У нас в гостях были координатор волонтерского проекта по восстановлению частных домов в Мариуполе Юрий Грубый и волонтер этого проекта Павел Наумов.
Они рассказали о том, как были организованы волонтерские поездки в Мариуполь, и как волонтеры помогают местным жителям восстанавливать их дома.
Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский
Т. Ларсен
— Здравствуйте, друзья, это проект «Делатели» на Радио ВЕРА. С вами Тутта Ларсен...
В. Рулинский
— И пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский. Мы говорим с людьми, которые вдохновляются сами и вдохновляют других на добрые дела по завету Христа. И у нас сегодня два замечательных человека. Юрий Алексеевич Грубый, координатор волонтерского проекта помощи нуждающимся людям в Мариуполе по восстановлению их частных домов от Синодального отдела по благотворительности. Юрий Алексеевич, здравствуйте.
Ю. Грубый
— Здравствуйте.
Т. Ларсен
— Добрый день.
В. Рулинский
— И Павел Наумов, волонтер этого проекта, недавно, также как и Юрий Алексеевич, вернувшийся из Мариуполя. Павел является еще преподавателем Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета и научным редактором «Большой российской энциклопедии». Все правильно, Павел, да?
П. Наумов
— Все верно. Здравствуйте.
В. Рулинский
— Здравствуйте. Мы сегодня будем говорить о очень важном проекте восстановления разрушенных частных домов, одноэтажных домов нуждающихся людей в Мариуполе. Что это за проект, как он возник, Юрий Алексеевич, напомните, что это такое?
Ю. Грубый
— Этот проект возник по благословению нашего владыки, епископа Пантелеимона, руководителя Синодального отдела нашего по благотворительности. Этот проект, значит, первоначально идея возникла на Новый год. Потому что, когда владыка был там, в Мариуполе, и он как бы пришел к выводу, что, в принципе, очень большое количество разрушенных домов частных, и эти частные дома, они требуют ремонта, но ремонт этих домов будет производиться нескоро. Потому что большие компании строительные, они занимаются, как правило, ремонтом многоэтажных домов, и руки до малых, частных домов не доходят у них. Ну еще если учитывать, что в этих маленьких домиках живет одна бабушка там или там инвалид, люди такие, самые незащищенные слои населения, поэтому к ним долго бы шли.
Т. Ларсен
— Они вообще не в фокусе, да, зрения.
Ю. Грубый
— Да, они в фокус не попадали, потому что вал нужен, нужно показывать картинку, понимаете. И Церковь, естественно, наш отдел вот за это как бы взялся. Вот меня на это благословили, и с 9 марта мы уже первую группу туда послали. Договорились, там обеспечили нас общежитием, ну все как положено. И первая группа 9 марта уже первый раз поехали девять человек, из них трое вернулись — тогда было холодно и не очень просто было.
Т. Ларсен
— Не смогли остаться.
Ю. Грубый
— Тем более там возрастной ценз.
В. Рулинский
— В смысле через несколько дней им пришлось сразу уехать.
Ю. Грубый
— Просто холодно там, люди заболели, кто-то не смог. Потому что возрастной ценз, полез на крышу, там скользко — ну понятно, тяжело было. И мы сами подумали, что проект у нас будет буксовать, потому что сложности возникали. Но Господь управил. Вторая группа приехала, очень хорошая группа — вот Господь как бы нас вытащил. Мы же еще и кушали, не понимали, что кушать, то есть мы там заказывали пищу, пища там такая...
В. Рулинский
— Столовых же нет нормальных.
Ю. Грубый
— Столовых нет, нам привозили какие-то там, которые...
Т. Ларсен
— Полуфабрикаты.
Ю. Грубый
— Полуфабрикаты, которые, я не знаю, их там невозможно было, можно было ими гвозди забивать. Мы пытались их там грызть, зубы чуть ли не оставляли в этих полуфабрикатах. Ну то есть сначала кормили очень плохо. Мы там что-то сами пытались делать, что-то сами вот готовить, и Господь сразу же на вторую смену... Как бы я почему говорю, что этот проект, да, он как бы по благословению, и как бы Господь, вот мы ощущаем, этот проект, прямо вот Господь, Он как бы его вот, с нами Он везде. Вот мы чувствуем это.
В. Рулинский
— А что случилось-то на вторую смену?
Ю. Грубый
— На вторую смену неожиданно нам с Оптиной пустыни присылает Мельхиседек свою личную повариху.
Т. Ларсен
— Вот это да.
Ю. Грубый
— Она просто вот, не знаю, и приезжает, значит, личная повариха Мельхиседека.
В. Рулинский
— То есть мы особенно не просили, да?
Ю. Грубый
— Да вообще никто не просил. Она говорит: я сама, говорит, мне просто как-то вот...
Т. Ларсен
— Послушание выдал ей такое.
В. Рулинский
— А это отец Мельхиседек, который возглавляет подворье Оптиной пустыни здесь, в Москве.
Ю. Грубый
— Да, и вот он свою повариху, Марию. Марию говорит: я тоже вот как-то, говорит, вот что-то услышала, что это такое. И меня как будто меня кто-то потянул туда. Я подошла к нему...
В. Рулинский
— Удивительно.
Ю. Грубый
— И, значит, он благословляет. И она приезжает — у нас полный разброд и шатание с едой, там непонятно. Мы там пытаемся, значит, из двух пачек сварить там, и у нас получается огромное количество каши. Ну, в общем, она наладила всю эту кухню, и мы стали питаться очень хорошо. И после этого вот Господь как будто бы благословил, и у нас сегодня появляются хорошие поварихи. Даже если эти поварихи, понимаете, у нас поварихи даже кандидаты там наук, допустим, физико-биологических наук поварихой была, да, допустим, преподаватели сопромата у нас поварихами были, то есть у нас это просто какое-то, вот архитекторы были с «Общего дела» поварихами, понимаете. И самое интересное, что все приезжают, боятся, а потом готовят очень хорошо. А некоторые говорят: мы никогда не готовили. А готовят очень хорошо.
В. Рулинский
— Ну я так понимаю, что не только поварихи никогда некоторые не готовили. Но и сами строители, волонтеры, которые приезжают ремонтировать дома, они особенно тоже не все с опытом.
Ю. Грубый
— Да, со строителями у нас вообще интересная такая, вообще интересно. Понимаете, Василий Васильевич, вы знаете, что через проект уже прошло больше 400 человек, да, почти четыреста.
В. Рулинский
— Съездили уже.
Ю. Грубый
— Съездили, да, а обратились-то к нам там за тысячу. Ну вы это лучше меня знаете.
В. Рулинский
— Да, анкету заполнили.
Ю. Грубый
— Анкету заполнили, да. И вот, в принципе, уже на сегодня построили, не построили, восстановили 105 домов. И уже не просто там восстанавливаем, а уже уходим на огромные дома, то есть где на три семьи дома.
В. Рулинский
— Но все равно они одноэтажные, но просто большие.
Ю. Грубый
— Одноэтажные, но просто три семьи, они большие, они уже повыше, там уже посложнее, ну то есть уже растем. Хотя качество персонала остается то же. К нам приезжают, как правило, подсобники. У нас, допустим, есть там последние разы там ну в среднем 30 человек приезжают к нам, ну 20 так, и из них специалистов человек два, наверное, всего, которые вообще имели отношение там к крыше или вообще к строительству, Все остальные, как правило, это программисты там, юристы...
Т. Ларсен
— А что их влечет именно в этот проект? Почему они думают, что они могут что-то строить? Ну или как бы что их тянет именно в этот формат благотворительности?
Ю. Грубый
— Вот это очень интересный такой вообще вопрос, интересный. Мы над этим тоже часто рассуждаем, на кухне сидя, там после того, как мы поработаем вечером. Правда, сейчас мы интернет провели, и уже...
В. Рулинский
— Меньше обсуждаем, больше сидим в телефонах, да.
Ю. Грубый
— Владыка сказал: эту штуку надо убирать, она мешает. И сначала мы, значит, думали так. Ну сам факт того, что те люди, которые приезжают, они вот ну это точно вот призыв Господа. Вот точно. Потому что люди приезжают ну абсолютно, понимаете, разные. От людей, которые сидели по 12–15 лет...
Т. Ларсен
— Ничего себе.
Ю. Грубый
— То есть вот они только вышли, приезжают, у нас работают, я хочу сказать, очень хорошо. И никаких за ними вот таких штук — там где-то выпил или что-то такое, работают вот с полной отдачей. Если учитывать, что мы работаем с восьми до восьми, фактически 12 часов, это довольно такой жесткий график.
В. Рулинский
— Трудоемкий.
Ю. Грубый
— Ну потому что нужно сделать кое-что. Все-таки 105 домов просто так не получится сделать, если не работать.
В. Рулинский
— Это точно.
Ю. Грубый
— И я говорю, вот от таких людей приезжают и до чуть ли там не топ-менеджер IT-компаний. Даже такие у нас были. Хорошие программисты приезжают. И вопрос: а почему вы сюда приехали, вот что? Что вы...
В. Рулинский
— И как они отвечают?
Ю. Грубый
— Ну сначала они: вот хотим попробовать, хотим город посмотреть, — размыто, как всегда, любопытство, ну как бы основной стимул поехать. Ну стимул поехать, как правило, стимул у них все-таки проехать помочь. Потому что они знают, что люди, ну и стимул — едут они помочь человеку. Ну и по ходу там, может быть, посмотреть город. Ну мало таких людей, мы их называем «туристов», вот «туристов» мало. Люди конкретно приезжают для того, чтобы помочь, чтобы кусочек своего тепла отдать этому городу, да, и людям. Это люди сейчас к нам едут, исключительно люди с огромными сердцами, я хочу сказать. Вот огромные сердца, независимо от того, кто бы там ни был, у каждого человека там огромное сердце, потому что ну оно не просто, оно даже может вместить эту боль, которая там. Там же много боли в этом городе. Город вообще на боли там. Вот у нас был один человек, у которого убили сына — вы знаете про это, да, так вот он приехал, и мы его спросили, а я говорю: Сергей, а ты вот приехал...
Т. Ларсен
— В СВО уже, под Киевом.
Ю. Грубый
— Да, под Киевом. Ну это такое. И мы спрашиваем: а что побудило? Он говорит: вот я приехал свою маленькую боль растворить в этой большой боли, и мне, говорит, здесь легче. Я здесь разговариваю с людьми, и я как бы вот начинаю жить, я нахожу точку, от которой можно начинать жить дальше. То есть это большое горе, у него большая трагедия была, я не буду рассказывать. И, наверное, люди как-то переосмысливают свое существование, ищут какие-то точки реперные. Вот они приезжают и по-новому начинают осмысливать жизнь. И они ведь едут туда, они думают, что едут помогать другим, а на самом деле едут...
Т. Ларсен
— Помогать себе.
Ю. Грубый
— Помогать себе. Они не просто даже помогают себе, даже больше. Мы сейчас пришли к выводу, что они едут учиться начинать делать добрые дела, понимаете. И вот когда это дело завершается, почему я говорю, вы приезжайте, сделайте свой дом до конца, и тогда, может быть, ангел своим крылом коснется вашей там макушечки, и вы почувствуете вот этот вот прилив, да, вот это вот, как это назвать, вот такая благодать в тебя вселяется, когда вот ты с чувством. И все, кто уезжает, они говорят: да, мы уезжаем с каким-то чувством чего-то такого, что-то такое в нас как будто влилось. И жизнь как-то поворачивается немножко по-другому потом у них. Мы со всеми с ними общаемся.
Т. Ларсен
— Ну как человек, который не умеет строить, ну там, может, умеет гвоздь забить, но точно никогда не строил дом, как он вот, ну во-первых, отваживается туда поехать? Вот вы как поехали?
П. Наумов
— Я поехал по предложению.
Т. Ларсен
— У вас был опыт предварительный до этого, там какого-нибудь инженерного конструирования?
П. Наумов
— Ну инструменты, которыми приходилось работать, я в руках держал, но на крыше я никогда не работал. Но под руководством старших товарищей, потому что на каждом объекте есть свой бригадир. Ну это обычно такой же волонтер, но просто человек обычно, у которого просто опыта больше. И вот под руководством двух замечательных бригадиров сделали за неделю новую крышу.
Т. Ларсен
— А что для вас это было, вот почему порыв именно в стройку вовлечься?
П. Наумов
— Да у меня даже не то чтобы в стройку, а просто желание помочь людям, которые находятся в сложной ситуации. И у нас просто при Свято-Тихоновском университете есть организация такая замечательная, которая называется Добровольческий корпус, где ребята ездят вот в дома престарелых, в детские дома — ну то есть самая разная волонтерская такая благотворительная деятельность. И как раз руководитель этого корпуса предложил поехать, я сразу согласился, и у нас была большая группа — то есть девушек отправили работать в социальный лагерь, а я на стройку. То есть у меня было просто желание помочь, а там что скажут делать, на то я и был готов.
