«Журнал от 02.05.2025». Алексей Соколов, Арсений Федоров

Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.

В этот раз ведущие Алексей Пичугин и Константин Мацан, а также Исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов и заместитель Главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы:

— Пасхальные праздники — сохранение пасхальной радости;

— Приветствие «Христос воскресе!» — как не терять его смысл?

— Праздник Святых жен-мироносиц — отличие от светского «8 марта»;

— Памятник Сталину в Можайске.

Ведущие: Алексей Пичугин, Константин Мацан

---

А. Пичугин

— Друзья, здравствуйте! Это «Журнал» на Радио ВЕРА, наш еженедельный «Журнал». В это время всегда вы можете его слушать. И сотрудников Радио ВЕРА, людей, которые нам очень близки, с которыми мы дружим, наших коллег, все здесь собираются со своими темами, приходят и рассказывают о том, что

побеспокоило, что понравилось, что как-то, ну, может быть, нельзя промолчать из того, что произошло за последние несколько дней, за последнюю неделю. Вот сегодня мои дорогие коллеги в этой студии — это исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов. Привет! Привет!

А. Соколов

— Добрый вечер, дорогие слушатели!

А. Пичугин

— Заместитель главного редактора Радио ВЕРА Арсений Фёдоров.

А. Фёдоров

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— Ведущий Радио ВЕРА — мой коллега Константин Мацан.

К. Мацан

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— Ну что, кто начнёт? Я Алексея Соколова первым объявил, наверное, Лёш, тебе и рассказывать.

А. Соколов

— Ну, у нас, так сказать, на подходе майские праздники, мы заканчиваем пасхальные торжества, но, кстати говоря, вот я хотел сказать, что мы на «Фоме» сделали такую небольшую провокацию, повесили баннер «Ничего не кончилось», «На этой неделе ничего не кончится». Ну, все пришли посмотреть, что же там будет на следующей неделе, и мы надеемся, что кто-то узнал вот эту потрясающую вещь, что после Пасхи люди, вообще-то, празднуют до Вознесения. Это, мне кажется, очень такой интересный факт о вообще нашем восприятии православия, я имею в виду светским обществом и вообще в культуре. Мы очень хорошо считываем всю аскезу, которая в религии есть. Вот, понятно, православные постятся 40 дней, вот какие они такие вот суровые, не то, что мы там, значит, вот они. А про празднование Пасхи все думают, ну, попразднуем один день, разошлись. Очень сложно вот эту тему длинного празднования как-то в общественный контекст ввести.

А. Пичугин

— Но это недавно стало, когда длинные выходные появились, вот эти новогодние длинные с первого по десятое, когда майские праздники длинные. То есть у людей понятно, праздник — это когда мы отдыхаем с первого, и куда календаря хватает. А когда это один день всего, уже кажется, что правда... Ну, один день в светском представлении, то, о чём ты говоришь, да? Кажется, что уже вроде бы и...

А. Соколов

— Но это же вопрос, на самом деле, ещё об отношении, что есть праздник, да?

Ведь мы же празднуем не по принципу Христос Воскресе, и 40 дней после этого не работаем. А в нашем восприятии праздник, в таком светском гражданском восприятии праздник, это когда просто не работаешь, гуляешь, и дальше к этому как-то можно относиться, кому-то это нравится, кто-то говорит, что вы все тунеядцы, не работаете и так далее. Но у нас же в другом вопрос. У нас вопрос вообще в сознании религиозного человека. Мы готовы понять, когда религиозный человек постится, когда он скорбит, когда он на что-то на себя накладывает, когда религиозный человек начинает радоваться. Это всех удивляет гораздо больше. Общество не готово это принять. Оно уже рисовало картинку православия, где этому нет места.

А. Пичугин

— Подожди, все же говорят, что вы православный, у вас вечно праздники какие-то. То один, то второй, календарь открываешь каждый день. С праздником мы вот сегодня вспоминаем святого, праведного, благоверного.

А. Соколов

— Очень хорошо, да. Но очень хорошее замечание, потому что оно лишь добавляет этому парадоксу сил. С одной стороны, так, а с другой стороны, православный, значит, постный, знаешь, вот этот вот стереотип. Он же тоже очень силён. То есть, конечно, они, конечно, как-то празднуют, но празднуют, по принципу, говорят, с праздником, и дальше что-то непонятные какие-то слова там про произнесение Честных Древ Господних.

К. Мацан

— Можно я добавлю в тему, что православный, значит, постный. Я много-много лет назад был на одной студенческой молодежной конференции, которая называлась Межрелигиозное согласие молодёжи, что-то такое. Помню, там вместе были в Казани. А, да, в Казани, да. Мы с тобой праздновали там, я помню. Да, но там было прекрасно к вопросу о том, что православный, то постный. Там была столовая, и поскольку были представители разных религий, и это заявлялось, то организаторы и это продумали, и там стояли таблички, значит, кошерная, и перевод, culture, по-английски, да? Халяльная, и перевод на английский, halal, вот. Дальше было слово в постное, и перевод на английский, orthodox, orthodox, православное.

А. Пичугин

— Ну, в принципе, всё понятно. Нет, ну есть же советское вот это известное, я этот день люблю как День шахтёра и праздник наших вооружённых сил.

А. Фёдоров

— Да, нет, но по поводу постного тоже, мне вспомнилось буквально недавно, когда пост наш подходил к концу великий, у меня сын говорит: пап, ты знаешь, вот я почти уверен, что дней постных в году больше. Я говорю, да, это так и есть. Он говорит, ну, по-моему, процентов 80, а может быть, 85 постных дней в году точно. Я говорю, нет, ну это ты перебрал. Говорит, не-не-не, точно, вот я прям чувствую. Я пошел в интернет, думаю, ну наверняка кто-то же посчитал, сколько там дней таких. Я не нашёл этой информации в интернете нигде. В итоге мы с ним взяли календарь и просто вот так вот считали пальцем. Раз, два, три, четыре. Оказалось, что в 2025 на... Сейчас боюсь соврать, но примерно на 8 дней больше постных. То есть не сильно, примерно одинаково. Я говорю, ну видишь, не 80%.

К. Мацан

— Так что всё-таки не свойственен христианству крайний аскетизм.

