«Неделя преподобного Иоанна Лествичника». Священник Григорий Геронимус

У нас в гостях были настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино священник Григорий Геронимус и шеф-редактор портала «Иисус» Максим Калинин. Мы говорили о четвертом воскресении Великого поста, посвященном памяти преподобного Иоанна Лествичника, и о праздниках и особенностях пятой седмицы поста.

Разговор шел о воскресном чтении Евангелия и Апостола, в том числе о заповедях блаженства и о смысле притчи об исцелении Иисусом Христом бесноватого сына, которому не могли помочь апостолы. Наши гости рассказали о преподобном Иоанне Лествичнике и его известном творении, благодаря которому он и получил такое имя и почитание. Отец Григорий и Максим объяснили, почему на пятой неделе поста вместе с чтением покаянного канона Андрея Критского читается житие именно Марии Египетской, и какой урок она дает всем христианам. Также наши гости говорили о Похвале Пресвятой Богородице — Субботе Акафиста: какова история его написания, и в чем его особенность.

---

М. Борисова

– Добрый вечер, дорогие друзья. С вами Марина Борисова, в эфире программа «Седмица». Это наш совместный проект с православным интернет-порталом «Иисус». И со мной в студии шеф-редактор этого портала, Максим Калинин.

М. Калинин

– Здравствуйте.

М. Борисова

– В нашей программе мы каждую неделю по субботам говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Сегодня у нас в гостях настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино, иерей Григорий Геронимус.

Иерей Григорий

– Здравствуйте.

М. Борисова

– И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в четвертое воскресенье Великого поста, посвященное памяти преподобного Иоанна Лествичника, а также на пятой седмице Великого поста. Отец Григорий, у нас сложилась уже такая традиция, что мы стараемся понять смысл грядущего воскресенья, разобравшись с помощью священника со смыслом евангельских и апостольских чтений, приуроченных к этому воскресенью. И вот сюжет евангельского чтения воскресного, ну он достаточно многим известен, это отрывок из Евангелия от Марка, где рассказывается о том, как отец привел к Иисусу своего, с детства мучимого бесами, сына, которого он просил апостолов исцелить, но у апостолов ничего не вышло. И вот он приводит своего сына к Иисусу, и Тот исцеляет и объясняет апостолам, почему у них ничего не получилось. Вот хотелось бы понять тот самый урок, который предполагается нам всем вынести из этого чтения именно в четвертое воскресенье Великого поста.

Иерей Григорий

– Да, ну действительно каждое воскресенье Великого поста это большой церковный праздник. Вообще весь год каждое воскресенье это большой церковный праздник, а те воскресенья, которые приходятся на время Великого поста, они особенно выделены. И вот четвертое воскресенье, Неделя Иоанна Лествичника, это тот день, когда мы в том числе призваны задуматься над этим Евангелием – исцеление отрока, который страдал от беснования, от злого духа. В нашей жизни мы иногда тоже сталкиваемся с такими людьми, которые явно вот являются бесноватыми, похожими на тех евангельских бесноватых. Такое бывает в некоторых монастырях, в лаврах, там где святые места. Вот мне доводилось довелось некоторое время служить в Покровском монастыре, у мощей Матроны, там очень много приходило таких людей, вот явно страдающих именно беснованием. Но гораздо чаще нам приходится сталкиваться с людьми, имеющими те или иные душевные и психические заболевания. И не всегда мы можем отделить одно от другого, иногда это два разных явления – такой духовный недуг, одержимость и психическое заболевание, иногда они вместе, в комплексе происходят, и нам трудно разделить, где границы одного и где границы другого. Но даже те из нас, кто вроде бы здоровы, и кто внешне не связаны никакими вот особыми явлениями, тем более беснованием, в какой-то степени все равно одержимы нечистыми духами. Потому что все мы страдаем теми или иными греховными привычками, все мы имеем те или иные греховные страсти и нуждаемся в том, чтобы был кто-то, кто нас от этого развязал бы. И это возможно только совместным усилием Бога и человека. Есть такое богословское слово – синергия, и оно означает совместное действие. Без воли Божией, без помощи Божией, без действия Божественной благодати, без Спасителя мы сами вытащить себя из этого болота не можем. Как барон Мюнхгаузен не может себя за волосы взять и вытащить из болота, да еще вместе с конем – мы это как шутку воспринимаем, потому что понимаем, что это невозможно. Также и человек, вот самому полностью справиться со своими грехами, со своими страстями, со своими зависимостями человек не может, нужен Бог для этого, нужен Спаситель. И вместе с тем без нашего действия, без нашего свободного соработничества Богу, тоже мы от этого избавиться не можем. И вот пост это то время, когда мы призваны к этому соработничеству. Вот ученики сами не смогли – Бог может исцелить. И вот мы сами себе, своим близким тоже не можем помочь – с помощью Божией можем. И постом мы призваны вот как-то свою жизнь поменять и близким постараться в чем-то помочь, и делаем это с помощью Божией, по вере нашей.

М. Борисова

– Вот именно этот момент, хотелось бы на него сделать акцент: по вере. Вот позвольте, я просто процитирую Евангелие, чтобы ничего не переврать: «Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию». Так все-таки как в одном человеке, в нас, в каждом из нас сочетается и вера и неверие, и что с этим делать, и как внутри себя к этому относиться?

Иерей Григорий

– Ну вот мне кажется, что это такие очень утешительные для нас слова Священного Писания. Потому что мы практически все находимся вот в таком состоянии: какая-то вера в нас есть, большинство из нас вот православные христиане, мы ходим в церковь – значит, что-то в нас есть, что нас приводит в церковь. Но настоящей такой вот, подлинной веры, с очень большой буквы, в нас нет, потому что нет среди нас таких людей, которые могут горы переставлять, чудеса творить. И вот мы можем вместе с этим человеком тоже сказать: верую, Господи! – есть в нас какая-то вера, – помоги моему неверию, – нет в нас веры с большой буквы, это то состояние, которое мы все переживаем. И это Евангелие говорит нам, что Господь откликается и на такой призыв тоже: верую, помоги моему неверию. И это для нас, конечно, очень утешительно, читать и слышать этот евангельский отрывок.

