На неуклюжих колёсах тела странствует душа моя, по миру соблазнов и обмана, пытаясь неповоротливостью и массивностью своей доказать свою значительность. Господи, как боязливо прилепилась моя душа к колёсам бренным! В ослеплении своём думает, что, если сорвется с колёс, падёт ещё ниже. Будто не в одном прахе пребывают и тот, что у дерева, и тот, что под деревом.
В страхе и неведении всецело предалась душа моя телу, лишь бы дольше и медленнее оно несло её по дороге, в конце которой — неизбежная смерть.
Господство своё и реальность свою единственную, телу душа моя уступила, уступила из страха и неведения. Уступила слепому зеркало, а слепой разбил его в куски.
Вспомни рождение своё, душа моя, была ты как луч солнечный, а тело твоё — как свет месяца. Была ты чистой и прозрачной как свет солнечный, а колёса твои — быстрыми как свет.
Знала ты, что в тебе ценность, а не в колёсах, что колёса — тень твоя. Страха ты не знала, ибо прозорлива была и видела себя на крыльях силы и бессмертия.
Колёса неуклюжие, на которых влачишься ныне, по своей воле, по своему страху и неведению сотворила себе. Ни тебя, какой ты сделалась, ни тела твоего, каким ты его сделала, Господь сотворить не желал. Чтобы спастись от полумрака, в который желания тебя ввергли, погружалась ты в густой мрак, пока не помрачилась совсем и не отяжелела, и не выкроила себе наряд по мерке своей. И предала всё достоинство своё рубищу бесформенному, лишь бы от страха тебя укрыло.
Вручила ты бытие своё тому, кто не мог сохранить его и всё потеряла, и сама, как и тело твоё, стала призрачной и пугающей тенью. Ибо бытие — святыня и только задумают вынести его на продажу, покидает она и купца и продающего, и одинаково удаляется от них.
Потому, душа моя, не только бытие телесных одежд твоих отрицал великий мудрец индийский, но и твоё бытие, душа моя. Но если Бог сойдёт в тебя и родится в тебе, обрадуешь ты печального мудреца индийского, сидящего на лотосе в раздумьях, ибо вернёшь ты утраченное бытие. Поистине, всё бытие в Боге, и нет вне Бога бытия даже с зерно горчичное.
Вот, вижу в тебе уголок один, словно освещённую свечой пещеру в огромной, мраком окутанной горе. Чем дольше смотрю я на свет в тебе сокрытый, тем более напоминает он мне исконную девственную красоту твою, душа моя. От созерцания моего разрастается свет и всё яснее проступает в нём чудный лик девический. Словно солнечный луч, облечённый в свет месяца.
В нём спасение твоё, душа моя трепещущая. В нём жизнь твоя, всё остальное — гибель. Если бы только ты могла раздуть этот малый свет в огромный факел и внести его в мои ум и сердце.
Воспряни, душа моя, и не отрывай взгляда своего от пещеры, где обитает девица малая. Се, из пещеры этой придёт избавление твоё. В ней хранится сила нерастраченная, нетронутая красота и бессмертие непроданное.
Вне пещеры, вне души моей, где дева рождает Бога, всё, вместе с колёсами неповоротливыми тела моего — тень и прах.
18 октября. О святителях московских
Сегодня 18 октября. Церковь совершает Память 12-ти московских святителей.
О них рассказывает протоиерей Владимир Быстрый.
18 октября. О личности и творчестве Юрия Тынянова
Сегодня 18 октября. В этот день в 1894 году родился писатель и литературовед Юрий Тынянов.
О его личности и творчестве, — протоиерей Артемий Владимиров.
Послание к Ефесянам святого апостола Павла
Еф., 226 зач., IV, 17-25.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Имея опыт совершения грехов, всякий знает, что каждый последующий грех мучает меньше предыдущего, так что можно дойти до практически полного безразличия к тому или иному греху. Что в подобные моменты происходит с душой и как быть в такой ситуации христианину? Ответ на этот вопрос звучит в отрывке из 4 главы послания апостола Павла к Ефесянам, который читается сегодня в храме во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 4.
17 Посему я говорю и заклинаю Господом, чтобы вы более не поступали, как поступают прочие народы, по суетности ума своего,
18 будучи помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их.
19 Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью.
20 Но вы не так познали Христа;
21 потому что вы слышали о Нем и в Нем научились, так как истина во Иисусе,
22 отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях,
23 а обновиться духом ума вашего
24 и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины.
25 Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу.
Когда-то в университете на курсах риторики нам рассказывали том, как человек привыкает к неправде. Когда в ответ на прямой вопрос лжёт ребёнок, он закрывает ладонью рот, будто бы испугавшись того, что сказал и сделал. Когда же обманывает взрослый, его могут выдать жесты, т.к. он машинально может касаться губ или подбородка. Это не всегда так, но иногда тело выдает состояние души. Что же происходит, когда ребёнок вырастает? Грех становится привычкой и человек перестаёт его замечать. В таких ситуациях люди прекрасно понимают, что делают, но перестают чувствовать внутреннее беспокойство совести при совершении нравственного преступления.
Обращаясь к ученикам, апостол Павел заклинает их не поступать так, как поступают иные народы. Что же именно его беспокоило? Самое страшное, что вообще может беспокоить верующего: возможная отчуждённость учеников от Бога. Человек, который стал Богу чужим, может позволить себе всё что угодно, ведь Бог и Его замысел становятся для него неинтересными. Путь, которым люди могут прийти к этому бесчувствию двойственный. Он заключается в невежестве и ожесточении сердца. Человек отказывается знать правду Божию, отказывается воспринимать Его откровение о мире и позволяет своему сердцу огрубеть, стать невосприимчивым ко греху, ко всякой злобе и нечистоте. При этом навык ожесточения оказывается особенно страшным, потому что приводит человека к тому, что человек совершенно перестает ощущать те или иные грехи. Слова, которые употребляет апостол, говоря о бесчувствии язычников, дословно можно понять так: «они обезболили сами себя». И речь, конечно, о нравственной боли, которую они больше не чувствуют. Впрочем, говорится это обо всех грехах и, кстати, совсем не обязательно о грехах, связанных с распутством. Фарисеи, окружавшие Христа, старались соблюдать закон и внешне были вполне благочестивы, но их сердца стали совершенно безжалостными, и они перестали чувствовать чужую боль. И сегодня, приходя на исповедь, человек может переживать о том, что не успевает читать утренние и вечерние молитвы, но даже не вспоминает того, что разорвал всякое общение с родственниками, которые, по его мнению, неправильно с ним поступили. В итоге подобная грубость души приводит его к тому, что, даже преодолевая невежество и открывая для себя Христа, подлинно познать Его человек не может. Всё читает, формально всё знает, но общей жизни со Христом не имеет, потому что от греховной жизни не отказывается.
Что же отличает учеников Христовых? Они узнали Его не так, как узнали остальные. Это было не просто знанием со стороны, потому что во Христе они научились отложить прежний образ жизни. Не привыкнуть к нему, не оправдать его, не закрыть на него глаза, но осознать его неправильность и снять как ветхую, истлевшую одежду, для того чтобы стать новым человеком и воссоздать свою жизнь по Богу.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов