«Христианин в современном мире». Виктор Семёнов

У нас в гостях был основатель агрохолдинга «Белая Дача» Виктор Семёнов.

Наш гость рассказал о своём приходе к Богу, о том, как для него связаны вера и предпринимательство, а также о том, с чего начался его интерес к императору Николаю II и его семье — и как со временем появился посвящённый им музей.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

---

О.Игорь:

— Добрый вечер, дорогие друзья!

«Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА.

У микрофона — Кира Лаврентьева...

К.Лаврентьева:

— Добрый вечер!

О.Игорь:

— ... и я — дьякон Игорь Цуканов.

Как всегда, в это время мы говорим в нашей студии с нашими гостями на тему «Христианин в обществе». Сегодня мы очень рады представить нашего сегодняшнего гостя — это Виктор Александрович Семёнов, основатель группы компаний «Белая дача», агрохолдинга, который, я думаю, всем известен, потому, что все мы ходим в магазины, и все представляем себе, что такое «Белая дача».

Виктор Александрович, добрый вечер!

В.Семёнов:

— Добрый вечер!

О.Игорь:

— Рады Вас приветствовать в нашей студии!

В.Семёнов:

— Взаимно. Спасибо!

О.Игорь:

— Виктор Александрович, Вы, в общем-то, всю Вашу сознательную жизнь, как я понимаю, занимаетесь, как раз, тем самым агробизнесом... так или иначе... предпринимательством занимаетесь, сельским хозяйством. И, конечно, сразу такой вопрос возникает: на Ваш взгляд, что такое православное предпринимательство, так скажем... то есть, как сочетается вера во Христа и занятие бизнесом? Насколько это для Вас было органично? Приходилось ли Вам как-то... ну... перестраиваться, может быть, какие-то переосмысливать методы работы, в своё время? Как у Вас это происходило?

В.Семёнов:

— Вы знаете... ведь я, в этом плане, имею, такой, интересный опыт — ведь, я же был директором совхоза, и работал в советское время — реально советское время. Именно, руководителем — я директором стал, когда мне было 30, и это был 1988 год. Ещё, реально, Советский Союз был. И, в то время, я был не то, что невоцерковлённый... да, я был крещёный, но... я вообще об этом не думал! Ну, как и абсолютное большинство тогда людей.

И, знаете... вот... я, вот, даже и не перестраивался никогда. Потому, что, работая руководителем совхоза, у меня, вообще... 70% времени я тратил на социальные дела. Потому, что под моей опекой был целый город — 8000 жителей, 2000 квартир, школа, несколько Детских садиков, стадион, Дом культуры... и, короче, куча... поликлиника, потом мы ещё профилакторий построили с медсанчастью дополнительной, которая, вообще, на нашем балансе была даже полностью и на нашем содержании. Многие вещи были на нашем содержании... хотя, на балансе не были, но на содержании были. Так, что я это рассматривал... ещё раз говорю, 70% времени, реально, я тратил на социальные вопросы.

И, вы знаете, я, когда вошёл уже в капитализм, в рыночные отношения — для меня это было, конечно, огромное облегчение, когда часть нагрузки я передал муниципалитету — и сделал это с удовольствием.

Я, вот, посмотрел... реально... это была половина земельных угодий, которые нам принадлежали — это была социалка. Я ровно половину отдал. И отдал с удовольствием — потому, что меня это тяготило. Всё-таки, если ты занимаешься делом и 70% тратишь на социалку... с одной стороны, это, где-то, приятно... но, с другой стороны, это серьёзно отвлекает — и время, и ресурсы, и финансовые ресурсы.

Но... вот, это состояние, когда ты должен... в ответе за землю, на которой ты находишься... не только за тех людей, которыми ты реально управляешь, за их не только зарплату, но и, вообще, социальный климат...

О.Игорь:

— Обеспечение.

В.Семёнов:

— .. да... социальное обеспечение... но — и за всё, что вокруг... вот, это осталось во мне. И, более того, даже молодёжь, которая потом приходила и начинала рядом со мной работать... ну-у... иногда просто приходилось жёстко разговаривать. Потому, что приходили такие: «Да я... там... им зарплату плачу...» — и я спрашиваю: «Слушай... ты чего... какие проблемы у тебя с этим работником?» — «Ну, я его хочу уволить, потому, что он... там...» Я говорю: «Слушай, а, может быть, у человека просто... я-то этого человека знаю давно — он три профессии, практически, тянет... и, да, у него тяжёлый характер... да, он неуживчивый... но я его, всё время, грубо говоря, терпел! Потому, что пытался найти к нему какие-то ключики — для того, чтобы, всё-таки, он остался внутри коллектива, и он уже работает там 30 лет!»

Молодой директор, который после меня пришёл, говорит: «Слушай, я деньги ему плачу. Чего я буду разбираться?» Я говорю: «Может, у него в семье что... ты поговори с человеком!» Он на меня смотрит такими глазами: «Зачем мне это надо?»

Тогда я ему... долго думал, что сказать... и, на самом деле, поначалу даже опешил — ведь, по-своему, он тоже прав. Он — руководитель, он даёт команды, и тот их плохо выполняет, или огрызается, да? Он говорит: «Надо его убрать, и всё». По капиталистически, так: что мешает — надо очистить.

На что я ему, всё-таки, сказал: «Ты знаешь, если ты не будешь думать о людях и, как говорится, входить в их положение, поднимать их чувство значимости, то... ты понимаешь... я тебе сейчас скажу уже не как вчерашний директор совхоза — ты меня, скорее всего, как вчерашнего директора совхоза, не поймёшь — а я тебе скажу, как капиталист сегодняшний: понимаешь, мне тебя... ты, для меня, слишком дорогой... понимаешь? Потому, что, когда ты не любишь человека, и ты не поднимаешь его чувство значимости, не входишь в его положение... ну... не по-человечески к нему относишься... понимаешь, при прочих равных условиях, я, как капиталист, должен буду ему платить большую зарплату — потому, что он, при прочих равных условиях, уйдёт туда, где его уважают. А если ты его не уважаешь, значит, я ему буду вынужден платить дополнительную зарплату...

О.Игорь:

— Чтобы удержать, да?

В.Семёнов:

— ... за вредность, можно сказать! Мне это — не выгодно. Мне проще тебя поменять, и взять того человека, который будет всех людей уважать — уважительно к ним относиться, и они будут готовы, за ту же зарплату, всё-таки, у нас работать, а не бежать к кому-то другому...» — понимаете?

