«Смыслы и значение Масленицы». Священник Стахий Колотвин

о. Стахий Колотвин

Наш гость — настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митино священник Стахий Колотвин.

Мы говорили о смыслах и значении Масленицы — подготовительной недели перед Великим постом.

Ведущие: Алексей Пичугин, Марина Борисова

---

Алексей Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте. «Светлый вечер» на «Светлом радио». Меня зовут Алексей Пичугин. И в этой студии моя коллега.

Марина Борисова:

— Марина Борисова.

Алексей Пичугин:

— Мы рады вас приветствовать и с удовольствием представляем нашего гостя. Ближайший час эту часть «Светлого вечера» вместе с нами и вместе с вами проведет настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине священник Стахий Колотвин. Отец Стахий, здравствуйте.

Священник Стахий Колотвин:

— Добрый вечер.

Марина Борисова:

— Отец Стахий, мы стоим на пороге Великого поста, и в обозримом ближайшем будущем главная тема, на которую мы будем пытаться настроиться и о которой мы будем очень много слышать и читать — это тема покаяния.

Алексей Пичугин:

— «Душе моя, душе моя, восстании, что спиши, конец приближается».

Марина Борисова:

— Вот, вот. Несмотря на то, что «конец приближается», у нас с покаянием всегда бывает какая-то загвоздка. Алексей Ильич Осипов формулирует то, что мы проделываем на исповеди, отчетом о проделанных грехах. Как правило, так оно и бывает. Можно ли от этого отойти, можно ли к каждой исповеди быть готовым пережить это внутреннее преображение? И вообще что делать, как нам каяться?

Священник Стахий Колотвин:

— Надо каяться искренне. Ни в коем случае нельзя допускать исповеди во осуждение. Надо с трепетом подходить к таинствам Церкви. И если ты православный христианин и искренне стремишься ко Христу, ты не можешь рисковать. Поэтому каждый раз, когда идешь к покаянию, а сейчас особенно Великим постом мы особенно в зоне риска. Потому как вы упомянули, сейчас время, когда все нам напоминает о покаянии, то охота сразу на исповедь побежать и тоже что-то там зачитать. Однако можно получить вместо действия Святого Духа участие в некотором кощунственном предприятии. Потому что исповедь подразумевает, что ты свидетельствуешь о своей метанойе, о перемене ума, перестроении. Может быть, ты еще от греха не избавился, не вылез из этого греховного болота, в которое погрузилась твоя душа, а порой и твое тело, но зато ты вместо того, чтоб в него погружаться, в этот грех, ты развернулся и к свету, ко Христу пытаешься выбраться. И ты просишь: Дух Святой приди, посети меня, поддержи, освободи вот от этой болотной тины. Однако если ты, вместо того, чтобы пережить эту перемену ума и стремления, просто приносишь отчет в своих грехах, то конечно, ты исповедаешься во осуждение.

Алексей Пичугин:

— Отец Стахий, а можно сразу уточнить. Вы говорите о механическом перечислении. Но ведь это механическое перечисление может для кого-то стать началом осознанности, началом перемены ума. Какое-то время человек будет по бумажечке твердить, бумажечку уже ламинировать можно, какие-то вещи. А потом он через какое-то время начнет их анализировать.

Священник Стахий Колотвин:

— Действительно. Более того, это касается не только отдельно взятого человека, но и всего человечества. Мы вспоминаем Ветхий и Новый Завет, и вспоминаем, как апостол Павел говорит о ветхозаветный Закон. Что Закон этот был детоводитель, педагог ко Христу, тот, кто ведет некоторую подготовительную работу. И Господь, когда обличает формализм фарисеев, иудеев, не говорит, что зря они сторонились греха, сторонились скверны. Он говорит, плохо, что после этого жизнь духовная у вас не началась. Поэтому мы, видя всю историю человечества, что да, надо сначала взять определиться со своими грехами, покончить с теми грехами, с которыми невозможно соседствовать. С грехами, которые апостол Иоанн Богослов в своем послании называет грехами к смерти. А апостол Павел в своем послании, в гармонии с Иоанном Богословом, перечисляет: убийство, прелюбодеяние, блуд, желание кого-то избить или напиться. Человек, преодолевая какие-то грехи, которые целиком его отделяют от Христа, и понимая, с какими грехами ему предстоит бороться всю по сути его жизнь или какие-то по крайней мере ближайшие годы и десятилетия в силу возраста, это тоже очень важный шаг. Это шаг, можно сказать, как человечество прошло через Ветхий Завет, так и христианин, который только делает первые шаги в церкви, может первый, второй, третий, четвертый, пятый, у кого-то и дольше год, это будет полезно. Однако, порой человек ходит в храм десять лет, двадцать лет, и он, правда, вместо покаяния, вместо трепетного отношения к исповеди, на нем сказывается... Ну, тут я тоже некоторое оправдание нашим всем многолетним столпам веры, может, уже кто-то среднего и преклонного возраста, это, конечно, советское воспитание, советская плановая экономика, главное — отчитаться. Не важно, что было на самом деле, важно написать отчет. Не важно, сколько хлопка собрали в Средней Азии, главное, сколько в отчет пошло, и на заседании партийного комитета и в газетах сколько напечатали. Важен отчет.

Алексей Пичугин:

— Хорошее замечание, мне кажется.

Священник Стахий Колотвин:

— Почему мне как священнику это важно понимать? Потому что, когда я вижу злой умысел у человека, это одно дело, человек не хочет каяться, не хочет меняться. А порой человек правда думает, я иду к своему начальнику, я не успел что-то сделать, я ему просто напишу красивую табличку, он от меня отстанет, а потом я, авось, как-то исправлюсь.

Алексей Пичугин:

— А вы с бумажечками боритесь, нет?

