У нас в студии был настоятель храма преподобного Алексия человека Божия в Садовниках священник Алексей Лымарев.
Мы говорили о причинах случающихся в семье конфликтов, когда один из супругов стремится жить церковной жизнью, а второй при этом далёк от веры — как их можно избежать, и не дать им разрушить семейное счастье, оставаясь при этом верным Церкви и Богу.
Отец Алексей также размышлял о воспитании детей: как заинтересовать современного ребенка и помочь ему раскрыть таланты и найти себя.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
Александр Ананьев:
— И снова здравствуйте, дорогие друзья. В очередной раз за семейным столом собрались Алла Митрофанова...
Алла Митрофанова:
— Александр Ананьев...
Александр Ананьев:
— И наш дорогой гость сегодня — настоятель храма преподобного Алексия, человека Божия, в Садовниках, знакомства с которым мы ждали очень долго и наконец дождались, замечательный священник Алексей Лымарев. Добрый вечер, отец Алексей. Здравствуйте.
Священник Алексей Лымарев:
— Добрый вечер.
Александр Ананьев:
— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, — программа «Семейный час» о семье — вы можете в двух словах, буквально в двух словах широкими мазками талантливого художника написать портрет вашей семьи?
Священник Алексей Лымарев:
— Много. Необычно. Неожиданно. Интересно.
Александр Ананьев:
— Я не услышал слова «сложно». Неужели в вашей семейной жизни, а семейная жизнь у священника — это всегда испытание и преодоление, это всегда детям и жене не хватает общения с папой и мужем, потому что у папы и мужа первое место занимает церковь, неужели в вашей семье не бывает трудностей и сложностей?
Священник Алексей Лымарев:
— Мы говорим о сложности, как будто они вдруг возникают, а потом уходят, и наступает тишина. Но когда можно охарактеризовать сложность как сама жизнь, то в общем-то мы ее не вспоминаем, мы просто живем в ней.
Алла Митрофанова:
— Живете в сложности?
Священник Алексей Лымарев:
— Да.
Алла Митрофанова:
— И воспринимаете ее, получается, прости Сашенька, воспринимаете ее как норму?
Священник Алексей Лымарев:
— Норма. А как иначе?
Александр Ананьев:
— Как иначе? Лучше без сложностей. Лучше как-то в танце и в песне — легко.
Священник Алексей Лымарев:
— Танцевать сложно или легко?
Александр Ананьев:
— Смотря где, как, в каком состоянии и по какому поводу. Мне, как правило, легко, дорогой отец Алексей.
Священник Алексей Лымарев:
— Я думаю, что если человек делает свое дело ответственно, то всегда сложно. Не смотря на то, что это может быть и отрадно, и приятно, и приносит много радости, но тем не менее, все равно это сложно. Сложно строить дом, но потом приятно туда приходить. Сложно писать книгу, сложно писать музыку. Почему? Потому что в ней вся душа. И более того, как ты, не просто как ты себя выражаешь в этом, а ты же согласовываешь себя с другими. И вот это, наверное, сложно, чтобы никого не задеть, не обидеть, не огорчить, и в то же время выразить себя в этом мире. Поэтому всегда все сложно.
Александр Ананьев:
— Мне сорок четыре года, отец Алексей, и я, как и любой мужчина, пытающийся быть христианином — я крестился недавно, буквально три с небольшим года назад — я признаюсь, я иногда гипотетически в мыслях, в каких-то фантазиях, мечтах примеряю на себя роль священника и думаю, а вот если я когда-нибудь, если я вдруг, а если я... И я понимаю, что самой большой трудностью для меня было бы ставить служение на первое место, а семью на второе. Я правильно понимаю, что священник обязан поставить служение Богу на первое место и уже только потом семью?
Священник Алексей Лымарев:
— Я такими вопросами не задаюсь. Потому что я просто живу и все. А возникают необходимые обстоятельства, которые требуют моего присутствия либо здесь, либо здесь. И если присутствие в семье требует большого количества времени, действительно были у меня такие периоды в жизни, когда кто-то в семье, папа тяжело заболевал у меня, и тогда на некоторое время мне приходилось как бы отступать от своего служения, не бросать, ни в коем случае, но больше времени посвящать именно моим отношениям с моими близкими и родными. А во все остальное время, когда жизнь налажена, она идет своим чередом, и естественно храм требует внимания больше, чем семья, то соответственно, я там.
Александр Ананьев:
— Мне просто кажется, что если сейчас Алла Сергеевна Митрофанова окончательно сойдет с ума и обратится ко мне с вопросом: Саша, что для тебя важнее семья или работа — я, конечно же, отвечу, что семья. Семья для меня важнее, и если вдруг работа будет мешать семье, значит, я откажусь от работы. Здесь вопросов нет. У священников все иначе. Если вам задать вопрос, что для вас важнее — мои вопросы не досужие, они готовят нашу беседу к тому, чтобы мы озвучили нашу сегодняшнюю тему, они не досужие, но мне очень важно все-таки поставить точку в этом вопросе — служение и работа для вас важнее, чем семья?
Алла Митрофанова:
— Сашенька, а ты не задавался в свою очередь вопросом, почему твоя жена никогда так радикально тему не ставила, что важнее?
Александр Ананьев:
— А потому что я сильнее, я старше и я авторитетнее, в конце концов. Начальникам такие вопросы не задают.
Алла Митрофанова:
— Все правильно. Хорошо, как скажешь.
Священник Алексей Лымарев:
— То есть, я так понимаю, вы в семье, как на работе?
Александр Ананьев:
— Как верно замечено, отец Алексей, как верно замечено. Понимаете все, что у нас связано с работой, оно непосредственно связано с семьей в буквальном смысле. Мы ведем программу «Семейный час», мы ведем программу на телевидении, в интернете, они все касаются семьи, мы все стараемся делать вместе, потому что один плюс один...
Священник Алексей Лымарев:
— Как из хобби сделать бизнес.
Александр Ананьев:
— Ну, это не бизнес. Для нас это образ жизни.
Алла Митрофанова:
— Да, скорей образ жизни.
Александр Ананьев:
— Слава Богу, я очень счастлив, что так получается, поэтому у нас этой дилеммы нет. Да, у нас работа тесно переплетена с семьей, и мы одно от другого не отделяем.
Священник Алексей Лымарев:
Бизнес — это работа просто.
Алла Митрофанова:
— Бизнес как дело — работа.
Александр Ананьев:
— Бизнес, уж если вдаваться совсем в детали, бизнес это когда ты своим умом, опытом и характером опять же заставляешь деньги работать на себя. Мы не умеем заставлять деньги работать на себя. Мы работаем сами, а деньги вздыхают, приходят потом к нам и говорят, ну вот вы поработали, мы пришли, нас немного, но мы вас очень любим.
Алла Митрофанова:
— А мы тоже отвечаем взаимностью и с благодарностью принимаем. И все хорошо.
Александр Ананьев:
— Да. Что касается темы, на которую нам сегодня очень хочется поговорить. Противоречие. Я сказал слово «противоречие», и сам даже вздрогнул, потому что не может быть такого противоречия, но оно есть. Противоречие — Церковь и семья. Мы очень часто получаем вопросы от наших слушателей, мы так же сотрудничаем с журналом «Фома», туда приходят такие вопросы. Женщины пишут: мой муж не ходит в церковь, мой муж очень негативно настроен в отношении того, что я хожу в церковь.
Алла Митрофанова:
— И шире — родители, к примеру, зачастую, все мы родом из двадцатого века, и зачастую в храм пришли в сознательном возрасте самостоятельно, не в семье воспиталась эта культура православная, а скорее мы в ходе жизни пытаемся каким-то образом ее в себе взрастить. Соответственно, если мы в храме, то нередко бывает, что родителей нет. И глядя на нас, они нередко снисходительно так закрывают глаза и говорят: ну, ладно, хорошо, ну пусть у тебя голову перекосило, пусть, хорошо, я с уважением отношусь к твоему выбору, но нас не надо трогать. И еще один аспект. Да, бывает так, что семья церковная, люди на службе в субботу-воскресенье, дома читаются молитвы, почему-то дети вырастают когда, им это все оказывается совершенно не близко. Иными словами противоречия между нашими отношениями в семье и нашими отношениями с церковью, казалось бы, все должно быть гармонизировано, хорошо, и одно из другого вытекать, на практике оказывается иначе. И наша церковная жизнь свидетельствует против нас как христиан.
Священник Алексей Лымарев:
— На практике, да.
Александр Ананьев:
— Очень часто человек действительно сталкивается с неожиданным выбором, выбор очевиден, но его очень непросто сделать: все-таки церковь или семья, пойти в храм или остаться с мужем, предать Бога или, по сути, пойти против воли супруга. Есть такая проблема или нет, или она надумана и все совсем иначе, отец Алексей?
Священник Алексей Лымарев:
— Ну, как есть проблема выбрать между, что мы будем на завтрак, чай или торт? Мне кажется, неправильное разделение. Чай без торта совсем никак, равно как и в обратном отношении.
Александр Ананьев:
— Как интересно у вас устроена жизнь, отец Алексей, чай без торта, я всю жизнь жил неправильно, я пил чай без торта. А если серьезно, что вы имеете в виду?
Священник Алексей Лымарев:
— Мы неправильно подходим к решению вопроса. Во-первых, нельзя делить, с одной стороны. Значит, мне чай понравился очень. Всегда можно привести такой образ или аналогию: стоит перед нами два стакана с чаем. Внешне мы абсолютно не найдем разницы, чай сладкий или чай без сахара, внешне они одинаковы. Только попробовав, можно определить, вот этот сладкий. Вот точно также и в жизни, почему мы должны разделить сахар и чай? Не надо разделять. И семья и работа не должны быть делимы. Почему? Потому что получается как лицемерие, на работе ты один, а в семье ты другой. Ведь работа священника, или даже не работа священника — служение священника, или жизнь православного человека, как их можно отделить от жизни в семье? Если у человека возникают такие вопросы, значит, что-то не так происходит в жизни. Надо срочно в сервис на починку.
Александр Ананьев:
— «Семейный час» на радио «Вера» и сегодня у нас в гостях священник Алексей Лымарев, настоятель храма преподобного Алексея, человека Божия, в Садовниках. С вами Алла Митрофанова....
Алла Митрофанова:
— Александр Ананьев.
Александр Ананьев:
— И мы говорим о «срочно в сервис». Мне очень понравился этот ваш образ. Вы умеете приводить иллюстрированные примеры, с которыми сразу становится понятно. Что значит «сразу в сервис»?
Священник Алексей Лымарев:
— Это значит, надо менять свою жизненную парадигму, свои установки надо менять, потому что жизнь православного человека должна быть естественной и желанной для любого человека. Если мы, конечно, не заменяем жизнь форматом «лозунги», «призывы», «демонстрации» и так далее. То есть человек обычно идет куда? Туда, где ему хорошо, правильно? Он идет к тем людям, с которыми ему интересно, он идет туда, где ему приятно, где его рады видеть, и бежит оттуда, где ему не нравится, не по себе. Вот то же самое жизнь православного человека, она такого плана. С православным человеком должно быть хорошо и комфортно. Вам может показаться, что я несколько противоречу Священному Писанию, потому что Господь сказал: «Враги человеку домашние его», и апостол Павел говорит: горе тебе, когда о тебе все люди будут говорить хорошо. Но здесь речь идет о другом. О том, что православный человек не напрягает никого. Мы с вами не комсомольские работники. Если есть отражение Божественного устройства мира, то, соответственно, нам хорошо с Богом и с нами будет хорошо тем людям, кто с нами соприкасается, а если у нас все клокочет и бурлит — кому такие нужны?
Алла Митрофанова:
— Конкретный пример. Воскресенье, утро, жена, которая хочет в храм. Муж, который: вот опять в свою церковь, хоть бы один выходной бы дома побыла, уделила бы время мужу, семье, детям и так далее. Что там тебе медом намазано или тебе Бог дороже, чем твоя семья?
Александр Ананьев:
— Причем, вот это раздражение, появляется не от того, что у него в планах было вскопать огород или построить сервант. Нет у него в принципе негативное: как, опять, да, что ж такое, тебе попы дороже, чем я.
Священник Алексей Лымарев:
— Да-да-да, милый, чем мы сегодня будем заниматься. Скажи, пожалуйста, какие у нас планы на сегодняшний день? Я с радостью проведу это время с тобой.
Алла Митрофанова:
— И не идти в храм?
