать: все, убили, а вот - похоронили?

М. Борисова

- Вот Лев Николаевич Толстой так рассматривал Евангелие.

Владыка Феофилакт

- Вот – все, и вот она, конечная точка. но Евангелие – это не только события вот этого мгновения, это еще и события и до него, и после него. Девы говорят тем неразумным: вы пойдите к тем, куда мы вас неоднократно звали, вы сделайте шаг, вы сделайте хотя бы небольшое усилие, они не говорят: мы вот не дадим, и точка, они говорят, где это масло можно взять, хотите – мы пойдем с вами, пойдите к продающим и купите, вот это здесь находится, это недалеко, вы еще можете успеть. Но когда человек и этого не хочет делать шага - получается то, что получается. Вот то же самое во время Страстной седмицы, нам в итоге как раз Евангелие напоминает: мы еще можем успеть, мы еще можем успеть сделать самый главный шаг к тем людям, которые всегда готовы поделиться с нами своей добротой, своей любовью, ну вот так я горделиво убежден, что моя жизнь – это моя жизнь и не нужны мне советы моей мамы, моей тещи, не нужны мне советы каких-то людей, которые, в общем, ко мне, наверное, неплохо, хорошо относятся, любят меня – нет, я все сам, вот так я и остаюсь со своим догорающим светильником, хотя нужно-то всего преодолеть свою лень, гордость, и все, и вот оно в руках, драгоценное масло.

М. Борисова

- Ну и сегодня, вы уже говорили, мы вспоминаем и предательство Иуды, и вот это удивительное совершенно событие, произошедшее в дому у прокаженного Симона, когда женщина, разбив драгоценный сосуд, помазала Христа благовонным маслом, чем вызывала массу нареканий и недоумений и благословение самого Спасителя, но мы, конечно, когда читаем, мы готовы себя ассоциировать именно с этой женщиной, но ведь парадокс-то, на мой взгляд, заключается в том, что в нас одновременно живет и Иуда, и вот эта самая благородная женщина, в нас как-то все переплетено так, что даже самим порой трудно эту границу внутри себя провести, отделить, где у нас темное, где светлое, но ведь отделить-то надо же, надо же с этим темным как-то побороться, а как, если все корни переплелись в душе и рубить только по живому приходится.

Владыка Феофилакт

- Да, рубить приходится по живому. Вы знаете, конечно, вы совершенно правы в том, что у каждого из нас есть опыт и этого жертвенного служения, и такого, знаете, ужимистого отношения к другим, а где-то элементарной жадности или такой алчности, этот есть опыт и приобретенный в отношении других людей, одним словом, мы знаем о таких людях, когда искали одного и получили другое, потому-то Церковь и напоминает, как врач: смотри, ставь градусник и смотри на свою температуру, видишь, она заходит за красную черту – ты начинаешь заболевать. Вот эти притчи, эти образы, и не только притчи, а реальные события, они, как определяющие температуру моей души: а каков я – горяч, как эта женщина, которая даже, повторюсь, вспомним, она даже не просила прощения, но какая ревность, как митрополит Антоний Сурожский говорит: «Посмотрите, как она полюбила красоту, настоящую красоту, и этой красоте подарила все, что у нее было драгоценного, не только это миро, но и свою любовь, потому Спаситель и сказал: она много возлюбила, много и прощается ей» и алчность Иуды Искариотского, который настолько прямолинейно, чего как раз мы  и стараемся избегать, относился к происходящему времени, событию: надо взять от жизни все, вот здесь и сейчас, иначе потом уже ничего не будет, то есть иначе как бы вечности не существует, существует только сегодня я и здесь. Вот Церковь и задает нам вопрос: а каков ты – теплохладен, как Иуда, который только распространял свою любовь ко временному или горяч, как эта женщина, которая полюбила по-настоящему? И эти образы, они ведь, вы совершенно правильно сказали, они - образы мои, не для меня, а мои, вот и время пришло, перед каким из них лампадку-то затеплить.

М. Борисова

- Архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт проводит с нами этот «Светлый вечер». В студии Марина Борисова. Мы прервемся буквально на минуту и тут же вернемся к вам, не переключайтесь.

