Поделиться
Пётр Колосов
Я рассказывал о венчаниях в нашем храме... А ведь и мне венчаться удалось! Почему именно «удалось»? Так время-то было совсем иное, и на церковное венчание смотрели косо.
Но сперва мы с моей будущей женой совершили вполне светский обряд: расписались в ЗАГС’е. Расписываться решили в подмосковном городке: невеста как раз оттуда была. В день бракосочетания лил дождь. И я, облачившись в плащ-болонью, поехал в этот городок не на белой машине с куклой и кольцами, а на обычной пригородной электричке.
Расписали нас тихо и скоро, без всякой помпы. Зато на фотографии мы с женой оказались запечатлены на фоне огромного плаката с улыбающимся Ильичом. Как говорится: «Ленин с нами».
Прошли три года, родилась дочь. И я предложил жене обвенчаться. Но как аспиранту и учительнице венчаться в московском храме? Нет, нельзя. Что ж, поехали мы опять на электричке в родной городок жены. Там, рядом с городом в селе был действующий храм. Предъявили мы батюшке свидетельства о браке, и он нас венчал. В храме были только мы и батюшка. В окна светило солнце, вокруг безмятежно зеленела трава. Батюшка пел сам и был добр и спокоен. Его внутренний душевный покой передался и мне, и я стал тихонько подпевать... Не без сопротивления с его стороны вручили мы батюшке плату: «Да Господь с вами! Молодые, студенты, поди, откуда у вас деньги?!» После венчания батюшка расспросил меня об истоках моей веры. Я рассказал о веровавшем отце, о домашних иконах и старых церковных книгах. Он благословил нас с удовлетворением и задумчиво произнес: «Нынче мало венчаются... Ну, даст Бог, дойдут... Будут другие времена...»
Мы вышли на солнечную паперть, спустились с зеленого пригорка на станцию и поехали на электричке домой, в Москву. Помнится, что на сельской церкви были и колокола, но в них не звонили, чтобы не выдать молодых. Зато солнце сияло, жаворонки пели в небе, и тихая радость наполняла нас — радость соединения во Христе.
Священник Анатолий Чистоусов
Поделиться
Армейская форма, безукоризненная выправка, на плечах — погоны майора Военно-воздушных сил. Такой посетитель пришёл в 1992-м году на приём к митрополиту Ставропольскому и Бакинскому Гедеону. Майор по-светски представился: заместитель командира по воспитательной работе ставропольского лётного училища Анатолий Иванович Чистоусов. А потом рассказал о себе. О том, что двадцать лет служит России в вооружённых силах. Что пришёл к вере — посещает храм, прислуживает в алтаре. И горячо желает посвятить свою жизнь Богу — стать священником. «Я сразу почувствовал, что вера для него — глубокий и осознанный выбор», — вспоминал владыка Гедеон. Спустя два года митрополит рукоположил Анатолия Чистоусова в священный сан. Перед самой хиротонией спросил его: «А если отправят служить туда, где неспокойно, опасно, где стреляют, — пойдёшь?» Анатолий ответил: «Пойду, куда бы Господь ни благословил». На следующий день, 21 марта 1994-го, отец Анатолий Чистоусов получил назначение штатным священником Михайло-Архангельского храма — единственной православной церкви в столице Чеченской республики, городе Грозном.
А в декабре 1994 года в Чечне начались военные действия. Война быстро добралась и до Грозного. Михайловский храм, в котором служил отец Анатолий, оказался в эпицентре боёв. Но даже в самые тяжёлые дни богослужения в нём не прекращались. Между тем, повстанцы постоянно простреливали церковный двор. Так однажды под их пули попала пожилая певчая храма. Она неминуемо истекла бы кровью, но женщину вовремя заметил отец Анатолий. Священник крикнул боевикам: дайте забрать раненую! Увидев православного батюшку, бесстрашно идущего к ним под пулями в облачении, с крестом на груди, те опешили и прекратили огонь. Женщина была спасена. Увы, под обстрелами не устоял храм. В один из дней в него попали сразу несколько снарядов. Разрушения оказались слишком серьёзными. Но отец Анатолий не унывал: вместе с прихожанами он обустроил для богослужений хозяйственную церковную постройку. В Грозном тогда не было газа, света, электроэнергии; ударили морозы. Ни на минуту не прекращался грохот орудий. В этих условиях отец Анатолий Чистоусов совершал богослужения и ухаживал за тяжело заболевшим настоятелем — протоиереем Петром Нецветаевым. Батюшка пошёл на риск — призвал полевых командиров помочь больному отцу Петру эвакуироваться из подконтрольного боевикам Грозного. Просьбу священника услышали. Прощаясь с отцом Анатолием, настоятель предлагал ему ехать вместе с ним. Но Чистоусов отвечал: «Как же я уеду? Здесь люди». Так в 1995-м году отец Анатолий остался в Грозном единственным православным священником.
