Главная › Программы › Светлый вечер › Семейный час

«Верующий и неверующий в семье — как избежать конфликтов?». Священник Алексей Лымарев

Александр Ананьев и Алла Митрофанова

У нас в студии был настоятель храма преподобного Алексия человека Божия в Садовниках священник Алексей Лымарев.

Мы говорили о причинах случающихся в семье конфликтов, когда один из супругов стремится жить церковной жизнью, а второй при этом далёк от веры — как их можно избежать, и не дать им разрушить семейное счастье, оставаясь при этом верным Церкви и Богу.

Отец Алексей также размышлял о воспитании детей: как заинтересовать современного ребенка и помочь ему раскрыть таланты и найти себя.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

Александр Ананьев:

— И снова здравствуйте, дорогие друзья. В очередной раз за семейным столом собрались Алла Митрофанова...

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев...

Александр Ананьев:

— И наш дорогой гость сегодня — настоятель храма преподобного Алексия, человека Божия, в Садовниках, знакомства с которым мы ждали очень долго и наконец дождались, замечательный священник Алексей Лымарев. Добрый вечер, отец Алексей. Здравствуйте.

Священник Алексей Лымарев:

— Добрый вечер.

Александр Ананьев:

— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, — программа «Семейный час» о семье — вы можете в двух словах, буквально в двух словах широкими мазками талантливого художника написать портрет вашей семьи?

Священник Алексей Лымарев:

— Много. Необычно. Неожиданно. Интересно.

Александр Ананьев:

— Я не услышал слова «сложно». Неужели в вашей семейной жизни, а семейная жизнь у священника — это всегда испытание и преодоление, это всегда детям и жене не хватает общения с папой и мужем, потому что у папы и мужа первое место занимает церковь, неужели в вашей семье не бывает трудностей и сложностей?

Священник Алексей Лымарев:

— Мы говорим о сложности, как будто они вдруг возникают, а потом уходят, и наступает тишина. Но когда можно охарактеризовать сложность как сама жизнь, то в общем-то мы ее не вспоминаем, мы просто живем в ней.

Алла Митрофанова:

— Живете в сложности?

Священник Алексей Лымарев:

— Да.

Алла Митрофанова:

— И воспринимаете ее, получается, прости Сашенька, воспринимаете ее как норму?

Священник Алексей Лымарев:

— Норма. А как иначе?

Александр Ананьев:

— Как иначе? Лучше без сложностей. Лучше как-то в танце и в песне — легко.

Священник Алексей Лымарев:

— Танцевать сложно или легко?

Александр Ананьев:

— Смотря где, как, в каком состоянии и по какому поводу. Мне, как правило, легко, дорогой отец Алексей.

Священник Алексей Лымарев:

— Я думаю, что если человек делает свое дело ответственно, то всегда сложно. Не смотря на то, что это может быть и отрадно, и приятно, и приносит много радости, но тем не менее, все равно это сложно. Сложно строить дом, но потом приятно туда приходить. Сложно писать книгу, сложно писать музыку. Почему? Потому что в ней вся душа. И более того, как ты, не просто как ты себя выражаешь в этом, а ты же согласовываешь себя с другими. И вот это, наверное, сложно, чтобы никого не задеть, не обидеть, не огорчить, и в то же время выразить себя в этом мире. Поэтому всегда все сложно.

Александр Ананьев:

— Мне сорок четыре года, отец Алексей, и я, как и любой мужчина, пытающийся быть христианином — я крестился недавно, буквально три с небольшим года назад — я признаюсь, я иногда гипотетически в мыслях, в каких-то фантазиях, мечтах примеряю на себя роль священника и думаю, а вот если я когда-нибудь, если я вдруг, а если я... И я понимаю, что самой большой трудностью для меня было бы ставить служение на первое место, а семью на второе. Я правильно понимаю, что священник обязан поставить служение Богу на первое место и уже только потом семью?

Священник Алексей Лымарев:

— Я такими вопросами не задаюсь. Потому что я просто живу и все. А возникают необходимые обстоятельства, которые требуют моего присутствия либо здесь, либо здесь. И если присутствие в семье требует большого количества времени, действительно были у меня такие периоды в жизни, когда кто-то в семье, папа тяжело заболевал у меня, и тогда на некоторое время мне приходилось как бы отступать от своего служения, не бросать, ни в коем случае, но больше времени посвящать именно моим отношениям с моими близкими и родными. А во все остальное время, когда жизнь налажена, она идет своим чередом, и естественно храм требует внимания больше, чем семья, то соответственно, я там.

Александр Ананьев:

— Мне просто кажется, что если сейчас Алла Сергеевна Митрофанова окончательно сойдет с ума и обратится ко мне с вопросом: Саша, что для тебя важнее семья или работа — я, конечно же, отвечу, что семья. Семья для меня важнее, и если вдруг работа будет мешать семье, значит, я откажусь от работы. Здесь вопросов нет. У священников все иначе. Если вам задать вопрос, что для вас важнее — мои вопросы не досужие, они готовят нашу беседу к тому, чтобы мы озвучили нашу сегодняшнюю тему, они не досужие, но мне очень важно все-таки поставить точку в этом вопросе — служение и работа для вас важнее, чем семья?

Алла Митрофанова:

— Сашенька, а ты не задавался в свою очередь вопросом, почему твоя жена никогда так радикально тему не ставила, что важнее?

Александр Ананьев:

— А потому что я сильнее, я старше и я авторитетнее, в конце концов. Начальникам такие вопросы не задают.

Алла Митрофанова:

— Все правильно. Хорошо, как скажешь.

Священник Алексей Лымарев:

— То есть, я так понимаю, вы в семье, как на работе?

Александр Ананьев:

— Как верно замечено, отец Алексей, как верно замечено. Понимаете все, что у нас связано с работой, оно непосредственно связано с семьей в буквальном смысле. Мы ведем программу «Семейный час», мы ведем программу на телевидении, в интернете, они все касаются семьи, мы все стараемся делать вместе, потому что один плюс один...

Священник Алексей Лымарев:

— Как из хобби сделать бизнес.

Александр Ананьев:

— Ну, это не бизнес. Для нас это образ жизни.

Алла Митрофанова:

— Да, скорей образ жизни.