А. Пичугин

— Мне кажется, мы все, я в первую очередь, тебя увели, Лёш, от генеральной мысли.

А. Соколов

— Да нет, почему? Мы отлично разговариваем на очень приятную тему. Понимаете, мы же разговариваем, а праздник продолжается. Вот, конечно, опять постные дни появляются и всё такое прочее, но мне просто очень хочется, чтобы мы вот как-то зафиксировали эту простую мысль. А вообще впереди лето и много интересных праздников.

Я просто хотел еще пользуясь случаем, сказать, что мы, например, на лето готовимся. У нас 9 августа в Москве будет фестиваль нашего проекта «Минутная история». На сайте «Фомы» можно посмотреть все подробности. Всех, кто интересуется историей, реконструкторами, всем остальным, приходите, посмотрите. Это прямо будет большой такой фестиваль. В Москве. Это центр «Графит» на Энтузиастов. 9 августа.

К. Мацан

— Как вы отпраздновали в «Фоме» ваш престольный праздник?

А. Фёдоров

— Смотри, у меня день анонсов. Спасибо, мой блог весь превратился в анонсы «Фомы». Но это, видимо, тоже праздник такой. Мы выпустили... Это праздник, который всегда со мной. Да, даже ночью порой просыпаешься, а он где-то рядом. Мы выпустили новый, запустили наш новый проект, такой подкаст «Фомичи» называется, где наши герои вот как бы в максимально неформальной обстановке в редакции общаются на те темы, на которые не успели поговорить в наших больших проектах, таких как «Райсовет» или вот там сейчас женский подкаст еще специализированный запускаем, но это пока так сюрприз, анонс на будущее, чтобы было чего еще рассказывать. Мы выпустили этот проект. И еще хочу сказать, что мы очень довольны результатами нашей пасхальной недели на «Фоме», точнее говоря, нашими читателями. Они собрали рекордную сумму, там 2,5 миллиона на наших общих партнеров и близких наших друзей. Фонду «Мои друзья» сборы закрыли.

7 сборов, представляете? Все. Причём некоторые даже с перебором. Мы думали, что это Вознесение будет продолжаться у нас проект, а он закрылся буквально за Светлую. И вот если о чём-то говорить, то, конечно, огромное спасибо тем людям, которые помогают. Раз у нас продолжается такой момент саморекламы, хочу сказать, что мне очень нравится, как наши коллеги из фонда «Мои друзья» выбрали эти сборы.

Они собрали людей, которым не прям срочно нужна помощь, не вот это вот прямо сейчас вот срочно нужно там. Я понимаю, что такое очень часто бывает. Они собрали тех людей, которым вот в первую очередь, наверное, и не помогут, если будут выбирать вот это вот ужасное место благотворительности, когда всем не помочь. Но если все-таки с этими людьми поработать, там вот, например, женщина впала в ДТП, тяжелая ДТП, сама работала с больными детьми всю жизнь. Ну, у неё есть шанс встать с коляски и зажить полноценной жизнью. Нужна просто реабилитация. Вот собрали сбор прекрасный. Вот мальчик там сейчас, да собирается сбор. Ему 6 лет, он ещё может заговорить полноценно и жить полноценной жизнью, несмотря на тяжёлые последствия там младенческой инфекции. То есть ещё можно помочь человеку, чтобы он качественно жил лучше. Не вопрос, может быть, жизни и смерти, но это же люди, у них судьба может совершенно по-другому сложиться, и вот благодаря нашим читателям у них появился шанс.

А. Фёдоров

— Да, кстати, вот так немножко отклоняясь от темы, но поскольку ты тему благотворительности затронул, я немножко хочу на ней тоже ещё раз сакцентироваться, потому что и вот журнал «Фома», и Радио ВЕРА, у нас есть проекты, благодаря которым слушатели, читатели, неравнодушные люди, они могут помогать тем, кто попал в трудную ситуацию, кому нужна поддержка. И мне кажется очень важным обращать внимание, что мы сотрудничаем с теми фондами, в которых мы уверены, и там действительно люди помогают. Потому что буквально вот недавно я столкнулся с человеком, который сказал: «Вы знаете, вот я некоторое время собирал деньги для какого-то монастыря. Меня нашли через интернет, дали объявление, я ходил собирал, перечислял им деньги, и, в общем, это было для монастыря». Я говорю: «Вы знаете, ну, скорее всего, это было не для монастыря», потому что он говорит, вот сейчас у меня, они сказали, что больше не надо собирать, теперь как хочешь, можешь себе собирать.

Да, то есть бывают такие случаи, когда, конечно, очень обидно, когда люди прикрываются либо больными детьми, либо монастырём, либо чем-то ещё. Сейчас таких реклам достаточно много.

А. Пичугин

— И становится всё больше и больше. Это правда. Вот когда вы видите, что это Радио ВЕРА или журнал «Фома», мы хотя бы здесь, вот сидя в студии, можем гарантировать, что это правда, идёт на благие дела, и что мы их просто под микроскопом проверяем эти фонды, через которые вы кому-то помогаете, мы точно знаем, что вы не впустую это потратили и помогли.

К. Мацан

— Да, и мы выбираем фонды, которые сами очень скрупулезны в этом отношении, то есть неслучайно в программе «Дело дня» не бывает у нас на радио сборов на частную карточку частного лица, это всё именно фонды.

А фонды, в свою очередь, всегда очень прозрачно публикуют свою отчетность, и можно проверить, куда все средства пошли, и это действительно надежное пожертвование.

А. Соколов

— Потому что многие, кстати, спрашивают, а почему вы не даете карточку, да?

Это же проще и так далее. Здесь важный вопрос еще, что нам важно, что фонд собирает на себя, потому что фонд, мы можем проконтролировать, и фонд может проконтролировать эти деньги, а третьи в фонде работают, в тех фондах, с которыми мы сотрудничаем, да, работают люди, которым мы доверяем, что они проверят, пойдет ли сбор на дело. Потому что очень часто, к сожалению, люди обращаются проверить, действительно ли это обращение или мошенники. Вот мы, например, не в силах. У нас нет отдела расследования этих обращений, но у нас есть фонд «Мои друзья» — наши партнеры, и они нам в этом помогают очень сильно. Но не только они, у нас другие фонды есть, просто о них мы говорим как о таком важном партнере для радио и для «Фомы».