В то страшное время в Михайловском храме находили приют и утешение жители Грозного — дети, старики, женщины; русские и чеченцы, православные и мусульмане. Отец Анатолий Чистоусов организовывал для них сбор гуманитарной помощи, в одиночку ходил по подвалам разрушенных зданий, где тоже прятались люди. Среди войны и смерти — исповедовал, причащал, крестил. Единственный подрясник батюшки был в дырах от осколков...
В январе 1996-го в Грозный приехал специальный посланник Патриарха Алексия Второго, протоиерей Сергий Жигулин. Он должен был провести с боевиками переговоры об освобождении пленника — российского солдата. На рискованное мероприятие вместе с ним добровольно отправился отец Анатолий Чистоусов. «Он не обязан был никуда ехать, — вспоминал отец Сергий. — У него был приход, своих забот хватало». В тот день оба священника сами попали в плен. Спустя полгода путём сложнейших переговоров протоиерея Сергия Жигулина удалось вызволить. Отпускать же отца Анатолия — бывшего военного, боевики категорически отказывались. Батюшка пережил жестокие пытки. Взамен на свободу ему предлагали снять крест, отречься от Христа. Но отец Анатолий не дрогнул. 14 февраля 1996-го года героического священника расстреляли.
Протоиерей Сергий Жигулин вспоминал, как в плену отец Анатолий ободрял его, утешал. Однажды он сказал: «Ведь это счастье — пострадать за Христа, умереть с Его именем на устах». Священник Анатолий Чистоусов совершил истинный подвиг мученичества. До последнего вздоха он хранил в сердце верность Господу и безграничную любовь к людям.
Все выпуски программы Жизнь как служение
Семён Соловейчик
Поделиться
Семён Львович Соловейчик, отечественный педагог, писатель и публицист, понимал воспитание не как систему ограничительных и поощрительных мер, а прежде всего, как умение видеть детскую личность и обращаться к ней. Соловейчик помогал родителям и учителям глубже понимать детей и быть для них не только строгими наставниками, но и настоящими ближними.
Он сам был ещё школьником, девятиклассником, когда в 1946-м году оказался вожатым в летнем пионерском лагере. Произошло это по чистой случайности. Один из вожатых заболел, и Соловейчика попросили срочно его заменить. Почему обратились именно к нему, Семён и сам не знал. «И сейчас ещё удивляюсь тому предложению», — писал Семён Львович в мемуарах. Но именно эта вожатская практика, по словам Соловейчика, определила весь его дальнейший жизненный путь.
Семён решил стать педагогом. Окончив школу, в 1948-м году он поступил на филологический факультет Московского государственного университета. После выпуска получил распределение в город Зубцов Калининской — ныне Тверской — области. Преподавал русский язык и литературу в библиотечном техникуме. Соловейчик вспоминал, что очень многие студентки — а учились там преимущественно девушки — оказались совершенно неначитанными, даже писали неграмотно. И не стремились к знаниям. Что делать? Ставить двойки, отчитывать на педсоветах? Молодой педагог решил действовать по-другому. Он поговорил со студентками — откровенно, доверительно, неравнодушно. Напомнил, что им, будущим библиотекарям, предстоит важная и благородная миссия — нести людям культуру. Такие беседы Соловейчик проводил регулярно, без нажима, терпеливо. Во многом благодаря этому опыту сложился один из главных педагогических постулатов Соловейчика — «учение без принуждения».
Вернувшись в Москву, в 1957-м году, Соловейчик стал сотрудничать с главным подростковым изданием того времени — журналом «Пионер». Под псевдонимом «Вожатый Сима Соловьёв» он отвечал на письма юных читателей, помогал им разобраться с их проблемами и трудными жизненными ситуациями. Впоследствии, в 1965-м году, на основе этого материала Соловейчик издал своё первое научно-популярное педагогическое произведение, которое назвал «Книга про тебя». В общей же сложности Семён Львович написал и выпустил более двадцати книг. Самая известная из них — это «Педагогика для всех». В ней Соловейчик изложил свои основные педагогические идеи. «Любовь и совесть, — писал он — это кислород нравственной атмосферы, в которую каждый из нас погружается с первым вдохом, с первым криком. Всякое их ослабление делает жизнь невыносимой». Главным объектом педагогики Соловейчик называл человеческий дух. А воспитание — делом любви. Он писал: «Волны воспитания — это любовные волны, они идут не по умственному каналу „понимаю — не понимаю“, а по душевному каналу „принимаю — не принимаю“. Понимают — умом, принимают — душой».
