«Покрово-Эннатский монастырь». Архимандрит Николай (Чернышов)

У нас в гостях был наместник Покрово-Эннатского монастыря Салаватской епархии архимандрит Николай (Чернышов).

Мы говорили с нашим гостем о его пути к вере, о его удивительных встречах с архимандритом Иоанном (Крестьянкиным) и схиархимандритом Власием (Перегонцевым), об особенностях жизни в монастыре, а также о православных святынях и святых Башкирской земли, в частности о преподобной Зосиме Эннатской.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

Анна Леонтьева

— Светлый вечер на Радио ВЕРА. С вами Анна Леонтьева. У нас сегодня особый гость, архимандрит Николай (Чернышов), наместник Покрово-Эннатского монастыря села Дедово Салаватской епархии Башкортостанской митрополии. Добрый вечер, отче.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Добрый вечер.

Анна Леонтьева

— Сегодня нам предстоит удивительное путешествие, потому что у вас, батюшка, не просто богатая и интересная биография, но еще и встречи и общение с удивительными духоносными нашими старцами, отцом Иоанном (Крестьянкиным), отцом Власием Боровским, архиепископом Серафимом (Томиным). Всё, что успеем, мы вам за этот час постараемся рассказать. Отец Николай, давайте начнем с вашей семьи. Кто в семье привел вас к Богу.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Если с самого начала начинать разговор, всё начинается с детства, всё начинается с семьи, в которой ты родился, в которой ты воспитывался. Я скажу, что родители мои простые рабочие, но воспитывался до 3-го класса я у бабушки с дедушкой. Это были старообрядцы, у которых было жесткое молитвенное правило.

Анна Леонтьева

— Старообрядцы, да.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Детей у них было десятеро, а нас, внуков, было около 30-ти.

Анна Леонтьева

— Ничего себе.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Я уже сейчас забыл, около 30-ти внуков было. Воспитание? Нас особо-то не воспитывали. Сама жизнь и сам образ жизни моих дедушки с бабушкой были перед моими глазами, это и воспитывало.

Анна Леонтьева

— Отец Николай, какие это годы были?

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Я родился в 50-м году, это уже послевоенные годы, восстановление идет. Дедушка у меня был нефтяник, и дядя был нефтяник, и двоюродный брат был нефтяник. Потому что где я родился, добывали нефть. Правило было такое, что с 6 часов до 10 никто не имел права приходить, чтобы не мешать им молиться.

Анна Леонтьева

— С 6 до 10 вечера?

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Утра. Я, конечно, был избранным, если я приходил, мне могли просто рукой махнуть, что если хочешь покушать, кушай, но никогда мы не мешали. Знаете, что запомнилось с детства? Я был малый, комната была небольшая. У меня тетка на три года старше, мы с ней практически воспитывались, мамина сестра младшая. Всё, время, вечер, свет выключался, и бабушка зажигала лампадку, надо сказать, коптилку. Тогда еще масла лампадного не было, растительное масло, просто фитилек из ваты в баночке, и она молилась. Под ее шепот молитвы я засыпал. Когда я просыпался, бабушка уже молилась. В моем детском сознании было такое, что бабушка никогда не спит, она всю ночь молилась. Вот в такой среде я вырос. Вся жизнь, там словами не говорили, это жизнь, это работа, эта встреча детей, внуков, ибо каждое воскресенье собиралась вся семья. Внуки собирались, дети, зимой по очереди, то одни пришли, то другие. Самое главное, что было в семье, когда бы кто ни пришел, всегда была горячая пища. Удивительно, я теперь уже и сам в возрасте, но у них всегда была пища. Кто бы ни пришел, всегда пища. Весной мать всегда говорит, мама, у меня огурцы только третий листочек, а у бабушки с дедушкой уже были огурцы. Такой случай, мы приходим, бабушка говорит: дедушка, ты сходи, Нюрка пришла со своим выводком. Дедушка шел, два огуречика срывал. Сейчас и теплицы, может быть, действительно в то время огурцы такие были вкусные, ароматные.

Анна Леонтьева

— Сытные.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Или это было детство. Вот эти два огуречика порежут, даже сейчас вспоминаю, как это было, приятно.

