«Журнал от 26.09.2025». Арсений Федоров, Алексей Соколов

Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.

В этот раз будут ведущие Наталия Лангаммер и Анна Леонтьева, а также Исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов и заместитель Главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы:

— Руский духовный театр «Глас» ищет новый дом;

— Как выбирать книги, которые стоит читать?

— Лектории журнала «Фома» в Смоленске и Москве;

— Праздник Крестовоздвижения — что празднуется?

Ведущая: Анна Леонтьева, Наталия Лангаммер

---

Н. Лангаммер

— Добрый вечер, дорогие радиослушатели. В эфире программа «Журнал», в которой мы, сотрудники Радио ВЕРА и наши коллеги из журнала «Фома» обсуждаем события, которые коснулись нас как-то лично или просто это важно обсудить. И сегодня мы это делаем с моей коллегой Анной Леонтьевой.

А. Леонтьева

— Добрый вечер.

Н. Лангаммер

— Добрый вечер, Аня. С Арсением Федоровым, заместителем главного редактора Радио ВЕРА. Добрый вечер.

А. Федоров

— Добрый вечер.

Н. Лангаммер

— И с исполнительным директором журнала «Фома» Алексеем Соколовым. Добрый вечер.

А. Соколов

— Добрый вечер.

Н. Лангаммер

— Меня зовут Наталья Лангаммер. Ну что, коллеги, кто начнет? Я так понимаю, что у нас у Арсения, да, тема такая горячая для обсуждения.

А. Соколов

— Снова письмо.

Н. Лангаммер

— Снова письмо.

А. Федоров

— Да, снова письмо. Ты когда задала вопрос: кто начнет? — я прямо представил, что сейчас кто ответит, тот самый невоспитанный, — ну буду я. Да, я сегодня опять с письмом, опять мне есть чем пошелестеть. Несколько писем я принес и благодарственные, как обычно, но я не буду, наверное, на них останавливаться. Большое спасибо скажу еще раз всем, кто нам пишет, особенно благодарности, это нас очень-очень поддерживает. А прочитать я хочу письмо от наших друзей. Театр «Глас» — это русский духовный театр, который находится в Москве. К нам в эфир же неоднократно приходили основатели, руководители театра — Никита Сергеевич Астахов и Татьяна Георгиевна Белевич, мы с ними очень любим общаться, очень интересные люди. Но письмо от них пришло очень...

Н. Лангаммер

— Печальное.

А. Федоров

— Печальное, да. Вот я первые несколько строчек процитирую: «С глубоким беспокойством сообщаем, что Русский духовный театр „Глас“ сталкивается с серьезной угрозой прекращения своей деятельности. В связи с продажей здания, в котором располагается театр, мы должны освободить помещение до декабря 2025 года». Ну и дальше просят как-то помочь, дать об этом информацию, рассказать, чтобы, может быть, кто-то подскажет или поучаствует в том, чтобы театру найти новое помещение. И это очень важно. Я вот как раз, во-первых, обращаю эту просьбу к нашим слушателям — может быть, кто-то может посодействовать театру, если есть какие-то мысли и есть чем помочь.

Н. Лангаммер

— А старое здание можно сохранить или все?

А. Федоров

— Ну я так понимаю, что оно продается. Они же часть помещения там занимали.

Н. Лангаммер

— То есть новое ищем.

А. Федоров

— Да. И они уже не первый раз меняют, кстати, свое месторасположение. Надеюсь, что с Божьей помощью сейчас им удастся обрести дом. И вот с тем, кто может как-то поучаствовать, может что-то порекомендовать, помочь...

Н. Лангаммер

— Куда писать?

А. Федоров

— Да, есть контакты все на сайте театра «Глас», активная у них группа в ВК, и в Телеграме — то есть всегда можно найти, как с ними связаться. И что я хочу в данном случае пообсуждать, помимо вот этой просьбы к нашим слушателям — это то, насколько, в принципе, мы осознаем, как от нас — от слушателей, зрителей зависят люди, которые что-то создают. Вот, например, мы очень часто благодарим наших слушателей за то, что они фактически помогают нам существовать и делать то, что мы делаем, как радиостанция. Это все благодаря слушателям, которые участвуют в том, чтобы Радио ВЕРА существовало и развивалось. Театры — это, ну как это называют так официально, дотационный сектор экономики, то есть то, куда нужно вливать какие-то средства, чтобы это существовало. Ну так было всегда исторически. Может быть, сейчас это как-то меняется и уже без поддержки государства театры могут существовать какие-то, экономически успешные — не знаю, как это бывает. Но вот, в частности, театр «Глас» — это такой театр, который несет действительно вот духовный свет, какое-то тепло, православные смыслы, и существовать в современном мире такому театру достаточно тяжело. Тем более такой маленький, камерный, и без какой-то поддержки, я не знаю, вообще даже как они в принципе аренду оплачивали. Поэтому хочу спросить, как вы считаете, в современном мире мы в принципе можем переходить на то, чтобы такие театры, как театр «Глас», существовал самостоятельно? Ну, если вы не можете самостоятельно выживать — значит такова ваша судьба. Или все-таки нужны люди или какое-то участие государства для того, чтобы подобные проекты существовали. Алексей, как ты думаешь? Я знаю, что вам в редакцию тоже такое письмо пришло.

А. Соколов

— Да, нам тоже в редакцию такое письмо пришло, тоже вот мы хотели бы поддержать театр «Глас» здесь вот словами. Не знаю, может, чем еще можем, но мы СМИ, поэтому рассказать только можем. А отвечая на этот вопрос, мне кажется, что мы это и по собственному опыту знаем прекрасно, по собственной работе. Точно так же, как Радио ВЕРА, «Фома» во многом, в существенной степени существует за счет помощи людей, которые оказывают нам поддержку, там через сайт https://foma.ru/, там пожертвования оставляют — это во многом народные деньги тоже, мы это прекрасно понимаем. А что касается ситуации, вот нужно ли поддерживать искусство или оно может быть успешным, мне кажется, что все это очень адресно и точечно, зависит от конкретного проекта. Ну то есть вот я просто пример приведу «Фомы», чтобы не копаться там в финансах коллег, хотя я знаю, что это так. Наверное, мы могли бы продавать журнал и успешно существовать по коммерческой цене. Но мы продаем ниже коммерческой цены, и поэтому «Фома» попадает в малые населенные пункты, в деревни. Часть нашего тиража бесплатно попадает в наиболее нуждающиеся какие-то регионы там и к благотворительным организациям. Но если бы это не было спонсируемой помощью, то, наверное, можно было бы издавать и продавать журнал, просто у определенной части людей этого журнала бы не было. То же самое, если мы начнем говорить, скажем, о каких-то культурных мероприятиях, которые происходят на земле, как говорится, да, то, может быть, в Москве успешный театр — это понятно, как сделать, а как этот театр с гастролями привезти? Вот у нас, например, был проект совместный с коллегами, когда мы возили наш спектакль на Дальний Восток — там люди не могут на Курилах купить билет себе позволить, и даже если они купят там билет за свои деньги, это не окупит приезда труппы. То есть всегда работа в области культуры, она... То есть неправильное слово «дотационный». Дотационный — это когда есть экономическая модель, которая вроде как должна приносить прибыль, но по какой-то причине не приносит. Но врач, который работает в государственной больнице — он не дотационный. У нас почему-то придумали вот эти неприятные клейма: бюджетник. Это бюджетники. Да это люди, на которых вся страна держится, я извиняюсь, конечно. И с культурой все то же самое. В конце концов, если мы не привезем свой спектакль в отдаленные населенные пункты нашей страны, особенно где-то на границе, это привезет кто-нибудь другой. Поэтому абсолютно успешным коммерчески искусство сделать нельзя. Если какие-то удачные истории, которые действительно коммерчески успешными стали, за них надо радоваться. Те, которые не стали — ну это же не главный критерий, деньги.

Н. Лангаммер

— А как было традиционно вообще, как в истории это было? Были меценаты, которые поддерживали театр.

А. Леонтьева

— Я даже себе представила каких-то купцов там, каких-то аристократов.

Н. Лангаммер

— А если раньше, копнуть в историю?

А. Соколов

— Если раньше копнуть в историю, то давайте копнем в историю поздней античности или средних веков, и давайте уж совсем копнем. Императрице Феодоре предъявляли претензии в том, что она служила актрисой, почему в VI веке? Потому что к VI веку классический античный театр в римском и греческом мире вымер, а актрисы — это были работники, условно говоря, развлекательных цирков, нечто среднее между там стендапером, клоуном и так далее. Потому что низменный жанр благополучно жил экономически, сам себя окупал: приехали на ярмарку — выступили. А вот высокого театра, античного театра, к тому времени не сохранилось. Вот, пожалуйста, как было раньше. Мы знаем в истории человечества эпохи, когда искусство системно не поддерживалось ни меценатами, ни сильными мира сего, и это были не самые лучшие времена для развития культуры. Даже в такой высоко цивилизованной, по сравнению с феодальным западом, стране как Византия были эти проблемы, в прямой наследнице древнеримской цивилизации.

А. Федоров

— Да, то есть нужен всегда человек, который возьмет на себя вот какую-то такую ответственность...

Н. Лангаммер

— Инициативу.

А. Федоров

— Или тяжелую ношу, вот нести людям вот этот свет. Ну кто-то делает это своим умением, как те, кто в театре работают. А кто-то, видимо, несет это каким-то вот умением зарабатывать деньги и помогая тем самым каким-то хорошим проектам, как действительно делали упомянутые меценаты, фамилии которых широко известны. Поэтому да, это интересно.

Н. Лангаммер

— Вот я как раз и сижу, думаю с самого начала, как ты начал рассказывать об этой проблеме, что для кого-то это могло быть хорошим служением, кто как раз задумывается о том, как можно послужить, может быть, финансами какими-то или способностями административными, то вот, пожалуйста, — театр «Глас».

А. Леонтьева

— Если так глубоко не копать, а взять вот Русь, как в России это было, так сказать, до революции, то это все-таки были меценаты, правильно. И наш Музей меценатов, в котором мы все были в Москве, он тоже рассказывает в том числе и об этом.

Н. Лангаммер

— Кстати, там есть наследники тех же меценатов, они объединяются, они там встречаются. Они, может быть, сейчас не являются сами меценатами и такого масштаба меценатами, но они что-то тоже делают, так что меценаты у нас тоже есть.

А. Леонтьева

— Не перевелись.

Н. Лангаммер

— Не перевелись.

А. Соколов

— Знаете, вот хотелось бы вернуться к медицинской теме. Неожиданно, может быть, для эфира Радио ВЕРА, но нас упрекают, потому что мы много советский период ругаем. Да, давайте похвалим. Был такой выдающийся советский деятель, как нарком здравоохранения Семашко, который создал всю нашу систему здравоохранения, и большое ему спасибо за это. До сих пор во многом наша система здравоохранения это его, так сказать, управленческие заслуги. Но он в свое время сказал, говорят, такую неоднозначную фразу, что хорошего врача прокормят и пациенты, а плохой врач никому не нужен. Вот это, казалось бы, сказал, а после этого все, что он сделал на посту наркома здравоохранения, противоречило этой идее. Потому что он развивал все-таки идею общедоступной бесплатной медицины, когда любой человек, вне зависимости от его материального положения, на медицинскую помощь рассчитывать может. И вот с культурой на самом деле то же самое. Это очень часто, когда такие письма приходят, я уверен, что вот сейчас мы сделаем тоже публикацию в комментариях, будет там: «нормально билеты продавайте», «а было бы у вас популярно, к вам бы ходили» там и так далее. Нет, так это не работает зачастую. И здесь абсолютно можно сказать ту же самую фразу, что если народ не хочет содержать свою армию, он будет содержать чужую. А если народ не готов содержать — государство в первую очередь, да, там и меценаты, — содержать свою культуру, это ниша будет занята обязательно чем-то, но совершенно не тем, чего мы хотим.

А. Федоров

— Да, действительно, вот всегда сталкиваешься с тем, что «ну если бы люди ходили, то они бы существовали», но на самом деле...

А. Соколов

— Извини, но это не оправдывает людей, которые делают бездарное, плохое искусство. А вот вопрос, как их отличить друг от друга. Тут же вот нет какого-то объективного критерия.

А. Федоров

— Но здесь, по поводу театра «Глас», во-первых, у них сложность возникла не с тем, что к ним не ходят, а с тем, что у них закрывается просто здание, им некуда переехать, а залы-то у них достаточно полные всегда. Другое дело, что зал маленький, и билеты они продают по доступным ценам — то есть это театр, в который можно сходить. В отличие от многих других московских театров, в которые ну вот мне, например, тяжело сводить семью, даже я бы сказал на некоторые спектакли невозможно.

Н. Лангаммер

— Многодетную семью тем более.

А. Федоров

— Здесь это не из разряда я жалуюсь, а к тому, что есть театры, которые именно дают возможность зрителю прийти, и в результате сами терпят некоторые сложности, потому что на эти средства им дальше сложно существовать. Ну как бы я еще раз под конец этой части нашего разговора хочу обозначить для тех, кто только что подключился, почему мы начали эту тему. Потому что у театра «Глас» в Москве сейчас возникли сложности с помещением — здание, в котором они находятся, продается. И они обращаются ко всем неравнодушным, у кого есть какая-то возможность, помочь обрести для театра новый дом.

Н. Лангаммер

— Напомню, что в эфире программа «Журнал» на волнах Светлого радио. Меня зовут Наталья Лангаммер. Мы по традиции в «Журнале» обсуждаем события, которые нас заинтересовали и коснулись сердца. Делаем мы это с моими коллегами — с Анной Леонтьевой, с заместителем главного редактора Радио ВЕРА Арсением Федоровым и Алексеем Соколовым, исполнительным директором журнала «Фома». Переходим ко второй части нашего марлезонского балета. Анечка, какая у тебя тема?

А. Леонтьева

— Да, дорогие, перед тем как обозначить свою тему, хотела сказать, что, во-первых, камерные театры — это вообще лучшее, что случалось в моей жизни. Потому что это вообще другая атмосфера, и они не могут существовать в формате там больших залов, и это очень здорово, что они есть. И я думаю, что для того, чтобы понять, что такое театр «Глас», чтобы увидеть его лицо, может быть, мы как-то вот опубликуем, не знаю, расскажем о том, какой репертуар, что они ставят — и тогда людям станет понятнее, за что нужно бороться и кому нужно помочь.

Н. Лангаммер

— Можно, наверное, где-то посмотреть, да?

А. Соколов

— Да, я думаю, что есть и сайт театра «Глас». Ну а так вот, я за что могу ручаться, это вот можете прямо сейчас пойти на телеграм-канал «Афиша с журналом «Фома» — это наш телеграм-канал различных православных и интересных для православных людей культурных событий Москвы и Подмосковья, — там сейчас закреплен пост про репертуар театра «Глас». И там много других важных таких, интересных событий, многие из которых тоже нуждаются в такой же поддержке.

А. Леонтьева

— Очень интересно, спасибо. И я как раз в прошлом «Журнале» обозначила такой пункт в своей жизни, как вот этим летом оказавшись в Тверской области, где был выключен интернет, и на центральной площади я наконец-то увидела людей, которые сидели не в гаджетах, а с открытыми книжками. И, собственно, ударилась тоже в это занятие, потому что это увлекательно, это уже забытое такое вот, когда у тебя есть несколько часов почитать книжки, особенно вечерних часов. В общем, можно в любое время читать книжки, когда ты в отпуске. И вот, знаете, я столкнулась, вот хотела предложить вашему вниманию, с такой интересной не проблемой, но, наверное, размышлением. Я прочитала много книг, я, например, прочитала книгу очень интеллектуального, достаточно либерального писателя, куда он поместил, вот у него была мечта написать исторический огромный роман, и в эту книгу он поместил не только судьбу героев, он поместил все свои рассуждения, свое видение советской эпохи — то есть уже как бы советская эпоха прошла, несколько десятилетий прошло, и мы можем как бы вот что-то оценивать. Потому что вот так вблизи, конечно, это было бы...

Н. Лангаммер

— Не увидать.

А. Леонтьева

— Гораздо сложнее. Но поскольку человек там не живет в стране, у него как бы там свое видение. Я потратила на этот роман, наверное, несколько вечеров, и с чем-то я абсолютно не соглашалась, и что-то меня раздражало. И после этого я прочитала его и подумала: а всякое ли чтение, вот любое ли чтение, как раньше считала, что если ребенок читает, сидит, книжки, то это уже...

Н. Лангаммер

— Хорошо.

А. Леонтьева

— Очень здорово. Да, всякое ли чтение настолько полезно? Я за это лето прочитала книгу «Сын Человеческий» Александра Меня, которая явно была мне полезна, потому что отец Александр в этой книге не просто излагает — он же писал в абсолютно безбожные, враждебные по отношению к Церкви годы, — он не просто излагает суть там христианского учения, хотя он это делает, он очень интересно выстраивает историческую обстановку вокруг Христа. И отвечает в этой книге на неочевидные такие вот вещи. Например, почему фарисеи так ополчились против Христа, хотя они явно видели, что совершается и так далее. Он, конечно, это делает, исторически копнув в глубину веков. Для меня в этой книжке было очень много новой информации. Такие, знаете, зацепки за реальность, за историю, они укрепляют твой фундамент.

Н. Лангаммер

— И там еще он так встраивал в ту современность, в которой вышла книжка, он так заходил оттуда интересно. Кстати, есть продолжение у этой книги, незаконченная вторая его книжка по апостолам.

А. Леонтьева

— И в то же время, знаете, есть очень много чего необходимо перечитать и перечитывать постоянно. Не только для того, чтобы со своими взрослыми детьми поспорить о религии, а просто для того, чтобы заново открыть какие-то произведения. Причем вы имейте в виду, что мы не могли это даже слушать в аудио, мы могли только читать, естественно. И, например, я окончательно убедилась, что абсолютно стопроцентно полезно для души и для слога. Поскольку вот среди нас есть и пишущие люди, да, вот тебя поднимает над реальностью густейший язык Достоевского, и его надо постоянно перечитывать.

Н. Лангаммер

— Я ждала, что ты сейчас это скажешь.

А. Леонтьева

— Ну, конечно, простите, это такая миссис Очевидность или как там, капитан Очевидность.

Н. Лангаммер

— Просто мы все почему-то сейчас перечитываем Достоевского.

А. Леонтьева

— Да.

А. Федоров

— Нет, я вот, например, сейчас читаю, а не перечитываю «Понедельник начинается в субботу», который на одном из прошлых журналов так ярко рекомендовал Костя Мацан, что я не смог удержаться. Хотя вот фантастика и, в частности, Стругацкие, они мимо меня прошли. Я не любил никогда фантастику, поэтому не читал Стругацких. А тут так Костя ярко про это рассказал, думаю: ну, попробую.

А. Леонтьева

— И как?

А. Федоров

— И знаешь, что интересно? Опять же я не могу сказать, что я начинаю влюбляться в фантастику, нет. Хотя там так, даже сложно это фантастикой назвать, такое интересное сказочное произведение. Но меня там — может быть, сказывается так наша эпоха, меня больше всего цепляет каждый раз мысль о том, как Стругацкие подбирали эпиграф к каждой главе. Там каждый раз смыслово правильно подобраны, но интересно подобраны эпиграфы из разных-разных произведений. Как они это делали? Не было же интернета, нельзя было забить там какую-то тему. То есть, либо они все это...

Н. Лангаммер

— Эрудиты, читали, да.

А. Федоров

— Да, вот люди настолько знали литературу, что они могли открыть какую-то книгу или там по памяти ее вспомнить, и поставить такое количество цитат из такого количества разнообразной литературы, что это удивительно. И это как раз возвращает мысль к тому вопросу, который ты задала — стоит ли читать много книг и все ли книги полезны для чтения. Когда мы это обсуждали перед программой, я как бы думал, что я скажу: конечно, нет, ну, конечно, не все. А сейчас, вот после того, как ты что-то рассказала, у меня возникает мысль, что, конечно, чем больше ты читаешь, тем больше ты понимаешь, какую книгу стоит читать, а какую нет.

А. Леонтьева

— Чего не любил Тигра, да.

А. Федоров

— Да, потому что ты вот сейчас говоришь, что ты прочитала книгу, которая тебе попалась, и у тебя было такое внутреннее противостояние ей, ты с чем-то не соглашалась. Но ты могла с этим не согласиться только потому, что перед этим ты имеешь какой-то багаж знаний, которые позволяют тебе не согласиться с тем, что было в этой книге, что сформировало твое мировоззрение, которому не соответствует эта книга. И у тебя есть, так скажем, иммунитет к тому, что там написано было, и ты ему сопротивляешься. То же самое вот, например, с книгами о какой-то духовной литературе. Вот ты привела в пример отца Александра Меня. Но если ты не имеешь какой-то уже накопленной богословской базы, ты можешь не понять и не увидеть каких-то догматических ошибок того или иного автора, принять их за истинность православной веры, православного вероучения.

Н. Лангаммер

— Евангелие читать в первую очередь.

