«Помощь пострадавшим от боевых действий и беженцам». Анастасия Кульпетова

Гостьей программы «Делатели» была директор благотворительного фонда «Ясное дело» Анастасия Кульпетова.

Наша гостья рассказала, с чего начался ее путь в благотворительной деятельности, как появился благотворительный фонд помощи пострадавшим от боевых действий и беженцам, с какими запросами чаще всего приходят за помощью люди, и как удается ее оказывать. Анастасия поделилась, почему, несмотря на многочисленные опасности, ей самой также важно бывать в опасных регионах и поддерживать там людей.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

---

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья. Это Радио ВЕРА. Я — Тутта Ларсен. В эфире проект «Делатели». Сегодня я без Василия, но тем не менее у нас всё равно замечательные гости. Я уверена, что беседа будет насыщенной, интересной. Слушайте внимательно и присоединяйтесь. Итак, у нас в гостях директор благотворительного фонда «Ясное дело» Анастасия Кульпетова. Фонд занимается помощью семьям в трудной ситуации, а также обустройством жизни беженцев на новых территориях. Настя, привет.

А. Кульпетова

— Здравствуйте.

Т. Ларсен

— «Ясное дело» — молодой фонд. Расскажи, пожалуйста, как он вообще возник и чем вы на сегодняшний день занимаетесь?

А. Кульпетова

— Как организация мы стали существовать в 2023 году. Родились мы из волонтёрской группы «Просто помощь». В марте 2022 года Елена Альшанская, тоже делатель и человек, известный в благотворительной сфере, объявила у себя в соцсетях сбор на помощь беженцам и переселенцам. И вот собралось такое сообщество неравнодушных людей, которые в основном все тоже из благотворительного сектора, из разных фондов. И мы стали собирать гуманитарную помощь. И Лена отвозила её в ПВРы и там, где люди находились в подвалах, пожилым, инвалидам — там, где было нужнее всего.

Т. Ларсен

— Именно на освобождённой территории?

А. Кульпетова

— Да, первый наш пункт — это был Рубежное на тот момент. Так исторически уже в 2022 году сложилось, что это территория Лнр, Луганска, потому что те люди, которым мы помогали на освобождённых территориях, они были переселены в пункты временного размещения на территории Луганска. Поэтому мы базируемся сейчас, по нынешнее время, только вот в Лнр.

Т. Ларсен

— Ваша тема — это Лнр.

А. Кульпетова

— Вся территория Лнр сейчас. Если говорить тогда, исторический город Луганск и всё, что сейчас рядом, все муниципалитеты. В 2022 году нас было порядка 70 волонтёров, которые собирали гуманитарный груз: медикаменты, продукты, бытовую химию, батарейки, фонарики — всё, что было необходимо на тот момент, чтобы как-то помочь людям и их поддержать. Дальше уже они стали выезжать в пункты временного размещения. И мы по сей день сопровождаем этих людей, пытаемся наладить их жизнь заново.

Т. Ларсен

— Но в какой-то момент встал вопрос о том, что эта помощь должна стать системной, правильно? То есть недостаточно так вот точечно собирать, какой-то такой спорадический краудфандинг и поддержка, нужно создавать фонд. Да?

А. Кульпетова

— Да. Так как мы все профессионалы в социальной сфере, и я с большим опытом в НКО и в благотворительном фонде, и коллеги, и Елена, мы сразу поняли, что мы сейчас базовую какую-то помощь можем провести помочь. Но дальше как бы что-то надо решать. Поэтому появилась необходимость сделать юридическое лицо. Мы сначала были АНО, потом и сейчас стали вот благотворительным фондом, чтобы помогать людям системно. И первым, что мы стали делать, это мы нашли на территории юристов. Тогда ещё как бы это было только начало. И там, так сказать, наше государство в эту сторону, конечно, смотрело, но мы одни из первых, кто стали помогать людям оформлять по российскому законодательству. Ещё не было присоединения, поэтому мы делали всё, как мы могли — сложным путём оформлять и восстанавливать документы, оформлять паспорта, оформлять пенсии, социализировать их жизнь и как-то их устаканивать на территории республики. Потому что большинство были пожилые. Это люди с инвалидностью, это семьи с детьми, это многодетные семьи.

Т. Ларсен

— И они хотели остаться все там, на родине, в Луганщине? Или как?

А. Кульпетова

— На момент, когда только мы стали привозить груз, понятно, что те, у кого была возможность переехать, мы помогали ещё, в том числе, переехать к родственникам. Нам было без разницы, где родственники — либо в России, либо на Украине — просто туда, куда человек может вернуться. Поэтому большинство из них выехали в первый год. А дальше остались те, кому было некуда идти, у которых всё было разрушено. И понятно, что это их дом. У нас вот сейчас жители села Брянка вообще из Попасной, они до сих пор хотят вернуться туда, куда пока невозможно.

Т. Ларсен

— Там всё смешано с землёй.

А. Кульпетова

— Там всё смешано и понятно, что пока нет какой-то возможности восстанавливаться. Если какие-то города, как Рубежное, уже восстанавливаются, люди сейчас вот, на данный момент, возвращаются в свои дома, что не может не радовать. И, конечно, есть туда, куда не могут вернуться. Самая большая проблема сейчас, по сей день, это люди из Харьковской области, которых много. Тоже так уже исторически сложилось, что они вот в тех ПВРах базируются, с которыми мы работаем. Но мы научились, благодаря юристам, такой системной поддержке и сотрудничеству, в том числе, с администрацией, и с харьковской ВГА, и с уполномоченной по правам человека, качественно, правильно восстанавливать людям документы. Потому что у большинства из них сейчас уже есть паспорта, конечно, пенсии и социальный статус. И дальше какая-то перспектива, траектории жизни уже понятна.

Т. Ларсен

— А расскажи вообще вот маршрут для наших слушателей, для меня тоже, чтобы более чётко понять. Вот человек оказался в зоне военных действий, решил остаться на территории Российской Федерации, интегрироваться в российскую жизнь, но у него ничего нет: ни дома, ни документов, ни одежды, вся прежняя жизнь осталась позади, и она прах, и пепел. Вот он в ПВР. Как выстраивается дальше его маршрут?