М. Борисова

– Но у нас как бы, чем больше мы читаем Евангелие, чем больше мы читаем Апостольские Послания, тем больше у нас возникает вопросов. То есть когда мы первый раз читаем, нам все вроде кажется ясно, со второго уже не очень, а чем дальше, тем вопросов больше. И вот в связи с апостольским чтением, посвященным преподобному Иоанну Лествичнику, как раз и возникает вопрос. Читается отрывок из Послания апостола Павла к Ефесеям, и там есть такие слова: «Испытывайте, что благоугодно Богу, но не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте. Ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить». А как одновременно можно и обличать, и в то же время утверждается, что то, что они делают, об этом стыдно говорить. То есть это два указания, которые, на первый взгляд, взаимоисключают друг друга.

Иерей Григорий

– Ну если говорить так, вообще, то в Священном Писании есть много таких мест, которые, на первый взгляд, противоречат друг другу. И, бывает, даже в одной фразе. Господь говорит: будьте просты как голуби и хитры как змеи. Как это все вот соединить вместе? Дело в том, что наша жизнь, она такая, Господь сотворил наш мир, нас, нашу жизнь настолько сложно, настолько премудро и настолько прекрасно, что есть вот какие-то парадоксы, есть какие-то противоречия, может быть, в этих противоречиях и парадоксах есть глубина и красота вообще нашей жизни. Но вот и здесь апостол Павел говорит, что в языческом обществе были распространены такие практики, о которых даже и говорить вслух, в общем-то, неприлично, и...

М. Борисова

– Ну нас этим не удивишь, у нас тоже, в общем, в общество глобальном практик очень много.

Иерей Григорий

– Практик много всяких, да. В том числе вот касающихся отношений людей между собой, то что должно быть освящено вот в союзе мужчины и женщины, в законом браке, то вот приобретает какие-то очень извращенные формы. И каких только практик нет, и чем только люди не увлекаются. И вот говорить об этом вслух как-то даже неприлично. Стыдно и глаголати – стыдно и произносить это, называть даже эти явления. Но вместе с тем христиане призваны говорить о правде Божией, которая совершенно четко говорит, что это добро, а это зло, уклонись от зла, сотвори добро. И в христианском обществе какие-то вещи, они должны быть совершенно исключены, раз и навсегда. Близкие, телесные отношения, они возможны вот между мужчиной и женщиной в священном таинстве брака, никаким другим образом они не должны осуществляться. Это для нас такая вот запрещенная вещь. И некоторые другие вещи, которые не связаны даже с телесными отношениями, тоже так вслух сказать как-то неприлично. Я вот как настоятель храма с этим сталкиваюсь. Вот я знаю, что кто-то из сотрудников ну что-то нехорошее сделал, может быть, даже там стянул какой-то церковный предмет, а как-то ему сказать вслух как-то даже стыдно, тем более другим людям об этом сказать. Ну как вот взрослого человека обвинить в таком вот некрасивом, ужасном поступке? Тем не менее я обязан об этом сказать и сказать, что если это там еще раз повторится или не будет исправлены все последствия этого, то какие-то придется принять меры. Потому что как настоятель я обязан как-то вот беречь церковное имущество, знать, кто у нас там трудится, какие особенности, какие слабости есть у кого. То есть в это противоречие мы все как-то попадаем: стыдно сказать, но необходимо. Ну вот надо просить, чтобы Господь дал мудрость подобрать такие слова, которыми можно было бы указать на это зло, тем не менее не ранив человека.

М. Борисова

– Ну и евангельское чтение, посвященное памяти преподобного Иоанна Лествичника, в это воскресенье оно всем нам, всем, кто ходит в храм на литургию, знакомо, поскольку это отрывок из Евангелия от Матфея, где перечисляются заповеди блаженств. Почему в середине поста нам так нужно напомнить именно о блаженствах? Казалось бы, пост время труда и покаяния.

Иерей Григорий

– Пост это такой путь, дорога, которой нас ведут к какой-то цели. К какой? Ну блаженства, пост это время, которое ведет к Пасхе, к тому чтобы стать нам соучастниками победы Христовой над всяким грехом, над всякой страстью, над всеми последствием греха, над всяким злом. И вот это состояние радости пасхальной, состояние, когда человек пребывает в действии Божественной благодати, оно и называется блаженством. Это что-то гораздо большее, чем счастье. Вот что такое счастье, толком никто не знает, спроси пятнадцать человек – все выскажут какие-то свои мнения, которые буду не вполне соответствовать одно другому. А вот что такое блаженство – большее, высшее, чем счастье, состояние – это мы знаем. Это такое вот особое счастье, укорененное именно в благодати Божией, дающееся нам от Бога. И вот что это мы знаем, потому что это нам открыто в Евангелии. Кто блаженны? Те, кого гонят за правду, те кто ищут мира, те кто имеют чистое сердце – и вот все-все, о чем говорится в заповеди блаженства – это для нас и есть вот четкие совершенно указания, как достичь блаженства, кто, какой человек может стать блаженным.

М. Борисова

– Напомню нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире программа «Седмица». Со мной в студии Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус», и настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино, иерей Григорий Геронимус. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения четвертого воскресенья и пятой седмицы Великого поста. Но как мы уже сказали, это воскресенье у нас посвящено памяти преподобного Иоанна Лествичника. И вот хорошо бы напомнить нашим радиослушателям, кто такой Иоанн Лествичник и почему ему такая особая честь.

М. Калинин

– Ну как явствует из прозвания, которое имеет этот святой, он получил особую известность благодаря своему творению, которое называется «Лествица», то есть лестница. Он описал там 30 ступеней восхождения к Богу. То есть преподобный Иоанн представляет традицию, которая представлена очень многими святыми отцами, но вот именно он смог изложить ее в таком виде, что она понятна и монашествующим, и мирянам, и образованным, и необразованным. Он предложил очень удобную схему, по которой мы можем двигаться, то есть в какой-то мере предложил – вот мы уже вспоминали это образ – дорожные знаки, которые ведут нас правильным путем.

М. Борисова

– Чем «Лествица» отличается от популярных ныне тренингов личностного роста?

М. Калинин

– Ох, ну непростой вопрос. Давайте, наверное, еще скажем про «Лествицу», о чем именно она говорит и, наверное, несколько слов про святого Иоанна, и вернемся к этому вопросу, очень интересному и значимому. Мы мало что знаем о жизни святого Иоанна, но знаем, что он был игуменом Синайской горы. И неслучайно его сравнивали со вторым Моисеем. И там даже автор его жития говорит, что вот Моисей не смог войти в землю обетованную, а Иоанн Лествичник уже при своей жизни земной достиг Небесного Иерусалима. Ну вот то немногое, что мы знаем о нем – святой Анастасий Синаит писал, Даниил Раифский написал его краткое житие, – ну мы знаем по крайней мере, что он принял постиг в 16 лет. Это вот тоже нас поражает, конечно, да, вот само это обстоятельство. Мы знаем, что он прожил в безмолвии много лет у святой горы Синай, недалеко от нее, примерно в восьми километрах от Синайской горы он пребывал в отшельничестве. И уже когда он был старцем, ему было больше 70 лет, братия против воли его поставили, попросили его стать их игуменом. И он был игуменом короткое время, четыре года, если не ошибаюсь. Вот это то, что касается общей канвы его жизни. Это вторая половина VI века – первая половина VII века. Что касается его сочинения. Знаете, мне кажется, я часто возвращаюсь к этой мысли: отцы Церкви предвосхитили за много веков достижения психологии XX века. Потому что, в общем-то, христианская традиция учит постоянному взиранию внутрь себя, постоянному трезвению. Вот тоже святой Иоанн Лествичник описывает пятичастную схему знаменитую – как начинается прилог, потом сочетание, потом сосложение – вот, наверное, сейчас довольно необычно звучат, как-то вот слишком мудрено и устаревше эти слова. А, в общем-то, он описывает помыслы. Что такое прилог? Это помысл, который только подступил к тебе, который, ну мы все знаем, что очень много мыслей проносится у нас, и часто мы отвлекаемся на них, начинаем на них зацикливаться. И вот Иоанн Лествичник говорит: не вступай с этой мыслью в диалог, отмети от себя этот прилог, и ты останешься внутренне свободным.

Иерей Григорий

– Мне кажется, это очень практическая вещь. Потому что звучит это отвлеченно, на самом деле это практика нашей жизни. Вот человек приходит на исповедь, говорит: у меня столько мыслей плохих, каких-то там хульных, ругательных, каких угодно, там кощунственных, еще каких-то. В самом по себе помысле еще греха нет, это неизбежно, что помыслы к нам приходят по разным причинам. Как птички летают над головой, это неизбежно. Но мы все-таки не позволяем птицам свить гнездо у нас в голове, как один христианский мыслитель говорит.

М. Калинин

– Вот прекрасный образ, да.

Иерей Григорий

– И вот если мы этот какой-то помысел – там кощунственный, хульный там, еще какой-то – приняли, он в нас поселился, мы ему очень рады, там в конце концов он в нас корни пустил и даже до каких-то поступков дошло – то тогда да, это грех. А если мы этот помысел сразу, как вот те же аскеты говорили, Иоанн Лествичник и другие, мы его отсекли – это искусство борьбы с помыслами – и не приняли: Господи, я хочу быть чист от этого, сохрани меня! – то тогда в этом нет никакого греха, наоборот, ты победитель над этим помыслом. И поэтому не надо переживать и страдать, когда какие-то мысли такие в голову залетели, а просто не надо им давать свить гнездо в своей голове.

М. Калинин

– И действительно, у этого наставления очень очевидный практический смысл для мирян. Потому что мы постоянно сталкиваемся с тем, что вступаем в какой-то внутренний диалог с тем, с кем поговорили и не договорили, с кем не согласились. Ну как-то мне эта проблема хорошо знакома: начинаешь выстраивать – нужно было так сказать, нужно было сказать иначе. И получается, что отцы описывают эту проблему, они дают конкретные наставления, как пресекать эти мысли и не давать им отвлекать нас. Это касается духовной жизни и это касается общения с детьми, например. Как-то вот ты гуляешь с ребенком, а у тебя куча мыслей о работе, о том, кто тебе что сказал, там кто тебе написал, что ты прочел в интернете. И если ты последуешь этому наставлению святого Иоанна и других отцов, ты элементарно чистыми глазами посмотришь в лицо своего ребенка. Он увидит в твоих глазах не загруженного папу там или маму, он увидит человека, который присутствует здесь и сейчас. Вот сейчас очень часто психологи говорят о заземлении, о присутствии, пребывании здесь и сейчас – это очень правильно и важно, на мой взгляд. И очень вот очередной раз хотел бы подчеркнуть, что святоотеческая традиция, об этом в традиции говорили с самого начала, то есть мы имеем почти двадцать веков традиции, которая показывает, как этого достичь.