Священник Алексей Лымарев:
— И не идти в храм. Речь идет об одном воскресенье, «хотя бы один день», — мы слышали в словах мужа. Это во-первых. Во-вторых, часто мы за этими словами больше ничего не видим. «А чем мы с тобой будем заниматься?» — «М-м-м-м». — «Пока ты придумаешь, я сейчас вернусь». Это одно. Второй момент. Почему, так скажем, мы с вилами должны идти друг на друга. Можно ж по-другому, у нас есть дипломатия. Христос сказал: «Будьте мудры как змеи, просты как голуби». Почему бы жене не встать в воскресный день допустим к шести часам и не пойти на раннюю в монастырь, допустим. Или у нас сейчас столько храмов в Москве, что можно выбрать: в шесть рано, хорошо в шесть пятнадцать. В шесть пятнадцать поздно. Вот в шесть пять есть служба вот там-то, вот, пожалуйста, иди туда. И на каждый вкус и цвет тебе будет предложена служба такого размера или сякого.
Алла Митрофанова:
— Это в больших городах. В маленьких-то по-разному бывает.
Священник Алексей Лымарев:
— В маленьких городах все по-другому. Проблемы другие. Я думаю, что там такие вопросы не стоят, там люди более конкретные, живут они проще и, поверьте, это вот в нашем мегаполисе мы, чтобы что-то решить, должны предпринимать какие-то такие пируэты с кульбитами. А в жизни сельской все очень просто решается, и, поверьте мне, таких вопросов не возникает.
Алла Митрофанова:
— Ну, дай Бог. Дай Бог, чтобы это было болезнью именно нашего мегаполиса.
Священник Алексей Лымарев:
— Так вот супруга может встать гораздо раньше, сходить на раннюю. И к тому моменту, когда муж еще не проснулся, опять нырнуть под теплую перину и оказаться на своем любимом месте.
Александр Ананьев:
— Есть в этом что-то от партизанского сопротивления. Когда все происходит как-то, знаете, в сумерках, чтобы не заметили. И от одного этого уже немножко коробит, ну, неправильное это устроение, нехорошо это, как-то не так.
Алла Митрофанова:
— Ну, почему, чтобы не заметили. Может, это происходит не от того, чтобы...
Александр Ананьев:
— Чтобы не создать какое-то неудобство, чтобы не вызвать раздражение.
Алла Митрофанова:
— Наоборот, чтобы мужу угодить, мне кажется... Да, и это вполне нормально. Угодить мужу и в идеале, к тому моменту как он проснется, еще и завтрак был готов.
Александр Ананьев:
— По дороге зайти в пекарню, ах что-то мне это напоминает, Алла Сергеевна, зайти в пекарню и взять горячий пирог с капустой. Да, да, так и происходит.
Священник Алексей Лымарев:
— У вас так, да, поставлено?
Александр Ананьев:
— Вы знаете, я откровенно говоря, ленив и нередко Алечке приходится идти в храм одной, а я работаю там до трех — до четырех ночи, к этому времени не встаю. Зато, когда она возвращается, дома есть горячий кофе и горячий пирог с капустой — и это, в общем, большое счастье, конечно. Хотя мне стыдно. Отчасти, отчасти, эта программа и про нас. Вот видите, минутка публичной исповеди от ведущих программы «Семейный час». Почему мы говорим, иллюстрируя ситуацию, когда у мужа и у жены разные взгляды на церковь, разные отношения с Богом, мы говорим в первую очередь о женщине, как о человеке, который стремится в церковь, и о мужчине, который сидит дома на диване и ест пирог с капустой и в общем особо ничего не делает на сей счет. Во-первых, почему так? А во-вторых, бывает же и по-другому, что и мужчина оказывается в храме, а жена сопротивляется.
Священник Алексей Лымарев:
— И знаете, таких примеров очень много. Я последнее время стал замечать, что их все больше и больше и больше.
Алла Митрофанова:
— Интересно.
Священник Алексей Лымарев:
— И как раз на своем опыте священническом я могу свидетельствовать о том, что сейчас таких жен очень много, которых мужья ведут в храм.
Александр Ананьев:
— Позволишь мне, Алечка, рассказать ту историю. Я знаю, что слушатели радио «Веры» любят не придуманные, что называется, истории. Есть у нас хороший друг, потрясающий парень, очень красивый, очень глубокий, работящий, у него прекрасная профессия, он алтарничает в храме в нашем любимом. И не так давно он, стараясь быть настоящим христианином, я им восхищаюсь во многом, они расстались с женой именно по той причине, что жена не принимает этот его образ жизни, не принимает эти его взгляды, не принимает эту его церковь, и она считает, что жизнь должна быть совсем о другом. И вы даже не можете себе представить, как он переживает по этому поводу. То есть для него это невероятная боль, мы как-то стараемся его поддержать в этом во всем, а как здесь можно поддержать? Просто быть там с ним. Но он не отчаивается, он занимается какими-то своими делами, сейчас ездит храмы восстанавливает. Но сама вот эта ситуация сложившаяся, она конечно несколько странная. Это как раз тот случай, когда человек встал пред выбором и выбор свой сделал и соответственно потерял семью.
Священник Алексей Лымарев:
— Скажите, пожалуйста, а что может не соответствовать христианской жизни. Ну, я не беру сейчас, конечно, грехи какие-то и пороки. А вот в принципе, что может стать причиной раздора семейных отношений? Я не знаю, когда муж ездит на рыбалку, жена воспринимает нормально, когда муж смотрит футбол, это нормально. Что делает христианин того, что не может быть принято второй половиной?
Александр Ананьев:
— Соблюдает пост.
Священник Алексей Лымарев:
— Так это ж здорово, тебе больше достанется. Вопрос в чем, что значит, соблюдает пост. Если он соблюдает и требует этого от других, то это, конечно, ненормально. А если соблюдает и никому не мешает, почему бы нет? Второй вопрос, тут разные обстоятельства бывают. Бывает, что жена наготовила-напекла-наварила, а муж не ест, и ей, конечно, это обидно. Если он никогда не ест, ей всегда обидно. А если он не ест только в какие-то определенные дни, а в остальные дни ест, я думаю, она это воспримет абсолютно нормально. Но в конечном итоге, я, конечно, сейчас рисую картину, может быть, экстраординарную, и может быть, не совсем привычную. Ну а почему бы, если пища стоит камнем преткновения в семейных отношениях, как апостол Павел говорит, если соблазняет кого-то, «не буду есть мяса вовек». Мы можем перефразировать, если соблазняет мой пост, я не буду при тебе поститься, и это будет правильно, как сказал апостол, «для всех быть всем, чтобы спасти некоторых». Хорошо ты поешь с утра эту колбасу, или что там тебе жена приготовила — яичницу в виде сердечка с сосиской — съешь ты ее. А потом целый день не ешь, и это будет нормально. Меня сейчас многие за это осудят, но это абсолютно нормальный христианский подход к жизни. То есть ты уступаешь немощи ближнего, но себе ты не поблажаешь в своих страстях и пороках. И тогда, я думаю, здесь будет абсолютно нормально. Потом надо понимать, что когда мы говорим о семейной жизни, мы говорим, что самой главной характеристикой семьи является способность к жертвенности. Если человек не способен жертвовать, то есть поступаться своими принципами, то, наверное, семейная жизнь вообще несостоятельна будет. Это неважно постится человек или не постится, это придется полностью перекраивать всю свою жизнь под другого человека, чтобы от тебя вообще ничего не осталось, но в этой ситуации семья вообще несостоятельна. Тогда вопрос не в том, что ты православный, а я нет, ты ходишь в церковь, а я не хожу, а вообще, что мы делаем вместе.
Александр Ананьев:
— Если нет жертвенности, не имеет значения христианин, не христианин, все это все равно развалится.
Алла Митрофанова:
— Это базовые вещи — жертвенность, радость, благодарность, как мы знаем эту формулу любви, очень ее любим и нередко тоже на радио «Вера» повторяем. Радость, благодарность, жертвенность — три компонента. Вы знаете, отец Алексей, вроде бы все хорошо, просто и понятно. Но почему-то на практике, нередко так бывает, возникают ситуации и конфликтные и двусмысленные, и не очень ясно, какой выбор сделать и прочее. Есть ли...
Священник Алексей Лымарев:
— Есть.
Алла Митрофанова:
— Какой-то общий вектор? Озвучьте, пожалуйста.
Священник Алексей Лымарев:
— Все очень просто. Общий вектор есть один единственный принцип и закон. Господь его выразил, если мы его не помним, не знаем, не можем употреблять, то тогда нам надо с первой самой ступеньки начинать свои шаги в христианской жизни. Закон любви. Как поступить? По любви поступить. Не требовать от другого любви, да? А самому поступить по любви. А любовь предполагает и уступчивость, и жертвенность, и труд со своей стороны. Наверное, кроме одного единственного, кроме предательства. То есть нельзя от меня попросить предательства, чтобы я забыл веру в Бога, или там я забыл свою семью, неважно в каких отношениях, отвернулся от своих родителей — это невозможно. А во всех остальных случаях, да, это первый закон — поступить по любви. Вообще мы забываем такие замечательные слова, сказанные Христом-Спасителем. Господь сказал: Я пришел, и трость надломленную не переломлю. Что это значит? Это значит, что мы должны настолько относиться бережно к вере, или, неважно, к другому человеку, к немощи его, чтобы мы эту трость не переломили, чтобы мы сохранили его, сберегли его, и потом, когда эта трость будет восстановлена, тогда, после этого уже дать ему твердую пищу, не молоко. С отколотым зубом не будешь твердую пищу есть. А вот когда уже зуб восстановлен, тогда уже можно и что-то потверже. То же самое и здесь, для начала человек должен тебя по-настоящему полюбить, понять и разделить с тобой свою собственную жизнь. Вообще, конечно, странно, как люди умудряются вступать в брак, не имея общего знаменателя. Если я тебя не понимаю, зачем мне вообще с тобой время проводить, тратить свое драгоценное время. Если твои интересы для меня чужды, я не знаю, как вообще можно определить, зачем люди вступают тогда в брак, что их вообще там скрепляет.
Алла Митрофанова:
— Ну, разные бывают варианты.
Александр Ананьев:
— У меня есть предположение, что в точке встречи общего было больше, а потом просто люди начали расти в разные стороны, так ведь тоже очень часто бывает.
Алла Митрофанова:
— Бывает.
Александр Ананьев:
— Спустя там четыре года они обнаруживают рядом с собой на кухне абсолютно чужого человека, которого интересуют абсолютно другие вещи, и ты расстраиваешься, ты злишься, ты пытаешься спросить: погоди, а я-то причем в твоей жизни, почему для тебя это важнее, чем я. Это нормальная ситуация, к сожалению, это бывает часто. Люди, редко когда бывает, что растут вместе в одном направлении, ходят вместе на одну работу, ездят вместе на одной машине и говорят, в общем, на одном языке о понятных вещах.
Священник Алексей Лымарев:
— Да. Но гораздо чаще мы забываем, что мы выросли не туда, куда нужно. А не другой человек изменился. Часто мы себе задаем такие вопросы? Нет? Вот я думаю, нет. Скорей всего мы другого человека готовы обвинить: эй, дружище, ты куда пошел-то?
Александр Ананьев:
— Это да, потому что я есть как бы норма, а все остальное это отклонение от нормы.
Священник Алексей Лымарев:
— Так вот, вот эти все моменты, по идеи, должны прослеживаться, определяться в период знакомства и встреч молодых людей.
Алла Митрофанова:
— Это то, что называется сознательностью или модное нынче слово «осознанность». Извините, по-моему, оно уже несколько набило оскомину, но в нем есть рациональное зерно. Сознательность.
Александр Ананьев:
— Личностный рост и продающая речь. Где ты этого набралась, Алла Сергеевна?
Алла Митрофанова:
— В жизни я этого набралась. Действительно, когда мы мозги включаем помимо других органов, когда пытаемся создавать отношения, результат получается очень даже неплохой, на мой взгляд, из того, что я видела.
Священник Алексей Лымарев:
— Там другие механизмы включаются. Но это уже, в сегодняшней встречи не об этом.