А. Кульпетова

— Сначала, когда мы просто возили гуманитарную помощь, нам было важно какие-то базовые потребности в еде, в обычной жизни закрыть. Потом дальше мы искали средства на юридическую поддержку. Юристы выезжали, общались, понимали, оказывали консультации. Те, кто был уже как бы посамостоятельней, сами могли пойти сделать эти документы — это надо было просто консультироваться. Кто был послабее, у кого именно была разрушена жизнь совершенно и у человека нет на это сил и ресурсов, мы подключали социальных координаторов. И вот у нас сейчас есть действующий грант на службу поддержки, «Ясное дело» называется, где у нас есть социальный координатор, который выезжает в ПВР. Он общается с человеком, он понимает, есть ли у них родственники, где он жил, восстановлены ли документы, получил ли он выплату за разрушенное жильё, получил ли он компенсацию. Потому что на самом деле за это время большое количество людей получили компенсацию и смогли приобрести какой-то дом. Они смогли выехать на территорию, ну, не знаю, на близлежащие регионы — это Воронеж, Белгород и Ростов — или остаться на территории республики. И дальше, если человек как бы понимает, что он может социализироваться, то при социальном координаторе мы, условно, там находили каких-то родственников или, может быть, на территории — у многих на территории ПВР, в посёлках, многие отдавали дома просто пожить для того, чтобы дом не рушился, за домом ухаживали. Таких семей тоже у нас есть... такое небольшое количество, но люди сами социализировались. И самое важное — это была просто элементарная поддержка и разговор о том, что вот всё возможно.

Т. Ларсен

— Что ты не один, да?

А. Кульпетова

— Да. Наверное, в большей степени наша такая помощь была в том, что мы не обсуждали там какие-то политические моменты, а мы именно здесь и сейчас помогали человеку, поддерживали и рассказывали какую-то ближайшую перспективу, будущее. Потому что у самого, конечно, находясь в кризисе и в сложной ситуации после военных действий, когда у тебя просто жизнь начинается заново, а это большинство, опять же, пожилые, у которых огороды, скотина и хозяйство — они всю жизнь этим жили. И когда у них ничего не остаётся, то им сложно показать эту перспективу. И вот благодаря Фонду президентских грантов, мы ещё дополнительно психолога подключили, потому что одной поддержкой сыт не будешь и всё-таки, кто готов был входить в терапию, входили — групповые мы делаем тренинги такие. Это не глубокая терапия, но такая поддерживающая, чтобы люди, по крайней мере, понимали, что ПВР — это не навсегда, что всё равно нужно как-то социализироваться, где-то искать. Поэтому за это время, конечно, у нас более восьмиста человек выехали уже из пунктов временного размещения, многие остались там. Многим жильё дали — тоже вот просто пожить добрые люди на территории. Кто-то купил за компенсацию... Семьи с детьми многодетные почти все выехали — они получили маткапитал. Это тоже важно, потому что они уже как бы и детей устроили в школу, и маткапитал, и выплаты у них есть социальные. Это очень сложно сделать, потому что в Луганске и вообще в новых регионах это переходное законодательство. И ещё не все ведомства понимают, как правильно это делать. И сейчас получается, что где-то там украинская часть работает, а где-то российская. И ты не понимаешь, какую траекторию выбрать. Мы идём сложным путём, но, по крайней мере, в этом плане и государство поддерживает, и как-то власти тоже понимают, что это особая категория, на которую надо обратить внимание и поддержать.

Т. Ларсен

— Слушай, ну я правильно понимаю, что у вашего фонда «Ясное дело» основной упор на поддерживающую деятельность, которая позволяет людям выпорхнуть, собственно, из ваших тёплых и дружеских объятий и дальше уже вести самостоятельную жизнь? И мне кажется, что это в принципе очень круто, когда у тебя есть некая конечная точка. То есть есть какая-то цель, достигнув которой ты можешь сказать: окей, здесь я тему закрыл, дальше я начинаю что-то другое. В этом смысле, наверное, это, может быть, даже и как-то интереснее, если позволите мне такое вульгарное слово, чем если работать, допустим, с какими-то особенными детьми или с неизлечимо больными, или какие-то авгиевы конюшни из серии ПНИ разгребать. А здесь классно, что фонд имеет достаточно быстрый результат в своих действиях. И мне кажется, что немалое количество людей хотело бы к вам присоединиться. Потому что это такая приятная деятельность, когда ты вот потопал, поработал и довольно скоро увидел результаты своих трудов.

А. Кульпетова

— Да, это ты правильно заметила. Потому что мы, когда выбирали название, долго думали. Для нас, конечно, «Ясное дело» — дать человеку перспективу и будущее. И в моей профессиональной сфере — я работаю с семьями в сложной жизненной ситуации долгое время, и Радио ВЕРА, и программа «Делатели» для меня очень большие партнёры и долгие-долгие друзья. Поэтому, конечно, в «Ясном деле» важно, чтобы у человека была перспектива дальнейшей жизни. И тут согласна с тобой, что это интересно. Это тоже затратно, но, по крайней мере, мы не содержим человека долго. Когда мы начинаем помогать, мы сразу говорим... потому что сейчас есть такой принцип, что беженцы всегда и переселенцы на территорию — вот они живут в пунктах временного размещения, им идти некуда, и вот так это будет дальше. Но такую иждивенческую позицию мы стараемся на моменте маршрута помощи сразу обсуждать. Потому что мы говорим, что вот мы сделали документы, мы оформили пособия, мы оформили, если нужна помощь в медицинской части, то мы как бы вот эти закрыли моменты, мы готовы помогать гуманитарно, медикаментами и так далее, но до какого-то момента. И тут как бы вот эта перспектива видна. И самое интересное, что человек сам видит возможность на выселение, на переселение, если он уже точно понимает, что он готов остаться. Но тут тоже, знаешь, говорить про какой-то паллиатив — он всё равно присутствует в той или иной мере, потому что много пожилых и инвалидов. И, к сожалению, на территории республики пока не систематизирована помощь этой категории. И, наверное, ещё наша задача как фонда, который работает на территории Луганска, принести какие-то лучшие практики.

Т. Ларсен

— Новые инструменты.

А. Кульпетова

— Новые инструменты и лучшие практики.