Александр Ананьев:

— Слава Богу, я очень счастлив, что так получается, поэтому у нас этой дилеммы нет. Да, у нас работа тесно переплетена с семьей, и мы одно от другого не отделяем.

Священник Алексей Лымарев:

Бизнес — это работа просто.

Алла Митрофанова:

— Бизнес как дело — работа.

Александр Ананьев:

— Бизнес, уж если вдаваться совсем в детали, бизнес это когда ты своим умом, опытом и характером опять же заставляешь деньги работать на себя. Мы не умеем заставлять деньги работать на себя. Мы работаем сами, а деньги вздыхают, приходят потом к нам и говорят, ну вот вы поработали, мы пришли, нас немного, но мы вас очень любим.

Алла Митрофанова:

— А мы тоже отвечаем взаимностью и с благодарностью принимаем. И все хорошо.

Александр Ананьев:

— Да. Что касается темы, на которую нам сегодня очень хочется поговорить. Противоречие. Я сказал слово «противоречие», и сам даже вздрогнул, потому что не может быть такого противоречия, но оно есть. Противоречие — Церковь и семья. Мы очень часто получаем вопросы от наших слушателей, мы так же сотрудничаем с журналом «Фома», туда приходят такие вопросы. Женщины пишут: мой муж не ходит в церковь, мой муж очень негативно настроен в отношении того, что я хожу в церковь.

Алла Митрофанова:

— И шире — родители, к примеру, зачастую, все мы родом из двадцатого века, и зачастую в храм пришли в сознательном возрасте самостоятельно, не в семье воспиталась эта культура православная, а скорее мы в ходе жизни пытаемся каким-то образом ее в себе взрастить. Соответственно, если мы в храме, то нередко бывает, что родителей нет. И глядя на нас, они нередко снисходительно так закрывают глаза и говорят: ну, ладно, хорошо, ну пусть у тебя голову перекосило, пусть, хорошо, я с уважением отношусь к твоему выбору, но нас не надо трогать. И еще один аспект. Да, бывает так, что семья церковная, люди на службе в субботу-воскресенье, дома читаются молитвы, почему-то дети вырастают когда, им это все оказывается совершенно не близко. Иными словами противоречия между нашими отношениями в семье и нашими отношениями с церковью, казалось бы, все должно быть гармонизировано, хорошо, и одно из другого вытекать, на практике оказывается иначе. И наша церковная жизнь свидетельствует против нас как христиан.

Священник Алексей Лымарев:

— На практике, да.

Александр Ананьев:

— Очень часто человек действительно сталкивается с неожиданным выбором, выбор очевиден, но его очень непросто сделать: все-таки церковь или семья, пойти в храм или остаться с мужем, предать Бога или, по сути, пойти против воли супруга. Есть такая проблема или нет, или она надумана и все совсем иначе, отец Алексей?

Священник Алексей Лымарев:

— Ну, как есть проблема выбрать между, что мы будем на завтрак, чай или торт? Мне кажется, неправильное разделение. Чай без торта совсем никак, равно как и в обратном отношении.

Александр Ананьев:

— Как интересно у вас устроена жизнь, отец Алексей, чай без торта, я всю жизнь жил неправильно, я пил чай без торта. А если серьезно, что вы имеете в виду?

Священник Алексей Лымарев:

— Мы неправильно подходим к решению вопроса. Во-первых, нельзя делить, с одной стороны. Значит, мне чай понравился очень. Всегда можно привести такой образ или аналогию: стоит перед нами два стакана с чаем. Внешне мы абсолютно не найдем разницы, чай сладкий или чай без сахара, внешне они одинаковы. Только попробовав, можно определить, вот этот сладкий. Вот точно также и в жизни, почему мы должны разделить сахар и чай? Не надо разделять. И семья и работа не должны быть делимы. Почему? Потому что получается как лицемерие, на работе ты один, а в семье ты другой. Ведь работа священника, или даже не работа священника — служение священника, или жизнь православного человека, как их можно отделить от жизни в семье? Если у человека возникают такие вопросы, значит, что-то не так происходит в жизни. Надо срочно в сервис на починку.

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на радио «Вера» и сегодня у нас в гостях священник Алексей Лымарев, настоятель храма преподобного Алексея, человека Божия, в Садовниках. С вами Алла Митрофанова....

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— И мы говорим о «срочно в сервис». Мне очень понравился этот ваш образ. Вы умеете приводить иллюстрированные примеры, с которыми сразу становится понятно. Что значит «сразу в сервис»?

Священник Алексей Лымарев:

— Это значит, надо менять свою жизненную парадигму, свои установки надо менять, потому что жизнь православного человека должна быть естественной и желанной для любого человека. Если мы, конечно, не заменяем жизнь форматом «лозунги», «призывы», «демонстрации» и так далее. То есть человек обычно идет куда? Туда, где ему хорошо, правильно? Он идет к тем людям, с которыми ему интересно, он идет туда, где ему приятно, где его рады видеть, и бежит оттуда, где ему не нравится, не по себе. Вот то же самое жизнь православного человека, она такого плана. С православным человеком должно быть хорошо и комфортно. Вам может показаться, что я несколько противоречу Священному Писанию, потому что Господь сказал: «Враги человеку домашние его», и апостол Павел говорит: горе тебе, когда о тебе все люди будут говорить хорошо. Но здесь речь идет о другом. О том, что православный человек не напрягает никого. Мы с вами не комсомольские работники. Если есть отражение Божественного устройства мира, то, соответственно, нам хорошо с Богом и с нами будет хорошо тем людям, кто с нами соприкасается, а если у нас все клокочет и бурлит — кому такие нужны?

Алла Митрофанова:

— Конкретный пример. Воскресенье, утро, жена, которая хочет в храм. Муж, который: вот опять в свою церковь, хоть бы один выходной бы дома побыла, уделила бы время мужу, семье, детям и так далее. Что там тебе медом намазано или тебе Бог дороже, чем твоя семья?

Александр Ананьев:

— Причем, вот это раздражение, появляется не от того, что у него в планах было вскопать огород или построить сервант. Нет у него в принципе негативное: как, опять, да, что ж такое, тебе попы дороже, чем я.

Священник Алексей Лымарев:

— Да-да-да, милый, чем мы сегодня будем заниматься. Скажи, пожалуйста, какие у нас планы на сегодняшний день? Я с радостью проведу это время с тобой.