Александр Ананьев:
— Слушайте, а с вашим пастырским опытом, отец Алексей, было ли такое в вашей жизни, что приходят к вам пары и просят, батюшка благословите, хотим пожениться, обвенчаться. А вы видите, что люди абсолютно разные. И она сердцем стремится в церковь и ищет общения с Богом, а ему здесь скучно, непривычно, ну и вообще он здесь, по большому счету, случайно, потому что его девушка, которая сейчас в статусе девушки и невесты, просто попросила его сюда прийти. И вот вы видите, что перед вами два абсолютно разных человека, и вот сейчас они могут либо сделать шаг в вечность и рука об руку пойти ко Христу, либо совершить ошибку в своей жизни, и вы можете их от этой ошибки предостеречь.
Священник Алексей Лымарев:
— Если вы говорите венчание и брак и ставите между ними тождество, то тогда в этой ситуации можно говорить. А если люди уже заключили брак, но невенчанный, конечно я говорю, нужно венчаться, это безусловно.
Александр Ананьев:
— Безусловно.
Священник Алексей Лымарев:
— Вопрос совершенно в другом. Да, говорю, конечно, иногда. Редко бывает, говорю, что нет, ребята не надо. Они говорят, спасибо, венчание будет тогда-то, мы вас приглашаем.
Алла Митрофанова:
— В другом храме.
Священник Алексей Лымарев:
— Да даже в нашем храме. Если честно, я всегда стараюсь использовать этот момент для того, чтобы иметь возможность поговорить с человеком, который далек от брака может быть на данный момент. И не хочет венчаться, а хочет просто свободной жизни, и мне такие встречи доставляют удовольствие, потому что часто у человека открываются глаза, он понимает, что мы его не хотим закабалить или в каземат какой-то посадить, а наоборот даже хотим предложить гораздо больше, чем можем ожидать от брака.
Алла Митрофанова:
— А что же вы такое говорите, если у человека, на сто восемьдесят градусов меняется сознание?
Священник Алексей Лымарев:
— Я думаю то, что каждый человек хочет услышать, то, что Церковь зовет к счастью и любви, не более того.
Алла Митрофанова:
— А не в рабство и на галеры.
Священник Алексей Лымарев:
— Обычно как мы воспринимаем, церковь это посты, церковь это воздержание от близости.
Алла Митрофанова:
— И одно большое «нельзя».
Священник Алексей Лымарев:
— Да. Один сплошной грех, все, что происходит в мире, это недопустимо, непозволительно.
Алла Митрофанова:
— А вы говорите, что наоборот?
Священник Алексей Лымарев:
— Хватай и беги быстрей.
Александр Ананьев:
— Сейчас мы прервемся ровно на минуту, а через минуту продолжим наш разговор и попытаемся выяснить, каким же образом, в частности женщине в семье, совмещать служение Марфы и служение Марии, и вообще стоит ли проблема и задача именно так, или же она заключается в чем-то другом. «Наша жизнь в семье и наша жизнь в церкви. Проблемы и противоречия». Вернемся к разговору ровно через минуту.
Александр Ананьев:
— И мы возвращаемся за семейный стол. Здесь Алла Митрофанова...
Алла Митрофанова:
— Александр Ананьев...
Александр Ананьев:
— И гость программы «Семейный час». У нас сегодня настоятель храма преподобного Алексея, человека Божия в Садовниках, человек, который способен очень просто ответить на сложные вопросы, священник Алексей Лымарев.
Алла Митрофанова:
— Отец Алексей, если позволите, хотелось бы про Алексея, человека Божия, в контексте нашей беседы поговорить. Он был родителями подготовлен к семейной жизни, золотая молодежь, молодой человек, выросший в хорошей состоятельной семье, живущий в довольно престижном районе Рима на Авентинском Холме, христианин.
Священник Алексей Лымарев:
— Квартирка сейчас там дорого стоит.
Алла Митрофанова:
— Именно, и в то время было вполне себе прекрасно там жить, я уверена. Образованный, христианин, родители христиане, подобрали девушку из тоже прекрасной семьи. Она ему понравилась, и они друг другу понравились. Вот у них происходит обручение, они обменялись кольцами. И вместо того, чтобы оставаться со своей невестой, фактически женой, он в ту же ночь снимает с себя кольцо, кладет его перед своей избранницей и уходит, потому что почувствовал какой-то другой от Господа Бога призыв. И семья судя по всему в этом его выбранном им служении либо помешала бы, либо вообще как-то не вписалась бы, либо, может быть, если бы семейные отношения у них начались, и он бы остался внутри семьи, то это бы повредило в итоге им всем — мы не знаем, что ему там Господь открыл, может, вам известно, мне во всяком случае как-то не встречалось в его житии вот этих сведений, и к тому же история сослагательного наклонения не терпит, мы знаем, что произошло. Он ушел, семнадцать лет был вне дома. Его родители, его жена не знали, что с ним происходит и как, потом он вернулся и семнадцать лет прожил еще под лестницей в собственном родительском доме в образе нищего. Вот очевидным образом тот путь, который Господь ему открыл, с семьей никак не был связан. Вот это самое противоречие, а с этим-то как быть? Или это исключительный путь из серии «не пытайтесь повторить это в реальной жизни».
Священник Алексей Лымарев:
— Выполнено профессионалами, не повторять.
Алла Митрофанова:
— Ага. Каскадеры, да?
Священник Алексей Лымарев:
— Не совсем, наверное, так. Когда мы говорим о житии преподобного Алексея, нам почему-то кажется, сколько веков назад это все произошло, и сейчас восстановить доподлинно последовательность того, что было, нам не представляется возможным. Перед нами только факт, что он был обручен, что он покинул дом, ушел странствовать, как было принято в то время подвижниками веры. Ну, и через некоторое время опять оказался дома. Вот, пожалуй, из этих фактов мы можем исходить. А то, что он сказал или снял демонстративно кольцо, слезы расставания, конечно, это уже образы для киногероев.
Алла Митрофанова:
— Должна вам сказать, что ни за что на свете не хотела бы оказаться на месте его невесты-тире-жены, которая вот так вот представляет себе жизнь, а потом раз и оказывается, что она и не вдова и при этом и не свободна, и не понятно, в каком статусе.
Священник Алексей Лымарев:
— Знаете, это все относится к вопросу «без меня меня женили». Прекрасная поговорка такая есть. И наверное, с одной стороны тут есть над чем подумать, есть с чем согласиться и есть для нас с вами, какие выводы мы сами можем сделать. Мы за своих детей решаем, надо то сделать, это сделать. Ты туда поступишь, закончишь такие-то курсы, поедешь туда и так далее.