А. Пичугин

— Просто сколько раз мы сталкивались с карточками, вот я лично, недавно буквально, был фонд, которому там везде по всяким соцсетям, в мессенджерах приходила просьба помочь человеку, который занимается конкретным фондом. Но у него в этом конкретном фонде, пускай он даже где-то зарегистрирован там, и даже зарегистрирован в соответствии с законом, но у него везде карточка. И вот эта карточка, она начинает смущать, ты дальше начинаешь копаться и видишь, может быть, человек чистоплотный, может, он действительно всеми силами кому-то старается помочь, но уже во всех его действиях, может быть, это действия просто неграмотные, ты видишь какую-то подозрительную составляющую. И лучше ошибиться один раз вот с таким человеком, чем потом сказать вам или кому-то из знакомых просто, а вот есть фонд, который помогает с такой-то проблемой. И они обожгутся, выяснится, что человек мошенник или человек очень хотел, но что-то не получилось, он на середине бросил. И где теперь эти деньги, тоже непонятно. Вот такая история. Да, мы тут немного от темы праздников ушли в сторону, но ничего, на самом деле это всё, ведь вернёмся.

А. Пичугин

— Напомним, дорогие слушатели, что это наш еженедельный «Журнал», в котором мы, сотрудники Радио ВЕРА, журнала «Фома», наши друзья, коллеги, приходят и рассказывают о событиях, которые взволновали, которые показались важными и которыми очень хочется поделиться. Сегодня здесь, в этой студии, Алексей Соколов, исполнительный директор журнала «Фома», мой коллега Константин Мацан, заместитель главного редактора Радио ВЕРА Арсений Фёдоров и Алексей Пичугин. Арсений.

А. Фёдоров

— Христос воскресе! Воистину воскресе! Это возглас, кстати, и будет моей сегодняшней темой, и ответ на него. Почему? Потому что я стараюсь, получая письма от наших слушателей, может быть, на какие-то реагировать и у нас в эфире. Как мы говорим, мы здесь обсуждаем то, что нас волнует, то, что обсуждаем за эфиром, и это письма мы тоже обсуждаем. Недавно к нам пришло письмо, буквально вот только что, с таким небольшим укором, что в эфире Радио ВЕРА в Светлую Седмицу почти не звучит возглас Христос воскресе, и что для православной радиостанции это не очень хорошо.

А. Пичугин

— Странно, потому что во всех наших программах «Светлых вечерах» и тех, в которых мы задействованы, мы всё время говорим.

А. Фёдоров

— Вот я, собственно, к этому и хотел подвести. Во-первых, поблагодарить слушателей, которые нам пишут. Во-вторых, поблагодарить конкретную слушательницу, которая об этом написала, что она так внимательна к нашему эфиру и как-то хочет и указывает нам на возможное исправление. И мы стараемся и будем стараться. И, действительно, мы очень много пытались сделать для того, чтобы эфир в Светлую Седмицу, особенно в пасхальные дни, первые после Пасхи, как-то он ощущался именно пасхальным. Если для кого-то он таким не воспринялся, не ощутился, приносим извинения, очень жаль, мы, правда, старались. Но нужно понять, что большинство из наших программ, которые идут в течение дня,

просто ротируется в эфире, и поэтому записать именно пасхальных достаточное количество тяжело, поэтому мы стараемся как-то вот между программами пасхальные поздравления, радостные возгласы добавлять. Ну и, конечно, когда ведущие встречают гостей в светлую седмицу, как минимум мы стараемся это делать. Ну, дальше уже как получается.

Вот, и здесь вот этот возглас: Христос Воскресе и ответ на него, он как раз может быть такой темой для обсуждения в данном случае. В одной из наших программ кто-то сказал, что вот такой возглас «Христос Воскресе» в первые века, он был

как к паролям таким, чтобы узнать своего — «Христос Воскресе», ответ — «Воистину Воскресе». Если человек так же считает, значит, он и готов это ответить.

А. Пичугин

— А если тебя после него повели убивать на стадион, то значит, нет.

А. Фёдоров

— Значит, нет, да. Но это тоже был такой подвиг для многих, насколько я знаю.

Но я, честно говоря, не нашел нигде подтверждения такого мнения, хотя оно, в общем, довольно красивое. Больше я встречал каких-то объяснений, что это просто вот такой, как и для нас сейчас, радостный возглас к своим близким и единоверцам о том, что Христос победил смерть, Он воскрес, и человек этому в ответ искренне тоже радуется и отвечает, воистину воскрес. Вот. У меня вот какой вопрос. Поскольку слушательница пишет нам, что все 40 дней, как мы знаем, до Вознесения важно сохранять вот эту радость, можно говорить друг другу «Христос Воскресе», если мы будем это делать в эфире постоянно, вот все эти 40 дней, не получится ли какой-то переизбыток этого радостного чувства, которое саму эту радость и погубит каким-то образом? Ну, вроде как, уже приелось, стало тяжело, так я хочу на эту тему поразмышлять и порассуждать. И плюс ещё, что интересно, когда христосуется, вот как говорят, христосуемся, это значит, говорим друг другу: «Христос воскресе», «Воистину Воскресе», а ещё троекратное лобзание в этом всём, значит, должно присутствовать. И что интересно, однажды я читал такие указания, что лица противоположного пола имеют право отказаться от христосования и такого лобзания. То есть это подразумевает, что лица одного пола не имеют права от этого отказаться. А в жизни нашей такой современной, когда мы все за личные границы и так далее, мне, например, когда человек бежит обниматься и целоваться, причём довольно малознакомый, меня это несколько напрягает, даже если мы в этот момент говорим друг другу: «Христос Воскресе», «Воистину Воскресе». Вот это праздничное настроение.

А. Пичугин

— Я вот цитировал уже советскую пасхальную песню знаменитую советскую 60-го года, там последние строчки такие: «Так поцелуемся давай, прохожий, прости меня за чистый интерес, мы на людей становимся похожими, давай ещё, воистину воскрес».

А. Фёдоров

— Да. Вот что это? Это какая-то примета времени, что мы уже стараемся друг от друга дистанцироваться, и общая такая радость для нас сложна, и надо заставить себя к этому попытаться вернуться. Или мы переходим на другой уровень какой-то взаимоотношений, и в этом ничего страшного.