Алла Митрофанова:

— И не идти в храм?

Священник Алексей Лымарев:

— И не идти в храм. Речь идет об одном воскресенье, «хотя бы один день», — мы слышали в словах мужа. Это во-первых. Во-вторых, часто мы за этими словами больше ничего не видим. «А чем мы с тобой будем заниматься?» — «М-м-м-м». — «Пока ты придумаешь, я сейчас вернусь». Это одно. Второй момент. Почему, так скажем, мы с вилами должны идти друг на друга. Можно ж по-другому, у нас есть дипломатия. Христос сказал: «Будьте мудры как змеи, просты как голуби». Почему бы жене не встать в воскресный день допустим к шести часам и не пойти на раннюю в монастырь, допустим. Или у нас сейчас столько храмов в Москве, что можно выбрать: в шесть рано, хорошо в шесть пятнадцать. В шесть пятнадцать поздно. Вот в шесть пять есть служба вот там-то, вот, пожалуйста, иди туда. И на каждый вкус и цвет тебе будет предложена служба такого размера или сякого.

Алла Митрофанова:

— Это в больших городах. В маленьких-то по-разному бывает.

Священник Алексей Лымарев:

— В маленьких городах все по-другому. Проблемы другие. Я думаю, что там такие вопросы не стоят, там люди более конкретные, живут они проще и, поверьте, это вот в нашем мегаполисе мы, чтобы что-то решить, должны предпринимать какие-то такие пируэты с кульбитами. А в жизни сельской все очень просто решается, и, поверьте мне, таких вопросов не возникает.

Алла Митрофанова:

— Ну, дай Бог. Дай Бог, чтобы это было болезнью именно нашего мегаполиса.

Священник Алексей Лымарев:

— Так вот супруга может встать гораздо раньше, сходить на раннюю. И к тому моменту, когда муж еще не проснулся, опять нырнуть под теплую перину и оказаться на своем любимом месте.

Александр Ананьев:

— Есть в этом что-то от партизанского сопротивления. Когда все происходит как-то, знаете, в сумерках, чтобы не заметили. И от одного этого уже немножко коробит, ну, неправильное это устроение, нехорошо это, как-то не так.

Алла Митрофанова:

— Ну, почему, чтобы не заметили. Может, это происходит не от того, чтобы...

Александр Ананьев:

— Чтобы не создать какое-то неудобство, чтобы не вызвать раздражение.

Алла Митрофанова:

— Наоборот, чтобы мужу угодить, мне кажется... Да, и это вполне нормально. Угодить мужу и в идеале, к тому моменту как он проснется, еще и завтрак был готов.

Александр Ананьев:

— По дороге зайти в пекарню, ах что-то мне это напоминает, Алла Сергеевна, зайти в пекарню и взять горячий пирог с капустой. Да, да, так и происходит.

Священник Алексей Лымарев:

— У вас так, да, поставлено?

Александр Ананьев:

— Вы знаете, я откровенно говоря, ленив и нередко Алечке приходится идти в храм одной, а я работаю там до трех — до четырех ночи, к этому времени не встаю. Зато, когда она возвращается, дома есть горячий кофе и горячий пирог с капустой — и это, в общем, большое счастье, конечно. Хотя мне стыдно. Отчасти, отчасти, эта программа и про нас. Вот видите, минутка публичной исповеди от ведущих программы «Семейный час». Почему мы говорим, иллюстрируя ситуацию, когда у мужа и у жены разные взгляды на церковь, разные отношения с Богом, мы говорим в первую очередь о женщине, как о человеке, который стремится в церковь, и о мужчине, который сидит дома на диване и ест пирог с капустой и в общем особо ничего не делает на сей счет. Во-первых, почему так? А во-вторых, бывает же и по-другому, что и мужчина оказывается в храме, а жена сопротивляется.

Священник Алексей Лымарев:

— И знаете, таких примеров очень много. Я последнее время стал замечать, что их все больше и больше и больше.

Алла Митрофанова:

— Интересно.

Священник Алексей Лымарев:

— И как раз на своем опыте священническом я могу свидетельствовать о том, что сейчас таких жен очень много, которых мужья ведут в храм.

Александр Ананьев:

— Позволишь мне, Алечка, рассказать ту историю. Я знаю, что слушатели радио «Веры» любят не придуманные, что называется, истории. Есть у нас хороший друг, потрясающий парень, очень красивый, очень глубокий, работящий, у него прекрасная профессия, он алтарничает в храме в нашем любимом. И не так давно он, стараясь быть настоящим христианином, я им восхищаюсь во многом, они расстались с женой именно по той причине, что жена не принимает этот его образ жизни, не принимает эти его взгляды, не принимает эту его церковь, и она считает, что жизнь должна быть совсем о другом. И вы даже не можете себе представить, как он переживает по этому поводу. То есть для него это невероятная боль, мы как-то стараемся его поддержать в этом во всем, а как здесь можно поддержать? Просто быть там с ним. Но он не отчаивается, он занимается какими-то своими делами, сейчас ездит храмы восстанавливает. Но сама вот эта ситуация сложившаяся, она конечно несколько странная. Это как раз тот случай, когда человек встал пред выбором и выбор свой сделал и соответственно потерял семью.

Священник Алексей Лымарев:

— Скажите, пожалуйста, а что может не соответствовать христианской жизни. Ну, я не беру сейчас, конечно, грехи какие-то и пороки. А вот в принципе, что может стать причиной раздора семейных отношений? Я не знаю, когда муж ездит на рыбалку, жена воспринимает нормально, когда муж смотрит футбол, это нормально. Что делает христианин того, что не может быть принято второй половиной?

Александр Ананьев:

— Соблюдает пост.

