«Десятое воскресенье после Пятидесятницы». Священник Стахий Колотвин

о. Стахий Колотвин. Фото: facebook.com

У нас в студии был настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митино священник Стахий Колотвин.

Мы говорили о ближайшем воскресении, в которое празднуется память преподобного Антония Римлянина Новгородского чудотворца, о значении и смысле праздника Преображения Господня, а также о памяти семи отроков Ефесских и праздновании в честь обретения мощей святителя Митрофана Воронежского. Отец Стахий объяснил смысл воскресного Евангельского и апостольского чтений.

---

М. Борисова

– Добрый вечер, дорогие друзья. С вами Марина Борисова. В эфире программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. Сегодня у нас в гостях настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин.

Иерей Стахий

– Здравствуйте.

М. Борисова

– И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в десятое воскресенье после Пятидесятницы, и на наступающей седмице. Как всегда, мы стараемся понять смысл грядущего воскресенья, исходя из апостольских и евангельских чтений, которые положено читать за литургией. И завтра будет читаться отрывок из 17-й главы Евангелия от Матфея, где описывается история о том, как ученики Христа не могли исцелить бесноватого от его недуга, и тогда несчастные родственники привели этого беснующегося человека к Самому Иисусу. «И запретил ему Иисус, и бес вышел из него; и отрок исцелился в тот час. Тогда ученики, приступив к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его? Иисус же сказал им: по неверию вашему». Ну, казалось бы, вот они уже не первый день вместе, уже были и чудесные исцеления, и многие чудеса, и притчи, и поучал Он их. И, казалось бы, ведь по вере именно они побросали свои семьи и житейские обязанности и пошли за Ним. И Он говорит, что они ничего не могут, потому что не верят. Это как?

Иерей Стахий

– Апостолы, многие слова Христа они осмысляли, преломляли в своем сердце и Духом Святым возвещали людям во время проповеди. Собственно, Евангелия, они когда были записаны, уже к том моменту апостолы много лет проповедовали просто устно. Более того, если мы читаем Послания Апостольские, то тоже это не то, чтобы Христос что-то сказал, а апостолы добавили. Апостолы не добавляют, они тоже показывают нам, как понимать и как реализовывать слова Христа в жизни. В том числе они показывают это на своих ошибках. Да, там вспоминает апостол Павел, как он гонителем был, апостол Петр вспоминает, как он от Христа отрекался. А апостол Иаков нам вспоминает и говорит: вера без дел мертва. Вот эту фразу: вера без дел мертва, – очень ее не любят протестанты, тоже говорят: ой, это вставка какая-то поздняя, только верой мы спасемся. А так нет, эта фраза: вера без дел мертва, она вот с местом этим евангельским перекликается просто на сто процентов. Потому что, по сути, Господь это здесь и сказал. То есть то, что апостол Иаков, он, можно сказать, резюмирует мысль Спасителя. Здесь Господь показывает, что их вера умерла, хотя снаружи кажется, что она есть. Именно поэтому эти слова актуальны нам, не просто как повествование о каком-то событии, жизни Спасителя, жизни апостолов, жизни людей двухтысячелетней давности, а актуальны для нас, как для верующих людей. Потому что нам может казаться, что наша вера жива, что мы очень хорошо верим, что благодаря этой вере даже мы там что-то делаем, что нам Господь повелевает – ну вот мы встали, пришли на воскресную службу и взяли там, почитали молитвы перед едой, ну и так далее, там как-то рацион свой в постный день там подкорректировали. А выяснилось, что силы бесовские нашу душу переполняют. Почему это так происходит? Ну Господь тоже говорит: род бесовский побеждается постом и молитвой. Нам Господь напоминает, напоминает, что нельзя служить Господу лишь в каких-то элементах. Потому что апостолы, в принципе, они ходили, проповедовали. И Господь говорит: на недужные руки возложите, ну и исцелятся, и бесы изгоните – все это возможно. И они подходили, это делали: они наверняка что-то говорили о Царствии Небесном, они наверняка исцеляли, они наверняка изгоняли бесов. Собственно, они, можно сказать, и сами удивились: Господи, почему это мы там изгнать не можем? Но причем здесь еще какая ситуация: перед нами не просто человек, ну ладно там, страшный какой-то злодей, который, по множеству грехов бесы отяжелили, да. Это отрок – то есть человек, который еще ну в силу возраста, конечно, ну как детки, начинают там с семи лет исповедоваться – как отроческий возраст условно, с семи до четырнадцати лет – но все-таки это совсем не те грехи, которые может Господь попустить силам бесовским вот полностью контролировать человека. Тем не менее Господь вот может на примере такого, ну по сути невинного, существа показывать апостолам, что очень часто страдают от какой-то расслабленности, от какой-то неаккуратности людей, которые призваны на особое служение Христом, самые невинные. То есть если священник, молитвенник, проповедник, который живет и не только словами, но и своей жизнью показывает, что надо идти ко Христу, и он не смог обратить какого-нибудь страшного злодея там, вора, убийцу – ну не получилось это сделать, Господь не осудит. А если рядом с тобой дети, вот просто они ходили-ходили в храм, потом им совсем стало неинтересно, и как-то они из храма пропали, то батюшке надо задуматься: я вот крестил таких-то и таких-то детей, они у меня на утреннике в воскресной школе пели, почему они сейчас не в храме? Да, понятно, часть вины на родителях, а нету ли у меня такого примера, что я вот перед бабушками очень красиво сказал, бабушки поохали: ой, как батюшка, все хорошо. Да и взрослые люди, у них тяжело – ну пришли, поплакались батюшке, и вроде как-то неохота его бросать. А вот молодежь, которую удержать сложнее всего, почему она, вот ходил ребенок, причащался, а он пропал. Да потому что надо священнику после этого обратить внимание на себя. Конечно, мы сейчас передачу не только священники слушают, а что же остальным радиослушателям? Но надо помнить, все-таки апостол Петр говорит о царственном священстве мирян. Мы, каждый из нас, уже христианин по сравнению с нехристианином: больше дано – больше спросится. Воцерковленный христианин, который постоянно Дары Христовы через причастие Тела и Крови получает, с него спросится значительно больше, чем с христианина, который как-то к Христу стремится, но еще не сделал уверенный шаг для христианской жизни. Поэтому и мы, получая вот эти дары Святого Духа, обязательно должны их применять, применять к тому, чтобы рядом с нами мы не послужили никому соблазном. Но наоборот, человек, который рядом с нами, склоняется ко греху, просто очутившись рядом с нами и получив от нас не то что какое-то формальное поучение, а какой-то пример христианской жизни, заботливое, уважительное отношение, ему просто было бы не очень хорошо рядом с нами грех делать. Да, вот как я иногда выхожу из подъезда, и там тоже сидят люди – уже они там после трудовой недели приняли за воротничок уже крепких напитков, и вот тоже и они такие – раз-раз-раз – уже потише, то есть уже какие-то слова грубые, которые в их речи проскальзывают, они их начинают фильтровать. Не потому, что это там святой человек рядом прошел, но немножко из уважения к священному сану. Ну и то же самое вот как там подростки как-то галдят тоже, ругаются, проходит ну какая-нибудь там старушка в шляпке, да, такая дама – и тоже рядом с ней уже как-то не очень удобно. Понятно, если не совсем отморозки, то действительно эти там, которые между собой, перед друг другом как-то стараются себя показать, какие они все крутые, они понимают: нет, как-то не очень вежливо, да, неохота уже ругаться рядом с таким человеком. И каждый христианин должен становиться таким, что рядом с тобой человеку просто неохота грешить, неохота служить диаволу и неохота быть его бездушным рабом.