Анна Леонтьева

— Счастье.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Вот такое было воспитание, труд. Всегда мы видели бабушку, то она печет. А в воскресенье они вставали в 4 часа утра, лепешки или беляши или холодец, потому что семья-то большая приходила, то один, то другой, третий, всех надо было накормить.

Анна Леонтьева

— Успевали и помолиться и накормить.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Самое главное, всё это было с молитвой, всё было с молитвой. Вот такое детство. Понятно, что учеба, школа, это было всё поставлено против религии.

Анна Леонтьева

— Такие годы были, да.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Мы жили практически двойной жизнью. Мы к бабушке приходили — одно, в школу приходили — другое. А родители мои были нейтральные, они работали, и всегда бабушка говорила: доченька, ты помолись. Моя мать говорила: мам, ну, ты молишься, ты же за нас молишься, придет время, я буду молиться. И потом пришло время, и моя мама уже в возрасте, я был священником, она говорит: ты мне дай правило. Я ей давал правило, за всех родственников своих она молилась. Она за день должна была 6 раз всех помянуть за здравие, потом упокоение и Иисусову молитву.

Анна Леонтьева

— Она как бы от бабушки приняла это.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Была концовка такая, я вспоминаю: мам, ну, ты же молишься за нас, придет время, я буду молиться. Вот пришло время, теперь я молюсь за свой род. И коль я в монастыре, игумен монастыря, монастырь молится за весь мир. Такое было раннее воспитание. Потом армия. Я скажу, что 25 лет я отслужил в армии. Армия тоже была у нас такая, все понимали, что там история, коммунизм, но мы защищали. Я не скажу, что всё было плохо в жизни, воспитание и в то время было, потому что были наши дедушки, бабушки, которые молились. Конечно, церкви, особенно в хрущевское время, закрывались, но мы — работа, служба, нам некогда было осознать пагубность того времени. Была бесплатная учеба, и больницы, и лагеря, не всё было плохо, надо сказать. Если бы не боролись с Церковью, то можно сказать, что было нормально. А почему нормально? Я скажу, ведь нового ничего нельзя придумать, коммунисты десять заповедей чуть-чуть...

Анна Леонтьева

— Оформили по-другому.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Оформили по-другому, но 10 заповедей остались, это стал Кодекс строителя коммунизма. Мы шли по накатанному пути, который не разрушал нашу жизнь. Время шло, я уже и служил, дети, трое детей. Сейчас у меня трое детей взрослых, которые имеют внуков, у меня 11 внуков и 7 правнуков.

Анна Леонтьева

— Ох.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Видите, какое...

Анна Леонтьева

— Продолжение вашего рода.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Я, скажу, как это называли — патриарх своего рода.

Анна Леонтьева

— Да.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Поэтому все события, которые совершаются в моей семье, всегда звонят, просят благословения. Если у меня есть возможность приехать на какой-то праздник, или у кого день рождения или что-то особо, я приезжаю, они всегда ждут меня, ждут дедушку и прадедушку. Видите, жизнь, вот в монашество пришел, когда умерла в 52 года моя жена. У нас путь один, у священников, это принять монашество. Но я скажу, от Бога никогда не отказывался, но в то же время не был близко к Богу. Да, мы вспоминали.

Анна Леонтьева

— Вспоминали детство, бабушку с дедушкой, молитву.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Мы не забывали, но мы все равно не были близки к Богу.

Анна Леонтьева

— Как вернулись, отец Николай?

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Потом начинается, не мы, Господь призывает, Он нам дает или через болезни или через какие-то страдания. Однажды я увидел сон, я увидел Пресвятую Троицу. В этом сне было что-то важное, о жизни важное для меня, как бы показывали дорогу. Я себе поставил задачу, что должен запомнить этот сон. Но когда я проснулся, как бывает во время дождя, на машине едем, у нас быстро ходят дворники, и только, раз, и я когда проснулся, только запомнил образ Пресвятой Троицы ветхозаветной, полукруглый как будто, и внутренний голос, что Бог есть. Вот что я запомнил. Я не запомнил тот сон, что мне что-то было там.