Александр Ананьев:
— Это ж нормально.
Священник Алексей Лымарев:
— Нет, это не нормально.
Александр Ананьев:
— Ну как это. Если человеку два с половиной года, я решаю, что ему есть, как ему себя вести, как поступить.
Священник Алексей Лымарев:
— Ну это понятно, мы сейчас не говорим о ребенке, который еще пока...
Александр Ананьев:
— Если ребенку двадцать два года, все равно я несу за него такую же ответственность и тоже стремлюсь...
Священник Алексей Лымарев:
— Для детей мы должны давать возможности самим стремиться и выбирать. В психологии есть такое мнение в отношении того, что мы предлагаем своим детям. Часто бывает так, что отдали ребенка в музыкальную школу, купили ему дорогое фортепиано за триста тысяч, наняли лучших педагогов, а ребенок говорит: «А мне не нравится». — «Как тебе не нравится, вчера ты говорил, что ты хочешь играть, как Вивальди и Гайдн, а сегодня ты говоришь, что тебе не нравится. Я триста тысяч потратил, ты у меня будешь играть на этом фортепиано, пока не скончаешься». И вот бедный ребенок тащит эту лямку и ненавидит и фортепиано и музыку и потом — кстати, к вопросу, что в православной семье вырастают не православные дети — и потом к инструменту не возвращается никогда. Смысл-то в чем? Смысл в том, что ребенок — как в Священном Писании, «все испытывайте, хорошего держитесь» — ребенок должен попробовать, как играть на фортепиано и как выполнять апперкот, а потом, может быть, как шинковать ножом капусту. И он должен понять, где его душа наибольшим образом раскрывается. Пусть он полгода походит на эту секцию, год на эту, потом бросит все, и, в конце концов, уйдет в ту сферу... Я знаю таких людей, где детей, которые вырастают в семье прекрасных музыкантов, папа музыкант, мама музыкант, братья-сестры музыканты, все с именами, если не с мировыми, то по крайней мере на уровне нашей страны. И потом, когда заканчивается консерватория, ребенок говорит, уже не ребенок, а взрослый человек: я хочу быть детским психологом. Понимаете?
Алла Митрофанова:
— Это верно. Так действительно бывает.
Священник Алексей Лымарев:
— И получается так, что в свою бытность, когда мне приходилось заниматься воспитательным процессом в университете, я неоднократно разбирал конфликты родителей и детей. Родители в буквальном смысле тащат своего ребенка: вот он поступил в православный университет, мы православные, мы хотим, чтобы он вырос нормальным человеком. Я его спрашиваю: «А ты-то кем хочешь быть?» Он говорит: «А я хочу быть дизайнером». — «Что, какой дизайнер, ты хочешь, чтоб по подиуму ходить, ты мужик или ты кто?». Я говорю: «Слушайте, ну, почему он не может быть православным дизайнером. В конце концов, у нас нормальной православной одежды не так много. У нас юбка в пол черного цвета и этим все заканчивается. Ну не хочет он быть ни миссионером, ни культурологом, ни заниматься социальной работой, ну, почему он не может творить, Господь заложил в него дар, так же как в первых людей, как в каждого человека». — «Ну что, он поступил». — «Слушайте, он потратит четыре года, пять лет своей жизни, пять лет. И потом, когда он начнет сам зарабатывать, в конце концов, все бросит и пойдет работать туда, куда он... Но он потратит пять лет с1воей жизни. Пять лет он будет вить из вас веревки и доставать нервы, постепенно, последовательно, долго, изощренно. Но он не будет этим заниматься. Зачем вы издеваетесь над своим ребенком?» Собственно я забыл, о чем мы говорили.
Алла Митрофанова:
— Мы говорили о противоречии между...
Священник Алексей Лымарев:
— Мы говорили, да, я вспомнил. Именно поэтому уже доростков, подростков, которые стремятся к чему-то, у них есть свои собственные интересы, понятно, что мы должны ограничивать те интересы, которые связаны с деструктивным выражением, может каких-то своих внутренних чувств, но тем не менее во всем остальном... То же самое можно сказать про эпоху античного мира и средневековую эпоху. А мы знаем, что в это время, особенно в православной среде, очень практиковалось, до недавнего времени практиковалось, что находили спутницу юноше сами родители, и он практически не выбирал. Ну, тут тоже есть, о чем поговорить. Но тем не менее, а у человека стремление такое, он хочет уединиться, он хочет быть монахом. И тут я считаю, что он поступил абсолютно правильно, он сделал абсолютно правильный и честный выбор. Его сдали жене, он сказал: милая, как бы я ни хотел, ты прекрасна, ты удивительна, но сердце мое, ну, тянет меня к другому. И я думаю, что ты меня поймешь, я сейчас перед тобой...
Александр Ананьев:
— Завтрак в холодильнике, пока.
Священник Алексей Лымарев:
— Да.
Алла Митрофанова:
— Подождите, в таком случае любой человек, уже семейный и с некоторым может быть даже с опытом или без опыта, в какой-то момент решив для себя, что, ой, это было наверное ошибкой и душа моя к этому не лежит, может подойти к своей жене и сказать...
Священник Алексей Лымарев:
— Нет, неправильно, неверно, абсолютно неверно.
Алла Митрофанова:
— А как?
Священник Алексей Лымарев:
— Потому что если здесь решение родителей, то во втором случае решение собственное человека. Существует такое правило, давайте мы воспользуемся некой аналогией прецедентного права и вспомним, что существует правило: если некий человек взял девушку, и она от него в сердце понесла чадо, то он обязан вступить с ней в брачные отношения. То есть закон церковный обязывает поступать таким образом. Здесь то же самое, это твой был выбор, ты принял это решение и именно поэтому ты должен следовать до конца своему решению. Наверное, исключением является только... Опять же церковные правила прописали все, если у нас своего разума не так богато, то закон говорит церковный вот о чем. Говорит о том, что в монашество можно уходить по согласию супругов, то есть, если супруга хочет тебя отпустить, может, она не может тебя отпустить, она верна тебе, почему она должна тебя отпускать. Она связала с тобой свою жизнь, родила тебе детей, и ты вдруг все бросаешь. Итак, первое, по согласию. Второе, по достижению, если есть дети, ими совершеннолетнего возраста. Вот в этом случае ты можешь вступить в монашество. Поэтому во всех остальных случаях, ты обязан, тебя никто не пытал, тебе спички под ногти никто не загонял, когда ты принимал решение о вступлении в брак, поэтому будь добр отвечать за свои слова. И это абсолютно правильно.