Он на меня, так, посмотрел... и, знаете — он понял. «Я понял, — говорит. — Я найду с ним общий язык».

О.Игорь:

— И, как — нашёл?

В.Семёнов:

— Нашёл. Человек остался работать.

Ещё раз говорю: на самом деле, трудно... ну-у... знаете, вот... те люди, которые «кулибины»... вот, это был такой «кулибин». Он три профессии: он был и электрик, и автоматчик, и сантехник, одновременно! И, самое главное, был профи во всех этих трёх... И, вот, знаете, когда знаешь, что если что-то где-то вдруг прорвётся — он и ночью придёт... рядом живёт... там... короче, это — тот человек, на которых всё держится. Но... он резал правду-матку... он всегда чувствовал себя... ну, это, такой, знаете... правдоруб такой был. Ну, есть такие! И их надо любить, их надо поддерживать... без них тоже нельзя!

И, вот, он это... да... услышал, и человек до самой пенсии доработал. И даже ещё долго на пенсии он у нас работал, и ушёл ветераном... короче говоря... вот, мы нашли этот общий язык. Даже, вот, с этой молодой порослью... такой... я бы сказал... ультракапиталистической порослью!

О.Игорь:

— С порослью менеджеров...

В.Семёнов:

— И они стали... мне удалось и их немножко... так... отшлифовать, приземлить... я бы сказал, немножко сделать их «совхозниками».

О.Игорь:

— Виктор Александрович, а, вот, вообще, есть такая проблема... действительно же, есть, вот, это поколение... ну, как бы... «эффективных менеджеров», которое заточено на эффективность, на то, что KPI все выполняться, все нормы прибыли... ну, вот, все показатели, которые... рентабельность, там, не ниже, чем установлено... и это всё понятно — это всё правильно, это всё, действительно, Совет директоров требует и устанавливает все эти показатели, и менеджеры, соответственно, стараются их выполнять.

Но, действительно же, очень часто они пытаются... многие... вот, эту, вот, эффективность достигать... ну, как бы... путём того, что режут по живому иногда. Ну, просто потому, что они не 30-40 лет в этом бизнесе — вот, как Вы — а, вот, они пришли вчера, условно говоря. Они, действительно, не знают, что есть дядя Миша, который знает всё... просто... руками всё умеет делать... знает — где, что, в какой трубе... как что устроено. И, если он уйдёт, то никто другой с этим не справится.

И, вот, этот, вообще, конфликт между гонкой за эффективностью и...

К.Лаврентьева:

— Человеческим фактором...

О.Игорь:

— ... ну, да... я не знаю, как сказать... человеческим фактором — вот, он до сих пор такой острый, или как-то, всё-таки, сейчас находятся компромиссы?

В.Семёнов:

— Знаете, есть понятие такое — дух компании, да? И у каждой компании, если она, более-менее, себя уважает... она, более-менее, крупная... какие-то есть всякие — тезисы... девизы... там... ценности — которые на стенах написаны. У нас это всё тоже есть.

Честно говоря, я иногда их читаю и не могу понять... каждый... чтоб до конца понять — не могу! Главный, вот, тезис у нас... он даже нигде не написан, кстати говоря, но его исповедует каждый член нашего коллектива — он идеалистический, и, как любой идеал, он недостижим. Но само стремление к нему — оно уже меняет атмосферу. О чём я имею в виду?

Вот, мы... это не я придумал — это пришло мне от моих... даже пред-предыдущего директора... даже, вот, кстати, предыдущий не совсем исповедовал это направление... он немножко был другой... а, вот, пред-предыдущий — он это заложил... а, может, даже и до него много чего было... мне тяжело сейчас говорить... но, вот, он был ярким, таким, олицетворением. Он рассматривал наш большой всегда коллектив — как одну большую семью. Вот, любовь, добро и справедливость — вот, каждый... что такое семья, да? Все должны быть уважительны, любить друг друга, должны быть добрые отношения, и, очень важное, вот, слово — справедливость. Каждый должен знать, что если, вдруг, что-то происходит несправедливо, он найдёт обязательно правду — внутри, вот, этой большой семьи.

Вот, создать это чувство защищённости — это очень важно. И, вот, как апогей этого всего — для того, чтобы не говорить, а, вот, чтобы человек... все, например, знают, что у нас есть Совет ветеранов, и все, кто уходит на пенсию из «Белой дачи», неважно даже... раньше это был только совхоз, а теперь это группа компаний... неважно, из какой ты компании ушёл — главное, ты ушёл... и, если у тебя возникают какие-то житейские проблемы — все знают — ветерана в беде не бросят. Понимаете?

Вот... мало того, что, там, его вспоминают, когда у него очередной юбилей... не только открыточку, а даже какое-то материальное приходит поощрение... а человеку это очень приятно, когда его вдруг вспомнили... Понятно, каждый год мы это не делаем, немножко организационно это сложно... но, например, там — 70 лет... 75... 80... вот, эти «пятёрочки» обязательно... Но... если у него вдруг происходит... всякое бывает в жизни... с сыном проблемы... какие-то житейские дела... вот... залили квартиру, бывает, а человек на пенсии... какая бы пенсия ни была, но когда у человека залили квартиру, и телевизор не работает, и холодильник не работает — ну, это ж беда! Когда у него есть дети состоятельные — да, это всё закрывается, и... А если сын, например, выпивает... дочка уехала куда-то... потеряли контакты... или, вообще, детей нету — вот, человек приходит, у нас есть люди в Совете ветеранов, которые... они молодцы... они никогда лишнего не сделают. Любая лишняя помощь — она развращает. И не столько даже человека, которому ты... ну... этот излишек — его же тяжело посчитать — его надо чувствовать... опять, вот, это чувство справедливости... и сами ветераны решают — кому, чего, сколько надо сделать. Они приходят... и все знают, что, во-первых, однозначно, помогут. Но это не значит, что подарят завтра новую квартиру... понимаете? Вот, находить этот баланс — это очень важно. И когда работники всё это видят, им не надо ничего говорить — это как воспитание примером.

К.Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА продолжается.

Напоминаем, что у нас в гостях Виктор Александрович Семёнов — основатель группы компаний «Белая дача».

У микрофонов — дьякон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.

Виктор Александрович... ну, Вы описываете ситуацию директоров заводов в советское время... я, вспоминаю, даже книжки читала про таких директоров, и у меня дедушка мужа — такой директор, который... такой... настоящий отец своим сотрудникам... хозяйственник...

В.Семёнов:

— Так и должно быть!

К.Лаврентьева:

— ... он печётся о каждом...