Анна Леонтьева

— Просто осталось, что это правда.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Только осталось, и самое главное внутренне, что Бог есть. Я проснулся в таком понимании, такой встревоженности. Еще раз говорю, я никогда не отказывался, не говорил, что Бога нет. Потому что бабушка учила: сынок, если где-то говорят о Боге плохо, ты лучше уйди оттуда, чтобы не быть соучастником этого. Таким образом, уже служа, и уже к сорока годам, я в то время не читал Новый Завет, я не читал Евангелие. Хотя у моей бабушки, у них были, у старообрядцев даже книги печатные сплошняком. Я, уже будучи диаконом, начал читать, думаю, Боже мой, как же они служили, как они читали. Там очень внимательно, когда всё подряд идет.

Анна Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами архимандрит Николай (Чернышов), наместник Покрово-Эннатского монастыря села Дедово Салаватской епархии. Батюшка, как первый раз произошло ваше вхождение в церковь, возвращение, я бы сказала?

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Я служил под Ригой, а родина моя Башкирия. Естественно у меня там мать жила, теща, жены мать, и мы туда каждый год ездили. И вот, произошел такой случай, который, во-первых, мою жену привел в такой трепет. Дело было перед сентябрем, двое старших детей остались в Риге, моя мать туда уже переехала жить, а мы были здесь у тёщи с младшей дочерью, которая должна была пойти в 1 класс. У нас были проездные документы, из Москвы до Риги был уже билет куплен, а здесь приехали, родственники: да, вот у нас есть знакомые, да нет никаких купить заранее билет.

Анна Леонтьева

— Никаких проблем.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Да, это было перед школой же, в это время очень большое движение. И когда мы приехали из деревни, оказалось, что билетов нет. Нам надо было три билета. У нас были прицепные вагоны, которые шли сначала до Уфы, а в Уфе уже прицеплялись к московскому поезду Уфа-Москва. Обратились, билетов нет. Рассуждают, да ладно, приедете в Уфу, там проходящих много поездов. А я подошел, спрашиваю кассира, она говорит, билетов нет. Я встал и начал разговаривать с Божьей Матерью. Я говорю: Матушка Богородица, с сумками когда едешь, туда везешь, оттуда. Там семечек не было, а здесь у нас в Башкирии подсолнух, любители поплевать.

Анна Леонтьева

— Везли туда?

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Ведро семечек, все равно, вещи. Я стою: в Уфе какой поезд, поезд остановился, всё это быстро надо, ребенок, ну, помоги, Матушка Богородица, помоги. Она разговаривала по телефону.

Анна Леонтьева

— Кассирша, ага.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Потом она телефон положила, кончила разговаривать и говорит: возьмете два в купе, а один плацкартный? Я говорю, конечно. Я беру билет и иду, говорю: ну вот, билет я взял. Моя жена на три шага отшагнула от меня и говорит: я тебя боюсь, ты с Богом разговариваешь. Вот видите? Она жила в деревне, иконка где-то была.

Анна Леонтьева

— У нее не было таких бабушки-дедушки...

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Иконка где-то была в Красном углу, но...