Иерей Григорий

– Ну святоотеческие наставления, святоотеческие писания, они очень часто предвосхищают открытия философов, которые происходили через тысячу лет, через полторы тысячи лет и открытия психологов тоже. И, конечно, есть очень много таких вот точек соприкосновения между христианской традицией и современной психологией, но есть, мне кажется, и кардинальная разница. Я бы сказал, что тактически очень часто мы говорим об одном и том же, являемся союзниками с психологами, но есть стратегически разные цели. Психологи говорят там о том, как здесь и сейчас, на земле, устроить по возможности легкую, свободную, необремененную проблемами жизнь. Как научиться жить со своими близкими, родственниками, детьми, родителями бесконфликтно, как там себя раскрыть. А в творениях аскетических есть очень важная вертикальная заданность, такое другое направление. Вот «Лествица» Иоанна Лествичника это лествица, возводящая от земли на небо. И в некоторых пунктах мы можем разойтись с психологами. Потому что психолог скажет: здесь тебе проще будет вот поступить так-то и так-то. А мы скажем: нет, тебе надо потерпеть вот ту или иную неприятность, потому что это полезно для твоей души. Наша конечная цель – это сделать душу такой, чтобы она была способна войти в Царствие Божие.

М. Борисова

– Но в «Лествице» есть еще такие, для нас непривычные построения логические. Скажем, мы привыкли, вот когда готовимся к исповеди, мы читали у тех же святых отцов, что самый страшный грех вот гордость, гордыня. И мы, в общем, исповедуем, находим в себе зерна этого греха. А если посмотреть, как, ну если так можно выразиться, ранжирует страсти преподобный Иоанн, у него самыми главными страстями он считает славолюбие, сластолюбие и сребролюбие. А вот из них рождается гнев, злопамятство, уныние, тщеславие и гордость. То есть если с чем бороться начинать, если по логике преподобного Иоанна Лествичника, то нужно искать в себе семена славолюбия, сластолюбия и сребролюбия.

М. Калинин

– Знаете, мне кажется, что он просто очень мудро понятия раскладывает на более дробные, все по полочкам раскладывает. И это все элементы на самом деле того, что мы назвали бы гордостью. А вот что такое гордость? Вот мне, как филологу, я очень сейчас в недоумении нахожусь, внутри себя рассматривая это понятие – то есть очень много разных коннотаций, очень много определений. Гордость там это и превозношение в общении с ближним, и там, когда человек много думает о себе, не замечает иное. Ну мы даже в литературе можем посмотреть или там в национальном корпусе русского языка множество оттенков этого понятия. А как можно каяться в том, что ты не можешь определить?

М. Борисова

– Вы знаете, у меня на заре моего вхождения в церковную жизнь был такой эпизод. Я тоже прочитала какое-то количество книг, ту же «Лествицу» и авву Дорофея, я пришла на исповедь и первым делом сказала: вот я грешна грехом гордости. А священник, он меня знал, он на меня посмотрел так, прищурившись, и сказал: ну особой гордости я не вижу, так, мелкое тщеславие. И мне было так обидно.

М. Калинин

– Да, гордость это, получается, общее состояние зацикленности человека на себе раздробленности. Ну вот так сказать, состояния человечества в том, что каждый не чувствует единства с другим, не чувствует вот той любви, к которой Христос призывает, гордость потому что, она замыкает на себе. Но прежде, чем понять, на чем мы замыкаемся, нам Иоанн Лествичник предлагает посмотреть на конкретные проявления, очень такие не абстрактные, очень понятные – сребролюбие, славолюбие, чревоугодие – это то, что очень понятно, ощутимо, то что можно мысленно очертить и постараться преодолеть, то есть во всяком случае направить на это свое внимание. А гордость – это всеобщий такой диагноз.

Иерей Григорий

– Слишком широкое понятие.

М. Калинин

– Да, да.

Иерей Григорий

– И приложив свои силы к борьбе с гордостью, мы можем распылиться, и итог в результате будет очень небольшой. Я бы сказал, что гордость – это такой взгляд на мир, при котором центром мира являюсь я. А этот взгляд, он объективно ложный, объективно неправдивый. Я не центр мира, центр мира – это Бог Господь, Творец и Вседержитель. И центр мира это что-то такое, отличное от меня и от моего «я». И вот когда я исхожу из этого неправильного взгляда, ложного, ошибочного, то, конечно, и все мои построения жизненные, они все тоже оказываются вот на этом неправильном фундаменте построенные и очень шаткие.

М. Борисова

– Но что утешает, все-таки преподобный Иоанн Лествичник очень милостив к мирянам. Вот он пишет, что если они удерживают свой язык от лжи и злословия, руки от воровства, ум от превозношения, а сердце от ненависти, не отрываются от Церкви, сострадательны к нуждающимся, никого не соблазняют и к чужому не прикасаются, то они недалеки от Царствия Небесного. То есть к мирянам, в общем, планка несколько не такая высокая, как к монашествующим.

Иерей Григорий

– Ну вообще, вот восторгаясь творениями Иоанна Лествичника, конечно, мы должны все-таки все время помнить, что это написано для монахов. И там есть часть поучений, часть наставлений, часть практических рекомендаций, которая относится именно к монашествующим. И взять вот, буквально попытаться воспроизвести нам это в нашей мирянской жизни не все возможно. И не все даже нужно. Кое-что вообще к нам, мирянам, не относится. Поэтому мы должны читать с рассуждением. Но сам дух и саму структуру – вот что мы должны бороться со страстями, стремиться к каким-то добродетелям, какие-то вот очень важные наставления Иоанна Лествичника, они, конечно, применимы и к нашей мирянской жизни тоже.