Т. Ларсен
— Ну это же все-таки должна быть какая-то квалификация, какое-то умение что-то делать, нет?
В. Рулинский
— Юрий Алексеевич так хитро улыбается. Просто расскажите про квалификацию.
Ю. Грубый
— Просто Павел сейчас сказал, что кого-то, да, там в штаб отправили. Дело в том, что из штаба-то они сбежали к нам.
Т. Ларсен
— А, серьезно?
Ю. Грубый
— Да, четыре девчонки к нам сбежали и полезли на крышу.
В. Рулинский
— Надо здесь пояснить.
Ю. Грубый
— Подвижницы. Сподвижницы.
В. Рулинский
— У Синодального отдела по благотворительности есть несколько локаций в Мариуполе. Есть вот проект, который Юрий Алексеевич возглавляет, по ремонту частных домов нуждающихся. Есть медико-социальный центр, который открылся 1 января 2023 года, как раз в новогоднюю ночь владыка Пантелеимон приехал на его открытие. Там помогают вот каждый день, социальную такую помощь оказывают, и врачи принимают в мобильном госпитале. Есть еще больница интенсивного лечения в интернате городском, в Мариуполе, наши сестры милосердия трудятся каждый день, ухаживают.
Ю. Грубый
— Там патронажные сестры.
В. Рулинский
— Патронажные, да. То есть, получается, как минимум таких вот несколько локаций. И я так понимаю, что сбежали-то они почему, им показалось более востребованным ремонт домов что ли, девушкам? Это как-то необычно, Юрий Алексеевич.
Ю. Грубый
— Вот и вы знаете, они очень хорошо работали. Я вообще поражен. Я ведь там одну из девушек, замдекана, хотел тоже пригласить. Но она там скромная у нас, не согласилась. Но они очень хорошо работали. Они свой домик сделали. И мало того, они сделали дом у 102-летней бабушки. Бабушке 102 года, да, там Владыка передавал икону, мы поздравляли бабушку. И вот они очень активно участвовали, они очень там активно, и с бабушкой там. Ну это такая семья очень, вот Павел расскажет, он как раз этот дом восстанавливал.
В. Рулинский
— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим о проекте восстановления частных одноэтажных домов нуждающихся людей в Мариуполе, который организовал Синодальный отдел по благотворительности. Говорим мы с Юрием Грубым и Павлом Наумовым. Если вы хотите присоединиться к ремонтникам, это можно сделать по телефону 8-800-70-70-222.
Т. Ларсен
— Почему я так, собственно, и расспрашиваю по поводу того, какая квалификация нужна, потому что вдруг нас сейчас кто-нибудь слушает и говорит: как бы я хотел поехать строить дома, но я ничего не умею.
Ю. Грубый
— Нет, ну квалификация какая нужна? Вот если умеешь дома забить гвоздь и там жене повесить что-то — это уже, в принципе, достаточная квалификация. Понимаете, особой квалификации для восстановления крыш, там же на самой крыше там нужно всего один-два специалиста, все остальные, как правило, внизу подают шифер — ну такие подсобные рабочие. Поэтому там всегда найдется работа. Если мы ставим окна, то есть один специалист, а остальные ему помогают. Ну много нужно.
Т. Ларсен
— Всегда найдется работа для людей интеллектуального труда.
В. Рулинский
— Для кандидатов наук и преподавателей.
Ю. Грубый
— Но они лезут на крышу, да, активно.
В. Рулинский
— Павел, расскажите про эту историю с бабушкой вот этой пожилой.
П. Наумов
— Да. Мы работали в доме, где живет брат с сестрой, причем брат инвалид, и их мама, которой 102 года. Совершенно замечательная семья, они всю жизнь прожили в Мариуполе, им некуда было уезжать, да скорее всего они и не собирались. И мы вот за неделю сняли старый шифер, положили новый рубероид и новый шифер. С ними прямо тяжело было расставаться, потому что они были очень благодарны, и прямо это был такой трогательный момент расставания с ними. Но вот это чувство, что мы хотя бы свою какую-то маленькую лепту, но внесли, вот в обустройство их быта, оно у нас было.
В. Рулинский
— А бабушка? Это же брат, сестра в смысле пожилые...
П. Наумов
— Нет, ну они вот и брат с сестрой уже пенсионеры, а их маме уже 102 года.
В. Рулинский
— Вот то есть с ней тоже удалось общаться как-то, да?
П. Наумов
— Я с ней лично не общался, потому что она в основном была дома. А вот как раз одна из девушек, которая с нами работала, она с ней общалась. Потому что она просто из дома не выходила, и я в основном находился на крыше. Ну и просто не хотелось человека беспокоить без лишнего, может быть, повода.
В. Рулинский
— Юрий Алексеевич, а вам какие вот истории запомнились больше всего? Вы много таких пропустили через себя событий.
Ю. Грубый
— Нужно начать с тех, кто строит, да, то есть вот рассказать о тех, кто строит. А потом тех, кому строят. Можно разделить немножко. Вот если из тех, кто строит, я хотел обратить внимание на служителей Церкви. Вот удивительная вещь, но у нас сейчас в проекте начинают появляться священники. Вот сейчас у нас, значит, отец Илья с Тверской епархии, он, кстати, бригадирствует. Мало того, не просто бригадирствует, он там по вечерам — у нас же там чаепития и все такое, и он как бы вот он ведет беседы, он рассказывает что-то, ему много вопросов задают из Писания. Он готовит нас к причастию, мы там каноны читаем и там вот такие вещи. То есть батюшка он как бы, и он очень активный. Он настолько активный батюшка с Тверской епархии. Вот мы отправляем людей к половине седьмого: вот все спустились, его бригада спустились, мы спрашиваем: а где отец? А отец уже пешком побежал на объект. То есть вперед бежит.
В. Рулинский
— Ничего себе.
Ю. Грубый
— Он такой активный, он вперед бежит, чтобы там посмотреть, чтобы все было нормально, вот такой. Сейчас к нам едет вот другой — отец Дмитрий, с Рязанской епархии, ну это там немножко, он уже настоятель — у нас ранг растет.
В. Рулинский
— Скоро архиереи будут ехать.
Ю. Грубый
— Тоже вот сейчас он его будет менять. Ну я хочу рассказать, там еще у нас был Никита-старовер, чувствуете, у нас староверы были.
В. Рулинский
— Интересно.
Ю. Грубый
— Это Никита, да, тоже очень интересный человек. Он ходит к нам в нашу православную церковь.
В. Рулинский
— А то есть это такая...
Ю. Грубый
— Он такой убежденный старовер, но ходит к нам, на службу все, он ходит. Правда утром уходит, у него какие-то, по своим делам, но работает он очень хорошо. И самое интересное, что последнее время к нам появились, значит, такие вот, как называются, секты, да?
Т. Ларсен
— Протестанты?
Ю. Грубый
— Ну не протестанты, а вот там пятидесятники такие. Вот у нас есть человек, который из этих приехал. Он там долго там был, сейчас он перешел в нашу веру, очень работает у нас там уже, наверное, месяца два.
В. Рулинский
— А, то есть он принял православие до того, как поехал в проект, да?
Ю. Грубый
— Да. Он как бы там у них жил где-то, ну знаете, в своем где-то этом самом, он говорит, ну чуть ли не как... Ну не будем. Ну, в общем, тяжело он там жил. В общем, оттуда он ушел, пришел как бы к православию и приехал к нам. И у нас он очень хорошо работает. Он такой мужик, вот знаете, как настоящий такой русской такой, молчаливый мужичок: вот он ходит, все так запоминает и смотрит. А потом — раз, и он отличный бригадир. Вот вы спрашиваете, откуда бригадир. Вот он ходит, присматривается, как мы там что, а потом — раз, мы ему говорим: можешь крышу? Могу. Одну сделал, вторую, третью — все, вот он уже потрясающий бригадир и все такое. И вот он там работает. А еще я вам хочу рассказать, у нас, значит, приехал Адил — это узбек. Он сам по себе узбек, это вот интереснейшая история. Значит, почему я хочу о нем рассказать, потому что она связана с нашим отделом. То есть этот человек, он, значит, где-то год назад был в Москве, потерял документы и вообще все потерял, и вот он оказался настолько обездоленный, и куда бы он ни обращался, никто ему не помогал. И он говорит, каким-то чудом я обратился в отдел, вот в наш отдел.
Т. Ларсен
— В Синодальный отдел?
Ю. Грубый
— Да, в Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению, туда к нам, на нашу Николо-Ямскую он пришел и, говорит, мне попалась потрясающая девочка, которая помогла мне восстановить документы, дали мне деньги, отправили меня домой. Накормили, одели, обули. И я, говорит, после этого буду к вам ездить. Ему 66 лет, Адилу, и мы его немножко хотели поберечь, да, потому что он активно так, полез. Он вообще строитель настоящий, он там работает прямо как вот как танк. И у него еще так, немножко так тик, он такой. И я думаю: надо его немножко поберечь. Нет, он лезет, он говорит: нет, я буду, нет, вы меня нагружайте. Вот такой человек. И он да, он уже так к православию смещается, вот он слушает, там вопросы задает. Ну то есть вот так.
В. Рулинский
— А если говорить про тех людей, кому удавалось помочь? Там есть одна трагическая история, насколько я понимаю.
Ю. Грубый
— Там много трагических историй. Вот я могу рассказать, если вы имеете в виду ту трагическую, где там умер человек...
Т. Ларсен
— Не дождался.
Ю. Грубый
— Не дождался, была эта история такая.
В. Рулинский
— Она меня очень как-то ну тронула прямо совсем.
Ю. Грубый
— Там да, я вам сейчас, мы там уже дом сделали, я хочу сказать, и хозяйка очень довольна. Она вообще воспряла к жизни сейчас, и она уже сама даже начинает ремонт внутри делать. Вот удивительно. То есть у нее умер муж, вот мы пришли, когда девять дней было. То есть муж — инвалид I группы, дом был ужаснейший, мы когда это увидели, у нас аж ну без слез просто нельзя.
Т. Ларсен
— Без крыши был.
Ю. Грубый
— Он абсолютно без крыши там, и они спали, натурально накрываясь клеенкой. Вот просто пленка сверху, и они там вдвоем спали под этим. Человек вообще не двигался, инвалидом был, и она его там, за ним ходила. И вот он не дожил, мы не успели. Ну потому что там ну вот это к тому, что вот приезжайте.
В. Рулинский
— Мало людей.
Ю. Грубый
— Мало людей было, приезжайте помогать. Потому что бывает так, что он у нас был, вот и чуть-чуть и...
Т. Ларсен
— В планах.
В. Рулинский
— В списке, да.
Ю. Грубый
— Вот буквально там, четыре-пять дней мы не успели. Но я хочу рассказать, сейчас вот у нас интереснейший, вот вы спрашиваете про историю, да. Вот мы сейчас в центре города, мы взяли дом на большую семью там, на несколько семей дом — я говорю, мы уже растем в квалификации. И это удивительнейшая семья. Дело в том, что они в свое время из Чечни ушли от войны в Мариуполь. Вот та война их задела, они ушли от войны в Мариуполь, попали в эту войну. Вот здесь тоже пережили, очень много чего они там пережили. И у них маленький там ребенок, пять лет, и мы взялись за этот дом. Я о чем говорю, что вот Господь бережет их. И когда мы начали вскрывает дом, в нем оказался неразорвавшийся снаряд...
В. Рулинский
— Ого.
Ю. Грубый
— От этой самой, от миномета. И он прямо от кухни висел. И вот так чуть-чуть его заденешь — и он упадет и взорвется.
В. Рулинский
— Ничего себе.
Ю. Грубый
— Представляете, вот просто наши ребята полезли, а мы-то не знали, что может в центре города еще такое, в крыше такое чудо оказаться. Ну мы вызвали саперов, конечно, это все обезвредили там быстро. Но просто сам факт, я говорю, Господь оберегал эту семью: она там прошла, здесь прошла. Он рассказывал там много вещей таких там. Ну сейчас, слава Богу, мы дом уже почти восстановили. Но вот такая история там, много там они, много пострадали, много пережили. Но самое интересное то, что люди, понимаете, они как-то, вот удивительно, они как-то изнутри светятся. Вот такое ощущение, что они знают что-то такое, что мы не знаем. Они на самом деле знают что-то такое, чего мы не знаем. Они как-то что-то переоценили. И от них есть чему учиться. Учиться вот этому умению начинать все сначала, это важно.