К. Мацан

— Ну ты пока говорил, я подумал о двух вещах, что, во-первых, действительно есть момент как бы редакторский, технический, и слушатель слушает радио утром, днём, вечером. Если каждые полчаса в эфире звучит «Христос Воскресе», это превращается в какой-то приём и действительно, как всё на свете, затирается, наверное. То есть я думаю, что, если бы так был эфир радиостанции построен, нашлись бы слушатели, которые бы сказали, что вы так слишком много профанируете такие слова, превратили их в элемент едва ли не оформления эфира. Это есть. Но то, что ты говоришь, я вот это переживаю, особенно вот сейчас почему-то этим постом, как нечто очень такое для себя горькое и чувствительное, когда действительно мы знаем, что 40 дней есть традиция говорить: Христос Воскресе.

Но как часто это ограничивается Светлой седмицей? Ещё что жёстче в моём случае, как легко воспринять вообще всё время после Пасхи как отпуск? Отпуск от всякой, как бы, церковности, от всякого молитвенного труда, потому что даже там на Светлой седмице прийти на службу, это всё равно труд. Надо встать, надо прийти, стоять, молиться. Как вот срабатывает эта такая, какая-то очень бытовая психология, что всё, выдохнул, теперь нужно немножечко, как бы, там, и собой заняться, себе время уделить, хотя как будто ты до этого этого не делал.

Мне кажется, что если в тебе есть по-настоящему 40-дневное переживание радости от Пасхи, то ничто не заставит тебя молчать.

А вот если по каким-то причинам ты думаешь, что, ну, как-то вот неделей достаточно, или да как-то потом уже неловко, да как-то потом уже это слишком... слишком... как-то уже не искренне, значит, искренне действительно не получается. Что-то в тебе, ну, если угодно, не так. Ну, может быть, не не так, но значит, это некий симптом вот такого твоего, в данном случае, моего духовного состояния. Это когда некая проблема в моём случае, мне кажется.

А. Пичугин

— Мне кажется, что... Вот священники, я знаю, что многие говорят, Светлая — это что? Сначала Страстная, потом Светлая. Вот когда их две пережил, вот тогда и отдых начинается. Ну, потому что во многих храмах богослужение на Светлой каждый день, там, одноштатные приходы где-то, не одноштатные, но всё равно все в основном служат каждый день, и поэтому, конечно, это тоже своеобразная, ну, можно сказать, работа, потому что люди выкладываются на все сто.

Нет, вот я вас сейчас слушаю, думаю, что я и с тобой согласен, и с тобой согласен, и с Лёшей согласен, хотя он ещё ничего не сказал. Какая-то профанация, наверное, есть. Я вот не могу это объяснить, наверное, логически. Профанация в чём? В том, что мы что-то подменяем. Одно дело, когда ты где-то идёшь, вот видишь людей, действительно христиан, для которых этот твой возглас важен, ты с ними никогда не виделся, может быть, или видишься крайне редко, но вот вы там — Христос Воскресе. Если вы видите здесь каждый день, то это уже является какой-то частью лексикона или частью вот. Ритуала свой-чужой, что ли, мне так кажется. И поэтому, ну, как и во всём, должна быть какая-то умеренность. Здесь мы всё время там «Христос Воскресе! Христос Воскресе!», а вот что действительно что за этим кроется. Ты каждый раз, когда это произносишь, ты уверен, что ты делишься именно пасхальным настроением, ну или вот я православный, а они православные, надо обязательно это сказать. Вот мне кажется, это здесь в этом какая-то ключевая составляющая. Ну и, конечно же, когда люди совершенно далеки от церкви, от христианства, я вот предпочитаю говорить с праздником, если меня поздравляют с праздником, я говорю с праздником. Просто, потому что, ну, если тебе не ответили: Воистину Воскресе, ну что вот. Тут, значит, для человека это не является какой-то абсолютной величиной, абсолютной ценностью. Может быть, когда-то будет являться. Но нарочно это ни в коем случае невозможно как-то навязать, привить, и даже не стоит этого делать. А когда мы между собой общаемся, ну вот мы же здесь тоже на радио, там, будучи православными людьми, не заходим, каждый раз не здороваемся, вот каждый раз по несколько раз в день «Христос воскресе». Мы после Пасхи все радостно встретились. Собрались все вместе, поздоровались, поулыбались, порадовались, ну а потом все пошло своим чередом, и где-то где уместно, мы еще раз это сказали. Но это все какие-то вопросы этикета на самом деле. Для кого-то может быть совершенно по-другому будет, и каждый раз, когда он говорит «Христос воскрес», это для него событие, и человек вот вкладывает в эти слова, пускай он их сто раз в день произнесет, вкладывает в них вот именно эту самую главную радость в своей жизни о воскресшем Христе. А для кого-то это будет просто такой своеобразный этикет, который может быть уместен, а может быть неуместен.

А. Соколов

— Мне кажется, что, в принципе, здесь много правильно сказано, но есть несколько дополнений. Во-первых, очень правильная вещь, конечно, это вот эта вот эмоция, которую ты сам испытываешь. Если хочется сказать: Христос Воскресе, не сдерживай себя. Если ты чувствуешь, что ты должен разжигать в себя какую-то эмоцию, то это продолжение проблемы страстной седмицы. У нас, кстати говоря, в православной традиции об этом очень много говорится, об опасности искусственно создаваемого психологического и эмоционального фона, которым ты подменяешь духовный опыт. Когда тебе хочется прямо страдать на Страстной, невероятно радоваться на Пасху, даже если это тебе не идёт из глубины твоего сердца, ты просто так вот как бы себя накручиваешь, потому что надо. Есть такая проблема. И с Христос Воскресе, там вот этим обязательно нужно христосоваться и так далее, это всё возникает. Единственное, что я бы хотел сказать, может быть, немножко поспорить, это то, что не стоит забывать, что вот мы сейчас на радио, нас слушают, наверное, очень много людей, сотни тысяч. Мы сказали: Христос Воскресе, и мы говорим это каждый раз. Для нас это еще свидетельство определенное. Свидетельство, в том числе, перед внешним миром. Действительно, странно говорить: Христос Воскресе человеку, который в этом в это не верит или сомневается в этом, требовать от него какого-то ответа. Немножко странно. Но мы, говоря друг с другом, должны понимать, что нас слышат люди неверующие. А мы сейчас находимся в такой специфической точке нашей истории, в том числе истории церкви, когда, как мне кажется, что прямое свидетельство о нашей вере не истеричное, не какое-то там вот прям суперэмоциональное, а просто спокойное, но уверенное. Оно очень нужно. Почему мы православные? Потому что мы верим в воскресение Христово. И эту простую мысль мы можем донести в том числе, повторяя это много раз, спокойно, без какого-то вот прям вот особого эмоционального порыва, не обращаясь, может быть, не требуя там какого-то ответа от людей посторонних, но мы говорим друг другу это, люди смотрят на нас и говорят, ага, они православные не потому, что у них женщины в платочках, а мужчины все бородатые. Потому что они верят в Воскресение Христово. Это очень важный факт. Не стоит забывать, что всё-таки Пасха, как бы мы к этому ни относились, я знаю, что внутри церковной среды к этому разные отношения к захожанам, которые появляются раз в год. Но всё-таки это важнейшая точка миссии, когда мы можем наполнить всем о своём существовании, о нашей вере, и это очень важное свидетельство. А сейчас его нужно делать чуть погромче. Ну, как-то вот так.