М. Борисова

– Но вот смотрите, ведь Господь говорит ученикам, что они не могли изгнать беса по неверию. Но ведь у них был пример. Если завтра же будет читаться отрывок из Первого Послания к Коринфянам апостола Павла, из 4-й главы, который завершается словами: «Посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу». То есть у апостолов был пример веры – это Христос. У первых христиан был пример веры – это апостолы. Хотя тот же апостол Павел в том же самом послании говорит: «Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков», – то есть самооценка апостолов достаточно красноречива.

Иерей Стахий

– Ну все-таки «позорище для мира Ангелов и человеков» – это вот у нас есть «генетиус объективус» и «генетиус субъективус»: страх врагов – это ты можешь бояться врагов или враги боятся тебя – то есть и так и так понимать. Поэтому «позорище для мира Ангелов и человеков» – это, наоборот, может, наоборот: вот какой позор, что недостойны люди Церкви, недостойны даже Ангелы небесные вот этих апостолов. Поэтому то, что это все-таки не очень прояснено, дает нам волю для толкования в обе стороны. Это, с одной стороны, можно сказать: ой, даже апостолы такие позорные, куда уж нам напрягаться. Нет, это вот такой апостолы, ради нас такой подвиг совершили. И после этого апостол Павел призывает: ну постарайтесь мне уподобиться. И тогда человек уподобляется, и кажется: ну вот у первых христиан были апостолы, у апостолов был Христос, а мы так далеко от этого времени. Ну, собственно, всю нашу программу «Седмица» как раз и смотрим, кому мы можем быть подобными, как они уподобились Христу. Вот святой в одном веке жил, в другом, в третьем – и все ухитрились быть подобными Христу, в том или ином аспекте. И мы, узнавая их жизнь, разбирая их житие, беря с них пример, можем тоже Христу уподобиться. Поэтому как раз если, конечно, у нас будет вера во Христа. Если у нас будет вера во святых только и не будет во Христа, если мы, глядя на святого, молясь, обращаясь к нему, не смотрим на Самого Господа и Спасителя нашего, не признаем все совершенство только за Ним, то нам не получится ни правильно святым уподобиться, ни через них уподобиться Христу.

М. Борисова

– Но в нашу задачу входит ведь наш собственная душа в первую очередь. Вот вы говорите, что чтобы не ввести во искушение ближнего. Но если мы все время будем думать о том, как не ввести в искушение ближнего, а мы ведь не сможем уподобиться апостолу Павлу, который не очень думал о смущении ближних, когда проповедовал. Он был очень резким и, в общем, достаточно провокативные послания писал своим чадам духовным.

Иерей Стахий

– Ну древо познается по плодам. Для нас главное, мы заранее, увы, не прозорливые старцы и поэтому не знаем заранее, какой будет результат. Но тем не менее мы вот стараемся жить по вере: каждую свою мысль, каждый поступок, каждое свое слово сказать по вере. И решительные слова апостола Павла, сказанные по вере, недаром он все время вот: спасение через веру – такой акцент делает, он же, конечно, он смотрит, как они в людях отзываются. И поэтому мы тоже отсчитываем от ближних именно результат. Мы смотрим, как можем оценить свое спасение, свою душу. Просто человек, по гордости, всегда себя оценивает необъективно. И поэтому мы, конечно, сосредоточены, не наша задача: ой, а должен кого-то исправить, я должен, чтобы рядом со мной кто-то там спасался. Нет, для начала берешь, свое бревнышко из глаза пытаешься вытащить, прежде чем за сучок из глаза брата браться. Поэтому и мы берем и живем по вере и смотрим, проверяем – это вот как маленький тест, как тест ну на коронавирус сейчас: берешь, заказал себе, капнул капельку крови, если у тебя температура, поднялась, проверил – ой, нет, тест отрицательный, все хорошо. Точно так же и здесь мы можем, можно сказать, проверить. Вот этот отрок для апостолов был как некоторая проверка того, живете вы как посланники Христовы или не живете. Поэтому и мы, конечно, если рядом с нами как-то люди не меняются, то это нам тоже некоторый тест провальный, который говорит: дружище, внутри у тебя чего-то не то происходит. Вера твою душу не наполняет, ты не идешь ко Христу. И, возможно, тебе сложно вот понять и поступить ровно как Христос, тебе на это не хватает сил, но поступи по словам апостола Павла: будь подобен, как он был подобен Христу. Сложно тебе взять со святого IV века – ну возьми со святого XX века. Да, он уже позади этот век, да, еще в XXI веке никого не прославили. Ну там старец Гавриил, старец Паисий – кого-то прославили, но все равно 90-е годы, в принципе, еще...