А. Федоров

— Да, вот поэтому важно накапливать, накапливать этот багаж, чтобы уметь с чем-то не согласиться. И когда ты вот умеешь с чем-то не согласиться, ты видишь, что не так, ты это начинаешь чувствовать, и это заставляет тебя как-то больше размышлять. И даже вот это чувство раздражения, что я потратил столько вечеров на эту книгу, оно все равно мне кажется полезным. Потому что ты реагируешь, у тебя возникают разные эмоции, и это прекрасно. Не всегда же сидеть и вот получать радостный эндорфин от того, что ты листаешь ленту, которая подобрана специально для тебя.

Н. Лангаммер

— Слушайте, ну здесь есть о чем поспорить, простите.

А. Леонтьева

— Я тоже бы поспорила. Знаешь, как я начала бы свой спор, что мне уже очень много лет и у меня еще столько книг, которые не перечитаны.

Н. Лангаммер

— А времени нет лишнего.

А. Леонтьева

— Да.

А. Соколов

— Вот, собственно, это главная проблема. Потому что нет такого, что вот одни плохие книжки, непонятно, что читать, непонятно вообще, как читать. Времени на все книги у тебя в жизни не хватит, если ты тысячу лет проживешь. И самое интересное — это как составить план чтения. Вот я над этим очень много бьюсь и в своей жизни, и вижу, что многие страдают. За что следующее схватиться, как это читать, в каком порядке. И не все же книги можно прочесть просто вот сходу, к некоторым надо готовиться, там почитать про них что-то и так далее.

А. Леонтьева

— Но это вот, знаешь, еще и спор о том, нужно ли получать определенное образование. Например, в моем случае я все время думаю о том, чтобы получить богословское образование, и все время робею, отступаю на шаг назад.

А. Соколов

— Ну так и художественную литературу без филфака за плечами, получается, читать нельзя. Так же нельзя тоже.

А. Леонтьева

— То есть это как бы то, что тебе помогает подобрать вот эту систему. Потому что я знаю, какие книги читать, но бессистемное чтение, оно тоже не всегда полезно. У нас жил вот несколько лет батюшка из Луганска, вот у нас в Тверской области, ему просто было негде жить, и вот он все время на меня ворчал: не надо тебе богословского образования. Он такой ворчун. Не надо тебе богословского, читай Феофана Затворника и там Игнатия (Брянчанинова). А я вот не могу прорваться в одиночку сквозь все произведения Феофана, я могу читать вот, кстати говоря, самое легкое и самое такое приятное богословское чтение — это Иоанн Златоустый. Потому что он — раз, каждая проблемка — раз, и просто вот не поспоришь.

Н. Лангаммер

— Ну да. Знаете, еще хотела какой аспект поднять. Вот у меня знакомый один, когда его дети взрослели, он решил на тот момент, что читать классику, например, того же Достоевского, детям не стоит, потому что там много страстей, очень страстная литература. И читали они католических авторов про Христа, вот как бы вот все. И мне сейчас кажется, судя по поведению этих детей, которые отчасти кто-то из них уехал за границу жить, что какого-то нравственного кода не сформировалось без русской классики. Может быть, я не права, но мне кажется, что это важно.

А. Федоров

— Для меня это тоже очень важный вопрос всегда. И я, может быть, вот к Алексею обращусь: может быть, журнал «Фома» когда-нибудь сделает что-то такое вот?

А. Леонтьева

— Карту какую-то дорожную.

А. Федоров

— Да. У меня всегда представление такое: какие книжки надо прочитать, чтобы вас считали, и вы сами себя считали интеллигентным человеком, условно говоря. Вот какой-то такой список, который помогает людям вот прямо заходить в библиотеку и говорить: у меня следующая по списку такая-то книга. И прямо вот список из какого-то количества.

А. Соколов

— Спасибо за повод еще раз рассказать о нашем прекрасном проекте просветительском. Но на самом деле мы такие списки делаем, я расскажу. Вот наш проект «Академия журнала «Фома», который у нас выходит — тоже есть отдельный канал в Телеграме и ВКонтакте, и на сайте можно найти, — мы такие списки делали неоднократно.

А. Леонтьева

— А как зайти в него, прости? Расскажи просто.

А. Соколов

— «Академия журнала «Фома». Ищем на сайте, ищем в поисках, ищем в Телеграме, ищем ВКонтакте, ищем на всех видеохостингах — там YouTube, Rutube. Следите, пожалуйста. Это вот для тех, кто любит читать, мы специально сделали отдельный проект, посвященный светской культуре с христианским взглядом.

Н. Лангаммер

— Это подкаст?

А. Соколов

— Это и подкаст, и телеграм-канал, и мы там регулярно публикуем подборки, рекомендации, что почитать. Прямо следите. И такие списки мы делали.

А. Федоров

— Я поищу.

— А. Леонтьева

— И я поищу.

А. Соколов

— И я думаю, что мы поднимем такой список. Вот сейчас тоже передача закончится, можете посмотреть, мы сейчас быстренько что-нибудь найдем.

А. Федоров

— Да, и я дам в следующий раз отзыв.

А. Соколов

— Ой, это будет вообще супер.

А. Леонтьева

— Да, правда.

Н. Лангаммер

— Такой у нас кросс-промоушен. Мы вынуждены сейчас будем прерваться на минуту буквально. Напомню, что в эфире программа «Журнал». И мы листаем страницы нашего «Журнала» вместе с моей дорогой коллегой Анной Леонтьевой, с заместителем главного редактора Радио ВЕРА Арсением Федоровым и с исполнительным директором журнала «Фома» Алексеем Соколовым. Меня зовут Наталья Лангаммер. Пожалуйста, не переключайтесь.

Н. Лангаммер

— И снова на волнах Светлого радио программа «Журнал», в которой мы обсуждаем темы, которые на нас как-то повлияли, тронули, задели, зацепили. Сегодня мы это делаем совместно с Аней Леонтьевой, моей дорогой коллегой, с Арсением Федоровым, заместителем главного редактора Радио ВЕРА, и с Алексеем Соколовым, исполнительным директором журнала «Фома». Меня зовут Наталья Лангаммер. И мы продолжаем. У нас еще пока книжная тема не завершена, судя по тому, что Аня тянет ручку, да, дорогая?

А. Леонтьева

— Да. Я просто, знаете, такая мне мысль пришла. Мы в первой части вот начали о том, что такое чтение, и какое полезно, а может быть, все полезно. Вот, например, есть люди, которые еще любят читать детективы. Причем детективы вот такие, подряд...

Н. Лангаммер

— Запоем.

А. Леонтьева

— Запоем. И для меня это вот, для меня, мое мнение — это приравнивается к компьютерным играм, там что-то такое, да. При этом есть у нас замечательный там писатель Честертон, который тоже писал детективы с христианским оттенком, я бы сказала, с заложенным смыслом, отец отца Брауна.

А. Соколов

— Отец отца Брауна.

А. Федоров

— Да, детективы тоже в какой-то момент, я помню, меня затянули. Но потом меня отпустило, после того как я устал от того, что вот эта схема: сначала подозреваются все по очереди, а потом оказывается кто-то совсем другой.