Священник Стахий Колотвин:

— Нет, бумажечка, это как раз вещь хорошая. Как некоторые конспект перед лекцией, человек может быть даже оратором, но выступает и какие-то тезисы смотрит. То есть человек, который взял бумажечку в руки, ему это может помочь. Более того, я делаю акцент на том, что эта бумажечка не для священника, а для самого человека. Даже если как-то темно, у человека плохое зрение, я стараюсь взять свечку с подсвечника или подсветить с телефона, но чтобы человек сам покаялся. Если я вижу, что человеку как-то неудобно, я говорю, вы там стесняетесь, давайте я там прочту. Ну, правда, может, какие-то грехи человеку сложно озвучить и стеснение, конечно, я тут не настаиваю, я тоже беру эту бумажечку и прочитываю. Как некоторая возможность сосредоточиться, и то, что ты продумал, прочувствовал, с чем ты хочешь расстаться, что-то не забыть. Потому что когда ты одну язву своей души пытаешься Господу открыть, а потом у тебя настолько начинается перемена ума, и ты забываешь о какой-то второй своей язве, то поглядел бумажечку, и на нее посмотрел. Другое дело, не годится, не зависимо, с бумажечкой ты или без, это когда человек приходит, и у него начинается рэп концерт. И он начинает: обижался, раздражался, осуждал, по телефону говорил, телевизор смотрел, на молитве отвлекался и так далее. Этот перечень может быть немножко разный, но у меня в принципе музыкальный слух есть, и поэтому я даже — на имена у меня плохая память — но тем не менее я уже музыкально чувствую, какое будет следующее слово порой у каких-то моих постоянных прихожан. Я понимаю, что это же не покаяние. Это действительно человек просто пришел сдать отчет, получить талончик и с этим талончиком оправиться к Чаше, чтобы принять Тело и Кровь Христовы.

Алексей Пичугин:

— С другой стороны, он же не может сделать иначе, поскольку его годами убеждали, что иначе к этой Чаше он подойти не может. А он думает порой, сидя дома, и понимает, что нового ничего нет, вроде бы нет ничего такого, с чем действительно он должен пойти и, посыпая голову пеплом, раскаяться, но надо что-то сказать.

Священник Стахий Колотвин:

— Более того, это не что годами, это веками. Мы помним, что одной из причин, это как частное мнение, революции было то, что люди все в храм ходили, но толком не причащались. До революции храмы были переполнены, все люди как пришли так и ушли. Причащались раз в году, и Церковь им напоминала и вбивала в голову хоть одно правило: ребята, вы раз в году пришли причаститься, обязательно хоть раз в году поисповедайтесь, не надо к причастию, которое раз в году, вы год не исповедовались, куда вы без исповеди идете. Потом на фоне гонений, как ни странно, люди стали причащаться чаще, потому что не факт, что ты доживешь, тебя не посадят, не расстреляют, не отправит большевистская власть канал какой-нибудь копать. Люди воцерковленные стали почаще причащаться. Тоже конечно, не так часто. Ну и исповедоваться стали тоже почаще. Однако, уже вроде причастие раз год для человека более воцерковленного это исключение, скорее, раз уж человек в храм приходит, то он и причащаться будет чаще. Привычка и какой-то рефлекс, даже можно сказать, не осознанное решение, а рефлекс, можно сравнить с опытами замечательного академика Павлова. В память о котором, в Туле был с прихожанами, храм не снесли, потому что у него отец священник был, советская наука его почитала, и пока академик Павлов был жив, его не то, что не сносили, а даже не закрывали, хотя местный комитет хотел. Но увы, у нас тоже некоторые рефлексы срабатывают: я должен идти ко причастию, значит, я должен перед этим поисповедоваться. Однако, где тут ошибка? Если я иду ко причастию, я должен не поисповедоваться, я должен принести покаяние. В том числе и плоды покаяния. Покаяние, это же действие Святого Духа в нас, это же не только действие наше, это взаимодействие с Богом. Мы же не от совести отчитываем и не от проповеди, что там батюшка сказал. Мы открываем Писание и смотрим: плод духовный — радость, мир, долготерпение, кротость, на таковых нет закона. Действительно, мы понимаем, есть плод духовный, есть покаяние, то это то состояние, в котором мы можем ко причастию подойти. В любви, в радости, в мире. Если мы идем и просто зачитываем привычный перечень грехов, то мы подходим к причастию не с покаянием, а с имитацией покаяния. А здесь Господь очень жестко говорил, «горе вам, фарисеи лицемеры».

Алексей Пичугин:

— Я помню, меня на заре моего воцерковления научили так. Я бумажечек не писал, у кого-то забирали бумажечку и говорили, не надо списка, ты сам знаешь, что у тебя на сердце, ты сам знаешь, что тебя сейчас тревожит, гложет, а порой ведь тревожит так, что ты спать не можешь, ты об этом говори, а о другом не надо, про колбасу там про всякую.

Марина Борисова:

— Мне кажется, что в этих рассуждениях ускользает одна очень важная вещь, плод не бывает по мановению волшебной палочки. Я позволю себе такую довольно грубую аналогию. Вот человек, который бросает курить. Он долго себя убеждает, что нужно это сделать, потому что уже здоровье никуда не годится. Потом он начинает предпринимать какие-то физические усилия, покупает какие-то пластыри и какие-то снадобья, старается переделать свой традиционный рутинный график, чтобы не было времени думать об очередной сигарете. Потом, ура, ему это удается. И какое-то время он концентрирует внимание на том, чтобы не сорваться. Проходит длительный период, он отвыкает и когда, может быть какое-то искушение, нервная ситуация, и он по старой привычке хватается за сигарету, он не может. Ему настолько уже гадко, что буквально чрез одну-две затяжки выбрасывает ее и понимает, что больше не хочет курить. Если переложить эту схему на борьбу с грехом. Но ведь это длительный целенаправленный процесс. Это не то, что мне стыдно, я пошел сказал, простите, пожалуйста. Господи, прости меня, пожалуйста, мне стыдно. И ушел. Это что-то другое.