А. Пичугин

— Мы вернёмся буквально через минуту. Напомню, что это наш еженедельный «Журнал», в котором мы, сотрудники Радио ВЕРА, наши друзья из журнала «Фома», наши коллеги приходят и делятся своими историями и новостями, которые за последние дни и недели произошли, и хотелось бы это обсудить, потому что это затронуло тебя лично или это, как тебе кажется, влияет на жизнь общества, страны, церкви. Вот обо всём этом мы сегодня с Арсением Фёдоровым, заместителем главного редактора Радио ВЕРА, Константином Мацаном и исполнительным директором журнала «Фома» Алексеем Соколовым говорим. Я Алексей Пичугин, и через минуту мы все вернёмся сюда.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию Светлого радио. Друзья, напомню, что у нас сегодня в студии мой коллега Константин Мацан, заместитель главного редактора Радио ВЕРА Арсений Фёдоров, исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов. И мы в это время всегда рассказываем какие-то свои истории. Ну, как свои, вернее, это не истории, это новости, которые произошли вот за эти дни последние, которые

как-то повлияли на тебя, на жизнь, жизнь страны, церкви. Хотелось бы об этом поговорить, хотелось бы это обсудить друг с другом. Костя?

К. Мацан

— Я снова про праздники. Верну нас к этой прекрасной теме. У нас, вообще-то, грядет Неделя жен-мироносиц. И оказалось, что недалеко от Москвы, в одном монастыре, в Никитском женском монастыре, в Кашире, этот праздник отмечается по-особенному. Вот это прям такой важный день для всей обители, и 4 мая как раз у них тоже будет праздник, праздник, который вот не просто богослужение праздничное, как всегда бывает в такой день, и даже не просто крестный ход 4 мая, а целый концерт и программа, и это большое мероприятие и для монастыря, и для города, и совместно с городскими властями этот праздник проходит. Так что всех, кто имеет возможность приехать, мы приглашаем в Никитский женский монастырь. 4 мая будет служба, будет крестный ход, потом будет концерт, много разных других активностей. Мне кажется, это очень яркий и прекрасный пример того, как действительно церковный праздник не остается всецело церковным событием внутри монастырских стен, а становится праздником для всех, как Пасха для всех, так и церковь всем свои врата открывает. Но все, что любопытно вот в этом примере с этим монастырем, я, кстати, там не был, я очень хочу съездить, в Никитский женский монастырь, достаточно древняя обитель, но монашеская жизнь возродилась там не так уж давно, в 2019 году. То есть это относительно, это новый старый монастырь, или старый новый монастырь. И вот всегда очень здорово, когда обитель возрождается и сразу начинает, скажем так, предлагать людям вокруг какие-то традиции устанавливать. Вот целая традиция праздновать именно отдельно такой праздник весны, день жен- мироносиц. Один из важнейших православных праздников, но вот тут я еще хочу возвращаться к теме и о миссии, и о сочетании, скажем так, церковного и внецерковного, скажем так, светского или секулярного. Вот нередко можно такие слова услышать, что праздник день жен-мироносиц — это православное 8 Марта.

А я вот всегда спрашиваю: а почему мы говорим, что день жен-мироносиц — это православное 8 Марта, а не то, что 8 Марта — это светский день жен-мироносиц? Ну это же установившееся такое клише. А вот мне кажется, это клише, которое в себе таит такое небольшое... Ну, это лукавство какое-то. В каком смысле? Когда мы говорим, что день жен-мироносиц — это православное 8 Марта, мы как бы логически начинаем со светского праздника, со светской культуры, с внецерковного пространства. И говорим, что мы сейчас вот туда как бы подтянем наши церковные смыслы. Смотрите, вот есть 8 Марта, а тут у нас православное 8 Марта.

А на самом деле, вообще-то, логика исторически обратная, и как-то в каком-то духовном смысле обратная. Вся культура из храма. И православному человеку логичнее ставить церковное на первое место, а всё остальное воспринимать в его свете. Да, как расширение зоны церкви на весь мир.

А. Соколов

— А была ли когда-то, скажем, до революции вообще традиция празднования именно так, как мы сейчас празднуем 8 Марта, дня жен-мироносиц? Как Дня женщины.

А. Пичугин

— У нас же не было... Клара Цеткин и Роза Люксембург задали вектор.

К. Мацан

— А неважно, была или не была такая традиция.Мы как бы сейчас можем, переназначая смысл слов, менять коды

А. Пичугин

— Опять же, я вот почему не согласен? Потому что люди в современную церковь приходят из мира. Мало людей, которые в церковной традиции выросли. И даже те люди, которые в церковной традиции выросли, им проще понять именно в такой логике объяснения. С ней можно не соглашаться. Я тоже с ней не согласен. Ну что такое православное 8 Марта? Это православный Новый год, православное 8 Марта, православное 23 февраля.