Н. Лангаммер

— Внешне вообще, да.

А. Федоров

— Я устал от этого.

Н. Лангаммер

— Это неправильная схема вообще-то, в хорошей литературе ее не должно быть.

А. Соколов

— Зато каким талантом нужно обладать, чтобы сказать в этом узкоспециализированном жанре что-то новое действительно.

Н. Лангаммер

— Да, что-то новое сегодня для нашей программы. Алексей, какая тема у тебя?

А. Соколов

— Я бы хотел продолжить вот тему книг, противостоящих интернету. Все-таки как-то у нас получилось, вроде не планировали, но я сегодня все рассказываю про наши проекты «Фомы».

Н. Лангаммер

— И это хорошо.

А. Соколов

— Но я надеюсь, простят слушатели. Вот пользуясь случаем, хотел бы передать привет людям, которые слушают нас в городе Смоленске. Потому что мы только что оттуда приехали, а мы там планируем организовать филиал нашего лектория, точно так же как вот в Екатеринбурге у нас работает лекторий регулярно, периодически, вот мы в Санкт-Петербурге пытаемся делать. А на этой неделе буквально он у нас стартовал в двух новых городах — как ни удивительно, эти города Смоленск и Москва. И в Смоленске мы планируем тоже сделать его регулярным, на базе прекрасного музея, который в городе работает — музей стены. Вы, наверное, знаете, что в Смоленске главная достопримечательность — это крепостная стена, которая является самой протяженной в мире крепостной стеной, построенной из кирпича. Одно из мощнейших сооружений, и это понятно почему, потому что город всегда был щитом на пути запада, на пути к Москве. И это было и в средние века, так это было и в эпоху наполеоновского нашествия, так было в годы Великой Отечественной войны. Вот это такое очень интересное, красивое укрепление, которое в какой-то момент времени там частично было разрушено и так далее. А сейчас его не только восстанавливают, но и открыли очень интересную многосоставную экспозицию про разные эпохи жизни города — там от средних веков до нашего времени, и там сейчас делают экспозицию послевоенного, например, быта. Но к чему я хотел сказать, и там же практически сразу, как только музей начал создаваться, возникла площадка, куда люди могут прийти, посидеть и послушать, там какого-то интересного лектора они приглашают. Вот мы будем вместе работать, в том числе по линии журнала «Фома» и «Академии журнала «Фома», будут приезжать наши лекторы из Москвы, из Петербурга туда. Очень большой интерес. Выступили вот представители нашего проекта «Минутная история» там опять же. И очень много людей приходит. Очень много людей приходит, и видно, насколько востребовано вот это вот — плохое слово, но, смотрите, мы даже не знаем, как это назвать — офлайн-общение? То есть, смотрите, получается, у нас есть вот уже некая другая реальность, от которой ты отстраиваешь: а это офлайн.

Н. Лангаммер

— А это обычная наша жизнь. Оказывается, она звалась офлайн.

А. Соколов

— Да, как говорится, оказывается, мой образ жизни называется карантин. Да, вот насколько это сейчас востребовано. К вопросу, кстати говоря, о карантине, без шуток, там мне после того, как пандемия ковида прошла, очень была востребована любая активность не в интернете, потому что хотелось куда-то выйти. Сейчас немножечко теряется интерес к активностям таким, и люди опять возвращаются к гаджетам, как будто забыли.

Н. Лангаммер

— Добровольно в карантин, мне кажется.

А. Соколов

— Но все равно одно другое не заменяет. И поэтому мы просто видим по своей аудитории, насколько это важно. Люди, казалось бы, могли посмотреть любой подкаст, любую там видеолекцию в интернете, но они вечером, после работы, в будний день, уставшие — что вот в Смоленске мы на прошлой неделе открыли первую лекцию, что вот на этой неделе наш дорогой Владимир Романович Легойда прочитал лекцию первую в цикле нашего московского лектория на базе центра «Фавор», — в зал все не поместились.

А. Леонтьева

— Естественно.

А. Соколов

— Нам пришлось бегать, таскать стулья, открывать окна, чтобы проветрить. Еще раз приносим извинения всем, кто был. И спасибо большое, что выдержали двухчасовую лекцию, Владимир Романович читал, и когда она закончилась, никто не уходил, все задавали вопросы. Вот и спрашивается, опять же, казалось бы, заменит ли все интернет? Нет. Вот, по-моему, прекрасная иллюстрация этого. И мне кажется, что во всем вот этом разговоре бесконечном про то, как скоро ничего не будет, будет одно сплошное телевидение. Нет, будут все-таки...

А. Леонтьева

— Искусственный интеллект.

А. Соколов

— Подожди, это надо по восходящей. Нет, сначала будут сайты, потом сайты, вместо сайтов будут соцсети, а потом сплошное видео, потом, значит, будет искусственный интеллект. Мы видим, насколько это не так. И насколько ценится общение и камерность, с которой мы начинали, вот эта возможность прийти вечером где-то посидеть. С книгой же то же самое. Вот есть же две категории людей: те, кто читать могут электронные книги, и которые не могут читать электронные книги. Я вот читаю электронные книги, мне совершенно все равно. А есть те, кто говорит: нет, мне надо, чтобы шуршали страницы. И когда у меня есть возможность взять бумажную книгу, я тоже же выбираю ее. Поэтому... Ну а зачем нам тогда отказывать себе в удовольствии?

Н. Лангаммер

— Общение, кстати, это такой момент... Вот ты говоришь, что уже сходит эта необходимость, видится, офлайн. А вот Аня знает, я в какой-то момент как раз после ковида решила, что я могу собрать каких-то своих знакомых между собой, перезнакомить, и они что-то полезное друг другу дадут, вот эти вот какие-то связи новые. В результате это выросло в некий клуб полезный. И вот даже мы собирались, когда они, в мае, да, и вот отзывы в основном про то, что ты говоришь — как это нужно, как нужен этот формат. Казалось бы, что сложного, соберитесь и поговорите. Но когда собираются люди по интересам, оказывается, что это безумно востребовано, и люди как бы вот просят дальше это продолжать. Хотя для меня это немножко странно.

А. Соколов

— Я бы только не хотел это в некоторый луддизм такой впадать. Потому что не подумайте, журнал «Фома» — это в первую очередь интернет все-таки издание, у нас основные подписчики — это наши социальные сети там и так далее, сайт читатели. Нет, я не считаю, что интернет — это какое-то зло, от которого нужно бежать в какой-то подпольный кружок по чтению бумажных книг при свечах. Наше будущее, оно все-таки, мне кажется, в очень грамотном дозировании и того и другого. И вот мы уже, по-моему, говорили об этом на каком-то другом выпуске, я уже не помню. Есть такое замечательное слово, я услышал — «баланс чтения». Вот знаете, если раньше люди по понятным причинам лишний вес не набирали, у них были другие проблемы — чем бы прокормиться, но это же не значит, что сейчас ты должен вернуться к натуральному хозяйству ради своего здоровья. Нет, ты должен просто следить за своим весом, заниматься физической культурой определенной, там вести здоровый образ жизни. То же самое сейчас возникает и в плоскости чтения — это такой ментальный ЗОЖ.

