Поделиться
У нас в гостях был настоятель Свято-Никольского храма села Усолье Самарской области протоиерей Леонид Коркодинов.
Наш гость рассказал о своей удивительной истории прихода к вере по молитве матери, как на это повлияло трагическое событие с пожаром, о том, как принял решение стать священником и как сейчас с его служением совмещается музыкальное творчество.
Ведущая: Кира Лаврентьева
Кира Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья. Меня зовут Кира Лаврентьева. И с радостью хочу представить вам нашего сегодняшнего гостя. В гостях у светлого радио Протоиерей Леонид Коркодинов, настоятель Свято-Никольского храма села Усолье Самарской области Сызранской епархии. Здравствуйте, отец Леонид.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Добрый вечер.
Кира Лаврентьева
— Ну, конечно, хотелось бы поговорить о многом. Вы, батюшка, человек незаурядный, вы музыкой занимаетесь и пишете книги, но в первую очередь вы священнослужитель, и у вас очень интересный путь к священству, и, конечно, хотелось бы об этом поговорить. И, знаете, я буквально недавно у одного музыканта спрашивала, может ли человек, глубоко погруженный в светлое творчество, светлое созидательное творчество, быть неверующим. Он мне тогда сказал, что редко, но случалось ему, например, встречать неверующих музыкантов. Знаю, что у вас тоже музыкальное образование первое. До семинарии вы учились на музыкального...
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Колледж русской культуры на концертмейстера.
Кира Лаврентьева
— И, конечно, мне хочется спросить: как вы пришли к вере, как вы решили стать священником. Это всегда очень интересно и многим может быть очень полезно.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Родился я в простой семье советской. Школьные годы, октябрята, пионерия. И о Боге в семье никогда не говорили у нас. Хотя в 7 лет меня мама крестила. Правда, не в нашем городском Пермском храме, а отвезла меня в село. И там покрестили меня, потому что папа был у меня коммунистом. Работал на большом заводе, и это могло бы отразиться на нем, поэтому он знал о том, что меня будут крестить, но как будто он не знает. И крестик мама моя убрала. Я сам попросил у нее в 16 лет, когда меня сестра пригласила стать крестным отцом ее дочери. И вот тогда я пришел в храм, мне батюшка говорит: надо исповедоваться, причаститься. И вот это было в первый раз, когда я пришел в храм. И уже так, в 16 лет уже. Позже... тоже в 16 лет, в сентябре со мной случается трагический случай, который тоже такой толчок. Ну, надо сказать, что с 13-летнего возраста я увлекся рок-музыкой. И уже в 15 лет у меня была своя рок-группа. То есть вот сначала было два человека, мы играли просто на акустических гитарах, сочиняли песни с другом Михаилом. А позже у меня уже появились и соло-гитарист, бас-гитарист, барабанщик. Это просто были мои друзья, которые меня поддерживали. Я сам писал тексты, музыку. И это было такое, ну, подражание нашим русским рокерам: Гребенщикову, Цою, да. И вот в этой, как бы, в субкультуре я варился. То есть это, опять же, сейшены, то есть какие-то концерты посещал в таком юном возрасте. И, конечно, там и вредные привычки появляются. Родители начинают как-то влиять, но трудно, потому что они постоянно на работе. Ну, такой был период, когда родители пытались зарабатывать. И я стал учиться хуже в школе. В восьмом классе, сейчас девятый называют, вставал вопрос об отчислении из школы даже. Но родители за меня все-таки взялись, я закончил девятый класс и пошел в ПТУ на автослесаря. Год проучился, мне еще было 15 лет тогда. Вот тогда как раз вот это был самый острый период такого неформатства. И после проучился год на автослесаря, понял, что это не мое, и