Александр Ананьев:
— О выборе сложном и выборе простом, выборе естественном и выборе правильном говорим сегодня в программе «Семейный час» с настоятелем храма преподобного Алексея, человека Божия, в Садовниках, священником Алексеем Лымаревым. Здесь Алла Митрофанова...
Алла Митрофанова:
— И Александр Ананьев.
Александр Ананьев:
— И я, просто завершая ту главку, которой мы посвятили предыдущий блок, хочу поделиться своим ощущением относительно выбора, в частности, выбора детей. Мне кажется, что выбора в наши дни стало слишком много. И этот выбор приобретает патологические формы. И очень часто психологи сейчас говорят, и я с этим сталкивался лично, с тем, что дети неспособны становятся зачастую закончить хоть что-нибудь начатое, потому что зачем, есть же выбор. Можно не смотреть этот канал... Как с телевизором, можно не смотреть этот канал, потому что есть еще девятьсот девяносто восемь каналов на телевидении. У нас сейчас девятьсот девяносто восемь каналов на телевизоре, который мы не смотрим, страшно себе представить, что там есть еще, помимо каналов, где симпатичные люди делают ремонт в домах Калифорнии. Это единственный канал, который мы включаем за завтраком. И дети становятся не способны вообще завершить хоть что-нибудь: учебу, увлечение, картину, семейные отношения часто. Они начинают строить отношения, понимают, что этот проект не сложился, не страшно, есть еще девятьсот девяносто восемь каналов, есть еще девятьсот девяносто восемь человек вокруг, с другим, с другим не сложится, есть третий. Поэтому выбор становится крайне опасен, и к нему надо относиться с большой настороженностью.
Алла Митрофанова:
— Мне кажется, это проблема не выбора, а проблема в том, что мы потребительское свое сознание начинаем экстраполировать на все, что в нашей жизни есть, включая семью. Это страшно, скорее, а не то, что есть выбор.
Александр Ананьев:
— Ты обратила внимание на то, как дети, допустим, играют там с мобильным телефоном. Если они играют, они не способны сконцентрироваться на чем-то одном, они сразу переходят на что-то другое, третье.
Алла Митрофанова:
— Мозаичный резонанс у нас в голове у всех, это старое явление. Это известно.
Александр Ананьев:
— Да, да. И вот эта информационная эпоха, которая предоставляет тебе огромный выбор, который кажется тебе поначалу благом, потому что хорошо, когда есть выбор, на деле выясняется, что на самом деле плохо. И если у тебя есть пианино за триста тысяч, дружок мой, у тебя нет выбора. Давай-ка мы закончим музыкальную школу, ты получишь этот документ, ты научишься играть, а дальше посмотрим, нужно тебе это или нет. Но уже приняли это решение и выбора нет. Может быть так следует, я не утверждаю, я спрашиваю. Может быть так следует поступать, чтобы излечить человека от вот этой готовности быстро закрыть этот проект и начать другой, потому что там будет лучше, проще, интересней, ярче. А, безусловно, будет. Потому что здесь-то, в принципе, ты общую картинку получил, здесь скучно.
Алла Митрофанова:
— Ну, да. В тот момент, когда заканчивается эйфория и начинается элемент рутины, действительно, проще закрыть этот проект, с точки зрения нашего потребительского сознания, и начать какой-то новый.
Священник Алексей Лымарев:
— Я бы немножко сместил аспект нашего внимания на возраст. Мы же с вами говорили о преподобном Алексее, который был уже взрослым человеком, и у которого было уже сформировано отношение к жизни, в том числе к семье. Мы говорим сейчас даже не о детях, а о взрослых. Если мы говорим о детях, понятно, разрешать все недопустимо. Речь идет об основных моментах, дать ребенку попробовать что-то, быстренько, раз-два-три, и посмотреть, к чему у него есть интерес. Ведь у нас не так много направлений, либо это музыка, либо это спорт, либо это какие-то прикладные направления, а может, художественная школа какая-то. В общем, та классика, из которой состоит наше дополнительное школьное образование. Речь идет скорей всего об этом. Поэтому выбор не столь велик, и мы всегда можем сузить рамки, это прежде всего. Второй вопрос, речь идет наверное не о том, что здесь чуть-чуть не понравилось, здесь чуть-чуть не понравилось, а чтобы ребенок хотя бы имел картину, представление того, что его окружает. Он никогда не видел, не слышал, никто не подсказывал, как держать карандаш, он никогда не пробовал рисовать. Хотя бывает так, что человек садится писать что-то и с очевидностью ясно, что у него соответствует рисунок реальности, и ты понимаешь, что у него явно талант и, может, следует дать ему попробовать хотя бы разовое занятие с педагогом по рисованию. Либо сводить его на музыкальный кружок какой-то. Понятно, что мы формируем. Опять же важный момент, мы формируем для ребенка область тех интересов, из которых он выбирает. Я по секрету скажу...
Александр Ананьев:
— Всему свету.
Священник Алексей Лымарев:
— У нас в семье принято так, если мы клеим обои или еще что-то, я выбираю, что мне нравится, несколько вариантов, потом прихожу к супруге и говорю, вот выбирай, и она выбирает. Говорит: вот этот. Кто выбрал, я или она. Правды ради сказать, так часто я даю возможность поступать супруге, тоже она выбирает несколько вариантов, я говорю, слушай, займись этим вопросом самостоятельно, она выбирает несколько вариантов, я говорю: мне вот этот нравится. То есть таким образом мы формируем все равно направление для ребенка. То есть не он выбирает, что хочу, то ворочу. Нет. Это разумный подход, поставлена цель, которую мы сами определяем.
Александр Ананьев:
— Жена одного моего хорошего знакомого тоже всегда оставляет выбор за ним. Допустим, идут они в магазин, и он хочет купить сосиски, а жена говорит: дорогой, ты же главный, выбирай, хек или минтай. Выбор всегда за ним, потому что он в этом доме главный. Шутки шутками, отец Алексей, а Спаситель — мы возвращаемся к проблематике выбора между Церковью и семьей, между богообщением и, простите, мужеобщением. Когда возник конфликт, по сути это конфликт, между Марфой и Марией, Спаситель очень однозначно расставил акценты: какое домашнее хозяйство, какие домашние дела, какая по сути семья, если единственное, что важно — это общение с Богом.