Священник Алексей Лымарев:

— Так это ж здорово, тебе больше достанется. Вопрос в чем, что значит, соблюдает пост. Если он соблюдает и требует этого от других, то это, конечно, ненормально. А если соблюдает и никому не мешает, почему бы нет? Второй вопрос, тут разные обстоятельства бывают. Бывает, что жена наготовила-напекла-наварила, а муж не ест, и ей, конечно, это обидно. Если он никогда не ест, ей всегда обидно. А если он не ест только в какие-то определенные дни, а в остальные дни ест, я думаю, она это воспримет абсолютно нормально. Но в конечном итоге, я, конечно, сейчас рисую картину, может быть, экстраординарную, и может быть, не совсем привычную. Ну а почему бы, если пища стоит камнем преткновения в семейных отношениях, как апостол Павел говорит, если соблазняет кого-то, «не буду есть мяса вовек». Мы можем перефразировать, если соблазняет мой пост, я не буду при тебе поститься, и это будет правильно, как сказал апостол, «для всех быть всем, чтобы спасти некоторых». Хорошо ты поешь с утра эту колбасу, или что там тебе жена приготовила — яичницу в виде сердечка с сосиской — съешь ты ее. А потом целый день не ешь, и это будет нормально. Меня сейчас многие за это осудят, но это абсолютно нормальный христианский подход к жизни. То есть ты уступаешь немощи ближнего, но себе ты не поблажаешь в своих страстях и пороках. И тогда, я думаю, здесь будет абсолютно нормально. Потом надо понимать, что когда мы говорим о семейной жизни, мы говорим, что самой главной характеристикой семьи является способность к жертвенности. Если человек не способен жертвовать, то есть поступаться своими принципами, то, наверное, семейная жизнь вообще несостоятельна будет. Это неважно постится человек или не постится, это придется полностью перекраивать всю свою жизнь под другого человека, чтобы от тебя вообще ничего не осталось, но в этой ситуации семья вообще несостоятельна. Тогда вопрос не в том, что ты православный, а я нет, ты ходишь в церковь, а я не хожу, а вообще, что мы делаем вместе.

Александр Ананьев:

— Если нет жертвенности, не имеет значения христианин, не христианин, все это все равно развалится.

Алла Митрофанова:

— Это базовые вещи — жертвенность, радость, благодарность, как мы знаем эту формулу любви, очень ее любим и нередко тоже на радио «Вера» повторяем. Радость, благодарность, жертвенность — три компонента. Вы знаете, отец Алексей, вроде бы все хорошо, просто и понятно. Но почему-то на практике, нередко так бывает, возникают ситуации и конфликтные и двусмысленные, и не очень ясно, какой выбор сделать и прочее. Есть ли...

Священник Алексей Лымарев:

— Есть.

Алла Митрофанова:

— Какой-то общий вектор? Озвучьте, пожалуйста.

Священник Алексей Лымарев:

— Все очень просто. Общий вектор есть один единственный принцип и закон. Господь его выразил, если мы его не помним, не знаем, не можем употреблять, то тогда нам надо с первой самой ступеньки начинать свои шаги в христианской жизни. Закон любви. Как поступить? По любви поступить. Не требовать от другого любви, да? А самому поступить по любви. А любовь предполагает и уступчивость, и жертвенность, и труд со своей стороны. Наверное, кроме одного единственного, кроме предательства. То есть нельзя от меня попросить предательства, чтобы я забыл веру в Бога, или там я забыл свою семью, неважно в каких отношениях, отвернулся от своих родителей — это невозможно. А во всех остальных случаях, да, это первый закон — поступить по любви. Вообще мы забываем такие замечательные слова, сказанные Христом-Спасителем. Господь сказал: Я пришел, и трость надломленную не переломлю. Что это значит? Это значит, что мы должны настолько относиться бережно к вере, или, неважно, к другому человеку, к немощи его, чтобы мы эту трость не переломили, чтобы мы сохранили его, сберегли его, и потом, когда эта трость будет восстановлена, тогда, после этого уже дать ему твердую пищу, не молоко. С отколотым зубом не будешь твердую пищу есть. А вот когда уже зуб восстановлен, тогда уже можно и что-то потверже. То же самое и здесь, для начала человек должен тебя по-настоящему полюбить, понять и разделить с тобой свою собственную жизнь. Вообще, конечно, странно, как люди умудряются вступать в брак, не имея общего знаменателя. Если я тебя не понимаю, зачем мне вообще с тобой время проводить, тратить свое драгоценное время. Если твои интересы для меня чужды, я не знаю, как вообще можно определить, зачем люди вступают тогда в брак, что их вообще там скрепляет.

Алла Митрофанова:

— Ну, разные бывают варианты.

Александр Ананьев:

— У меня есть предположение, что в точке встречи общего было больше, а потом просто люди начали расти в разные стороны, так ведь тоже очень часто бывает.

Алла Митрофанова:

— Бывает.

Александр Ананьев:

— Спустя там четыре года они обнаруживают рядом с собой на кухне абсолютно чужого человека, которого интересуют абсолютно другие вещи, и ты расстраиваешься, ты злишься, ты пытаешься спросить: погоди, а я-то причем в твоей жизни, почему для тебя это важнее, чем я. Это нормальная ситуация, к сожалению, это бывает часто. Люди, редко когда бывает, что растут вместе в одном направлении, ходят вместе на одну работу, ездят вместе на одной машине и говорят, в общем, на одном языке о понятных вещах.

Священник Алексей Лымарев:

— Да. Но гораздо чаще мы забываем, что мы выросли не туда, куда нужно. А не другой человек изменился. Часто мы себе задаем такие вопросы? Нет? Вот я думаю, нет. Скорей всего мы другого человека готовы обвинить: эй, дружище, ты куда пошел-то?

Александр Ананьев:

— Это да, потому что я есть как бы норма, а все остальное это отклонение от нормы.

Священник Алексей Лымарев:

— Так вот, вот эти все моменты, по идеи, должны прослеживаться, определяться в период знакомства и встреч молодых людей.

Алла Митрофанова:

— Это то, что называется сознательностью или модное нынче слово «осознанность». Извините, по-моему, оно уже несколько набило оскомину, но в нем есть рациональное зерно. Сознательность.

Александр Ананьев:

— Личностный рост и продающая речь. Где ты этого набралась, Алла Сергеевна?

Алла Митрофанова:

— В жизни я этого набралась. Действительно, когда мы мозги включаем помимо других органов, когда пытаемся создавать отношения, результат получается очень даже неплохой, на мой взгляд, из того, что я видела.

Священник Алексей Лымарев:

— Там другие механизмы включаются. Но это уже, в сегодняшней встречи не об этом.