М. Борисова

– Это еще XX век.

Иерей Стахий

– Да, это еще XX век, но это совсем недавно – это на нашей жизни, это на нашей памяти. Были те люди, которые наши старшие современники, они могли спасаться. Или, наоборот, вот нет, как-то, как они спасались, не получается. Возьми тоже память древнего святого – разбери, возьми, почитай Апостол. Потому что ну раз апостол Павел говорит: подобны мне бывайте, как я Христу, – ты читаешь Евангелие, ты на Евангелие ориентируешься, и ты знаешь примерно сюжеты притч. Но что в Книгах Апостольских для тебя, хотя ты ходишь десятилетиями в храм, но для тебя абсолютная загадка. Так, значит, может, чтобы пазл собрался, надо и Апостольские Послания почитать и тогда пазл сложится, и спасться будет значительно проще.

М. Борисова

– Напомню нашим радиослушателям, сегдня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и будущей седмицы. В это воскресенье у нас будет вспоминаться один удивительный святой, преподобный Антоний Римлянин, Новгородский чудотворец. Само сочетание – «римлянин, новгородский чудотворец» – уже вызывает интерес. И на этой же неделе, наступающей, 17 августа у нас будет еще такой день памяти удивительных святых – семи отроков Ефесских. Это два таких житийных сюжета, на мой взгляд, связанных тем, что у них историческая основа ушла под спуд, поскольку в основные жития вошли такие легендарные сюжеты, связанные с этими святыми. И вот разобраться, что нам важнее – легенда, освященная преданием или попытка разобраться в исторической подоплеке – и откуда больше мы можем извлечь для себя уроков. Вот возьмем преподобного Антония Римлянина – предание повествует о том, что он, будучи очень богатым человеком, раздал все свое имение, закатал в бочку какие-то сокровища, выбросил в океан, море синее. А потом молился на скале, и в бурю этот кусок скалы откололся, и вот чудесным образом он оказался в Новгороде, приплыл буквально через два дня на этом камне по водам. Ну это такой вот легендарный сюжет, который, в принципе, вошел во все классические издания житий святых. Но вот современные исследователи говорят, что само прозвание «римлянин», в принципе, может относиться к чему угодно. Потому что выходец из любой земли, входившей в Священную Римскую империю, для русичей был римлянином.

Иерей Стахий

– Не только в нее. Потому что само название греков, хоть и на Руси греков звали греки – это было экзоэтноним. Все-таки греки, они считали, грек, эллин для них это было равнозначно язычнику, ну как в посланиях апостола Павла. Поэтому любой житель Византии и завоеванных опять же территорий арабами, турками, болгарами, которые тоже ну имели некоторое греческое самосознание, именно культурное, неважно на каком языке даже говорили, все себя называли ромеями, римлянами. Поэтому, в принципе, по большому счету, преподобный Антоний, он мог быть родом как из Западной Европы, как из Восточной, как из Южной, так и Северной. Но, в принципе, нам ничего не мешает все-таки считать, что он мог и из самого Рима до Новгорода добраться. Потому что если это человек богатый, если это человек занимается торговлей, то все-таки такой крупнейший торговый центр как Новгород, ну вот у тебя есть какой-то бизнес поставок, ты хочешь его развивать – тебе надо диверсифицировать поставщиков, тебе надо выходить на новые рынки сбыта. И поэтому, в принципе, то что Антоний житель мог быть даже Рима – на тот момент уже Рим не имел такого значения политического, может, экономического – ну, предположим, пусть даже он был из самого Рима, что не так важно, он все равно рано или поздно, будучи купцом, живущим в цивилизованном едином европейском мире, еще до нашествий вот домонгольских, которые как раз многое смешали, что мог он Новгородом заинтересоваться? Мог. Мог он прийти. А больше в Риме святых древних – конечно. Новгород только недавно из язычества перешел.

М. Борисова

– Ну это, собственно, конец XI – начало XII века.

Иерей Стахий

– Да, как мы помним, в Новгороде сопротивлялись проповеди Христа, что тоже вот как раз монастырь Антониев, да, у нас он и в честь Антония Римлянина, где тоже его мощи под спудом почивают, что у него есть, например, Перынский скит на месте, где Перуну поклонялись. То есть до сих пор даже туда неоязычники приезжают, вот реконструкторы, тоже в поисках каких-то языческих сил. Вот, кажется, куда более святое место это как раз вот Рим, где апостолы страдали, мученики. А вот Новгород – еще никакие святые особо не просияли. А Антоний Римлянин один из первых новгородских прославленных великих святых, и что как же именно там он находит путь спасения. Ну как раз это показывает, что нас ведет ко Христу не территория. Вот ты очутился среди святынь – ты более святой стал? Вот я помню, отец Авель (Македонов) – тоже один из таких старцев, которые после гонений такую духовную жизнь восстанавливал на нашей русской земле – вот просто оказался там, в Иоанна-Богословском монастыре. И его какой-то человек, такого явного вида, отсидевший, он спрашивает: ой, батюшка, скажи, а место спасает? А он ему (а он уже не ходил, его на саночках возили, ноги не держали), и отец Авель ему говорит, что вот кабана сюда приведешь – что, кабан спасется? Да, вот точно так же, место не спасает. И, возможно, Антоний, находясь среди своих богатств, среди каких-то вот развлечений, среди какой-то своей компании – деловой компании, компании по вот досугу по какому-то, что он не мог, несмотря на то, что вот рядом были мощи святых, несмотря на то, что рядом были древние храмы, намоленные, святые обители – вот там все как-то было привычно, и душа там была в некотором сне. А здесь, придя вот на землю, где действительно храмы только еще начинали строиться, где народ в деревнях вокруг еще, можно сказать, язычеством жил, даже если считался христианами, где священники абсолютно безграмотные, что, может, там он как раз понял, какое сокровище у него есть в сердце, вот эта истинная православная вера, которое он не реализовал. И что именно здесь он и смог найти какое-то вот уединение. Что тоже он, может, шел в какой-то монастырь рядом со своими домом там, в Риме, а это монастырь это только ну проходной двор, куда люди приходят, там спонсорские деньги приносятся, на колесницах на каких-то роскошных катаются – и ну как-то не лежит его душа в этом монастыре. А он ушел уже куда-то на север, в какую-то глубинку, что вроде город и торговый, а вокруг такие безграничные леса, что тоже вот ты выйди – и вот тебе уже, молись, молись – и вот оно, спокойствие. И поэтому вот то, что пришел Антоний Римлянин из-за моря – ну в принципе в Новгород все плыли, в древнем мире, если не по морю, так по реке. То что именно камень – но, как мы помним, вот Господь уподоблял апостола Петра камню. Что, Он уподоблял, это апостол Петр от этого камнем покрывался? Господу ничего не стоило это сделать, Он мир из ничего сделал, Он мог человека в камень превратить? Да, мог. Если Он по воде ходил, что Ему стоило сделать, был бы, как герой комиксов, апостол Петр тоже бы, камень ходил. Нет, когда Он его назвал, апостола Петра, камнем, Он его в камень не превращал, это был человек из плоти и крови. Точно так же, почему Он называет его, апостола Петра, камнем, Спаситель наш – потому что его была такова вера. Поэтому и здесь, конечно, мы, если мы отсчитываем не от средневековых языческих легенд, если мы не ищем параллели в сказках, основанных на языческих преданиях (потому что плавание на камнях, плавающие острова – это как раз богатая языческая литературная, устная народная традиция), что если мы не вслед за народом, за простым, безграмотным, черпаем из языческих легенд, а мы смотрим на Евангелие, то в Евангелии Господь, когда говорит о скалах, когда Он говорит о камнях – Он говорит не о материале, Он говорит о вере. Поэтому и здесь, если мы все-таки Антония относим не к языческому миру, а к миру Евангелия, то мы вынуждены все-таки признать, что Антоний приехал. Приехал и принес вот в северный, языческий еще город силу своей веры и смог ее здесь укоренить, здесь реализовать и стать камнем веры и спасения для людей, которые вокруг него тоже собрались и вместе с ним как-то жизнь уже монашескую стали вести.

М. Борисова

– А вот следующий такой, очень сложный для понимания сюжет – это 17 августа мы будем чтить память семи отроков Ефесских. Этот сюжет вошел даже в Коран, там есть отдельная сура под названием «Пещера». А это повествование касается событий, которые совершились где-то в середине III века, когда сын Ефесского градоначальника, Максимиан, и его шестеро друзей попали в ситуацию гонений, ну как бы независимо от себя, поскольку они были в армии. И та же история, когда в начале 250 года Деций Траян издал указ о том, что все жители империи должны, независимо от вероисповедания, публично принести языческую жертву и получить документ – вот, собственно, это стало камнем преткновения для этих вот юношей. Но чудесное в их истории началось уже тогда, потому что их не казнили, их просто уволили из армии. И то ли какая-то неразбериха случилась, непонятно, в общем, они воспользовались этой паузой с тем, чтобы просто скрыться. Скрылись они в пещере и какое-то время в ней пробыли, пока их не хватились и не стали как-то интересоваться, что с ними и как. И ну, в общем, могло бы это все, наверное, счастливо как-то более-менее разрешиться, если бы ну не попались. Вот у них был самый молодой, которого посылали там за продуктами, потому что надо чем-то питаться, вот попался он на глаза императорским слугам. В результате чего император узнал, где они скрываются и в гневе повелел пещеру эту замуровать. Их замуровали живьем. И дальше вот этот вот удивительный сюжет, который в очень многих традициях присутствует – он есть и в Западной христианской Церкви, и в Восточной христианской Церкви, и даже у мусульман. То есть на два века они погрузились в сон – то есть они не умерли, не превратились в мумии в этой пещере, они, трудно сказать, каким-то образом двести лет там просуществовали в каком-то анабиозе. А потом, уже в византийские времена, буквально для того, чтобы встретиться с императором, который узнал, что их там откопали, они очнулись из этой комы и обратно в это небытие ушли. Вот этот сюжет, который очень сложно даже осознать.

Иерей Стахий

– Ну для Бога тысячи лет как один день, и один день как тысяча лет. Для Него, в принципе, время наше человеческое – это фактор, на Него не влияющий. И если Господь души, да и тела принимает людей, то в принципе тоже Он волен ими распоряжаться. И то что мы знаем, конечно, пророк Илия был взят с телом и придет, как было обещано в Ветхом Завете, перед пришествием Христа. Почему Иоанна Предтечу воспринимали как Илию пророка, потому что как раз надеялись, что, может, это вот он. Ну скорее всего, как по толкованию, что придет перед вторым пришествием. Может Господь? Может.