В.Семёнов:

— Да!

К.Лаврентьева:

— ... он, там, хлопотал о том, чтобы квартиру кому-то дали...

В.Семёнов:

— Да.

К.Лаврентьева:

— ... чтоб кого-то пролечили... кого-то в санаторий... то есть, вот, это, всё время — хлопотанье о своих сотрудниках!

Вы знаете, Вы говорите, а мне просто — мёд для ушей! Потому, что мне казалось, что в наше время уже, честно говоря, такая традиция не поддерживается... мягко скажем...

В.Семёнов:

— Да, нет — многие именно так и живут! Но... честно говоря... многие, но далеко не большинство... далеко не большинство...

К.Лаврентьева:

— Не все. А надо бы...

В.Семёнов:

— Более того... вот, у нас иногда бывает — человека поманили зарплатой вдруг, в два раза большей, да? И мы тут...

К.Лаврентьева:

— Ну, что сделаешь?

В.Семёнов:

— Мы понимаем, что мы не можем такую зарплату платить, и мы это честно говорим. Потому, что у нас есть... одному кому-то можем... но ты, если кому-то одному повышаешь резко, то, значит... как ты там секрета ни делай Полишинеля из этого — всё равно, это где-то уплывёт. Короче... справедливость и в этом вопросе — она должна существовать.

Так, вот, люди уходят... вот, буквально недавно, был случай. Люди ушли в один агрохолдинг, который в разы больше нас. Им посулили зарплату в два раза больше, и он ушёл. Прошло полгода — он оттуда ушёл.

К.Лаврентьева:

— Ага... опять к Вам...

В.Семёнов:

— Нет, уже место занято...

К.Лаврентьева:

— А-а...

В.Семёнов:

— Мы же не можем полгода ждать. Не то, что мы, там, мстим... нет. Просто, занято место! Всё! Мы взяли на это место другого человека, и мы уже перед ним отвечаем.

Так, вот, он пришёл и говорит: «Слушайте... вот, теперь уже меняю третью работу — не могу я там работать! Деньги не нужны такие, отношение когда к тебе... Я привык работать, как в семье!» — у нас, особенно для специалистов, уровень доверия, мы не считаем... там... знаете... как, вот... часы, там, отработанные... потому, что мы знаем, что где-то человек может даже иногда позвонить... особенно, креативные сотрудники, да... они могут из дома иногда работать — говорят: «Я, знаете, там...» — и мы доверяем, мы знаем, что когда надо будет в субботу-воскресенье и вечер — он будет работать. Вот, этот уровень доверия.

А там — человек пришёл, где его каждую минуту контролируют, на него постоянно давят... он говорит: «Я так не могу работать! Я привык работать...

К.Лаврентьева:

— В свободе, да...

В.Семёнов:

— ... ну... сам себя дарить — делу, и отдаваться делу, а не когда меня, вроде как, кто-то... какой-то пресс заставляет это делать».

Вот, это — разные вещи совершенно!

К.Лаврентьева:

— Виктор Александрович, а если, вот, обман? Если часы, действительно... там... либо себе приписываешь, либо — недописываешь, в зависимости от ситуации? Или какое-то, вот... производственная какая-то нечестность? Мы все же люди — мы понимаем, что человек слаб...

В.Семёнов:

— Вот, в 90-е годы, когда, помните... ну, Кира, может, Вы и не помните... тогда служб безопасности — кто только ни делал. Особенно, наши олигархи — у них были службы безопасности, как... просто, государство в государстве! Я тоже на это смотрю, вот, как Вы говорите: да, вроде, доверяй, но... проверяй. Наверняка же, много воруют, а я тут, типа, не знаю.

И я — поддался этим тенденциям...

К.Лаврентьева:

— Искушению...

В.Семёнов:

— ... да, искушению... и — взял руководителя службы безопасности, сразу ему — аппарат... человек пять он попросил.

Прошло три месяца — уже аппарат стал 37 человек... понимаете? Это моментально! Даже... одно за другим... когда он говорит: надо службы контроля... службы надзора... служба... короче... разведка какая-то уже появилась... контрразведка — всё за три месяца! Это ужас какой-то! Аппаратуры понакупил какой-то секретной, ненужной совершенно, жутко дорогой...

Самое главное — другое. Проходит ещё месяц — четыре месяца — и я, помню, захожу в офис, и... вот... знаете... «в нашем доме пахнет воровством»! Помните, у Окуджавы? А здесь — не воровством, а, вот... дух поменялся! Все прячут глаза, все здороваются, но... я бы сказал... по-американски... по-английски... все улыбаются, но... какая-то бездушность появилась! Подозрительность. Все смотрят, где там камеры, где тут... эти... жучки, что говорить, что не говорить...

И я со своим партнёром, помню, сел... а он изначально был против, а я что-то... говорю: «Ну, надо... мы растём... компания большая... больше 4000 человек... значит, служба безопасности должна быть!»

И, вот, через 4 месяца я пригласил этого своего... хороший, кстати, человек был!.. начальника службы безопасности, и говорю: «Знаешь... забирай всю свою аппаратуру — это тебе в подарок, — потому, что половина из неё была, такая, полузаконная. — Вот тебе чемоданчики все эти — в подарок. Давай, расстанемся. Людям выплатим всё, и я это — полностью закрываю!» — какой я был счастливый! Вот, буквально, прошло несколько дней — и всё вернулось! Понимаете? Вернулись нормальные улыбки, нормальные...

И я посчитал... даже если, вот, бизнесово к этому подойти, по-капиталистически... я от этого только выиграл! Потому, что — да, в любой компании утечка есть. Люди, искушения — это нормально. Все мы не безгрешны. Но когда эта «усушка-утруска» происходит... где-то, там, чего-то... во-первых, если кто-то начинает хулиганить — это вылезет, всё равно, без всякой службы безопасности... не сегодня — завтра вылезет. Понимаете?

О.Игорь:

— Всё тайное становится явным, да...

В.Семёнов:

— Но... где-то если... особенно, там, на закупках бывает... эти «откаты», «закаты»... вот, эти крошки, которые, там, где-то иногда оседают... я посчитал, сколько я начал тратить на эту службу безопасности! А, самое главное, потеряв дух вот этого партнёрства, в хорошем смысле, семейственности, когда все, как одна семья, друг друга поддерживают, страхуют... значит... командная работа... вот, потеря этого — она стоит на порядок дороже, чем всё, что, через какие-то, там, всякие лазейки... я там — позатыкаю, и что-то решу.

