«Как христианину избежать развода?». Прот. Федор Бородин

В нашей студии был настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Мы говорили о проблеме «выгорания» давно воцерковленных людей, и как её можно решить.

Разговор шел о том, почему чаще всего распадаются современные семьи, и что может помочь христианину избежать развода и наладить взаимопонимание.

Ведущий: Константин Мацан, Марина Борисова

---

Константин Мацан:

«Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии моя коллега Марина Борисова.

Марина Борисова:

— И Константин Мацан.

Константин Мацан:

— Добрый вечер. А в гостях у нас сегодня протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке. Добрый вечер.

Протоиерей Федор Бородин:

— Добрый вечер. Здравствуйте.

Марина Борисова:

— Отец Федор, самая больная тема последних времен и не только в церкви, но и в обществе в целом, что делать с семьей, которая при всех попытках и устремлениях ее сохранить, сохраняться никак не желает, и все время норовит рассыпаться окончательно. Когда об этом говорят люди не церковные, у них своя логика рассуждения на эту тему, но мне кажется, что достаточно симптоматично то, что об этом все чаще и все острее начинают говорить люди церковные. И судя по тем письмам, которые приходят в православные издания от читателей с просьбой найти священника, который посоветует что-то в сложной ситуации. Этих сложных ситуаций так много и в венчанных семьях и в многодетных семьях, в таких семьях которые, казалось бы, на первый взгляд, представляют собой совершенно замечательную рекламную картинку, какой должна быть православная семья. А эти самые люди пишут в редакции о каких-то ужасающих внутренних противоречиях, которые изнутри разъедают эти семьи. Что вы, как пастырь, как человек, к которому с такими вопросами и просьбами обращаются вживую постоянно, что вы видите, какие основные болевые точки и на что в первую очередь надо бы обратить внимание всем нам.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да, Марина, я с вами полностью согласен, проблема как снежный ком увеличивается, нарастает и конца и края этому не видно совершенно. Можно провести такую параллель. Представьте себе, что в стране перестали уметь строить дома, и девять из десяти домов рушатся. Вот вы едете по России, и вы видите какой-то поселок или город, и в нем девять домов разрушено. Мы перестали уметь созидать и эксплуатировать, если параллель с домами, то есть продолжать жить в семьях. Вот это умение вот эти навыки, которые раньше передавались, прежде всего, примером от родителей детям, сейчас такое ощущение, что полностью исчезли. И люди даже верующие, даже церковные, вступая в брак, фактически не умеют каких-то самых простых вещей, не понимают о семье. Любой священник сейчас работает семейным консультантам по каким-то самым элементарным вопросам, даже не касающимся еще христианского брака, а просто брака. Мне кажется, что это во многом связано с тем, что наше представления о том, каким брак должен быть, в основе своей христианские. И они таковыми были по инерции все советское время. А вот сейчас безбожие, антихристианское устроение ума, прежде всего, людей привело к тому, что источник, из которого это представление о браке рождалось и осваивалось людьми, изъят из жизни. Поэтому этот брак тоже рассыпается. Мы оказались в полном хаосе. Что такое брак, почему, допустим, гостевой брак таковым не является, почему нельзя иметь двух жен сразу, и почему церковь, в конце концов, этого не разрешает. У меня был такой случай, я в канонической комиссии дежурил. Пришел человек, просит разрешение на повторное венчание, импозантный, взрослый крепкий мужчина. Я-то для того, чтоб подать документы на рассмотрение архиерею, прошу дать мне свидетельство о расторжении первого брака, свидетельство о заключении нового брака. Он говорит: «А я не расторгаю первый брак». — «Как?» — «Я хочу венчаться со второй женой, с первой мы уже венчаны, я их содержу, они согласны жить в одном доме и друг с другом они в прекрасных отношениях. Я хочу получить разрешение на повторное венчание». Я говорю: «Так не бывает». В страшном гневе человек, чуть не стучит кулаком по столу: «Вам надо меняться. У Иакова было две жены. Что вы хотите, чтобы я был святее его?» Наше время еще отличается тем, что если раньше человек хотя бы понимал, что здесь он не будет диктовать, то сейчас от церкви требуют, чтобы она поменяла свои представления о том, что такое брак. Настоятельно и с гневом требуют и говорят, что вы сами тогда оставайтесь со своими старушками, если вы не хотите признать вот это браком, вот это браком, а церковь этого не может. И что здесь делать? Постоянно об этом говорить, говорить, звать, объяснять. То есть любой священник повторюсь, половину своего труда работает семейным консультантом.

Марина Борисова:

— Чаще всего проблемы отцов и детей, или проблемы мужей и жен, или проблемы какого-то внутреннего самоощущения — с чем чаще приходят люди к вам?

Протоиерей Федор Бородин:

— Люди чаще всего приходят уже с бедой. С бедой, когда муж уходит, бросает, или жена подала на развод и не дает видеться с детьми категорически, или муж пьет или что-то еще, большинство людей приходят тогда. Когда уже и посоветовать ничего нельзя, кроме молитвы, терпения, смирения. А есть вещи, которые нельзя терпеть. Например, продолжающуюся супружескую измену, когда человек декларирует, что так было и так будет, отстаньте от меня, а если тебе нужно, ты подавай на развод, потому что для меня это нормальный брак, он говорит. Ну, и совершенно дикие представления. Понимаете, очень долго общественно принимаемое в нашем обществе представление о браке, еще десять лет назад, пятнадцать, у большинства людей совпадало с христианским представлением о браке. Просто люди считали, что им не повезло. Лучше одна на всю, жизнь, жить счастливо и умереть в один день, да, мы все об этом мечтаем и хотим, но у нас не получилось, потому что она стерва или он негодяй. А сейчас это уже не так. Сейчас вообще представление о том, что такое христианский брак утеряно и у церковных людей.