Тут, друзья, скорее так, что люди, которые приходят в церковь из светского абсолютно общества, при этом мы все, естественно, часть от светского общества, мы себя никак от него не отделяем и не можем отделить, мы все же граждане своей страны, мы все, в свою очередь, в том числе светские люди. И мы живём в обществе, которое отмечает 8 Марта на уровне страны, но на уровне церкви ещё отмечают день Жен-Мироносиц. Когда люди приходят в церковное пространство, они могут сказать, всё, я этот 8 Марта больше не праздную, мне не нравится не то, как он появился. Не события этому предшествующие, не вообще так, как они подводят роль женщины в мире, в обществе. Мне это теперь не близко. Но каждый раз, когда этот человек начнёт объяснять, что такое праздник жен-ироносиц, человеку непонимающему, он расскажет про жен-мироносиц, которые пришли ко гробу, которым явился Христос Воскресший. Он много чего может рассказать, но... У меня, в конце концов, именины у дочери на день жен-мироносиц, но всё равно

для многих людей, которые абсолютно не церковные, для них вот эта вся история будет дополнительной. Они, чтобы её понять, ну, там какая-то была история, должны через себя пропустить. А вот что такое 8 Марта, всем очень понятно. И поэтому это объяснение идёт. И никаких здесь смешений смыслов там, как я думаю, нет.

А. Соколов

— А мне именно применительно к празднику жен-мироносиц очень не нравится вот этот параллель вообще. Я тут с Костей согласен, в том, что, когда говорят, что это православное 8 Марта, это не православное 8 Марта. Это совершенно другой праздник, с совершенно другими смыслами, и они задвигаются. При этом, при всём, я вам честно скажу, что я очень люблю праздник 8 Марта, потому что это для меня лично праздник, символизирующий победу некой традиционности над революционностью модерна 20 века. Потому что, ну, смотрите, мы все понимаем, там, Клара Цеткин, Роза Люксембург, но во что он превратился вот в нашем сознании людей, там, росших в 80-е и 90-е годы, в Мамин день.

И это прекрасно, что есть Мамин день такой, когда дети поздравляют мам, когда мы там поздравляем жён, сестёр. Замечательно, цветы дарят на 8 Марта. Да, да, это всё замечательно. Не надо это никак связывать с днём жен-мироносиц, потому что он про другое. А то, что мы отвоевали у мира, вот мы никогда не отвоюем 14 февраля, да. День святого Валентина, это вот то, что никогда в жизни с традицией ничего общего иметь не будет, так исторически, культурно сложилось. 8 Марта мы отвоевали, ну так давайте его не отдавать обратно. Собственно, никогда не видел, в чем там проблема. Что касается праздника жен мироносиц, ну он просто сам по себе замечательный. Пусть еще один будет, мы же начинали с того, что у православных много праздников. Много праздников, да. Но вот...

А. Фёдоров

— Данный пример, который ты привёл, конкретный монастырь, который делает этот праздник более понятным и значимым не только для внутрицерковной среды, для церковных людей, но и для внецерковных. На городской площади рядом с монастырём будет праздник, и это прекрасно, что люди узнают, что это, почему здесь происходит, им это объяснят. На самом деле, вот Лёша сказал, что Восьмое марта людям понятно, и поэтому легко их как-то вот переложить на почву жен-мироносиц. Я вот как раз не совсем согласен, что Восьмое марта понятно, но был, когда Лёша это говорил, но, когда Алексей Соколов как-то сказал, что мы перевели это на иные рельсы, на другие смыслы, что это просто день мамы, день жены, день дочери, день близкой прекрасной половины нашего человечества. Мы сегодня в такой мужской компании, поэтому с наступающим праздником их поздравляем. С наступающим праздником их поздравляем. Но в каждом празднике в нём же есть какой-то смысл изначальный. И там, 23 февраля. Мне всегда было странно, когда с 23 февраля поздравляют мужчину, который не служил, не имеет к этому никакого отношения и, наверное, не планирует. Ну, это то же самое, вот так и 8 Марта. 8 Марта, оно всё-таки, вот нам, как Алексей действительно сказал, нам удалось его перемять в иной смысл. Это уже не смысл, что женщина тоже борется за революцию и за свои права. Женщина — это женщина. А день Жен-мироносиц, он такой же внутри православной среды. Это не только то, что женщины должны внутри церкви тоже нести какое-то служение, как жены-мироносицы служили Христу. Но и это то подмечание того прекрасного, что в женщине есть, что помогло ей, в частности вот женам-мироносицам, им увидеть, почувствовать вот это воскресение Христа, вот эту прекрасную весть принести апостолам, эту прекрасную весть принести потом всему миру. И это тоже такой чудесный смысл, который внутри церкви, он присутствует.

А. Соколов

— Слушай, я еще сейчас про права женщины, статус женщины в обществе хочу сказать. На самом деле, жены-мироносицы в этом плане гораздо более революционный праздник.

Потому что Христос, в первую очередь, является женщинам, которые вообще на момент произошедшего не являлись надёжными свидетелями при уголовных процессах даже. Свидетелем не могла женщина считаться. Он, в первую очередь, является женщинам. И это очень важно, пока... Чтобы они пошли и сразу рассказали. Это же определённая тоже история с равенством перед Богом мужчин и женщин, которая для христианства очень важна, и нам сейчас она кажется какой-то там... вот церковь против, якобы, там говорят. Нет, церковь это привнесла в общество. Этого не было в той античной культуре, где это произошло. Это гораздо больше... Вообще, Христос это гораздо больше революция, чем всё, что пытались сделать в 20 веке или придумать в 19-м.

А. Пичугин

— Напомню, друзья, что это наш еженедельный «Журнал», в котором мы рассказываем о том, что нас как-то побеспокоило, заинтересовало на прошедшей неделе, может быть, чуть-чуть более длинный отрезок времени, но это то, о чём хотелось бы рассказать, поделиться и обсудить. И здесь, в этой студии, исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов, заместитель главного редактора Радио ВЕРА Арсений Фёдоров, мой коллега, ведущий Радио ВЕРА Константин Мацан и я, Алексей Пичугин. Я бы хотел рассказать... Тут как бы история такая не очень простая и малоприятная, по крайней мере, я так считаю. На самом деле, может быть, у кого-то есть свои соображения на сей счёт. Кто-то, может быть, это событие по-другому совершенно, с другим знаком расценивает. Но для меня это прям трагедия. В Подмосковье поставили памятник Сталину в Можайске.