Поэтому, вот, мы такой подход исповедуем. И... во-первых, мне приятно именно с таким подходом... я иначе не могу.

Более того, в одной компании — одна из крупнейших наших компаний в группе — мы один раз поставили... ну... вырос свой сотрудник. Стал гендиром. И вдруг я узнаю, что он... например... люди, когда приходят в офис центральный... а у меня всегда было: я кого-то увидел: «Давай, пойдём, поговорим...» — открыто. А он... потом начинает им допрос устраивать: как они заходили ко мне, как к акционеру... там... о чём говорили... что я, там, спрашивал..." — ну, короче, я говорю, допрос с пристрастием. И, оказывается, он, как раз, начал строить... вот, эту... совершенно другую атмосферу — подозрительности, такой, значит... диктатуры, такой, внутренней: «Чтобы без меня ни шагу... никакая информация не должна без меня никуда уходить...» — такая, знаете...

Ну, продержался он год... в целом, продержался... но... расстались мы с ним!

Понимаете, когда вы создали атмосферу — она всё инородное... она выплёвывает...

К.Лаврентьева:

— Да, отталкивает...

О.Игорь:

— Исторгает...

В.Семёнов:

— Да, выталкивает!

О.Игорь:

— Да... это очень замечательная история! Спасибо большое, что рассказали! Интересно очень.

«Вечер воскресенья», дорогие друзья, на Радио ВЕРА.

Сегодня у нас в гостях Виктор Александрович Семёнов — основатель группы кампаний «Белая дача».

У микрофонов — Кира Лаврентьева и дьякон Игорь Цуканов.

Мы вернёмся в студию, буквально, через несколько секунд. Пожалуйста, не переключайтесь!

К.Лаврентьева:

— Ещё раз, здравствуйте, дорогие наши слушатели!

«Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА вновь приветствует вас!

Напоминаю, что у нас в гостях Виктор Александрович Семёнов — основатель группы компаний «Белая дача».

У микрофонов — диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.

О.Игорь:

— Виктор Александрович, добрый вечер, ещё раз!

В.Семёнов:

— Добрый вечер! Ещё раз!

О.Игорь:

— Очень интересно Вы рассказывали про ваши... такие... методики, что ли... не знаю, как это сказать по-человечески... ваши принципы, наверное, работы с людьми в вашей большой группе «Белая дача». Но, вот, хотелось спросить, конечно, ещё и про Ваш приход к вере.

Вы сказали, что, когда Вы были ещё руководителем совхоза, в конце 80-х, то, в целом, Вас этот вопрос тогда ещё не очень интересовал. И, понятно, в этом возрасте, в общем, люди далеко не всегда как-то... уже...

В.Семёнов:

— ... а, особенно, в советское время...

О.Игорь:

— ... тем более, в советское время. Потому, что 1988 год — это, как раз, только тот год, когда, собственно, Церковь и стала как-то возрождаться. Когда было 1000-летие Крещения Руси.

Вот, как у Вас произошёл приход к вере? Что для Вас, вообще, значит вера... вот, сегодня, скажем?

В.Семёнов:

— Ну... сегодня это для меня — основа. Ради чего я живу. Я вообще не знаю, как я раньше жил. Я, всё время, тоже искал смысл жизни. Я даже был на лекции академика Опарина... помните такого? Который... Дарвин — происхождения видов... якобы... теорию создал... да? Якобы, подчёркиваю. Он сам знал, что это... не до конца...

О.Игорь:

— Ну, это была... такая... версия. Не более.

В.Семёнов:

— Да. Он всегда был верующим человеком, и жена у него так и осталась верующей, а он... его просто, грубо говоря, купили на его тщеславие, и он поверил, что, на самом деле, он создал эту теорию. Хотя... чтоб вы знали... я читал его фразу... он сказал: «Знаете... сколько угодно можно всяких морфологических рядов придумать по разным поводам, но никогда никто и ни при каких условиях не придумает морфологический ряд происхождения глаза стрекозы». Глаз стрекозы состоит из 200 глазков... каждый глаз... и, при этом, они мини-компьютером управляются... ну, мозг можно себе представить, и эти 400 глазков принимают решение — молниеносно!

Ну... как? Наш с вами глаз — это, просто... кувалда, по сравнению с глазом стрекозы! И где в цепочке стрекоза, и где — человек!

И это сказал не я, это — Дарвин. И, вот, Опарин — он, якобы, создал теорию происхождения жизни на Земле. Ему было тогда 80 лет, и я, студентом, прибежал взахлёб — я был атеист. Я проходил «научный атеизм», у меня 5 баллов было по научному атеизму.

Я ходил в церкви тогда, и мне всё время там было хорошо... я всё время жалел бабушек, что их дурят, что они, вот, такие обманутые, но они все — добренькие. Я приходил в церковь — и мне нравилось...

Мы даже иногда с друзьями приходили после этих семинаров, помню... в субботу и воскресенье мы в Университет ходили... дополнительное образование получали... и мы последний рубль клали на подносик — и нам это нравилось! Вот, даже просто быть... друзей своих туда затаскивал... ну, какая-то тяга, вот, была. И, ещё раз говорю — я всё время их жалел!

И, вот, когда Опарин... я его послушал... и, когда он нарисовал этот вулкан... побережье, море, и, вот, эта магма стекает, и, вот... А я уже тогда пять химий прошёл... изучил... и он мне, почти дипломированному специалисту ( студент тогда был ), объясняет, что, вот, эта магма... и этот бульон... и неорганические вещества вдруг стали случайно органическими, а потом органические, вдруг, раз-раз-раз — и инфузория «туфелька» появилась!

Я встал — и ушёл. Думаю, что ж ты мелешь-то ерунду такую! И, расстроенный, думаю: опять никто мне не сказал смысл жизни! Откуда она появилась? Ради чего живём? Понимаете? И опять этот ответ у меня остался висеть в воздухе.

Я про него забыл. Занялся, когда на «Белую дачу» пришёл, работой, когда я стал директором. И, представляете... на моей земле — вверенной тогда совхозу земле — смотрю, стоит разрушенный храм. Вместо колокольни водонапорная башня, и на самом... на остатках, точнее, храма, и на водонапорной башне — берёзы растут...

Я захожу, смотрю — памятник архитектуры РСФСР. Интересно, думаю... Дальше смотрю... вывеска «Московское музыкальное общество. Автобаза». Значит, там — ремонтная база в церкви. Всё в солидоле... в алтаре баню сделали... ну, в общем — ужас. Ужас, ужас, ужас!