М. Борисова

- «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В студии Марина Борисова и с нами наш гость, архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт. И мы говорим о Страстной седмице и как нам более душеполезно ее проводить. Мы подошли к великому дню – к Великому Четвергу, про который бесконечное количество проповедей написано, толкований, прекрасных совершенно произведений буквально целых посвящено, он перенасыщен смыслами и как бы мы в них тонем, нам их слишком много, потому что тут и Тайная вечеря, где очень много всего, там же не только дарование литургии, мы, конечно, привыкли, нам объясняют, что во главу угла ставится плод Тайной вечери - дарование нам Божественной Литургии, но в то же время отдельный смысл омовения Учителем ног учеников, и отдельное уже, то, что касается вечернего богослужения Двенадцати Евангелий, там разобраться в этих смыслах – это нужно тома писать, но мы-то живые, из плоти и крови, и мы хотим все это вместить. Вот чтобы не жадничать - есть какая-то мера, можем мы себе сказать: хорошо, мне достаточно вот этой толики, а потом, может быть, следующее, или нет, все-таки нужно в себя вбирать все-все-все, пока не лопнешь?

Владыка Феофилакт

- Знаете, Марина, думаю, что, может быть, и вам приходилось, и нашим радиослушателям со своими родными, близкими, семьей приехать куда-нибудь в хорошее, красивое место, например, к нам, на Кавказ, в горы, и каждый, когда выйдет из машины, выйдет на эту поляну или поднимется на подъемниках, каждый заметит свое, кто-то закричит: смотри, какая вершина! Кто-то скажет: Боже, какой снег! Кто-то скажет: ну это же необыкновенно, здесь еще и растут цветы! Кто-то еще что-то заметит. Сказать, что «мы увидели все» невозможно, но если мы все увидим глазами еще и своих родных – это нам очень сильно поможет тогда, когда мы спустимся с этой горы. Каждый в Евангелии и особенно в этом дне Великого Четверга найдет для себя свое, и не бойся, что ты не заметишь другое, оно все равно будет существовать для тебя, но оно будет существовать для тебя, в том числе, в переживаниях, в опыте того человека, с кем ты путешествуешь в эти дни Великого поста, поэтому очень хорошо еще и славно, хорошо, когда ты в храм приходишь не один, а со своими родными, с друзьями, даже если так получается, что не всегда бывает возможность прийти с родными, у тебя есть друзья, начни говорить с ними о смыслах, о том, что заметили они, как после путешествия каждый показывает свои фотографии и оказывается, все были в одном месте, но все запечатлели совершенно разные образы, а когда все это складывается в одну картину вечера: воспоминание, какое-то такое переживание, все становится на свои места, каждый делится своей радостью. Было бы очень хорошо, чтобы вечером, после евангельского чтения, мы вместе соберемся в своем доме, и мы опять вернулись к тому, что сегодня кто-то услышал, прочитал, услышал в проповеди священника или что-то сам для себя нашел интересного и чем-то впечатлился, вот это и поможет продолжать искать, что называется, смыслы.

М. Борисова

- Есть еще вопрос, он и со Страстной седмицей связан, и, конечно, с Великим четвергом и, на самом деле, с любым днем жизни Церкви, наверное, так. Вот что говорит Христос, когда преломляет хлеб, чаши передает: «Сие творите в Мое воспоминание», но ведь нам все время объясняют, что дело не в воспоминании, литургия – это не воспоминание о Тайной вечери, а та самая Тайная вечеря, и тут, я не знаю, как у кого, но мои предохранители в голове сгорают, потому что совместить это невозможно, либо это воспоминание, либо это что-то иное, либо я должна уйти из нормального для меня, привычного мира из той реальности, которая обусловлена пространством и временем и куда-то вот выскочить в другую реальность. Но если речь идет о воспоминании, тогда причем тут это? Как это сочетается, что правильно? Или это уже потом напридумано что-то чего Господь не имел ввиду?