Т. Ларсен
— Да, там действительно в такой в таком, ну как сказать, контексте, в таком месте, после таких историй там действительно чувствуется, что Бог очень близко. Почему-то да, рядом огромная трагедия невероятная, просто бесчеловечность, бессмысленность всего произошедшего, то что ну вообще непонятно, зачем это. Но в то же время, мне кажется, что если не вот эти светящиеся люди, и те люди, которые ездят и приезжают и в Синодальный отдел по благотворительности, и служат там волонтерами, наверное, тогда ну можно было прямо совсем впасть в уныние. А как-то на фоне, как говорят, да, в темные времена особенно хорошо видно светлых людей. Паш, что скажете? Наверное, у вас было там тоже чувство какого-то вот такого, казалось бы, вокруг тебя все располагает к тому, чтобы тебе было очень грустно, если не прямо совсем в тоске. А в то же время ты чувствуешь, что вот Господь, Он прямо здесь, на расстоянии вытянутой руки.
П. Наумов
— Да, было такое чувство, и оно меня, наверное, больше всего, можно сказать, накрыло во время службы, когда как раз владыка Пантелеимон приезжал служить литургию с местным батюшкой, священником. И вот это была возможность стоять вместе с людьми, которые вот это все пережили, и молиться. И вот это было такое очень примиряющее чувство, то есть вот ощущение, то что вот именно Господь, и вот именно литургия, Евхаристия, общее дело, оно может вот эту боль даже не то чтобы смягчить, а дать силы ее пережить.
Т. Ларсен
— Что у этого всего есть какой-то смысл?
П. Наумов
— Ну во всяком случае надежда, и в первую очередь как Владыка тоже замечательно сказал, прямо эти слова врезались в память, то что вот особенно невинные жертвы мирные будут в Царстве Небесном, он сказал, что он в это прямо верит. И мне это тоже запомнилось. Потому что действительно из тех, кто там стоял на службе, да, наверное, и у каждого жителя Мариуполя есть там родственники, знакомые, друзья, которые...
Т. Ларсен
— Своя могилка есть.
П. Наумов
— Которые как бы не пережили, да, вот этот момент. И это было очень такое важное, то есть это было ощущение того, что вот что поможет, так скажем, это прожить вместе.
В. Рулинский
— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим о проекте ремонта частных одноэтажных домов нуждающихся людей в Мариуполе. Этот проект организовал Синодальный отдел по благотворительности. Говорим мы сегодня с Юрием Грубым и Павлом Наумовым. И если вы хотите записаться в волонтеры, а это очень нужно, это можно сделать по номеру телефона 8-800-70-70-222.
Т. Ларсен
— Мы вернемся...
В. Рулинский
— После короткой паузы.
Т. Ларсен
— Продолжаем разговор. Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Я Тутта Ларсен.
В. Рулинский
— И я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. И мы говорим о проекте восстановления частных одноэтажных домов нуждающихся людей в Мариуполе, который организовал наш отдел по благотворительности. И у нас в гостях Юрий Грубый и Павел Наумов, координатор и волонтер этого проекта. Юрий Алексеевич, вы начинали в марте и поехали туда первым. Сейчас уже прошло больше пяти месяцев, и как-то вот вы немножко обронили так, что вы опасались и не были уверены, что все удачно выйдет. Сейчас вот, по прошествии этих пяти, уже скоро шести, да, сколько сейчас месяцев? Или уже семь? Ну, в общем, я со счета сбился, но сколько-то месяцев, да. А вы как-то изменились внутренне?
Ю. Грубый
— Ну этот проект вообще людей изменяет, я вам хочу сказать. И в этом проекте, вы правильно сказали, здесь уже, в этой студии говорили, то есть присутствие, ну вы знаете, где два человека собрались делать добро, там обязательно присутствует Господь — вот там это абсолютно ощущается. То есть без всяких вот преувеличений, да, я воцерковленный человек, ну такой, как простой человек. Я там и хожу на службу, могу пропускать, ну я просто человек, я не священник. Пытаюсь не пропускать, но вы сами знаете, как всегда, у нас бывает, всегда какой-то предлог найдешь там себе, ну грешим мы все. И почему я говорю, что там обязательно Христос? Потому что вот обязательно, вот чувствуешь: ну сейчас не пойдет, вот нет того специалиста, а как же мы будем, ну все вот, да, того нет, этого нет, нет транспорта — ну огромное количество проблем. Ну прикиньте, у нас было 50 человек — мы думали, как мы вообще 50 человек разрулим, 50 человек приехало...
В. Рулинский
— В одну смену.
Ю. Грубый
— В одну смену, на одну неделю приехало 50 человек, было у нас такое. Слава Богу.
В. Рулинский
— Агитационную компанию мы проводим.
Ю. Грубый
— Василий Васильевич, спасибо, да, за это. И мы можем 60 принять, просто я хочу обратить внимание. И все вот Господь управил, понимаете, все расставилось на свои места. Нашлись люди, которые смогли. Вот вроде человек... Ведь понимаете, там, в принципе, не нужны навыки, да, там нужна вера в себя, уверенность. То есть если человек, один-два дня он залез на крышу, почувствовал вот эту вот твердь крыши — все. Ему просто скажи, и он будет работать. То есть и всегда, вы знаете, находится лидер. В любой группе из четырех человек всегда найдется лидер, который, в принципе, быстро обучаем. А вы знаете, что к нам едут люди и довольно, я имею в виду, высокообразованные, и всякие едут, да, и с руками, и вообще, едут. И поэтому всегда найдется лидер, который сможет на крыше организовать это дело. Ну у нас сейчас есть бригадиры, которые, вот они тоже меняются там, Петр и Михаил, которые подскажут всегда так, помогут. И всегда сразу, когда люди приезжают, ты сразу объясняешь суть проекта, спрашиваешь, кто что может, да, и кто в себя верит. И вы поймите, что вот формировать бригады тоже непросто, они сразу не формируются. То есть ты вот сформировал там бригады на четыре дома, ну по четыре, по пять человек, и потом обязательно тебе нужно переформатировать бригады. Потому что люди разные, разная уживчивость. Могут в одну бригаду попасть там три лидера, и уже получается там спор о том, как забить этот гвоздь, потому что у каждого лидера свое понимание.
В. Рулинский
— Своя механика забивания гвоздя.
Ю. Грубый
— Ну я просто говорю, да, ну качества просто лидерские, и они начинают, поэтому приходится вот это вот. Ну и Господь всегда управляет. Всегда. Даже вот ночью сплю, да, дождь — а мы не накрыли крышу, ну все. Я помолился: Господи, помоги, ну чтобы не сейчас вскакивать, бежать там, накрывать эту крышу. И потом мы узнаем, что вот везде вокруг Мариуполя бешеный дождь прошел, а вот там вот эту крышу не налил, вот не пролило ни капли. И прямо молишься: Господи, слава Тебе, Господи, за все. И прямо вот такие вот вещи происходят. На самом деле оно чувствуется. Оно везде чувствуется. Ведь вот посмотрите, если взять любую строительную компанию и сказать, что у нее такая бешеная текучесть, как у нас, вот сменяемость, и у нас за все это время мы двух человек только — ну они там немножко, да, вот выпили и мы отправили. У нас очень жесткие правила: никто не пьет, матом не ругается, то есть у нас вот есть каноны определенные, да, и мы им следуем. Если нарушаем, обязательно чтобы Господь от нас не отвернулся, надо, во-первых, не брать деньги ни в каких...
В. Рулинский
— Ни под каким условием.
П. Наумов
— Ни под каким условием деньги не берем. Не берем продукты, которые покупаются. Берем только то, что есть на огороде. Вот если хотят кто-то приготовить нам или с огорода что-то принесут — это мы берем. Все остальное мы не берем. Мы не пьем, пытаемся не ругаться и ходим на службы, пытаемся тоже. И, кстати, очень много людей из этих четырехсот людей, которые первый раз вообще исповедовались и первый раз причастились.
В. Рулинский
— Вот это мне кажется, дорогого стоит.
Ю. Грубый
— Много. Вот Павел скажет, даже в его смену были люди, которые первый раз. Мы даже крест...
Т. Ларсен
— Они по собственному желанию?
Ю. Грубый
— По собственному желанию. Они покупают крестик. Вот сейчас у нас, слава Богу, есть священник и, а то меня просили: надень крестик. Но я-то, сами знаете. А вот сейчас у нас есть священники, уже есть кому надевать крестики. И я призываю священников: вы нам нужны, приезжайте переосмыслить немножко.
В. Рулинский
— Павел, получается, у вас были такие люди, в основном не воцерковленные, да, в группе?
П. Наумов
— Да, и я этому был удивлен, потому что я думал, что если проект церковный, то в первую очередь, наверное, о нем и узнают, наверное, люди воцерковленные и едут тоже. А по моим ощущениям, те люди, с которыми я находился в смене, ну наверное, возможно, там ну не меньше пятидесяти процентов были невоцерковленными людьми, и на самом деле это настоящий такой миссионерский проект, в том числе и для волонтеров. И вот да, на службе, например, вот один мужчина, с которым я вместе находился в смене, он работал просто на другом объекте, но мы с ним хорошо общались, он сказал, что да, это был мой первый вот опыт исповеди в жизни.
Т. Ларсен
— А что его, почему он вообще решил сходить на исповедь?
П. Наумов
— Ну насколько я понимаю, у него не самая приятная сейчас жизненная ситуация, и он, как он сам прямо сказал, решил сделать доброе дело, поехать поработать, чтобы, возможно, как-то что-то переосмыслить, или что-то какой-то чтобы ему путь открылся решения проблемы. И причем можно сказать, что он собирался уезжать в тот же день, когда и я, но остался еще поработать. И то есть это вот такой живой пример, как вот это волонтерство действительно в прямом смысле слова может изменить жизнь.
Т. Ларсен
— Удивительно. Вот действительно думаешь, какая мотивация у людей. Кого-то, наверное, любопытство влечет, посмотреть, так ли все, как по телевизору показывают, да.
П. Наумов
— Конечно.
Т. Ларсен
— Кто-то ищет себя, кто-то хочет действительно помочь тем, кому хуже. Но вот, как вы говорите, люди меняются и возвращаются другими оттуда.
Ю. Грубый
— Знаете, как — Василий Васильевич, знает точно, — святые отцы же как говорят: доброделание без смирения невозможно. То есть доброе дело без смирения, то есть сделал дело, выброси в море. Я ребятам тоже говорю: сделали свой домик, на фюзеляж там нарисовали домик, что его сделали, и уезжаете с этим чувством. И выбрасывайте это в море. Не ждите того, что Господь изменит там вашу жизнь. Если вы приехали с этим, что вы хотите вот что-то сделать, и за это что-то получить — ну это неправильно, вы не получите. Вот если искренне приехал, сделал, уехал...
В. Рулинский
— Не ожидая ничего взамен.
Ю. Грубый
— Да, вообще ничего. И, кстати, многие так и приезжают, они ничего взамен не ожидают. Они нам звонят и говорят, там мне, многие, да, со мной и говорят: слушай, может, что-то тебе подбросить там? Может, каких-то продуктов, может, там каких-то гвоздей купить? Представляете, они уже этот проект воспринимают как что-то свое.
Т. Ларсен
— Часть своей жизни.
Ю. Грубый
— Часть своего, да. И они на самом деле вот постоянно нам, вот кто-то сейчас прицеп мне жертвует, представляете. Ведь мы же когда приехали, у нас не было станка, который гнет железо. И мы, я там сначала его из дерева сделал, но потом приехали более грамотные специалисты, мы там нашли где-то железо, появился сварщик — я почему говорю, что всегда управляет Господь, — появился сварщик, мы сварили сами вот, ну на коленке собрали станок. И теперь гнем железо, и этим станком мы же 105 домов железо нагнули на коньки. Представляете? Это сделано было — вот на помойках походили там, пособирали там какие-то уголки, порезали это, и вот там за один день сварили там — прикинули, в интернете посмотрели. И вот смотрите, разве это не промысл, вот оно так случается.
Т. Ларсен
— Люди возвращаются?
Ю. Грубый
— Да, кстати, большинство, ну не большинство, но по крайней мере ну не пятьдесят, наверное, поменьше, процентов тридцать уже по второму, а кто-то уже по третьему разу приезжает.
В. Рулинский
— Тоже на неделю, как все, или они еще больше остаются?
Ю. Грубый
— Понимаете, люди работают.
В. Рулинский
— Надо отпуск брать, да?
Ю. Грубый
— Да, еще и в этом дело. А еще не забывайте, что люди едут с Красноярска, и вот у нас самая дальняя точка — из-за Байкала вообще приехали.
Т. Ларсен
— Вот это да.
Ю. Грубый
— Да, это же вообще они летели там откуда-то, ну очень далекие эти самые, да, туда, то есть они на самолете только пять часов летят сюда. И это все за свой счет они делают, они приезжают к нам. Из Ханты-Мансийска был человек, очень хороший строитель у нас, там три недели пробыл. Он говорит: я так далеко ехал, надо что-то сделать конкретное. То есть и я уже не говорю, из Калининграда даже люди приезжают, приезжают с Архангельска, мы их «деды морозы» называли. Приехали, вот где у нас столица-то...