Я узнаю — да, он не у меня на балансе, но земля — в моём ведении. Я за эту землю отвечаю. Звоню главе посёлка — посёлок это тогда был, а не город: «Давай, — говорю, — Что-то надо делать... что же... разрушают!» — короче, мы договорились, судом их выселили. И у меня тогда... я не думал о вере... у меня была задача, во-первых, навести порядок, и восстановить эту красоту, которая была утеряна. А это был храм, чтобы вы представляли — нарышкинское барокко! И, вот, в таком состоянии жутком. Ему тогда уже было 300 лет. И, вот, он в таком состоянии оказался... ну, просто... в уничтожаемом.

И, значит, я, как помню... когда-то я был немножко музыкантом... я зашёл в храм даже тогда, когда там была жуть эта вся, и я так сделал... и услышал акустику — шикарную! А храм оказался... Алексей Михайлович Романов его, значит, указом... и Наталья Кирилловна с молодым Петром Первым, и вместе с патриархом Иоакимом, были на освящении этого храма. Супер-исторический! Тогда я, правда, этого ещё не знал. Но я, когда увидел, говорю: «Надо его восстановить».

И моя была задача — восстановить, вот, культурную часть, красоту. И я тогда реально решал: там храм будет, или... так как шикарная акустика... сделать там...

О.Игорь:

— Концертный зал.

В.Семёнов:

— ... хоровую детскую студию.

О.Игорь:

— А...

В.Семёнов:

— Такая идея мне пришла. Я, реально, несколько месяцев думал. И, спасибо... там была председатель профкома — женщина, лет на 20 меня старше — она мне и говорит: «Виктор Александрович, ну чего Вы голову ломаете... — а я склонялся к хоровой студии, реально, — Там же был храм? Храм. Хотите восстановить? Делайте храм!» Я говорю: «Наверное, Вы правы». Чего я буду морочить голову? И, тем более, люди там сразу объявились — те, которые... ну... уже приход потенциальный. Они начали помогать нам. Вот... а следом — Николо-Угрешский монастырь.

Приезжает Патриарх в 1990-м году... мы только начали восстанавливать этот храм — он, практически... даже в 1991-м он уже был освящён малым освящением. И я это делал... я помогал восстановить справедливость. Я не церковную жизнь возобновлял. Понимаете? Мне это было — вторично. Я, вот, это делал...

И, когда приехал Патриарх в Николо-Угрешский монастырь в 1990-м году впервые... а там руины были тоже... жуть!... кожно-венерологический диспансер! В главном храме — общежитие в 7 этажей, пятый этаж — спортивный зал... волейбольный... внутри храма — можете себе представить? Это же — огромный храм! Он — как Храм Христа Спасителя по размеру... ну, чуть меньше...

Короче говоря, Патриарх говорит: «Ну... будем восстанавливать?» Я, так, взял... по-бизнесовому всё взвесил... тут моей жизни не хватит. Не только мне одному... какой, там, мне одному... а нас там он собрал человек 25-30... комитет по восстановлению... да? И мы, так, все переглянулись... «Ну, будем... но... не при нашей жизни всё это закончится!» — слушайте... прошло 20 лет.

И, вот, я ввязался — просто восстанавливать русские реликвии. И был такой период, когда... ну, раз я восстанавливаю... значит, игумен приглашает нас на службы... мы стоим, слушаем. Я даже, помню, ему говорил: «Ну, как это у вас называется... вот, вчера мы были... вот, это... представление?» Он мне говорит: «Священнодействие». Я даже не знал этих слов, понимаете? И, вот, потихоньку, я узнал, что такое Причастие... мы даже не знали, что такое — готовиться к Причастию. Он нас причащал, и... ну... прощал нам всё это... да? Чтобы мы приходили.

Мы, разумеется, не знали... и молитв-то не знали... но... где-то мы присутствовали, стояли вместе... да... потом где-то он нас причастил... потом... и, как-то постепенно, постепенно... я оказался внутри Церкви! Вот... вот, как-то естественно это всё было.

Слава Богу, не было никаких, знаете... как многие... Вот, мой один друг — депутат, кстати говоря... мы с ним были депутатами... и он молодой — раза в два был меня моложе... сейчас теперь всё стирается... и, вот, он выступил с трибуны Думы с жёсткой критикой Церкви. Я к нему подошёл, отвёл его в коридорчик, и сказал: «Слушай... я тебя прошу больше никогда этого не делать. Вот, просто, не делай — и всё. Я тебе ничего сейчас объяснять не буду. Ты мне потом, когда-то, скажешь за это спасибо».

А он ко мне относился... ну... с авторитетом. Я знал, что моё мнение... хотя, мы на тему религии с ним никогда не говорили. Я ему просто сказал: «Никогда больше такого не делай».

Представляете... проходит время... я ещё депутатом остаюсь, а он — уже не депутат. И мы с ним встречаемся на пороге одного министерства, при входе. Я его спрашиваю: «Как дела? Как всё... там...» А у него были... ну... другие, там, всякие тараканы в голове — я ему всё время говорил: «Ты, давай, избавляйся от этих тараканов!»

Вот, значит, я ему говорю: «Ну, как дела? Ты продолжаешь всё дурака валять?» А он мне, на полном серьёзе, говорит: «Виктор Александрович, я Вам хочу сказать, что я сейчас полностью поменял жизнь, я воцерковился, я очень сейчас серьёзно верующий человек, и соблюдаю... там... то-то... то-то...» Я говорю: «А что случилось?» — «На моих глазах, мой друг разбился на мотоцикле. И мне было видение... и у меня перевернулась вся моя жизнь. Я не буду Вам рассказывать, что я видел... но я сейчас — очень верующий и очень воцерковлённый человек». Можете себе представить? Человек, который с трибуны Думы критиковал Церковь!

К.Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА продолжается.

Напоминаем, что у нас в гостях Виктор Александрович Семёнов, основатель группы компаний «Белая дача».

У микрофонов — дьякон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.

Виктор Александрович, а расскажите про музей Николая Второго. Вообще, у Вас уже очень много церковных проектов! Вы рассказали сейчас про Николо-Угрешский монастырь, рассказали про восстановление, вот, этого храма барочного, но ведь Вы же и построили, были ктитором и всяческим идейным вдохновителем и строительства храма мученика Виктора в Котельниках, который тоже приписан к Николо-Угрешскому монастырю, разные фотовыставки церковные в центре Москвы регулярно поддерживаете, фильм о Дивеевском монастыре — «Дивное Дивеево», если я не ошибаюсь, и музей Николая Второго тоже, с Божьей помощью, Ваших рук дело...