Священник Стахий Колотвин:

— Мы уже упоминали грехи к смерти и грехи не к смерти, И как человек отучился, одно дело, курить или пока не отучился, и другое дело, человек отучился глотать ртуть или не отучился. С одними вещами можно жить, да, здоровье ухудшается, с каждым годом становится все хуже, но как-то существуешь. С другими, если ты не бросишь, прям умрешь, даже не через год, а через несколько недель. Точно так же мы относимся и ко грехам. Если у человека смертный грех и он не в силах его победить, есть, конечно, радикальный подход, значит ему на исповедь нельзя идти. Не может священник сказать, прощаю, разрешаю. Тем не менее мы приходим на исповедь за помощью, в том числе духовной. И человек, который совершает смертные грехи и пока из них не выходит, я говорю: вы не пропадайте, выбирайтесь. Причаститься вы пока не можете, нельзя соединить Христа, источник Жизни, с грехом, который в смерть увлекает, но тем не менее вы можете прийти покаяться, сказать: Господи, я не сдаюсь, я борюсь, я стараюсь свою жизнь перестроить, стараюсь в других более мелких грехах преодолеть. Однако, что касается грехов не к смерти, которые как раз лучше сравнить с этой вредной привычкой, описанной вами. Если ты не можешь какие-то грехи победить, более того, ты понимаешь, что возможно, до конца жизни не победишь. Вот ты раздражался десять лет назад и сейчас раздражаешься и через двадцать лет будешь раздражаться. Да, ты берешь и побеждаешь это раздражение, отсекаешь ему головы, что раздражение у тебя не вылилось в слова. А потом еще сильнее, у тебя уже даже взгляд не блестит, когда ты раздражаешься, и брови не хмурятся, а то можно и без слов человека напугать, если как-то очень страшно поглядеть. Однако, если в душу заглянуть, то в душе-то все равно грех этот будет гнездиться и тоже как-то проявляться. И нужно ли ходить и говорить об этом грехе каждый раз, каждую неделю, перед каждым причастием? Безусловно, нет, потому что это как раз будет имитация покаяния. Можно сказать, а как же с этим грехом бороться? Вот тут для нас... Каждый священник, даже тот священник, который будет прогонять от Чаши людей, если они не поисповедовались накануне, когда выходит с Чашей в руках, любой батюшка говорит, «мы причащаемся во оставление грехов и в жизнь вечную». Таинство, которое нас освобождает от греха, это не таинство исповеди. Это таинство евхаристии. Таинство исповеди не освобождает нас от греха. Оно помогает нам повернуться, и от греха в другую сторону идти. Если ты две недели назад пришел на исповедь, отвернулся от греха, идешь в сторону от греха, ты еще не вышел из этого греха, подошел заново на исповедь и еще раз про него говоришь. Что ты подразумеваешь? Что ты еще раз вернешься и теперь ко греху пойдешь? Если ты отвернешься опять от греха, а до этого ты, что не поворачивался. Или ты говоришь: Дух Святой, что Тебе сложно меня, как волчок, крутить туда-сюда. Конечно, вот это смысл теряет. Конечно, грех мы побеждаем, благодаря причастию.

Алексей Пичугин:

— Я напомню, друзья, что в гостях у «Светлого радио» сегодня священник Стахий Колотвин, настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине.

Марина Борисова:

— Что касается грехов к смерти — не к смерти, тут как разобраться. Если сегодня для тебя самое серьезное, что ты в себе хочешь преодолеть, это раздражение и привычка мелкой ложью вуалировать свои недостатки, чтобы в глазах окружающих поприличней выглядеть, то завтра может сложиться ситуация, что ты совершишь смертный грех, и в обозримом будущем не будешь видеть, как из него выбраться. Самая распространенная ситуация, это блудное сожительство, когда люди в силу каких-то обстоятельств, у каждого свое мироощущение, мужчина и женщина могут не сойтись в отношении к своему совместному житью. Они могут строить семью, но для одного принципиально важно венчаться в церкви, а другой, предположим, атеист. При этом они любят друг друга, у них рождаются дети, они живут в том, что называется «блудное сожительство». И для человека, который живет церковной жизнью, это тяжелая внутренняя травма, даже если его допускают до причастия, он все равно живет с камнем на шее, потому что он чувствует, что это не правильно. И преодолеть эту ситуацию иногда не может десятилетиями. В таких ситуациях люди оказываются сплошь и рядом.

Священник Стахий Колотвин:

— Да, порой, когда мы оказываемся перед выбором: такой-то грех и такой-то грех и нельзя сказать, ой, Господи, где правильный выбор, в эту сторону идти или в эту? Оба выбора неправильные. Когда ты ночью идешь по проспекту, потом свернул в переулок, потом какие-то гаражи, и зашел на промзону, и смотришь с одной стороны какая-то банда народа с гор, с другой стороны банда каких-нибудь байкеров, и думаешь, в какую сторону повернуть, оба выбора будут неправильные. И неправильный выбор был вообще свернуть с проспекта, освещенного в ночное время. Правильный выбор был пойти прямо и дойти до дома и спокойно ложиться спать в кругу своей семьи. Точно также порой человек находится в такой ситуации греховной, что куда ни повернешь, все равно грех. Тем не менее среди зла надо выбирать меньшее, то есть тоже потихонечку выбираться, выбираться через боль и через страдания. Что касается самого распространенного смертного греха — блуда, есть уже общая церковная позиция. Человек, который имеет детей в блудном сожительстве, имеет некоторую имитационную семью, жаждет принять брак настоящий, христианский, но не имеет возможности, в том числе за счет того, что его половинка его полноценной половинкой становиться не хочет, этот человек может участвовать в таинствах, может причащаться, может с этим грехом продвигаться ко Христу, пусть, как с некоторым якорем. Потому что им движет в данном случае не страсть угождения своей плоти, а любовь к своим детям, чтобы они росли рядом с отцом, хотя иногда бывает, как ни парадоксально, что женщина не хочет расписываться, женщина более атеистический подход проявляет. Другое дело, если человек живет в блудном сожительстве и не скован детьми. Тут уже можно сказать, что мой любимый человек не понимает, зачем это, поэтому я вынужден с ним вместе грешить. Так он, конечно, не поймет, потому что человек не верующий о Христе судит и о святых не по святителю Николаю, не по святителю Василию Великому. Для него образец христианства тот человек, которого он полюбил. И если для него человек-христианин считает, что вполне тяжелый смертный грех допустим, то он не переубедится никакими теоретическими убеждениями. Здесь, конечно, надо исправляться и выбираться. Слава Богу, что как раз наше покаяние, таинство исповеди творит настоящие чудеса. Потому что сколько историй, я не так долго священником служу, тем не менее, я вижу, как люди выкарабкивались из ситуаций. Никак не выбраться, никак не можем мы расписаться. Приходит, я говорю, ну, пойдемте, вы поисповедаетесь, может, легче станет. Человек пришел, да, душа болит. И действительно, после этого либо какое-то бестолковое многолетнее сожительство, которое к браку не приводит, не приводило и вряд ли когда-нибудь бы привело, заканчивается, человек переворачивает эту страницу. Либо человек проявляет решимость и тоже говорит: ой, батюшка, правда, сейчас вот летние месяцы будут, и мы готовимся к свадьбе, готовимся к росписи, с родителями все обсудили, спасибо, что вы меня вдохновили.

Марина Борисова:

— Но бывает ситуация, когда человек ждет, что он покается, он этим самым освободит себя от этих жерновов, которые у него на шее висят. Бывают такие грехи, которые не дают человеку даже после самого глубокого искреннего покаяния чуть ли не с кровавыми слезами, освободиться. Я имею в виду очень распространенную беду у женщин, это грех аборта. Я знаю много женщин, которые исповедали много раз и горюют всю жизнь об этом, как об ошибках молодости, но все равно это не оставляет их. До конца, до старости, до последних болезней это с ними постоянно, как необходимость искупления.

Священник Стахий Колотвин:

— И слава Тебе, Господи. Потому что если что-то болит, значит, это еще не умерло. Нам кажется, Господи, зачем у нас в теле боли какие бывают. Вот бы было здорово, если б не больно было, ты бы порезался кровью бы истек и не заметил бы. У тебя рак начался бы, а ты пока не умер, так бы к врачу и не обратился. Боль — это нам помощь от Господа. Душа несравнимо сложнее, чем тело. Но поскольку мы видим, что в Евангелии Господь часто сравнивает тело и душу, то мы тоже можем сравнить по той же аналогии. И понять, что если душа болит, значит это говорит о том, что ей нанесено некоторое увечье. Смертные грехи, если мы воспринимаем грех как болезнь души, то можно провести такую аналогию, что смертный грех это увечье души. Если ты взял отрезал себе палец, ты его уже не сможешь отрастить. Бывает, что сразу взяли пришили, гениальный хирург. Нет, а уже прошли годы, ты палец отрезал и прижигал, все уже, ничего не прирастет. Однако ты можешь и с отрезанным пальцем, и с отрезанной рукой, и даже полностью парализованным прожить еще долгие годы. Вспоминаю, что папа рос в суровом индустриальном районе в столице. И 90-е годы большинство его одноклассников не пережило, а один мальчик с ними на строительстве института, на стройке прыгал, упал и его парализовало. А он как раз эти 90-е годы и двухтысячные и две тысячи десятые пережил, уже многие покоятся под холмиками земли, а он до сих пор живет, хотя с очень сильно поврежденным здоровьем. Точно так же и человек, который перенес тяжелый смертный грех, но в нем искренно кается, он несмотря на то, что его душа болит, может наследовать Царствие Небесное. И в тоже время человек, который никакого смертного греха никогда не вкусил и этим гордится, по множеству и особенно отсутствию настоящего покаяния, при формальном отношении, при формальной исповеди, на которой просто повторяет одни и те же заученные фразы. Или, что еще хуже, ожесточенно ругает своих ближних, как они его к этим грехам подталкивают и какие они в два раза более грешные. Такой человек может быть тем самым здоровяком, который в 90-е годы пришел спортсмен на здоровом питании и его на какой-то бандитской стрелке застрелили. Точно также мы смотрим на себя, ой, мне батюшка сказал у тебя нет смертного греха, мне можно не напрягаться. Нет. Душа болит, покаяние продолжается. Надо понимать, что исповедь это некоторая вершина покаяния. Мы, когда осознали свой грех, уже начинаем свое восхождение. Пришли на исповедь, Господь действует Духом Святым. А дальше мы всю жизнь живем так, чтобы прощение, которое Господь нам в исповеди подает авансом, оправдать. Вспомните притчу о двух заимодавцах, что один немилосердный, а Господь ему тем не менее вначале прощает его грехи. Господь, как апостол Павел говорит, «помните, какой ценой вы куплены», все наши грехи омыл, почему на исповеди перед нами крестик-то лежит, как напоминание, что Господь Своею Кровью грехи наши омыл. Господь имеет право самый тяжелый грех, даже несколько убитых матерью, при содействии отца и врачей, детей, простить сразу в ту же самую секунду. Но Он их тебе прощает не в смысле, что ты можешь расслабиться, а в смысле ты всегда должен жить и помнить, что Господь, хотя и не заслужено, тебе это простил. И ты должен прожить так, чтобы попасть в то самое Царствие Небесное, где уже не имеющий греха убитый в животике ребенок, своих маму и папу, сделавших страшную ошибку, ждет.

Алексей Пичугин:

— Давайте продолжим говорить о покаянии буквально через минуту. Я напомню, что сегодня в программе «Светлый вечер» моя коллега Марина Борисова и я, Алексей Пичугин, и наш гость настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине священник Стахий Колотвин.