Константин Мацан:

— Читая истории, о которых Марина упомянула, в частности истории людей, которые в журнал «Фома», например, поступают от верующих людей с просьбой к священнику прокомментировать, дать совет, подсказать, можно выделить, как мне кажется, такой мотив, когда человек исходит из позиции, что кто-то виноват, он или она виновата. Я тоже терплю, я тоже, конечно, не сахар, но в целом виноват не я. С одной стороны, это читается. С другой стороны, люди описывают ситуации, даже те, о которых вы тоже упомянули, как измена, как побои, в которых нужно быть человеком без здравого смысла, чтобы не обвинять по этому поводу другого. Когда другой ведет себя не должно, это видно и это невозможно скрыть, и никаким смирением это не прикроешь, что я в себе ищу причины всех проблем. Что вы об этом думаете, насколько люди, которые говорят священнику о своих семейных проблемах, готовы с одной стороны видеть причину в себе и сами меняться, а с другой стороны находятся на той грани, когда об этом уже речь не идет, когда уже нужно спасать человека от бьющего мужа, например?

Протоиерей Федор Бородин:

— Если человек ходит в храм и имеет навык покаянного взгляда на себя, конечно, священнику легче попытаться с ним вместе показать ему, что является его частью вины, что можно исправить. Например, муж пьет каждый вечер все большее и большее количество пива, огрызается на жену и говорит: «Я же работаю». Муж не церковный, но любил жену, и все было хорошо. Начинаешь копать, и оказывается, простите за подробности, супруга отказывает ему в супружеских отношениях все постные дни, все большие посты, причем для человека эти посты совершенно не существенны, поскольку он никогда не давал на них согласия, даже не знает об их существовании, но «нет» и все. Его это злит, он считает это предательством, и считает, что он герой, потому что он терпит и не идет налево. Когда ты ей пытаешься объяснить, что так нельзя, для нее это вызывает удивление большое. Тем не менее, если это церковный человек, то она может с этим как-то смириться. Я думаю, что основные проблемы даже не в том, что люди ведут себя грубо, бьют, изменяют — это все поводы для того, чтобы считать брак оконченным. Мы знаем, непозволительно разводиться кроме вины прелюбодеяния. Вот это слово «позволяю» оставляет решение за пострадавшей стороной. Бывает, произошла супружеская измена, и, допустим, он кается. Кается, понимает, что он натворил. Он поэтому и рассказал своей жене, что его жжет совесть. Да, таких отношений больше уже никогда не будет, но она может его простить. Или может сказать, что нет, я не могу. И действительно бывают женщины, которые просто не могут и все. Господь оставил это решение за ней в описанной ситуации. Мне кажется, что произошел слом еще где-то раньше. Знаете, в чем? В нашем представлении о том, что такое любовь. Все-таки сейчас, если ты спросишь почти любого человека, что такое любовь, они скажут: это великое и самое прекрасное чувство, которое есть на земле. А в христианском представлении, в библейском понимании, любовь это не чувство. Любовь это творческое созидательное направление воли, ведущее к действию. Понимаете? Поэтому женатый человек, христианин, не может влюбиться в какую-то красивую девушку, которая готова иметь даже с ним какую-то связь. Если он женат. Потому что его воля, его любовь направлена на жену, и он будет к этому относиться не как к чувству, которое, ах, вышло из-под контроля, я ничего не мог с этим сделать. А Бог есть Любовь, а там, если уже любви нету, дети будут расти во тьме и мраке, поэтому я как христианин должен уйти от этой жены к той. Такая логика тоже сейчас очень распространенная, на мой взгляд, совершенно преступная. Он скажет, нет, это не любовь, это прилог врага, моя воля здесь. И если так рассматривать любовь, тогда совершенно другое отношение к браку. Я люблю, я служу, я делаю счастливым этого человека. Значит, если без нарушения Закона Божия, заповедей Божиих, если он хочет так, будет так. Значит, я буду смиряться. Или она хочет так, я буду смиряться. Потому что я женился, чтобы войти в Царствие Божие с ним вместе за руку, с этим человеком и быть в вечности с ним, я должен этому научиться. Еще раз, любовь — это действие. Когда человек это понимает, то тогда конфликты в семье не возникают, то есть они не обостряются. Как только начинается конфликт, два христианина сразу ищут способ этот конфликт обойти. Они разговаривать могут об этом, и это хорошо, надо садиться и договариваться, конечно. Потому что чужой человек, это вторая вселенная, в которой ты теперь живешь. Он меняется, ты меняешься. То, что для него было приемлемо пять лет назад, сейчас может стать невыносимо, и ты должен это тоже понимать. Но семья — это школа любви, именно поэтому тебя Господь все время учит, как быть в Царствии Божием. А по поводу этого приведу такой пример. Есть такое древнее монашеское обращение. Брат, сотвори любовь, я болен, наколи мне дрова. Брат, сотвори любовь старцу, он лежит немощный, принеси ему воды. То есть сотворить любовь это сделать дела любви. Это делать. «Покажи мне веру твою от дел твоих». А какая вера, что это? «Вера, — апостол Павел говорит, — действующая любовью». И если это так, тогда в ответ на это Бог наполняет твое сердце и чувством тоже.