В. Рулинский
— Великий Устюг.
Ю. Грубый
— С Великого Устюга. У нас тоже было С Великого Устюга два таких больших дяди, на крыше сидели там, по два метра, такие огромные. Там весь Мариуполь смотрел, провалится крыша или нет.
В. Рулинский
— Не провалилась?
Ю. Грубый
— Нет, ну они сделали крышу, да, так классно было.
В. Рулинский
— Юрий Алексеевич, а я помню, что там еще один очень необычный волонтер был — это был камерунец, расскажите.
Ю. Грубый
— Да, это камерунец. Это удивительно вообще. Это удивительно, потому что этот камерунец собирался вообще поехать с нами в начале проекта. Представляете, вот 9 марта, я смотрю, кто с нами едет — с нами едет камерунец. Думаю: вот это да, вот Господь, прямо вначале и сразу нам с Камеруна. Ну у него там не сложилось первый раз. Ну там камерунец, он православный, он женился, соответственно, на правильной девушке православной, стал православным. У него там четыре, по-моему, ребенка. Вообще отлично все там у него. И вот он приехал тоже огромный, каменщик, закончил там строительный институт у нас.
В. Рулинский
— По-русски говорит хорошо, да.
Ю. Грубый
— По-русски — ну помните, он там поздравления писал, мы записывали несколько раз с ним поздравления. Очень хорошие поздравления. Он Пасху у нас, он приехал к нам на Пасху, с нами там встречал.
В. Рулинский
— Подарочек такой.
Ю. Грубый
— Такой подарок. И он неделю проработал, ну он просто очень счастлив. Ну больше, наверное, вторая половина была счастлива, что вот он поехал.
В. Рулинский
— И, по-моему, она ведь его, супруга нашла это объявление.
Ю. Грубый
— Да, его жена сподвигла.
В. Рулинский
— И сказала ему: давай, езжай.
Ю. Грубый
— Да, и вот он, да. На самом деле ну удивительно. И человек он такой, ну светлый тоже человек. Вот я говорю, в нашем проекте, может, несколько человек были, с корыстью приехали и, понимаете, Господь их сразу высвечивает, этих людей, которые с корыстью. Потом возникают какие-то неприятности там, ну такие там, чего-то начинают требовать. Ну эти люди, они высвечиваются. И это я говорю, из четырехсот человек там два-три человека.
Т. Ларсен
— Из четырехсот.
Ю. Грубый
— Из четырехсот два-три человека. Это вот в любой строительной организации скажи, что такое возможно — никто не поверит. Вообще в принципе.
В. Рулинский
— Текучка там больше, да.
Ю. Грубый
— Я не про текучку, я вообще про всякие нюансы.
В. Рулинский
— Когда выбывают.
Т. Ларсен
— Жуков там многовато.
Ю. Грубый
— Да, ну всякое может быть — и там выпил, и пошел куда-то, и еще что-то. Ну а как, мы же, понимаете, мы же ведь не заставляем, мы просим по силе каждого. Ну как бы есть какие-то, если ты в команде работаешь, то есть какие-то там, понятно, какие-то рамки. Ты если в команде, не подводи команду, вовремя иди с командой. Потому что если командный игрок выбывает, то остальные могут не справиться с крышей. Ну понятно, не будет рук, некому подавать или еще что-то, даже каждая рука, она имеет свою цену. И поэтому по силам, мы же не заставляем к нам. Самое интересное, что самому старшему 77 лет у нас.
В. Рулинский
— Волонтер, который ездил.
Ю. Грубый
— 77 лет. А самому младшему — 14.
В. Рулинский
— А как же его отпустили-то?
Ю. Грубый
— А он с мамой. Это вот еще одно, к нам же приезжают еще семьями. У нас была семья там, и целый месяц они, и мать готовила пищу там, сыновья — один сын, который маленький, помогал ей на кухне, который побольше, там с отцом окна ставили. Вот целая семья, ну вы знаете, Василий Васильевич. Но я хотел сказать другое: у нас ведь люди женятся.
Т. Ларсен
— Образуются семьи в процессе.
Ю. Грубый
— Образуются семьи. Вот это уже совсем. У нас была семья, Алена и Владимир. Алена, значит, приехала, с Владимиром они вместе приехали, вдвоем. Алена, значит, сначала попробовала себя на кухне, потом попробовала себя на крыше, потом попробовала себя везде, осталась на кухне. А вот, значит, Владимир, он — вот вы знаете, наверное, Владимира, нет? Владимир, он как пошел на крышу, так он и просуществовал на крыше там, отлично свой дом сделал. А потом мне — раз, пишут: вот мы после этого проекта решили, что окончательную жирную точку мы поставили в наших отношениях, мы решили, что вот это вот правильный выбор, Господь одобрил это дело. И вот они там, по-моему, венчались.
В. Рулинский
— Так что, если, дорогие друзья, вы думаете, как проверить свою вторую, как вам кажется, половинку, вот вам конкретный механизм: можно записаться в волонтеры-ремонтники по номеру телефона 8-800-70-70-222. Звонок бесплатный по территории всей России. Очень нужны руки. Мы сегодня говорим с организатором и волонтером проекта Синодального отдела по благотворительности по восстановлению частных домов, нуждающихся в Мариуполе. Юрий Алексеевич, мы поговорили про самих волонтеров, но очень важно рассказать и про тех людей, кто, собственно, получает эту помощь. Мы так вскользь немножко коснулись конкретных историй, но вот есть какое-то понимание, основные какие категории, и что ждет город, что ждет этих людей? Домов ведь много. Вот сейчас приближение более холодного времени года, что в связи с этим будете вы делать?
Ю. Грубый
— Ну у нас вот сейчас сделано 105 домов, и в планах 150, то есть еще там 45 домов надо. Я думаю, Господь управит, и мы обязательно к ноябрю, может, ноябрь, и мы сделаем 150 домов. И потом, в принципе, зимой работой можно — в Мариуполе такой мягкий климат, он такой, в пределах нуля, то есть там можно работать на крышах, но не всегда. То есть если там пойдет изморозь, снег, то там на крыше... И поэтому мы, наверное, будем проект расширять и уходить во внутреннюю отделку. Потому что вот эти 105 домов, они, как правило, все разрушены, крыши же были разрушены, и соответственно, там и крыши упали, и потолки упали, и стены все в плесени. Ну, в общем, там работы очень много, и нужно восстанавливать инженерку, там разморожены были батареи — там вот такие вещи, там с электрикой тоже не все, то есть работы очень много. Ну и поэтому мы тоже призываем людей, которые специалисты там по внутренним отделкам — там электрики, сантехники, штукатуры обязательно. Потому что таких людей — это уже не подсобник, да, который шифер подает или забивает гвозди.
Т. Ларсен
— Это как раз компетенции.
Ю. Грубый
— Штукатур — это компетенции, его не обучишь там за неделю, то есть нужно чтобы человек мог, иначе мы натворим такое, что лучше и не браться за это дело. Но внутрь надо уходить, бабушкам помогать. И сейчас основная канва нашего проекта была — это восстановление тепловых контуров дома, то есть это мы вставляем окна, двери, мы, значит, закрываем крыши, полностью делаем так, чтобы тепло из дома не уходило. Теперь второй этап — надо как-то это тепло генерировать внутри дома, ну и создавать условия для жизни в доме.
Т. Ларсен
— Это проект «Делатели» на Радио ВЕРА. Продолжаем разговор. А расскажите все-таки, как выглядит вся логистика. Ну то есть мы звоним по телефону...
В. Рулинский
— 8-800-70-70-222.
Т. Ларсен
— Да, и оставляем заявку, и дальше?
Ю. Грубый
— Да, вы звоните по телефону 8-800-70-70-222, оставляете заявку. С вами связываются, как правило, наши ответственные — у нас есть там Дмитрий и у него помощник, они обязательно вам отзвонят, зададут какие-то вопросы, потом вас свяжут обязательно со священником. То есть у нас на наш проект попадаем мы только чрез тестирование со священником.
Т. Ларсен
— Через беседу. Но не обязательно быть воцерковленным человеком.
Ю. Грубый
— Нет, не обязательно. Ну да, там просто вот у нас такая, все-таки наш проект, и обязательно нужно со священником, психологом или просто с батюшкой поговорить, он задаст какие-то вопросы. После этого он благословляет вас на это дело, и тогда мы уже формируем бригады к отъезду. Выезжают в пятницу. И мы еще набираем волонтеров, нам нужны еще волонтеры, которые на своем транспорте, которые могут туда-обратно отвезти.
Т. Ларсен
— Водители.
Ю. Грубый
— Да. Или, как правило, сейчас автобусы есть. То есть мы сами формируем здесь группы, оплачиваем проезд от Москвы до Мариуполя, там проживание, там еду и возвращение обратно. И эти все расходы берет на себя Синодальный отдел. Он берет также расходы там по там защитные все вещи — там инструменты, каски, может быть, какие-то куртки, вот такие вещи, ну не в большом, но это мы обеспечиваем безопасность. От вас требуется только сердце и руки.
Т. Ларсен
— В пятницу вечером уехали, а через неделю в пятницу вернулись.
В. Рулинский
— А живут они там в общежитии?
Ю. Грубый
— Они живут в очень комфортабельном, там комната на трех человек, там такие блоки. Это раньше были общежития университета, теперь их восстановили и нам часть отдали. Там два этажа нам отдали, где-то 60 человек мы можем разместить. Там свой пищеблок, свои туалеты, как бы все, там душ. Иногда перебои с водой, горячей вообще нет воды.
Т. Ларсен
— Ну понятно.
Ю. Грубый
— Там вообще с водой даже бывают перебои иногда, а так в принципе довольно комфортно там жить.
Т. Ларсен
— И возрастной ценз — с 18 и...
Ю. Грубый
— С 18 там до 60.
Т. Ларсен
— До 77.
В. Рулинский
— До 65.
Ю. Грубый
— Ну есть люди, которые и в 60, и в 70 очень активные. Ну все зависит от того, как человек себя ощущает. Но не переусердствуйте. Это на крыше все-таки тяжело работать просто, надо понимать.
В. Рулинский
— Павел, а вы планируете еще поехать?
П. Наумов
— Да, я думаю надо будет съездить. Главное, дождаться теперь только следующего отпуска, потому что я тоже во время отпуска ездил.
В. Рулинский
— Ну а как вообще ваши домашние отнеслись, ваши близкие, поддержали или наоборот, какое-то непонимание было?
П. Наумов
— Нет, переживали, конечно, но в целом, естественно, одобрили выбор, Тем более я до этого участвовал в разной волонтерской деятельности, поэтому они уже спокойно ко всему этому относятся.
Т. Ларсен
— Смирились. А почему переживали? Что вы там простудитесь, или что там прилетит?
П. Наумов
— Ну такие естественные переживания, насколько там сейчас спокойная обстановка. Потому что не все так углубленно мониторят сводки действий. Или там да, вот из серии: ну вдруг там наступишь куда-нибудь не туда. То есть за такое здоровье и безопасность были переживания. Но в целом поддержали.
В. Рулинский
— Ну я так понимаю, что город сейчас несколько иначе уже выглядит, чем в марте, когда начинали, там уже полегче в плане того, что касается безопасности, да, Юрий Алексеевич?
Т. Ларсен
— Там супермаркеты.
Ю. Грубый
— Да, город, я хочу сказать, изменился кардинально. Во-первых, там дороги стали очень хорошими, они как в Москве. Там центральные дороги, проспекты вообще ну отличные. Уже появились пробки, удивительно.
Т. Ларсен
— Вот это да.
Ю. Грубый
— Вот мы с утра развозим людей, мы стараемся пораньше, чтобы проскочить пробки. Хоть и такие уже пробки появляются, на основных проспектах уже пробки. Открыто да, много супермаркетов везде, рынки стали появляться. Школы работают сейчас активно, я смотрю, детишки бегают с виолончелями, со скрипками — значит, открылись художественные школы, садики открылись. То есть это вот очень хорошо. И университет, кстати, вот этот, университет Приволжский, который у них самый большой университет, знаю точно, что первое общежитие отдают под студентов. То есть уже активность, уже и студенты будут учиться, может быть, не во всех корпусах, но в части будут, сто процентов. Потому что я видел абитуриентов сам, они уже там возле университета стояли, пытались подавать документы, наверное.
В. Рулинский
— Ну все равно домов, которые пострадали и нуждаются в ремонте, еще очень много. Сколько их?
Ю. Грубый
— Ну вот в общей сложности там, ну по статистике, там домов частного сектора разрушено порядка — ну я имею в виду разные степени разрушений, вот если все взять, где-то 30 тысяч. А вот таких, которые можно восстановить, где-то тысяч двадцать, наверное. То есть есть дома, которые не подлежат восстановлению.
