По смерти Ивана Калиты русские князья отправились в Орду утверждать за собой свои вотчины. Хан отдал великое княжение его сыну Симеону. Летописец рассказывает, что двадцатитрехлетний Симеон, которому остальные князья дали прозвание Гордого, созвал их и напомнил, что Русь была только тогда сильна и славна, когда князья беспрекословно повиновались старшему. И что теперь только таким же беспрекословным повиновением ему, Симеону, они могут освободиться от Татарского ига.
Князья повиновались ему. Тверь не думала больше о борьбе, причем князь её, Всеволод Александрович, отдал сестру свою Марию за Симеона. За невестой ездил в Тверь боярин Андрей Кобыла, родоначальник Дома Романовых.
Возвратившись из Орды, Симеон должен был привести под свою волю Великий Новгород. Новгородцы, еще при жизни Калиты, не желали признавать над собою главенства Москвы. Теперь Симеон, истощив свою казну в Орде, справедливо желал, чтобы и Новгородцы участвовали в этих расходах, и послал в богатый Торжок за сбором дани.
Это вызвало неудовольствие, особенно среди бояр. По их наущению, послы Симеоновы были закованы и посажены в тюрьму, а в Новгород послали за ратной помощью, зная, что великий князь не оставит этого самоуправства без наказания.
Однако в Новгороде восстала чернь и не позволила начинать войну. Вслед за тем и в Торжке чернь поднялась на бояр с криком: «Зачем призвали Новгородцев? Зачем Московских бояр поковали и посажали в тюрьмы? Ведь не вам, а нам за это погибать!» Чернь вооружилась, освободила заключенных, и с особым ожесточением напала на дома своих бояр.
Когда в Москве узнали о сопротивлении, то Симеон собрал к себе в Москву всех князей и тут же утвердился с ними крестным целованием «быть всем заедино: прежде всего смирить и покорить Новгородцев, а затем и между собой жить в совете и единстве».
После этого была собрана рать, и все князья пошли к Торжку.
Дело окончилось миром. Причем Новгородцы отдали Симеону на два года сбор особой дани с черного люда, да и с Торжка было взято 1.000 рублей в виде пени.
Таким образом, Симеон удачно продолжал следовать по начертанному пути собирания Руси под властью Москвы.
Тем временем Ольгерд стал великим князем Литовским и взял себе в управление области, примыкавшие к Руси. Он был склонен ко всему Русскому, исповедовал Православие, однако тайно, зная ненависть к нему со стороны литовцев. Когда трое его молодых приближенных — Кумец, Нежило и Круглец приняли Православие и стали открыто его исповедовать, то Ольгерд, уступая требованию жрецов, не постыдился ввергнуть их в темницу, а потом и предать мучительной казни. Нетленные мощи этих Святых мучеников почивают в настоящее время в Виленском Свято-Духовом монастыре.
В год возвращения Симеона из Орды, Ольгерд внезапно подошел к Можайску, входившему во владения Москвы, но города взять не успел и ушел назад. Спустя восемь лет, Ольгерд придумал новое средство осилить московского князя. Он послал своего брата в Орду просить помощи против Москвы.
Симеон, узнав об этом, тоже отправил в Орду своих послов, которые держали хану Чанибеку такое слово: «Князь Литовский Ольгерд твои улусы все высек и в полон вывел, а теперь и нас, твоих данников, хочет полонить и твой улус, Русскую Землю, хочет до конца опустошить».
Чанибек понял справедливость слов своего верного данника Московского князя и выдал ему брата Ольгердова с дружиной, которые и были доставлены в Москву.
Литовский князь присмирел и на другой год прислал в Москву послов с челобитьем и многими дарами, прося мира и помилования его брату. Симеон великодушно отпустил пленников, после чего между ним и Ольгердом завязалась дружба. Причем Ольгерд женился на свояченице Симеона — Ульяне Александровне Тверской, а брат его Любарт на Ростовской княжне.
«Хозяин правит ладьёй жизни нашей, — это его дело, а наше — спокойно грести, не выпуская весла...»