Алла Митрофанова:
— Там не совсем так было. «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё». Он ей не сказал: бросай свои дела. Он сказал: прими и тот выбор, который сделала твоя сестра. Мне кажется, там вот так скорее было.
Александр Ананьев:
— Я вот это слышу именно как указание, что важно в жизни: не кастрюли, не домашние дела, не огород вскопать, не сервант собрать дома, а пойти в храм.
Священник Алексей Лымарев:
— Я посмотрю, как вы помолитесь, если после литургии вас дома кастрюлька с дымящимся харчо не будет ожидать.
Александр Ананьев:
— У меня вопрос к Алле Сергеевне Митрофановой: жена, за те годы совместной жизни, дорогая моя, ты хоть раз мне харчо приготовила? Как красиво вы сказали, отец Алексей.
Священник Алексей Лымарев:
— Один психолог...
Алла Митрофанова:
— У меня тклапи не было, а теперь есть, так что... все будет.
Священник Алексей Лымарев:
— Сказал такую вещь, что моя жена запрещает в эфире говорить о примерах нашей семейной жизни. Хотя, наверное, это не всегда действует, но тем не менее. Знаете, какая ситуация, возвращаемся к Марфе и Марии. Для меня это совершенно по-другому звучит. Пока Марфа не подошла к Христу и не сказала: Господи, — она может какими-то другими выражениями донесла — не могу уже, я тут вкалываю, понимаешь ли в поте лица, а она ну, достала меня уже. Тогда Господь сказал: так-так-так, подожди, если ты делаешь свое дело, делаешь его с радостью, с благодарностью, но ты делаешь для Христа, это тоже дело. И Господь не осуждает никого. Господь сделал ей, простите, может, я грубо скажу, такое замечание после того, как она сделала замечание своей сестре. Понимаете. Вот в этом, наверное, и заключается все понимание того, что... У меня был пример, мы с братьями лаврскими поехали на подсобку и стали общаться с монахом, который занимается пчелами. Я говорю, слушай, ну как ты тут живешь-то, ни храма, ничего нету. Он говорит: так живу, два раза в году причащаюсь, на Рождество и на Пасху.
Алла Митрофанова:
— Ого!
Священник Алексей Лымарев:
— Все остальное время я здесь с пчелами. Понятно, что я и правило читаю и все. Это мы сейчас живем в условиях рафинированных, когда у нас храм на каждый вкус и цвет, так же и священник: тебе этот не нравится, смотри, вот помоложе, этот слишком молодой, а вот этот, а вот этот, этот в очках хорошо, а этот без очков тебе, а в этом храме квартет поет, а мне нравится, чтобы Византийским, а вот Византийским, а вот... и так далее. То есть мы сейчас выбираем все, что хотим.
Алла Митрофанова:
— Но опять же в больших городах.
Священник Алексей Лымарев:
— Да. Мы с вами жители большого города, и мы по-другому не можем мыслить. Мы не можем думать, или говорить, или рассуждать за человека, который живет в деревне. Который встает с утра, ему в пять часов надо пойти хлев вычистить, потом выгнать корову на пастбище, покормить кур, потом пойти покосить делянку свою, чтобы на зиму было чем скотину кормить, а потом еще бежать в колхоз или совхоз и еще там что-то на дядю работать. Поэтому у нас совершенно другое мировоззрение. Именно поэтому мы с вами живем в тех условиях, где мы не можем понять, как это можно жить христианской жизнью без храма и без молитвы, а ведь во многих городах, даже сейчас в современной России, есть места, где люди живут, там храмов нет вообще. В свое время, когда я был в Магадане, по собственной воле, мне пришлось столкнуться с такой ситуацией, мы переезжали с места на место и приехали в деревушку, где люди сами собираются в обычный дом, который бросили, который решили использовать как местную часовню или местный храм, люди собираются, читают просто акафисты. Они священника видят раз в пять лет, им никто не рассказал, не объяснил, как, что молиться, никаких книг у них нету, ну понятно, что там жизнь только налаживалась, это девяностые годы были. Но тем не менее, и многие сейчас так живут и без храма, и без священника. И в традиции Церкви, особенно в монашеской традиции, было за правило и за основу жизни, когда сам монах читал правила утренние, вечерние, эти правила они порой сами составляли даже, вне какого-то богослужебного устава, так постепенно и складывался монастырский устав монашеской жизни. Молитвы, в которые Псалтирь вошла как основа жизни. Эти люди редко видели церковь-то в нашем понимании. То, о чем мы сейчас говорим, когда брат с утра до вечера трудится где-то на пасеке и читает сам молитвы и причащается два раза в году — для каких-то сфер жизни это вполне нормально. Конечно, не стоит нам пренебрегать храмом и оставлять молитву и литургию, если он стоит у тебя под окнами. Но вот если ты, не знаю, врач, ты в «красной зоне» находишься, ты с утра до вечера спасаешь людям жизнь, сейчас ты не можешь пойти, ну, там раз в две недели, когда у тебя попало два выходных, прийти, причаститься можно.
Алла Митрофанова:
— По сути, это служение Марфы. Вот такое только без претензий.
Священник Алексей Лымарев:
— Но апостол же говорит, если ты рука раздавай, если голова, то думай.
Александр Ананьев:
— Резюмирую. Жизнь может быть устроена просто, мудро и без неразрешимых проблем сложного выбора, если... Закончите фразу, отец Алексей.
Священник Алексей Лымарев:
— Если мы живем по Евангелию.
Александр Ананьев:
— Прекрасное завершение программы «Семейный час». Сегодня мы беседовали с настоятелем храма преподобного Алексея, человека Божия, в Садовниках священником Алексеем Лымаревым. С вами была Алла Митрофанова...
Алла Митрофанова:
— Александр Ананьев.
Александр Ананьев:
— Мы обязательно продолжим разговор в следующих выпусках программы. До новых встреч.
Алла Митрофанова:
— До свиданья.
Священник Алексей Лымарев:
— Всего хорошего.
Все выпуски программы Семейный час
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.