Т. Ларсен
— А мы говорим о частном секторе.
Ю. Грубый
— Мы говорим о частном секторе, да.
В. Рулинский
— А наши церковные вот волонтеры берут самые тяжелые, да, получается, дома?
Ю. Грубый
— Церковные — нет, церковные волонтеры берут, мы берем дома самых обездоленных. Вот, допустим, там инвалидов I группы, II-й, брошенных там бабушек. Ну самых-самых. Многодетных семей. Вот абсолютно у нас был один дом, где там мама с четырьмя детьми и бабушка — там 50 лет проработала, ветеран труда, и она все потеряла. Там ну такие вот мы берем. И если вот эта категория, вот в этой категории мы берем любые дома, вплоть до тех, ну мы не берем дома, где вообще нужно переделывать дом.
Т. Ларсен
— Перестроить.
Ю. Грубый
— Да, там если есть стены, то все остальное мы сделаем. Главное, чтобы были стены. Даже иногда даже были такие дома, которые мы брали с разрушенной даже стеной, мы даже стену сами возводили. Ну это все зависит от того, если Господь там управит, и у нас будут каменщики. Каменщики — это тоже такая дефицитная специальность. Да, ну что я хочу отметить, мы ведь научились дымовые эти самые, дымоходы переделывать.
В. Рулинский
— А, печники.
Ю. Грубый
— Да, вы представляете, никто не умеет, потому что это безопасность. Там, как правило, от взрывов труба разрушилась, там ее там потрясло, камни разошлись. И поэтому ребята заделывают, переделывают там, проверяют — и мы это делаем в каждом доме, мы проверяем печь. Это тоже вот ноу-хау, скажем.
В. Рулинский
— Ну для дома частного это очень важно.
Ю. Грубый
— Это очень важно.
В. Рулинский
— А печников профессиональных нет.
Ю. Грубый
— Искали, не было, мы все это.
Т. Ларсен
— Да их и здесь-то днем с огнем.
В. Рулинский
— Я только в Петербурге видел объявление с печниками.
Ю. Грубый
— Так что приезжайте, научим печному делу, и будете здесь печь восстанавливать, в России.
В. Рулинский
— Да, Юрий Алексеевич, я так понимаю, что проект будет продолжаться сколько еще, у вас есть какое-то понимание, вот когда конец?
Ю. Грубый
— Ну я хочу сказать, что мы сделали 105 домов из 20 тысяч — то есть мы ничего не сделали ну, в принципе, да. Ну я имею в виду, если брать глобально. То есть мы что-то делаем, но работы очень много. И я надеюсь, что вы знаете, мне бы очень хотелось, чтобы за Русской Православной Церковью поднялись другие флаги — других концессий, других организаций общественных, и они бы тоже на любых...
В. Рулинский
— Получается, что вы пока единственные, кто эту волонтерскую работу ведет?
Ю. Грубый
— Появляются, но вот....
Т. Ларсен
— Спорадически, не системно.
Ю. Грубый
— Ну да, там появляются: сделал пять домов... То есть вот так системно, и вот так вот...
В. Рулинский
— Каждую неделю никто не отправляет.
Ю. Грубый
— Нет, я просто к тому, что это на самом деле сложный очень проект. Потому что вы понимаете, набирать определенное количество людей, и чтобы было...
Т. Ларсен
— И сорганизовать их.
Ю. Грубый
— И чтобы поток был наполнен, вот, допустим, в среднем по 20 человек — это очень непростое дело. Непростое дело их там организовать, и еще и такое же непростое дело их здесь собрать, то есть это великое дело. И то, что там прыгает — где-то 50, где-то 10 — слава Богу. Пускай будет.
В. Рулинский
— Юрий Алексеевич, у нас осталось совсем мало времени, и что бы вы сказали нашим радиослушателям, которые думают, ехать им или не ехать в Мариуполь.
Т. Ларсен
— И вы Павел, тоже, хотелось бы услышать.
П. Наумов
— Всем, кто хочет помочь людям, я бы посоветовал, сто процентов. Потому что ну это действительно и для людей, которые там работают, я думаю, это очень полезно. Да и просто помогать людям, на самом деле это же очень такое...
Т. Ларсен
— Приятное занятие.
П. Наумов
— Хорошее чувство, да, хорошее и приятное, когда вот просто помогаешь, и вот как-то ну на душе всегда после этого и светлее, и радостнее, и действительно на некоторые вещи смотришь совершенно по-другому. Поэтому, мне кажется, это со всех сторон полезное занятие. И у всех, у кого, так скажем, были помыслы и помышления об этом, желаю всем претворить их в жизнь.
Ю. Грубый
— Да, и я тоже всех призываю. Я призываю к простой вещи: приезжайте попробовать делать добрые дела. Начинать их делать, и вы получите от этого несказанное удовольствие. Вот приезжайте, попробуйте.
П. Наумов
— Да, но надо сразу предупредить, что это потом очень такое заразное чувство.
Т. Ларсен
— Хочется повторять?
В. Рулинский
— Все больше и больше хочется.
Ю. Грубый
— Ну потому, что поближе к Богу это всегда приятно быть. Волонтерская деятельность, она такая.
В. Рулинский
— А записаться в волонтеры-ремонтники для восстановления домов нуждающиеся людей в Мариуполе можно по телефону 8-800-70-70-222. Мы говорили сегодня с Юрием Грубым и Павлом Наумовым о замечательном проекте, который организовал наш Синодальный отдел по благотворительности. Дай Бог, чтобы было больше волонтеров, чтобы большему количеству людей удалось помочь. Спасибо вам за ваши труды. Это были «Делатели» на Радио ВЕРА.
Т. Ларсен
— Тутта Ларсен.
В. Рулинский
— И Василий Рулинский. До новых встреч.
Т. Ларсен
— Да, я только в конце хочу сказать, что сегодня очень часто звучала фраза: Господь управит. И мне кажется, это прямо важно ее еще раз повторить в финале, потому что это самое главное. Спасибо. Всего доброго.
В. Рулинский
— Всего доброго.
Ю. Грубый
— Всего доброго.
Все выпуски программы Делатели
- «Социальная помощь людям в зонах военного конфликта». Наталья Савина
- «Помощь страдающим разного рода зависимостями». Роман Прищенко
- «Фонд «Жизнь как Чудо». Наталья Дмитриевская, Анастасия Черепанова
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Воскресение Христово и Светлая седмица». Прот. Максим Первозванский
В нашей студии был клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников протоиерей Максим Первозванский.
Разговор шел о светлом Христовом Воскресении, о богослужениях пасхальной недели, о праздновании в честь Иверской иконы Богородицы, а также иконы «Живоносный источник».
«Семья в жизни вечной». Священник Александр Сатомский
У нас в гостях был настоятель Богоявленского храма в Ярославле священник Александр Сатомский.
Мы говорили о том, какими будут отношения людей после всеобщего воскресения и сохранится ли любовь супругов и родственников в вечной жизни.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
А. Ананьев:
— Великая Суббота, вечер, когда, наверное, правильнее всего было бы ничего не говорить, ни о чем не рассуждать, уж тем более легко смеяться в приятной компании. Надеюсь, что мы сегодня постараемся выдержать вот эту вот важную, несколько напряженную, но очень ответственную атмосферу Великой Субботы в программе «Семейный час». Но программа «Семейный час» все-таки выйдет, потому что в студии Радио ВЕРА все-таки появилась ведущая программы «Семейный час» — моя жена Алла Митрофанова.
А. Митрофанова:
— Что значит «все-таки появилась»?
А. Ананьев:
— Потому что Великая Суббота и предполагается, что ты в храме должна быть.
А. Митрофанова:
— Ну, сейчас поедем, конечно.
А. Ананьев:
— Я Александр Ананьев, и сегодня мы долго думали с Аллой, о чем стоит поговорить в эти 60 минут, и после недолгих рассуждений мы поняли, что нам действительно интересно и важно, уж не знаю, насколько возможно, получить ответ на этот вопрос, узнать: а что будет там, в загробной жизни? Действительно ли мы, прожив здесь долгую счастливую жизнь, по возможности сделаем все, чтобы умереть в один день, и там больше никогда не увидимся, потому что нет там ни мужеского пола, ни женского, ни мужа, ни жены, ни ипотеки, ни дома, ни кухни, ни гардероба, там все совершенно иначе, и вся наша семейная жизнь закончится могильным камнем? Или же, «что Бог сочетал, того человек не разлучает», и неспроста Господь свел нас — семью, мужа, жену, детей вместе на одних квадратных метрах общей жилплощади, чтобы и потом мы тоже как-то держались вместе? Согласитесь, это интересно, и это важно. И я не знаю, насколько получится у нашего сегодняшнего собеседника дать ответ на этот вопрос, но учитывая то, что сегодня мы пригласили настоятеля храма Богоявления в Ярославле, нашего дорогого друга, священника Александра Сатомского, какой-то очень важный ответ мы обязательно получим. Добрый вечер, отец Александр, здравствуйте, с Великой вас Субботой.
о. Александр:
— Добрый вечер.
А. Митрофанова:
— Вообще, Великая Суббота — это такой, с одной стороны, день тишины, а с другой стороны, внутри уже всё клокочет от радости, потому что ты понимаешь, в общем-то — ну, Пасха, она наступает.
А. Ананьев:
— Я в прошлом году помню утро Великой Субботы: я проснулся и понял, что Христа нету. Ну, вот, Он вчера умер, а сегодня Его нету.
А. Митрофанова:
— Ты понимаешь, когда в этот момент стоишь на Литургии, то всё несколько иначе. Впервые в жизни, кстати, помню, как узнала о содержании Великой Субботы, я несколько лет уже в храм ходила, пришла в храм, меня попросили помочь с цветами, цветами к Пасхе украсить храм. Я говорю: «А во сколько?» — «Ну, украшать будем часов с 12-ти, так что хочешь, останься там после службы». И я думаю: «ну, здрасьте, на ночное богослужение надо идти ещё, значит, в Великую Субботу там утром...нет-нет», я пришла к 12-ти. И когда я попала вот в это храмовое пространство...
А. Ананьев:
— Это Татьянинский храм был.
А. Митрофанова:
— Это был Татьянинский храм, весь залитый светом, покоем, радостью, но пока тихой такой, не ликующей и, вы знаете, у меня было ощущение, что я, может быть, что-то самое важное только что пропустила, ну, просто потому, что тупо решила: извините, я посплю. И пропустила что-то такое, от чего...вообще-то, чего люди ждут целый год, как потом выяснилось. И естественно, в следующем году я уже, опережая собственный вопль, подскочила, помчалась на Литургию Великой Субботы, и вот это состояние, когда на самом деле Христос жив, и об этом пока ещё не знают вокруг, а Он жив, и Он из-за ада выводит тех, кто хочет выйти вместе с Ним, всех. Всех, кто захочет! Он их будет за запястье выдёргивать оттуда, как на иконе знаменитой Воскресения Христова в монастыре Хора. Ну, это потрясающе. Потом, ведь икона Воскресения Христова — это икона Великой Субботы, и Евангелие о Воскресении Христовом читается на Литургии в Великую Субботу, то есть это и есть, по сути, пасхальная служба, поэтому у меня вот с тех пор несколько иное отношение к этому дню, может быть, даже, знаете, оно сливается в единое — и пасхальная радость, и радость Великой Субботы, какой-то нераздельный такой календарный фрагмент.
А. Ананьев:
— Слушайте, отец Александр, прежде чем мы начнём вас действительно мучить семейными передрягами, а я сейчас понял вообще, в чём трагедия происходящего, я хочу спросить вас: а что для вас Великая Суббота?
о. Александр:
— Вот, вы знаете, за достаточно небольшой период времени, который я, собственно, служу священником, вот всё это восприятие достаточно сильно менялось, и на каком-то этапе вот от того акцента, который вы предлагаете, я ушёл, в каком смысле: мы проживаем календарь таким образом, как будто эти события случаются прямо сейчас, а на каком-то этапе ко мне пришло это совершенно чёткое ощущение и понимание, что Христос всегда Воскрес. То есть мы Страстную неделю на самом деле проживаем ведь в свете Воскресшего Христа, Он уже победил, в этом смысле даже вот византийские авторы, которые написали соответствующего рода тексты, очень чётко это улавливают: с одной стороны, конечно, они давят на психологическую «педаль» сострадания, что мы с Христом проживаем, переживаем всё это, но, с другой стороны, там время от времени проскакивают вот эти тезисы, что победа уже осуществлена. Собственно, «Не рыдай, Мене, Мати, зрящи во гробе», это известнейшее песнопение, то есть как «не рыдай», если всё, вся история завершена? Я восстану и прославлюсь, и Тебя возвеличу, и Тебя не забуду«. Или: «вот они вложили в мою руку жезл (как бы не зная), что Я сокрушу их, как горшечник сосуды», и много-много-много вот такого рода тезисов. И вот в этом смысле я уже достаточно давненько вхожу в Страстную с этим чётким пониманием — Христос победил. То есть это история про когда-то сгущавшуюся тьму, которая так ничего и не смогла. То есть победа Христова абсолютно однозначна, в этом смысле она в Великую Пятницу ничуть не менее очевидна, чем в Субботу и Воскресенье.