Константин Мацан:

— Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых Космы и Дамиана на Маросейке, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

Марина Борисова:

— Это очень все звучит красиво, но, к несчастью, мы живем в какой-то совершенно параллельной реальности, и не сегодня эта реальность началась, я думаю, что она веками существует. Я могу привести такой пример из классической биографии. Евгений Шварц, который оставил нам в наследство...

Протоиерей Федор Бородин:

-«Обыкновенное чудо», да?

Марина Борисова:

— Целую россыпь великолепных произведений о добре, о любви, о том, о чем мы сегодня говорим. Когда после гражданской войны, он после ранений, после всяких фронтов и белых и красных влюбился в молодую актрису. Влюбился, как только может влюбиться молодой двадцатитрехлетний человек, который прошел через эту всю кровавую мясорубку. Он был от рождения крещен в православную веру, но по настоянию семьи этой девушки перешел в армянскую церковь. Притом, что потом он сделал эту свою первую жену прообразом мачехи в «Золушке». Это я к чему? Кстати, второй жене он посвятил «Обыкновенное чудо». Жизнь это очень долгая история. В классическом варианте, у большинства из нас это все-таки достаточно долго. И в течение жизни человек меняется, но он вступает в брак в очень раннем возрасте часто, и искренне верит, что он создаст ту самую полную любви и гармонии семью, которая в результате не получается, потому что люди разные и по-разному развиваются. Их разводят не какие-то внутренние пороки, а просто они идут по разным дорогам. Они не идут одной дорогой. Такое встречается очень часто, просто иногда люди сознательно, повзрослев, решают это терпеть. Но вопрос, насколько это хорошо. Я видела семьи, которые ради детей терпели это, сколько сил хватало терпеть, сколько жизни было, столько терпели. Жили очень плохо, терпеть друг друга не могли, ругались каждый день. Дети в этом росли. Вопрос: может, лучше было бы, если бы они разъехались, когда дети были еще маленькими, и просто любили бы детей каждый по отдельности?

Протоиерей Федор Бородин:

— Лучше было бы не ругаться. И жить вместе. Не надо противопоставлять одно другому. Это опять мы возвращаемся к извращенной логике. Скажите, а «Тот самый Мюнхгаузен» тоже по Шварцевской пьесе поставлен?

Марина Борисова:

— Нет, это Горин.

Протоиерей Федор Бородин:

— Горин, да? Для нас это близко, потому что один режиссер ставил. Помните, как там говорит главный герой: «Любовь это теорема, которую надо доказывать каждый день». Понимаете, надо трудиться. Почему ты потерял дар любви, ты женился, ты был полностью пленен этим человеком, ты обещал. Где, из-за чего ты потерял? Возможно, именно из-за того, что ты рассматривал любовь как чувство и ты хотел, чтобы все служили тебе. И ведь сейчас у нас даже православную семью создают два человека, о каждом из которых можно сказать, что это воспаленный «пуп Земли», вокруг которого вся Вселенная должна крутиться. А вот не хочет он крутиться вокруг тебя, а договариваться ты не умеешь, ты можешь или молчать и злиться, и тогда любовь постепенно умирает, или портить ему жизнь криками, угрозами, ссорами. Надо трудиться. Почему, куда она ушла, ты ее как мог потерять? Если ты христианин, то с тобой, помимо естественного сочетания с любимым супругом, как брака созданного еще в раю Богом, с тобой была еще благодать венчания. Где ты ее потерял? Мы же понимаем, что таинство венчания, это не просто небесная регистрация, ангелы поставили штамп, как мне один человек говорил. Нет, это, прежде всего, благодатная помощь Божия, это дар любви, который надо вырастить и с ним вместе прийти рука об руку: «Се аз, и дети, яже ми дал есть Бог» и показать это Богу. Так, кайся, ищи, в чем дело, почему? Мне кажется, просто мы не хотим трудиться, мы перестали... Знаете человек просыпается с утра, один знакомый человек, я участвовал в его венчании говорит: «Я смотрю на свою жену и не понимаю, почему со мной эта женщина, кто она, зачем она здесь? Я ее любил, а сейчас это непонятный мне человек. Но я встаю на молитву и говорю, сегодня я буду ей служить, сегодня я день проведу так, чтобы она к вечеру была счастлива, и к вечеру любовь возвращается». Не надо думать, что она мне того недодала, она меня не уважает, она то-то, то-то, ее мама то-то — просто заткни все это мусорное ведро и начинай служить, трудись, работай, вымой посуду, приготовь ей кофе, принеси ей в постель, дай ей отдохнуть. И поговори с ней, ведь это же еще одна колоссальная проблема, что люди друг с другом не разговаривают. И мы православные со своими половинами очень часто тоже не разговариваем. Человек-то духовен, душевен и телесен. Телесное идет своим чередом, духовное вроде бы как бы мы все христиане. Кстати, сильнейшим средством сохранения единства в семье является совместная молитва, именно духовное совершение это. Я настоятельно всем рекомендую, хотя бы вечернюю молитву, может быть, ради детей краткую, но делать всей семьей, именно так реализуя понятие о малой церкви. А вот душевное где? И причем интересно очень, в этом есть такая западня, она у священников очень часто встречается тоже: я делаю дело Божие, я служу, а моя матушка это человек, которая на это подписалась. Она понимает, с меня кольцо сняли, положили на престол, я обручен приходу, а она продолжение меня, она это я. Я привык жертвовать собой ради своего служения и, если это не священник, то ради зарабатывания денег на детей. И я жертвую ей как собой. Она же понимает, мы же договорились, что так надо. Проходит какое-то количество лет, за которое, как вы правильно сказали, Марина, человек очень сильно поменялся, а разговоров не было. Я перестаю понимать этого человека, мы не привыкли ничего обсуждать, мы стиснули зубы и живем дальше. А потом количество разногласий, непониманий, обид или просто разнствования в людях накапливается такое, что действительно не понятно, почему мы с ним вместе. Эта беда очень распространенная, в том числе и в православных семьях. Знаете, я в какой-то момент это понял о нашей семье. Мы живем далеко, в пятидесяти километрах от храма, через пробки в центр Москвы далекая езда, школа, прочее все, много всяких послушаний. Но в какой-то момент я понял, что мне этого катастрофически не хватает. Мы берем, просто едем в Ашан, берем две тележки, я там схожу с ума уже через сорок минут, как любой нормальный мужчина. Потом мы с ней где-то пьем кофе, даже это просто вместе поехать, даже это восстанавливает все. Мы начинаем улыбаться, как раньше. То есть этим надо заниматься, этому надо посвящать труд, надо узнавать человека. Действительно, тайна любви еще и в том, что этот второй человек — это действительно отдельная вселенная. И ты начинаешь видеть мир, людей, Бога его глазами. У тебя появляется объемный взгляд, если ты не ломаешь его под себя, если ты внимателен. Это же роскошь, это же сокровище. Это надо беречь. И во всем надо советоваться, надо узнавать. Ведь когда-то тебя пленил этот человек, не только внешним видом, тебе его душа показалась кусочком рая. Так исследуй этот рай, ты трудись в этом направлении, пойми, что ей сейчас интересно, что у нее сейчас болит, от чего ей сейчас плохо, а что ей хочется сейчас. Это тоже такой большой труд, этим надо заниматься. А то потом человек уперся, сериалы смотрит, пиво пьет и все.

Марина Борисова:

— Вы сейчас затронули как раз очень распространенную и очень болезненную тему. Если развить ее немножко, практически, каждая вторая семья с этим сталкивается. Когда взрослые в семье очень заняты, когда трудно дается, в особенности если детей несколько, очень трудно дается зарабатывание средств для содержания семьи, чтобы дети и учились, и были нормально одеты, и росли здоровыми. И в результате родители настолько выматываются на обеспечении физиологического цикла семейного, что у них на какую-то духовную работу не хватает ни сил, ни желания, ни стремления — ничего.

Протоиерей Федор Бородин:

— Надо понуждать себя, надо. Одно из самых счастливых воспоминаний моего детства, как отец садился в темной спальне на кровать мою или моей старшей сестры и рассказывал нам, это называлось небылицы, длинные многосерийные сказки про себя и вымышленного персонажа Женю Киселева. Или как мама нам читала. Я нашел, наконец-то, ту книгу, которую она нам читала — Аксакова «Детство Багрова внука» — и начал читать своим детям, передаю свой опыт из своего детства. Этот удивительный язык, этот удивительный мир. Но самое главное это общение. Ведь не только с женой общение пропадает. Ведь проблема современных семей и отцов, что, да, я вкалываю, мы как бы вывели за скобки и все договорились, что мы друг друга любим. Нет, ребенок будет благодарен тебе за то, что ты вкалывал, может быть, тогда, когда сам начнет для твоих внуков вкалывать. А может, и нет. А сердечную связь на этом не строят, сердечная связь строится на общении, причем интересном ребенку, интересном жене. То есть ты можешь передавать свой опыт, ты можешь о чем-то разговаривать. Я, например, первую главу прочитал, долго объяснял, что такое барщина. Не понимают, что такое барщина, я им объяснял. Там, кормилица идет тридцать верст к себе в деревню, чтобы успеть на барщину. Представляете, какой труд? Верста больше километра на двести метров, по-моему. Вот это все, когда ты начинаешь с детьми просто общаться, потом они вырастают твоими друзьями, оставаясь детьми, когда они уже взрослые. Вот это проблема. Ее можно описать еще дальше. Дело в том, что сейчас мы живем в эпоху, когда мир настолько изменился, что перед христианской семьей, которую мы и так плохо умеем строить, возникли новые, никогда раньше не возникавшие проблемы, в обозримом прошлом никогда не возникавшие проблемы. Продолжу дальше ваши размышления. Дети выросли, он и она в предпенсионном или пенсионном возрасте. Плотское заканчивается, духовое как-то где-то было, а душевного нет. Они остаются одни, как называют психологи, с синдромом опустевшего гнезда в квартире, их ничего не связывает. И они просто разъезжаются, православные, венчанные двадцать пять лет назад супруги. Сколько я такого насмотрелся. Просто им не о чем говорить. Они все это время не трудились над этим душевным сочетанием. И если раньше смысл брака диктовался внешними условиями и верностью друг другу, потому что женщина с детьми, брошенная мужем двести-триста лет назад просто не могла выжить, или там шестьсот-семьсот. И поэтому. Да и жил человек сорок-пятьдесят лет в среднем. Пятидесятилетний это был уже старик в каком-нибудь двенадцатом веке, и мало кто доживал до этого возраста. Сейчас человек доживает до правнуков и праправнуков. Как сделать так, если плотское угасло, как сделать так, чтобы это была счастливая семья? Наоборот мы должны очень много трудиться над духовным и душевным единством. Это первый вызов. Второй вызов, с которым мы сейчас сталкиваемся. Это совершеннейший хаос в гендерных ролях. С одной стороны, это может быть неплохо. Муж и жена приходят с работы, бабушка, которая сидела с детьми, вытирает пот со лба говорит, я пойду отдохну, чтобы выжить. Вот вам ваши трое прекрасных детей. А дети, как в той шутке: какие у вас прекрасные близняшки, нет, это один, просто очень нервный. Все трое такие. И муж садится на диван и начинает ругать жену за то, что грязно на кухне. Она должна купить продукты, она должна приготовить, она должны вымыть посуду и потом еще она должна любезно ему улыбаться, когда детей уложит. И он совершенно не понимает, что так не может быть сейчас в городской семье в квартире, что нужно встать к плите, он должен вымыть посуду, он должен покормить детей. Или сегодня она, завтра он. Это первое, все поменялось, нет уже отдельно мужской и женской работы. Ситуация еще острее звучит, когда, например, его уволили, а ее повысили. У нас такая одна семья была, где как раз была такая проблема. Неделю муж сходил с ума, а там трое детей маленьких, потом все понял. До этого она приходила, плакала, потому что тяжело ей было очень, он ничего не делал, палец о палец не стукал. А тут его прорвало, она говорит, он готовит лучше меня, у меня дома полная чистота, он встречает меня в фартуке счастливый, садись покушай, я сам вымою, у нас все в семье хорошо. То есть человек смирился, представляете, какое смирение нужно для мужика, который раньше стучал кулаком по столу, почему это не так. Смирился этот человек. Честь ему и хвала. Следующее. Раньше женщина, допустим, если она уходила от мужа, была порицаема всем обществом, это было недопустимо. Читаем «Анну Каренину». Если муж имел какие-то связи на стороне, это было менее порицаемо. А сейчас она вполне может существовать без него. И если он ей надоел, как она считает... Я недавно разговаривал с мужчиной, который просто ревет, сидит на скамейке: я ничего не могу сделать, она стала зарабатывать больше меня, я ей больше не нужен. Она сказала, собирай манатки, уезжай к своей матери, это моя квартира, и не дает видеться с детьми. Она ни к кому-то ушла, просто. А как остаться, как создать христианскую семью в такой ситуации? Как ей выполнить слова «жены повинуйтеся мужу, якоже Господу». Как ей помнить, что Господь сотворил ее как помощницу, если обществу совершенно наплевать на то, кто в семье главный и вообще непонятно, может ли быть главный в семье? Как строить христианскую семью сейчас, когда такой вопрос, то есть когда традиция христианской семьи перестала существовать как общественная норма?

Константин Мацан:

— К этому вопросу мы вернемся после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых Космы и Дамиана на Маросейке. В студии моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. У нас в гостях сегодня протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых Космы и Дамиана на Маросейке. Мы говорим сегодня на болезненную тему, о том, как сохранить семью, и сам этот вопрос подразумевает, что семья все чаще оказывается сегодня на грани распада. Может быть, немножко другую сторону освещаю, но мне действительно очень хочется об этом спросить. Вы сказали не раз о понимании любви не как чувства, а как труда, как направление воли, это очень важно. При этом вы также сказали, что общество считает по-другому. Скорее без дополнительных обоснований мы признаем, что любовь это чувство, оно наполняет, оно дает радость, увлеченность, эйфорию и так далее. Но ведь не просто общество, это поддерживает вся многовековая культура, начиная с романтизма. И в этом смысле, как, и нужно ли христианину защищаться. Я себе воображаю человека, который поставил крест на всех светских книгах, фильмах, начиная от «Трех мушкетеров», заканчивая фильмом «Мужчина и женщина» Лелуша. На мировом кинематографе все это мне мешает, все это меня сбивает с пути истинного, потому что там про романтическое чувство, которое должно наполнять радостью, счастьем и давать крылья за спиной. Моя любовь это любовь-труд, любовь-смирение, любовь-жертва, и вот такой христианин превращается в такого отшельника, озлобленного на весь мир, вокруг все грех-грех-грех, а я вот спасаюсь тем, что мы терпим. Что вы об этом думаете?

