Экспедиции проекта «Общее дело» в 2024 году. Прот. Алексей Яковлев, Роман Серебряков

У нас в гостях были руководитель проекта по сохранению деревянных храмов русского севера «Общее дело», настоятель московского храма преподобного Серафима Саровского в Раеве протоиерей Алексей Яковлев и командир экспедиций проекта «Общее дело» Роман Серебряков.

Мы говорили о значении восстановления храмов на русском севере, как экспедиции меняют участвующих в них людей, как можно участвовать в организуемых поездках, как к проводимым работам по сохранению храмов относятся местные жители и какие отношения складываются с участниками экспедиций.

Ведущий: Константин Мацан

---

К. Мацан

— Светлый вечер на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Раеве в Москве, основатель и руководитель волонтерского проекта по сохранению деревянных храмов Севера «Общее дело». Добрый вечер.

Протоиерей Алексей

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И Роман Серебряков, командир экспедиций «Общего дела». Добрый вечер.

Р. Серебряков

— Здравствуйте.

К. Мацан

— Вот есть уже хорошая традиция на волнах Радио ВЕРА — говорить о восстановлении деревянных храмов Севера, отец Алексей — постоянный гость студии, мы говорим о Русском Севере, об экспедициях «Общего дела». И, с одной стороны, думаешь: много лет мы уже об этом говорим, и как это, с одной стороны, хорошо, что все время вот к этой теме мы возвращаемся. А с другой стороны — как-то понимаешь, что все не заканчиваются заброшенные деревянные храмы Севера и, видимо, вообще есть конец и край этому делу или это еще на несколько десятилетий вперед? То есть там так много всего, что еще сохранять и спасать, что мы еще много лет будем об этом говорить.

Протоиерей Алексей

— Ваше замечание, оно уместно. Потому что, с одной стороны, объективно достаточно большие силы тратятся на то, чтобы отправиться на Русский Север и провести работы, и в прошлом году у нас было 750 человек добровольцев из разных городов России, более чем из 30 регионов нашей страны, и мы проводили работы в 32 храмах и часовнях, а в этом году запланированы работы в 38 храмах и часовнях. В прошлом году было 68 экспедиций, а в этом году уже экспедиции начались. И очень отрадно было слышать от лица исследователей, что благодаря усилиям добровольческих организаций, вот в первую очередь нашей, получилось сохранить, законсервировать, провести противоаварийные работы — одну четвертую часть нашего деревянного наследия на Русском Севере.

К. Мацан

— Это за какое время, за все время проекта?

Протоиерей Алексей

— За 18 лет. И я когда это услышал, я, конечно, возрадовался. Почему, потому что это реально очень много, в 188 храмах и часовнях мы провели работы. А в плане всего наследия одна четвертая часть — это очень-очень здорово.

К. Мацан

— Ну то есть еще лет на 60 работы, так скромная арифметика показывает.

Протоиерей Алексей

— Дело в том, что если какой-то деревянный храм строился, то за ним постоянно наблюдали, то есть его поддерживали в соответствующем состоянии. К сожалению, после революции мы сохранили только одну треть храмов, а еще больше часовен было разрушено. Если до революции было 1300 храмов на Русском Севере, сейчас осталось менее четырехсот. И большинство из этих храмов, оно никаким образом не обслуживалось вот как здания, поэтому вот и такие в настоящий момент разрушения. То есть больше половины сейчас могут превратиться в руины в ближайшие годы, если вот прямо сейчас не поехать и не провести противоаварийные работы, остановить процесс разрушения. Таким образом, если раньше за храмами ухаживали, а ведь дерево — это очень хрупкий материал, если нет хорошей кровли, если есть какие-то проблемы с геометрией, какие-то венцы неравномерно подгнивают, то храм действительно очень быстро, стремительно начинает разрушаться. И когда мы говорим о деревянном наследии, о деревянном зодчестве, то, с одной стороны, конечно, работы еще очень-очень много. Но, с другой стороны, люди, которые побывали на Русском Севере, открыли его для себя, они становятся частью Русского Севера, потому что так или иначе они потом вновь туда возвращаются. Север дает им силы для жизни в мегаполисах. И вообще по-хорошему правильно было бы, чтобы если не вся наша страна, и не пол нашей страны, но хотя бы десятая часть нашей страны бывала бы регулярно на нашем Севере, то в целом в стране было бы гораздо веселее и радостнее жить, а Русский Север бы вновь воспрял. Потому что когда-то Русский Север — это густонаселенный вообще участок нашей земли. Причем Север, он уникален с точки того, что там не было монголо-татар, там не было вообще чьего бы то ни было владычества. Север, он сохранил и уникальные традиции вот в качестве ремесла, строительства тех же деревянных храмов, то есть это абсолютно уникальное явление для всего мира, для всей мировой культуры. И Русский Север, он был еще и образец трудолюбия, образец как бы социального устройства. И есть такой замечательный писатель, Юрий Казаков, который захотел поехать на Русский Север, будучи уже взрослым человеком, состоявшимся. Он услышал и увидел человека, который когда-то там бывал и рассказывал о Русском Севере. И вот ему захотелось это все увидеть своими глазами. Он отправился в путешествие и впервые осознал себя в категории быть, когда вот гулял, уже ему более 30 лет было, по берегу Белого моря.

К. Мацан

— А что он написал, интересно, об этом, Казаков?

Протоиерей Алексей

— Да.

К. Мацан

— А какие рассказы?

Протоиерей Алексей

— Вообще у него есть цикл северных рассказов, прекрасных, замечательных. И есть еще дневник, если я не ошибаюсь, так и называется, «Северный дневник».

К. Мацан

— Надо будет почитать. Потому что я у Казакова только самые такие, что называется, хитовые рассказы читал, там как «Во сне ты горько плакал» или «Двое в декабре». А вот про Русский Север мимо меня прошло. Надо это лакуну закрыть. Роман, вот расскажите, как вы вошли в проект «Общего дела», с чего для вас это началось и почему вы в нем остались.