В.Семёнов:

— Целых два фильма, вот, тоже мы сейчас... хронологически... очень симпатичных сделали, рекомендую вам их посмотреть. Они у нас на нашем телеграм-канале — «Музей памяти Семьи Императора Николая Второго»... можно их там тоже посмотреть.

Ну... я бы, знаете... вы же знаете правило любого православного благотворителя: левая рука не должна знать, что делает правая...

К.Лаврентьева:

— Да, делай молча, втайне...

В.Семёнов:

— Я не люблю об этом рассказывать. Это не моё кокетство — я просто, реально, чувствую: как только ты начинаешь это рассказывать, оно исчезает.

К.Лаврентьева:

— Да, да, да...

В.Семёнов:

— Вот, благодать уходит! Я это, прям, чувствую!

Потому, что раньше, когда я, например, был депутатом, я был вынужден рассказывать о каких-то своих благих делах...

К.Лаврентьева:

— О проделанной работе...

В.Семёнов:

— А куда ты денешься? И, когда я не стал депутатом, вы не представляете — как мне стало... вот, просто...

К.Лаврентьева:

— Легко.

В.Семёнов:

— ... легко... и, прям... благодатно! Потому, что я тогда, когда делал добрые дела, всё время ловил себя на мысли, что все думают, что я это делаю... ну... для того, чтобы подкупить избирателей, извиняюсь. И, хоть ты тресни, всё равно, это... и вынужден иногда был рассказывать — надо же было отчитываться. Как депутат, я должен был отчитываться.

И, вот, когда я не стал депутатом... теперь, вот, я, если что-то делаю — во-первых, никому не должен рассказывать об этом, у меня нет такой обязанности, и никто не может сказать, что я это делаю ради того, чтобы кого-то, там, подкупить, охмурить, обаять... ради каких-то, там, своих планов... властных... да?

Меня это сейчас совершенно не касается. И, поэтому, я бы... да, я рад, что много есть таких проектов — и больших, и маленьких. Вы скажете: а как Вы их выбираете? Раньше, я, всё-таки... особенно когда был депутатом... ограничивался каким-то своим округом — потому, что ресурс же нельзя раскидывать... их всегда не хватает...

О.Игорь:

— Ну, и, опять же, потом отчитываться нужно за это всё...

В.Семёнов:

— Ну, да... а сейчас... понимаете, вот, у меня такой принцип: приходят к тебе, и, если просьба актуальная, реально, ты не должен отказывать. Потому, что это пришёл, вот... как ты... ну, как... а, может быть, тебе нищий руку протягивает...

К.Лаврентьева:

— ... а за ним — Христос... да?

В.Семёнов:

— Конечно, здесь надо тоже, всё время... ну, как мы говорим... с пониманием всё это делать...

К.Лаврентьева:

— С рассуждением.

В.Семёнов:

— ... с рассуждением, да. Потому, что мы знаем, какие сейчас нищие бывают, например, в Москве — ты можешь поддерживать, наоборот, самые негативные стороны жизни... рабство нищенское можешь поддерживать, и этому человеку, скорее всего, эти деньги не достанутся... и ты его обрекаешь на некое рабство. Если ты этого не понимаешь — грешишь, практически, да?

Но, вот, оно... если ты видишь, что к тебе приходит какая-то тема... ну... я стараюсь не отказывать. Неважно, откуда. Поэтому, сегодня, например, уже есть... и на том же Афоне — монахи обращаются... в том числе, не только наши со Свято-Пантелеимонова, а, наоборот, там... греческие... ну, сложилось так... и уже устанавливается какая-то взаимосвязь, дружба... и дальше, вот, как-то всё складывается, складывается... Что-то, иногда, пришло — и отошло, уходит. Потом, через 10 лет, опять возвращается. И... вот... мне кажется, тут надо мозги сильно не включать, а идти, в хорошем смысле, по течению. И, слава Богу, что-то получается.

Вот, кстати, когда мы говорили с вами в начале о духе компании, о коллективе — вот, яркий пример... просто, сейчас я вспомнил... чтобы вы и все радиослушатели понимали, о чём я говорю. Мне кажется, достаточно яркий пример.

Представляете... мы берём от метро — стоят у нас автобусы, и они... не только местные жители у нас работают... некоторые к нам приезжают, и от станции метро «Железнодорожная» мы забираем на автобусах людей, привозим на работу, а потом — отвозим их с работы. И, вот, представляете... люди сидят в автобусе, ждут... идёт девушка... все знают, что она — мать-одиночка... молодая девчёнка... и её, на глазах у всех, сбивает машина.

У меня тогда сын, как раз, был генеральный директор этой компании, это было лет десять назад. Он мне звонит: «Пап, надо срочно... здесь, в Люберцах, не смогут помочь...» — он знал, что в Склифе у меня друг был главврачом, и мы с ним знаем друг друга. Я ему тут же звоню, отвозим девчёнку в Склиф — слава Богу, там всё... сутки с ней там занимались... забегая вперёд, скажу: оказалось — всё испуг больше. Потому, что думали... ну, когда сбила машина на глазах...

К.Лаврентьева:

— Это ужас...

В.Семёнов:

— ... это было страшно, люди перепугались, и мы перепугались. А оказалось всё... ну, вот... больше внешнее такое было, а никаких серьёзных переломов не было, ничего. Отделалась, можно сказать, лёгким испугом.

Но... что дальше происходит. Люди поехали на работу. А у нас есть некий такой интранет, и иногда сами люди делают... собирают деньги на какие-то... Вот, придумали... кто-то, там, был в Вологде у своих родственников, узнал, что там есть Детский дом, и там нету простыней. И люди — берут и собирают деньги, хотя знают, что у нас есть фонд... они не идут даже в фонд, а это их личная инициатива. Они — взяли, собрали деньги и отправили. Мы это только всегда поощряем — ради Бога! Даже иногда и из фонда ещё добавляем туда, если они недобрали эти деньги.

Здесь, что они делают? Они по интранету кидают клич — девчёнке надо деньги собрать. Вечером мне звонит сын, поздно вечером. Докладывает, что в Склифе всё нормально, скорее всего, завтра её выпишут, и мне говорит: «Пап, что делать?» — «А что такое?» — «Мне люди принесли пакет с деньгами... но там много денег! Если сейчас люди узнают, сколько собрали денег, будет обратная реакция...» — как в том... «лучше б меня машина сбила»... глупость, да... но, реально, будет зависть... опять — мы все люди! Он и говорит: «Что делать, пап? На самом деле, я не могу озвучить это — потому, что... сумма...» Я говорю: «А ты и мне не говори. Чтоб меня не искушать. Чтоб я не сболтнул потом, — реально, я до сих пор не знаю, сколько там было денег! — А что делать? Отдай ей все деньги, но, тоже, её предупреди, чтобы никому не говорила, сколько. Чтобы не было зависти». Ну, вот, вы понимаете? Ну, это же супер! Представляете? Вот вам — семья!