Протоиерей Федор Бородин:

— Костя, спасибо за эту прекрасную карикатуру. Конечно, это не так. Мы видим, что мир считает влюбленность любовью. Все, что вы описали, относится к влюбленности. Это прекрасное Богом данное человеку чувство, которое, дай Бог, чтобы было у каждого, и действительно это то, чем мерится потом вся оставшаяся жизнь, к чему мы стремимся. Но это чувство, дарованное Господом. Мы его читаем в первых словах Адама о Еве, когда он говорит: «Плоть от плоти моей, кость от кости моей». Он признает в ней другого, но того, что в себе не достает. Мне кажется, вот эта влюбленность, которая прекраснейший период жизни человека, это некоторое воспоминание о рае, об Адаме и Еве, об их чувствах друг к другу. Не случайно, святые отцы говорят, что брак — это единственное таинство, оставшееся о райского состояния человека. Да, это прикосновение к этому счастью. Человек ищет этого счастья в красоте, в радости, в его обретении. Но мы же знаем, что это заканчивается. Парадокс и порок ситуации в том, что мы знаем, что это заканчивается, знаем, что на этом не построишь семью. Все психологи говорят, два-три года. Эта мысль еще Иоанна Златоуста, что на этом увлеченности брак строится в течение двух лет примерно. А что потом, а как сохранить. Христианин не отшельник, который на всех озлобился, а который сказал: «Это, Господи, ты дал мне эту женщину. Все, что нужно познать мне как мужчине в женщине есть в ней. Мне больше никто не нужен. Я женился и она одна, остальные все матери, сестры и дочери», как раньше говорил человек верующий. И он пытается, чтобы эта влюбленность стала настоящей любовью, потому что любовь, которая в присутствии и помощью Божией взрастилась в душе после такого труда, это чувство значительно сильнее, чем влюбленность. Просто у нас почти никто ее не достигает. Есть, по-моему, у Тютчева прекрасное стихотворение, он сравнивает влюбленность с горной рекой, клокочущей, невероятно красивой, а любовь с тем, как эта река вытекает и течет по равнине. Да уже такой красоты, может, и нету, все ровно, спокойно, никаких итальянских страстей. Но там намного больше воды, она значительно глубже, и она питает целые поля, вырастают плоды. Так и здесь. Христианский навык строить семью это не о том, как сделать несчастным себя и всех остальных, а о том, как сохранить это, преумножить и вырастить. Может быть, вы когда-нибудь встречали супругов-христиан, которые прожили вместе пятьдесят-шестьдесят лет? Если вы вспомните, вы поймете: они глядят одинаково, они понимают друг друга даже не с полуслова, а с полувздоха, у них одинаковые мысли и они, действительно, как один человек. Не только станут «двое одной плотью», но как церковь, одна душа, как о первой церкви в книге Деяний говорится: «было одно сердце и одна душа» у многих верующих. Сохранить и построить это, как храм. Это можно сравнить с идеей, есть благословение епископа, как в 90-е годы была такая тяжелая шутка: Батюшка, вот вам храм, осталось только построить. Вот есть проект, мы все увлечены, мы загорелись, а дальше идет строительство, а потом храм, а потом в нем совершается Божественная литургия. Дорасти до этого очень сложно. Давайте вернемся к тому, что сейчас нового перед семьей. Раньше, даже пятьдесят лет назад, христианская семья в России существовала в обществе, которое было согласно, что хорошо бы один на всю жизнь. И общественное мнение было, вспомните, «огней так много золотых на улицах Саратова, парней так много холостых, а я люблю женатого», «я от себя любовь таю, а от него тем более», «а вместе нам не справиться». Все понятно, хотя написали два нехристианина, семья это неприкосновенно. Сейчас все по-другому, «угнала тебя, угнала, ну и что же здесь криминального?». Совершено другое отношение. Как это произошло, давайте об этом поговорим. Была Римская империя, где разводы не были порицаемы, где супружеская измена, особенно мужняя, была совершенно допустима и не рассматривалась как измена, где какой-нибудь патриций мог иметь целый гарем в соседнем с домом помещении, где жили его рабыни, и никто даже не понимал, что это плохо. И вот этот патриций, допустим, становится христианином. Общество разрешает ему все, но Господь сказал ему «не прелюбодействуй». «Не позволительно человеку разводиться с его женою», Послание к ефесянам, 5-я глава, отрывок из которой читается на венчании, которой проводит прямую параллель апостол Павел между Церковью как телом Христовым и церковью как семьей. Как это построить, как это сделать, каковы механизмы сохранения этого, как мне не увлечься молодой и красивой, прожив тридцать лет со своей женой, и как мне иметь от этого радость? Не хочу и все, моя любовь направлена на этого человека. И сейчас мы, в общем-то, опять в этой ситуации. Общество не порицает разводы, у нас президент разводится в прямом эфире. Если вы заставите себя посмотреть в течение одного дня все сериалы, которые идут по центральным каналам, там в основном все будут разведенные действующие лица.

Константин Мацан:

— Дорогие радиослушатели, не делайте этого, это опасно для психики.

Марина Борисова:

— Это просто невозможно вынести, я думаю, что это достаточная страховка.