Алексей Пичугин:

— И мы возвращаемся в нашу программу. Напомню, друзья, что сегодня здесь мы говорим о покаянии. Моя коллега Марина Борисова, я, Алексей Пичугин. Наш гость священник Стахий Колотвин, настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине.

Марина Борисова:

— Отец Стахий, мы говорили о том, что бывает такое покаяние, растянутое на всю жизнь. Но есть зеркальная ситуация, когда человек в какой-то момент перестает внутренне..., то есть он головой анализирует, да, вот здесь я согрешил, здесь надо исправляться, здесь надо то, при этом он остается в состоянии, то, что у святых отцов называется окамененное нечувствие. То есть у него эмоционально внутренне ничего не отзывается на это. При этом это состояние может длиться годами, он ходит в храм, исповедается, причащается, но этот ступор внутренний может быть таким специальным что ли искусом, специальным тренингом души. Человек должен через что-то проходить, должен на чем-то учиться, не бывает автоматически, выполнил пункт «А», «В» и «С» и тогда получил результат, который мне нужен. Пути Господни неисповедимы и каждая душа это отдельная душа. Она не может строем идти с другими душами в Царство Небесное.

Священник Стахий Колотвин:

— Действительно описанная вами ситуация одно из самых печальных возможных развитий того, что происходит, как я уже описал в начале программы, когда человек приходит и вместо настоящего покаяния формально исповедуется. Потому что человек уже перестает чувствовать грехи. Он знает, что они есть, он их осознает, он их старательно перечисляет перед каждым причастием, чтобы получить, как некоторую индульгенцию, право причаститься. Таким образом он попадает в ловушку, что я имею право причаститься при этих грехах, потому что я их зачитал перед этим на исповеди. Я заслужил, мало того, что попостился, прочитал какие-то молитвы, еще и грехи зачитал на исповеди, и я могу с ними не бороться. Они есть, и я на их фоне причащаюсь. Для христианина какой же здесь выход? Выход — исповедь более осознанная. Если ты ходишь и постоянно одно и то же повторяешь на исповеди, у тебя содержательной исповеди не получится, потому что ты не думаешь, не разбираешь грех, не смотришь какие-то предпосылки ко греху. А на самом деле каждый христианин должен проводить, можно сказать, домашнюю работу. Сначала, поставив себе диагноз, понять, как проявляется. У меня есть такой-то грех, он случается из-за такой-то страсти, чаще он случается, когда я в такой обстановке, реже, когда в другой. Победить я его быстрее могу, когда я в такой обстановке. наоборот я в этом грехе увязну надолго, если я в такой обстановке. Все понять эти окружающие частные маленькие факторы, о которых батюшка на проповеди сказать не может, потому что жизнь человека уникальна. И мы со своими искушениями сталкиваемся, действительно, на своем абсолютно уникальном жизненном пути. И каждый грех продумывать, смотреть, анализировать для того, чтобы понять развитие ситуации. Мы не можем ее понять за секунду, надо на какое-то время отстраниться и посмотреть. Не можешь ты за неделю поменять свою жизнь. Почему тоже лучше осознанно исповедоваться раз в месяц, чем каждую неделю на формальную исповедь подходить. Это не значит, что ты через месяц приходишь и то же самое зачитываешь, тот же самый стишок, как перед Новым годом деду Морозу в советском детстве. А что ты за этот месяц продумал, прочувствовал, понаблюдал, попробовал так, попробовал иначе выбраться из своей греховной ситуации. И ты приходишь на исповедь и говоришь, да, я остался в этом грехе, но я с ним боролся. Я попробовал так, не очень получилось, попробовал так с ним бороться, еще хуже получилось, попробовал третий вариант, еще больше, но я не сдаюсь, я попробую как-то исправиться еще. Господи, Дух Святой, приди и мне в этом помоги.

Алексей Пичугин:

— А как вы думаете, два человека, один из которых ходит достаточно механически на исповедь, формально с бумажкой, и ему кажется, что это такая форма покаяния — он посещает чисто формально исповедь, подходит к аналою, над ним читается молитва. Второй человек по каким-то причинам пока не может прийти к священнику, как к свидетелю его покаяния, ему психологически тяжело это сделать, психологически тяжело какие-то моменты проговорить вслух перед знакомым/не знакомым человеком, но он очень сильно кается перед Богом, сам, без формального подхода к аналою. У кого из них в данном случае исповедь?

Священник Стахий Колотвин:

— Если ты зайдешь в класс химии и возьмешь щелочи и попьешь ее, посмотришь, что происходит с внутренними органами. А потом в другой день зайдешь в класс химии и попьешь кислоты и посмотришь, что происходит с внутренними органами. Поймешь, что ни то, ни другое для питья не пригодно и убийственно. Если однако, ты щелочь смешаешь с кислотой, то ты получишь водичку и разнообразную соль. Отфильтровав соли, этой чистой водой ты напьешься, которую ты можешь получить из двух ядовитых — щелочи и кислоты. У меня по химии все-таки была единственная четверка в школе, поэтому я не так в ней хорошо разбираюсь, но этот пример показательный, потому что и здесь та же самая ситуация. Наше спасение это соработничество. Господь нас спасает, протягивает ему руку, и мы идем ему навстречу, протягиваем ему руку свою, то есть совместные усилия. В первой ситуации человек по сути считает, что он имеет возможность сам спастись. Не нужно действие Божие, я сам пришел, я зачитал, я заслужил, и у меня в Царствие Небесное билет.

Алексей Пичугин:

— Он так не думает, он может и хочет по-другому, но пока не готов.