Р. Серебряков

— Ну к проекту «Общее дело» я присоединился не так давно. Можно сказать, что я один из самых молодых командиров, молодых — это, конечно, про опыт. Как я попал, мое вхождение в проект началось с прихода в храм Серафима Саровского. Сначала просто ходил, был простым рядовым прихожанином. Потом как-то все чаще стал приходить к батюшке, к отцу Алексею на исповедь, как-то получилось, что мы начали более плотнее общаться, и батюшка предложил поехать в экспедицию. Я до этого не был, я знал, что храм отправляет экспедиции, как бы задумывался, но думал, что у меня, наверное, на это нет времени. В отпуск надо съездить к родителям, еще что-то сделать. А тут батюшка предложил, я задумался, в принципе, понял, что а почему бы нет, это очень хороший опыт. И первое впечатление, продолжая батюшкину мысль, наверное, первое впечатление от Севера — это, конечно, природа. Русский Север, он очень красив и самобытен. Белые ночи, они светлее и длиннее, нежели те, к которым мы привыкли в Петербурге. Небо — ну это заслуживает отдельного рассказа, небо там высокое, звенящее, голубое. Мы — люди в большинстве своем городов, мегаполисов, мы не всегда смотрим на небо, да и зачастую там в той же Москве мы его не видим. А там этого неба очень много. Как сказал один из авторов сборника наших рассказов: как же много на Севере неба. Это действительно так. Вот суета, заботы отступают на второй план, мы возвращаемся к природе, начинаем подстраиваться под ее ритм, начинаем дышать полной грудью, и постепенно душа очищается, и это происходит на нашем Русском Севере. Также довелось нам побывать на Севере зимой. Вроде бы Север, зима, и это был действительно очень замечательный опыт. В этом году в рождественские каникулы мы забрасывали стройматериалы для предстоящей экспедиции, которая у нас будет в июне. Это были настоящие рождественские морозы, температура опускалась ниже 45 градусов. Мы несколько дней не глушили машины, потому что иначе бы мы их не смогли завести.

К. Мацан

— Ничего себе.

Р. Серебряков

— Да, и было здорово ходить, как Дед Мороз, мы все были в инее. Есть такие фотографии.

К. Мацан

— А с чем связана необходимость зимой именно поехать? Так удобнее материалы разгрузить?

Р. Серебряков

— А вы знаете, как раз особенность той экспедиции, в которую мне планируется поехать, дело в том, что до места проведения работ можно доехать только так называемым зимником. То есть машины туда могут пройти только зимой, потому что летом это болота, гать, и дороги там нет никакой. Местные жители, они из Архангельска до ближайшей деревни доезжают, доходят на катерах. То есть у них есть как бы, как рейсовый автобус, три раза в неделю у них есть катер. Но это пассажирский катер, это не баржа, соответственно, груз на нем не перевезешь. И забросить туда материалы летом не представлялась возможность, поэтому поехали зимой. Это здорово. Как раз каникулы, хороший опыт.

К. Мацан

— Да, отец Алексей.

Протоиерей Алексей

— Я хотел бы отметить, что Роман еще не был там летом, а на самом деле это именно баржа. Баржа, но для перевозки таких сыпучих грузов. То есть именно на барже местные жители туда добираются. Катера — это только для богатых, очень богатых людей, которые туда могут прийти. Ну или те люди, у которых еще свои плавательные средства есть, также могут добираться, не до всех деревень. Потому что некоторые деревни на берегу Белого моря в 80 километрах от Архангельска, и по дороге фактически ничего жилого нет. То есть там четыре-пять деревень, в которых нет, соответственно, горючих жидкостей, то есть вот очень непросто добираться — либо «кукурузником», либо вот на барже. И местные как раз ездят. И это, кстати, очень интересно, вообще дороги Русского Севера. Однажды мы летели на «кукурузнике» вместе с супругой и своим, тогда еще даже годика не было, дочкой. И вот с одной стороны сижу я, с другой стороны сидит моя супруга, вот сидят люди лицом друг к другу у фюзеляжа самолета, а посерединке лежит наш ребенок. И я думаю: ну вот интересно, как это все посмотрели бы там наши бабушки, что бы они сказали. А с другой стороны, я думаю: ну ведь люди, они же так и живут, и это объективная их реальность. И вот в этом плане узнать о дорогах Русского Севера, с людьми прекрасными русскими пообщаться, встретиться — это тоже такая уникальная возможность Русского Севера.

К. Мацан

— Протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Раеве, основатель и руководитель волонтерского проекта по сохранению деревянных храмов Севера «Общее дело», и Роман Серебряков, командир экспедиций «Общего дела», сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Ну и начался сегодня, сейчас уже идет новый сезон, очередной сезон. Надо полагать, что основные работы по восстановлению все-таки проходят летом. Что ждет проект «Общее дело» в грядущем сезоне?