А. Ананьев:
— «Семейный час» на Радио ВЕРА, священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления в Ярославле, с вами Алла Митрофанова, Александр Ананьев, мы в Великую Субботу говорим... О чём можно говорить в «Семейном часе»? О семье, о муже, жене, детях. Алечка сейчас сказала удивительную штуку: до нашего знакомства, до нашего венчания, до нашей свадьбы она вела благочестивую жизнь, она ходила в Великую Субботу украшать храм цветами, она чаще бывала на службах, она была прихожанкой семнадцати-двадцати храмов...
А. Митрофанова:
— Да ладно тебе, что ты преувеличиваешь-то? (смеется)
А. Ананьев:
— ...сейчас её жизнь, и я виню себя в этом, не то чтобы я делал это специально, вовсе нет, но акцент её внимания сместился с церкви на мужа.
А. Митрофанова:
— Ну нет, ну...
А. Ананьев:
— Когда последний раз, дорогая жена, ты украшала Татьянинский храм цветами? Внимание, вопрос! Минута на размышление. Ответ: «до нашего знакомства». Я, ещё раз, я тебя очень хорошо понимаю, я тебе очень благодарен, но штука в том, что муж для жены — преграда. Давайте начистоту. Муж для жены — не путь к Богу, муж для жены — преграда. И в этом смысле могу ли я, несчастный, рассчитывать на то, что по ту сторону земной жизни мы сохраним какую-то связь?
А. Митрофанова:
— Понимаешь, какая штука, от того, украшу я или не украшу храм цветами, мне кажется, гораздо в меньшей степени зависит моя посмертная участь, чем от того, сумею ли я или не сумею прокачать любовь внутри себя.
А. Ананьев
— «Марфа, Марфа, о многом заботишься ты, но не о главном». Отец Александр, рассудите. По-моему, здесь как раз очень тяжёлая на самом деле картина нарисуется.
о. Александр:
— В общем-то, во-первых и главных, абсолютно верен тезис про то, что не столько от украшения храма цветами, сколько как от украшения себя добродетелями и совершенствами в общении с вами преуспевает ваша жена, безусловно, то есть вы в этом смысле — главная лестница, ведущая её к Богу семимильными шагами. Равно, как и наоборот.
А. Ананьев:
— То есть работы больше, удовольствия меньше, от этого и награда выше?
о. Александр:
— Ну, не то чтобы, я это никак не оцениваю, но это очевидный факт. Более того, в эту сторону у нас ведь совершенно однозначно смотрят и все традиционные религиозные формы. Вспомним, например, соседний нам иудаизм, который предписывает мужчине в день субботний посещение синагоги просто абсолютно однозначно, это его прямой долг, не в смысле там он хотел-не хотел, полезно-не полезно, он должен там быть. Женщине он не предписывает ничего абсолютно. Эффектнейшим способом, выруливая эту ситуацию не темой детей и кухни, а тем, что Адам, сотворенный из земли, нуждается в продолжении возделывания, а Ева, сотворенная из Адама — это лучшее из всего того, что сотворил Бог, потому что вот уже ничего более совершенного, как из человека произведенное, уже сделать нельзя, поэтому ее учить — только портить. Соответственно, как бы собрание в синагоге — это собрание научения, поэтому все прекрасно, она уже готова к Царству Небесному, пусть спокойно занимается кухней, то есть в этом, конечно, есть определенного рода манипуляция. (смеется)
А. Митрофанова:
— Конечно.
о. Александр:
— Очевидно. Но если серьезно, ведь Древняя Церковь совершенно неслучайно выделяла даже среди женщин совершенно определенные типы служений, например, отдельно говоря о девицах, отдельно говоря о вдовах, которые вот внутри церковного собрания несут какое-то большее число трудов и послушаний, потому что почтенные матроны, обремененные семьями и мужьями, вот самой волей Господней к ним и приставлены, к этим семьям и мужьям, равно как и наоборот.
А. Митрофанова:
— И это твой путь, условно говоря. Я знаю ситуации, когда, ну немного, но знаю такие случаи, когда женщина начинает отдаляться даже от семьи, потому что есть какое-то церковное или социальное служение, очевидное для нее, и очень благородное, и социально одобряемое — страдает семья, в этих случаях страдает семья вплоть до даже вот каких-то глубоких кризисов, и не уверена, что, может быть, в каких-то ситуациях это такой вполне допустимый вариант. Однако есть вообще мужья потрясающие, я вспоминаю историю доктора Лизы, Елизаветы Петровны Глинки, вот Глеб Глебович — как он понимал, что делает его жена! Он был здесь, в нашей студии, это человек, который у меня вызывает глубочайшее почтение. Но это, скорее, редкость. Поэтому для женщины, мне кажется, если мы не берем такие исключения, как Елизавета Петровна, которая, наверное, все-таки подтверждает правило, то для среднестатистической гражданки типа меня вполне естественно, что главное — это муж-семья. Остальное — ну вот, по силам и по времени.
А. Ананьев:
— Ну, ты как раз пытаешься найти какой-то баланс, какое-то равновесие в этих вопросах, но в том, что вот это противоречие, оно все-таки имеет место — это правда, либо ты с Церковью, с верой, со Христом, либо ты с мужем с готовкой, с уборкой. Иначе не было бы монахов, которые поняли, что вот семья будет мешать, семья будет мешать моему служению Богу. И семья всегда мешает служению Богу.
А. Митрофанова:
— У тебя какое-то чувство вины, что ли, я не пойму? Ты все время как-то: «а как бы тебе было хорошо, если бы ты сейчас была бы в храме, а ты вот со мной...»
А. Ананьев:
— Солнце, да, да, у меня чувство вины, потому что я понимаю, что до нашего знакомства ты чаще, ты просто чаще была в храме, и Великим постом, и на Страстной неделе, ты каждый день была в храме...
А. Митрофанова:
— Посмотри на лицо отца Александра.
А. Ананьев:
— ...а сейчас я понимаю, что и молитвы стало меньше по моей вине, и в храме ты стала бывать меньше по моей вине. На отца Александра я вообще стараюсь не смотреть, потому что вот все, что я говорю, отец Александр опровергает своей собственной жизнью, своим собственным примером, потому что, казалось бы, откуда у священника Великим постом может быть свободное время, чтобы украшать печеньки для куличей для своей жены, которая печет? Тем не менее, вот ночами отец Александр Великим постом занимался тем, что выписывал кремом на этих печеньках поздравления со Светлой Пасхой. Да, да, так и было, я знаю, что так и было, я видел эти куличи своими глазами, я нисколько в этом не сомневаюсь. То есть вы опровергаете вообще все, что я говорю, но то, что я говорю — это тоже правда.
о. Александр:
— Здесь, наверное, это не вопрос про правду-неправду, это вопрос про оценку. Ну как бы про оценку, и вот именно как совершенно верно заметили мы про расстановку приоритетности, то есть совершенно нормально и естественно находиться внутри семейных отношений вовлеченно, апостол Павел говорит, и говорит это мужчине, кстати, что «Тот, кто оставил попечение о своих ближних, о своей семье — отрекся от веры и хуже неверного, хуже язычника». То есть, опять же, Христос говорит в Евангелии, что «тот, кто сказал родителям: «Дар Богу то, чем бы ты пользовался от меня», как бы и с вашей точки зрения он вообще молодец и не повинен — вообще-то преступает заповедь, то есть здесь соподчиненность этих вещей на самом деле очевидна. Семья — это малая Церковь, община — это большая Церковь, вот, соответственно, мы движемся от меньшего к большему, это совершенно нормально, естественно и очевидно. Мы взращиваем что-то сначала в меньшем объеме, потом можем экстраполировать это куда-то шире, вывести это в больший объем, никак наоборот оно вообще никогда не работает. Нельзя где-то там набраться нравственных совершенств на стороне, а потом прийти их и внедрять в семью.
А. Ананьев:
— Ну, точнее всего и однозначнее всего о расстановке приоритетов Спаситель говорит вот в Евангелии от Матфея, в главе 10-й: «Враги человеку домашние его, и кто любит отца или мать более, чем Меня, не достоин Меня, и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». О жене он не говорит, но имеет это в виду в первую очередь, и уж если кто любит жену или мужа больше, чем Меня и предпочитает мужа тому, чтобы прийти ко Мне в церковь, тот вообще грешник-грешник ужасный.
о. Александр:
— Я замечу, что это уже экзегеза, то есть на этом этапе вы уже толкуете, а не пересказываете текст.
А. Ананьев:
— Ну, разве это не очевидно?
о. Александр:
— Ну, вообще никакая экзегеза не очевидна, это всегда усилие в той или иной степени тяжести.
А. Ананьев:
— Как говорит наш дорогой друг, психолог Кристина Корочка: «В очевидности собственных высказываний есть первый признак недалёкости и необразованности».
А. Митрофанова:
— Поясните, отец Александр.
о. Александр:
— Нет, здесь простая вещь, она не то что простая, на каком-то этапе у меня как-то вот случилось такое, как мне кажется, понимание этого фрагмента, то есть я всю жизнь как-то ходил мимо него и его сознательно избегал, а как-то раз вот он прямо взял и внутренне прожился. То есть нам кажется, что Христос противопоставляет: либо-либо, а вот на каком-то этапе мне вдруг стало как-то внутренне очевидно — я не настаиваю на этом опыте и не говорю, что это как раз единственно верная экзегеза этого фрагмента — что Он указывает на правильную и неправильную последовательность, что вот любовь к Богу и любовь к ближнему взаимосвязаны, вот их как раз нельзя дробить и рвать, что — нет, если ты любишь Бога, будь любезен, люби Бога. Если ты тут вот с ближними как-то, значит, у тебя с Богом недостача, и наоборот. Нет, в свете любви к Христу нормализуются наши отношения и наша любовь вот к этим самым ближним, а вне этих отношений — ну, понятно, что на том этапе это вообще как бы про Бога в широком смысле слова, но тем не менее, уже из нашего контекста можем и так говорить, а вне этого они как бы бессмысленны, то есть там на самом деле ничего не рождается, и мы тоже знаем кучу этих примеров любовных любовей, которые вообще недалеки от самых нездоровых форм, в плане любви как обладания, как бы жажда поглощения другого и полного введения его, как аппендикса, в свою жизнь, как бы приращивания к себе насмерть, ну и другие удивительные вещи. То есть вот здесь через любовь Христову ты имеешь нормальную любовь ко всем остальным, в противном случае там какой-то жуть и ужас.
А. Ананьев:
— Это надо, конечно, прожить вот это понимание, которым вы сейчас поделились, потому что мне пока доступно только очень такое лобовое и банальное объяснение, что вот, мол, если муж тебя не пускает в церковь — бросай такого мужа и иди в церковь, и в этом контексте я, конечно, ужасно переживаю по поводу того, что происходит у нас, но надеюсь, что ситуация изменится. И вообще, муж должен вести жену в церковь, как вы вот говорите в традиции иудаизма, да и в исламе тоже, там именно мужчина идет к Богу, а женщина там следует за ним или не следует за ним, уже дело десятое, но благополучие семьи в отношениях с Богом зависит именно от мужчины. У нас почему-то, если мы не принимаем во внимание семьи священников, в остальных семьях, как правило, в 99 процентах случаев именно жена тащит семью в церковь, хоть как-то на своих плечах, буквально или образно, но все сама, а мужчины почему-то нет, и как это исправить тоже не совсем понятно. Даже по нашей семье непонятно.
А. Митрофанова:
— Слушай, всему свое время. Мне кажется, что Господь же людей-то не кидает.
А. Ананьев:
— К людям больше вопросов, конечно. Сейчас мы прервемся на минуту, у нас полезная информация на Радио ВЕРА, а через минуту мы вернемся к разговору и все-таки попробуем выяснить, так что же нас ожидает по ту сторону земной жизни? Действительно ли мы будем вместе? Что об этом говорит Священное Писание? Что об этом говорят церковные предания? Или же нас там ожидает нечто совершенно иное, и рассчитывать на это не придется? Что значит семья с точки зрения вечности? Это программа «Семейный час», не переключайтесь.
А. Ананьев:
— Что ожидает нас по ту сторону земной жизни? Это программа «Семейный час на Радио ВЕРА», с вами Алла Митрофанова...
А. Митрофанова:
— ... Александр Ананьев.