Протоиерей Федор Бородин:

— Но я христианин, передо мной цель — малая церковь, в которой продолжает совершаться таинство венчания, ведь оно как евхаристия вне времени. Как этого достичь, какие навыки были у людей, что христианское представление о браке возобладало настолько, что стало общепризнанном во всей общине, в целом народе. Да, иногда это было насилие над человеком, люди хотели развестись, как нам сейчас говорят, что разводов было мало, потому что общество этого не допускало. Да, где-то кто-то от этого страдал, может быть. Ему так казалось, он хотел другую семью создать. Но все-таки, почему общество считало так? Потому что христианский идеал брака, идеал любви христианский, полная преданность одному человеку возобладала над всем остальным. Ведь вы вспомните, какая-то пожилая дворянка, я не помню, в «Войне и мире», когда пропал Пьер, а его супруга пыталась завести новую семью, все общество, покоренное ее красотой, было «за», и только одна пожилая дворянка сказала: «Как это при живом муже?» Нет же ни тела, ни известия о смерти, как так можно? Все будут по-другому считать, но мы-то христиане, у нас-то есть этот идеал — малая церковь. Представьте себе офицер ГРУ, 45 лет, из них 15 отработал в системе военного атташе России в Лондоне, и вдруг он говорит, так случилось, сердцу не прикажешь, я любил всегда Россию, как родину, а теперь я люблю Великобританию. Но я не могу, это же насилие над личностью, это не любовь, если меня заставляют. Поэтому все секреты, которые я знаю, я передам своей новой возлюбленной. Не обессудьте, не надо этого абьюза, не надо меня насиловать, отстаньте. Но мы же понимаем, что это предательство. И раньше общество это понимало, если ты разрешил себе, ты предал.

Константин Мацан:

— Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых Космы и Дамиана на Маросейке, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

Марина Борисова:

— Отец Федор, я вот слушаю, в особенности про Римскую империю мне понравилось, и думаю, а может быть, мы боимся химеры. Посмотрите, начало 20-го века, совершенно жуткие испытания войнами, революциями, опять войнами, все сломано, все представления о том, что хорошо и что плохо, церковь в страшном загоне. Никакие старые модели не работают, «мы строим новый мир», говорят отовсюду. Семья как таковая не существует, потому что в раннем Советском Союзе даже регистрации актов гражданского состояния особенно не придерживались, и масса примеров уже государственных деятелей раннего СССР, которые вплоть до 40-х годов жили со своими женами не расписанные, им даже в голову не приходило, что это нужно каким-то образом зафиксировать. Они считались семьей и им этого вполне хватало. Все представления традиционные, тем более христианские, были попраны. Тем более, что были даже отдельные экстремистские в этом смысле движения, которые шли дальше, не будем на этом останавливаться, кому интересно, можно почитать. Это все очень похоже на то, что сейчас вокруг нас. Но в результате каким-то удивительным образом уже к середине 20-го века именно в общественном сознании все восстановилось. Восстановилось представление о том, что семья — это на всю жизнь, в идеале. Восстановилось общественное представление о том, что разводиться плохо. Восстановилось отношение к семье как к месту, где ты должен служить своим ближним. Это все не называлось христианскими понятиями, но это все вернулось само собой. Может, мы просто боимся призраков?

Протоиерей Федор Бородин:

— Я думаю, что руководство Советского Союза в какой-то момент просто испугалось распада семьи как, это называлось, ячейки общества. И понимало, что все эти доходящие до экстремизма движения: «долой стыд», «обобществление женщин», которые в 20-е годы активно насаждались — что все это ведет к неуправляемости, к разрушению, и к тому, что на человека нельзя опереться. Не случайно ведь, развод человека в 70-е годы становился препятствием для определенного продвижения по карьерной лестнице. Если человек не справился, кого-то предал, в данном случае жену, то нельзя ему доверить завод или партком, у него не получится. Во-первых, это так. Во-вторых, все-таки традиция, остаточное движение, инерция тысячелетнего христианского воспитания людей, когда экстремизм перестали насаждать, все-таки возобладала. Дело в том, что это движение человека к идеалу христианской семьи даже без называния его таковым угасает, когда нет Евангелия как основы созидания в данном случае семьи. Ведь в таинстве венчания, вспомните, священник берет соединенные руки его и ее и трижды обводит вокруг аналоя, на котором лежит Евангелие. Это такой очень зримый прекрасный символ того, что их единство зиждется на том, что в этой Книге написано. Именно поэтому людей, которые Евангелия не читали и для которых оно не существенно, я считаю, что венчать нельзя. Но если люди перестают основывать свою жизнь на Евангелии, то и этот идеал тоже рассыпается. А почему, а зачем я должен хранить ей верность, если нет идеала домашней церкви? Опять, если не насиловать наших слушателей, я им расскажу, что я однажды смотрел ток-шоу, вынужден был, присутствовал в помещении первого канала. И там в качестве экземпляра, не в качестве рекомендации, был приглашен красивый ухоженный мужчина, который убедительнее, чем ведущие и все остальные, так получилось, видимо, незапрограммированно, заявлял, что он самец, его задача оплодотворить, как можно большее количество самок, это заложено природой, и что вы от него хотите? Поэтому, какая семья, у меня другая задача, я живу для себя. Действительно, если человек не признает Господа Иисуса Христа как центр своей жизни, как мерило всего, почему надо созидать брак по христианским лекалам, зачем это надо делать? И вот именно сейчас, когда все более и более расхристанными становятся европейские народы, бывшие христианские, брак и рушится. Мне недавно попадалась статистика, по-моему, три процента детей, только три процента детей во Франции растут в своих полных семьях. Или родители в разводе, или там отчим обычно. И у нас постепенно к этому все движется. Меня пригласили преподавать в один кадетский корпус, я гляжу на ребят, мне привели три седьмых класса, я гляжу на ребят — мне было двенадцать лет, когда родители развелись — я чувствую сразу это, ну, не сразу, но почти. Я смотрю в эти глаза, и я вижу свое отражение, себя подростка вижу. Потом спрашиваю у педагога, какое количество без отцов. Он говорит: восемь из десяти или даже больше. Вот так растут. Как эти парни потом будут создавать семью, на что они будут опираться? Как они будут строить отношения с Богом? Две тысячи лет для того, чтобы понять, как Бог относится к человеку, надо было вдумываться в притчу о блудном сыне, а сейчас уже это невозможно. Потому что перед этим надо прочитать лекцию о том, кто такой нормальный отец. Потому что большинство живут без отцов. Вот оно новое. Это все очень плохо, с одной стороны, а с другой стороны, есть в этом и хорошее. Хорошее что? Что сейчас мы можем отделить настоящее христианское в браке от дурной архаики. Мы может понять, что битье жены и насилие, в том числе нравственное, над ней никакого отношения к христианскому браку не имеет. А раньше: ну, как же так, надо, надо кричать на жену, ставить ее на место, надо ее смирять.