Т. Ларсен

— Это «Делатели» на Радио ВЕРА. Я — Тутта Ларсен. С нами директор благотворительного фонда «Ясное дело» Анастасия Кульпетова. Говорим о том, как в наше современное время на территории Луганской народной республики устроена помощь беженцам, и какие возможности у фонда там могут быть по изменению вообще общей картины в отношении людей, слабо защищённых, нуждающихся в социальной поддержке. Но я ещё почему спросила тебя, озвучила этот момент, что здорово, когда ты видишь конечный результат своего дела — мне кажется, это может быть таким аргументом для тех, кто захотел бы к вам присоединиться. Я знаю, что очень много людей хочет как-то поучаствовать в добром деле, но, например, боится прикасаться к каким-то особым вещам, к трагедиям типа онкологии или чего-то ещё, а помогать хочется. Кто-то ездит дома строит, крыши кладёт, кто-то собирает гуманитарную помощь, кто-то сети плетёт. А можно ли присоединиться к вашему фонду?

А. Кульпетова

— Да, мы вообще открыты, ждём сторонников разных. Особенно если вы бизнес или хотите как-то помогать, нам тоже это очень необходимо, так как мы новый фонд, достаточно молодой, но профессиональный. У нас есть группа гуманитарной помощи, сборов в Москве. На территории в Луганске вы тоже можете нам помогать — сборам разной гуманитарной помощи. Нам очень нужны автоволонтёры, которые возят грузы и, может быть, на территории могут нам помогать с транспортом. Мы открыты вообще к любому сотрудничеству. Чем больше сторонников, тем будем рады. Наши попечители все тоже люди православные, у них многодетные семьи, все слушают Радио ВЕРА. Тоже так исторически сложилось, что эти люди изначально как бы узнали про меня или про фонд от Радио ВЕРА. Поэтому присоединяйтесь, мы открыты.

Т. Ларсен

— Как к вам присоединиться?

А. Кульпетова

— Контакты у нас есть на нашем сайте: yasdelo.ru. Там есть телефон, мои тоже контакты все есть. Я в «Телеграме» везде открыта, в том числе там на электронную почту. Поэтому если вы хотите сделать пожертвование, вы можете поддержать. Важно тоже, что если есть возможность, то на регулярной основе. Потому что сейчас важная программа — это юридическая поддержка и как раз поддержка семей в трудной жизненной ситуации на территории республики.

Т. Ларсен

— Нужны ли вам волонтёры в виде юристов, психологов, социальных работников?

А. Кульпетова

— Юристы всегда нужны. Особенно если вы профессиональный юрист в семейном праве, вы нам поможете сделать ясный, чёткий алгоритм поддержки людей на новых территориях. Это очень необходимо, потому что это на уровне государства необходимо, чтобы ведомства разные просвещать и рассказывать, как просто это сделать можно. И как раз вот в этом законодательстве переходном сейчас мы, если вы юрист в семейном праве, можем с вами вместе сделать такой алгоритм и маршрут. Это наша перспектива. Мы очень хотим какой-то элементарный, простой документ дать людям, которые работают с семьями в трудной ситуации, которые работают с беженцами. Это именно сотрудники государственных ведомств, не МФЦ, естественно, а, может быть, тех же семейных центров или опеки, или пенсионных — те, кто работает именно с нашей категорией пенсионеров и семьями. Это важный инструмент, который дальше мы хотим сделать.

Т. Ларсен

— yasdelo.ru. Вернёмся к вашим делам на территории Луганска и к вашим подопечным. Я так понимаю, что ведь людям, которые оказываются в ПВРах нужны не только документы и жильё, не только какой-то шанс на продолжение самостоятельной жизни, уже не на иждивенческих, а на активных позициях, но нужна ещё и серьёзная достаточно психологическая помощь. Ты об этом немножко заговорила. Но действительно, в большинстве своём это люди с ПТСР, люди, которые пережили чудовищные эмоциональные стрессы и потрясения. Помогаете ли вы как-то с этим разобраться? И как вообще вы это обеспечиваете? Тем более, что детям и взрослым, и старикам, и молодым, наверное, нужен какой-то разный подход.

А. Кульпетова

— Это сложный вопрос. Да, это не сразу появилось у нас. Мы сразу поняли, что юридические моменты важны. Психологическая помощь стала уже потом, когда люди стали оттаивать и принимать эту помощь, и стали понимать, что мы не разово приехали, мы регулярно помогаем. И тогда уже началась история психологической поддержки — не сразу, конечно. Люди просто в этом состоянии жили очень долго. Это началось не 3-4 года назад, это было у них десятилетием. И в состоянии неопределённости люди находились очень долго. И мы, как волонтёры с большой земли, как говорят, понимали, что эта проблема будет, но сразу мы к ней тоже подойти не могли. Мы ждали готовности. Готовность наступила. И первым ориентиром были семьи с детьми. И дальше уже у нас сейчас там вторая программа родилась — я попозже расскажу про этот проект. Но семьи с детьми — получили поддержку именно родители, потому что боевые действия и прилёты повлияли очень сильно на семейный быт, на атмосферу, на социализацию детей — большой буллинг был в школах на первом этапе. И нам было важно, чтобы семьи с детьми могли выехать из ПВРов. Психологическая помощь тут очень помогла. И самое интересное, что сейчас даже они сами не боятся и обращаются за помощью — какой-то краткосрочной. Мы не говорим про длительную терапию — это какие-то консультации от пяти до десяти, работа с детьми индивидуальная, работа с родителями индивидуальная и вместе, совместная. И, конечно, мы сначала там делаем диагностику, понимаем, где мы можем помочь, а где необходима другая помощь. И у нас очень крутые результаты. Мы одной многодетной семье купили дом в прошлом году. И они как бы уже сейчас свой быт и хозяйство делают.

Т. Ларсен

— Это уже само по себе терапия.