вспоминаю, что когда-то учился в музыкальной школе. С девяти лет я учился в музыкальной школе на аккордеоне. Не закончил тоже музыкальную школу, четыре класса только закончил. А тут вспомнил об этом, взял справку и поступаю в наш колледж искусств и культуры на концертмейстера. И, проучившись даже месяц не проучившись, я попадаю в ожоговый центр, потому что произошел в гараже взрыв. Я оказался в эпицентре взрыва, это было в погребе, куда мы ставили с дедушкой банки на зиму. Ну, разные закрутки, там, соленья-варенья. И я светил себе спичкой, потому что фонарик отказался работать именно в этот момент. Я думал, ну, может быть, лампочка перегорела, может, аккумулятор сел. Ну, и так, и так, и так, он не зажегся. Хотя после этого приходил отец, и у него все зажглось, то есть все работало, он был рабочий. Но я светил себе, в общем, спичками. И когда спичка догорела, он обжигает кончики пальцев, я отпускаю ее, и она горящая падает, и взрыв. То есть по земле стелился газ, и я оказался вот объятым пламенем, и, конечно, стал сразу выбираться из этого погреба. Поднимаюсь по лестнице, на меня сыпятся сверху какие-то мешки, доски, как мне казалось, я не знаю, что там было. В общем, долго-долго выбирался. Наконец, по пояс так вот я над полом вылез и на бок наклонился, и меня хватает правая десница, такая рука, пять пальцев, ладошка с силой и выбрасывает меня за ногу из этой ямы. Я пролетаю через весь гараж к выходу, срываю горящую рубашку и бегу в лес. А гаражный массив находился на берегу, на опушке леса. Там родник. Вот там я уже остудил свои руки, лицо обожженное, все. Кожа, конечно, сейчас слезает там все. И после этого я пришел домой, отвезли меня на скорой.
Кира Лаврентьева
— В ожоговый центр?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Да. А вот пока шли домой с дедушкой, это минут сорок надо было идти до дома, и я говорил: «Спасибо тебе, дедушка». Он говорит: за что? Я говорю: ты меня оттуда выбросил, схватил меня за ногу. И он говорит: «Я до тебя не дотрагивался. Ты вскрикнул, то есть взрыв, пламя выскакивает на 2 метра из этого люка, ты вскрикнул, и тишина. Через какой-то момент ты выпрыгиваешь оттуда прямо вот так вот, и убегаешь». Я говорю: ну а чья же рука? Я же чувствую вот до сих пор. И это ощущение, вот руки, ладони у меня было еще где-то месяца полтора-два.
Кира Лаврентьева
— Вот, честное слово, я от многих реальных людей слышала истории про эти руки, и во время того, как кто-нибудь тонет, и во время того, как кто-нибудь там куда-нибудь попадает в какую-то дикую беду, вот эти руки, вытаскивающие тебя из воды, из пожара. Что это за руки? Ангел-хранитель святой какой-то, Матерь Божия?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— И как раз вот мама пришла в первый раз в больницу вечером и увидела, парень идёт навстречу ей к ней, и у него на шее, как она мне о том рассказывала, твой крестик на чёрном гайтанчике висит, а это я и был. То есть она меня не узнала. И она мне протягивает листочек с молитвой. Написано: «Живые помощи». Она говорит, да, потому что бабушка переписала. Говорит, читай, сынок, Господь поможет.
Кира Лаврентьева
— «Живые помощи». Так и говорили, да.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Я вот каждый день доставал из пижамы, перевязанными руками этот листочек читал. Вот. И у меня вот эти что, все фенечки на руках были, всё сгорело там в этом погребе. Куртка, которая у меня была, она исчезла. А у меня такая куртка рокерская. Freedom Freeze — название нашей группы, ну, мир и свобода. И вот всё сгорело.
Кира Лаврентьева
— Вы связываете, да, это событие и ваше увлечение?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Да, да. Что меня Господь просто так вот, ну, как бы, одёрнул, что ли.