М. Калинин

– И мне кажется, здесь очень близко изложение Иоанна к тому, о чем говорил отец Григорий, что блаженства, нам Великий пост напоминает именно о блаженствах. И вот если мы сравним заповеди блаженства с заповедями Моисея, с десятью заповедями – там не делай того-то, не делай того-то, – как раз этап борьбы, и у Иоанна Лествичника эти этапы борьбы. Но вот у него конечные его главы, конечные ступени, там ту же 29-ю главу почитать – это потрясающее описание блаженства, которое человек достигает уже на земле. И, мне кажется, если миряне, вот мы, миряне, не во всем можем следовать наставлениям Иоанна Лествичника, то по крайней мере вдохновиться тому, что Бог уготовал всем в конце концов, потому что слова Христа о блаженстве ко всем обращены, мне кажется, мы можем. И вот, правда, как отец Григорий сказал, советы применять Иоанна Лествичника, сам образ его мыслей, вот сам идеал контроля за своими мыслями, за своими помыслами – мне кажется, это вот то, что в мирянской жизни очень применимо и вот реально поможет даже в каких-то бытовых вещах.

М. Борисова

– В эфире радио «Вера», программа «Седмица». В студии Мария Борисова. Максим Калинин шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус». И наш гость, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино, иерей Григорий Геронимус. Мы ненадолго прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

М. Борисова

– Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица», совместный проект с православным интернет-порталом «Иисус». В студии Мария Борисова, шеф-редактор портала «Иисус» Максим Калинин и наш гость, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино, иерей Григорий Геронимус. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Вот подошли мы к богослужениям предстоящей седмицы, и там нас ждет очень много интересного. В частности, нас ждет четверг канона или, как еще это называется, Мариино стояние – у нас в среду вечером большая служба с чтением всего Великого покаянного канона преподобного Андрея Критского, жития преподобной Марии Египетской. И вот с чем связано появление этой огромной, и с точки зрения времени, и с точки зрения насыщенности смыслами службы в середине Великого поста? Как вообще появилась в каноне великопостных богослужений именно эта служба?

М. Калинин

– Ну мы, помните, когда говорили о первой седмице поста, тоже обращались к этой истории. И там складывается очень необычно, ну как мы и часто видим в истории богослужения, неожиданные совершенно какие-то факторы соединяются вместе. Судя по всему, канон великий, а вот мы как-то привыкли воспринимать его как четыре канона в одном, каждый из которых читается в отдельный день, первые четыре дня Великого поста. Но, в общем-то, это единый целостный канон, включающий в себя более двухсот тропарей. И, получается, в том виде, в каком он читается на Мариином стоянии, он предстает нам в своей изначальной форме. То есть разделение на четыре канона на первой седмице поста это как раз такое вторичное разделение, ради удобства. И, судя по всему, канон этот был написан святым Андреем как его личное покаяние. Вот помните, мы с вами это вспоминали, что были у него поводы каяться, когда он подписал вероучительный документ неправославного содержания и потом в этом раскаивался долго. И это действительно жемчужина человека, который обладал громадным поэтическим дарованием, проповеди которого сохранились, проповеди которого мы знаем. И настолько прекрасен бы этот канон, мы сами знаем, те кто слышал его, что он получил широкое употребление и был привязан к дню памяти святой Марии Египетской, был привязан к середине поста, как просто образец для покаяния. Хотя сам этот канон прямых указаний на то, что сейчас Великий пост происходит, не содержит, именно потому, что это было личное моление святого Андрея.

М. Борисова

– А почему именно житие Марии Египетской было избрано как вот такое образцово-показательное? Ведь если посмотреть жития святых, мы можем найти немало житий преподобных женщин со сходной судьбой, то есть с такой бурной и достаточно греховной юностью, потом очень с глубоко пережитым покаянием и потом многими годами, либо проведенными в монастыре, либо в служении людям. То есть таких примеров в житиях святых мы найдем много. Почему именно житие Марии Египетской из этого ряда выступает? Почему именно оно должно вот во второй половине Великого поста подвигнуть нас на что-то такое большее?

М. Калинин

– Тут, конечно, очень многое зависит от личности того человека, который излагает историю того или иного святого или излагает свой опыт. Вот как мы про святого Иоанна Лествичника говорили, что есть много глубочайших аскетический поучений и все они значимы, но особой любовью стала пользоваться «Лествица». Потому что, во-первых, конкретный и понятный образ и красивый библейский, это лестница Иакова в том числе. Число, когда есть конкретная цифра – это тоже всегда внимание сразу схватывает – 30 ступеней. И там, как и с апостолами, у всех апостолов бы глубочайший духовный опыт, они все ученики Христовы, но апостол Павел особенно нам известен, больше всего именно текстов апостола Павла входит, Новый Завет наполовину состоит из текстов апостола Павла. Тоже потому, что он нашел язык, как донести свидетельства о Христе. И в случае с преподобной Марией – у нее был гениальный биограф известный – это святитель Софроний Иерусалимский, тоже человек удивительной судьбы. Человек, который, возглавляя Иерусалимскую кафедру, встретил арабов, встретил халифа Омара, тоже о нем можно было отдельно много говорить, и вот в силу его авторитета, как автора жития, и в силу таланта, с которым бы написан этот текст. Потому что читаешь его, действительно, как художественное произведение тоже. То есть ты видишь там, как история раскрывается. Точнее видишь историю монахов, как они уходят в пустыню для того, чтобы там провести Великий пост, да, вспоминаешь сразу про Прощеное воскресенье, вот про то, как они друг у друга просили прощение, оставляли обитель. Потом видишь, как он встречает преподобную Марию, причем сначала не понимает, что это женщина, думает, что это то ли подвижник, то ли Ангел Божий – то есть с каким мастерством литературным это описано – то есть мы глазами аввы Зосимы смотрим на всю эту историю. И авва Зосима еще не знает, что это святая Мария и мы, как читатели, еще этого не знаем. Потом Мария ему рассказывает свою историю, и мы вместе с аввой Зосимой узнаем все больше и больше, то есть от первого лица. Это все, конечно, удивительно читать, очень сильное впечатление производит. Ну и окончание этой истории тоже.

Иерей Григорий

– Потом я думаю, что каждый святой, он прославлен Церковью не просто так, что мы вот там восторгались или даже молились ему. А прежде всего как образец для подражания. И вот пост – это то время, когда главной нашей темой является тема покаяния. Вот мы всматриваемся в образ Марии Египетской, потому что она является таким потрясающим, очень ярким примером настоящего покаяния. Глядя на ее жизнь, на то, что с ней произошло, мы можем понять, что покаяние это не просто произнести перед крестом и Евангелием, при свидетельстве священника, те или иные грехи, в которых мы виновны, не просто даже сожалеть, да, о каких-то своих деяниях, а покаяние – это изменение жизни. Вот с Марией Египетской произошел кардинальный переворот, ее жизнь разделилась вот этой чертой на две совершенно непохожие жизни, можно сказать, на два почти несопоставимых таких вот биографических отрезка. Почти несопоставимых. И вот подлинное покаяние это именно это, когда что-то в нас полностью перевернулось, когда что-то в нас стало новым, другим, когда мы изменились таким образом, что уже не можем совершать тот или иной грех, он для нас стал противен, невозможен. Это труд большой, часто это занимает большое время, но вот это есть подлинное покаяние. И житие Марии Египетской, которое читается во всех храмах вот на следующей неделе, оно нам об этом напоминает, что покаяние это именно изменение свое жизни, изменение умонастроения.

М. Борисова

– Но все-таки удивительно, при всем многообразии примеров, тот или иной народ реагирует на разные примеры с разной интенсивностью что ли. Вот, скажем, на этой неделе у нас 30 марта память преподобного Алексия, человека Божия. И вот тоже святой, о котором документально известно очень мало. Зато есть великолепно изложенное житие, в смысле как литературно изложенное.

Иерей Григорий

– В стихотворной форме даже.

М. Борисова

– И удивительным образом именно – ну, казалось бы, святой первых веков, все это очень далеко от России, – но именно в русском православии он настолько задел какие-то струны, что на много веков этот сюжет его жития стал излюбленным для даже народного творчества. Потому что те же калики перехожие, которые вплоть до XX века странствовали от монастыря к монастырю, бесконечные варианты песенного изложения – житие Алексия, человека Божия пели вот буквально там еще сто лет назад. Почему так или иначе какие-то сюжеты задевают в гуще вот народной духовности какие-то струны? Ведь возьмите даже пример с таким любимым на Руси праздником Покрова Пресвятой Богородицы. Ведь если абстрагироваться и взять просто голый сюжет и посмотреть – ну что, ведь это празднование в честь победы греков над русскими, которые греки не празднуют, а русские празднуют всем народом каждый год.

Иерей Григорий

– Ну вот оказывается, что такая вот ситуация, кто победил, кто не победил, текущий исторический какой-то момент, он не так поразил сердца наших предков, как то чудо, которое сотворила Пресвятой Богородица, как Ее любовь, Богородицы, к Ее чадам, к тем кто к Ней обращен, к тем кто к Ней молится. Вот Покров Пресвятой Богородицы, то как Она защитила обращенных к Ней в молитве людей, поразил и удивил наших предков гораздо больше, чем кто там выиграл, а кто проиграл в этом сражении. И это действительно гораздо больше. Потому что то историческое событие, а это такая надмирная история. Вот Пресвятая Богородица, Которая, как мать, Своей любовью, Своей милостью, Своим покровом покрывает всех, кто к Ней обращается.

М. Борисова

– А что в житии Алексия, человека Божиего так цепляет?

М. Калинин

– Мне кажется, в первую очередь идея сокровища под спудом, которое можно не заметить. Потому что никто не знал до момента его смерти, насколько великий это человек. То есть, конечно, это и по-житейски история очень трогательная и даже противоречивая – то, что святой Алексий жил рядом со своими сродниками, рядом со своей супругой, и никто до его смерти не мог этого понять. Но здесь очень глубокий и духовный смысл. То есть действительно такие жития, да, как житие Марии Египетской, написанное святым Софронием, когда действительно этот подвиг покаяния, о котором сказал отец Григорий, который показывает, как переворачивает сознание человека. Когда этот подвиг был изложен как вот в виде прекрасной иконы, человеком, который сам имел опыт святости, святым Софронием, и он стал таким символом. Символом не в смысле чего-то нереального, а в смысле того, что выражает некую идею и снова и снова вдохновляет на повторение. И вот в случае с житием святого Алексия тоже, очевидно, там глубокий опыт автора этого жития сказался. И здесь иной символ, иной пример для подражания, или даже вот иной смысл, который вечно не прекращается, не оскудевает его значимость. То что очень часто мы не видим того, что на глубине. Нам нечто кажется убогим или нечто кажется не заслуживающим внимания, а на самом деле там глубины святости. Это идея, глубоко укорененная в святоотечекой аскетике – о том, что в глубине человека есть сокровище. Человек может этого не знать, но Бог вложил это сокровище в глубину каждого человека. И оно, ну, во-первых, оно может проявиться в любом человеке, и значит, что мы не можем судить о нем. И, во-вторых, что мы можем понять, что и внутри нас есть это сокровище. И как бы мы можем с Божией помощью его в себе раскрыть, и на это, собственно, подвиг Великого поста направляет. То есть вот, говоря словами Заболоцкого, это огонь, мерцающий в сосуде. Смотришь на сосуд – можешь не заметить, а внутри него что-то прекрасное. И вот святой Алексий, который скрывал свой подвиг – это пример, вот символ того, что такой огонь есть, он разлит среди нас. И он может открыться тогда, кода Богу будет угодно, в любом человеке.