А. Кульпетова

— Само по себе терапия, да. Но потом уже дальше, после того, как они уже выехали в свой дом, уже подключилась психологическая помощь и поддержка детей. Но, конечно, имея своё хозяйство и другие условия жизни, уже ты можешь задумываться о своём внутреннем состоянии. Потому что сначала мы экстренно помогали и снимали то, что было необходимо. Другая семья у нас тоже обратилась — эта история тоже у вас есть. Ей всё время снились прилёты, они боятся вообще громких звуков. Самолёт пролетит или где-то далеко какой-то звук — там, конечно, по Луганску редко летают самолёты, но всё равно какие-то звуки громкие, или машина проедет — дети боятся. И это тоже снимали. С пожилыми сложнее. У них уже всё как бы понятно, но им больше нужна такая поддержка. У нас есть наша координатор, наша вообще замечательная Татьяна, солнечная девушка, которая всех обнимает — это уже терапия. Она со всеми поддерживает связь. Как бы ей тяжело ни было, на выходных она всё время на связи, всё время как-то выслушает. Это тоже вот такая поддержка для пожилых. Ещё мы регулярно делаем такие... вот у нас сейчас будет пасхальная акция, где мы такие куличики и какие-то пасхальные наборы привозим пожилым и поддерживаем. На Новый год делали представление для них. Не бросаем людей. Понятно, что в такую длительную психологическую поддержку мы тоже как бы... у нас ограниченные ресурсы психолога, но краткосрочная помощь очень важна, особенно когда человек сам хочет. Очень круто, что они уже сами стали обращаться за помощью и понимать о своём внутреннем состоянии.

Т. Ларсен

— Ты сказала про буллинг в школе — я немножко не поняла, кто кого буллил и почему.

А. Кульпетова

— Это же всё с 2014 года идёт. «Вы там беженцы, вы не наши».

Т. Ларсен

— То есть они были до начала СВО на украинской части Донбасса.

А. Кульпетова

— Совершенно верно. И опять же, у нас харьковские семьи, которым вообще идти некуда. Это Купянск, это вот то направление, где вообще пока... Их статус не определён. Они не успели дойти до присоединения, войти в присоединение. И это та ситуация, которая пока под знаком вопроса очень долгое время. И, соответственно, тут адаптация тяжело. Если смотреть там близлежащие муниципалитеты, которые сейчас в Луганской народной республике, там уже всё более-менее благополучно, а вот что касается с харьковскими семьями и оттуда — там сложнее. Да, и буллинг, конечно, это же кто за кого. Дети первые, кто это ощущает, чувствуют на себе и интерпретируют. Поэтому тут социализация для детей, которые выходили из ПВР и дальше уже ходили в школу, это была тоже одна из наших таких задач. Но даже, в конце концов, мы на 1 сентября тоже покупали всё самое лучшее этим детям, чтобы они не пошли в обносках и им не сказали, что ты беженка. И это тоже было. И дети скрываются, просят нас не фотографировать, что-то не рассказывать, какие-то вещи скрывают. Но если ты беженка и у тебя не хватает красивого карандаша — это тоже влияет. Поэтому для нас было важно, чтобы семья была целостная, дети могли чувствовать себя детьми.

Т. Ларсен

— Сколько таких семей выпорхнули из-под вашего крыла и уже начали самостоятельную жизнь за эти, получается, два года?

А. Кульпетова

— Официально три года. Как организация мы, да, два года существуем. Если смотреть вообще изначально, мы там фонд у нас долгое время находится, потому что наши партнёры передали юридическую организацию. 77 семей у нас сейчас на сопровождении. Как бы кто-то уже вот мы заканчиваем нашу работу или поддержку.

Т. Ларсен

— И там более 170 детей в этих семьях?

А. Кульпетова

— Да. Это многодетные семьи, в том числе. Сейчас вот после ПВРов, когда мы понимаем, что у нас вот в пунктах временного размещения находится больше 56 людей — это 56 людей, которые находятся в разных пунктах размещения, которых судьба пока не предрешена, потому что им некуда идти. Выплаты есть, но вот такая социализация быстрая не случилась. Пока мы им помогаем, поддерживаем. А семьи с детьми — это вот следующая программа. И мы сейчас тоже получили в феврале Фонд президентских грантов на помощь семьям в сложной жизненной ситуации — не беженцев и переселенцев, но в том числе. Но это именно те семьи, которые находились в кризисе и чьи дети могут оказаться в социальных учреждениях.

Т. Ларсен

— На территории Луганска тоже?

А. Кульпетова

— Да, это всё Луганская республика.

Т. Ларсен

— Мы продолжим беседу через пару минут. Оставайтесь с нами. Это «Делатели» на Радио ВЕРА.

Т. Ларсен

— Вы слушаете проект «Делатели» на Радио ВЕРА. Я — Тутта Ларсен, сегодня в одиночестве, без Василия Рулинского. Зато у меня замечательный гость — директор благотворительного фонда «Ясное дело» Анастасия Кульпетова. Говорим о помощи семьям в трудной жизненной ситуации, беженцам на территории Луганской народной республики. Именно этим занимается фонд. Расскажи, пожалуйста, что это за проект — вот про помощь семьям.

А. Кульпетова

— Как раз когда мы стали работать с беженцами и переселенцами, мы понимаем, что это тот риск, где родители могут не справиться, и их дети могут оказаться в социальных учреждениях. У нас несколько таких было семей в работе. И так как я изначально профессионал в этой истории, и наш учредитель, мы акцент сделали сейчас на помощи семьям. Это там, где нужна какая-то необходимая помощь, в том числе и психологическая, и юридическая, социальная, для того, чтобы дети оставались в родных семьях, в кровных, не попадали в социальные учреждения. Боевые действия повлияли не только с началом СВО, и жизнь людей по-разному складывается. И понятно, что кризис есть всегда семье, но там он тоже не сразу появился, не с началом СВО, это было очень давно. Вот у нас сейчас есть история на сайте — это папа Сергей, у него шесть детей находятся в социально-реабилитационном центре. И папе нужна помощь в генетической экспертизе, первым делом, чтобы дети попали к нему домой.

Т. Ларсен

— А почему?

А. Кульпетова

— Они были с мамой не в браке, и у них брак там был достаточно... у них один ребёнок только в браке рождён, остальные дети не подтверждены. И поэтому, чтобы подтвердить родство, ему нужна генетическая экспертиза.

Т. Ларсен

— А мамы нет?