Это действительно город непростой во всех смыслах, с очень такой давней историей. Центр удельного княжества, оккупированный во время Великой Отечественной войны. Город, в котором при советской власти было снесено несколько храмов. Город, подаривший церкви 11 новомучеников. Город, который, ну, там действительно очень сильны, как я понимаю, настроения разные совершенно. И вот из того, что я прочитал, когда услышал про то, что памятник Сталину хотят в Можайске поставить, я сначала не поверил, потом стал смотреть. Действительно, ну и пока я там смотрел какие-то материалы по этому поводу, памятник уже поставили, его, правда, еще не открыли. Сначала его хотели открыть в апреле и приурочить это к 155-летию со дня рождения

Ленина, и вот в итоге его откроют. Ну, это, кстати, странно. Почему в день рождения Ленина памятник не ставят? Ну, это вопрос к местным коммунистам, которые собирали деньги. Это не бюджетная история, это частная инициатива. То есть это местные коммунисты собрали денег, они долго их собирали, и в итоге памятник открыли. 8 мая в итоге его откроют. Торжественная обещает какая-то часть быть. Судя по тому, что сми, в том числе центральные, пишут. А в самом центре города, я не знаю, ну вот, кто представляет себе Можайск, там есть... Я не могу сказать, что я там очень хорошую географию Можайска знаю тоже. Но из того, что я посмотрел, это центр города, там есть Аллея Славы, Вечный огонь. Но в центре города Можайска, вот на секундочку, да, что есть? Есть памятник святителю Николаю, это небесный покровитель Можайска. И все мы, даже люди далёкие, может, от церкви, но считающиеся причастными к культуре, знают это знаменитое изображение резное, деревянное, иконописное Николы Можайского.15-го века скульптура, которая по разным совершенно оценкам то ли была в Италии изготовлена и каким-то образом попала в Можайск, или была в Можайске изготовлена, но в итоге стояла там где-то в Можайском Кремле. Это святитель Николай, который держит в одной руке меч, а в другой руке город. Собственно говоря, город — это в традиции уже Можайск. И в разных храмах я знаю по-разному разные совершенно скульптурные образы, но во всех Можайских храмах, естественно, я так понимаю, что, наверное, Никол Можайский есть, так его в народе называют. Где-то там я знаю, что есть святитель Николай, который держит вместо меча гладиолус, который символизирует меч духовный, и держит храм в другой руке, в котором он, собственно, находится. То есть до сих пор это очень живая история для жителей Можайска. И вот там рядом, буквально в 100 метрах, насколько я могу судить по карте, да неважно где, сам факт важен, что ставят памятник Сталину. Опять же, я могу сказать, ну а что такого? Ведь Можайск — город, который пережил оккупацию, город, освобожденный советскими войсками, город, который... А Сталин выиграл войну. Вот каждый раз, когда я слышу, что Сталин выиграл войну, меня берёт какая-то оторопь. Потому что Можайск — это как раз и вообще битва под Москвой, Можайск, Руза. Вот это направление — это лучшее доказательство того, что это не Сталин выиграл войну. Сколько людей лежит до сих пор. Вот когда-то давно, я помню, я был там в студенчестве чуть позже на экскурсии в Бородино. Её проводил замечательный совершенно дяденька-экскурсовод. Я как-то хотел заказать у него экскурсию для своих друзей, но вот, к сожалению, оказывается, он недавно умер.

Он рассказывал, что он приехал в Бородинский музей, это буквально по соседству с Можайском, Бородинское поле, там же не только с Наполеоном воевали в 1812 году, там же ещё очень мощные бои были в 1941.

Он рассказывал, что ещё в 60-е годы вы заходите в лес, и всё усеяно телами, неубранными. Их никто потом не похоронил, это просто время их похоронило. Потому что мы сейчас заходим в лес, там зайдём где-нибудь в лес, там, неважно, в Можайске, ещё где-то, и мы увидим, что там лежат непогребённые, ну, не увидим, вернее, этих тел, потому что со временем от них ничего не осталось. Но это вот до сих пор наша история. Это вот люди, которые пошли, вот-вот встали из своих деревень, неважно, сибирских, подмосковных, каких угодно, и переломили об колено вот эту военную историю. Это не Сталин сделал. Сталин один раз, вот опять же, из того, что я тут прочитал, был в Можайске, и то проездом на вокзале, и может, из поезда даже не выходил. Это чисто моё вот восприятие истории. Когда мы кому-то ставим памятник, значит, мы всецело солидаризируемся с этим человеком. То есть можно говорить, что там у Сталина есть заслуги в том, в том, в том. Наверное, можно, да. И, естественно, история никогда не терпит ничего чёрно-белого. Но когда мы ставим памятник, когда мы восхваляем его, причём сами, нас никто не заставляет, в здравом уме никто нас не заставит хвалить Сталина, да,

когда мы хвалим Сталина таким образом, значит, мы всецело с этим солидаризируемся. И удивительно, что я читаю отзывы об этом памятнике, и нигде нет негативных. Пишут люди, которые называют себя православными. Значит, если вы с этим солидарны, значит, вы солидарны с тем, что в Можайске, благодаря, кстати, Сталину, вот 11 новомучеников, 11 человек, которые были или родились в Можайске или окрестностях, или служили в Можайске, или каким-то образом были в течение жизни связаны с Можайском, а впоследствии были арестованы, увезены и расстреляны, чаще всего, в Бутово, на Бутовском полигоне. Вот у нас Игорь Гарьковый часто бывает в программах «Светлый вечер» и в программах «Прогулки по Москве», «Поездки по Подмосковью». Вот этот человек, который может очень много рассказать про каждого можайского новомученика, про каждого человека, который был из Можайска или из окрестностей, или когда-то родившийся в Можайске, увезён в 1937 году в Бутово и там расстрелян.

Я знаю, что когда-то была идея, я опять же где-то это читал, в Можайске поставить памятник, примерно там, где сейчас стоит памятник Сталину, кому-то из новомучеников, не помню кому, возможно, отцу Сергию Голощапову, который не служил в Можайске, но который был в Можайске арестован. Он просто там после отбытия заключения жил, у него дома нашли церковные облачения, и, собственно говоря, после этого расстреляли на Бутовском полигоне. Вот кажется, ему, думали, какая-то вот местная общественность собиралась открыть памятник. В Можайске был музей памяти жертв репрессий. Этого музея сейчас нет, не потому что его там закрыли, а потому что умер его основатель, и всё, и как-то вот всё посыпалось. Ну, а зато вот музея нет, памятника новомученику не появилось, а зато рядом совершенно с...

А. Фёдоров

— Да, интересно было бы поставить напротив памятника Сталину памятника 11 новомученикам. Вот как бы это производило впечатление.

А. Пичугин

— Знаешь, как во Владимире в советские годы поставили памятник Андрею Рублёву. Ну, понятно, что фильм «Андрей Рублёв» снимался там. Во Владимирском Успенском соборе есть фрески Андрея Рублёва, поставили памятник Андрея Рублёву. И вот Андрей Рублёв сидит и что-то пишет, рисует, глядя на площадь. А на площади прямо вот в перспективе единственное, на что и на кого он может смотреть, это памятник Ленину. Кстати, стоящий на постаменте памятник Александру Третьему. И вот все, кто проходит, они подмечают, что Андрей Рублёв рисует Ленина. Вот так же, мне кажется, и здесь не очень-то уместно было бы это. Ну, мне так кажется. Вот. Ну, я высказался.

А. Фёдоров

— Мы знаем, да, что для тебя особенно это больная тема, как для человека, погружённого в историю.

К. Мацан

— Мне, кстати, показалось, что это хорошее предложение Арсения поставить другой памятник напротив, при том, что я ни секунды не симпатизирую идее возникновения памятника Сталина. То есть для меня весь тот трагический пафос, о котором ты, Алёша, сказал, очень близок. При этом, что вот можно сделать? Люди собрали деньги, как-то получили разрешение, поставили. У нас демократия, можно поставить. И через памятник сносить, это было бы вандализм и нарушение уголовного законодательства.

И в этом смысле, ну, наверное, так думать не следует. Но высказаться мы можем. А вот в мыслях Арсения мне понравился именно заход того, что, ну, тогда можно было бы ожидать, что православная общественность соберется и также вот с какой-то инициативой своей выступит.

А. Пичугин

— А я посмотрел в социальных сетях, где обсуждается этот памятник, очень многие люди, которые восторженно относятся к этому, они открывают что-нибудь там, поздравляют с Пасхой, с Рождеством, ассоциируют себя с христианством. То есть для них это, ну как, он же войну выиграл, это же наш полководец, это же наш Сталин. Я не знаю, вот я почему об этом сегодня говорю, потому что для меня это, кажется, достаточно тупиковая ситуация, поскольку памятник уже поставили, на него собрали деньги, он стоит и будет стоять, но при этом внутри вот всё кипит от какого-то возмущения, что это возможно. Ну как, да, действительно, ну, демократия, можем поставить памятник кому угодно. Ну нет, не кому угодно. Там можно список вот такой вот сейчас выкатить людей, которым памятник не поставят никогда. А Сталину поставят. И это значит, что наше общество, оно до сих пор живёт Сталиным. Ведь у нас любая дискуссия острая заканчивается тем, что Сталина на вас нет. А это значит, что люди действительно ждут Сталина. Что, значит, Сталиным мы живём. Сколько бы не было лагерной прозы, сколько бы не было лагерной поэзии, сколько бы церковь на протяжении трёх десятков лет не говорила о новомучениках, это всё не является никакой прививкой от сталинизма, который всё равно сильнее, но в нём нет правды, в нём никогда не будет правды, потому что в Сталине, читайте Хлебнюка, замечательная монография Хлебнюка про Сталина, где его жизнь расписана, восстановлена по документам буквально, особенно его последние дни и месяцы, поминутно, по всем входящим документам. Ну вот посмотрите, не было в этом человеке вообще ничего такого, что может привлечь. Да, это был талантливый человек, но 11 новомучеников, которых город дал. И, знаете, вот я больше всего боюсь, что вслед за этим в Подмосковье не было, и в Москве, насколько я понимаю, где-то там в соседних областях ставили, а в Москве и Подмосковье не было. И этот пример может быть очень заразительным, известно, что они про праздники.

К. Мацан

— Увы. Мне в своё время понравилась мысль, к вопросу об этом психологическом сталинизме, одного моего старшего товарища. Почему я подчеркиваю старшего? Потому что человек, который значительную часть своей жизни прожил в позднесоветском Союзе, но тем не менее в Советском Союзе, хронологически, имею ввиду. Он такой мыслью поделился, что вот эта вся некая ностальгия, вот это «Сталина на вас нет», есть такое проявление запроса людей на, на самом деле, социальную справедливость, которой очень не хватает, скажем так, в современном обществе.

И то, что вот этот запрос очень правильный, очень понятный, очень объяснимый на социальную справедливость, на, не знаю, преодоление финансового расслоения в обществе, то, что он принимает такую уродливую форму «Сталина на вас нет»,

Вот это симптомы, и симптом очень неприятный. Но вот за этим таким психологическим сталинизмом просто можно разглядеть не просто некий злой умысел людей, а еще, ну, некоторую боль, которая вот при этом, к сожалению, с учетом нашей истории принимает вот такие формы, как какая-то вот ностальгия по советским реалиям.

А. Пичугин

— Спасибо большое, друзья, за то, что вы сегодня были с нами. Дорогие коллеги, вам спасибо. Мы сегодня говорили о событиях, которые нас беспокоят, которые нас очень радуют, которыми мы хотели с вами поделиться и обсудить события, которые произошли совсем недавно. Праздники ли это, или то, о чем я рассказывал. Мы благодарим заместителя главного редактора Радио ВЕРА Арсения Фёдорова, исполнительного директора журнала «Фома» Алексея Соколова, моего коллегу дорогого, ведущего Радио ВЕРА Константина Мацана, за то, что все здесь собрались и были с нами, с вами. Я, Алексей Пичугин, прощаемся. До новых встреч в эфире. До свидания. До свидания. Христос воскресе! Воистину воскресе!

---

Все выпуски программы Журнал

• «Журнал от 27.06.2025». Алексей Соколов, Илья Кузьменков
• «Журнал от 20.06.2025». Алексей Соколов, Алена Рыпова
• «Журнал от 13.06.2025». Алексей Соколов, Андрей Тарасов