Протоиерей Алексей

— Сезон уже начался, и для многих храмов уже зимой были доставлены строительные материалы, сейчас отправляются экспедиции. И в этом году мы планируем потрудиться в 12 храмах Архангельской митрополии, в 9 храмах в Карелии, в двух храмах в Коми, а также еще и в часовне, и в колокольне в Коми. В Костромской области — в трех храмах, в Кировской области — в одном, в Вологодской области — в пяти храмах, в Ленинградской области — в двух храмах. И вот впервые у нас отправляются экспедиции в Татарстан, по просьбе как раз вот владыки Казанского. И в Пензенскую область также отправляется впервые, вот в рамках нашего проекта, в этом году экспедиция. То есть всего в 60, в 38 храмах и часовнях. И каждый раз, когда человек отправляется на Север, он возвращается совершенно другим человеком. Это вот если представить себе, что человек побывает на Луне или он спустится, как Садко, на дно океана, вот такие же ощущения, но только более радостные, более звенящие, наверное, от Русского Севера. Всего лишь одну неделю длится, как правило, экспедиция, то есть вот рабочая неделя, но за это время люди реально изменяют жизнь того или иного храма или часовни. Иногда бывает так, что к одному храму, если нужно много работ, бывает несколько экспедиций, как вот к храму, в котором будет трудиться Роман в этом году. Экспедиции сменяют друг друга, и люди, когда уезжают, они видят, что вот до момента, когда они приехали, это вот еще несколько мгновений, и это были бы руины. А когда они уезжают, они видят, что этот храм сохранен. И вот это вот удивление, вот эта вот радость от того, что ты что-то мог сделать, что это объективно, что это было сделано командой, это реальное участие в сохранении культурного наследия и реальная сопричастность этому наследию. Потому что русским человеком недостаточно быть, читая книжки, очень важно что-то сделать для русской культуры. И очень важно, что, когда мы соприкасаемся с этой культурой, мы становимся ее частью. Для того чтобы что-то подобное сотворить, нужно сначала стать частью, а потом творить уже что-то свое, но оно будет в рамках той культуры, с которой ты соприкоснулся. И вот в этом году ждут людей порядка 70 экспедиций, это можно посмотреть на сайте https://obsheedelo.ru/. И огромное количество людей, с которыми они познакомятся, как из своей команды, так и из тех людей, которые местные жители, это стоит того, чтобы поехать. Их ждут работы, удивительно красивые храмы, часовни, образцы трудолюбия, любви к Богу, к нам, потому что простояли столетия эти храмы. Вот это сопричастность этой культуре. Потому что, когда мы берем эти бревна, которые столетия назад были положены, как бы все эти люди, которые клали эти бревна, которые молились в этом храме, они становятся молитвенниками за нас. Потому что мы разделяем те ценности, которые были святы для них. И вот все эти поколения людей за эти там триста, иногда четыреста лет, может быть, когда-то и меньше, все эти поколения людей, они, уже предстоя перед престолом Божиим, ходатайствуют за тех людей, которые в эту экспедицию на Русский Север отправились. Отдельно можно сказать и о наших командирах. Потому что, как правило, это очень хорошие люди, которым можно удивляться, гордиться и у которых есть чему поучиться. И если говорить вообще о Русском Севере, то подытожить можно словами Святейшего Патриарха, который приезжал на родину нашего проекта, и сказал, что то, что вы делаете — знайте, что это прямое такое вот святое, богоугодное дело, за которое Господь обязательно воздаст и в этой жизни, и в будущей. Ну это к вопросу о том, что ждет в этом году.

К. Мацан

— Роман, а вот ваше личные переживания, впечатления от экспедиций, какие они? Могли бы вы чем-то поделиться? Вот отец Алексей уже не раз у нас был в программе и о своих каких-то личных впечатлениях рассказывал. В том смысле что Север меняет человека, что невозможно приехать на Русский Север и остаться прежним. У меня совсем крохотный опыт вообще путешествий в этот регион, он сугубо туристический, никак не связанный вот с благотворительным волонтерским проектом, уж тем более с какой-то работой, но даже я понимаю, что действительно природа такова, что ты оказываешься совершенно в особенном мире. Там как-то по-другому молишься, по-другому смотришь на вещи, по-другому общаешься с детьми, что-то в этом есть, небеса близко, как-то мне кажется. Но у вас намного более глубокое погружение. Вот как вас изменил Русский Север?

Р. Серебряков

— Вы знаете, вы правильно сказали, переживания. Как командир несешь дополнительную ответственность, нужно выполнить задачу, нужно все успеть, нужно сделать, чтобы обеспечить быт людям, обеспечить им нормальные условия работы, чтобы все были довольны, счастливы. И это вносит очень серьезные коррективы, начинаешь перестраиваться. Ввиду того, что ты далеко заброшен, ты отрезан чаще всего от большого мира, от большой земли, нужно продумывать все заранее. Нужно придумывать какие-то средства или возможности, там даже для техники безопасности — не дай Бог, что-то случилось с человеком, с трудником, надо подумать, как мы можем его доставить на большую землю. Но все это, конечно, все эти невзгоды, все эти переживания, они меркнут, когда заканчивается экспедиция. В мою бытность так получилось, что обе мои экспедиции последние, в которых я был, в них служилась литургия в храмах, которые вот были заброшены, которые мы восстанавливали. И эта литургия, она была как раз первой где-то за 95, за 100 лет там и более. Это, конечно, непередаваемое ощущение, этот финал экспедиции, он становится очень ярким. И в каждой из экспедиций у нас было что вспомнить. Например, вот мы были в 2022 году в деревне Чакола — это Архангельская область, и потрудились там, все у нас получилось. А местные жители, когда узнали, когда будет литургия, они подошли и спросили, можно ли покрестить ребенка. Я созвонился с местным благочинным, и отец Иосиф благословил подготовить по мере сил ребенка к крещению. И так получилось, что немножечко литургия перенеслась, на один день. Мы сначала переживали, боялись, что мы не успеем на поезд и все прочее, но оказалось, что это все промыслительно. Потому что в тот день, когда служилась литургия, вместо одного ребенка в этой деревне, в этом храме крестилось семь человек, причем шестеро из них были взрослые люди, то есть это их осознанный выбор. Посмотреть на лица новокрещенных — это стоило той недели ударного труда. Потому что это буквально светились лица. Они были настолько счастливы, они плакали от счастья, это были неподдельные слезы. Мы уезжали сами счастливые и очень грустные, потому что мы за эту неделю подружились с людьми, сжились с этим храмом, нам хотелось к ним вернуться. Но работы были уже завершены противоаварийные, консервационные, нас ждали другие храмы. Это вот один из опытов. Также у нас был опыт архиерейской службы. Вот в прошлом году мы были в республике Коми, в деревне Нючпас — там огромный храм, большой храм, он нас встретил в очень плачевном состоянии. Он был разрушен, у него оставались только стены, крыша и пол отсутствовали. Земли, мусора, бревен там было насыпано более полутора метров, то есть нам это все приходилось выносить. И нужно было подготовить храм к архиерейской службе. Еще замечательное событие, что возглавляли службу сразу два архиерея, это владыка Матфей и владыка...

Протоиерей Алексей

— Иоанн.

Р. Серебряков

— Иоанн, да. Это событие даже для Москвы нерядовое, а для далекой деревни и подавно. Очень много было переживаний, очень много было искушений, мы боялись не успеть. Там одна погода чего стоила, последние дни недели у нас небо выдавало по несколько сильных ливней за день, и, соответственно, мы не успевали накрыть крышу. Но как нам не накрыть крышу, когда целых два владыки приедут? Это вообще такого не должно было быть. И ребята, вот если даже говорить, — я, может быть, говорю про себя, но надо отметить еще ребят — люди, участники экспедиции, вот они настолько прониклись этим, нашей работой, важностью, ответственностью, что самостоятельно бегали в ближайшие точки интернета, смотрели расписание, когда должны закончиться дожди. И мы вставали в четыре утра, они сами просыпались, их никто не заставлял, бежали без завтрака на крышу, для того чтобы мы все успели. Надо ли говорить, что с такой командой мы все успели. Не знаю, как бы они себя повели в Москве или в других городах, где они живут, стали бы они просыпаться в четыре утра ради того, чтобы поработать. Но Север, наверное, внес свои коррективы.

К. Мацан

— С какими главными вызовами сталкивается проект сейчас и вообще? Ну, наверное, надо полагать, всегда хочется, чтобы было большей людей, больше жертвователей, это естественно. Ну вот помимо того, что кажется очевидным, в какой еще поддержке нуждается проект?

Протоиерей Алексей

— Ну в первую очередь в молитве.

К. Мацан

— Неожиданно.

Протоиерей Алексей

— Вот это самое важное, самое нужное. Сейчас вот, читаю прекрасную книгу воспоминаний о протоиерее Дмитрии Смирнове, она называется «Протоиерей Дмитрий Смирнов. От первого лица». И вот отец Александр Березовский, который с ним вел периодически беседы в прямом эфире, он, когда уже батюшка болел, осталось несколько дней до смерти, он ему позвонил, говорит: отец Дмитрий, я готов, мы готовы подключиться всеми возможными силами, средствами и прочее, что мы можем сделать? А батюшка говорит: знаешь, говорит, помолись. И вот молитва — это самое-самое важное. Потому что объективно, вот когда я читал житие преподобного Серафима Саровского, летопись Серафимо-Дивеевского монастыря, рассказано, что позже, когда строились храмы, на счету монастыря не было никаких средств — то есть это было прямо такое чудо. И наш проект, он тоже по такому же принципу существует — то есть каждый год мы намечаем экспедиции там в десятки храмов, и каждый год на это нет никаких средств. То есть как бы нет постоянных жертвователей, нет чего-то такого, что бы наполняло. И каждой год Господь как-то все устраивает. И это такое чудо, которое 18 лет существует. И как-то мы, когда начинаем год, понимаем, что нет возможностей, шансов, но мы все знаем, что с помощью Божией все обязательно будет хорошо. Найдутся деньги и на стройматериалы, и на доставку, и на работу архитекторов, на вопросы согласования, привлечения профессионалов, которым мы непосредственно уже помогаем. Вот в этом смысле как бы вот таких больших вызовов, слава Богу, нет. И, конечно, еще и поддержка Святейшего Патриарха, его молитва тоже за наш проект — это, я думаю, что очень-очень дорогого стоит. Потому что Святейший, вот когда первый раз он знакомился с работой нашего проекта, было ощущение, что он готов завтра отправиться с нами в экспедицию. Я показывал плакаты, рассказывал, что было сделано, а вокруг стояло несколько архиереев — это было уже, наверное, лет 12 назад. И он присутствующим архиереям говорил: смотрите, вот как вот это вот правильная реставрация и прочее. И вот с тех пор Святейший за нас молится. Это самое-самое дорогое. И вот, как я рассказывал, даже принял участие в экспедициях, прилетел в Ворзогоры, в Подпорожье, которое вот как логотип нашего проекта является. И это вот обуславливает то, что, с одной стороны, реально сотни людей реально отправляются на Север, и Господь хранит — в сложных дорогах, в сложных работах, в сложных условиях жизни. Потому что каждая экспедиция — это настоящий подвиг, то есть это реальное такое вот преодоление себя, реально очень сложная дорога. Даже когда, бывает, ты доедешь до какой-то точки, где проходят работы, ты думаешь: уже это стоило бы того, чтобы там тебя оценили, что ты здесь оказался. А потом еще начинается работа и прочее. И вот в этом плане как бы, слава Богу, все хорошо, каких-то таких вызовов нет. Милостью Божией, очень хорошие отношения с инспекциями по охране памятников. Даже больше того, вот инспекция Ленинградской области, человек, который ее возглавляет, он помимо того, что попросил нас провести работы в одном из храмов, Смоленской Божией Матери иконы, 1871 года, в селе Винницы, он сам же и оплатил доставку материалов, своими средствами. А в прошлом году он приезжал вместе со своими коллегами, и они один день принимали участие в работах. Инспекция Коми тоже старается не только вот нас пригласить, сказать, что помогите здесь или здесь, но еще и обеспечить стройматериалами. И вот если говорить про Карелию, то там вообще такое, ну как бы я сейчас читаю роман Федора Абрамова, который называется «Братья и сестры», вот знаете, это действительно как бы вот такие родные отношения. Очень близкие замечательные люди, высочайшего уровня профессионалы. И вот это вот тоже дает такую радость, что люди, которые радеют о своем деле, о сохранении культурного наследия, они становятся тебе не только знакомыми, но близкими, и как-то вот есть как бы горячая молитва за них, о всех их делах там и прочее. Думаю, что и с их стороны такие чувства в отношении нас. В отношении людей, которые отправляются в экспедиции, тут самым главным является то, что люди, которые возвращаются из экспедиции, они свидетельствуют о том, что они пережили, и вот это как раз и дает возможность в следующий год отправиться большему количеству людей, и это как бы самое такое важное свидетельство. И, наверное, больше половины людей, которые съездили с нами, они либо на следующий год, либо через год, но так или иначе вновь отправляются в экспедиции. Вопросы с финансированием — это действительно чудо. И как бы вот если есть возможность у кого-то как бы то ни было помочь — на сайте нашего проекта рассказано про каждый храм, в котором мы будем трудиться, и приведены сметы на закупку строительных материалов. То есть люди едут на свои деньги, в свой отпуск, абсолютно бесплатно трудиться, за своей счет покупают там себе продукты. Но вопрос о закупке стройматериалов — это вопрос, который не так легко решить. И вот в этом как раз можно экспедициям, вот проекту в целом помочь. Если говорить об архитекторах — я радуюсь, что уже там почти десять лет у нас свой штат архитекторов, и нет, наверное, в стране (я прошу прощения, если я кого-то чем-то смущу) людей, которые бы большее количество противоаварийных проектов сделали, чем наши архитекторы по деревянному зодчеству. То есть они уже такие, ну нельзя сказать, что матерые профессионалы, но они уже люди опытные, и это тоже очень-очень здорово.