М. Борисова

– В эфире радио «Вера» программа «Седмица». С вами Марина Борисовна. И настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Мы ненадолго прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

М. Борисова

– Еще раз здравствуйте, дорогие друзья, в эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица». С вами Марина Борисовна и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Вот главное событие, некоторое ожидает нас на предстоящей седмице – это, конечно, 19 августа –великий праздник Преображения Господня. Ну тут, собственно говоря, даже не знаешь, с чего начать разговор, потому что и само событие, хотя и многажды описанное, и много святых отцов писали толкования и проповеди, касающиеся этого самого события Преображения на горе. Вот почему так важен для нас этот фаворский свет? Почему именно свет Преображения дал целое направление богословию?

Иерей Стахий

– Для нас важен фаворский свет, потому что, вот как Афанасий Великий говорит, Бог стал человеком, чтобы человек стал богом. Праздник Преображения Господня – это явление Божественной природы Христа перед глазами, причем, возможно, перед глазами души, потому что если свет такой, ярче солнца, вряд ли бы это не заметили апостолы, которые внизу остались, которым Господь сказал ничего не рассказывать. Понятное дело, апостолы видят преобразившегося Христа очами духовными, видят святых, которые Ему предстоят. И для нас важно, что это все источник этого света наше простое человеческое тело, с человеческой душой, что мы можем напитаться, стать тоже вместилищем этого Божественного света, что это возможно. На самом деле, вот как мы помним, ветхозаветные праведники умирали, сходили в ад. Языческое представление о загробном мире, да, там какие-то страшные злодеи – страшные мучения, а для всех остальных там, даже для героев, ну для античности – это вот пребывание вроде тени, да, ты там вроде не страдаешь, не мучаешься, но это уже некоторое небытие. Либо ну там простое шаманское представление о загробном мире – это то, что ну вот просто еще такой же мир. А Господь показывает: Я вот из этого круговорота, из этого тупика вас готов вывести, вас вывести к Божественному существованию. Поэтому и мы опять же тоже понимаем: ну нет, ну где я и где Божественный фаворский свет. Тут очень важно, что именно спасает нас Господь. Что как бы ты, какие бы ты усилия не делал, ну вот человек говорит: да не, зачем мне ходить в храм, зачем мне исповедоваться? Ну я же не грешный человек, я вот – ну и там по Декалогу, по ветхозаветному, не открывая Евангелия, человек говорит: я не убивал, не воровал, не изменял, да, – и вот какой я уже молодец. Так нет, если ты не придешь ко Господу, чтобы Господь тебя наполнил фаворским светом Своим, Господь не будет бегать за тобой и заставлять: а ну-ка, давай, засвечивайся, вот тебе Божественный свет, вот нетварный. Кроме того, собственно, недаром вы вот сказали про именно целое направление богословия. Потому что, когда уже в XIV веке это был акцент сделан святителем Григорием Паламой на этом, то конечно, это было не новое слово, то есть и все, и отцы-каппадокийцы тоже постоянно говорили о соединении человека с Богом, о возможности общения с Ним. А как общаться с Тем, Кто непознаваем? Через Божественные энергии. Тут опять же очень важно, у нас есть, особенно есть эта угроза в XXI веке: на фоне вот нью-эйдж, увлечения восточной культурой, увлечения тренингами, да, там с каким-то совершенствованием, саморазвитием, появилось некоторое понимание, ну почему нет некоего предохранителя у христианской души против этого, потому что слышишь слово «энергия» – и тебе кажется: вот ну православная энергия. Ну просто люди, они не знают, там всякие коучи, йоги, а на самом деле это вот Бог, это Его энергии. Энергия воспринимается как ну какое-то электромагнитное поле. Надо понимать, что все-таки энергия – по-гречески это значит «действие». Божественная энергия – лучше всего православному человеку просто говорить: Божественное действие – Господь взял и подействовал на человека. Он не ниспослал на него какую-то светящуюся субстанцию, а просто вступил с человеком, с нами – со мной, с моим ближним, с апостолами – во взаимодействие. Господь во взаимодействии с нами – это залог нашего спасения, что Бог совершенный, Он преображает нашу человеческую природу тем, что вступает с ней во взаимодействие. Поэтому если ты готов взаимодействовать с Богом – через таинства церковные, через изменение своей жизни – то и Господь будет взаимодействовать с тобой. Поэтому, конечно, охота на Преображение прежде всего похрустеть свежим яблочком, которое батюшка прохладной святой водичкой окропил. Да еще на тебя на самого попало, когда ты корзинку в руках держал вместе со своими нарядными детками – да, конечно, это тоже это большая радость. Но это лишь маленький предвозвестник того, что происходит с человеком, который преображается действием Бога. Потому что, если мы посмотрим вот на гору Фавор, кто особенно был в паломнической поездке летом – жара страшная, солнцепек. То есть туда сейчас паломники въезжают на машинах, да, там автобус не может на гору заехать, ну едут на таких на длинных такси. А я вот помню, что тоже там в подростковые годы доводилось забираться – причем это уже даже солнце зашло – пешком. Да, как бы это не подразумевалось, не было заложено в бюджет поездки такой нашей, с хором, что кто-то тебя завозить будет. Пешком забираешься – уже ты выматываешься весь, даже в 14–15 лет, когда вроде сил вагон. А уж если ты все-таки человек среднего возраста, как апостолы, ты идешь в жару, забираешься на эту гору – солнцепек, охота пить, охота есть. А в итоге является перед тобой Господь – и ты обо всем этом забываешь, говоришь: Господи, я хочу вечность чтобы это продолжалось. Ты не думаешь ни о еде, ни о воде, ни о том, что ты сейчас расплавишься – в 50 градусов жара. Ты просто думаешь о том, как хорошо с Богом, потому что Господь подействовал. Именно это действие, этот праздник, он залог того, что вот, кажется: ой, мученики, были они счастливые, когда их вели на мучения. Нет, конечно, когда тебя берут и пытают – в этом никакого удовольствия нет. И они от этого удовольствия не получали, это не то что, какой-то ужас там. Потому что когда твоя душа соединяется со Христом, то все остальное затмевается. Когда человек идет и по любви там грудью амбразуру закрывает, а не потому что: ой, как здорово – мной там улицу назовут, мне медаль героя Советского Союза посмертно дадут. Нет, а потому что вот ты своей любовью приблизился к Богу, ты действуешь по отношению к Богу, ближнему – Бог действует в отношении тебя, и у тебя такая радость в душе, которая перевешивает вот все возможные скорби. Когда в блокадном Ленинграде, да, там родители умирают от голода, отдают своему ребенку, что съесть – тоже, понятно, никакой радости нет. Но поскольку это хоть маленькое взаимодействие с Богом, взаимодействие с людьми, то тоже это радостью сердце наполняется. Любое наше доброе дело, которое для нас вроде потери, мы потеряли что-то там – деньги, время, усилия, получили даже, может, не благодарность, а на душе все равно хорошо – это знак того, что, правда, Господь в нашей жизни есть. И, с другой стороны, в том числе это повод проверить, когда его нет. Когда ты пришел, отчитал вот акафист, взял молитвы какие-то по соглашению, еще там подписался на каких-то православные паблики, каждый раз цитатки тебе приходят – ты все это вот сквозь себя пропустил, а радости в душе не появилось, так значит, возможно, Господь тебя не преобразил, что ты что-то делаешь не так. Это не значит, что от всего этого надо откидываться, что от всего этого надо отказываться, что от всего этого надо отстраняться. Это значит, что надо посмотреть: где я еще с Богом не взаимодействую? Как механизм, он запускается, когда все шестеренки сошлись, все шестеренки сошлись и процесс пошел. А если у тебя одна шестеренка, а другая нет – все, не пойдет. Ты часы взял, собрал и разобрал, собрал опять – а они не ходят. Значит, ты где-то что-то упустил, вот это в мелочах. И поэтому Господь тебе не навязывается. Поэтому, дорогие братья и сестры, мы тем не менее, как бы мы не искали, мы все равно фаворский свет сами не найдем. Поэтому в этот праздник нам прежде всего надо сказать: Господи, мы вот тоже, как слепые котята, которые света не видят. Помоги, Сам просвети, Сам нам покажись, дай нам возможность Себя почувствовать. Потому что, как человек, который уже поверил в Бога, который почувствовал эту радость веры, ему уже неинтересно. Потому что я вот вспоминаю, люди, которые, тоже вот ну кто-то из моих прихожан, которые были людьми совсем невоцерковленными, пока наш храм рядом не появился, не стали туда ходить, говорили: да, вот ну даже не очень понятно, деньги были, и вот вроде праздник там – ну на 23 февраля, на 8 марта – ну вот выпили, ну вот там сходили, съездили куда-то на курорт, и непонятно, зачем это. А вот сейчас прямо смысл и радость появились. Были все удовольствия, а радости не было. Да, там Цой поет: «Из окна видна даль, так откуда взялась печаль?» Да печаль-то, потому что вот Господь сердца не коснулся. Поэтому всем, конечно, следует пожелать, чтобы Господь сердца коснулся, и чтобы, самое главное, мы этого в Господе искали. Господь коснется – и ничего нам страшно не будет.