Александр Ананьев:

— Слушайте, а с вашим пастырским опытом, отец Алексей, было ли такое в вашей жизни, что приходят к вам пары и просят, батюшка благословите, хотим пожениться, обвенчаться. А вы видите, что люди абсолютно разные. И она сердцем стремится в церковь и ищет общения с Богом, а ему здесь скучно, непривычно, ну и вообще он здесь, по большому счету, случайно, потому что его девушка, которая сейчас в статусе девушки и невесты, просто попросила его сюда прийти. И вот вы видите, что перед вами два абсолютно разных человека, и вот сейчас они могут либо сделать шаг в вечность и рука об руку пойти ко Христу, либо совершить ошибку в своей жизни, и вы можете их от этой ошибки предостеречь.

Священник Алексей Лымарев:

— Если вы говорите венчание и брак и ставите между ними тождество, то тогда в этой ситуации можно говорить. А если люди уже заключили брак, но невенчанный, конечно я говорю, нужно венчаться, это безусловно.

Александр Ананьев:

— Безусловно.

Священник Алексей Лымарев:

— Вопрос совершенно в другом. Да, говорю, конечно, иногда. Редко бывает, говорю, что нет, ребята не надо. Они говорят, спасибо, венчание будет тогда-то, мы вас приглашаем.

Алла Митрофанова:

— В другом храме.

Священник Алексей Лымарев:

— Да даже в нашем храме. Если честно, я всегда стараюсь использовать этот момент для того, чтобы иметь возможность поговорить с человеком, который далек от брака может быть на данный момент. И не хочет венчаться, а хочет просто свободной жизни, и мне такие встречи доставляют удовольствие, потому что часто у человека открываются глаза, он понимает, что мы его не хотим закабалить или в каземат какой-то посадить, а наоборот даже хотим предложить гораздо больше, чем можем ожидать от брака.

Алла Митрофанова:

— А что же вы такое говорите, если у человека, на сто восемьдесят градусов меняется сознание?

Священник Алексей Лымарев:

— Я думаю то, что каждый человек хочет услышать, то, что Церковь зовет к счастью и любви, не более того.

Алла Митрофанова:

— А не в рабство и на галеры.

Священник Алексей Лымарев:

— Обычно как мы воспринимаем, церковь это посты, церковь это воздержание от близости.

Алла Митрофанова:

— И одно большое «нельзя».

Священник Алексей Лымарев:

— Да. Один сплошной грех, все, что происходит в мире, это недопустимо, непозволительно.

Алла Митрофанова:

— А вы говорите, что наоборот?

Священник Алексей Лымарев:

— Хватай и беги быстрей.

Александр Ананьев:

— Сейчас мы прервемся ровно на минуту, а через минуту продолжим наш разговор и попытаемся выяснить, каким же образом, в частности женщине в семье, совмещать служение Марфы и служение Марии, и вообще стоит ли проблема и задача именно так, или же она заключается в чем-то другом. «Наша жизнь в семье и наша жизнь в церкви. Проблемы и противоречия». Вернемся к разговору ровно через минуту.

Александр Ананьев:

— И мы возвращаемся за семейный стол. Здесь Алла Митрофанова...

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев...

Александр Ананьев:

— И гость программы «Семейный час». У нас сегодня настоятель храма преподобного Алексея, человека Божия в Садовниках, человек, который способен очень просто ответить на сложные вопросы, священник Алексей Лымарев.

Алла Митрофанова:

— Отец Алексей, если позволите, хотелось бы про Алексея, человека Божия, в контексте нашей беседы поговорить. Он был родителями подготовлен к семейной жизни, золотая молодежь, молодой человек, выросший в хорошей состоятельной семье, живущий в довольно престижном районе Рима на Авентинском Холме, христианин.

Священник Алексей Лымарев:

— Квартирка сейчас там дорого стоит.

Алла Митрофанова:

— Именно, и в то время было вполне себе прекрасно там жить, я уверена. Образованный, христианин, родители христиане, подобрали девушку из тоже прекрасной семьи. Она ему понравилась, и они друг другу понравились. Вот у них происходит обручение, они обменялись кольцами. И вместо того, чтобы оставаться со своей невестой, фактически женой, он в ту же ночь снимает с себя кольцо, кладет его перед своей избранницей и уходит, потому что почувствовал какой-то другой от Господа Бога призыв. И семья судя по всему в этом его выбранном им служении либо помешала бы, либо вообще как-то не вписалась бы, либо, может быть, если бы семейные отношения у них начались, и он бы остался внутри семьи, то это бы повредило в итоге им всем — мы не знаем, что ему там Господь открыл, может, вам известно, мне во всяком случае как-то не встречалось в его житии вот этих сведений, и к тому же история сослагательного наклонения не терпит, мы знаем, что произошло. Он ушел, семнадцать лет был вне дома. Его родители, его жена не знали, что с ним происходит и как, потом он вернулся и семнадцать лет прожил еще под лестницей в собственном родительском доме в образе нищего. Вот очевидным образом тот путь, который Господь ему открыл, с семьей никак не был связан. Вот это самое противоречие, а с этим-то как быть? Или это исключительный путь из серии «не пытайтесь повторить это в реальной жизни».

Священник Алексей Лымарев:

— Выполнено профессионалами, не повторять.

Алла Митрофанова:

— Ага. Каскадеры, да?

Священник Алексей Лымарев:

— Не совсем, наверное, так. Когда мы говорим о житии преподобного Алексея, нам почему-то кажется, сколько веков назад это все произошло, и сейчас восстановить доподлинно последовательность того, что было, нам не представляется возможным. Перед нами только факт, что он был обручен, что он покинул дом, ушел странствовать, как было принято в то время подвижниками веры. Ну, и через некоторое время опять оказался дома. Вот, пожалуй, из этих фактов мы можем исходить. А то, что он сказал или снял демонстративно кольцо, слезы расставания, конечно, это уже образы для киногероев.

Алла Митрофанова:

— Должна вам сказать, что ни за что на свете не хотела бы оказаться на месте его невесты-тире-жены, которая вот так вот представляет себе жизнь, а потом раз и оказывается, что она и не вдова и при этом и не свободна, и не понятно, в каком статусе.

Священник Алексей Лымарев:

— Знаете, это все относится к вопросу «без меня меня женили». Прекрасная поговорка такая есть. И наверное, с одной стороны тут есть над чем подумать, есть с чем согласиться и есть для нас с вами, какие выводы мы сами можем сделать. Мы за своих детей решаем, надо то сделать, это сделать. Ты туда поступишь, закончишь такие-то курсы, поедешь туда и так далее.