Анна Леонтьева

— С Богом не разговаривали.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— С Богом не разговаривали. Церковь они знали только, если кто-то умер, поехать, отпеть. Практически церковь была связана со смертью в ее понятии, и она очень боялась церкви. Под конец же это была первая моя помощница, она молилась за сына, в то время он служил и немножко был склонен к алкоголю, Молилась Неупиваемой Чаше, которую отец Иоанн (Крестьянкин) дал мне, она до самой практически смерти молилась за своего сына и вымолила. Слава Богу, всё хорошо, и нет никаких проблем. Вот таким образом мы приезжаем. Когда мы приехали домой, много газет накопилось, прямо полные ящики. Я забрал, принес газеты, давай перелистывать. И вдруг объявление: открывается воскресная школа для взрослых в кафедральном соборе. Я жил километров сорок от Риги, воинская часть была, автобусы регулярно ходили, потому что в Риге работали люди. И я поехал. Для моей жены это было что-то новое, и она, как женщина, у них по-другому мышление, не поверила, что я действительно в храм. Тогда я взял младшую свою дочь. И мы с ней ездили три месяца, пока однажды над ней не посмеялись там, и жена сказала, я больше ребенка не пущу с тобой. Это было в субботу, надо было в 4 часа уезжать, и мы приезжали пол-одиннадцатого вечера. Но для ребенка, который в 3 классе учился, было тяжело. Надо было на вечерней службе пробыть, потом воскресная школа, для нее было тяжеловато. Таким образом, я начал посещать воскресную школу, и, естественно, вечерние службы. В то время мужчин маловато в храме было, и владыка каждый раз на всенощном бдении в кафедральном соборе, когда помазывает, один раз, другой, примелькнулся, говорит: вы кто? Я говорю: я военный. — Придите ко мне в епархию. Таким образом, я нашел время, пришел в епархию, владыка со мной поговорил, и началось восхождение уже церковное. Я был благословлен стать иподиаконом, но я скажу, мы жили без венца, не был венчан, хотя бабушка всегда говорила: сынок, ну, повенчайтесь. А мы приезжали летом, попадали Петра и Павла пост, не венчают. А дома уже нас никто не толкал. Здесь и служба, в то время служили по 16 часов, я полседьмого уходил и полдесятого приходил, целый день на военной службе. Тогда я уже стал в алтарь ходить, я входил как жулик, я чувствовал, что я недостоин. И тогда я своей жене говорю, надо венчаться. Она говорит, а я не хочу. Я ей тогда говорю: я тебе даю месяц, если ты не пойдешь со мной венчаться, значит, мы с тобой расходимся. Через месяц мы поехали три пары венчаться. Три пары поехали, повенчались, тогда я законно, уже без всякого страха входил в храм. Заканчивалась служба, и владыка предложил мне принять диаконский сан, я стал диаконом, Здесь получается трагедия такого плана, что Союз распадается, Латвия вышла из Союза.

Анна Леонтьева

— Начинают не любить русских.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Начался отток русских священников из Латвии. В то время кто из Прибалтики выходили, получали квартиры. Мы получили квартиру в Великих Луках, это 12 часов от Риги до Лук и потом до Москвы. У меня там дочь оставалась замужем, сын служил, у меня там две сестры, я их перетянул в свое время туда, мама осталась там. И чтоб можно было недалеко поехать встречаться с родственниками. Я тоже стал проситься, чтобы меня отпустили. Владыка, когда отток такой, говорит: я сниму с тебя сан.

Анна Леонтьева

— Ох.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— И вы знаете, я упал на колени: владыка, неужели вы меня рукоположили для того, чтобы снять сан? Я понимаю, безвыходное положение. Но у меня жена болела, а младшая дочь оставалась одна. Благословил, и я уехал, потом уже уезжать не было возможности. У меня там, я же говорю, мама осталась, две сестры, младшая самая — ровесница с моим сыном старшим, а вторая сестра за мной была. Таким образом, половина там остались, а моя семья переехала в Великие Луки. Потом я приезжаю в Башкирию, и здесь меня рукополагают в священники. Но я скажу такой момент, почему я не остался в Псковской области, а вернулся в Башкирию на родину свою. А потому что, когда мы проезжали... У нас есть Оренбургская трасса и село Ира, где сейчас мои дети живут, там у дороги стоял храм из красного кирпича, обрушенный. И когда я уже посещал храм, был иподиаконом, однажды в отпуск мы едем, я еще не служил, я не думал, что я дал обет, я просто говорю: вот, если бы я был священником, я бы этот храм восстановил. Я даже не понял, что в это время я дал обет. Когда я приехал, стал священником, я понял. Владыка хотел меня оставить протодиаконом, потому что голос у меня был, у военных всегда голос крепкий. Я попросил его благословения, говорю: владыка, я дал обет восстановить этот храм. У меня есть пенсия, матушка по болезни получает пенсию, мы уже будем восстанавливать, нам не нужно кого-то для содержания семьи, у нас есть кусок хлеба, чтобы мы могли восстанавливать и жить.

Анна Леонтьева

— То есть вы на свои средства хотели восстанавливать храм.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Да. И владыка благословляет меня восстанавливать вот этот храм.