А. Кульпетова

— Мама есть — она с диагнозом в больнице. И, скорее всего, сейчас из вариантов — только отдать детей к папе или выходить на лишение, делать их сиротами. Хотя папа готов взять детей, он живёт с бабушкой, и там обычная сельская семья. Это не сам город Луганск, это муниципалитет, район, деревня. И вот он пытался разными способами сделать документы, но, конечно, там всю сумму на всех шестерых детей на генетическую экспертизу он не может взять, ему негде найти. Но он готов взять детей, воспитывать их, им помогать и так далее. Вот ситуацию с мамой мы сейчас тоже решаем. Понимаем, что там дальше с мамой будет. Но это такая экстренная история, где нам нужно помочь. До этого мы тоже помогали семье с маткапиталом оформить все выплаты — им было негде жить. Это по статусу беженцы и переселенцы, но в основном как бы местные — там, где вот начались тоже боевые действия, они бежали в ПВР. А с папой у них не сложилось — у мамы с детьми. Она вынуждена была попросить убежища. И мы вот тут как бы сначала ей дом арендовали, потом маткапитал. Но это долгий был процесс, но вот мы семье помогли. И сейчас у них даже есть перспективы и возможности взять кроликов и заниматься каким-то социальным предпринимательством и так далее.

Т. Ларсен

— Вообще, это похоже на какую-то адресную помощь. То есть фонду приходится заниматься точечно решением проблем? Потому что ни одна одна история не похожа на другую.

А. Кульпетова

— Да. Но, помимо адресной помощи в рамках проекта, и так как мы совместно с уполномоченной по правам ребёнка на территории Луганской народной республики это делаем, и в целом в векторе развития семейносберегающего подхода, то, помимо этого, мы сами не хотим адресно помогать. Точнее, мы можем и привозить гуманитарную помощь, оказывать какие-то юридические услуги и психологические, но на территориях есть специалисты, которые работают с этими семьями, которые должны понимать, что за семья, какие у них потребности. В рамках гранта у нас есть ещё обучение, поэтому мы надеемся, что это будет такой целостный большой проект, где специалисты социальных учреждений будут понимать, как сохранять семью и как им правильно помогать, не отбирая детей, не осуждая, а именно поддерживать, даже в разных условиях. И в рамках этого гранта тоже есть обучение, поэтому надеемся, что это будет системная помощь.

Т. Ларсен

— Слушай, конечно, вот молодой фонд, хотя вы создали его руками людей, которые давно в благотворительности и знают своё дело хорошо, но вы оказались, мне кажется, в такой непростой ситуации, когда не просто вы решаете проблемы людей, которые есть всегда, а вы решаете проблемы людей в проблемное время и в проблемном месте. Я не говорю о том, что Луганск — проблемное место, какое-то более худшее, чем любой другой город Российской Федерации. Но просто там есть своя специфика. Там люди ещё вчера боролись просто за жизнь. И кажется, что такая тема, как сохранение семьи, бережное отношение к ребёнку — это всё какая-то вообще другая планета, это не то, что сегодня насущное и как будто бы не самое важное. Приходится ли тебе сталкиваться с таким подходом? И, наверное, там нужно вообще всех отогревать в этом регионе для того, чтобы люди прониклись какой-то эмпатией и начали входить в эти современные практики социального служения.

А. Кульпетова

— Да, у нас комбо. Я тоже всё время говорю, что нам непросто. Нам не просто потому, что мы молодые и без особых, так сказать, мышц финансовых, потому что мы как бы получаем гранты и у нас нет такой стабильности. Поэтому я прошу, если вы хотите поддерживать семьи, или вы какое-то имеете отношение к лнр или вас это привлекает, тоже присоединяйтесь к нам, потому что отогревать приходится всех. Но, ты знаешь, там надо побывать.

Т. Ларсен

— А я бывала, и не раз.

А. Кульпетова

— Ты, конечно, бывала, но не знаю, была ли там сейчас. У меня есть практика работы в Тверской области. И я тебе скажу, что сейчас на территории республики они так открыты. Как будто люди ждали, что у них что-то повернётся и определится.

Т. Ларсен

— Я вообще считаю, что каждый человек должен хотя бы раз в ближайшее время съездить в Донбасс, съездить в Донецк, съездить в Луганск и окрестные города и сёла, где достаточно безопасно, просто чтобы своими глазами увидеть, что такое настоящая жизнь, что такое настоящая вера, настоящий подвиг, настоящая любовь. Потому что ты об это так отстраиваешься сам. Ты в своём здесь этом болоте социально-потребительском благополучном вообще не понимаешь, что такое реальная проблема. И это так целительно. А если ещё кому-то помочь там, твоя жизнь просто начинает играть новыми красками.

А. Кульпетова

— Поэтому как раз наша задача, в плане того, что ты говоришь про семейносберегающие практики там и так далее, системно помочь специалистам сейчас именно, на уровне вот наших знаний и компетенций, не делать, не совершать те ошибки, которые были ранее. Потому что им сейчас, при поддержке того, что есть, от разных благотворителей, от разных фондов, от разной гуманитарной помощи, им сейчас проще это адаптировать правильно. Чтобы именно не корить семью за то, что вот у них так случилось, а понимать и искать на это ресурсы. При том, что ресурсы у них есть. Надо просто их правильно распределить и найти. И, да, отогревать специалистов тоже, потому что война повлияла на каждого, кто там находится, и, может быть, в большей степени. Но всё равно жизнь идёт и движется дальше, какая бы она ни была тяжёлая. И да, там есть своя специфика. Понятно, что мы пытаемся эту специфику как бы сохранить. И мы не идём там: всё, давайте вот то, что мы сейчас здесь вот встраиваем, мы сейчас встроим туда. Оно, может быть, будет встроено по-своему, со своими какими-то алгоритмами, но ценности семейного сбережения, ценности детей, ценности жизни — мы вот хотим... даже жизни людей беженцев-переселенцев — там бабушке 85 лет. И хочется, чтобы она сейчас именно жила в комфорте, в хороших условиях и, не знаю, пила кофе. Как у нас есть там мечты стариков, которые там просили гранаты на Новый год, фрукты и кофе. Она вот хотела кофе.

А одна наша поэтесса из Стаханова духи определённой марки очень просила, ночные рубашки. Такие вот тайные вещи. Это вот та жизнь, которая...