Александр Ананьев:

— Это ж нормально.

Священник Алексей Лымарев:

— Нет, это не нормально.

Александр Ананьев:

— Ну как это. Если человеку два с половиной года, я решаю, что ему есть, как ему себя вести, как поступить.

Священник Алексей Лымарев:

— Ну это понятно, мы сейчас не говорим о ребенке, который еще пока...

Александр Ананьев:

— Если ребенку двадцать два года, все равно я несу за него такую же ответственность и тоже стремлюсь...

Священник Алексей Лымарев:

— Для детей мы должны давать возможности самим стремиться и выбирать. В психологии есть такое мнение в отношении того, что мы предлагаем своим детям. Часто бывает так, что отдали ребенка в музыкальную школу, купили ему дорогое фортепиано за триста тысяч, наняли лучших педагогов, а ребенок говорит: «А мне не нравится». — «Как тебе не нравится, вчера ты говорил, что ты хочешь играть, как Вивальди и Гайдн, а сегодня ты говоришь, что тебе не нравится. Я триста тысяч потратил, ты у меня будешь играть на этом фортепиано, пока не скончаешься». И вот бедный ребенок тащит эту лямку и ненавидит и фортепиано и музыку и потом — кстати, к вопросу, что в православной семье вырастают не православные дети — и потом к инструменту не возвращается никогда. Смысл-то в чем? Смысл в том, что ребенок — как в Священном Писании, «все испытывайте, хорошего держитесь» — ребенок должен попробовать, как играть на фортепиано и как выполнять апперкот, а потом, может быть, как шинковать ножом капусту. И он должен понять, где его душа наибольшим образом раскрывается. Пусть он полгода походит на эту секцию, год на эту, потом бросит все, и, в конце концов, уйдет в ту сферу... Я знаю таких людей, где детей, которые вырастают в семье прекрасных музыкантов, папа музыкант, мама музыкант, братья-сестры музыканты, все с именами, если не с мировыми, то по крайней мере на уровне нашей страны. И потом, когда заканчивается консерватория, ребенок говорит, уже не ребенок, а взрослый человек: я хочу быть детским психологом. Понимаете?

Алла Митрофанова:

— Это верно. Так действительно бывает.

Священник Алексей Лымарев:

— И получается так, что в свою бытность, когда мне приходилось заниматься воспитательным процессом в университете, я неоднократно разбирал конфликты родителей и детей. Родители в буквальном смысле тащат своего ребенка: вот он поступил в православный университет, мы православные, мы хотим, чтобы он вырос нормальным человеком. Я его спрашиваю: «А ты-то кем хочешь быть?» Он говорит: «А я хочу быть дизайнером». — «Что, какой дизайнер, ты хочешь, чтоб по подиуму ходить, ты мужик или ты кто?». Я говорю: «Слушайте, ну, почему он не может быть православным дизайнером. В конце концов, у нас нормальной православной одежды не так много. У нас юбка в пол черного цвета и этим все заканчивается. Ну не хочет он быть ни миссионером, ни культурологом, ни заниматься социальной работой, ну, почему он не может творить, Господь заложил в него дар, так же как в первых людей, как в каждого человека». — «Ну что, он поступил». — «Слушайте, он потратит четыре года, пять лет своей жизни, пять лет. И потом, когда он начнет сам зарабатывать, в конце концов, все бросит и пойдет работать туда, куда он... Но он потратит пять лет с1воей жизни. Пять лет он будет вить из вас веревки и доставать нервы, постепенно, последовательно, долго, изощренно. Но он не будет этим заниматься. Зачем вы издеваетесь над своим ребенком?» Собственно я забыл, о чем мы говорили.

Алла Митрофанова:

— Мы говорили о противоречии между...

Священник Алексей Лымарев:

— Мы говорили, да, я вспомнил. Именно поэтому уже доростков, подростков, которые стремятся к чему-то, у них есть свои собственные интересы, понятно, что мы должны ограничивать те интересы, которые связаны с деструктивным выражением, может каких-то своих внутренних чувств, но тем не менее во всем остальном... То же самое можно сказать про эпоху античного мира и средневековую эпоху. А мы знаем, что в это время, особенно в православной среде, очень практиковалось, до недавнего времени практиковалось, что находили спутницу юноше сами родители, и он практически не выбирал. Ну, тут тоже есть, о чем поговорить. Но тем не менее, а у человека стремление такое, он хочет уединиться, он хочет быть монахом. И тут я считаю, что он поступил абсолютно правильно, он сделал абсолютно правильный и честный выбор. Его сдали жене, он сказал: милая, как бы я ни хотел, ты прекрасна, ты удивительна, но сердце мое, ну, тянет меня к другому. И я думаю, что ты меня поймешь, я сейчас перед тобой...

Александр Ананьев:

— Завтрак в холодильнике, пока.

Священник Алексей Лымарев:

— Да.

Алла Митрофанова:

— Подождите, в таком случае любой человек, уже семейный и с некоторым может быть даже с опытом или без опыта, в какой-то момент решив для себя, что, ой, это было наверное ошибкой и душа моя к этому не лежит, может подойти к своей жене и сказать...

Священник Алексей Лымарев:

— Нет, неправильно, неверно, абсолютно неверно.

Алла Митрофанова:

— А как?

Священник Алексей Лымарев:

— Потому что если здесь решение родителей, то во втором случае решение собственное человека. Существует такое правило, давайте мы воспользуемся некой аналогией прецедентного права и вспомним, что существует правило: если некий человек взял девушку, и она от него в сердце понесла чадо, то он обязан вступить с ней в брачные отношения. То есть закон церковный обязывает поступать таким образом. Здесь то же самое, это твой был выбор, ты принял это решение и именно поэтому ты должен следовать до конца своему решению. Наверное, исключением является только... Опять же церковные правила прописали все, если у нас своего разума не так богато, то закон говорит церковный вот о чем. Говорит о том, что в монашество можно уходить по согласию супругов, то есть, если супруга хочет тебя отпустить, может, она не может тебя отпустить, она верна тебе, почему она должна тебя отпускать. Она связала с тобой свою жизнь, родила тебе детей, и ты вдруг все бросаешь. Итак, первое, по согласию. Второе, по достижению, если есть дети, ими совершеннолетнего возраста. Вот в этом случае ты можешь вступить в монашество. Поэтому во всех остальных случаях, ты обязан, тебя никто не пытал, тебе спички под ногти никто не загонял, когда ты принимал решение о вступлении в брак, поэтому будь добр отвечать за свои слова. И это абсолютно правильно.