Кира Лаврентьева
— Вытащил оттуда?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Чтобы я одумался, да. И вот там, находясь в больнице, долго лечился, вот. И видел рядом страдания, боль, когда мужики плачут. Да, и смерть видел. А мне 16 лет. То есть вот как бы сразу очки какие-то свалились с глаз, и я понял, что жизнь-то она вот такая еще бывает. И какое-то сострадание что ли во мне проснулось, что вот я хотел людям помогать. А чем я могу помогать? Ну, я всю жизнь пел, всю жизнь играл на инструментах. А здесь у меня сгорели руки, сгорела шея. Я думал, никогда не смогу играть и никогда не смогу петь. А что я буду делать в жизни? Вот такая тоже была тревога. Но всё нормализовалось. Я даже стал лучшим аккордеонистом училища через два года и закончил училище на полгода раньше. Получил диплом и ушёл в армию служить. То есть я в декабре уже, получается, через два года уже выпустился.
Кира Лаврентьева
— Ну вот как священнослужитель, уже оглядываясь на все это, на все эти события, как вы это для себя осмысляете? У Господа не было уже другого варианта, как вас вытащить из этого? Это, видимо, самый мягкий способ был остановить все.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Так еще получилось, что мне мама долгое время не рассказывала, рассказала только недавно, может, года три назад, что в тот момент, когда все это случилось, она накануне молилась Божьей Матери, что воспитывай его сама, я не могу, передаю Тебе его. Вот так она сказала. Кажется, с одной стороны, очень жестко, а с другой стороны... Это милость, потому что у меня много ребят из моей группы, вот уже троих нету живых.
Кира Лаврентьева
— А вам оставили жизнь.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Мне Господь оставил жизнь, чтобы я, может быть, и другие жизни как-то спасал, и подарил жизнь своим детям. «Искушен быв, может, искушаемым помощи», да? И как раз в этот период мне попадает кассета с песнями, вот именно в 16 момент, вот 16 лет, когда я только-только вышел из больницы, и брат приносит старший кассету домой Владимира Волкова, вообще неизвестного автора. Он и сейчас не очень известен. Это был 92-й год, и вот песни «С любовью к России», «С любовью о России». И там были такие замечательные песни, я никогда такого не слышал. И поэзия, и музыка не похожи ни на бардовскую песню, ни на какую-то там даже православную песню. Ну, тогда еще этого было немного. И вот я стал эти песни слушать, снимать их с кассеты, подбирать на гитаре, и выхожу во двор: «Ребята, слушайте, какие песни». Всем пел, надоел всем, они говорят: хватит уже нам этого Волкова. Вот потом, когда в армии служил, пел эти песни, там не было гитары, вот мог на любом фортепиано сыграть, появилась гитара на гитаре, потом в семинарии, и сейчас вот на приходе тоже часто пою песни, но в данный момент вообще я стал уже и концерты давать. Вот уже 10 лет концертной деятельности идёт.
Кира Лаврентьева
— Мы сегодня обязательно еще вернемся к этой теме, обязательно послушаем одну из песен, которую вы поете, авторства Владимира Волкова. Но давайте, наверное, вернемся, да, к семинарии?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Да, вот как раз с момента вот этой кассеты. И старший брат, вот он тоже у меня воцерковился, стал говорить мне о Боге, вот. И давай, говорит, в храм сходим, вот мы на Пасху сходили, с ним вдвоём. А он жил в Санкт-Петербурге, поэтому нечасто мы виделись. И вот на Рождество. И сейчас он уже иконописец. Сейчас он большой такой человек, как бы он пишет, расписывает храмы и пишет иконы уже более 30 лет. А тогда тоже мы такие были юные. И в 17 лет я осознанно еще раз поехал в храм, именно на исповедь. Это сельский храм в Пермской области. И после службы ко мне подошла одна бабушка и говорит: я за тобой всю службу наблюдала, ты будешь священником. Я говорю: да нет, я буду клубным работником, я же аккордеонист, я могу кино крутить, могу на турбазах, быть массовиком- затейником. Она: «Нет, нет. Значит, приезжаешь в Пермь, я владыку Афанасия знаю, ты идёшь к нему и просишься в священники». И вот я сейчас уже ничего не помню, что было, как я вернулся домой, потому что это очень далеко было от Перми, как я там дома что-то делал. Я помню, что я иду по коридору епархиального управления.