М. Борисова

– Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии Максим Калинин, шеф-редактор православного портала интернет-портала «Иисус». И настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино, иерей Григорий Геронимус. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения четвертого воскресенья и пятой седмицы Великого поста. Ну и, конечно, нельзя не поговорить отдельно о удивительном, не знаю, одном из самых любимых праздников многих православных верующих – это Суббота Акафиста, это Похвала Пресвятой Богородицы, которой завершится грядущая седмица Великого поста. Ну для начала хотелось бы понять, что такое акафист в принципе.

М. Калинин

– Строго говоря, акафист существует один – Акафист с большой буквы, который и исполняется в Субботу Акафиста – акафист Пресвятой Богородице. Тоже есть большая литература, посвященная истории его возникновения. Но вот такой, достаточно жесткой отправной точкой является 626 год, когда Константинополь осадили авары и славяне, и не было надежды человеческими усилиями одержать над ними победу. И тогда патриарх Сергий I совершил крестный ход по городу, крестный ход с мощами, когда весь народ молился – и пришла победа не человеческими руками, а когда вражеский флот был потоплен из-за бури. И есть мнение, что по этому поводу, в связи с этим событием акафист был написан. Но большинство исследователей сходится в том, что с этим событием 626 года связан проимий – то есть вступительное молитвословие этого акафиста: «Взбранной Воеводе победительная» – многие наши слушатели хорошо знают это песнопение. На «победительная» – имеется в виду победная песнь, это не к Божией Матери относится, это не Воевода победительная, которая побеждает, да, а это победительная, и там дальше ниже по тексту «благодарственная» – благодарственная победительная песнь – это форма множественного числа. То есть это песнопение было привязано к этой чудесной победе над аварами и славянами в 626 году. А сам акафист – опять же есть разные точки зрения, кем он был написан, и большинство исследователей сходятся в том, что мог его написать Роман Сладкопевец – тоже удивительный святой, с которым связана чудесная история, очень похожая на историю Сергия Радонежского. Как он был косноязычным, не мог связно строить тексты, и от Божией Матери получил дар поэтический, да, как и в случае с Сергием Радонежским знаменитая история, почему и считается покровителем учащихся. Ну вот действительно, когда всматриваешься в акафист, когда читаешь литературу, связанную с ним, поражаешься, какой глубокий, какая гениальность стоит за этим текстом. Ведь действительно это не человеческое дело, а Божие дело. Вот я как-то говорил с другом своим, композитором, я ему говорю: вот я люблю Баха. Он говорит: ну хорошо, конечно, ты любишь Баха, но если бы ты знал, с точки зрения музыкальной теории, что Бах делает, у тебя бы случился разрыв сердца. Ты не можешь себе даже представить, насколько совершенно устроена эта музыка. Мне это хорошо запомнилось, я действительно полный профан в этой сфере и могу только догадываться. Вот когда я стал читать публикации по акафисту, вот есть статья прекрасная в «Православной энциклопедии» про акафист Божией Матери, доступная онлайн, и есть такая статья, популярным языком, доступным, отца Федора Людоговского про акафист – очень советую почитать эти тексты. И вот когда я стал читать, я понимаю, что, во-первых, это алфавитный акростих. То есть вот если мы «Взбранной Воеводе» оставим за скобками, как вступительный текст, дальше останется 24 текста – 12 кондаков и 12 икосов, но когда-то они все икосами назывались – то есть образами. То есть, получается, краткие икосы, в котором припев «Аллилуйя», и длинные икосы, в которых припев «Радуйся, радуйся, радуйся...» повторяемые многократно, и завершается словами: «Радуйся, Невеста Неневестная». Так вот, каждый икос начинается с новой буквы греческого алфавита: то есть 24 песнопения – 24 буквы. То есть начинается слово «Ангел» – с греческой буквы «альфа». А заканчивается: «О, Всепетая Мати», обращение «о» – это греческая «омега». И, кстати говоря, вот как отец Федор Людоговский в своей статье показывает, во многих акафистах, которые подражают главному акафисту (а всего около полутора тысяч акафистов существует на разных языках), они подражают не только форме – с припевами, с кондаками, икосами, но еще вот эти первые слова – «Ангел», «видевше» и так дальше – эти все слова тоже стремятся поставить в начало. И точно так же последний кондак – «О, Всепетая Мати», – обычно это тоже обращение с «о», – «о, великий угодниче Божий» и так дальше. Но это еще не все. Эти восклицания «радуйся», они рифмуются и, в общем-то, в славянском переводе стараются это передать, что там одними же и теми же слогами заканчиваются они попарно. У них попарно одинаковое количество слогов, в каждой паре хайретизмов – то есть припевов «радуйся» – «хэре», «хайре» – вот в каждой паре этих возгласов «радуйся» одинаковое количество слогов в греческом тексте. Но еще и внутри этих слогов тоже есть рифма, не только последние слоги строк рифмуются, но еще и внутри этих стихов слова, стоящие друг под другом, тоже рифмуются. Например, в первом икосе соседних стихах есть слова: «радуйся» и «клятва» – по-гречески это «хара́» и «ара́». И вот если в греческий смотреть постоянно это встречается сплошь и рядом. Там «звезда» и «утроба» – «асти́р» и «гасти́р». То есть ну очень много можно говорить об этом произведении. Ну то есть немудрено, что оно настолько любимо оказалось. И что еще особенно поразительно, да, вот Ницше сказал: непереводима только посредственность. То есть что в тексте, вот мы сейчас говорим: это нельзя перевести на русский язык, нельзя это передать, нельзя, там в славянском тексте греческие эти все особенности рифмы утрачиваются. Но если текст глубок, то и в переводе он глубок. И вот когда мы читаем славянский перевод акафиста, мы все равно видим, насколько он красив, глубок и многогранен. То есть действительно это текст гениальный во всем – и на уровне формы, и на уровне содержания, которое, даже когда мы все эти рифмы теряем в переводе, все равно остается таким же поразительным.