Константин Мацан:

— Надо, Федя, надо.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да, да, спасибо, мне всю жизнь это говорят.

Константин Мацан:

— Простите, я об этом не подумал. Я сначала говорю, потом думаю, такое бывает и в семейной жизни тоже.

Протоиерей Федор Бородин:

— И вот как с этим быть? С одной стороны, семья в общепринятом понимании перестала быть похожей на христианскую. Общепринятый идеал со старшими уходящими поколениями постепенно уходит из нашей жизни. С другой стороны, мы можем сказать, нет, насилие, например, порка детей, хотя это очень древняя традиция, никакого отношения к христианству не имеет. Можно почитать, например, воспоминания святителя Игнатия (Брянчанинова) о том, как их воспитывали, и поразиться, как этот человек через такой чудовищный образ отца, с которым он вырос — эмоционально была выстроена просто стена до неба, не было никакого контакта с сердцем отца, были порки, дворянские дети тоже подвергались этому для острастки по субботам, а если что-то случалось, то и в другие дни — как он пробился к образу Отца Небесного как Любящего? Ведь это значительно сложнее человеку, который вырос без любящего отца, очень трудно это. С одной стороны мы видим Евангелие, с другой стороны мы видим традиции, про которые сейчас вполне можно сказать, нет, это просто дурная архаика. Хватит стучать кулаком по столу. Если ты глава семьи, это не значит, что тебя по определению как из «Москва слезам не верит» Гоша, будут слушать только потому, что ты мужчина. Не поэтому. Если ты глава семьи, посмотри на главу Церкви, вот Он на кресте. Он, Сын человеческий, пришел, не чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу для спасения многих. Вот ты и распинаешься за свою любимую жену и детей. Вместо предлежащей тебе славы, проводи параллели, слова апостола Павла, ты пошел на позорную смерть. Тогда тебя будут слушаться. Но у тебя в руках нет насилия, как ключа к подчинению жены и детей, как это было сто пятьдесят лет назад. Ты не можешь на нее поднять руку, потому что Христос не бил своих апостолов. Мы же не хотим, чтобы Христос с нами обращался так, как ты обращаешься со своей женой. Поэтому не надо стучать по столу так, чтобы сломать руку, такой пример тоже был у нас у знакомой семьи, где мужчина так кричал на свою жену, когда она его не слушалась, что сломал себе руку об стол. Не надо. И дети должны быть счастливы. Потом, допустим, Церковь. Церковь иерархична, с одно стороны, с другой стороны, соборна. Что значит соборна? Это значит, что тот, кто имеет послушания и харизму, то есть дар Духа Святого принятия крайнего решения, должен принимать решение не потому что оно его, а потому что правильное. Если правильно сказал ребенок, жена или теща, он должен согласиться, да так правильно. И когда он так может сказать, тогда его слушаться значительно легче. Поэтому все эти вещи, надо смотреть, как устроена Церковь, читать книгу Деяний, читать Послания апостольские, читать Евангелие прежде всего, и устраивать так свою семью. Тогда у тебя будет любовь в полноте. Пройдет двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят лет, ты все равно будешь также точно любить свою жену, и когда внуки вырастут и когда плотское угаснет, все равно для тебя этот человек будет первым другом, это будет самый интересный человек во вселенной.

Константин Мацан:

— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу и спасибо за ее практико-ориентированность. В начале много говорили о самой проблеме, о том, что семьи распадаются, и о генезисе этой проблемы. Но во второй половине нашего разговора вы вывели нас к позитиву, к свету, главное, к инструментам, которые можно слушать и брать на вооружение себе, как мужьям, так и женам, чтобы с этой проблемой как-то справляться. Или лучше не справляться с проблемой, а делать так, чтобы она не появлялась. Наверное, это самый главный был бы позитивный итог всего этого процесса и нашего разговора. Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых Космы и Дамиана на Маросейке, сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер». У микрофона были моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. Спасибо. До свидания.

Марина Борисова:

— До свидания.

Протоиерей Федор Бородин:

— До свидания. Спасибо.