Александр Ананьев:

— О выборе сложном и выборе простом, выборе естественном и выборе правильном говорим сегодня в программе «Семейный час» с настоятелем храма преподобного Алексея, человека Божия, в Садовниках, священником Алексеем Лымаревым. Здесь Алла Митрофанова...

Алла Митрофанова:

— И Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— И я, просто завершая ту главку, которой мы посвятили предыдущий блок, хочу поделиться своим ощущением относительно выбора, в частности, выбора детей. Мне кажется, что выбора в наши дни стало слишком много. И этот выбор приобретает патологические формы. И очень часто психологи сейчас говорят, и я с этим сталкивался лично, с тем, что дети неспособны становятся зачастую закончить хоть что-нибудь начатое, потому что зачем, есть же выбор. Можно не смотреть этот канал... Как с телевизором, можно не смотреть этот канал, потому что есть еще девятьсот девяносто восемь каналов на телевидении. У нас сейчас девятьсот девяносто восемь каналов на телевизоре, который мы не смотрим, страшно себе представить, что там есть еще, помимо каналов, где симпатичные люди делают ремонт в домах Калифорнии. Это единственный канал, который мы включаем за завтраком. И дети становятся не способны вообще завершить хоть что-нибудь: учебу, увлечение, картину, семейные отношения часто. Они начинают строить отношения, понимают, что этот проект не сложился, не страшно, есть еще девятьсот девяносто восемь каналов, есть еще девятьсот девяносто восемь человек вокруг, с другим, с другим не сложится, есть третий. Поэтому выбор становится крайне опасен, и к нему надо относиться с большой настороженностью.

Алла Митрофанова:

— Мне кажется, это проблема не выбора, а проблема в том, что мы потребительское свое сознание начинаем экстраполировать на все, что в нашей жизни есть, включая семью. Это страшно, скорее, а не то, что есть выбор.

Александр Ананьев:

— Ты обратила внимание на то, как дети, допустим, играют там с мобильным телефоном. Если они играют, они не способны сконцентрироваться на чем-то одном, они сразу переходят на что-то другое, третье.

Алла Митрофанова:

— Мозаичный резонанс у нас в голове у всех, это старое явление. Это известно.

Александр Ананьев:

— Да, да. И вот эта информационная эпоха, которая предоставляет тебе огромный выбор, который кажется тебе поначалу благом, потому что хорошо, когда есть выбор, на деле выясняется, что на самом деле плохо. И если у тебя есть пианино за триста тысяч, дружок мой, у тебя нет выбора. Давай-ка мы закончим музыкальную школу, ты получишь этот документ, ты научишься играть, а дальше посмотрим, нужно тебе это или нет. Но уже приняли это решение и выбора нет. Может быть так следует, я не утверждаю, я спрашиваю. Может быть так следует поступать, чтобы излечить человека от вот этой готовности быстро закрыть этот проект и начать другой, потому что там будет лучше, проще, интересней, ярче. А, безусловно, будет. Потому что здесь-то, в принципе, ты общую картинку получил, здесь скучно.

Алла Митрофанова:

— Ну, да. В тот момент, когда заканчивается эйфория и начинается элемент рутины, действительно, проще закрыть этот проект, с точки зрения нашего потребительского сознания, и начать какой-то новый.

Священник Алексей Лымарев:

— Я бы немножко сместил аспект нашего внимания на возраст. Мы же с вами говорили о преподобном Алексее, который был уже взрослым человеком, и у которого было уже сформировано отношение к жизни, в том числе к семье. Мы говорим сейчас даже не о детях, а о взрослых. Если мы говорим о детях, понятно, разрешать все недопустимо. Речь идет об основных моментах, дать ребенку попробовать что-то, быстренько, раз-два-три, и посмотреть, к чему у него есть интерес. Ведь у нас не так много направлений, либо это музыка, либо это спорт, либо это какие-то прикладные направления, а может, художественная школа какая-то. В общем, та классика, из которой состоит наше дополнительное школьное образование. Речь идет скорей всего об этом. Поэтому выбор не столь велик, и мы всегда можем сузить рамки, это прежде всего. Второй вопрос, речь идет наверное не о том, что здесь чуть-чуть не понравилось, здесь чуть-чуть не понравилось, а чтобы ребенок хотя бы имел картину, представление того, что его окружает. Он никогда не видел, не слышал, никто не подсказывал, как держать карандаш, он никогда не пробовал рисовать. Хотя бывает так, что человек садится писать что-то и с очевидностью ясно, что у него соответствует рисунок реальности, и ты понимаешь, что у него явно талант и, может, следует дать ему попробовать хотя бы разовое занятие с педагогом по рисованию. Либо сводить его на музыкальный кружок какой-то. Понятно, что мы формируем. Опять же важный момент, мы формируем для ребенка область тех интересов, из которых он выбирает. Я по секрету скажу...

Александр Ананьев:

— Всему свету.

Священник Алексей Лымарев:

— У нас в семье принято так, если мы клеим обои или еще что-то, я выбираю, что мне нравится, несколько вариантов, потом прихожу к супруге и говорю, вот выбирай, и она выбирает. Говорит: вот этот. Кто выбрал, я или она. Правды ради сказать, так часто я даю возможность поступать супруге, тоже она выбирает несколько вариантов, я говорю, слушай, займись этим вопросом самостоятельно, она выбирает несколько вариантов, я говорю: мне вот этот нравится. То есть таким образом мы формируем все равно направление для ребенка. То есть не он выбирает, что хочу, то ворочу. Нет. Это разумный подход, поставлена цель, которую мы сами определяем.

Александр Ананьев:

— Жена одного моего хорошего знакомого тоже всегда оставляет выбор за ним. Допустим, идут они в магазин, и он хочет купить сосиски, а жена говорит: дорогой, ты же главный, выбирай, хек или минтай. Выбор всегда за ним, потому что он в этом доме главный. Шутки шутками, отец Алексей, а Спаситель — мы возвращаемся к проблематике выбора между Церковью и семьей, между богообщением и, простите, мужеобщением. Когда возник конфликт, по сути это конфликт, между Марфой и Марией, Спаситель очень однозначно расставил акценты: какое домашнее хозяйство, какие домашние дела, какая по сути семья, если единственное, что важно — это общение с Богом.