О.Игорь:

— И сразу понимаешь вот эти моменты из Евангелия, когда Христос говорит: «Никому не говори...»

В.Семёнов:

— Да!

О.Игорь:

— ... по-новому это всё звучит.

Виктор Александрович, скажите пожалуйста, всё-таки... Вот, музей Царской Семьи, о котором Вы упомянули — могли бы Вы рассказать, как государь Николай Второй в Вашу жизнь вошёл, как Вы с ним «познакомились»? Почему Вам захотелось участвовать в этом музее?

В.Семёнов:

— Вот... опять тут... яркий тоже пример, как... я ничего специально не придумывал. Это не было... типа: «Я должен! Я придумал — это будет».

Вот, как это было. Во-первых, меня всегда интересовал Николай Второй. Потому, что я видел, насколько он внешне... и вся Семья — насколько красивые люди! Я всё время говорил: «Ну... как же так? Вот, вы — такие красивые, такие...! Как же вы проворонили-то Россию? Ну, жалко же...» Вот, я говорю: «Молодец ты, Николай... но ты же — виновен! Куда денешься...» И, вот, у меня как-то внутри это, всё время, крутилось...

О.Игорь:

— Ну, это очень, кстати, распространённая точка зрения...

В.Семёнов:

— И в Николо-Угреше... как раз, в один из моих приходов в Николо-Угреш, игумен и говорит: «А, пойдём... у нас там выставка... небольшой музей открылся, посвящённый Николаю Второму. Давай, зайдём, я тебе покажу...»

Я захожу — и прямо окунулся... там куча артефактов того времени. И здесь... у меня, прямо перед глазами... я, когда уже увидел их всех... всю Семью... увидел дела, которые они делали... и так...

И у меня, вот, это чувство некоей несправедливости, что: «Ну, как же так — вот, какие вы люди красивые, и внутренне, и внешне... по делам видно, что и внутренне вы... и Семья была настоящая... Ну, как же, вот, вы, всё-таки, упустили страну?» — вот, здесь уже стало, прямо, меня терзать!

Я начал читать. Я начал читать о Николае Втором, и начал понимать, что это — самый оболганный человек в истории человечества! Не нашей истории, а всего человечества! Самый оболганный царь. Что... это было просто... я был сказал сегодня, в моём понимании, это было помешательство элит... не страны в целом, а элит... тотальное помешательство! И это была уже... эффект непреодолимой силы некоей, когда... скорее всего, он просто не мог... он даже видел, куда всё это катится...

К.Лаврентьева:

— Знал... были же предсказания...

В.Семёнов:

— Да! Тем более, были же предсказания — он боролся! Но он... уж точно, не... вот, в моём сегодня понимании, он точно не захотел стать... соответствовать тому клейму — одному из клейм, которые на него навесили — «Николашка кровавый»... он точно этого не захотел! Потому, что он понимал, что от того, сколько он крови прольёт... ну... не даст это эффекта! Всё равно... только прольёт кровь, грех возьмёт на душу, а эффекта — не будет.

Потому, что... ну, мы понимаем, что руководитель, тем более — страны, он иногда должен проливать кровь. Но это должно быть разумно, взвешено...

О.Игорь:

— ... и обосновано.

В.Семёнов:

— ... осознано... да... и тогда Господь ему простит. А если он делает это необоснованно, значит, это его будет грех, это его будет ответственность перед Богом.

И, вот, я когда этими мыслями... они у меня, всё время, крутились... не каждый день, конечно, но я постоянно к ним возвращался. И тут — 225 лет нашей усадьбе «Белая дача», и мы решили сделать очередную реконструкцию в усадьбе. Сделать её, такую, более капитальную — потому, что, всё-таки, уже здание того требовало.

И начали делать реконструкцию, и я думаю: «Наверное, всё-таки, первый этаж сделаем сейчас... ну... эпоха — XIX век... так, как это у нас — конец XVIII века... ну, вот — сделать в стиле XIX века, чтобы людям показать... у нас там, как раз, музей агрохолдинга был... и — сделать, чтобы люди видели, как там было». И, про себя, так, думаю: «А чего я буду просто покупать... там... мебель, или какие-то вещи интерьера XIX века? Лучше уже я буду покупать... как раз, канонизировали Царственных Мучеников... да?

К.Лаврентьева:

— Да... Страстотерпцев...

В.Семёнов:

— Ну... мне больше нравится... хотя Вы правильно говорите — их канонизировали, как Страстотерпцев, но многие православные сегодня считают, что, всё-таки, правильнее... и когда-то так и будет... именно — Царственные Мученики.

И... значит... думаю: «Лучше я буду покупать...» — и, тем более, на тот период, я видел, что всё, что связано с Царём — в России же почти ничего не осталось! Потому, что... ведь, расстреливали! За герб расстреливали, а не то, что за фотографию Царя! Уж не говоря... там... реальный артефакт какой-то. Люди закапывали это всё... может, сейчас и до сих пор гниёт где-то... или уже сгнило, а люди — умерли, так и не откопав. В основном, всё это — с Запада.

И я думаю: во-первых, заберём это с Запада, а, во-вторых, пусть это будет напоминать людям о Царе-батюшке. И как-то будем людям рассказывать...

Я не собирался делать музей — я просто хотел сделать, именно, как раз, наш музей — агрофирмы, сделать его более содержательным, и, где-то, наполнить артефактами, связанными со Святой Семьёй.

И вы не представляете... знаете... просто — полетело! Из Америки, из... в основном, Америка... Британия... и, немножко, Германия. Просто побежали артефакты!

Сначала я брал — всё! Ну, как... я ж не разбирался ещё... а, потом, мне всё в диковинку было... мне казалось — всё ценное. Потом, когда мне в неделю приходило до десяти артефактов, я... во-первых, я уже понял, что у меня нету столько места... я уже: стоп-стоп-стоп... это не надо... это не надо... и, вообще, буду брать только то, что, прям, непосредственно связано с Царской Семьёй. Вот, из их рук, так скажем...