Анна Леонтьева

— Продолжим этот удивительный разговор через минуту. Напомню, что сегодня с нами и с вами архимандрит Николай (Чернышов), наместник Покрово-Эннатского монастыря села Дедово Салаватской епархии Башкортостанской митрополии. У микрофона Анна Леонтьева. Не переключайтесь.

Анна Леонтьева

— Продолжается Светлый вечер на Радио ВЕРА. С нами и с вами архимандрит Николай (Чернышов), наместник Покрово-Эннатского монастыря села Дедово Салаватской епархии. У микрофона Анна Леонтьева. Отец Николай, продолжим этот разговор про вашу удивительную жизнь, вашу удивительную биографию. Мы в первой части остановились на том, что вы на свои средства ваш первый храм, вы, по-моему, их прядка 30-ти вообще восстановили, решили восстанавливать. И стали священником.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Я уже священник, сначала владыка меня поставил рядом в город, я всего там послужил полгода, и был настоятелем вот этого разрушенного храма. Был зарегистрирован приход, всё, как положено. По бумагам я настоятель. Потом я ухожу из этого городского храма и начал полностью восстанавливать вот этот храм. Он был построен в 1904-м году перед революцией. Истории наших храмов все одинаковые, разрушали. Я пришел уже священником, началось восстановление. Конечно, никто меня не знал, я тоже практически никого не знал в этой стороне. Первой помогла Ольга Ивановна Бойко, которая была начальником отдела культуры по восстановлению этих зданий и культурных ценностей. Мы с ней встретились. Она первый взнос сделала для того, чтобы начать восстанавливать крышу. Для начала я скажу, почему она это сделала. При увольнении государство нам выплатило 20 окладов.

Анна Леонтьева

— Угу, это было много.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Я получил эти деньги. В то время это были большие деньги. А здесь восстанавливать храм, никто не знает, денег нет. И тогда я, не согласуя со своей семьей, эти деньги вкладываю в восстановление этого храма. Мне говорили, давайте, мы вам дом построим, деревянный, хороший. Я просто знал, что у людей еще не совсем понимание было, что священник тоже человек, у него тоже дети. Все считали, что священник безвозмездник, он как будто не кушает, как будто у него семьи нет. Некоторые себе создавали условия для жизни, их осуждали: ну вот, один собрал деньги, себе дом построил. Я тогда сказал: нет, как только построим храм, тогда мы будем строить для себя жилье. Но я не скажу, что я был без жилья. Я, как отставник, получил в городе около этой деревни квартиру. Я не оказался без угла.

Анна Леонтьева

— Как военный, да?

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Да. Поэтому те деньги, которые были, мы вложили. И когда началось восстановление, тогда и мне помогли из отдела культуры республиканского. Началось восстановление. Что такое восстановление? Когда люди видят, что строится, видят движение души, в 90-е годы здесь начинали восстанавливаться храмы, в это время идет большое духовное восстановление, по сотни человек крестились, открытие было Бога, в 90-е годы, хотя развал Союза, и вот это потепление.

Анна Леонтьева

— Да, в эти годы возврат.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Тогда еще были бабушки, наверное, последние, которые приходили. Им по 60-70 лет, они как схватят какую-нибудь лестницу, мужики не могли унести, а они раз-раз-раз, и не ждали никого, ведрами мусор вытаскивают. Тут был такой подъем.

Анна Леонтьева

— Очень большой подъем, я помню эти годы, я как раз воцерковлялась.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Ну, и слава Богу, что я не стал себе строить дом, и потянулись люди. Я подключил своих одноклассников, которые в то время еще были в силе. Практически они все имели высшее образование, кто-то при должности, начали приезжать, помогать. Моя семья вся тоже восстанавливала. Приехала моя дочь, у нее не совсем сложилась семья, муж из Краснодарского края был, уехал вроде дом строить, нашел там женщину, и у меня дочь с ребенком осталась здесь. Младшая дочь, старший тоже закончил службу. И все мы — участники восстановления этого первого храма. Сейчас там женский монастырь, Марфо-Мариинская обитель.