К. Мацан

— И можно какую-то компанию открывать такую, оказывающую услуги по реставрации и консервированию деревянных построек.

Протоиерей Алексей

— У нас как бы особенность в чем, что вот мы специально, например, не ищем деньги, то есть мы не занимаемся фандрайзингом. Мы специально как-то вот не пытаемся заниматься какой-то вот рекламой. И связано это с тем, что мы просто по максимуму работаем по сохранению вот того, что нужно сохранить прямо сейчас, у нас нет времени на рассеивание сил. То есть у нас есть задача сохранить вот то, что сейчас необходимо, что прямо сейчас нуждается в нашей помощи. Поэтому вот если Бог даст закончить все работы, тогда, может быть, появятся силы на то, чтобы что-то сделать.

К. Мацан

— Мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Не переключайтесь.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Раеве, основатель и руководитель волонтерского проекта по сохранению деревянных храмов Севера «Общее дело». И Роман Серебряков, командир экспедиций «Общего дела». Мы продолжаем наш разговор о сохранении деревянных храмов Севера и о новом сезоне, который вот сейчас уже стартовал. И я так понимаю, что те, кто нас сейчас слушает и, может быть, еще не присоединились или, может быть, впервые об этом проекте услышали, они еще имеют возможность куда-то вам написать, позвонить, сказать, что вот я тоже хочу, могу с вами поехать. Как это происходит?

Протоиерей Алексей

— Можно открыть сайт https://obsheedelo.ru/, и на сайте посмотреть экспедиции, которые бы вам были удобны по времени, по удаленности, по проводимым работам. Вот посмотреть тот храм, который вам, может быть, будет близок, который захочется прямо восстановить, сохранить. И дальше написать по указанным там координатам нашим сотрудникам, и они обязательно вам перезвонят, с вами свяжутся — то есть такая вот схема общепринятая. А дальше будет беседа с командиром экспедиции. Ну и дальше есть определенный алгоритм, как человеку можно подготовиться и поехать на Русский Север.

К. Мацан

— Роман, вот как сказал отец Алексей, и неслучайно на этом сделал акцент, что люди в свой отпуск, за свой счет едут трудиться, работать, а не куда-то там на пляж, например. А вот что человека мотивирует? Что вас мотивирует так именно свой отпуск, если угодно, потратить?

Р. Серебряков

— Вы знаете, первая экспедиция, это, наверное, был сначала, может быть, просто интерес: а как это, что это, посмотреть. А сейчас, это сейчас уже как будто у меня где-то в душе как будто как обязанность: как это я не съезжу на Север и не помогу, не восстановим какой-то храм, не поможем в его реставрации. Наверное, это уже, как сказал батюшка, Север меняет людей, тянет к себе, наверное, хочется туда вернуться и быть немножко полезным, внести небольшой пазл в процесс восстановления поруганной православной веры.

К. Мацан

— А как строится день, не только с точки зрения работ, но и с точки зрения, скажем так, духовной жизни? Ведь насколько я знаю, там люди в конце дня могут сесть вокруг костра, там читать Евангелие, вы наверняка вместе молитесь. Вот, во-первых, как это происходит? А во-вторых, а если человек вот нас сейчас слушает и, может быть, именно этот момент его немножко и смутит. То есть, может быть, он хочет и потрудиться, и поехать, но, может быть, в Церковь он не погружен. И, может быть, ему покажется, что вот, я сейчас туда приеду, а там все меня заставят молиться, поститься и по средам сосиски не есть, и мне будет неловко. Лучше не поеду. Или нет никакого вот в этом смысле такого духовно-образовательного ценза для поездки с целью восстановления храма? Отец Алексей.

Протоиерей Алексей

— Дело в том, что люди, которые отправляются в экспедиции — это люди, которые с большим уважением относятся к каждому участнику экспедиции. И вот вопрос того, чтобы там кто-то кого-то принуждал, таких вопросов вообще не стоит никогда. Наоборот, все удивляются, что вот каждый готов работать, каждый готов делать то, что он может. То есть есть задача командира даже в чем-то как бы людей останавливать, чтобы они могли бы отдыхать, чтобы не было каких-то травм там и прочее, чтобы был один выходной день среди этой недели, и можно было бы посмотреть какие-то святыни, и куда-то сходить, искупаться и так далее. И в этом плане люди утром перед завтраком молятся, читают молитвы, но кто не хочет — он, собственно говоря, и не читает. Точно так же и вечером, после ужина, тоже кто не хочет, тот может не принимать участие в молитвенном правиле, и никто его за это не будет осуждать ни капельки. С нами ездят и мусульмане, и атеисты. И вот на вопрос к атеисту: а зачем ты поехал? Он сказал: хотелось побыть с этим людьми вот рядом. И надо сказать, что он изо всех сил старался, работал и прочее. Но в отношении...