Кира Лаврентьева
— То есть вы просто пошли по послушанию бабушке этой?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Да, просто пошел по послушанию, да. Все двери открыты, никаких секретарей никого нет, и вдалеке в кабинете сидит Владыка за столом письменным, что-то пишет. А я же не знаю, как обращаться к Владыкам. Я стучу в дверь, говорю: «Здравствуйте». Он: «Проходи, проходи». Вот, я зашел, он встал из-за стола, так меня обнял по-отечески, посадил, говорит: кто такой, рассказывай, кто родители твои? Ну, я все рассказал, и он вопрос задает: «Вот ты с чем пришел?» И я ему говорю: «Возьмите меня в священники».
Кира Лаврентьева
— Радикальный подход.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Да, и он говорит: хорошо.
Кира Лаврентьева
— То есть вы еще не очень-то ходили в храм.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Не очень ходил в храм, да.
Кира Лаврентьева
— Слушайте, вот это да. Но уже собрались стать священником.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Вот такое чувство меня почему-то охватило. И он говорит: возьмем.
Кира Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. У нас сегодня протоирей Леонид Коркодинов, настоятель Свято-Никольского храма, села Усолье Самарской области Сызранской епархии. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы как раз остановились на интригующем моменте, когда отец Леонид попросил Владыку срочно сделать его священником.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Он говорит: «Хорошо, возьмем в священники тебя. Ты женат?» — спрашивает. Я говорю: «Ну, мне 17 лет, я еще не женат». «Ну, мы только женатых берем». Я говорю: «Ну, что мне делать? Я пока не женился». Он говорит: «А сейчас пока ходи на клирос и учись петь, читать, изучай устав. У нас здесь ребята молоденькие ходят. Вот приходи тоже сегодня в собор». Вот я говорю: «Хорошо», он меня благословил, я пошел в собор, посмотрел так издалека на этот клирос, а там, ребят, не знаю, человек 20, наверное, стоит, все в одну книжку смотрят. Я думаю, ну что там буду мешаться, я ничего там не знаю, не умею. Буду искать храм, где три бабушки поют. И вот после училища в вечернее время ходил то в один храм, то в другой. Тогда еще в Перми немного открыто было храмов, и все никак не мог найти такой храм, где вот мне было бы хорошо именно, что вот три бабушки, которые меня спокойно научат там петь. И нашел такой храм в Разгуляево у нас, кладбищенская церковь Успения Божией Матери. И дождался конца службы, как раз там три бабушки пели. Я говорю: мне сюда. И батюшка меня тоже долго спрашивал, что и как. Я говорю, был у Владыки, он меня благословил. Он говорит: хорошо, приходи в субботу на вечернюю службу. Я приезжаю и удивляюсь, потому что полный клирос, монахинь, у пермского монастыря женского не было своего храма, они все полилейные службы, то есть праздничные, они все были в этом храме на службе. Кто-то на клиросе, кто-то в храме был. И вот полтора года там пел, пока в армию меня не забрали, и меня научили уставу и четкие плести, также много ездил со священниками на дальние приходы восстанавливать храмы, то есть батюшке там давали, допустим, с этого храма еще приход дополнительный, и вот там только-только вернули церковь местной власти, да, вот был какой-то склад, вот отдали церкви, и вот мы его восстанавливали, и в Култаево мы ездили. И там меня поражали люди. Люди, которые вот, бабушки, которые веру пронесли. И вот там, помню, тогда 92, по-моему, года была старушечка, она баба Настя. Мы у неё останавливались ночевать, потому что приезжали в субботу и в воскресенье уезжали. И она всю службу стояла на ногах. Батюшка говорит проповедь, ей говорят: ну, присядь. Она говорит: «Нет, как это я в храме буду сидеть? Мне уже помирать скоро, а я буду сидеть в храме». И вот это такой тоже, знаете, воспитательный урок такой.