Владыка Феофилакт

- Я уже вспоминал образ семьи, мне он очень близок, потому что сам воспитывался в семье, и, собственно говоря, община – это не что иное, как семья. Знаете, когда ребенок как будто бы там потеряется и вдруг находит папу и маму: а, так вот же они, ему говорят: как их зовут? Хорошо, ребенок уже взрослый, может ответить, а когда совсем маленький, ну, может быть, вспомнит имя папы, и мамы, и ему: ну где они? И вот он глазами ищет и вот, ну вот, нашлись. Это воспоминание – это найти Бога в своей жизни, вспомнить о том, что Он сейчас и здесь с тобой, вот именно сейчас и здесь с тобой, и ты нашелся. И ты нашелся, и ты нашел Его, вот это вспомнить о том, что мы – Его – это и есть Таинство Евхаристии. Вспомнить о том, что у нас есть заповеданное Им Царство, не то царство, с точки зрения: сижу и ничего не делаю, а совсем другое, вспомнить о том, что Его взгляд, даже тогда, когда мы метались вот в этой толпе, никогда не оставлял нас, и Он всегда ждал, пока ты как раз увидишь именно Его взгляд и пойдешь навстречу этому взгляду – вот это и есть Воспоминание, не того, что когда-то было для них, а то, что ты сейчас нашелся «изги был бе и был обретен, был мертв и ожил».

М. Борисова

- Ну и вот, наконец, мы подходим к Великой пятнице, все, вот Голгофа, Господь распят и когда мы доходим в своих ощущениях до этого момента, мы, естественно, ощущаем себя теми людьми, которые остались верными, ну как, мы целый пост исповедовались, причащались, мы те, которые стои́м у подножия Голгофы, вот мы верные учителю. Но если подумать, ведь, на самом деле, в нас гораздо больше от Петра, который трижды отрекся страха ради иудейска и, может быть, от того же царя Ирода, который постеснялся общественного мнения и утвердил абсолютно неправомерный приговор, и даже от того же Понтия Пилата, который, пойдя на компромисс с собственной совестью, предпочел умыть руки и сказать: я тут ни при чем, это вы все придумали, сами и разбирайтесь. Ведь, если по гамбургскому счету, вот этого всего в нас гораздо больше, чем верности, но, подойдя к Великой пятнице, мы уже этого не чувствуем, мы чувствуем себя такими чистыми, честными, стоящими у подножия Креста – это правильно или нет, все-таки?

Владыка Феофилакт

- Знаете, конечно, я не могу ответить однозначно, и не так и не так, почему – потому что у каждого человека, как я уже сказал, свои удивительные отношения с Богом, и Бог каждому из нас Себя открывает своим удивительным образом. По-разному бывает, если я вспомню какой-то опыт своих мало-мальских попыток духовной жизни, бывало и такое, что в это день было особое вдохновение что-то сказать, а бывало совершенно другое - молчание, вот такое не пораженческое молчание, а такое трепетное ожидание: ты простил меня или нет? Ты жив или мертв, как, помните, у Бродского? Вот, как Мария говорит: Ты Сын или Бог? Жив или мертв? И такое бывает. Это всегда отзыв от глубины твоей собственной жизни, какой она стала или от высоты ее, или от прозрачности, от чистоты. Знаете, в разную погоду звук по-разному распространяется, что в моей душе сейчас: ливень проливной, мороз, буря, что в ней сейчас? И в ней по-разному и слово будет отзываться, и поэтому изображать себя или так, или эдак совершенно неверно, но верно стоять на Голгофе – это уж точно. И если где мне сейчас быть, то там.

М. Борисова

- Архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт проводит с нами этот «Светлый вечер». В студии Марина Борисова. И мы говорим о Страстной седмице и о том, как нам более душеполезно ее провести. Ну и, наконец, эпилог или, наоборот, самая высшая точка – Великая суббота, день великого молчания. Потрясающая служба, тоже перенасыщенная смыслами, чего сто́ят только 15 паремий, в общем, современному человеку, чтобы не стоять «чурбанчиком» в храме, нужно предварительно взять, открыть, прочитать, посмотреть перевод и как-то осмыслить, потому что они все очень глубокие, но очень на слух такое количество древнего текста тяжело воспринимать. И в то же время, казалось бы, камертон: «да молчит всякая плоть человеча» - этот день у нас проходит в каком-то броуновском движении, как белка, потому что нужно стол приготовить…

Владыка Феофилакт

- А представляете, сколько хлопот у священников? Отслужить, освятить, переоблачить храм, все подготовить, плюс еще перепроверить готовность клироса и всего на свете, и где ж там молчать плоти человеческой?