М. Борисова

– И из-за этого вот насыщенного ощущения света и благости он вынесен за линию евангельского повествования. Потому что, по логике вещей, ведь Преображение должно было войти в череду тех событий, которые мы вспоминаем Великим постом. Но вынесено совершенно отдельно, и отсчет идет от Крестовоздвижения – то есть за 40 дней до Крестовоздвижения.

Иерей Стахий

– Да, у нас тут интересно. Вот как раз вы обратили на особенность, что все равно все даты и расстояния символические, да, вот как там Благовещение и Рождество – ровно девять месяцев там отсчитали. Что здесь у нас, правда, Крестовоздвижение – это как праздничная Голгофа. Потому что когда мы вспоминаем Крест Господень в Страстную пятницу, Страстные Евангелия – это ту не до торжества. Крестовоздвижение – праздник, когда мы торжествуем Крест, орудие нашего спасения. Вот тропарь Преображения, в кондаке Преображения: когда Тебя узрят распинаемого, то уразумеют Твое вольное страдание. Как раз апостолы тоже на горе, они смогли почувствовать, по сути, ну потому что вот мы сегодня вспоминали фразу: подобны мне бывайте, как я Христу. Христос, когда Он страдал и Он мучился – Ему несправедливость, что Его оклеветали, Его оплевали, избили пытали те люди, которым Он исключительно делал добро. Но Его вот радость в сердце все равно была. Потому что этот Божественный свет, Его собственный, по Божественной природе, Его человеческую природу точно так же укрепляет. Поэтому и нам крест – это орудие торжества, а не только страдания. И поэтому действительно вот мы готовимся к празднику Крестовоздвижения с радостью – вот начинается новый церковный год, начинается учебный год, уже мы там соскучились по своим даже каким-то там рабочим обязанностям. Господь говорит: возьми крест твой и за Мной гряди. И вот на Крестовоздвижение это как раз и не кажется сложным. Потому что вот как раз ты уже успел преобразиться соприкосновением с Господом в эти летние месяцы, и тебе Господь дал силы, и ты свой христианский путь сквозь земную жизнь продолжаешь.