Священник Стахий Колотвин:

— Про первого человека, который по бумажке читает. Нет, рассчитывать на свои силы, человек который ходит с этой самой бумажкой, он правда думает, я сам спасусь, я сам свои грехи донесу. Человек, который не идет, нельзя сказать, что он даже рассчитывает на свои силы. Скорее всего он думает: нет, что поменяется от того, что я еще к батюшке подойду? Господь что первого, что второго обязательно ждет. Но оба они не дают действовать Богу. Человек, который не приходит к таинству Церкви, говорит, я сам, преодолею свой грех внутренним покаянием без действия Божия. Человек, который ходит как заведенный по часам, приносит бумажечки или зачитывает по памяти привычный перечень грехов точно так же говорит, я сам без действия Божия, просто зачитав что-то, получаю пропуск в Царствие Небесное. Оба эти человека, хоть и с разных сторон, действуют идентично. Мы же должны Господу доверять. Если Господь говорит, что Он нам даст «оставление грехов и жизнь вечную» в причастии, то человек, у которого есть одни и те же грехи, он формально, постоянно не подходит под причастие, а просто причащается, а со своими грехами борется, держит этот некоторый греховный фронт. Человек, который пока не дошел до священника, если он верит во Христа и помнит, что Христос все-таки умер за нас на Кресте и попросил перед этим творить в воспоминание Божественную евхаристию — что там для нее нужно? — если ты не исповедовался годами перед этим, надо покаяться, значит, я ради этого приду и хоть разок поисповедуюсь. То есть и тому, и другому человеку нужно дойти до Бога и довериться Ему. Лукавый с нами играет, можно сказать, в царя горы, только ставка в ней жизнь, причем жизнь не временная, а вечная. Не важно, с какой стороны он тебя столкнет. Сейчас зимние забавы какие-то, чтобы столкнуть можно толчком действовать, от себя мышцами отталкивать человека, а можно его наоборот на себя потянуть. В любом и том, и другом случае человек с вершина съезжает. Точно так же и человек, который или избегает полностью покаяния, только как-то со своей совестью работает, и тот человек, который наоборот расслабился и считает, что фактор того, что он в очереди на исповедь постоял и что-то там прочитал — оба человека этой спасительной вершины, ведущей в Царствие Небесное, лишаются. Просто один съезжает в одну, а другой в другую сторону.

Алексей Пичугин:

— Я напомню, друзья, что в гостях у «Светлого радио» сегодня священник Стахий Колотвин, настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине. Еще такой вопрос, даже не знаю, как его лучше сформулировать. Мы часто говорим о каких-то достаточно распространенных грехах, которые мы сейчас перечисляли, мы даже сделали из них некое учебное пособие по церковной жизни, что вот, многие люди грешат. Я помню из совсем детства, я не был церковным ребенком, но помню Елоховский собор начала 90-х и общую исповедь и перечисление всего. Но жизнь нам подсказывает, что есть какие-то очень распространенные грехи и несовершенства людей, которые лежат на поверхности, но о которых мы даже себе не представляем, что это плохо. Как вы думаете, есть ли что-то универсальное в этом? Или это вообще исключительно индивидуальное и никаких общих примет нет?

Священник Стахий Колотвин:

— Надо понимать, что грехи это частное проявление более крупных страстей. Поэтому человек может в разные, в противоположные стороны одну и ту же страсть проявлять. То есть у человека есть страсть сребролюбия, и у одного она проявляется через то, что он все накапливает, такое скопидомство, все тащит и складывает в угол, как Плюшкин, а другой человек наоборот все деньги на ветер спускает. Раз и в первый же день от зарплаты ничего не осталось и семья зубы на полку кладет. Страсть одна, появления разные. Но самая страшная, как мы помним по аскетическому святоотеческому учению, страсть — гордость., которой противопоставлена самая величайшая добродетель и величайшая заповедь, которую Господь дает нам в Евангелии, заповедь любви этой гордости противостоит. Конечно, самое общее, что побеждает абсолютно все страсти. Человек может преодолеть страсти телесные и совсем простые, пищевые — выпивка, еда — и какие-то более сложные, составные, которые со страстной частью нашей души, какие-то блудные позывы. Может отречься от сребра, от злата, но гордость, мы помним даже Денницу, который предводитель ангельского воинства, и никаких других страстей не имел, до глубин адских его снистолкнул. Поэтому каждый из нас все равно находится в зоне риска, и не то, что сказать, что мы священники говорим о каких-то грешниках. Нет, и священники прежде всего, в том числе за счет того, что есть благодать священного сана, есть почтение со стороны людей. Вот это умаление любви и возрастание в гордости — это то, что можно найти абсолютно за любым грехом. Ты начинаешь осознанно подходить к исповеди. Готовишься к ней в течение месяца, осознаешь свои поступки, разбираешь и приходишь к тому, что да, вот здесь мне катастрофически любви не хватает. А здесь, ой, моя гордость настолько выросла, что я не могу пройти, не обтесав свою любовь, даже накопившуюся. Потому что любой грех это умаление любви либо к Богу, либо к ближнему. Где-то и к Богу, и к ближнему. Любой грех это все равно явление гордости. Поэтому, если человек постарается, даже где у него сердце не загорается, через не могу поступить, как бы он сделал, если бы в его сердце была любовь, это он сделает не зря, он своей душе очень поможет. Если человек возьмет и, даже понимая, что я прав, я заслужил, другой человек неправ, и он весь плохой, а я хороший, и возьмет где-то смирится, все равно это будет польза для его души. Это будет польза для души, потому что, может быть, у тебя не будет пока силы справиться, но по крайней мере, ты поймешь в какую сторону двигаться. А как мы уже говорили до этого, что покаяние это прежде всего, когда ты отворачиваешься от греха, даже если еще ты с ним до конца не расстался.