Н. Лангаммер

— Слушай, а я хочу поговорить про следующую ступень — искусственный интеллект. Кстати, дефицит общения провоцирует то, что мы разговариваем с колонками. Ну я, как бы у меня колонки нету, она, говорят, подглядывает, и я как-то сторонюсь этого всего.

А. Федоров

— Подслушивает.

Н. Лангаммер

— Подглядывает, ты понимаешь. Как бы заявлено, что она подслушивает, а на самом деле она еще и снимает. Но люди стали как-то вот даже жениться, говорят, пытаются на этом искусственном интеллекте.

А. Соколов

— Смотрите, вот что бы ни происходило вообще, все разговоры рано или поздно переходят на тему обсуждения искусственного интеллекта, вот сто процентов. Но есть такой феномен, да, действительно. Кстати говоря, очень большая проблема является у подростков. Дети, подростки, которые чувствуют одиночество, часами говорят с помощниками, вот с этими колонками.

Н. Лангаммер

— Почему не с друзьями, ровесниками?

А. Соколов

— От одиночества, от страха общаться с человеком просто.

Н. Лангаммер

— А, понятно. А тот подстраивается под твои нужды, понятно, искусственный интеллект.

А. Соколов

— То есть в другое время он бы вообще ни с кем не общался, пока колонку не изобрели. Но это, может быть, даже и лучше бы, он хотя бы отдавал себе отчет о том, что он не одинок. И, кстати говоря, у людей старшего возраста, говорят, это тоже начинает нарастать.

Н. Лангаммер

— Та же проблема.

А. Леонтьева

— Вот у старшего возраста точно. Я в свое время поняла, насколько прекрасное изобретение телевизор, который мы в свое время презирали, накрывали этими салфеточками. Я просто вижу как бы бабушек, которые сидят одни дома, и они хотя бы посмотрят художественный фильм там, не знаю, включат телеканал «Спас».

Н. Лангаммер

— Сериал. Это ты так по хорошему пошла сценарию, обычно это какие-то сериалы.

А. Леонтьева

— Бабушки разные.

А. Соколов

— Знаешь, а какое хорошее изобретение кот, с которым тоже можно поговорить. Вот давайте поговорим об этом с котом.

Н. Лангаммер

— Можно, конечно.

А. Соколов

— И я считаю, кстати говоря, что гораздо лучше, чем с умной колонкой. И я здесь просто не хочу впадать в некую такую сепарацию этих животных. И с собакой можно говорить точно так же. С домашним животным-компаньоном можно общаться гораздо лучше, чем с колонкой. Конечно, он не понимает каких-то там сложных вещей, но он тебя понимает, у него есть эмпатия, он живой, он творение Божие в конце концов. Говорите лучше с кошками, чем с колонками.

А. Леонтьева

— К тому, что ты говоришь, я должна еще так оптимистично сказать, что сейчас очень модное направление — это вот у молодых людей таких, которых я знаю, тот слой, да, — это ходить в театр, ходить на экскурсии и ходить на лекции. И это прямо вот считается очень круто.

Н. Лангаммер

— Офлайн-лекции, извините.

А. Леонтьева

— Офлайн. И театр тоже офлайн. И экскурсии тем более. Да, образовательная тема популярна. Просто вот модно: на праздник сначала заказывают экскурсию по какому-нибудь вот такому прекрасному историческому месту, а потом уже садятся там за стол и жарят шашлыки. Здорово.

Н. Лангаммер

— То есть все-таки есть еще тренд выхода из вот этой реальности.

А. Федоров

— Да нет, а он развивается и очень активно, действительно. Вот мы живем, вот я живу в квартире, которая практически под Шуховской башней дом находится. И поскольку место такое знаковое, интересное, то просто выглядываешь в окно — и мимо тебя идут, идут, идут экскурсии.

Н. Лангаммер

— Туда, на Шаболовку.

А. Федоров

— Которые на Шаболовке, да, водят экскурсии, показывают. И люди разных возрастов — молодые, старшего поколения, дети, все ходят, всем интересно, все это рассказывают. Летом, вот сейчас было лето в Москве, был чудеснейший фестиваль театральный, «Бульвар» назывался. Я просто вот поставил себе на главную страничку расписание этого фестиваля, мы каждый вечер ходили. Люди приходят, смотрят эти спектакли на открытом воздухе. И людей много, все стоят в очереди, чтобы туда попасть. Но действительно, все-таки кто бы что ни говорил, что люди уходят в цифровой мир, в какие-то сети, что им там лучше — не знаю. Ну вот по крайней мере по Москве.

А. Соколов

— Баланс. Самое главное баланс. И надо ни бегать от интернета, ни пытаться ему как-то посвятить всю свою жизнь. Тогда у вас все будет замечательно.

А. Федоров

— Мне кажется, у меня есть ощущение, что в общем человек, он же такое существо, Богом созданное духовным, с духовным наполнением, духовной составляющей. И вот это общение с электрической машинкой, оно все-таки сначала увлекает, а потом ты понимаешь, что оно не дает тебе того, что тебе действительно нужно. Я очень хорошо помню, как мы поставили тоже детям эту колонку, и они начали с ней общаться, развлекаться. Но это буквально очень быстро сошло на нет, и колонка у нас стоит сейчас без дела совершенно. Может быть, потому что у нас семья...

А. Леонтьева

— Твои дети не одиноки.

А. Федоров

— Да, семья многодетная, есть с кем пообщаться.

Н. Лангаммер

— Они есть друг у друга.

Н. Лангаммер

— Напомню, что в эфире программа «Журнал». Меня зовут Наталья Лангаммер. Мы сегодня листаем страницы нашего «Журнала» вместе с моей дорогой коллегой Анной Леонтьевой, с заместителем главного редактора Радио ВЕРА Арсением Федоровым и с Алексеем Соколовым, исполнительным директором журнала «Фома». Вот я была удивлена, когда на какой-то из программ в общем-то известную мне вещь сказали, что если человек, ребенок оказывается вне социума, он не может стать полноценным человеком. Человеку нужен человек даже для того, чтобы этим человеком стать. А я как раз расскажу, как мы однажды встретились, и перейду плавно к своей теме, если позволите. Как-то мы собрались 27 сентября, как вот завтра будет 27 сентября, я только воцерковилась, мы собрались праздновать какой-то новый для меня праздник —праздник Воздвижения Честного Животворящего Креста Господня. И вот мы сели, накрыли стол — ну неофиты, — налили вина, значит, и стали отмечать. И тут кто-то вспомнил: слушайте, а кажется, там постный день. Мы написали сообщение духовнику, что мы вот тут мясо порезали, уже едим, а сегодня же как бы, что делать-то, если сегодня пост? Долго ждали и потом поняли, что ответ в том, что не будет комментария. Ну да, сегодня пост, вы едите мясо. А что надо здесь сказать?

А. Соколов

— Вы находитесь здесь.