М. Борисова

- Вот – вопрос, а ведь надо же все-таки и помолчать, наверное, а ты тут с этими пирогами и куличами носишься целый день, и в результате ты доползаешь до времени, когда вот уже остается час до заутрени и вдруг до тебя доходит: так, а как же, надо же себя собрать хотя бы внутри. Как избежать вот этой лишней суеты? Понятно, что любой праздник – он праздник и есть, к нему подготовка неминуема, чисто такая, житейская и бытовая, но вот как соблюсти баланс, чтобы за этими хлопотами не потерять самое главное?

Владыка Феофилакт

- Очень хороший рецепт евангельский, я его часто привожу себе, когда говорю: «ой, ну это мы сделаем завтра» – делай сегодня то, что нужно делать сегодня, для каждого дня достаточно своей заботы. И вот если это сделать сегодня или я могу это сделать сегодня – значит, надо это сделать сегодня. К примеру, молитвенное правило перед причащением, но ведь ты же можешь совершать эту молитву в течение нескольких дней, не обязательно сражу становится и в руки взяв три канона, акафист, последование и не сходить с места, пока ты не прочтешь, ты можешь каждый день по канону, по нескольким молитвам и так и готовиться, уже себя достойно, правильно настраивать. Знаете, как врач говорит: вот подготовьте себя к больнице, а потом мы сделаем небольшую операцию, все будет у вас хорошо. И вот каждый день ты к этому себя готовишь, вот к такому очень важному лечению. Так и во всех этих делах, мне кажется, мы как-то так уверены, что у нас много времени еще на все есть и мы все: ну завтра, ну завтра, знаете, я даже на себе замечаю: звонит – слушай, я тебе перезвоню. И вот это все «я сделаю завтра» налагает на меня какой-то жуткий камень, и ты действительно чувствуешь: ну не вырваться из-под него, надо прекратить это говорить, надо прекратить это делать вот именно сейчас, пока еще до субботы не дожили, делать сегодня то, что нужно успеть сделать, исповедаться там, что-то приготовить заранее, ну и, конечно, дома навести порядки – это, понятно, так и будет, но постараться это чуть-чуть раньше сделать, чтобы не засыпать себя этими обязательствами, данными на завтра, а потом это «завтра» может, и пройдет так, а ты его не поймешь.

М. Борисова

- А куда ушла бывшая раньше традиция, насколько я помню, я почему помню – потому что в начале своей церковной жизни мне пришлось несколько лет помогать на таком, сельском приходе, и там все было просто и очень разумно: люди приходили на заутреню со своими корзиночками, они приносили с собой куличи, все это стояло на подоконниках и потом, когда было освящение артоса, вот тут-то и освящали все эти пасхи, куличи и все на свете и, в общем, это было разумно, и у человека весь день Великой субботы был посвящен тому, чему и надо бы посвятить. Почему эта традиция не возрождается, или это слишком трудно так вот, организационно?

Владыка Феофилакт

- Нет, как раз, я вам говорю, как священник - это намного и для священника, конечно, больше сохраняет внутренних сил, ведь надо и священнику, конечно, подготовиться к службе, ведь тут, знаете, в себя не «включишь» радость, а ведь священник – это тот, который предстоит у престола и совершает приношение, и уж ему не просто нужно быть радостным, а надо, действительно, для радости место высвободить, время найти, хотя бы вот этот вечер субботний в какой-то тихой тишине провести и в общении со своими родными, если это семейный священник – со своей семьей, чтобы Пасха, действительно, ты пришел и поделился этой радостью, ее нужно собрать в себе, а эта вся суета, конечно, она забирает очень много времени и опять, вот эти внутренние переживания, мы же люди, эмоции, никуда они не деваются, и физическая усталость. Не знаю, возможно ли это по-другому сделать, но, к примеру, в нашей епархии во многих общинах так и продолжает совершаться традиция, что все приношения, которыми разговляются: куличи, пасхи и прочая снедь освящаются в день после Пасхальной заутрени, после Божественной литургии, да как-то и естественно, что ты пришел, да сразу и разговелся после литургии, причастившись за литургией, пришел и разговляешься. Это все зависит, конечно, от священника и от той традиции, которая заведена на приходе, может быть, для многоштатных приходов, где много духовенства, на городских приходах вот такая традиция субботнего освящения, она вполне приемлема, но и мы, кстати сказать, тоже в больших городах делаем некоторое время ограничение: с такого-то времени по такое-то время совершается освящение куличей, пасох и прочего, ну и тогда священники уже распределяются между собой и освящают эту снедь.