Анна Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами архимандрит Николай (Чернышов), наместник Покрово-Эннатского монастыря села Дедово Салаватской епархии. Отец Николай, в этой последней четверти нашей программы давайте расскажем радиослушателям о ваших встречах с удивительными старцами, отцом Иоанном (Крестьянкиным) и отцом Власием Боровским. Как это произошло?

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Первое восстановление первого храма, моя семья вся участвовала в восстановлении. Но ведь я был молодым священником, не было духовного опыта. Еще будучи в Риге, я много слышал о Псково-Печерском монастыре, отце Иоанне. И когда моя семья жила в Псковской области, здесь близко были Печеры, я начал ездить в Псково-Печерский монастырь. Там я познакомился, в то время и сейчас он известный старец, книг про него много, отцом Иоанном (Крестьянкиным). Он уже был в возрасте, до сих пор в глазах эта любовь, он весь светился. Старенький, маленько суетливый, голова у него белая, борода белая. Около него даже побудешь и уже получаешь большой заряд. Я, правда, не скажу, что так много и часто я был у него. Но было достаточно даже раз в году или, когда получалось, два раза в году побыть. Наставничество, это великое дело, для меня это был первый отец такого плана — духовный. Хотя я был диаконом уже, священники были, всё это я понимал, но это был наставник. Мы все озабочены работой, не всегда у нас на лице улыбка, а он просто светился. Когда приходишь к старцам, как будто он тебя весь день ждал, и ты заходишь...

Анна Леонтьева

— Наконец-то, да?

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Да, наконец-то ты пришел. Вот такой был. Много он мне дал, не то, что большого наставления, он просто говорил, и всё это вмещалось, Духом Святым через него переходила благодать на меня, грешного, еще совсем неопытного священника. Я всегда вспоминаю, светился он весь, он весь... не могу сказать, благодать из него исходила, сама любовь. Семья моя переехала, я уже не мог так часто бывать. Как раз после нашего знакомства не так много времени прошло, как он почил. На похоронах я не был, потому что я в это время был в паломнической поездке, но я потом, когда поехал, отслужил в пещерах, где его мощи находятся. Я всегда помню, он в моем помяннике есть, мои духовные наставники там. Здесь я уже в Башкирии, около нас рядом Оренбург. Здесь я знакомлюсь с протоиереем Григорием Петренко. Это тоже старец. Они все в деревнях жили, не в больших городах, а в деревнях, обособленные, уже в возрасте, немножко шебутные. Но эта непередаваемая любовь, благодать, которая изливалась из них, просто нескончаемая, помогала мне в моем духовном становлении. Моя матушка, жена, по болезни ушла совсем рано, 52 года ей было.

Анна Леонтьева

— Да, очень рано.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Меня постригают в монашество и дают послушание наместника монастыря. В этом году исполнилось 20 лет, как я наместник монастыря, 25 лет воссоздания монастыря, потому что воссоздание произошло в 2000-м году.

Анна Леонтьева

— Покрово-Эннатского?

Архимандрит Николай (Чернышов)

— И мне исполнилось 75 лет. Три даты в одном году. Когда я стал наместником, обрели мощи преподобной Зосимы.

Анна Леонтьева

— Зосима Эннатская, почитается как преподобная Зосима Эннатская, удивительная святая.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Были обретены мощи, они находились рядом, город Мелеуз, не были прославлены, находились в нижнем храме. Здесь я начинаю по благословению владыки Никона, Уфимского владыки, собирать свидетельства и собирать житие преподобной Зосимы. На этой основе мы знакомимся со схиархимандритом Серафимом (Томиным). Это старец Афонский, потому что он там жил более семи лет. Когда Пантелеимоновский монастырь практически мог уже... там оставалось несколько монахов, и если бы святейший патриарх Пимен не попросил Брежнева, чтобы выпустили из Союза туда несколько... уехало 12 или 14 монахов. Он как раз был в той когорте, которая не дала погибнуть нашему русскому монастырю на Афоне. По болезни он вернулся. Мы сблизились с ним. Понятно, что он опытный, он уже в возрасте. Он был близок с матушкой Зосимой.