Марина Борисова:

— Я слушаю вас, вспоминаю из какого-то древнего патерика фразу: пища, съеденная с отвращением вменяется в сугубый подвиг. Я к тому, что мы очень по-книжному ко многим ситуациям в жизни подходим, мне кажется. Может быть, не все, но многие из нас. Мы читаем какую-то святоотеческую литературу, патерики, жития святых, у нас в голове все перемешивается, в особенности такая монашеская аскетика, которую мы все время пытаемся втиснуть в прокрустово ложе нашей мирской жизни. И даже в нашем разговоре мы все время говорим об исповеди, мне все время хочется сказать, что это как сессия, исповедь у нас вроде как экзамен, мы к нему готовимся, идем и сдаем. Но это же не так. Покаяние это бесконечный процесс, это процесс внутренний, который не должен останавливаться, вроде как. То есть он должен идти всю жизнь. Это не то, что ты готовишься месяц, пришел сдал экзамен — уф! Теперь я причастился, и можно от радости попрыгать на одной ножке.

Священник Стахий Колотвин:

— Да, на самом деле, то, что вы говорите, это наоборот очень обнадеживает. Если ты покаяние ставишь, что за месяц должен исправиться и не исправился. А потом за второй, а потом и за третий. То могут руки опуститься. А на самом деле все просто. Мы должны стать как Христос, однако, пока мы не умрем... Пункт номер один, как стать святым? Для начала вы должны умереть. Пока мы не умрем, грехи будут с нами. Господь, когда сказал о себе «Я Путь, Истина и Жизнь», Он призывает нас стать такими как Он, Он предлагает двигаться в сторону Его Самого, в сторону Создателя, в сторону подражания Ему. И более того, мы видим в Евангелии важное для христианина — возрастать в любви и добродетели следует за Христом. Если мы это поймем, то и покаяние поставим не на первостепенное место, а на место, какое и положено, на место вторичное. Тоже важное, но во-вторых. Например, человек женился, и он в первую очередь учитывает интересы жены, но при этом может интересы папы, мамы тоже вспомнить. Но если он, например, поставит интересы мамы выше интересов жены супротив Священного Писания, слов апостола Павла, то это будет трагедия семейной жизни. Точно так же и мы в нашем — а недаром Господь отношения Христа и Церкви уподобляет отношениям семейным — что мы тоже должны выстроить приоритет. Прежде всего мы идем за Христом. А уже поскольку мы идем за Христом, мы обращаем внимание на то, что нам мешает. То есть мы берем и куда-то бежим к спасительному нашему Учителю, любимому Богу. А у нас, раз, и за ногу колючая проволока зацепилась, надо размотаться; раз, в капкан попал, надо разогнуть; раз, перед тобой какой-то обрыв, значит его надо обойти; раз, стая диких зверей навстречу несется, залез на дерево, пересидел как-то, с ветки на ветку перебрался. То есть мы на грехи, мы не ставим задачу с ними сражаться всю жизнь. Покаяние это возможность от греха повернуться к Богу. Самая лучшая битва та, в которой ты не принял участие. Лукавый очень часто говорит: ты христианин, ты православный, ты прослушал почти целую передачу на радио «Вера» о покаянии, теперь ты должен, выйди, сразись со мной, давай померимся, боюсь-боюсь. А ты говоришь, лукавый, отыди от меня, мне некогда обращать внимание на тебя, на грехи, которые ты мне подсовываешь, я иду за Христом. Да, если уж мы идем за Христом, и на этом пути наши привычные из года в года, из месяца в месяц повторяющиеся грехи нам становятся преградой непреодолимой, то тут мы должны остановиться и с этой преградой разобраться. Если же эти грехи становятся препятствиями, как бег с препятствиями бежит олимпиец, по правилам ты можешь сбить все стойки на пути, более того, ты можешь их даже не сбить, а хватать на руки и бежать. Просто ты медленнее будешь бежать. Главное тебе финишную черту пересечь. Точно так же и мы. Мы живем и будем существовать с некоторыми грехами. Но мы постоянно должны на это обращать внимание. Как человек, кому Господь послал личный автомобиль и пошел снег, дождь, и он нажимает на дворники, стекло протирает. Точно так же и мы грех со своего пути, чтобы он наше стремление увидеть источник Божественного Света Христа не затуманил, точно так же мы грех на протяжении всей жизни должны потихонечку отодвигать. Но не ставить это центральным событием своей духовой жизни.

Алексей Пичугин:

— Немного вопрос не по теме именно покаяния, но связанный. Наше отношение к святым, мы говорим, что Один Господь без греха, нет человека, который жил бы и не согрешал. Но при этом мы часто святым приписываем именно такую жизнь, она у нас в голове. Достаточно сильно образ святого человека увязывается с образом безгрешного Христа, и нам начинает казаться, что святой априори тоже безгрешен. Как вы считаете, правильное отношение к святым людям, это отношение с осознанием того, что они тоже жили и совершали грехи или же нет, об этом лучше вообще не размышлять.

Священник Стахий Колотвин:

— Ну конечно, об этом нужно размышлять. Если мы считаем, что святые были безгрешные, мы еретики. Да, а ересь это такая вещь, которая при всех добродетелях может тебя спасения лишить. Мы православные христиане считаем, что безгрешен из всех людей только Господь наш Иисус Христос, Истинный Бог и Истинный человек. Любой святой человек грешный, у которого были страсти. Человек, который несмотря на свои страсти, шел за Христом, его грехи ему мешали, но он смог их преодолеть, какие-то одолеть, какие-то откинуть, а с какими-то всю жизнь пройти. Мы вспоминаем, даже величайший проповедник всех времен и народов апостол Павел говорит, было жало в плоть, ангел сатанин. Ангел сатанин явно он уже не про занозу говорит, значит действительно был грех, про который Павел говорит: Господи, отыми его от меня. Мне будет лучше без него проповедовать, я больше людей ко Христу приведу, мешается он, я не хочу, всей своей душой я стараюсь его преодолеть. Что, можно сказать, что апостол Павел искренне не покаялся, раз он этот грех не преодолел? Так нет, покаяние сопровождало всю его жизнь. И он, несмотря на свой грех, Царствия Небесного достиг. Точно так же и мы смотрим на святых и видим грешных людей, особенно когда начинаем древнего святого, есть какие-то исторические источники, не только благочестивые легенды. Или когда мы смотрим на современных святых, 20-го века, 19-го, про которых нам куда больше известно, и видим их грехи, страсти, недостатки. Это нас не должно смущать, это наоборот нас должно мотивировать. Когда мы видим грех святого человека, который прославлен, чудотворец, которому мы величание поем, мы не то, что этот святой тоже согрешил, пойду-ка и я согрешу. Мы наоборот должны радоваться. Этот святой согрешил, но его добродетелей хватило, чтобы Царства Небесного достигнуть. Дай-ка и я, несмотря на свои грехи, буду ближним служить, Богу угождать, и тогда Господь меня, многогрешного, кающегося, но никогда до конца со своими грехами не могущего разобраться, тоже обязательно помилует.