Иерей Григорий

– Очень здорово вы сказали, что это акафист с большой буквы. Это действительно так. Вот часто можно встретить такое, несколько даже пренебрежительное отношение к акафисту, что это вот такой низкий жанр церковной литературы, вот по сравнению там с канонами, со стихирами, с кондаками древними. Но к акафисту Богородице это точно не относится, потому что это совершеннейшее произведение, в том числе искусства, поэзии.

М. Борисова

– Отец Григорий, а почему, как вы думаете, у русского православного народа так популярна именно форма акафиста? Вы наверняка знаете, как любят, в особенности вот где-то в глубинке, верующие заказывать молебны с акафистом. И этих акафистов может...

Иерей Григорий

– «Молебен закатистый».

М. Борисова

– Да, может набраться очень много. В принципе, поскольку популярен сам жанр акафиста, их за много столетий написано уже приличное количество.

Иерей Григорий

– Ну вот этому прекрасному акафисту, о котором мы сейчас говорим, люди им так вдохновлялись, что было, конечно, очень много попыток подражания и написания каких-то похожих текстов, уже не только Богородице, но и в честь очень многих разных святых, конечно, в честь икон Богородицы. Некоторые из этих попыток удачные, а некоторые и не очень удачные. Ну действительно вот люди очень любят. Иногда это даже вот с таким перебором и иногда вызывает некоторое недоумение. Вот мой отец служил одно время в одном провинциальном городе, и там первое время прихожане, вот они как делали. Воскресенье это рыночный день, они утром приходили, там подавали записочки на молебен, потом литургия – они все уходили. Потому что рынок, рынок какие-то часы работает, потом закрывается, вот важно не пропустить. И приходили к молебну с акафистом – вот это считалось самое главное и важнее, чем литургия. Это, конечно, очень обидно и печально, потому что нет ничего выше, чем Божественная литургия. Литургия – это сердце Церкви. Участие в литургии, участие в Евхаристии, это сердце нашей церковной жизни, центр, вокруг этого уже выстраивается все остальное. Но сам жанр акафиста, он действительно очень любим. И неслучайно там вот есть особая такая вот поэзия в каждом акафисте, особая ритмичность, особая понятность, может быть, которая вот хорошо очень ложится на сердце человеку, и поэтому многие наши верующие люди очень акафисты любят.

М. Борисова

– Но на самом деле всем нам знаком акафист Иисусу Сладчайшему, поскольку он входит в тексты, которые мы читаем, готовясь к исповеди и причащению. Я думаю, что он все-таки достаточно поздний и мало походит на акафист с большой буквы, посвященный Пресвятой Богородице. Но с точки зрения его вот поэтичности что ли, способности затронуть очень сильно какие-то эмоциональные струны, я думаю, что каждый на себе это испытал.

Иерей Григорий

– Да, знаете, даже отец Киприан (Керн), который считал большую часть акафистов такими подражаниями, значительно, ну довольно-таки он высказывался пренебрежительно о большей части акафистов, как литургист, но даже он акафист Иисусу Сладчайшему считал исключением. И более того, напоминал, что даже само повторение – там же мы не «радуйся» обращаемся ко Христу, а «Иисусе» – то есть это повторение имени Божия, которое напоминает Иисусову молитву в чем-то, и мы опять же вот у отцов Церкви, даже у которых нет практики Иисусовой молитвы, сама идея призывания имени Иисуса очень важная, мы у самых древних отцов это встретим. Поэтому, конечно, это постоянное повторение имени Иисуса Христа, оно имеет очень большое значение. То есть вот даже отец Киприан, он признавал достоинство акафиста. Насколько я помню, его написал Франциск Скорина, белорусский такой известный христианский деятель и ученый, и духовный писатель, очень многогранной была деятельность у него. Умер он, по-моему, в середине XVI века, если я не ошибаюсь. Ну в общем, да, такой поздний акафист и такого не греческого происхождения, нашего восточнославянского. Но действительно это такое, мне кажется, подражание достойное.

М. Борисова

– Лучшим образцам.

Иерей Григорий

– Да. И вот само слово «радуйся» которое в большинстве акафистов именно оно используется, вот некоторые верующие даже читая акафисты, не понимают, а почему мы так часто это говорим: «радуйся, радуйся, радуйся...» – конечно, в греческом тексте это приветствие, это то слово, которое человек говорит при встрече. И когда мы говорим «радуйся, Богородице», «радуйся» вот и потом сопровождаем это каким-то словами, мы тем самым свидетельствуем, что у нас произошла эта встреча: мы встречаемся с милостью Матери Божией, с Ее материнским предстательством. Мы встречаемся с благодатным предстательством о нас того или иного святого, когда читаем ему акафист. «Радуйся» – это приветствие, это то слово, которое произносится при встрече.

М. Борисова

– Ну и, конечно, подходя к завершающим неделям Великого поста, особенно важно встретиться с Матерью Божией, в надежде, что Она поддержит.

Иерей Григорий

– Важно встретиться с самим собой вот в эти дни. Время Великого поста – это то время, такое эгоистическое в каком-то смысле, когда мы призваны на себя посмотреть, на свою жизнь, как-то встрепенуться, проснуться, покаяться, что-то изменить в своей жизни. А вот Страстная седмица – это уже совершенно другое время, когда мы о себе даже забываем и призваны быть такими друзьями Божиими, которые уже не о покаянии, не о себе думают, не эгоистично, да, настроены, а сопутствуют Христу тем путем, которым Он идет – на Голгофу, через смерть, к Воскресению и победе.

М. Борисова

– Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица», совместный проект радио «Вера» и православного интернет-портала «Иисус». В студии были Мария Борисова, шеф-редактор портала «Иисус» Максим Калинин. И наш гость, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино, иерей Григорий Геронимус. Слушайте нас каждую субботу и поститесь постом приятным. До свидания.

М. Калинин

– Спасибо.

Иерей Григорий

– Всего доброго.