Н. Лангаммер

— Вы находитесь здесь. И я помню, у меня тогда был вопрос: а почему же, собственно, пост, если это праздник? И мне хочется дальше это протянуть, как такую ниточку противоречия некоего, что крест. Крест — это орудие пыток, да? Я тут недавно прочитала где-то, на самом деле, простите, я даже, может, чуть-чуть это озвучу, что как человек умирает от того, что он не может сделать вдох, потому что это анатомически это самое неправильное положение — то есть выломаны все суставы. И вот этот ужас, который я читала, он как-то еще ярче для меня пробудил во мне сострадание Господу, и что руки у Него, оказывается, были длиннее на несколько сантиметров после погребения. Ну по крайней мере там ученые какие-то рассказывают, что вывернуты были суставы. И тогда вопрос: а почему праздник? А если мы все спасены Крестом, тогда почему пост? Если мы уже спасены и воскресли. Вот это двойственное такое восприятие креста, я хотела сейчас вам предложить пообсуждать. Это да, вот как это: в христианстве главное — радость? Или главное — слезы о своих грехах? Потому что вот матушка Светлана Зайцева у нас была недавно, которая тоже несет кресты, и детки у нее двое особенные, и ей непросто. Но при этом она сказала, что крест — это радость. Так вот как для вас каждого? Вот мы завтра будем отмечать этот праздник, давайте об этом немножко порассуждаем.

А. Соколов

— Слушайте, у меня очень интересное впечатление было однажды. Извините, что так врываюсь. Я видел карикатуру, которую нарисовали на христиан какие-то антиклерикалы, атеисты, я не помню кто, явно хотели пошутить. Там были изображены...

Н. Лангаммер

— Тараканы и ботинок.

А. Соколов

— Мимо. Я думаю, все-таки мировая мысль, она как бы много еще чего придумала. Там был там была такая серия карикатур: что было бы, если бы Христа повесили. И там на храмах виселица установлена сверху, и там в красном угле виселица. Это, с одной стороны, конечно, действительно разрывает, как сейчас принято говорить — кстати, абсолютно эзотерический, нехристианский термин, но любят нас говорить, «разрывает шаблон», там вызывает шок. А ведь на самом деле проблема в том, что это именно так и есть. У нас на храмах орудие страшной смертной казни. У нас в красном углу дома орудие смертной казни, и мы должны об этом помнить.

Н. Лангаммер

— На шее.

А. Соколов

— Да, на шее. И я понимаю, что они хотели пошутить, а получилось, вот как, знаете, Господь, поругаем не бывает, такая глубина христианского сознания в этом открывается. Мы как-то забываем вот эту функцию креста, он у нас слишком эстетизировался местами. Ну просто реплика. Вот что-то не знаю, что добавить.

Н. Лангаммер

— Да тут вот только реплики есть на эту тему. Потому что тема такая глобальная, что ее не разобрать, не поднять, не вскопать. Я просто хотела узнать, как вы воспринимаете все-таки крест. Потому что мы каждый несем какой-то крест.

А. Леонтьева

— Ну вот на самом деле нам всем очень хочется прожить очень ровную, очень такую последовательную...

Н. Лангаммер

— Спокойную.

А. Леонтьева

— По-другому сказать, благополучную, да, мирную жизнь. И мы действительно забываем о том, о чем, в общем, как жили апостолы, и что вообще сказано об этой мирной жизни. Поэтому, как только случается нечто, что выбивает нас из этой мирной жизни, даже если случается очень такое большое нечто и огромная потеря, мы тут же вот не сразу можем сгруппироваться и вспомнить, что мы христиане. Вот я бы такую реплику подала к этому твоему рассказу. Потому что мы же молимся не о том, чтобы нам крестный какой-то путь пройти, все-таки, да?

Н. Лангаммер

— А о чем?

А. Леонтьева

— Обойти этот путь как-то.

Н. Лангаммер

— Нет, мы просим о спасении. А без креста в рай не пускают, как говорится. Так вот о чем мы молимся? Вопрос, действительно.

А. Соколов

— Мы молимся о том, чтобы Господь помог нам до рая добраться. По возможности...

Н. Лангаммер

— Хоть ползком, хоть как.

А. Соколов

— Ну, по возможности, не самым ползком. Давайте будем честны, мы всегда об этом просим. Мы не просим там: «Господи, пошли страдания мне, моим детям». А если ты это делаешь, то здесь тоже возникают некоторые сомнительные такие вопросы. Знаете же, наверное, что вот еще в эпоху римских гонений на христиан осуждались те, кто... Ну так, не очень очевидно, но осуждались те, кто пытались на эти гонения, условно говоря, нарываться. Специально в надежде, что вот вместо какого-то долгого назначенного Богом пути, ты быстренько попадешь в рай за счет вот этого. Очень такая сложная для Церкви тема, если почитать там историю конкретных святых. Вот мы молимся о том, чтобы Господь все-таки нас в рай привел. Просто надо быть готовыми к тому, что это будет болезненная процедура. Но мы же не требуем, чтобы она такой была. Мы же не просим там: «Пошли мне крест потяжелее». Это, наверное, тоже не очень правильно.

А. Леонтьева

— Все, наоборот, полегче просят. Да, как в анекдоте, это самый твой и есть, самый маленький.

А. Соколов

— А мне кажется, знаете, наверное, здесь кто-то вот из отцов бы нам не помешал. У нас такая светская...

А. Леонтьева

— Богословская мысль.

А. Соколов

— Да, учить надо было богословие нам всем.

Н. Лангаммер

— Еще все впереди.

А. Соколов

— Ну я просто к тому, что а что такого плохого в том, чтобы просить Бога облегчить твой крест? Это же не то же самое, что бегать от него. У кого ты еще можешь попросить облегчения?

Н. Лангаммер

— Облегчить или дать силы донести то, что есть?

А. Соколов

— Ну управить. Условно говоря.

Н. Лангаммер

— Хорошее слово.

А. Федоров

— Вы же знаете, что Господь перед крестным страданием молился о том, чтобы...

Н. Лангаммер

— Да минет чаша.

А. Федоров

— Да, чтобы эта чаша Его миновала. Конечно. Даже Сам Спаситель об этом просил, понимая, что в общем это то, ради чего Он пришел. И говорить о том, что мы должны просить обратного, ну почему должны? Конечно, мы хотим мирного, спокойного жития, как говорится в молитве, и такого же мирного упокоения потом. То есть вот смерть праведника сейчас нами воспринимается как мирная смерть. Вот когда человек с миром отходит к Богу — это нами воспринимается как смерть праведника. Смерть монаха, принявшего такую мирную кончину, смерть семейного человека, она вот такой представляется.

Н. Лангаммер

— Желанная.

А. Федоров

— Да, вот такой представляется сейчас смерть праведного человека.

А. Леонтьева

— Но не всегда такое бывает.

А. Федоров

— Не всегда такое бывает, но в этом нет плохого. То есть мы не говорим: ой, он слишком спокойно умер. Конечно нет. И я уверен, что каждому что-то Господь посылает, но мы всегда хотим, чтобы это было мирно и спокойно. И я думаю, что к этому, собственно, жизнь человека и располагает. Если он живет светло, с Богом, почему что-то должно его как-то сломать. Вот этот слом, он, видимо, нужен для того, чтобы человек, если ему есть что вот действительно исправлять, не знаю, может быть...

Н. Лангаммер

— От чего-то избавиться, отвязаться от чего-то.