И, вы не представляете... целых, где-то, года три... ну, два... вот, прям... я уж выбирал, выбирал... и уже не могу отказаться! И я понимаю... в течение уже года, я понял, что всё — музей... уже есть музей!

И у меня сейчас где-то, там, порядка 300 артефактов, из них больше половины — это, непосредственно, связанные с Семьёй. И появились артефакты, которые... сегодня даже Царскосельский музей у меня копии просит некоторых артефактов, говорит: «Потому, что у нас — ничего подобного нет!» И мне это приятно.

Я сегодня... многие, например, уже музеи, которые связаны... например, вот, Сергея Александровича, Великого князя... Анна Витальевна Громова... там у неё целый фонд... вот, она, например, многие уже мои артефакты берёт на свои выставки. Вот, мы сейчас два фильма создали — подняли ту хронологию, которая нигде никогда не публиковалась, и тоже это интересно...

Представляете, мы перевели её на английский язык, эту хронологию... на русском она есть, и на английском... и, вы знаете, уже десятки тысяч просмотров в Европе! Это уже... Мне это приятно! Мне это очень приятно — потому, что сегодня столько людей приходит... у нас бесплатно приходят лекторы, которые читают лекции... приходят люди — молодёжь! — слушают лекции по 1,5-2 часа! Слушайте...

К.Лаврентьева:

— Виктор Александрович, а, давайте, мы, как раз, пользуясь случаем, расскажем — куда приходить, где искать информацию о Вас, о Ваших всех, вот, этих проектах...

В.Семёнов:

— А, вот, телеграм-канал... музей, памяти Семьи Императора Николая Второго. Там у нас, во-первых, есть... можно подписаться, и постоянную какую-то информацию черпать... и там у нас есть координаты, через которые можно выходить и записываться на экскурсии. Или же — мы, всё время, публикуем лекции, которые у нас там проходят. Заранее. Можно на эти лекции... сейчас мы делаем уже театрализованные лекции... знаете... не лекции, а экскурсии. Мы делаем всё это с помощью уважаемой вашей радиостанции — ваши специалисты нам помогают сделать театрализованную экскурсию. И потом мы будем делать не только даже в музее, а у нас же — прекрасный парк! Мы хотим сделать так, чтобы были театрализованные экскурсии прямо на лоне природы. Ну, понятно, не зимой, а в летнее время. Как это делает, например, Чеховский музей...

О.Игорь:

— Мелихово.

В.Семёнов:

— Мелихово, да.

Вот... поэтому, у нас планов — громадьё! Мы только-только начали — мы же открылись в ноябре. Но уже... я вам хочу сказать... уже, так, жизнь кипит! И, вот... и, вот, даже интересно... представляете, вот... два года летели ко мне артефакты, и потом — раз, знаете, и как отрезало. И всё. И теперь...

К.Лаврентьева:

— Пришло время, да?

В.Семёнов:

— ... приходят, но приходят, прям... такие... точечные. И... я бы сказал даже — дорогие артефакты.

Вот, например, последний артефакт пришёл из Америки. Не могу не рассказать про него. Он настолько характеризует Николая Второго, его глубину и широту души, и глубину его государственной деятельности.

Золотые часы пришли, фабрика Павла Буре — это один из... в те времена, столпов был, лучшие часы. В идеальном состоянии. Такое ощущение, что их... сама коробочка, правда, вся такая... уже разваливается... прям, настоящий артефакт... а часы — прям, как будто, их вчера сделали. Ну, видно, он их — тот, кому подарены были эти часы — он их не носил никогда. Они были — как реликвия в семье. И внутри написано, что это — подарок Его Императорского Величества Николая Александровича... да... прямо «Николая Александровича», даже не «Николая II»... кому? Тульскому ремесленнику — и фамилия написана! Представляете? Вот, мы сейчас выясняем, что он делал! И написано: 1902 год. Это было на выставке. Можете себе представить? Вот — поддержка малого бизнеса.

К.Лаврентьева:

— Точно!

В.Семёнов:

— Представляете? Золотые часы — кому? Ремесленнику!

А у меня, там, целая... ну, я был бы не я... всё-таки, мы — сельское хозяйство, и у меня есть целая плеяда наград, которые Николай Второй вручал на выставках — коневодам, садоводам, картофелеводам, землемерам, и прочая. Слушайте... это ордена — золотые, серебряные, бронзовые... а как они внешне выглядят! Вы посмотрите и подумаете, что это... это, точно, какой-то орден такой, дорогой!

К.Лаврентьева:

— С удовольствием посмотрю!

В.Семёнов:

— А это, всего лишь — ремесленник... какому-нибудь агроному...

К.Лаврентьева:

— Надо посетить музей! Я, кстати говоря, сейчас подписалась на телеграм-канал Вашего музея — уже даже забрала себе одну цитату за эти две минуты!

О.Игорь:

— Дорогие друзья, у нас сегодня в гостях был Виктор Александрович Семёнов, основатель агрохолдинга «Белая дача».

Виктор Александрович, спасибо Вам огромное за эту беседу! Вообще, вот... все истории, которые Вы рассказали — это, вот, какое-то яркое свидетельство того, как Господь откликается на какое-то искреннее желание человека послужить другим. Вот, мне так кажется. Для меня, весь наш разговор — он об этом был.

Спасибо Вам огромное за то, что Вы нашли время...

В.Семёнов:

— Вам спасибо! В заключение могу только пожелать всем бизнесменам, чтобы у них была возможность в конце своей карьеры бизнесовой непременно уйти, отдать активность молодым, а самим... вот, я сейчас занимаюсь... 90% моего времени...

К.Лаврентьева:

— Благотворительность.

В.Семёнов:

— ... это благотворительные программы. И мне это доставляет огромное удовольствие! Вот, я считаю, что эта нормальная тенденция должна быть у каждого нормального, и, тем более, православного человека!

О.Игорь:

— Да! Дай Бог, чтобы так и было!

Дорогие друзья, это был «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА.

У микрофонов были Кира Лаврентьева и дьякон Игорь Цуканов.

Сегодня у нас в гостях был Виктор Семёнов, основатель агрохолдинга «Белая дача».

Мы прощаемся с вами до следующей недели, будем надеяться.

Храни вас Господь! Всего доброго!

К.Лаврентьева:

— Всего хорошего!

В.Семёнов:

— Спасибо!

---

Все выпуски программы: Вечер Воскресенья

• «Христианин в современном мире». Павел Астахов
• «Христианин в современном мире». Серей Рудов
• «Христианин в современном мире». Наталья Смирнова