Марина Борисова:

— Мне кажется, в этом смысле очень полезное чтение Великим постом это «Моя жизнь во Христе» праведного Иоанна Кронштадтского. Там как раз абсолютно для очень большого числа православных верующих непререкаемый авторитет святого, и в то же время это ежедневная борьба со всевозможными грехами и готовность перед Богом, перед самим собой показать, что ты их видишь, пытаешься с ними что-то делать, и так всю жизнь. И это святой человек, и святость его засвидетельствована и случаями пророчества, и чудотворения, и исцеления, и масса свидетельств документальных оставлена, потому что это совсем недавнее прошлое.

Священник Стахий Колотвин:

— Ну это даже наша некоторая особенность национального характера, как Пеле еще лет пятьдесят назад, говорил ну, что же вы русские, что же в футболе пытаетесь, вы в хоккее побеждайте. Вы любите работать над своими слабыми сторонами, а мы бразильцы, не напрягаемся, мы веселые, над сильными сторонами. Может, какой-то надлом произошел за советское время. И, правда, христианин должен...

Алексей Пичугин:

— Я думаю, что за гораздо более раннее время.

Священник Стахий Колотвин:

— А может и более раннее. Может в принципе, когда больше солнца, больше витамина Д, веселее смотришь.

Алексей Пичугин:

— Вот это да, это мне кажется, ближе к истине.

Священник Стахий Колотвин:

— Если мы посмотрим, как в Бразилии живут, у нас тоже много экономических проблем, но не сравнить, уровень жизни значительно выше. В чем же некоторый правильный христианский подход? Мы должны свои силы, у нас ограниченное количество духовных сил, это надо признать, мы не должны их все тратить на покаяние, мы должны их прежде всего тратить на положительное, на созидательную повестку, на дела любви, на мысли любви, на слова любви.

Алексей Пичугин:

— Очень важная мысль.

Священник Стахий Колотвин:

— На слова любви к Богу, которые в молитве формулируются. И на слова любви к людям, на дела любви, которые мы делаем ради Бога, и на дела любви, мы оставляем службу даже Великим постом, причем не только в горести, но и в радости, идем с ними веселимся, празднуем день рождения, еще что-то, салют запускаем. Если мы это поставим на первое место, Господь все необходимые силы для того, чтобы уже вторичную задачу, задачу преодоления греха разрешить, нам тоже обязательно даст.

Алексей Пичугин:

— Это очень важное под конец программы, как мне кажется, замечание. Потому что, опять же мое частное мнение, но мне кажется, мы очень редко вспоминаем о нашей сильной стороне. Особенно когда дело касается церковной жизни и когда у человека уже есть какой-то опыт пребывания в церкви. Вот это ощущение самоуничижения, ощущение самонедостаточности, в корне если посмотреть, извините, что я тут свое мнение высказываю, но, как мне кажется, оно очень противоречит вообще замыслу Божественному о человеке и всему Евангельскому повествованию. Потому что если в общем и целом посмотреть на то, что сказано в Евангелии, там нигде нельзя найти прямое определение того, что человек должен всегда считать себя хуже всех и ничтожеством. Это просто противоречит тому, что он образ Божий.

Священник Стахий Колотвин:

— Действительно, то, что мы посмотрим в аскетическом богословии, некоторые советы монашеской жизни, борьбы со страстями, надо понимать, это советы ситуативные. Ты берешь и смотришь, у тебя гордость начинает возвышаться, ты ее взял и заземлил, с помощью воспоминания, да, я хуже, я грешник. Ты берешь и понимаешь, я начал унывать, ты наоборот вспомни, какие таланты, способности тебе дал Господь, где у тебя что-то получается. Вспоминая эту игру царь горы — князь мира сего думает, что он побеждает, а на самом деле победит Господь Вседержитель, пришедший судить мир. Тоже должны понимать, в какую сторону сейчас у нас есть опасность соскользнуть. Евангелие это Благая Весть. Господь приходит и говорит: Я пришел вас спасти, Царство Небесное близ вас есть. Но тем не менее в Евангелии Господь призывает к покаянию, показывает, что нам надо исправить. И мы точно также, внимая словам Евангелия, недаром Евангелие на исповеди перед нами лежит, не для красоты, а чтобы мы тоже открывали его и читали, что человек от исповеди до исповеди думал о своих грехах, но не открыл Евангелие и не подумал о словах Христа. Или даже ладно, ну не открыл, ну не подумал о словах Христа, которые может запали с воскресного Богослужения в душе, то это человек, который двигается не туда, истинного покаяния не достигнет. А наше истинное покаяние это радость от того, что Господь нас спас. Наше истинное покаяние это осознание того, что мы берем и чуть-чуть сбились с пути, по которому мы все-таки правильно идем, не потому, что мы такие молодцы, а потому, что Господь нас за руку ведет.

Алексей Пичугин:

— Спасибо большое. Священник Стахий Колотвин, настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине в Москве был в программе «Светлый вечер», а также мы, Марина Борисова.

Марина Борисова:

— И Алексей Пичугин.

Алексей Пичугин:

— Всего хорошего. До свидания.

Марина Борисова:

— Да свидания.