В 1860 году Иван Касаткин, будущий святитель Николай Японский, заканчивал Петербургскую Духовную академию. В это время неожиданно определился его дальнейший жизненный путь. В учебном заведении в руки Ивана попал лист бумаги с предложением Синода кому-нибудь из выпускников Академии занять место настоятеля посольской церкви в Японии. В первый момент приглашение не произвело на него особого впечатления. В этот день ничего не подозревавший юноша спокойно пошёл на вечернее богослужение. И в храме его охватило неудержимое желание ехать в Японию, причём не женатым священником, а монахом. Вскоре студент академии Иван был пострижен в монашество с именем Николай и выехал на апостольское служение в Японию. Позже святитель так напишет в своём дневнике о действии Промысла Божия:
«Хозяин правит ладьёй жизни нашей, — и, затишье ли, быстрое ли теченье — всё это его дело, а наше — спокойно грести, не выпуская весла...»
Все выпуски программы Слова Святых
«Молитва и труд — вот истинная надежда истинных сынов Святой Церкви и родной земли Русской»
В 1903 году владыка Гермоген, будущий святитель Тобольский, был назначен епископом Саратовским и Царицынским. С самого начала служения на кафедре владыка своим примером, а также частыми беседами с епархиальным духовенством призывал к строго уставному и благообразному совершению церковного богослужения. Пастырь говорил, что оно само по себе есть та благодатная сила, которая удерживает народ в ограде Церкви и привлекает отпадших и неверующих. Объезжая приходы епархии, предстоятель служил с таким благоговением и молитвенным настроем, что крестьяне в сёлах называли его службы «светлым торжеством». Вот как святитель Гермоген Тобольский наставлял свою паству:
«Молитва и труд — вот истинная надежда истинных сынов Святой Церкви и родной земли Русской».
Все выпуски программы Слова Святых
Перемена. Яна Артюшина
Я вспоминаю период тяжелых духовных поисков, когда я была уже крещена, но не знала Евангелия, не знала Христа. Я не понимала, зачем рождаться, умирать, есть, спать, радоваться, страдать? Где эти ответы только не искала. В моей голове, как на библиотечных полках, скопилось множество книг по психологии, философии, мифологии, не остались без внимания и материалы о духовных практиках заморских культур, но вопрос «Зачем?» по-прежнему оставался без ответа.
Однажды ночью, я почувствовала предел отчаяния от бесплодных поисков, от набивших оскомину «ты этого достойна» и «полюби себя», от непонимания «Что такое хорошо и что такое плохо?». В груди было больно, от непонятной тоски сжималось сердце. Я села на диван. Потом встала. Подошла к шкафу, в котором хранилась одна древняя книга. Взяла ее, открыла.
Пятая глава Евангелия от Матфея: «Увидев народ, Он взошёл на гору и отверзши уста Свои, учил их говоря...». То, что произошло во мне дальше можно описать одним словом — «перемена».
Когда я стала читать заповеди блаженства, в районе солнечного сплетения физически ощутила лёгкость. Наконец, получилось вздохнуть глубоко. «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное», — прочитала я. Неожиданно, от слов «Царство Небесное» на душе стало мирно. «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» и тут же ручьём полились слёзы. «Блаженны алчущие и жаждущие правды...» и появилась надежда. «Блаженны милостивые...» и ушли обиды. «Блаженны миротворцы...» и в сердце пришла такая радость, что захотелось обнять всех на свете.
В ту минуту Евангельская весть обновляла меня изнутри, сжигая всё дурное. И именно тогда я поняла, что ответы на все мои вопросы были даны уже две тысячи лет назад, причём поняла я это не умом, а сердцем. В те минуты мне не требовались доводы, доказательства, я четко осознала, что всё описанное в тексте Библии — правда. Как? Ответить не могу. Просто стало ясно.
И я нашла ответы на все свои вопросы. Евангелие — это описание законов нашего мироздания. Живущий по ним становится счастливым.
Автор: Яна Артюшина
Все выпуски программы Частное мнение