Анна Леонтьева

— И собирал материалы про ее житие.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Он не собирал, а его жизнь, и он ее рассказывает, с его рассказов, что он с ней встречался. Первое чудо, которое она сотворила, это было с ним, он до трех лет не вставал на ножки. Я сейчас коротенько расскажу чуть-чуть о матушке Зосиме и о старце. В 4 года ребенок, первенец, не встает на ноги. У нас есть дети, и мы знаем, что это трагедия для родителей. Шарлык есть район в Оренбургской области, туда присылают профессора медицины из Москвы, за его религиозные убеждения его из Москвы выгнали в эту большую деревню. Родители приезжают к этому доктору. Доктор посмотрел и сказал, что это не физическое заболевание, а духовное, есть матушка Зосима, вы съездите к ней. И тогда мать, бабушка и тетка, крестная, собираются и едут туда с этим младенцем. Она была десять километров, на лошади. Сейчас уже некоторые не представляют, как это, ехать на лошади десять километров. Они выехали рано, сами говорили: вот приедем, на голодный желудок там просфорку скушаем, святой водички и с матушкой Зосимой встретимся. По всей видимости, инициатором была бабушка, что они посреди дороги где-то там остановились, может, ребенок хотел кушать, и поели. В это время матушку Зосиму из монастыря уже выгнали, всех монахов разогнали из Эннатского монастыря, это женский монастырь был, и она жила в баньке. Деревня была, и сейчас она есть, Ново-Архангеловка. И когда они приехали, выводят матушку Зосиму, которой в это время было уже за сто лет, две послушницы, и она сразу начала говорить: не приму, сами сказали, что приедем, по просфорке скушаем, водой святой запьем, а сами наелись, птичка еще с гнездышка не слетела, а вы наелись, не приму. Бабушка, по всей видимости, была инициатором, поэтому она упала на колени, плача, прося прощения. Это сейчас могли позвонить, а представьте себе, что вы поговорили, и вам вдруг за восемь километров такие вещи говорят. Понятно, что они увидели прозорливость этой старицы.

Анна Леонтьева

— Они с надеждой еще поехали.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Она говорит: заходи, молодушка с ребенком, мы люди. Сразу мать говорит, вот у меня была грудница, молока не было, поэтому. Она ее оборвала и сказала: а зачем, когда ты идешь доить корову, ругаешь ее черными словами, за это Господь попустил болезнь твоего младенца. Вы представьте себе, наше время, когда такая вольность, никто не страшится никаких слов, что хочет, говорит и как говорит. А в то время — на корову. Опять я скажу, кто держал корову, знает, она может, ведро молока надоили, она, раз, и ногой встанет, ты готов ухлопать эту корову. Я знаю, я доил коров. Она взяла младенца, встряхнула, окропила иорданской водой. Потому что неоднократно она с наших мест в Иерусалим ходила через Турцию.

Анна Леонтьева

— Пешком, ага.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Да. Вода из Иордана у нее была. И ребенок встал. Он рассказывает, уже под 90 лет, плача, со слезами рассказывал: я, конечно, не помню, но когда мы въезжали в свою деревню, я держался за шею мамы и стоял на своих слабеньких ногах. И все заговорили: матушка Зосима исцелила ножки младенца Миши. Это первый случай. Второй, когда у отца украли жеребца, он был председателем сельсовета, и матушка Зосима подсказала, где жеребец, как его забрать. А в семье было уже 12 детей.

Анна Леонтьева

— А за жеребца могли просто посадить в тюрьму.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Да не просто посадить, а загнали бы туда, где... куда загоняли, могла вся семья погибнуть. Самое главное, она что сказала? Она сказала: мать говорит, что ребенок мяса не ест. Раньше же жевали, курицу или что разжуют и дают ребенку. А она говорит, а как он мясо будет есть, он будущий монах. Ему было только три годика, она предсказала ему монашество. Это матушка Зосима. На этой основе мы были близки, он всегда рассказывал про матушку Зосиму, неоднократно приезжал в монастырь. Когда уже прославили мощи, наверное, он еще несколько лет прожил из-за того, что матушка Зосима, которая предсказала, которая, по всей видимости, о нем молилась, достигла высоты, стала преподобной.