М. Борисова

- Но ведь сейчас очень многие люди приходят освящать куличи и пасхи, не будучи людьми церковными и им же трудно объяснить, что сначала надо на заутреннюю сходить, а потом это все делать, но ведь это же не плохо, наверное, что даже чисто вот на таком, культурно-бытовом традиционном уровне люди не забывают о том, что есть Пасха, или это нам так кажется, что в этом есть польза, а на самом деле это все пустое?

Владыка Феофилакт

- Знаете, польза есть для человека даже тогда, когда он, просто находясь в общественном транспорте или в машине, видит в окно храм, и когда перед ним мелькает столько картинок за день, столько образов и тут вдруг на фоне внутреннего вот этого бесконечного фильма жизни появляется купол храма, крест, он услышал колокольный звон, поверьте, это очень глубоко действует на человека. Бог не подстерегает, Он ждет, и когда ты проходишь мимо Его дома, Он так радуется, что ты рядышком с Его домом, что эта радость Его, Бога, передается другому человеку, и она открывается иногда совершенно удивительным образом, поэтому, в том числе, если уж человек идет в Его дом, пусть даже руководимый вот этим, как вы сказали, народно-бытовым характером – это же радость, что он переступит дом Отца. Кстати, в храмах к этому времени тоже сейчас особенность такая, возможность, если большой приход -р дежурит священник, который может поговорить, пообщаться с человеком, люди, которые окончили катехизаторские курсы, которые занимаются добровольчеством в храме, помогают тем, кто первый раз переступает порог храма, поговорят, вдруг человек зашел просто куличи освятить, а тут поговорил, что-то узнал, переспросил и как-то так потихоньку-потихоньку и завязалось.

М. Борисова

- Вы знаете, мне самой приходилось дежурить, я могу сказать только по своему опыту, что люди как-то очень стесняются задавать вопросы, даже мы к ним подходим, спрашиваем, все ли понятно, нужно ли что-то объяснить, может, они хотят спросить: нет-нет-нет, ничего, больше времени ты сидишь просто и ждешь, чтобы хоть у кого-то какой-то вопрос появился, если и спрашивают, то спрашивают не о Пасхе и не о событиях, которые, собственно, мы переживаем, а спрашивают о иконах, о святынях, которые в этом храме, вот объяснить, к какой иконе какую свечку ставить. К сожалению, проповедь в этот день не очень получается.

Владыка Феофилакт

- Но это все зависит, конечно, от многих обстоятельств, а, может быть, даже от самого главного, у меня иногда спрашивают, это самый распространенный вопрос, я иду в аэропорту в подряснике: батюшка, а когда Пасха? Я иногда так отвечаю: а вам это надо? - А как же, а вот…И тут начинается с какого-то, может, парадоксального ответа, неожиданного, не сразу: «вот такого-то числа», и начинается вдруг какой-то разговор. Ну, конечно, как сказать, ну, улыбнешься человеку, поинтересуешься: «а куда вы летите, как вас звать? Помоги вам Бог, хорошей дороги», что-то еще, и начался разговор. Если уж точно к тебе подошли, значит, есть о чем поговорить. Да, я с вами согласен, что это бывает непросто, еще, может быть, и потому, что очень много вопросов, слишком много вопросов и сразу их все тут же задать и получить ответ и быть готовыми к этому ответу не так просто. А порадоваться такому человеку: как хорошо, что вы здесь сегодня, здо́рово, и помните, что эти освященные яйца и куличи сохраняют свою освещенность только когда вы ими поделитесь с другими, а если не поделитесь немножко с кем-то, со своей соседкой, со своей тещей – все, ничего не будет работать. Ну как-то так, одним словом, может даже и таким, повторюсь вашей терминологией, бытовым образом подсказать человеку, подтолкнуть его к каким-то главным вещам, ну или по-другому посмотреть на обычные вещи.

М. Борисова

- Спасибо вам огромное за эту беседу. Напоминаю, сегодня нашим гостем был архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт. Мы говорили о Страстной седмице, и все мы ждем Пасхи. В студии была Марина Борисова. До свидания. Еще раз спасибо огромное, владыка.

Владыка Феофилакт

- Храни вас Господь, благодарю за интересную беседу и всегда рад нашим встречам, Божия благословения вам.