Именно к душе ребёнка обращался Семён Львович, когда в течение двадцати лет — с 1957-го по 1977-й — отвечал на детские письма в газете «Комсомольская правда». Когда вёл передачи на радио и телевидении. В конце 80-х он был одним из главных авторов педагогического издания «Учительская газета», а в 1992-м основал издательский дом «Первое сентября».
Коллега Соловейчика, журналист Владимир Шахиджанян, оставил о педагоге замечательные воспоминания: «Семён Львович радостно жил. Творил добро и пытался научить этому других. И всегда верил, что найдёт тех, кто его поймёт».
Все выпуски программы Жизнь как служение
Сергей Соколов
Поделиться
Человек, который спас город Сочи — так по сей день с благодарностью называют врача-бактериолога Сергея Юрьевича Соколова. Он родился в 1875-м году в Харьковской губернии. Родители Сергея были дворянами, однако настолько бедными, что мальчику рано пришлось самому зарабатывать на хлеб. В 12 лет он уже трудился на Рутченковских каменноугольных рудниках. Параллельно учился в школе и занимался самообразованием. Соколов с детства хотел лечить людей. Увлечённо читал книги по медицине, в старших классах посещал бесплатные врачебные курсы. Усердие и трудолюбие привели Соколова на медицинский факультет Московского государственного университета, который он окончил в 1918-м году. И сразу же, по распределению Народного комиссариата здравоохранения, попал на Урал. Там свирепствовал сыпной тиф. Сергей Юрьевич день и ночь проводил в переполненных лечебницах, заботясь о больных. Однако Соколов понимал: этого мало. Чтобы победить эпидемию, нужно найти переносчика заразы. И ему удалось. Сергей Юрьевич выяснил, что люди заражались от кровососущих насекомых, а если говорить более прозаично — от вшей. В уральских городах царила тогда страшная антисанитария — ведь шла Гражданская война. Борьба с переносчиком скоро принесла результаты — эпидемию удалось победить. Одним из последних заражённых оказался... сам доктор Соколов. Болезнь у него протекала тяжело, потребовалась эвакуация в Москву. Сергея Юрьевича выходили коллеги. Едва встав на ноги, Соколов пришёл в Народный комиссариат здравоохранения. Сказал: готов работать там, где требуется моя помощь. И получил назначение заведующим Туапсинским курортным районом. Так назывался в начале 20-х годов ХХ века отрезок побережья от Туапсе до Адлера.
Впрочем, курорт только предстояло организовать. Этим и должен был заняться Сергей Юрьевич Соколов. Устроить в домах бежавших от революции дворян народные здравницы — санатории и пансионаты. Черноморское побережье понравилось доктору. Тёплый климат, целебный морской и горный воздух. «Здесь должен быть один из самых лучших курортов мира!», — заявил Соколов. Однако очень скоро обнаружилась большая проблема — народ на побережье повально болел малярией — тропической, плохо поддающейся лечению.
От напасти вымирали едва ли не целыми сёлами. Какой уж тут курорт! Никаких вакцин от малярии в начале ХХ столетия не существовало. Да и Сергей Юрьевич со своим уральским опытом понял, что бороться нужно не с болезнью, а с распространителем. Местность от Туапсе до Сочи была довольно сильно заболочена. Из влажных субтропических лесов в города тучами налетали комары. Они и разносили опасную болезнь. Соколов разработал целый комплекс антималярийных мер. Заболоченные территории осушались — для этого высаживались влагопоглощающие деревья, такие как эвкалипт и платан. В водоёмы запускали рыбок-гамбузий, которые питались комариными личинками. Помощники доктора обходили окрестные леса с антикомариными ядами. Сергей Юрьевич лично день за днём, рискуя здоровьем и жизнью, исследовал местность, выявляя особо опасные очаги распространения малярии.
На всём побережье, от Анапы до Адлера, Соколов организовал противомалярийные станции. Лично возглавил одну из них — Сочинскую. Сюда поступали особо тяжёлые больные. Денег ни за лечение, ни за лекарства с людей не брали. «Жизни горожан не должны зависеть от их кошелька», — объяснял такую позицию Соколов.
Двадцать пять лет Сергей Юрьевич боролся с малярией в Сочи. И в 1956-м году в городе впервые не было зафиксировано ни одного случая заболевания малярией! Усилиями доктора Соколова, его единомышленников и помощников, Сочи освободился от болезни. За свой врачебный подвиг Соколов удостоился высоких государственных наград. Но самой большой наградой, по признанию Сергея Юрьевича, для него было то, что Сочи, наконец, действительно стал курортом — лечебным и безопасным. Сегодня имя доктора Соколова носит одна из городских улиц. Сохранилось до наших дней и здание противомалярийной станции. В 2011-м году возле него установили бюст выдающегося врача.
Все выпуски программы Жизнь как служение