Анна Леонтьева

— Наши радиослушатели могут поехать в Покрово-Эннатский монастырь, где по-прежнему совершаются чудеса, я так понимаю, можно помолиться, можно помочь, там есть условия для того, чтобы остановиться паломникам.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Я вам скажу, знаете, что, едут в основном люди, у которых психические заболевания. Почему, сейчас объясню. Потому что, как раз когда с бабушкой по отцовой линии приехали про жеребца спрашивать, он видел, как вели женщину бесноватую, на руках у нее были зажимы металлические, два человека на растяжку цепи вели, ну, четверо. Она небольшого роста, она их как хотела, так и... Вышла матушка Зосима, только перекрестила ее, и она упала, конвульсии начались, пена, и затихла. А мы с вами помним такой случай, когда отец привел ребенка, и это совершилось, что Господь только на него взглянул, он упал, пена и затих, и все заговорили: он умер. Через некоторое время ребенок поднялся, Господь изгнал врага рода человеческого. Так и матушка Зосима изгнала из этой больной женщины, она встала, не поймет, почему руки у нее в запястьях, на людей смотрит, озирается. Почему? Она изгнала. Это при жизни. А уже когда ее к лику святых причислили, это показывает ее силу. Поэтому люди приезжают.

Анна Леонтьева

— Часто от психических заболеваний

Архимандрит Николай (Чернышов)

— И много исцелений как раз по этому поводу бывает. Не только, к святым по всем...

Анна Леонтьева

— Со всеми вопросами и скорбями.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Свидетельства есть, что просили ребенка, ребенок родился, просили исцеления, произошло. Каждый святой имеет благодать Божию и помогает нам. Отец Серафим. Потом мы познакомились с отцов схиархимандритом Власием, это был мой последний духовник, наставник, от которого я много получил, и когда последний раз я его видел, он и постриг мне предсказал. Каким образом? Я приехал, стал перед ним на колени, как перед отцом, он взял ножницы, начал мне усы постригать. Я говорю: батюшка, ты что, меня постригаешь? Он говорит: ну, что ты, ну, что ты. Это было за три месяца до смерти моей жены. Он, не говоря, предсказал. Это последний мой духовник. Когда к нему приехал, говорю: батюшка, я не вижу за собой грехов, ты мне скажи, я гордый? Уже не вижу грехов, какое черное облачко у меня? Он на меня посмотрел и сказал: ты уже повзрослел, люди из Башкирии приезжают ко мне, я посылаю к тебе, ты уже взрослый, и ты начинай принимать людей, которые к тебе приезжают. Это отец Власий, он известный в Москве, но это мой духовник последний. И последний, про кого я хочу сказать, это старица, которая жила у нас, схимонахиня Рафаила, которая была, как доктор. Она была духовное чадо преподобного Моисея Уфимского, и много что видела, много помогала людям руками, потому что была костоправом. Десять последних лет она была слепая. Но когда к ней человек подходил, мы всегда предупреждали: вы не волнуйтесь, правую руку ей подайте, и она начинала косточки как бы проверять. Но я думаю, когда она правую руку брала, Господь давал информацию об этом человеке, и она называла то, что человек только сам знал. Это старцы, которые помогли мне встать на ноги, стать духовно богатым. Я благодарен, молюсь о них, как о своих наставниках.

Анна Леонтьева

— Я чувствую, отец Николай, что придется вам еще раз приехать к нам в Москву и рассказать поподробнее всё, чего мы сегодня не успели. Материал у нас огромный, а программа, к сожалению, подошла к концу. Напомню, что сегодня с нами и с вами был особый гость, архимандрит Николай (Чернышов), наместник Покрово-Эннатского монастыря, село Дедово Салаватской епархии Башкортостанской митрополии. У микрофона была Анна Леонтьева. Отец Николай, в удивительное путешествие я сегодня с вами отправилась и наши радиослушатели. Спасибо вам за него, приезжайте к нам снова, пожалуйста.

Архимандрит Николай (Чернышов)

— Спаси Господи.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Вице-адмирал М.П. Саблин». Александр Музафаров
• «Театр «Живая вода». Лариса Никулина
• «Подросткам о вере»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов