«Неделя 11-я по Пятидесятнице». Прот. Дионисий Крюков, Максим Калинин

У нас в гостях были настоятель храмов Михаила Архангела в Пущино и Рождества Богородицы в Подмоклово протоиерей Дионисий Крюков и шеф-редактор портала «Иисус» Максим Калинин.

Разговор шел о ближайшем воскресенье, в которое вспоминается евангельская притча о прощении, о значении и смыслах праздника Успения Пресвятой Богородицы, о праздновании в честь перенесения из Эдессы в Константинополь Нерукотворного образа Господа Иисуса Христа, а также о памяти святых преподобного Саввы Сторожевского, преподобномученика Варлаама и убиенных с ним монахов Белогорского монастыря, святителя Тихона Задонского и преподобного Феодосия Печерского. Наши гости объяснили, в чем смысл Евангельского чтения и отрывка из Деяний святых апостолов в воскресный день.

---

М. Борисова

– Добрый вечер, дорогие друзья. С вами Марина Борисова. В эфире программа «Седмица», наш совместный проект с православным интернет-порталом «Иисус». И со мной в студии шеф-редактор этого портала Максим Калинин...

М. Калинин

– Добрый вечер.

М. Борисова

– И мы, как всегда по субботам, говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. И сегодня с нами настоятель храмов Михаила Архангела в Пущине и Рождества Богородицы в Подмоклове, протоиерей Дионисий Крюков.

Протоиерей Дионисий

– Здравствуйте, дорогие друзья.

М. Борисова

– И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в 11-е воскресенье по Пятидесятнице, и на наступающей седмице. Ну, как всегда, мы стараемся понять смысл наступающего воскресенья, исходя из апостольского и евангельского чтения, положенного на литургии. Ну вот как раз завтра, мне кажется, у некоторых может возникнуть некоторое недоумение, потому что, на первый взгляд, отрывок из Первого Послания апостола Павла к Коринфянам, из 9-й главы, который будет читаться завтра, и отрывок из Евангелия от Матфея, из 8-й главы, они содержательно, на первый взгляд, не очень сочетаются, кажется, что разговор идет вроде бы о разных вещах. Но так ли это?

Протоиерей Дионисий

– Связь между Апостольским Посланием и евангельским отрывком, который Церковь предлагает для нашего научения и разумения – это особенная и интересная очень тема, потому ее всегда интересно расшифровывать. И оказывается, что действительно даже тогда, когда нет этой связи на первый взгляд, она есть, и очень даже серьезная, и глубинная. Отрывок из Евангелия нам рассказывает притчу о царе, который хотел сосчитаться со своими рабами. И он начал считаться со своими должниками, кто и сколько должен был ему вернуть. Тот, который имел долг в десять тысяч талантов, не мог этого заплатить, и он попросил, чтобы царь потерпел и дал ему возможность скопить, через какое-то время пообещал отдать. Но так как царь понимал, что у него не будет такой возможности, он ему все простил и отпустил его долг. Его же должник, выйдя на свободу, уже не имея такого обременения, также стал считаться со своими должниками. И человек, который был ему всего лишь сто динариев должен, то есть на несколько порядков меньше, также просил его подождать. Но этот человек, в свою очередь, уже не захотел ему прощать, и решил его до конца додавить, посадил его в темницу и заставлял отдавать. В общем, в свою очередь его должник оказался в самом ужасном положении. Посадил в темницу, пока не отдаст долга своего. За него вступились его товарищи и они пришли к царю и рассказали об этой печальной истории. После этого царь вызвал своего прощеного должника. И, безусловно, выразил свое недоумение, негодование, разгневался и сказал, что ему надлежало поступить так же, как с ним поступили. Царь разгневался и посадил своего прощеного должника в темницу, в свою очередь, так как, по его мнению, он должен был поступить со своим должником так же, как должник был прощен царем. Эта история, безусловно, иллюстрация к словам Господней молитвы: «И остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим». В этой истории, в этой притче, конечно же, в первую очередь поражает даже не поведение должника прощеного, но не прощающего, сколько лично меня всегда удивляет и поражает поведение самого царя. Потому что он сначала проявляет великое великодушие, а потом проявляет, казалось бы, такое немилосердие, хотя и справедливость. Для многих людей этот вопрос встает довольно остро: если это угроза Бога, то где же всепрощающая милость? Но вот, на мой взгляд, эта притча рассказывает о том, что судить нас за наши грехи будет наша совесть. И что на самом деле это наша душа не сможет нас простить тогда, когда мы к другому человеку относимся не так, как относятся к нам. Безусловно, здесь под видом чисто финансовых долгов, материальных каких-то, может быть, предметов имеется в виду не только материальное, но и духовное. И ну или хотя бы душевное. Мы все с вами хорошо знаем выражение «исчерпать кредит доверия». Слово «кредит» как раз вот из финансовой сферы, хотя мы понимаем, что доверие – это не финансовая материя. И в нашей жизни очень часто так оказывается, что мы этот кредит выдаем – есть люди, которые пользуются безграничным кредитом, есть люди, которых мы ограничиваем. Но в любом случае надо нам помнить о том, что человек у Бога как раз всегда имеет безграничный кредит. Потому что Бог всех нас любит, помнимая и зная наши самые лучшие стороны. Знает даже лучше, чем мы сами это знаем, потому что у Него есть задумка о каждом из нас. Другое дело, мы эту задумку выполняем или нет.

М. Борисова

– Ну вот если связать все-таки этот евангельский отрывок с Апостольским Посланием, там в Апостольском Послании есть одна фраза, мне кажется, она такая вот, на которой можно сделать смысловой акцент: «Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное?» То есть можно ли это истолковать так, что вот неотдача нами долга, она еще и в том, что мы, ну скажем совсем на простом житейском примере: вот идет пост Успенский, и проще всего выразить его в соблюдении какой-то постной пищи, ну более частом посещении храма, по возможности, ну и причаститься. Но происходит ли в нас что-то такое важное, ради чего, собственно говоря, Господь претерпел страдания на Голгофе, и ради чего нам даровано Евангелие? Можно ли сказать, что мы тем самым не отдаем долга, как тот самый должник?

Протоиерей Дионисий

– Ну вы интересно построили этот ход мыслей апостола Павла, вернее его как-то толкуете. Конечно, это имеет место здесь, имеет право на такое толкование. Конечно, это вообще наша общая проблема, что мы очень часто именно занимаемся какими-то формальными, телесными, внешними моментами в нашей духовной жизни, совершенно не думая о высоких духовных задачах. Но, впрочем, вот в этом вот отрывке есть некий и исторический момент. Дело в том, что апостол Павел именно в Послании к Коринфянам все время пытался убедить своих адресатов в том, что он имеет такое же достоинство, как и другие апостолы. И, в частности, вот в этом вот отрывке много он говорит о том, что он имеет право брать с них дань, питаться от того, что они ему принесут, пользоваться их имуществом, как и другие апостолы. Но он говорит о том, что у него хоть и есть такое право, но нет такого желания. Что телесное именно пропитание, какие-то жизненные условия, материальные ценности, которые вполне могли бы быть им потребованы по праву, тем не менее для него не важны, потому что он одарил коринфян нечто гораздо большим – именно духовными дарами: верой, любовью, пониманием смысла жизни, что несравненно выше и значимее, чем просто лишь какие-то материальные ценности. И тут (внимание!) очень важно то, что апостол Павел в конце концов говорит: а я отказываюсь от этого материального, отказываюсь, потому что считаю, что таким образом я не буду никого смущать. Хоть я имею право на то, что могу у вас попросить, но мне это не нужно. Я буду жить плодами трудов своих рук. Для того чтобы вы почувствовали, что для меня важно, что значимо, а что нет. И тут (я договорю, это очень важный момент) как раз вот и есть та самая связь с тем, что апостол Павел не требует возврата долгов. Он не говорит о том, что вот вы мне должны и я получу. Он говорит: пусть эти долги с вами и останутся. Потому что мне Господь простил гораздо больше.

М. Калинин

– Знаете, есть еще один момент, на который ваши, Марина, слова наводят меня и слова отца Дионисия. Вы сказали: то ли это, ради чего умер Христос. И ведь действительно, мы исходим из того, что в нас что-то должно измениться. Вот читаешь Послания апостола Павла к Римлянам, когда он говорит, что я больше не могу жить для греха, он подразумевает, что что-то, качественное какое-то изменение произошло. А если мы прилагаем усилия, все соблюдаем, но при этом не чувствуем, что что-то меняется, то действительно возникает вопрос, правильно ли мы поступаем или неправильно. То есть вот апостол Павел, как отец Дионисий сказал, исходил из того, что его призвание – а мы помним, что апостола Павла позвал Христос, уже явившись ему после Своего Вознесения, и возникал вопрос: а вообще это реально или нереально? Он со Христом не общался в Иудее, когда Христос учил в Галилее и в Иудее. А апостол Павел говорит: это так же реально. И точно так же Симеон Новый Богослов говорит, что приятие Бога в душе совершенно реально. Если вы Его не ощутили, значит, что-то не произошло. Или Христос, когда говорит: «Что легче сказать: прощаются тебе грехи твои, или сказать: встань и ходи?» – Христос имел в виду, что прощение грехов – это еще большее чудо, и оно тоже реально. И, получается, для нас это такой призыв осознанно подойти к духовной жизни, чтобы в конце концов, с Божией помощью, почувствовать, что это изменение абсолютно реально в нас, что оно для нас не менее реально, чем материальные вещи. И апостол Павел говорит, то что он посеял в них духовное, оно столь же реально, сколь и материальное. Мне кажется, это такой важный урок для духовной жизни.

Протоиерей Дионисий

– Да, безусловно.

М. Борисова

– Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус». И настоятель храмов Михаила Архангела в Пущине и Рождества Богородицы в Подмоклове, протоиерей Дионисий Крюков. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Вот особенно постами многодневными у нас очень много в церковной жизни вспоминается святых подвижников-монахов, аскетов. И есть такое, ну как бы обобщающее ощущение, что же такое есть пример монаха – это уединение, молитва, тяжелые, может быть, иногда труды физические – ну, в общем, набор такой, вполне знакомый основным прихожанам Русской Православной Церкви. Но все-таки Церковь нам постоянно показывает, насколько велика палитра этих примеров, то есть это совсем не обобщенный некий образ. И вот на следующей неделе у нас вспоминается целый сонм абсолютно разных по жизненному пути и по тому уроку, который они могут нам преподать, монахов-подвижников. Это и Савва Сторожевский, любимый ученик преподобного Сергия, которого мы вспоминать будем завтра, в воскресенье. И Федор Острожский. И, удивительный совершенно по судьбе, преподобномученик Варлаам, и вместе с ним погибшая братия Белогорского монастыря – это из сонма Новомучеников и исповедников Российских. И святитель Тихон Задонский – 26 августа. И Феодосий Печерский, начальник общежительного монашества на Руси. То есть вот все эти святые, они абсолютно разные. И мне хотелось бы у вас спросить, вот лично вам из вот этой палитры ближе, с точки зрения эмоциональной и с точки зрения духовного урока, кто из них?

М. Калинин

– Мне, помню еще со школьных лет, запомнилась история семинариста, будущего Тихона Задонского, которому его однокурсники, дети из почетных священнических родов, вот как-то ну они смеялись над тем, что он был более простого происхождения и он был бедным. И как-то он чувствовал себя ниже своих однокурсников по социальному статусу, ну и эти юноши еще были недостаточно мудры, чтобы не придавать этому никакого значения. И они над ним посмеивались и над его благочестием тоже, и они кадили ему лаптем и пели ему величание. Вот это, конечно, меня ребенком потрясало. Ну равно как и потрясла развязка этой истории, как потом сам святитель Тихон к своим же однокурсниками вернулся как архиерей. И получилось, что эта их шутка оказалась реальным предсказанием, которое сбылось. И Бог как бы на смирение, на унижение ребенка потом послал ему и, наоборот, благословение. Ну и сами, конечно, эти священники просили прощения у святителя Тихона. Ну и вообще, конечно, этот образ святого Тихона – просветителя, человека, про которого мы знаем, что он испытывал и какие-то переживания, и ну не уныние, но ощущение оставленности, что он, уже будучи архиереем, находившимся на покое в Донском монастыре, испытывал какие-то притеснения – вот этот образ, мне кажется, очень близок современному человеку. Потому что, с одной стороны, это монах, удалившийся от мира, являющий пример, который мы по мере сил можем достичь. И вместе с тем он испытывал проблемы, которые современному человеку, живущему в миру, очень понятны. Человек, который ищет понимания, который ищет если не признания, то какого-то сочувствия. Мне кажется, что святой Тихон в этом плане очень современный, да и наставления его, они тоже современному человеку во многом поняты и близки.

М. Борисова

– Вот если говорить с точки зрения, что потрясало – меня в свое время потрясло, когда я узнала, что Савва Сторожевский не только был любимым учеником преподобного Сергия, не только проникся настолько его примером, что после кончины Преподобного его пригласили быть игуменом в Лавре, но меня больше всего поразила, конечно, история, что он даже в мощах святых своих повторил историю своего учителя. То есть как в истории с мощами преподобного Сергия, в период вот богоборческих гонений советской власти, главу святого сохраняли преданные верующие, то же самое с главой его ученика – когда музейный смотритель забрал ее в семью, вплоть до возрождения православия на Руси, после тысячелетия Крещения в 1988 году, она хранилась вот в семье.

М. Калинин

– Удивительно. Это же просто раннехристианская ситуация, когда за мощами могли ездить в другие области, хранить их тайно. Ну и, разумеется, никто бы явно не позволил этого сделать. А я еще думал, когда от вас, Марина, эту историю слышал, что эта семья должна была испытывать: то есть они же не понимали, чем все закончится, как долго они смогут эту главу хранить. То есть вот это ощущение, что святыня у тебя в доме, и что это совершенно нелегально, и что если кто-то узнает, то страшно подумать, что будет и непонятно, чем это закончится.

Протоиерей Дионисий

– И вот тут как раз я бы хотел сказать о том, что мне лично из всего, всей этой палитры близки всегда примеры новомучеников Церкви Русской, которые сейчас многие прославлены. И именно потому, что это все близко к нам. Вот мы сейчас говорили о том времени, когда обычные миряне должны были хранить у себя дома какие-то великие святыни, причем это было действительно для них опасно. Но еще большей опасности подвергали себя те, которые открыто исповедовали Христа. И, в частности, это и произошло с преподобномучеником Варлаамом, память которого 25 августа мы будем вспоминать, праздновать. Святой, который с детства был очень духовно одарен...

М. Борисова

– Там есть еще один нюанс – он был из старообрядческой беспоповской семьи, то есть он вообще к церковной жизни не был приобщен с младенчества.

Протоиерей Дионисий

– Да. Это на самом деле говорит о том, что действительно мы все, люди, по-разному талантливы. И в том числе есть люди, которые духовно талантливы. И их вот этот вот духовный талант, он просто вот стремится раскрыться каким-то образом и обязательно найти свою правильную дорогу. То есть родившись абсолютно как бы не в православной церковной среде, у беспоповцев, он все-таки в конце концов искал, читал, и дошел-таки до того, чтобы принять Церковь, обратился именно к синодальной Церкви. И в конце концов стал подвижником, основал монастырь. Что очень важно, что уже вот на рубеже XIX–XX веков монашество стал восприниматься не только как личная аскеза каждого насельника, но еще и как некий социальный проект и как социальная деятельность. В этом монастыре были воспитанники, сироты, которые получали которые получали какое-то умение в ремесле. И этот монастырь, который называли «уральским Афоном», в конце концов прославился. Впрочем, в скором времени – недолго этому монастырю просуществовать удалось, – пришла советская власть, и этот монастырь разогнали, насельников убили. Но они еще и, красноармейцы, поиздевались, устроив отхожее место в святой келье и заставляя тех самых послушников и воспитанников богохульствовать и петь неприличные частушки. Всех же монахов не довезли даже до места суда, расстреляли по дороге, так что их и могилы до сих пор не обнаружены. Это, конечно, очень печальная, тяжелая история, которой мы, безусловно, не должны забывать. Потому что православие утвердилось кровью новомучеников, и мы все им не просто благодарны, а понимаем, что на их крови мы и живем, и наша Церковь, и духовное благополучие зиждется.

М. Борисова

– Ну вот и, конечно, удивительно, сколько ни вспоминаем, столько хочется об этом говорить, это тоже один из таких очень близких сердцу святых – я имею в виду Феодосия Печерского. Ну там все замечательно, и эта великолепная история, как его не пускали в монахи, как мать посадила его на цепь, чтобы он не сбежал в паломничество – то есть весь этот вот набор средств, чтобы не дать человеку стать тем, кем он призван быть. Это тоже удивительный урок, потому что очень часто получается, что нам хочется, и нам кажется, что это невозможно, потому что все против этого.

Протоиерей Дионисий

– Да. И тем не менее все-таки голос Божий звучит в сердце явно и человека ведет по жизни так, что никакие препятствия его не могут остановить.

М. Борисова

– В эфире радио «Вера» программа «Седмица». В студии Марина Борисова, Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус» и наш гость, настоятель храмов Михаила Архангела в Пущине и Рождества Богородицы в Подмоклове, протоиерей Дионисий Крюков. Мы ненадолго прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

М. Борисова

– Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица», наш совместный проект с православным интернет-порталом «Иисус». В студии Марина Борисова, шеф-редактор портала «Иисус» Максим Калинин, и наш гость, настоятель храмов Михаила Архангела в Пущине и Рождества Богородицы в Подмоклове, протоиерей Дионисий Крюков. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Ну на следующий неделе нас ждет великий праздник Успения Пресвятой Богородицы, закончится пост. И вот этим, одним из любимейших праздников всех православных русских людей завершится, собственно говоря, и череда двунадесятых праздников – это такой вот духовный итог церковного года. Но само понятие Успения, оно, несмотря на то что вроде мы и читаем, и слышим в проповедях, и как-то пытаемся в голове своей уместить, мне кажется, оно меньше укладывается в наш рациональный мозг, нежели чудо Воскресения Христова. Потому что там чудо в чистом виде. А здесь тоже чудо в чистом виде, но понять, как может вот телесный, живой человек, в теле, быть восхищен – то есть мы, конечно, читали про Илию пророка, но все равно это как бы очень далеко, это такие ветхозаветные времена, а тут – вот, мы можем приехать в паломничество, когда закончатся все карантины, в славный город Иерусалим, мы можем пойти в храм, посвященный Успению Пресвятой Богородицы, увидеть это место – и все равно не понять, как.

Протоиерей Дионисий

– Ну дело в том, что вообще, мне кажется, что есть тут непонимание, которое не только для современного человека свойственно, но и вообще даже для апостолов. Потому что вспомним, как Спаситель говорил про Своего друга Лазаря, что он «успе», «Лазарь успе». И апостолы решили, что уснул – ну хорошо, значит выздоровеет. Что обычно, если больной человек засыпает, то потом просыпается более-менее здоровым. А Христос сказал совершенно в другом значении, что он не просто уснул, но он умер. Но Он его разбудит. Вот именно вот эта вот двоякость значения слова «успение» – когда это, с одной стороны, вроде как сон, а с другой стороны, это смерть (и смерть как сон, и сон как смерть) – вот это вот сложное такое смысловое поле этого слова, оно как раз присутствует в этом празднике. Надо обратить внимание на то, что вообще для Православной Церкви все, что связано со святыми, это празднование не их рождества, за редким исключением, вот только, наверное, Иоанна Предтечи празднуем Рождество. В основном мы празднуем именно мученическую кончину, или успение какого-нибудь преподобного святителя – то есть именно это тот самый момент перехода от этой земной жизни в жизнь вечную. И, конечно, то что касается Богородицы – а Богородицу на Руси всегда любят особенно, и удивительным образом именно Успению посвящены основные, главные храмы во всех таких столичных центрах, что называется, нашей древней и новой Руси – это показатель того, что Ее особенно выделяют, с одной стороны, а с другой стороны, почитают Ее переход из этого земного состояния в то состояние, когда Она уже не просто находится где-то в одном месте, здесь и сейчас, а находится везде и со всеми вместе. Потому что «в успении мира не оставила» – как об этом поется в тропаре, то есть Она сейчас со всеми рядом и всем помогает.

М. Калинин

– Знаете, я про термин «успение» еще думаю, что в нашем обществе сейчас табуируется тема смерти, об этом говорить не принято, и говорят там «он ушел из жизни», там вот какие-то еще эвфемизмы используются. Меня, помнится, в советской книге одной поразила фраза: «он просуществовал 70 лет» – ну то есть прямо говорить о смерти считается вот чем-то, не привлекающим читателей и слушателей.

Протоиерей Дионисий

– Пугающим.

М. Калинин

– Пугающим, да. И часто избегают этого термина в медийном пространстве. Но в случае с термином «успение» смысл-то как раз не эвфемистический, не то что это благозвучное слово для смерти, а тут выражается христианская вера в то, что произойдет воскресение. Ну в случае с Божией Матерью то, что Она была телесно взята на небо, то что это воскрешение произошло уже очень быстро после Ее кончины. и в случае с людьми и святыми, и всеми нами, что будет иметь место общее воскресение. Потому что христианство как раз слово «смерть» не боится. То есть христиане носят крестики, и христиане почитают крест как знак смерти Спасителя – уже в древнейших чинах литургии была фраза: «смерть Твою возвещаем», апостол Павел говорит, что мы крестимся в образ смерти и воскресения. То есть слово «смерть», оно звучало прямо и не вызывало страха. А слово «успение», соответственно, выражает веру в то, что смерть побеждена, это не просто способ умолчать или как-то выразиться более благозвучно.

М. Борисова

– Но вот что касается особенностей богослужения и вообще особенностей празднования Успения, что произошло исторически с чином Погребения? Ведь в Иерусалиме Патриарх до сих пор накануне праздника совершает отдельную службу, как вот с Плащаницей во время Великого поста, в Великую пятницу, так же и накануне Успения Пресвятой Богородицы совершается отдельная служба Погребения. Вот почему она как-то не привилась в своем отдельном варианте в Русской Православной Церкви? И как у нас происходит вот это вот празднование именно Успения?

Протоиерей Дионисий

– Ну во многих очень храмах в последнее время совершается чин Погребения Божией Матери. И он действительно как бы зеркально отражает чин Погребении Спасителя, когда перед Плащаницей Спасителя читается 17-я кафизма с определенными статьями, с определенными песнопениями – раньше все это очень долго и длительно пелось, на протяжении всей долгой службы Великой субботы. А вот с Успением то же самое, но, правда, это выделяется в отдельный день. Обычно это делается либо на третий день, бывает на четвертый, как в этом году это случится, потому что на третий день приходится воскресенье. Ну во многих разных храмах по-разному. Поэтому, дорогие слушатели, поинтересуйтесь в ближайшем храме или там, куда вы ходите, в какой из дней будет совершается чин Погребения Пресвятой Богородицы. Но эта служба – это еще одна возможность пережить лично те события, которые переживали апостолы тогда, когда они слетелись на это событие – попрощаться в последний день, в последний раз увидеть свою Небесную Мать, Которую все очень чтили и любили. И вот это вот Погребение, когда Плащаница выносится сначала из алтаря, потом обносится вокруг храма, с погребальным звоном, потом опять кладется на установленный специально постамент, дает нам возможность оказаться вне времени – и в том событии, и здесь, где мы находимся здесь и сейчас.

М. Борисова

– А почему у нас именно Успенским храмам такая особая честь? Вот они такие государственные что ли – в каждом престольном граде первый собор часто строился именно Успенский. Почему вот такой традиции храмостроительства в Западной Церкви нет? Там тоже есть Успенские храмы, но их очень мало по сравнению с нами. Что в истории праздника Успения на Руси такого особенного?

М. Калинин

– Боюсь, что исторические моменты я могу не знать, не учесть какие-то, но нельзя не заметить, что на Руси, да впрочем и в Византийской империи тоже, особое значение уделялось покровительству Божией Матери. Праздник Успения ассоциируется с тем, что Пресвятая Богородица заступается за верующих людей, потому что опять же, по преданию, явившись апостолам после того, как Ее тело было взято на небо, Пресвятая Богородица сказала, что Она будет ходатайствовать к Своему Сыну. И этот мотив проходит через богослужение Успения. И на Руси поэтому праздник Покрова тоже пользуется особой любовью, по этой же причине, что это символ материнского заступничества Божией Матери. Но для византийцев интересно, что у них тоже внимание к Божией Матери было очень сильным, но Божию Матерь они звали «Взбранной Воеводой» – вот мы знаем этот термин, и «воевода» – это вообще слово мужского рода, это полководец. То есть для них Божия Матерь, Которая вызывает у русского человека предельно нежные чувства в первую очередь, для византийцев Она еще и Покровительница войск, Покровительница города. Вот недавно занимался житием Максима Исповедника, точнее «Диспутом в Визии», где описывается его странствие и последние его дни, вот в этом произведении. Там говорится, как среди солдат был пущен слух, что этот монах не почитает Божию Матерь – то есть для солдат Божия Матерь была Покровительницей. И Константинополь очень часто сталкивался с угрозой нападения и в Божией Матери видел свою защиту. Я здесь вот приоткрою производственную тайну – я работал над редактурой книги «Тайна Божией Матери», митрополита Илариона, которая скоро выйдет, там очень много для себя почерпнул. И вот эти сведения тоже – то есть это оттуда очень много я узнал, чем сейчас делюсь. Но во глядя на русскую картину, мы видим, что на Руси Божия Матерь это все-таки выражение предельной любви, заботы, и женственности. Вот поэтому, наверное, Божия Матерь и не столько полководец, не сколько вот защитник, в военном смысле этого слова, сколько Мать, Которая покрывает, Которая сохраняет, ходатайствует к Своему Сыну. И в этом смысле любовь к Успению, любовь к Покрову – это выражение вот этого острого народного чувства.

М. Борисова

– Как «Царице моя преблагая, Надеждо моя, Богородице».

М. Калинин

– Вот да, это прекрасное выражение этого чувства к Божией Матери.

Протоиерей Дионисий

– И тоже очень теплое и личное чувство всегда, которое, кстати, отмечают и многие люди, как сравнивая русское и западное христианство. Потому что вот такое именно теплое чувство, в первую очередь оно возникает именно на русской почве.

М. Борисова

– Ну как же, западное христианство тоже проникнуто особым почитанием Мадонны, и изображения Ее везде и скульптурные, и живописные.

Протоиерей Дионисий

– Вот я сейчас не вспомню, кому эти слова принадлежат, но, возможно, я даже, может быть, ошибаюсь, но у меня такое впечатление, что именно действительно какая-то вот теплота – это именно русское чувство.

М. Борисова

– Мне кажется, что просто мы более интимно относимся к святыне.

Протоиерей Дионисий

– Возможно.

М. Борисова

– Просто одно дело, когда благоговение присутствует на первом месте, а здесь все-таки сначала личное вот это вот устремление сердца, а благоговение это как бы фон. Ну может быть, я ошибаюсь, и свое личное отношение пытаюсь как бы отнести ко всем, но мне кажется, что все-таки это очень распространенное установление личных отношений со святыми.

Протоиерей Дионисий

– Да, пожалуй, соглашусь.

М. Борисова

– Но в этом и, наверное, все-таки и какие-то есть подводные камни. Потому что вот как раз благоговение тут может немножечко и уйти.

Протоиерей Дионисий

– Благоговение... Мне кажется, что по отношению к Божией Матери благоговение никогда не уйдет. Но мне особенно интересно то, о чем вы в начале этой темы заговорили, о том, что это Богородица является началом и концом церковного года. Действительно, церковный год ведь начинается с 1 сентября, и первый праздник, который в церковном году празднуется, посвящен Ее Рождеству, а последний – это именно праздник Успения. Таким образом как бы Богородица и начинает, и замыкает годовой круг богослужения Православной Церкви.

М. Калинин

– Мне это очень напоминает утверждение святителя Кирилла Александрийского, который как раз отстаивал именование «Богородица» на Третьем Ефесском соборе до него и после. И он считал, что в термине «Богородица» заключена вся история спасения. То есть вот этот его тезис очень емкий, он как раз в богослужебном календаре в конце концов и получил отражение.

М. Борисова

– Ну вот все-таки в связи с самим праздником, что приходит на память по поводу того, как он складывался исторически. Ведь не с первого века, не с самого этого события его стали праздновать.

М. Калинин

– Действительно, вот что меня поразило, что святитель Епифаний Кипрский – это отец Церкви IV века, автор книги «Панарион», которая содержит изложение всех известных ему ересей – от I века и до IV. И вот интересно, что святой Епифаний говорит, что он не знает, как Пресвятая Богородица окончила Свой путь. То есть он, с одной стороны, говорит, что не знает, а с другой стороны, осторожно предполагает, что Она мученически могла закончить Свою жизнь, основываясь на словах Симеона Богоприимца: «Тебе оружие пройдет душу». То есть на Кипре в IV веке не было ясного представления об Успении. Но мы имеем интересное свидетельство из Иерусалима, вероятно, V века: вот был такой текст – «Евфимиева легенда» – видимо, написанный в VI веке, и содержал описание святого Евфимия, участника Халкидонского собора. Текст тоже не сохранился, но его Иоанн Дамаскин цитирует в VIII веке. И там рассказывается, как император Лев в начале второй половины V века захотел перенеси останки Божией Матери в Константинополь. И он отправил, значит, обратился с этой просьбе к Иерусалимскому епископу Ювеналию. А епископ Ювеналий ему сказал, что Священное Писание нам ничего не говорит о кончине Божией Матери, но у нас есть предание о том, что апостолы были принесены к месту Ее кончины в Гефсиманском саду. И о том, что они три дня слышали ангельское пение и после этого им было возвещено, что Пресвятая Богородица была взята на небо, что тела Ее нет. И, соответственно, епископ Ювеналий предложил императору передать Ризу Пресвятой Богородицы в Константинополь, и там она была положена во Влахернской церкви. Есть у нас такой праздник – воспоминания Положения Ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне. То есть он ризу дал вместе тела, потому что император думал, что тело сможет обрести Ее. И вот, таким образом, мы через «Ефимиеву легенду», которую цитирует святой Иоанн Дамаскин, видим, что, вероятно, в V веке в Иерусалиме уже было почитание, и причем вот почитание ну не литургически в том же виде, а вот в плане Священного Предания – было то же самое Предание, которое и мы сейчас имеем и которое в богослужении на Успение мы вспоминаем и почитаем. Ну а сам Иоанн Дамаскин уже в VIII веке пишет потрясающие слова на Успение. То есть уже VIII век – это пример развитого почитания литургического праздника Успения.

М. Борисова

– Напомню нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус». И настоятель храмов Михаила Архангела в Пущине и Рождества Богородицы в Подмоклове, протоиерей Дионисий Крюков. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Следующую неделю завершает праздник, который дал возможность народному сознанию весь Успенский пост называть «Спасы»: то есть начинается Успенский пост Медовым Спасом, потом у нас Преображение – Яблочный Спас, и завершается он праздником, который в церковном календаре называется Перенесение из Едесы в Константинополь Нерукотворного образа Иисуса Христа – 29 августа, а в народе это Спас Нерукотворный, «Спас на полотне». Удивительна история и самого этого изображения, и праздника, ему посвященного, и множество вариантов преданий, которые повествуют о том, как вообще этот Нерукотворный Образ появился и как он потом сохранялся и приумножался даже. Вот из всего этого многообразия можно ну выделить наше традиционное, насколько я понимаю, православное церковное толкование о том, что Господь на Голгофе отер лицо Свое этим платом, и изображение Его лица отпечаталось. Но ведь существуют и другие варианты преданий. Например, западная христианская традиция относит это вот изображение не к пребыванию уже на Голгофе, а к самому пути на Голгофу, когда благочестивая женщина Вероника подала Иисусу, Который уже нес, изнемогая, крест Свой, подала плат, чтобы Он отер пот – и вот тогда. Но тут некоторые скептики ученые начинают говорить, что само имя «Вероника» – это производное от латинских слов «вера» и «икона». То есть, в общем, как бы тут непонятно, это преломление уже в благочестивом сознании позднейших христиан или это какие-то исторические все-таки корни имеет это предание.

М. Калинин

– Знаете, вообще история с Эдесским образом мне очень нравится лично, потому что я занимаюсь сирийским христианством, и эта история как раз пример того, как сирийское христианство вторгается и в русское благочестие в том числе. Потому что действительно вы упомянули первое предание, согласно которому Христос передал плат со Своим ликом Эдесскому правителю Авгарю. Было много правителей в Эдесе –это было царство в Северной Месопотамии, которое называлось Осроена, в конце концов оно вошло в состав Римской империи в III веке, и много был там правителей с именем Авгар, и один из них был современником Христа. И вот Евсевий Кесарийский цитирует переписку его со Христом. Эта переписка есть и в сирийском «Учении Аддая». Аддай – это сирийский вариант имени апостола Фаддея, который, по преданию, весть о Христе и принес в Эдессу. И вот, по преданию, Авгарь хотел, чтобы его художник изобразил Христа, но он не мог изобразить Богочеловека. И тогда Христос передал ему плат, которым Он утер Свой лик и на котором Его изображение отпечаталось. И вот чем еще Эдесса прекрасна, что ну вот есть точка зрения, что Осроена была первым государством, которое официально приняло христианство в начале III века. Но вот здесь нет точных доказательств того, что оно приняло христианство официально, но, судя по всему, именно там появился впервые официальный христианский храм. Но есть информация о том, что в это время, в начале III века, в Эдессе был официальный христианский храм, видимо, первый из таковых известных. И, по преданию, этот образ висел над вратами города Эдессы. Вот есть то предание, о котором вы, Марина, говорите. И есть еще одна точка зрения, тоже современная, согласно которой Туринская плащаница...

Протоиерей Дионисий

– Я тоже об этом слышал.

М. Калинин

– Могла быть тем платом, который был в Эдессе над вратами.

Протоиерей Дионисий

– Сложенный таким образом, что было видно лишь лик изображенного Спасителя. Поэтому он и вызывал впечатление, что это просто лишь кусок с отображением головы. Продолжайте, Максим, да.

М. Калинин

– Ну это было потрясающе, да, что в этом случае мы Эдесский образ имеем при себе. Ну вот насчет истории с Вероникой – действительно трудно судить о его достоверности. Но что важно, сам факт почитания этого образа Эдесского и тот факт, что он достаточно рано упоминается в христианской традиции, и в том, что в его подлинности не возникало сомнений в византийскую эпоху, имело большое значение. Все эти обстоятельства имели большое значение для защиты иконопочитания. Потому что в деяниях VII Вселенского собора и в «Трех словах защитительных против порицающих святые иконы» Иоанна Дамаскина Эдесский образ приводится в качестве одного из решающих аргументов. Ну и, стало быть, эти аргументы воспринимались как имеющие объяснительную силу. То есть сомнений в подлинности не возникало. Ну или у большинства адресатов и участников этих споров не возникло таких сомнений.

М. Борисова

– А что вот можно сказать о преданиях о том, что он тиражировал себя, этот образ? То есть есть предание, что он отпечатался на черепице, есть предание, что он отпечатывался на плаще, и этот плащ потом попал в Грузию. То есть вот насколько достоверны эти предания?

М. Калинин

– Я боюсь, что мы не можем здесь проверить их историческую достоверность. У нас и для многих других вещей, бывает, не хватает каких-то рукописей. Даже для оценки библейских разночтений мы опираемся на тот текст, который хранит традиция. Вот и часто, когда возникают какие-то сомнения в библейском тексте, нет рукописей, чтобы их проверить, и тогда мы говорим, что мы доверимся традиции, потому что она надежна. Потому что для того, чтобы опровергнуть традицию, данных не хватает, так будем держаться того, что хоть сколько-нибудь надежно. Ну то есть я не буду судить сейчас о достоверности. Но что здесь важно: очень сильная потребность у людей в том, чтобы иметь доказательства подлинности человечества Христа. И вот на этом христианская вера действительно стоит, что Христос – это настоящий человек, такой же как мы, с таким же телом, которого можно было прикоснуться. И хотя мы сейчас не имеем возможности прикоснуться к Нему в Его телесном виде, хотя у нас Евхаристия при этом, да, опять же христианство основано, литургия основана на приобщении Телу и Крови. Но основа православной веры в том, что если Христос такой же человек, как и мы, то означает, что и мы можем преобразиться вслед за Христом, потому что ради этого Он воплотился. И вот потребность в том, чтобы отпечаток Его тела так или иначе был доступен для какого-то приобщения, она свидетельствует о том, что вера эта жива и в народе, а не только у богословов просвещенных.

Протоиерей Дионисий

– Ну а я хотел бы добавить то, что «Спас Нерукотворный» – это очень сильный толчок для развития церковного искусства. Вот именно, по крайней мере, в нашем храме-то точно – «Нерукотворный Спас» и «Спас на чрепии», они, как по традиции в византийских храмах, отображены друг напротив друга. Но сам факт, как уже было сказано, наличия Нерукотворного Образа был аргументом в пользу иконопочитания. Но что интересно: для русского искусства в переломный момент перехода от позднего Средневековья к новому времени этот вопрос стал особенно актуальным в творчестве Симона Ушакова. Известно, что Симон Ушаков очень любил и много писал Нерукотворных Образов Спасителя, а недавно вот на выставке в Третьяковской галерее были они тоже представлены. Что важно? Дело в том, что как раз при переходе от средневекового способа иконописи, когда в первую очередь выражались какие-то духовные, какие-то более умозрительные моменты, которые сообщает нам икона, к новому времени, когда уже на первое место стали более какие-то человеческие, чувствующие моменты превалировать в церковном искусстве, Симон Ушаков как раз и указывал на то, что изображение Спасителя было не схематическим, оно было действительно реальным, оно передавало действительно всю пластику Его лица и, кстати, образы очень духовные. Для меня это очень ценно и важно, потому что в современном церковном искусстве бесконечно идут споры о том, что достойно, что недостойно, что нужно оставлять, а что надо как-то, может быть, и чего избегать. Вот на мой взгляд, если церковная культура сохранила такую богатую палитру художественных изображений, мы все это должны ценить. И, безусловно, вот реалистический способ изображения, и у Симона Ушакова, и у его последователей, и даже у художников Синодальной эпохи – это то, что является достоянием нашей церковной культуры.

М. Борисова

– Ну вот, помимо такого художественного смысла. Ведь неслучайно все – я могу взять на себя смелость утверждать, что все граждане Российской федерации уж наверняка знают, что существует такая Спасская башня Кремля Московского.

Протоиерей Дионисий

– Да, совершенно верно.

М. Борисова

– Почему она Спасская? И почему вот эта византийская традиция помещать изображение Нерукотворного Образа Спасителя на крепостных башнях так нашла такую благодатную почву на Руси? И почему именно этот образ, эта икона послужила ну как бы первым вариантом знамени, когда хоругви в войске заменило знамя – от слова «знамение», собственно говоря, с изображением Спаса?

Протоиерей Дионисий

– Ну я так думаю, что традиция эта пошла еще от предания про то, как хранился этот образ в Эдессе. Потому что там действительно было время, когда он был распложен именно на городских воротах. Но, безусловно, Спаситель – это наше знамя, это тот как бы стяг, под которым мы все, христиане, как воины, стоим в нашей борьбе с врагом рода человеческого, с диаволом, и с нашими грехами. Поэтому в этом смысле, конечно, почитание «Нерукотворного Спаса» – это почитание нашей принадлежности к доброй стороне духовного воинства.

М. Борисова

– Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица» –совместный проект радио «Вера» и православного интернет-портала «Иисус». В студии были Марина Борисова, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус», Максим Калинин, и наш гость, настоятель храмов Михаила Архангела в Пущине и Рождества Богородицы в Подмоклове, протоиерей Дионисий Крюков. Слушайте нас каждую субботу. До свидания.

М. Калинин

– Всего вам доброго.

Протоиерей Дионисий

– До свидания, дорогие друзья.