А. Федоров

— Да. И это человек всегда дальше понимает, для чего ему это было послано. И опять же чаще всего, я думаю, с благодарностью это принимает, потому что видит, насколько он благодаря этому становится ближе к Богу. Вот ты про матушку Светлану Зайцеву вспомнила, у которой детки с особенностями, ей приходится тяжело. Она была у нас здесь на записи когда, я в это время, поскольку она приехала с сыном, провел этот час...

Н. Лангаммер

— Вот с этим особенным сыном.

А. Федоров

— Да, присматривая за ее сыночком. Вы знаете, вот я ходил, и я вот был в ужасе, что если бы один из моих детей был таким, как бы я с этим жил? Я там переживаю, что у меня дочь синим цветом волосы покрасила. А она могла бы вообще не иметь возможности ничего ни покрасить там и так далее. Но за час, проведенный с ним, я почти перестал — ну, конечно, это неправильно так говорить, но вот мое отношение к нему изменилось. Потому что я с ним начал общаться, взаимодействовать, видеть его как-то по-другому. А когда вышла матушка Светлана, она просто взяла его за руку и пошла. Я с ним как с горшочком, который может вот-вот разбиться, а она взяла и пошла. Понятно, что видно, как она с ним общается иначе, не так, как мы со своими детьми. Но для нее он такой же любимый ребенок. Это не ее страдание, это ее ребенок, который дает ей какую-то степень и счастья, конечно, и переживаний. Не знаю, как это понять. Мы не сможем, у нас этого нет. Но я думаю, что вот я к чему: тот человек, который это имеет, если какой-то свой такой особенный крест, если он в состоянии, и опять же просит Бога помочь ему, во-первых, его нести, а во-вторых, понять смысл этого креста, то он его, я думаю, понимает.

Н. Лангаммер

— И, кстати, мы очень много об этом говорили, о том, как она несет этот крест и как к этому всему относиться, в программе «Клуб частных мнений», которая вот вышла на той неделе. Можно посмотреть на нашем сайте и в нашей группе ВКонтакте видеоверсию. Я думаю, там будет много ответов как раз на этот вопрос по поводу несения креста и по поводу того, как быть счастливым. Почему мы тяготимся страданиями? Вот отец Дмитрий Смирнов сказал как-то фразу, вот я, говорит, сколько как пастырь наблюдаю, я прихожу к выводу, что человек рожден для того, чтобы быть счастливым. Как вы думаете? Рожден для того, чтобы быть счастливым. Не в вечной жизни, а здесь. То есть, все-таки мы по природе своей, получается, стремимся к некоему счастью, хотя это странное понятие для христианина.

А. Соколов

— Нет, я считаю, что это абсолютно не странное понятие.

Н. Лангаммер

— А что это?

А. Соколов

— Потому что вот это как раз такое очень... Я знаю, что есть глубоко верующие церковные люди, которые считают иначе, и не хочу говорить, что мое мнение здесь, естественно, в последней инстанции. Но все-таки у меня есть такое ощущение...

Н. Лангаммер

— Не библейское понятие просто.

А. Соколов

— Что вот это страдать здесь, чтобы получить что-то там — это какое-то действительно такое скорее карикатурное понимание религии. Если ты знаешь, что тебе дарована вечная жизнь, и это не просто вечное существование, некое проклятие, а если это действительно настоящая вечная жизнь с Богом — это в первую очередь счастье. Почему ты не должен стать счастливым уже здесь, если это ждет тебя впереди? И как ты будешь счастливым там, если ты не научишься быть счастливым, да? Вот этого тоже немножко не понимаю.

Н. Лангаммер

— Нет, просто сказано «радуйтесь», но нигде не сказано «будьте счастливы».

А. Федоров

— Ну Господь говорит: «Царствие Божие внутрь вас есть». Есть оно внутрь нас. И не быть счастливым, вот понимая и осознавая, что Царствие Божие с нами уже сейчас, в нас, и мы призваны быть в этом Царствии уже здесь, начинать этот свой путь в Царствие Божие уже здесь... Не знаю.

А. Соколов

— Ну знаете, просто «счастье», как и «любовь» — это слишком такие слова, которыми можно оперировать в любую сторону. Да, я вот ем четвертый бургер за день...

Н. Лангаммер

— И я счастлив.

А. Соколов

— И я понимаю, что для моего живота и гипертонии ничего хорошего не будет, но я счастлив. О таком ли счастье говорил дорогой отец Дмитрий? Нет, вряд ли.

Н. Лангаммер

— Вот я про это понятие и спрашиваю. Потому что я где-то слышала трактовку, что счастье — со-участие.

А. Соколов

— Ну так можно и «радуйтесь» так же затаскать... Я уж молчу о том, как величайшее слово «любовь» затаскано, да, где оно только не применяется.

Н. Лангаммер

— В русском языке, да.

А. Соколов

— И не только в русском. А и слово «радуйтесь» тоже. «Мой сосед сломал ногу — как же я этому радуюсь». Мы же не про это говорит Господь с нами.

Н. Лангаммер

— То есть тут важна точность понятий, да?

А. Федоров

— Ну то, о чем ты вначале говорила. Почему мы Крестовоздвижение называем праздником. Ну просто потому, что для нас, если я поздравляю кого-то с праздником в мессенджере, то мне надо послать хлопушку или веселый шарик. Потому что праздник мы так воспринимаем.

А. Соколов

— Подождите, но Крестовоздвижение — это все-таки не совсем праздник, связанный с крестными муками. Но мы и Пасху воспринимаем тоже так.

А. Леонтьева

— Он связан с обретением на самом деле Креста.

Н. Лангаммер

— Который, кстати, при обретении оживил человека, да, воскресил человека.

А. Соколов

— И, к слову сказать, это первая в истории действительно грамотно построенная археологическая экспедиция.

Н. Лангаммер

— Да, царицы Елены.

А. Соколов

— Об этом мы поговорим в следующий раз.

Н. Лангаммер

— Да, об этом мы поговорим в следующий раз. А мне, знаете, вспомнилось, просто пока слушала вас, как однажды сидела община, и батюшка рассказывала о том, что мы все воскреснем. Один человек слушал-слушал и говорит: «А если я не хочу воскресать?» Батюшка говорит: «А придется». Вот на этой такой радостной ноте мы вынуждены сегодня завершать наш «Журнал» еженедельный. Напомню, что у нас в студии были моя дорогая коллега, ведущая программ Радио ВЕРА Анна Леонтьева, заместитель главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров и исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов. Спасибо вам за этот интересный разговор. И программа «Журнал» будет снова на волнах Радио ВЕРА через неделю, в пятницу в 18.00. Всего доброго, до свидания.

А. Леонтьева

— Всего доброго.

А. Федоров

— До свидания. Всех с наступающим Крестовоздвижением.

А. Соколов

— До свидания.

---

Все выпуски программы Журнал

• «Журнал от 05.12.2025». Алена Рыпова, Алексей Соколов
• «Журнал от 28.11.2025». Глафира Базурина, Арсений Федоров
• «Журнал от 21.11.2025». Максим Печенкин, Ольга Зайцева