Т. Ларсен

— Это очень человеческие вещи. Это про достоинство же.

А. Кульпетова

— Да, пока мы можем сохранить, правильно, это достоинство семьи, неважно, в каких условиях, даже если там у неё грязно. Сегодня грязно, но у неё, может быть, нет сил просто убраться. Но, по крайней мере, предложить эту помощь и специалистов, в том числе, которые сопровождают семьи, которым нелегко сохранять свою там профессиональную позицию не осуждать, и дать им эти инструменты. Ну, по крайней мере, показать, что это возможно. Это тоже, так сказать, терапия для них. Большие амбиции. Говорю, конечно, очень красиво. Не знаю, что получится по факту, но сейчас я вижу открытость и разных ведомств, и структур, и людей, которые сначала очень так настороженно и с сомнением смотрели, что за ребята, а сейчас открытость там местных СМИ, в том числе, которые говорят про фонд и помогают. Вчера у нас там была не очень хорошая ситуация тоже с одним из ПВРов. Но это же тоже власти идут тебе навстречу, они тебя слышат, они там не замалчивают и так далее. Да, нелегко бывает, но что делать? Всем нелегко. Помогать вообще бывает трудно.

Т. Ларсен

— Вот расскажи, пожалуйста, вот прямо сейчас ваши насущные вот дела и сложности, с которыми, может быть, наши слушатели могли бы помочь и поддержать.

А. Кульпетова

— У нас сейчас не совсем стабильно с новой программой «На стороне семьи». И опять же, если можете поддержать системно, регулярно, это было бы очень здорово, потому что это та стабильность, когда мы можем большему количеству семей помочь. Вот сейчас эта история с папой — это вот такая экстренная помощь, которая всегда нужна. Но ресурсов на это не хватает, приходится собирать адресно. Отказать мы не можем, но такая срочная помощь нужна, и адресная в том числе, и помощь юридическая. В прошлом году нас поддерживал один большой якорный спонсор. В этом году, к сожалению, экономические трудности у всех, и он не может нам давать финансирование на помощь водителя и юриста, а это первая необходимость. Потому что наш водитель выезжает в разные районы, муниципалитеты. Вчера прислал мне, что он там четыре с половиной тысячи километров накатал за месяц на своей собственной машине. Это тоже семья, они сами беженцы и переселенцы. И как бы они нам помогают, понятно, что за зарплату, но людям всем хочется есть. И такая вот поддержка системная, если вы можете нас поддержать или хотите быть нашим сторонником, то мы всегда только «за». Но опять же, это не только про материальную помощь, это про любые другие ресурсы — мы всегда открыты.

Т. Ларсен

— Напомню сайт фонда: yasdelo.ru. Нам нужна помощь и материальная, и нам нужны юристы, водители, нам нужна гуманитарная поддержка и так далее. Хорошо, а вот сейчас у вас кто в ПВРах в основном? Вот ты говоришь, что были проблемы с ПВР. Кто там сейчас?

А. Кульпетова

— Там сейчас пожилые и инвалиды.

Т. Ларсен

— Это тот самый паллиативный вариант, да?

А. Кульпетова

— Да. Но тут уже как бы на территории республики должны быть какие-то сделаны выводы и понимать, куда этих людей можно расселять дальше. Их не так много осталось. Новых беженцев и переселенцев на территории республики мало. Они появляются, но такого переселения активного нет — фронт двинулся в другую сторону. Поэтому как бы остались те, кому сейчас надо помочь. И тут, опять же повторюсь, с уполномоченной по правам человека и с уполномоченным по правам ребёнка мы эти ситуации решаем, пытаемся делать это системно, но насколько можем. Но, конечно, этим людям, которые пожилые и инвалиды, и тем, кому некуда идти, или тех, кого не готовы принять родственники, им нужно помочь. Но вот мы сейчас их базово поддерживаем разной гуманитарной помощью. Вот групповая терапия у нас была там недавно. Но где они дальше будут жить и существовать — это тоже нужно будет решить. Причём, по идее, у людей есть выплаты, они готовы даже за минимальные коммунальные какие-то средства выехать из пунктов временного размещения жить. Но они опять не хотят — уже они вместе столько времени.

Т. Ларсен

— А, они хотят все вместе куда-то уехать?

А. Кульпетова

— У них уже есть там свои компашки, свой там уклад жизни. Они уже нашли друзей и коллектив. Поэтому я думаю, что ситуация разрешится, благополучно всё будет. По крайней мере, людей не бросили и дальше как-то будем распределять.

Т. Ларсен

— Это «Делатели» на Радио ВЕРА. Я — Тутта Ларсен. У нас в гостях сегодня директор благотворительного фонда «Ясное дело» Анастасия Кульпетова. Фонд занимается помощью беженцам и семьям в трудной ситуации в Луганской народной республике. У фонда есть сайт: yasdelo.ru. Там сейчас идут срочные сборы, в том числе очень трогательный сбор в помощь папе, который полгода пытается вернуть своих шестерых детей из детского дома, потому что он не был официально зарегистрирован со своей супругой, когда они рожали этих детей. И теперь ему нужно сдать дорогущий тест каждого из детей — шесть тестов на генетическую экспертизу. И на это нужно просто 350000 рублей — цена счастливого ребёнка.

А. Кульпетова

— Тест ДНК меньше стоит, но если посчитать — там ещё просто нужны будут кровати, обустройство дома.

Т. Ларсен

— Да, чтобы помочь этому папе, чтобы у него дети вместе с ним жили и росли, очень нужна помощь и нужна поддержка: yasdelo.ru — присоединяйтесь, друзья. Это не такая большая сумма, с точки зрения благотворительного фонда. Каждый из нас может отправить 50 рублей, и мы очень быстро соберём эти средства. Я хотела вернуться к твоей личной истории. Ты говоришь, что ты работала в Тверской области и у тебя богатый опыт в сфере профессиональной благотворительности. Расскажи, как ты вообще оказалась в этом деле — как делатель.

А. Кульпетова

— Как делатель я давно, правда — всю мою сознательную жизнь. У меня канал есть «Благотворительша».

Т. Ларсен

— В «Телеге»?

А. Кульпетова

— Да. Это, может быть, странно звучит, но я пытаюсь рассказывать про то, что сейчас происходит. Благотворительная деятельность со мной давно — больше 20 лет я уже это делаю. Всё начиналось со школы и так далее. Профессионально я пришла в эту историю в фонде «Константа» в Тверской области в 2011 году и помогала детям в детских домах. И сразу мы поняли, что это вообще не вариант помогать в детских домах, потому что дети пополняются в детских учреждениях. И мы переключились на семьи и стали изучать, почему дети попадают в детские учреждения. Как раз социальная поддержка семей — это моя история. Мы тогда флагманский сделали проект помощи семьям в трудной жизненной ситуации, в том числе с алкоголем. Поэтому дальше, конечно, профессионально мне эта тема близка. Не в том плане, что всех закодировать и вылечить, а в плане того, как сделать так, чтобы минимизировать риск алкоголя на ребёнка. И мы не говорим, что все перестанут пить и употреблять, и будет всё благополучно. Но это вот такая моя профессиональная история, потому что мне всегда было интересно это изучать. И сейчас у меня тоже есть один из проектов, который в этом направлении действует. В целом моя профессиональная история была в сохранении кровной семьи и родной, потому что ни одно учреждение социальное не заменит маму.

Т. Ларсен

— Даже если это мама с проблемами.

А. Кульпетова

— Да. И на моей практике, что дети, которые выпускаются, ребята-выпускники всё равно идут искать своих родителей. И они всё равно их найдут, они посмотрят. И даже если они в приёмной семье находятся, тоже такие есть случаи, но всегда все хотят найти своих родных родственников. А бывает так, что тебе кажется, что тут уже нет никакой перспективы, но работа с родителями даёт обратное: родители готовы вернуть своих детей. Просто раньше государство не смотрело в эту сторону, а сейчас, благодаря уполномоченной Марии Алексеевне Львовой-Беловой и семейносберегающий подход движется. Для меня это важно. Важно сохранить родных родителей у ребёнка и не осуждать, по крайней мере, разобраться и понять, где сломалось, на каком этапе сломалась и можно ли это починить.

Т. Ларсен

— Может быть, расскажешь пару каких-то историй ещё, которые вот в процессе работы фонда «Ясное дело» произошли и как-то тебя тронули или удивили, или порадовали, или наоборот?

А. Кульпетова

— Да, у нас была история сейчас Сергея Троценко. Это тоже результат того, о чём ты говорила — быстрой помощи. И ты видишь своё участие. Это инвалид, тоже они семья беженцев из Рубежного. Он с мамой на инвалидной коляске. Сам по себе он — паралимпийский тоже вид спорта у него есть.

Т. Ларсен

— Спортсмен?

А. Кульпетова

— Да, спортсмен. И у него на самом деле всегда было желание шить. И мы ему, когда вот они уже выехали на квартиру, помогли обустроить квартиру и купили ему машинку с оверлоком. Он сшил очень красивый костюм спортивный, прям качественный. И вот мы тоже показывали видео, как постепенно он учится, обучается и хочет свою жизнь посвятить шитью разных вещей. Ему это нравится, и у него удобное, комфортное место. И есть какое-то вообще дальше развитие и социального предпринимательства, в том числе. Вот я говорила про многодетную семью, в которой семь детей, которые получили свой огород. Я эту семью видела полтора года назад, когда она рассказывала про то, какой у неё был сад, сколько у неё было абрикосов, вишни и закруток. А они жили в ПВР в одной комнате, все спали друг на друге, очень было мало места. И понятно, что когда я эту историю увидела, я подумала, что надо что-то сделать, надо купить семье дом — они не могут жить вот в таких условиях. И мы тогда собрали тоже деньги. Один из слушателей Радио ВЕРА, который давно тоже с нашим фондом, он помог и добавил деньги сверх того, что было необходимо. И мы купили семье дом, потому что это семья из Харьковской области. Они пока не получают маткапитал сразу, им нужна была регистрация. И, соответственно, там было очень много предпосылок юридических для того, чтобы вообще как-то социализироваться. И покупка дома — это было то решение, когда можно будет легализоваться и получить маткапитал дальше и так далее. И когда вот она показывает свои закрутки и огород и угощает иногда там огурчиками, это, конечно, другая история. И ты уже как бы к ней приезжаешь как к другу, ты смотришь, что у неё всё хорошо. И она дальше уже других людей из ПВР социализирует. Она помогает им тоже и документы оформлять — то, что знает, и так далее. Какое-то такое сообщество уже рождается.

Т. Ларсен

— Вот это классно. Ты знаешь, я не в первый раз это замечаю, что люди, которые оказались в трудной жизненной ситуации, оказались беженцами, достаточно часто потом начинают помогать беженцам и становятся волонтёрами, или, может быть, даже профессионалами в каких-то социальных проектах. Вот ты говоришь, что у вас водитель тоже, будучи сам, в общем, в сложной жизненной ситуации, нашёл в себе силы и желание работать.

А. Кульпетова

— Я не скажу, что он в сложной ситуации, просто он тоже потерял всё. Он был предпринимателем, и у него было достаточно хороший бизнес.

Т. Ларсен

— Ну, ничего себе — ты говоришь: я бы не сказала, что в сложной жизненной ситуации — он потерял всё.

А. Кульпетова

— Но я говорю, что важно, что он был. Это не тот человек, который потерял свою ценность. Он же всё равно потерял дом, потерял бизнес...

Т. Ларсен

— Он потерял всё материальное.

А. Кульпетова

— Да, материальное. И это сложно. Но сам по себе человек свою эмпатию и сопричастность хорошему не потерял. И понятно, что, да, наш водитель, в том числе, помогает нам не за большую зарплату совершенно ресурсами своего собственного автомобиля, что меня тревожит. Потому что это то единственное, что он вывез оттуда. Но при этом, что он тратит ресурсы машины, эксплуатируя её там на помощь другим, мало того, что он сейчас ещё профессионально в это включается, он ещё со всеми обсуждает и говорит: да, это правда. Это потому, что беженцы и переселенцы — это не люди без места жительства. Это не те люди, которые были изначально в кризисе, с улицы — это разные люди. Есть те, которые были в асоциальном положении до СВО, а есть те, которые были и успешными предпринимателями, и вели своё хозяйство и так далее. Но именно в тот момент нужно было дать руку помощи и дать поддержку, и показать какую-то перспективу. Потому что, например, я тоже хочу, чтобы мой водитель, условно, в фонде помогал не на своей машине, а на фондовской. Я думаю, что мы к этому тоже когда-то придём. Это не потому, что фонд хочет себе машину, а потому что это та необходимость, которая нужна именно этому водителю, чтобы сохранить свою собственность, которая приехала с ним. Но и жена его тоже замечательная женщина, которая пришла к нам волонтёрить. Она сказала, что не будет социальным координатором, что ей это не близко, а сейчас вот она уже готова и учиться, и помогать и так далее. Она просто пришла поволонтёрить и помогать разбирать вещи, и сортировать коробки.

Т. Ларсен

— Не хотела с людьми общаться, да?

А. Кульпетова

— Да. Это, знаешь, как оттаивание вот этого льда и какого-то, может быть, отчасти предательства, отчасти разрушений всех. Я не знаю, я не могу представить, если я вот сейчас потеряю дом — ипотечную квартиру — условно, то, куда я могу возвращаться. Вот мне сейчас 35 лет — и придётся это всё заново строить. Это же тяжело. Даже мне, с двумя детьми, с мужем и с достаточно стабильной жизнью. А люди, которые там жили в неопределённости долгое время...

Т. Ларсен

— Но они же не только потеряли жильё — они находились в страшной угрозе жизни. И, я думаю, насмотрелись тоже на всякие кошмарные вещи.

А. Кульпетова

— И люди, которые были твоими друзьями, они завтра уже не становятся твоими друзьями. И понятно, что у тебя разный социальный уже уровень жизни совершенно. Потому что переехать — это не только там социализировать именно свой быт, а именно найти друзей и партнёров.

Т. Ларсен

— Да, и часто новую семью, потому по семьям эта тоже граница, к сожалению, происходит: свои-чужие. Хотя для нас все свои. Скажи, а как часто ты бываешь в Лнр? И почему вообще, в принципе, ты оказалась именно в Лнр? Вот ты для себя ответил на этот вопрос?

А. Кульпетова

— В 2022 году, когда всё это случилось, для меня это была гуманитарная катастрофа. Я не понимала вообще, что происходит. У меня было очень большое желание кому-то помочь, как-то повлиять на эту историю. Просто я в благотворительном сообществе долго. Я искала тех, кто может привлечь меня сюда. А со мной были ещё те партнеры, которые сейчас же в «Ясном деле» и в попечительском совете. И тогда просто начались какие-то обсуждения как кому помочь, как сделать, как что-то поменять. И тогда поступок Лены Альшанской изменил как бы мою сознательную жизнь, потому что я тогда уже не была директором тверского фонда «Константа», а находилась там на другой работе, тоже связанной с благотворительностью, но не в прямой такой помощи. И мне тогда было без разницы: это будет Лнр или не Лнр, или Донецк — там, где люди были в беде, туда и бежали. Просто потом уже стало очень интересно сделать это качественно и системно. Я приезжаю туда раз в два месяца, сейчас чаще, с учётом, что есть Фонд президентских грантов. Понятно, что как бы это дистанционная работа, в основном. У нас там есть команда, у нас там есть координатор, менеджер, юрист, психолог. Я это пытаюсь как-то с программным специалистом выстроить всё. Мои какие-то управленческие вещи вот по приезду мы там и с командой обсуждаем, какие-то перспективы. Мы быстро и амбициозно растём, с точки зрения программы качественной помощи, потому что мы это умеем делать. Хочется ещё найти сторонников, чтобы кому-то это было близко. Потому что, опять же, мы юридически зарегистрированы в Москве как организация, но деятельность вся в Луганске. У нас там есть несколько тверских семей. Это тоже одна из семей — беженцы и переселенцы из Харьковской области. Там тоже сложная история, мы им сейчас помогаем, сопровождаем. Да, но в основном как бы эта вся деятельность на территории. И, может быть, есть и сторонники, которые готовы к нам присоединиться и помогать.

Т. Ларсен

— Благодаря сторонникам мы можем сделать очень много добрых дел. Заходите на сайт: yasdelo.ru. Подписывайтесь на рекуррентные платежи, желательно. Можно заплатить разовый платёж. А можно помочь делом, потому что фонду нужны и специалисты. Я тебе очень благодарна за эту историю. Мне кажется, что всё-таки поездка туда тебя меняет. Ты в себе нашла какие-то новые вообще, я не знаю, качества, свойства, способности, благодаря своей деятельности в Лнр?

А. Кульпетова

— Да, я нашла способность адаптации. Я быстро стала как бы адаптироваться в разных условиях. И знаешь, когда ты с большой земли приезжаешь в Лнр с комендантским часом, ты понимаешь, что очень хочется, чтобы эти границы были стерты. Вот моя миссия, наверное, и моё служение сейчас — я хочу стереть границы большой земли и маленькой. Потому что «большая земля» — это фраза, которая пошла оттуда. И я, чтобы не обидеть местных, говорю, что я из большой земли. Но, с другой стороны, понятно, что я своей не стану. И ясно, что я что-то туда привношу новое, но люди до такой степени открыты и принимают то, что ты делаешь. Я в себе стала смиреннее в этом плане тоже в большей степени, потому что я поняла, как там жили люди. И я осознала, как они там жили. Не потому, что за плохих, за хороших, «а что случилось?», а я поняла, что я не хочу идти ни в какую политику, однозначно. И сейчас мы очень аккуратно это как бы и с государственными властями проговариваем — мы про людей. И хочется стереть эту границу большой земли и Новороссии, Донбасса.

Т. Ларсен

— Спасибо огромное. Анастасия Кульпетова, директор фонда «Ясное дело», была сегодня в «Делателях» на Радио ВЕРА. Я — Тутта Ларсен. Заходите на сайт yasdelo.ru, поддерживайте фонд. До новых встреч, хорошего дня.

А. Кульпетова

— Спасибо большое. Хорошего дня.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Помощь людям с особенностями развития». Ольга Копылова
• «Помощь людям с инвалидностью». Вероника Леонтьева
• «Социальное служение». Татьяна Зальцман