К. Мацан

— А мировоззрение не поменялось у него?

Протоиерей Алексей

— Я не знаю.

К. Мацан

— Веру он для себя не открыл во время путешествия? Ну или после, может быть.

Протоиерей Алексей

— И объективно очень многие люди, которые едут со смутными какими-то представлениями, они прямо в процессе экспедиции вот у них все очень четко и ясно. Вот, например, снимался фильм об экспедиции, и какой-то парень — там непонятно вообще, что у него было в голове, когда у него спрашивали: чего ты тут делаешь, в этом фильме, он отвечал так, что как бы человек, который его знал, он говорит: я бы ни за что не подумал, что он может так ответить. То есть вот Север, он замечателен тем, что он еще дарует такое качество, о котором мы очень сложно вообще даже представление себе можем составить — простоту. Есть такая добродетель простоты, и что же это такое? И вот Север, он как раз он не поясняет, что простота — это то-то, то-то, как учебник какой-то, как словарь. А он ее...

К. Мацан

— Справочник по простоте. В семи томах.

Протоиерей Алексей

— Да. А ты просто становишься, лишнее все как бы отпадает и остается самое ценное, самое важное. И вот в таком состоянии как раз можно по-другому посмотреть на свою жизнь, на свои цели, на свои дела. То есть как бы ты смотришь на свою жизнь там, за пределами Севера, со стороны, и ты понимаешь, что самое важное нужно сделать — то есть какие шаги ты должен сделать, ты понимаешь, какие последствия эти шаги за собой понесут. И ты решаешься и на эти шаги, и берешь ответственность.

К. Мацан

— А вот знаете, о чем интересно здесь спросить, то есть как это связано именно со спецификой Севера? Спрашиваю, потому что так, теоретически, любое путешествие — на юг, на восток, на запад, когда ты из привычной среды себя изымаешь, смотришь со стороны и думаешь: ну вот сейчас я вернусь, там дома те дела сделаю. Как-то глядя со стороны на свою жизнь, которая сейчас осталась далеко, ты так немножко отделяешь овес от плевел. Или есть какая-то специфика именно у Севера, не знаю, что — суровость природы, что-то, что тебя все-таки по-особенному заставляет посмотреть на обычную жизнь?

Протоиерей Алексей

— Вот если брать пример. Мы поехали в какую-то южную страну. Мы приехали, к примеру, на какой-нибудь там тропический остров, то чем наполнена жизнь человека на этом тропическом острове? Так, я должен был покататься на этом, я должен был нырнуть туда, я должен был там съездить туда-то, я должен был еще тут хорошо отдохнуть. Да, я какое-то время должен просто пролежать под солнцем, вот я еще с горки там не покатался, в аквапарк не сходил и еще что-то... И, собственно говоря, человек уехал, и он возвращается с юга, уставший. Вот это он там...

К. Мацан

— Хорошо, правда. Отдохнули хорошо, только устали очень.

Протоиерей Алексей

— Да. А вот парадоксы Русского Севера в том, что человек уезжает на Север, он там работает, работает, работает, а возвращается отдохнувшим. Рома, я правильно говорю?

Р. Серебряков

— Да, батюшка, абсолютно.

К. Мацан

— А вот как вы это чувствуете? У вас такое было?

Р. Серебряков

— Ну конечно, было. Как я уже говорил, вот этот духовный подъем какой-то есть, когда ты завершаешь свою задачу, свой проект. У меня так получалось, что проекты практически завершались, за нами не ездили люди. И это ощущение того, что ты выполнил то, что намечалось, у тебя все получилось, да еще тут была литургия первая. И воздух, люди, замечательные люди, о людях можно говорить тоже часами. В хорошей компании и душа отдыхает.

Протоиерей Алексей

— Вот в этом плане, может быть, юг, он такой очень красочный, он насыщенный красками. На юге быстро становится темно, там быстро становится светло, там солнце, оно всегда вот такое вот. А на Севере все глубокое, сокровенное, то есть на Севере время другое. То есть на Севере можно то что называется созерцать. И это тоже как бы добродетель — умение созерцания. А Север, он как бы своей природой, красотой вот этой глубокой, сокровенной, он и такую возможность просто дает в силу того, что ты там находишься. И в этом плане я уже не раз говорил в этой студии цитату Дмитрия Сергеевича Лихачева, нашего замечательного академика, что если на юг люди ездят для того, чтобы исцелить тело, то на Север — для того, чтобы исцелить душу.

К. Мацан

— Протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Раеве, основатель и руководитель волонтерского проекта по сохранению деревянных храмов Севера «Общее дело», и Роман Серебряков, командир экспедиций «Общего дела», сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Вот помните, у Высоцкого: «Если друг оказался вдруг и не друг и не враг, а так, парня в горы тяни, рискни... там поймешь, кто такой». Действительно, в экстремальной ситуации, как минимум оказаться в более суровой природе, в суровых условиях похода, по сравнению с обычной комфортной жизнью, проявляет в людях и лучшие, и, может быть, не самые лучшие качества. То есть наверняка и все хорошее — там взаимовыручка, помощь, все сразу проявляется, но где-то, может быть, и слабость, и усталость, и там у кого-то неготовность терпеть тоже как-то проявляется. Вот есть это? Что для вас, как для пастыря, например, заметно в том, как себя начинает человек вести в условиях экспедиции, когда нагружен тяжелой работой, и вот как Роман много раз подчеркнул, оторван от цивилизации, далеко от большой земли?

Протоиерей Алексей

— А вы знаете, в основном люди, которые отправляются на Север — это тоже такой парадокс, они лучше на Севере, чем они в обычной жизни.