Алла Митрофанова:

— Там не совсем так было. «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё». Он ей не сказал: бросай свои дела. Он сказал: прими и тот выбор, который сделала твоя сестра. Мне кажется, там вот так скорее было.

Александр Ананьев:

— Я вот это слышу именно как указание, что важно в жизни: не кастрюли, не домашние дела, не огород вскопать, не сервант собрать дома, а пойти в храм.

Священник Алексей Лымарев:

— Я посмотрю, как вы помолитесь, если после литургии вас дома кастрюлька с дымящимся харчо не будет ожидать.

Александр Ананьев:

— У меня вопрос к Алле Сергеевне Митрофановой: жена, за те годы совместной жизни, дорогая моя, ты хоть раз мне харчо приготовила? Как красиво вы сказали, отец Алексей.

Священник Алексей Лымарев:

— Один психолог...

Алла Митрофанова:

— У меня тклапи не было, а теперь есть, так что... все будет.

Священник Алексей Лымарев:

— Сказал такую вещь, что моя жена запрещает в эфире говорить о примерах нашей семейной жизни. Хотя, наверное, это не всегда действует, но тем не менее. Знаете, какая ситуация, возвращаемся к Марфе и Марии. Для меня это совершенно по-другому звучит. Пока Марфа не подошла к Христу и не сказала: Господи, — она может какими-то другими выражениями донесла — не могу уже, я тут вкалываю, понимаешь ли в поте лица, а она ну, достала меня уже. Тогда Господь сказал: так-так-так, подожди, если ты делаешь свое дело, делаешь его с радостью, с благодарностью, но ты делаешь для Христа, это тоже дело. И Господь не осуждает никого. Господь сделал ей, простите, может, я грубо скажу, такое замечание после того, как она сделала замечание своей сестре. Понимаете. Вот в этом, наверное, и заключается все понимание того, что... У меня был пример, мы с братьями лаврскими поехали на подсобку и стали общаться с монахом, который занимается пчелами. Я говорю, слушай, ну как ты тут живешь-то, ни храма, ничего нету. Он говорит: так живу, два раза в году причащаюсь, на Рождество и на Пасху.

Алла Митрофанова:

— Ого!

Священник Алексей Лымарев:

— Все остальное время я здесь с пчелами. Понятно, что я и правило читаю и все. Это мы сейчас живем в условиях рафинированных, когда у нас храм на каждый вкус и цвет, так же и священник: тебе этот не нравится, смотри, вот помоложе, этот слишком молодой, а вот этот, а вот этот, этот в очках хорошо, а этот без очков тебе, а в этом храме квартет поет, а мне нравится, чтобы Византийским, а вот Византийским, а вот... и так далее. То есть мы сейчас выбираем все, что хотим.

Алла Митрофанова:

— Но опять же в больших городах.

Священник Алексей Лымарев:

— Да. Мы с вами жители большого города, и мы по-другому не можем мыслить. Мы не можем думать, или говорить, или рассуждать за человека, который живет в деревне. Который встает с утра, ему в пять часов надо пойти хлев вычистить, потом выгнать корову на пастбище, покормить кур, потом пойти покосить делянку свою, чтобы на зиму было чем скотину кормить, а потом еще бежать в колхоз или совхоз и еще там что-то на дядю работать. Поэтому у нас совершенно другое мировоззрение. Именно поэтому мы с вами живем в тех условиях, где мы не можем понять, как это можно жить христианской жизнью без храма и без молитвы, а ведь во многих городах, даже сейчас в современной России, есть места, где люди живут, там храмов нет вообще. В свое время, когда я был в Магадане, по собственной воле, мне пришлось столкнуться с такой ситуацией, мы переезжали с места на место и приехали в деревушку, где люди сами собираются в обычный дом, который бросили, который решили использовать как местную часовню или местный храм, люди собираются, читают просто акафисты. Они священника видят раз в пять лет, им никто не рассказал, не объяснил, как, что молиться, никаких книг у них нету, ну понятно, что там жизнь только налаживалась, это девяностые годы были. Но тем не менее, и многие сейчас так живут и без храма, и без священника. И в традиции Церкви, особенно в монашеской традиции, было за правило и за основу жизни, когда сам монах читал правила утренние, вечерние, эти правила они порой сами составляли даже, вне какого-то богослужебного устава, так постепенно и складывался монастырский устав монашеской жизни. Молитвы, в которые Псалтирь вошла как основа жизни. Эти люди редко видели церковь-то в нашем понимании. То, о чем мы сейчас говорим, когда брат с утра до вечера трудится где-то на пасеке и читает сам молитвы и причащается два раза в году — для каких-то сфер жизни это вполне нормально. Конечно, не стоит нам пренебрегать храмом и оставлять молитву и литургию, если он стоит у тебя под окнами. Но вот если ты, не знаю, врач, ты в «красной зоне» находишься, ты с утра до вечера спасаешь людям жизнь, сейчас ты не можешь пойти, ну, там раз в две недели, когда у тебя попало два выходных, прийти, причаститься можно.

Алла Митрофанова:

— По сути, это служение Марфы. Вот такое только без претензий.

Священник Алексей Лымарев:

— Но апостол же говорит, если ты рука раздавай, если голова, то думай.

Александр Ананьев:

— Резюмирую. Жизнь может быть устроена просто, мудро и без неразрешимых проблем сложного выбора, если... Закончите фразу, отец Алексей.

Священник Алексей Лымарев:

— Если мы живем по Евангелию.

Александр Ананьев:

— Прекрасное завершение программы «Семейный час». Сегодня мы беседовали с настоятелем храма преподобного Алексея, человека Божия, в Садовниках священником Алексеем Лымаревым. С вами была Алла Митрофанова...

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— Мы обязательно продолжим разговор в следующих выпусках программы. До новых встреч.

Алла Митрофанова:

— До свиданья.

Священник Алексей Лымарев:

— Всего хорошего.

Все выпуски программы Семейный час

Другие программы

Актуальная тема