М. Борисова

– Напомню нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмице. На следующей неделе 20 августа мы будем вспоминать одного очень интересного святителя российского – это святитель Митрофан Воронежский. Мне кажется, что несмотря на то, что это петровская эпоха и, казалось бы, дела давно минувших дней, личность этого святого удивительно созвучна, мне кажется, сегодняшнему дню. Вот посмотрите, он долгое время был просто приходским священником, семейным человеком. Потом он овдовел, принял постриг монашеский, и в скором времени его избрали игуменом монастыря. А после этого – вот у нас недавно была административная реформа, когда появилось много новых епархий, – собственно говоря, приблизительно та же самая ситуация сложилась во времена Митрофания Воронежского: он стал во главе новообразованной тогда Воронежской епархии. И что он там увидел? Увидел он там печальную картину, потому что никто этими территориями так пристально не занимался. Если в наше время в больших епархиях владыки жаловались, что пока всю епархию объедешь, уже церковный год закончился. А уж в те времена, при той инфраструктуре, можно представить себе. И застал он картину, конечно, печальную: с одной стороны, там было очень много староверов, на этой территории, с другой стороны, там в полный упадок пришло духовенство и монастыри. И непонятно, за что было хвататься, денег не было совсем. И вот, собственно, главные усилия своего служения святитель Митрофан Воронежский направил на возрождение духовной жизни на вверенной ему территории, что, в общем-то, титаническими усилиями ему удалось в значительной мере. Даже по тем временам опередил самого Петра I, потому что в деревнях открывал школы для детей. Петр еще до этого не дошел, он еще только собирался флот в Воронеже строить. И вот удивительным образом этот такой очень целенаправленный духовный пастырь принял абсолютно юного Петра I, которого многие православные почитали если не самим антихристом, то каким-то таким, посланцем антихриста, и его реформы воспринимали в штыки. И тут вдруг вот этот духовный человек полностью, стопроцентно становится на сторону этого младореформатора и всячески помогает ему в его начинаниях. Вот что это за личность, и в чем ее урок и для нашего духовенства, и для нас, мирян?

Иерей Стахий

– Ну прежде всего я бы вот сделал небольшую правку, что он все-таки не то что он полностью вставал на его сторону. У каждого человека есть свои сильные и слабые стороны. И, можно сказать, святитель Митрофан, он вставал на сильные стороны императора Петра. Потому что вот Господь дает каждому какие-то свои таланты, таланты – не только способности, а вот именно как мера серебра, то есть и свои способности, и некоторые слабости. И опытный священнослужитель, опытный духовник, он видит в каждом человеке, который к нему приходит, сильные и слабые стороны. И поэтому приходят два человека с одним и тем же вопросом, и одному он советует одно, а другому советует ровно противоположное, другое. Потому что, например, один человек вспыльчивый, да, и его надо только притормозить. А другой человек, наоборот, ленивый, нерешительный – его надо, наоборот, к добрым делам каким-то раскачать. Точно так же и святитель Митрофан. Он, конечно, Петра I поддерживал именно в его энергичных начинаниях. Надо понимать еще, что фигура царя Петра, она чем удивительна, что у него сочеталось желание использовать Церковь в качестве ну какой-то вот такой подпорки для государства, и ее какого-то практического – он очень ценил Церковь, считал, что она должна приносить практическую пользу. А где она неэффективна для какой-то практической государственной пользы – ну надо эти функции как-то ликвидировать, убрать и так далее. Это сочеталось с тем, что он к Церкви относился действительно с некоторым превосходством, что нет, это лишь мне, я царь, и я царь, помазанник Божий, я, правда, Богом поставлен, в том числе как бы и Церковью чтобы распоряжаться. Это сочеталось с тем, что царь Петр, он вел вполне такую разгульную жизнь, личная жизнь у него была, как бы мы сказали, ну совсем без каких-то тормозов. И тем не менее при этом у него было некоторая вот мера такого благочестия, что он там пост, какие-то послабления поста он прямо мог писать, там писать, в том числе, где бы он там оказался, правящим архиереям, в том числе наверняка и Митрофану Воронежскому писал. Я не знаю, сохранилось ли ему, потому что другим своим современникам, епископам, он писал: ой, можно ли мне вот такое-то послабление в посте. То есть человек, который совершает тяжелые грехи, но при этом, то есть личность очень противоречивая. И священник, и епископ работают с теми людьми, которые у него есть, которые, их надо привести ко Христу, их надо как-то организовать, чтобы идти ко Христу. И поэтому Митрофан Воронежский – это как раз образец того, что не то что вот подайте мне святых – святых простых людей, святых дворян, святого императора – и я вам Царство Небесное на земле устрою. А человек, который помнит: Царство Небесное на земле не устроить. Никогда. Царствие, наше Отечество, на небесах – Небесный Иерусалим, мы туда идем. И здесь же наша задача как-то продержаться сквозь свою земную жизнь и получить возможность ну как-то наследовать это милосердие Божие, снисхождение, то есть ну не настолько в грехах погрязнуть и хоть чем-то их уравновесить, какими-то своими добрыми делами,   чтобы Господь имел возможность, не нарушая нашей свободы, нас простить. Именно поэтому святитель Митрофан, для него, потому что ну все-таки человек, который идет и смотрит на Христа, для него нет лицеприятия. Как Христос нелицеприятный Судия – вот наша фраза сегодняшняя из апостола: подобны мне бывайте, как я Христу. Христос сказал: Я нелицеприятный Судия. И святитель Митрофан точно так же нелицеприятно, то есть без какого-то трепетного отношения к чинам и званиям относился, что к царю, что к вот этим каким-то там старообрядцам, которые бежали. Потому что вот мы посмотрим, русские люди, почему вот заново надо было осваивать богатые черноземные земли. Ну кто же будет выращивать там, на скверной земле – Московской, Владимирской – когда можно вот на богатом Черноземье урожай-то растить. Так просто татары поколениями, поколениями, столетиями люди от набегов держались в стороне. И как только они стали, вот ну какие-то государства ордынские бывшие были покорены, какие-то замирены, от каких-то откупились, каким-то поставили заставы, то потихонечку стало наполнение. Потому что, по сути, святитель Митрофан приходит на новое место. Когда у тебя новое место – это максимально сложно, потому что ты, тебе действительно не с чего начать, не на что тебе опереться. Да, вот мне, как настоятелю строящегося храма, вот фигура святителя Митрофана как раз это напоминает, что ты приходишь – у тебя нет каких-то бабушек, которые хранят приходские традиции, у тебя нет икон, которые там, может, молились какие-то прихожане. У тебя просто вот не то что ты берешь какое-то старое, новое кадило – ну вообще, нет вообще ничего. Просто вот пустырь. И точно так же, только в епархиальном масштабе, было у святителя Митрофана. Потому что он приходит и действительно, ну какая-то церковно-организационная структура, ну кто сюда побежит, на эти новые земли? Вот старообрядцы побежали. Да, храмы какие-то есть, ну власть все-таки следит, храмы надо строить. Там царь Алексий Михайлович очень набожный человек- то был. Да, конечно, это Петр на его фоне, может, как-то смотрелся так, а так это после Алексия Михайловича, несмотря на такой характер, там будет не таким богомольным выглядеть. И, конечно, а люди-то, людей-то, их просто нет. И те, кто бегут в поисках новой жизни, они бегут не для того, чтобы молиться, а бегут, чтобы тоже какой-то там земной успех достигнуть. И поэтому он, как мог, так и людей направлял. Да, если раз Петр I поддержит какое-то просвещение, собственно, Петр I – тут нельзя сказать, что он какие-то школы вводил, наоборот он просто знал, что веками, столетиями образованность русского народа держалась за счет Церкви. Именно поэтому Петр I, он считал, что вот монастырь должен учить, там быть богадельней, там солдат раненых лечить и так далее. Екатерина II этого не понимала, монастыри закрыла.       И поэтому у нас к началу революции грамотность была в процентном отношении (потому что количество населения все-таки за двести лет существенно выросло), в процентном отношении, по оценкам, естественно, ниже, чем при Петре I, который таких безумных идей, как Екатерина, не допускал. И поэтому надо, вот есть поддержка, есть что полезное получить от власти – значит, можно с этим взаимодействовать. Вот точно так же, у нас есть некоторые представления, смотришь, одни люди скажут: ой нет, у нас сейчас власть, в XXI веке, в России там богоборческая – там у нас и аборты, у нас и то-то и то-то. Другие скажут: ой, нет, смотрите, у нас власть православная – вот так и свечки ставит и так далее. Истина всегда немножко посередине. Если где-то есть возможность воспользоваться, да, для того, чтобы раз там тебе не закрывают там, что ты можешь через радио, через телевидение, ты можешь в школу прийти, провести, в рамках Основ православной культуры, принять экскурсию из школы, рассказать о храме, о его устройстве – действительно, можно этим воспользоваться. Если – раз, какое-то начинание, на которое душа не соглашается, то от него надо уклониться. Точно так же, как вот, ну такая, конечно, она немножко смешная история, показывает, что святитель Митрофан, что ну действительно это такой, ну, по сути, провинциальный священник, которого Господь его призвал не за обилие знаний, а вот за его какую-то чистоту сердечную ко служению, что он не захотел прийти к Петру, который занимался строительством флота неподалеку, из-за того что у него были античные статуи. Ну или, может, не античные, а копии – то есть вот такие, вдохновленные античностью, статуи языческих богов. Хотя, конечно, если мы посмотрим на святых древности, никто ими не смущался, наоборот, тот кто там Олимпийские игры прекратил и даже Афинскую философскую школу закрыл, император Феодосий, он повелел античные статуи поставить на ипподроме, где все государственные указы. Но это было, наоборот, что это не боги, их не надо боятся, видите, они стоят, вокруг них лошадки ездят. То есть тысячи людей сидели, смотрели на эти статуи и знали, что в этом ничего страшного нет, это простое украшение. Для человека из глубинки, для такого, как святитель Митрофан, конечно, это было – ой, что-то непонятное – на Руси же не было никаких античных статуй.

М. Борисова

– Да на Руси вообще особо статуй не было.

Иерей Стахий

– Да, конечно. Да на Руси статуи, правда, они тоже, ну были деревянные. Просто как на Руси, на Руси как идолопоклонство закончилось, и деревянные статуи какие-нибудь, Перуна, они потихонечку сгнили и разложились – все, их нет. Закончились языческие времена на Римской земле, да, вот где христианские мученик древности страдали – там же эти статуи, они ну никуда не деваются, каменный – он стоит и стоит, если его специально не разрушить. Поэтому на Руси то, что пугало, да, для святых древности – для Иоанна Златоуста, для Максима Исповедника – статуи языческие не были проблемой. Но для нас даже тут важно не то, что вот как-то посчитал как-то вредным для спасения. Может, святитель Митрофан и в музей современный бы там не пошел бы, не так важно. Это нам, наоборот, показывает, что это был живой человек, который не просто: ой, какой-то молитвенник, которому мы никак подражать не можем. А у которого тоже есть свои слабости, есть свои недостатки, есть свои несовершенства, есть какая-то там необразованность. Но тем не менее, зато у него есть, что он с чем-то не согласен в действиях Петра I – это он говорит, с чем он согласен – то помогает. В то же самое и мы тоже можем. Нам же не обязательно, он же не заставляет там Петра I: вот ты там возьми, все у себя убери. А он говорит: если ты хочешь меня позвать. Точно так же и священник, и христианин в наши дни. Он если видит, что сильные мир сего, власть имущие, богатые, они призывают к какому-то доброму делу – мы идем и в этом участвуем, сотрудничаем. Если призывают к злому делу – нам не обязательно бежать и их как-то обличать: ой, вы злое дело. Пусть они делают, Бог им судья. Просто ты в этом не приходи и не участвуй. А если все-таки тебя ждут, если все-таки твоя помощь нужна – то тут ты уже вправе немножко подкорректировать условия сотрудничества.

М. Борисова

– Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». С вами были Марина Борисовна и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Слушайте нас каждую субботу и поститесь постом приятным. До свидания.

Иерей Стахий

– До свидания.