К. Мацан

— Интересно.

Протоиерей Алексей

— Да, то есть они делают больше, качества вот какие-то плохие — их там неорганизованность, их еще что-то там, это все совершенно прячется. То есть человек в экспедиции, он просто именно вот человек, он такой, каким он должен был бы быть всегда, всю свою жизнь. И в этом плане это тоже как бы вот особое наслаждение. То есть есть радость от работы, есть радость от красоты и есть еще очень важная составляющая — радость от людей. Потому что вот коллектив, который собирается, этот коллектив, он тоже удивляет. И люди, наоборот, вот на Севере открывают друг друга. Они знакомятся, дружат потом всю жизнь. Вот я про Романа могу сказать, что люди, с которыми он ездил в экспедицию, это сейчас его друзья верные, надежные, то есть прямо на них сто процентов всегда можно положиться. Это прямо прекрасные, замечательные люди и замечательная, прекрасная дружба. И в этом плане, конечно, может быть, кто-то и как бы вот дает слабинку, но это редко. Я бы даже сказал, что такое бывает не во всех экспедициях. И вот как у Патриарха спросили: ваше Святейшество, а вот есть ли сейчас люди в Церкви, которые думают не о божественном, а о чем-то другом? Он сказал: да, говорит, безусловно. Это, как и во времена Христа, приблизительно один к двенадцати соотношение.

К. Мацан

— Каждый двенадцатый.

Протоиерей Алексей

— Ну а вот в нашем случае экспедиции, мне кажется, вот тот вопрос того, что...

К. Мацан

— Вы собрали тех одиннадцать, которые одиннадцатью остаются.

Протоиерей Алексей

— Люди просто, они сначала думают: а зачем я туда поеду? И когда они себе дают ответ, они уже как бы понимают, что все, этот ответ сделан, уже поехал. Бывает, конечно, всякое, разное бывает. Но вот знаете, однажды я приехал на Север, вот в деревню, в которой живет летом моя семья. И я летел ночью, потом еще нужно было проехать 300 километров по грунтовке, и я лег спать. Меня будит супруга, говорит...

К. Мацан

— Это у вас так далеко семья живет на Севере летом?

Протоиерей Алексей

— Да, ну летом 250 километров.

К. Мацан

— Но все равно, это совсем далеко от цивилизации.

Протоиерей Алексей

— И я говорю: что случилось? Она говорит: пришла, говорит, гимназия. Я говорю: откуда? Она говорит: из Москвы.

К. Мацан

— Гимназия?

Протоиерей Алексей

— Гимназия, да. Дети пришли там из гимназии, вот они хотят тебя увидеть. Я думаю: ну вот только я из Москвы уехал и тут... А сколько их? Она говорит: ну человек сорок. Я выхожу на улицу и вижу, что в прямом смысле слова, вот как бы калитка, забор вокруг дома, он в прямом смысле слова облеплен просто — действительно, человек сорок стоит вот людей молодых. И я поздоровался, стал с ними общаться и, знаете, что удивило меня? Что все эти сорок человек были как один. То есть если какая-то шутка, что реагируют все сорок, как будто это один человек. То есть они стали одним целым. Оказалось, что это Петровская гимназия, они решили отправиться вот на Север, в поход, у них регулярно такие вот походы бывают. И они отправились из одной деревни в нашу деревню, но они не учли того, что когда они смотрели, прокладывали маршрут, то они рассчитывали на сухое лето. А это лето было дождливым, и там, где они шли, в прямом смысле слова десятки километров, десятки километров они шли по щиколотку, иногда глубже, в воде. И только в одном месте они где-то остановились, развели костер, стояли вокруг этого костра, грелись. Ну насколько я их понял из рассказов их. И я спросил, говорю, у духовника, священника, который с ними был, говорю: вот как вы так отправились? А он, ты знаешь, говорит, я в своей жизни никогда так не молился. То есть они совершили этот большой-большой, длинный переход, очень сложный, дошли до ближайшей суши, бросили там рюкзаки, поставили палатки и легли спать. А утром, когда проснулись, вот где-то в час дня, они пришли знакомиться вот в деревню. Там километра за три от места их стоянки. И вот за этот поход, сложный поход, они стали все одним целым. Потому что, как я предполагаю, что если бы один из них начал бы ныть, то это сказалось бы очень тяжело на всех остальных, потому что всем было тяжело. И вот в экспедиции люди тоже понимают, что у них есть задача, у них есть цель. Цель — провести работы, сохранить храм. Если они это не сделают, никто никогда, возможно, в эту деревню больше за ближайшие там годы не приедет. И без них этот храм разрушится. И если есть такая цель, то все становятся одним целым, для того чтобы эту цель осуществить. Вот Рома говорит, что там в четыре часа люди вставали. На самом деле некоторые спали прямо на крыше вот для того, чтоб не уходить от работ. Для того, чтобы как они проснулись, сразу бы продолжали. Там действительно впервые в истории проекта, когда два архиерея приехали —один из Москвы, другой еще там за 300 километров, для того чтобы первую литургию совершить. И они, несмотря на сложную погоду, вот храм к первой Божественной литургии подготовили. Поэтому в экспедициях люди показывают очень хорошие качества и, по моим наблюдениям, бывают даже лучше, чем они просто вот в обычной жизни.

К. Мацан

— Роман, а если нас сейчас слушает человек, который задумался о том, что ему тоже хотелось бы поехать вместе с «Общим делом» на Север. Есть какие-то качества — физические, не знаю, моральные, психологические, на которые нужно обратить внимание? Может быть, вы проводите сами, как командир, собеседования с теми новыми людьми, которые приходят. Вот есть ли те, кому не надо ехать? Ну вот за исключением человека, у которого, может быть, проблемы какие-то со здоровьем, физические, что просто он не выдержит поход — это более-менее понятно. Или, может быть, есть качества какие-то неочевидные, там не столько физические, сколько моральные, психологические или духовные, которые требуются, чтобы поехать в экспедицию. Вот как вы это видите?