А. Ананьев:
— И в Великую субботу мы пригласили к разговору нашего гостя из Ярославля, настоятеля храма Богоявления в самом центре Ярославля, священника Александра Сатомского. Кстати, в Ярославле сейчас должно быть очень красиво, там весна гораздо более отчетлива, чем в Москве. Все-таки город, такое впечатление, что он чуть ли не южнее находится, хотя на самом деле он находится севернее Москвы, но сколько раз мы там ни были, все время ощущение, что там какой-то курорт-курорт, и весной там, наверное, особенно хорошо, да?
о. Александр:
— Мне кажется, это все происходит из общей логики: хорошо там, где нет нас, и, соответственно, куда мы приезжаем по какому-то иному поводу, нежели чем ежедневную работу работать, там, конечно, удивительно. Это как бы, скорее, про угол зрения, чем про географию.
А. Ананьев:
— Но объективно, объективно уютный город. Итак, отец Александр, давайте разбираться, что мы знаем о загробной жизни в контексте семьи?
о. Александр:
— Правильный ответ — «ничего». Пойдемте домой.
А. Митрофанова:
— Готовиться к пасхальной службе.
о. Александр:
— Да. В том смысле, что мы и в целом, не в контексте семьи, имеем очень маленькое, очень ограниченное представление о каких-либо реалиях вот такого типа бытования. Более того, тоже сразу важный тезис, который нам должен развести в стороны две вещи: в целом в ряде случаев Новый Завет вообще ничего не предлагает по поводу так называемого «посмертия», он не теоретизирует на тему самостоятельного бытования души в отделенности от тела, а говорит про свет вечного дня, то есть про Царство Божие, пришедшее в силе, явленное в мире, новое небо и новую землю, Небесный Иерусалим, сошедший в нашу реальность, и, соответственно, про жизнь вечную, а не про какую-то посмертную, то есть про ситуацию, в которой смерть побеждена.
А. Ананьев:
— Какое-то общение доказано по ту сторону земной жизни после смерти?
А. Митрофанова:
— А как это можно доказать?
А. Ананьев:
— Ты знаешь, очень часто я встречаю в откровениях святых — людей, которым я доверяю, рассказы о том, что «к ним пришел тот», «к ним пришел этот», то есть личность там сохраняется.
А. Митрофанова:
— Конечно.
А. Ананьев:
— Личность человека, которого ты любишь, там, по крайней мере, ближе к тебе, чем личность человека, к которому ты равнодушен. Стало быть, я вправе ожидать от загробной жизни того, что я там тебя не потеряю, да? Что муж не потеряет свою жену, а дети не потеряют любимых родителей и встретят их там, но мы на это надеемся, правильно?
А. Митрофанова:
— Очень.
А. Ананьева
— И свидетельства святых тому доказательство. И вот вопрос: будет оно так или нет, и на что мы в праве рассчитывать?
о. Александр:
— Ну вот здесь хороший тезис про опыт святости в том смысле, что вообще церковное почитание святых как таковых, это вот первый положительный тезис в данную копилку, то есть он не от Писания в основном, хотя Писание тоже указывает нам, почему мы почитаем святых, каким образом, в чем почитание верное, в чем ложное, но просто как церковная практика, это и очень обнадеживающе, а с другой стороны, и очень доказательно. Обнадеживающе в том смысле, что дает нам какую-то вот эту надежду на сохранение личности, а с другой стороны, доказательно, потому что у нас есть огромный объем материала, как раз, как Александр сказал, который и указывает на то, что человек помнит, кто он, знает, кто те, к кому по той или иной причине он явился, то есть он имеет отношение, он не явлен, как, условно, какой-нибудь абстрактный вестник, как сила небесная, которая сошла ровно для того, чтобы сообщить нечто, ну, собственно, как мы видим ангелов в Ветхом Завете, то есть вот они явили волю Господню, это вообще никак не обозначает их отношение, ни положительное, ни отрицательное, никакое, они выполнили функцию, всё. Со святыми не так — они её хотя и выполняют, но это всегда какая-то очень личная история. Можем вспомнить массу случаев с явлениями Богородицы тому или иному, вот там какой-нибудь страдающий, обезножевший пьяница, которому является, например, преподобный Варлаам, если не ошибаюсь, Серпуховской, и, значит, настаивает, чтобы тот шёл и исцелялся от такой-то иконы Богородичной, и он, соответственно, находит, вот вам Неупиваемая Чаша. Ситуации, когда Богородица лично является и настаивает на похожих же вещах, то есть там ряд менее известных святынь, тоже как бы вот вполне понятные темы. И вот такого рода свидетельства убеждают нас достаточно доказательно в сохранении и личности, и отношения, а мы понимаем, что вообще отношение, как таковое, является важной частью личности.
А. Митрофанова:
— Меня вообще, знаете, в историях святых всегда, а в последнее время особенно, больше всего поражает их включённость в наши жизни, в наши дела. Мы с ними лично чаще всего всё-таки незнакомы, ну если вот, допустим, может быть, кто из святых ближе всего на линейке времени к нам — святитель Лука (Войно-Ясенецкий), может быть, новомученики XX века, есть люди, которые, может быть, их знали лично, хотя их сейчас тоже по понятным причинам крайне мало, однако вот такие люди есть, в большинстве своём молимся ли мы святым, чьи имена носим, или просто святым, с которыми у нас какие-то свои тёплые личные отношения, меня это поражает. Ну, какое, казалось бы, им дело могло бы быть до нас? А им есть дело! Ну, это вот, условно говоря, если бы там, если проецировать на себя: меня бы ежедневно забрасывали тысячами писем с просьбами о помощи — я бы выгорела, ну, просто потому, что я любить не умею по-настоящему, понимаете, ну, не умею, сколько бы я там ни говорила о любви, я не умею. У меня сердце не в том состоянии, чтобы вместить в себя такое количество людей, их боли, их обстоятельств, их слёз, их радостей! Нет, нет, я вполне эгоцентричная гражданка, а святые — это люди, которые себя в земной жизни раздают и в вечности продолжают себя раздавать, сохраняя при этом себя, вот поразительным образом сохраняя при этом себя. И, может быть, как раз, вот почему и говорится, что «саван не имеет карманов», единственное, что мы можем взять с собой в вечную жизнь — это состояние сердечной мышцы, вот сколько в неё любви уместилось, сколько в меня любви уместилось — вот это мой единственный, на самом деле, будет багаж, который, между прочим, вот при этом переходе, он абсолютно может быть безлимитным, то есть никто там с тебя не спросит, что вот больше такого-то, пожалуйста, на борт не пускаем — нет, наоборот, чем больше, тем лучше. И в этом контексте как раз семейная жизнь, мне кажется, это очень важный этап, потому что где ещё мы можем настолько глубоко вот эту самую любовь друг к другу прокачать. И вообще, а если любовь друг к другу, как у нас любят в наших подкастах говорить: научишься одного человека любить, будет проще научиться любить и более широкий круг ближних, хотя бы одного научись любить. Вот поэтому, мне кажется, что как раз семейная жизнь, она наш проводник в каком-то смысле.
о. Александр:
— В первейшем, то есть здесь даже не в каком-то, а в первейшем. Собственно, нам от книги Бытия рассказана эта история про то, что человек не ощущает свою целостность до этапа, пока не вступит вот в такого рода отношения, пока там не появится второй, и вот тогда вот этот мужчина и эта женщина родят то единство, в котором они задуманы, потому что вне этого мы видим, что, как сказать, Адам не успокоен.
А. Ананьев:
— И остался в раю.
о. Александр:
— Далеко не факт. Это же, мы же знаем, история не имеет сослагательных наклонений, как бы эта история рассказывалась бы, если бы не случился вот этот эпизод, мы и представления не имеем.
А. Митрофанова:
— Отец Александр, ну вот смотрите, действительно, да, муж и жена — полнота в этом смысле, поодиночке в нас этой полноты нет, но почему тогда в Царствии Небесном не будут ни жениться, ни замуж выходить, не будет ни мужеского пола, ни женского? Почему не будут там создавать семьи, это, ну, более-менее как-то, как мне кажется, я себе понимаю, представляю.
А. Ананьев:
— Но, кстати, не факт. А почему, если ты там не встретишь какую-то прекрасную душу, ты не захочешь быть с ней вместе, одним единым, целым, почему нет? Там такая же жизнь, как и здесь, просто немножко про другое.
А. Митрофанова:
— А мне кажется, там просто уже полнота вот какая-то. Я не знаю, ну это из области фантастики, но почему не будет мужеского пола и женского? Как же мы тогда будем друг с другом взаимодействовать, как ангелы? Это как?
о. Александр:
— Смотрите, вот здесь важный тезис. Во-первых, апостол Павел, говоря, что «в Христе нет мужского пола и женского», не имеет в виду обнуление пола как характеристики, он указывает лишь на то, что социальной значимости, которую он имеет во всех отношениях внутри Церкви, он не имеет — пол, то есть и мужчина, и женщина абсолютно равно успешны в строительстве отношений с Богом, вот в чём идея. Вот как раз это и обнуляет вот эту чудесную иудейскую идею про то, что «ты настолько совершенна, что сиди дома». Все призваны. Все призваны, все царское священство, все люди, взятые в удел, вот в этом смысле ни мужского, ни женского, безусловно. Соответственно, мы можем, рассуждая по аналогии, привлечь несколько фрагментов к пониманию, так как мы ведь ходим с вами в принципе вокруг текста собеседования Христа с саддукеями...
А. Митрофанова:
— ...которые пытаются его подловить и говорят: «Вот женщина, у которой по очереди умерли семеро мужей, семеро братьев, кому же она в вечной жизни, кому она будет женой?»
о. Александр:
— Да, это совершенно чётко криминальная хроника... Знаете, там надо было состав борща-то как-то систематически изучать. (смеются) Ну да ладно.
А. Митрофанова:
— Но это они же гипотетически рассказывают историю.
о. Александр:
— Я понимаю, гипотетически умерли, гипотетический состав. Но Христос в этой ситуации, мне кажется, предлагает не описание, ведь Он же во всех остальных случаях прибегает к притче, когда живописует реалии Царства, то есть, притча подчёркивает какой-то важный аспект, но не учительно, а описательно: «это похоже на», но «похоже» и «равно» — это две большие разницы. Царство Небесное похоже на женщину, которая потеряла деньги, ковырялась полдня по дому, всё подняла, перекопала, нашла и пошла, всем рассказала. Интересно, если проводить прямые аналогии, то тут рисуется вообще очень оригинальный образ, но оно ощутительная аналогия. Так же и тут: хотя Церковь достаточно активно интерпретировала этот материал как прямой, но мы можем посмотреть на него чуть-чуть шире. Ну, как бы тезис по поводу того, что понятно, почему в Царствии Небесном не будут появляться новые люди, не был понятен целому ряду ранних христианских авторов, но даже смотреть в эту сторону не будем, здесь у нас только сослагательное наклонение, его слишком много. По поводу того, что, во-первых, все половые константы однозначно нами сохраняются и наследуются, опять же, это пример святых, которые остались ровно теми, кем они были. А во-вторых, у нас есть совершенно конкретный пример собственно Христа, Которого мы видим в момент Преображения и в момент по Воскресении, а мы знаем, что вот Христос, что Преобразившийся, что Воскресший — это полнота в том числе человеческой природы, как она задумана, и как она будет реализована в свете дня вечности, то есть мы должны стать подобны Ему. И ни одну из своих человеческих характеристик Он не теряет, Он остался Иудеем, то есть семитом, мужчиной, в абсолютно конкретной возрастной категории и со всеми теми признаками, вплоть до ран на теле, черт лица и всего остального, которые были присущи Ему всегда, отсюда мы должны сделать однозначный вывод, что мы воскресаем в том же самом теле и банально, в том же самом поле, в котором мы всю жизнь и жили, ни в каком другом.
А. Ананьев:
— В котором нас запомнили те, кто нас любят.
о. Александр:
— Ну, как бы в котором мы находились во всей той обойме социальных вот этих отношений, и в котором мы их построили так, как построили.
А. Ананьев:
— Интересно, а для Богородицы Христос воскрес младенцем?
о. Александр:
— Не думаю. Я думаю, что Он для всех воскрес одинаково.
А. Ананьев:
— Она просто, ну как любая мама, как мне кажется, она помнит и любит Его родившимся младенцем. Почему она на иконах изображается, вот мне сейчас пришло в голову, Богородица с Младенцем? Она увидела Его именно таким.
о. Александр:
— Ну, здесь, скорее, про догматическую мысль о Боговоплощении, о том, что Творец всяческих в конкретный момент времени лежал на руках и питался материнским молоком, отсюда у нас даже икона «Млекопитательница», на самом деле это догматический образ, то есть он посвящен не вскармливанию детей и помощи матерям в соответствующих ситуациях, как на него смотрят сейчас, а он рождается из догматического соображения подчеркнуть человеческую природу Христа, то есть что вот Он был вскормлен так же, как все остальные, вообще никаким отличным образом.
А. Ананьев:
— Да, вот апостолы запомнили Его таким и увидели Его таким... Кто его знает...
о. Александр:
— Не знаю, не знаю, увидели они Его тоже все-таки и несколько отличным, то есть Христа не узнают, но и узнают, потому что вот случай на Тивериадском озере, когда Иоанн говорит Петру «Это Господь». То есть вот тут такая не вполне однозначная ситуация, у нас как бы здесь больше сослагательных наклонений.
А. Ананьев:
— Семейный час на Радио ВЕРА. Священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления в Ярославле, я Александр Ананьев и с вами ведущая Алла Митрофанова.
А. Митрофанова:
— А действительно, вот по пути в Эммаус Господь является двум апостолам, и они — да, как будто бы говорят с кем-то другим и не с Ним, что это — преображение? Вот Он является преображенным по воскресении, или, может быть, я не знаю, или они настолько в этот момент внутри своих переживаний, что не способны Его распознать?
о. Александр:
— Вполне возможно и то, и другое, и равно, как и интерпретация той вечери, в рамках которой Христос был узнан, Он познался ими в преломлении хлеба, и вот толкователи по этому поводу замечают, что это либо обозначает духовный опыт, ну, то есть, что просто в какой-то момент времени Он взял и открылся им, вот как бы с их очей пала та пелена, которая находилась там, либо же произошло простое узнавание, что вот этот человек вроде как бы не очень знакомый, а не очень знакомый просто потому, что он умер, ну, то есть всё, он настолько выключен из их сознания и настолько не существует...
А. Митрофанова:
— Но у Петра-то нет! Он-то говорит: «Это же Господь!»
о. Александр:
— Ну, это случай, который происходит уже по Воскресении, то есть и они уже видели Христа Воскресшего, они поэтому и здесь Его узнают, а эти двое считают, что всё, там, на Кресте всё закончено, и поэтому какие бы ассоциации не вызывал у них этот человек, вот, видимо, конечно, они к этому принятию не приходят, и в моменте, когда Он преломляет хлеб, Он делает это каким-то таким особенным образом, которым всегда делал Сам Христос, и по жесту они просто узнали Его. Вот у нас как бы две интерпретации, какая из них лучшая и правильная, я думаю, что никто не скажет.
А. Митрофанова:
— А что делать нам-то, чтобы друг друга узнать? А то окажемся, понимаете, и... Хотя я в это не очень верю, всё-таки и правда, если есть внутри вот это самая сердечная мышца, ну, всё-таки подскажет, вот это даже внутреннее наше что-то, что взращивается на протяжении лет совместной жизни, оно подскажет, даже если внешне мы будем неузнаваемы.
А. Ананьев:
— Прежде чем отец Александр даст ответ, я тебе дам свой ответ: жить здесь и сейчас, надеясь на то, что завтра в этой земной жизни ты узнаешь своего мужа тем же самым человеком, за которого вышла замуж, потому что, согласно официальной статистике в Российской Федерации, 98 процентов на это не способны, и на следующий день они не узнают своего мужа и расстаются с ним. О, как трагично!
А. Митрофанова:
— Ну, ладно, почему 98-то, ну что ты? Ты сгущаешь краски.
А. Ананьев:
— Ну, немножко сгущая краски, 74,5 процентов, какая разница? Много, трагически много! Отец Александр?..
о. Александр:
— Опять же, с одной стороны, к тезису об узнавании, о сохранении союза нас подводит и Ветхий Завет, который, говоря о том, что двое становятся одной плотью, а в данном случае это обозначает максимальную степень этого союза, а параллельно мы имеем в виду, что весь наш жизненный путь, собственно, и ценен в очах Божьих, то есть Бог и дает нам жить историю, потому что она есть для нас история возрастания в отношениях с Ним и с людьми, и эта история ни на каком этапе не обнуляется. То есть, собственно, из этих соображений и человечество в истории, и каждый человек в истории, то есть с момента грехопадения Бог не уничтожил всё и не построил ещё раз, вот Он как бы весь этот процесс ведёт, и каждый из его этапов ценен. Так уж если все те этапы ценны, то неужели же менее ценен самый главный и основной? Со всеми остальными мы не образуем единство, как одна плоть, ну вот не образуем, как угодно, образуем его вот с этим кем-то одним. Здесь, конечно, рождается много и совершенно трагических вопросов про то, что происходит с людьми, которые вступали в брак неоднократно, какие из этих отношений тогда будут ценнее, какие менее ценнее?
А. Митрофанова:
— Ну, собственно, это вопрос саддукеев к Христу: «женщина-то, у неё семь мужей было, что ж теперь?»
о. Александр:
— Вполне возможно, поэтому Христос и обнуляет этот вопрос, что вы вообще заблуждаетесь, вы вообще не знаете Писание, вы смотрите не в ту сторону. Но повторяюсь, что вот мне кажется, что суть этого ответа в притчевом образе о том, что Царство инаково и отношения в нём инаковы. Наверное, это не значит, что их там нет, что их суть и смысл, и тип не таков, но это не значит, что их нет или они хуже, а наоборот, они есть и только глубже и лучше.
А. Ананьев:
— А в догматическом смысле что такое христианский брак? Ведь это не только единение тел, это ещё и единение душ, и причём, не побоюсь этого слова, в вечности.
о. Александр:
— Безусловно. Но здесь мы не можем сказать об этом ничего догматически, потому что наша догматическая рамка на самом деле очень маленькая...
А. Ананьев:
— Но во время венчания же там произносятся какие-то тексты на этот счёт?
о. Александр:
— Но во время венчания узловым текстом является учительство как раз апостола Павла о типе взаимоотношений между мужем и женой, и этот тип, как между Христом и Церковью. Христос воскресший не забыл про Церковь в свете полученного опыта, как то, что Он настолько велик и превосходящ, что-то его земная община как-то сразу отложилась, нет. Он, собственно, ради неё на Крест всходил и ей плоды Воскресения принёс, вот как бы вся идея, соответственно, между мужем и женой отношения строятся вот по такому принципу. А отсюда соответствующий вывод: так как не разорвались отношения между Христом Воскресшим и Его телом, пребывающим здесь и сейчас на земле, значит, по всей видимости, у нас не рвутся отношения между теми супругами, один из которых в вечности, а другой ещё длит своё земное существование, и, безусловно, они не должны разорваться и на этапе, когда оба окажутся в свете вечности.
А. Ананьев:
— Внимание, неожиданный вопрос: если муж и жена хотят быть вместе не только здесь, но и (глубокомысленная пауза) — там, им следует быть похороненными только вместе.
А. Митрофанова:
— Это вопрос или утверждение?
А. Ананьев:
— Это утверждение. А вот теперь вопрос — да?
о. Александр:
— Нет. Нет, отнюдь. В этом смысле наши переживания по поводу мест захоронений, с одной стороны, очень понятны, с другой стороны, скажем так, в ряде случаев преувеличены. Тело, безусловно — храм и святыня. Тело, безусловно, должно быть погребено должным образом и с соответствующим почтением. Но близость, дальность вот этого захоронения там, друг от друга или ещё, не играет никакой роли. Здесь вопрос про то, что в воскресении мы все окажемся в единстве, то есть вот не будем мы разбросаны по разным местам, и, соответственно, если кто-то захоронен в Нью-Йорке, а кто-то в Антверпене, то, извините, но как бы нет. Как бы отнюдь, отнюдь. Это всё принадлежность века нынешнего, а для вечности всё это не играет никакой роли, опять же, по примеру тех святых, которые слышат через Христа и в Христе, и Христом действуют везде и всюду, вне какой-либо привязки к какой-либо географии.
А. Митрофанова:
— Мне вообще кажется, что география так же, как и время: мы настолько привыкли внутри них и в этих рамках мыслить, нам очень сложно представить себе мир без времени и пространства, когда и то, и другое отменяются, упраздняется уже всё, за ненадобностью, по Второму Пришествию, по воскресению как сложно понять, что такое вечность, потому что мы целиком полностью заточены на линейку времени, точно так же сложно и бесконечность понять, и что это за мир, где непонятно, что там, где вверх, где низ, где близко, где далеко, а оно всё иначе, оно просто всё иначе. И это ещё, знаете, простите, профессиональный травматизм — у Пастернака, я очень люблю роман «Доктор Живаго», единственный момент, который меня там вот прям очень смущает, это размышления Пастернака как раз о воскресении мёртвых, где он говорит: «Я не верю в воскресение мёртвых в том виде, как оно описано, что вот все восстанут — где вы разместите эти миллиарды, миллиарды людей?» И у меня каждый раз внутренний вопрос: но ведь их же не надо размещать на планете Земля или других планетах Солнечной системы, это всё будет как-то иначе, просто мы не представляем, как! И, наверное, в этом смысле действительно не так-то важно, насколько далеко друг от друга похоронены супруги, а бывает так, что останков нет.
А. Ананьев:
— И тут на сцену выходит предание о Петре и Февронии.
А. Митрофанова:
— Но это же предание. Да, мы чтим его, но оно...
А. Ананьев:
— Понимаешь, в любой истории, особенно вот такой важной, как предание о Петре Февронии, есть зерно здравого смысла какого-то, и если уж в загробной жизни Пётр и Феврония, святые, стремились быть вместе телами здесь, на Земле, то явно это о чём-то свидетельствует, не может же быть это просто так.
о. Александр:
— Ну, я подозреваю, что здесь, на самом деле, и очень простой дидактический ход автора текста, опять же, я не к тому, что так не случилось, так и случилось — да, и захоронены они вместе.
А. Ананьев:
— А как вы считаете, так случилось или так не случилось?
о. Александр:
— Ну, то, что они захоронены вместе и вместе в одной раке пребывают, я видел прямо двумя своими глазами, и все, кто были в Муроме. Ничего ранее я не видел, потому что родился несколько позже, чем произошла вся эта история, но факт остаётся фактом — вот они двое в этой одной раке пребывают. И здесь, мне кажется, как раз простая дидактика, то есть простое научение именно как раз про то, что свет этих отношений никуда не угас с моментом их смерти, а при том, что ещё оба монашествующие, оба в постриге, уж казалось бы, ты отложился от одной семьи, от малой своей вот этой церкви, приложился к другой, потому что та твоя община монашеская — это твоя новая семья, и вроде бы теперь ты должен красиво пребывать там, жена твоя в другом месте, и так вот уж и повелось — нет ничего подобного, то есть вот эта идентичность оказывается важнее, чем вот это новоприобретённое.
А. Ананьев:
— У нас осталась минута до конца «Семейного часа», за эту минуту я хочу попросить вас дать совет тем, кто хочет и после смерти сохранять связь друг с другом. Может быть, есть что-то, на ваш взгляд, что мы можем сделать сейчас?
о. Александр:
— Да мне кажется, всё то, что мы можем сделать сейчас, мы должны сделать и не в свете этого вопроса, то есть беречь, любить друг друга и взращивать отношения мы должны и в свете мысли о том, что всё конечно, ничто никуда не длится, и с закрытием глаз заканчивается всякая история, и в свете нашей твёрдой христианской уверенности, что на самом деле — нет, это не так, и вечность нас ждёт, мы должны делать одни и те же вещи.
А. Ананьев:
— То есть не надо бросать мужа и идти в храм, и просить Господа, чтобы нас это как-то не разделили?
о. Александр:
— Наверное, нужно, этапно взращиваясь внутри брака, на каких-то этапах оказываться в этом храме вместе.
А. Ананьев:
— Аминь. Спасибо вам большое за этот разговор, простите нас за путанные вопросы, тема такая, знаете, что даже не знаешь, как вопросы формулировать, но ответы мы получили более чем убедительные, понятные и яркие. Священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления в Ярославле, был этой Великой Субботой в светлой студии Радио ВЕРА. Спасибо, отец Александр.
о. Александр:
— Спасибо вам.
А. Ананьев:
— А мы с Аллой Сергеевной отправляемся в любимый храм. Алла Митрофанова...
А. Митрофанова:
-... Александр Ананьев.
А. Ананьев:
— Пасха будет. С наступающей Пасхой! С наступающим Христовым Воскресением! Услышимся через неделю, пока.
Все выпуски программы Семейный час
«Уныние, отчаяние, депрессия». Наталия Инина
У нас в студии христианский психолог, психотерапевт, преподаватель факультета психологии МГУ им. МВ Ломоносова, РПУ св. Иоанна Богослова Наталья Инина. Разговор шел о чувстве богооставленности. Что делать, когда рушатся все надежды и нападает отчаяние, как не перепутать депрессию с чувством покаяния и как преодолеть грех уныния и научиться верить и доверять Богу.