Р. Серебряков

— Знаете, у нас в экспедиции работы много и работы разной. Поэтому если люди не умеют держать в руках молоток, им всегда найдется кисточка в руки, которая для пропитки досок, например. Поэтому для морально-волевых — ну если человек уже решился ехать, значит, он для себя уже все решил, и его морально-волевые на том уровне, на котором нужны. Если уже дошло дело до звонка с командиром, то есть подал заявку, значит, он где-то услышал про нас, зашел на сайт, выбрал себе экспедицию — он для себя уже все решил. Отсекать его — ну как бы зачем?

К. Мацан

— Я, знаете, почему спрашиваю? Меня в свое время очень поразили слова одного священника, который занимался хосписным движением и очень много времени, сил, и лет этому посвятил, и до сих пор посвящает. И когда его спросили: а вот к вам приходят волонтеры, которые вот хотят, допустим, у вас работать, и есть критерии, по которым вы принимаете, не принимаете, что для вас там признак того, что человек не готов? И он парадоксальную вещь ответил, что очень часто мы видим, что одной любви мало. Вот человек хочет там помогать другому, но это такая область, где кроме любви нужен какой-то профессионализм. Нужно еще не путать любовь с желанием всех спасти и там всех просветить. Не путать любовь с желанием стать героем и как-то свои личные психологические проблемы этим решить. Очень тонкие настройки в дело вступают. Я так понимаю, что тут чего-то похожего нет, что все флаги в гости будут к нам, каждый, кто хочет — пожалуйста, мы вам найдем дело. Главное, чтобы человек был физически здоров, чтобы доехать и там спать, не знаю, в палатке.

Р. Серебряков

— Я знаю, что у нас были в экспедиции люди с диабетом, то есть даже и физическое здоровье не всегда является ограничением. Если человек готов, и он просто предупреждает, что у меня есть такие-то сложности, мне нужно там когда-то отдохнуть дополнительно, полежать, нужно сделать укол, мы только за здесь. Потому что проект, он не только для того, чтобы потрудиться, он все-таки чистит душу, очищает. Возможно, там, на Севере, воздух какой-то особенный, но вот, как правильно батюшка сказал, на Севере человек показывает лучшую версию себя. И понимаешь, что это в городе у него маска, шелуха, а там, где он один на один с природой, один на один с такими вызовами, он самый настоящий, и это замечательно.

Протоиерей Алексей

— Батюшка имел в виду, что помощь в хосписах — это не событие одной недели, а это серьезный труд, который будет продолжаться годами. И тут нужна и твердость, и не просто какой-то порыв, а именно вот спокойное, холодное осознание и правильное отношение, чтобы не перегореть там и прочее. В отношении проекта, конечно, если есть какие-то психические отклонения, и если даже вы сами не знаете, что они у вас есть, но про вас кто-то говорит, то лучше в таком формате человеку не направляться на Русский Север. То есть говорить о том, что приезжайте все-все-все — это неправильно. Конечно, нужно чтобы не было каких-то опасностей, то есть по состоянию здоровья. И человек, конечно, должен все взвесить, иметь очень горячее желание и понимать, что с Божией помощью он справится. Вот когда Матвей Кассерли отправлялся на Север, ваш хороший тоже знакомый...

К. Мацан

— Да, надо просто напомнить, что это тоже был у нас не раз в программах в «Светлом вечере» Матвей Кассерли, он американец, который много лет уже живет в России, блестяще говорит по-русски, работает здесь. И вот он тоже открывал для себя мир православия, в том числе через экспедиции на Русский Север.

Протоиерей Алексей

— Он перед экспедицией подошел ко мне и спросил: батюшка, а что мне, как мне нужно подготовиться? Я физически крепкий, я занимаюсь три раза в неделю спортом, я там то-то, то-то, я физически, мол, знаю, что я выдержу. А как мне подготовиться духовно? Может быть, мне почитать какие-то акафисты, может быть, мне что-то еще сделать? Я его похлопал по плечу, сказал: Матвей, все будет хорошо, не волнуйся. Но вот даже человек, который приехал с другой стороны земного шара, то есть совершенно другой культуры, другим опытом духовным, даже он, когда он решился, а для него решиться гораздо сложнее было, чем русскому человеку, он все-таки в свою страну едет, на свой Русский Север. Даже он приехал, и с тех пор один или два раза в год, то есть в одну или две экспедиции он на Русский Север отправляется.

Р. Серебряков

— Я бы хотел добавить о трудностях проекта, не успел сказать своевременно. Одна из трудностей проекта — нехватка мужских рук. Вот удивительно, но почему-то в экспедиции чаще, активней записываются женщины и едут. И это все замечательно, женщины у нас везде участвуют. Но иногда душа кровью обливается — смотришь, когда они пытаются, девушки хрупкие, схватить какую-то доску или бревно там и тащить. Ну нам нужны мужчины, поэтому мы вас ждем.

К. Мацан

— В общем, мужики, есть женщины в русских селениях, но вы присоединяйтесь обязательно. Ну что же спасибо огромное за этот разговор. Всю информацию об «Общем деле» можно искать на сайте, в интернете. Не трудно набить в поисковой строке: «Общее дело» или по имени отца Алексея Яковлева это искать, через храм Серафима Саровского в Раеве — информация вся есть. Спасибо за разговор сегодняшний. Протоиерей Алексей Яковлев, настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Раеве, основатель и руководитель волонтерского проекта по сохранению деревянных храмов Севера «Общее дело», и Роман Серебряков, командир экспедиций «Общего дела», были сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Спасибо огромное. До свидания.

Протоиерей Алексей

— До свидания.

Р. Серебряков

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Генерал Федор Федорович Абрамов». Константин Залесский
• «Храмовая архитектура». Дмитрий Остроумов
• «Призвание и таланты». Прот. Александр Березовский, Яна Юревич, Михаил Еремин