Кира Лаврентьева
— Да, завидная такая целеустремленность.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Да. И вот мы так вот учились. И у нас как раз еще компания такая молодых ребят собралась. То есть я там оказался не один, еще были ребята молодые. Вот. Двое из них уже стали монахами, двое стали священниками, то есть трое.
Кира Лаврентьева
— Вот такой благодатный плод. Отец Леонид, ну, смотрите, вы помните этот момент свой, когда вы всё-таки пришли к Владыке, я бы ненадолго туда вернулась, вы же фактически ничего не знали, что из себя представляет священство, какие там подводные камни, что это вообще такое по факту. Никакую обратную сторону вы не знали, вы не церковный ребёнок, вы не были при храме, вы не из очень верующей семьи. Ну то есть ничего такого не было, что вы прям там с утра до вечера в богослужебный круг, там с пелёнок в алтаре, ничего. Ничего не знала. Но при этом у вас в 17 лет, в общем-то, кстати говоря, уже такой осознанный возраст, пусть молодой, но осознанный, у вас такая решимость. Что это, благодать коснулась сердца? Как это можно для себя объяснить, вот это явление?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Вот даже я смотрел в киоск, а раньше такие киоски были церковные, на улице, и там у стекла стоят книжечки, вот какие продаются. Я всегда смотрел на книгу «Настольная книга священнослужителей». Я думаю: как интересно такую книгу почитать. Вот что-то там для именно настольная книга священнослужителя эта книга, там несколько томов. Вот. Я хотел эту книгу всегда приобрести, читать, учиться. Как-то вот, ну, к этому как-то появилась тяга.
Кира Лаврентьева
— Я знаете, что сейчас вспоминаю, у нас был священник, который был успешный какой-то бизнесмен, он в крупной корпорации работал, то есть такой, в общем-то, всё у него хорошо. И он говорит: вы знаете, мне стало так плохо, меня так прижало, и это не какой-то там один день, это прямо целый длительный период, и в конце этого периода я понял, что если я не стану священником, я просто умру. Представляете? Умру. И я это так запомнила. И он стал священнослужителем. Я вот сейчас вас слушаю, и у меня такое ощущение, что иногда ты Божий призыв не можешь перепутать ни с чем. Ни с чем. Ты ничего не можешь объяснить, что происходит, но ты твёрдо идёшь, потому что знаешь, что это Божий призыв.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Да, я очень стал много молиться, конечно. Ну, такое неофитство было.
Кира Лаврентьева
— Ну, всё, то есть вы начали входить вот в эту церковную среду.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Да-да-да. Что-то, не знаю, пять тысяч Иисусовых молитв там. И даже однажды мама зашла, говорит: я какое-то даже благоухание в комнате. Говорит: что, кадил что ли? Я говорю, да я не кадил. Ну, такие, да.
Кира Лаврентьева
— Дары неофитов.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— И друга своего, который у меня был соло-гитаристом, Андрей Власов, я его крестил, то есть он пришел как бы тоже в церковь и принял святое крещение. Ему тогда было 14 лет. Он был помладше меня. Тоже, к сожалению, его уже нет в живых. В 43 года он умер от туберкулеза. Совсем недавно, несколько лет назад. И... Но уже как бы крещённый человек, можно молиться. Ну, такая вот была эта субкультура, что там и наркотики, вот как раз его это коснулось.
Кира Лаврентьева
— Тяжёлое время.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Да, да. У меня как бы вот... Я вот там всё крутился в этой среде, но вот как будто под каким-то находился колпаком. То есть меня это не коснулось. Меня интересовала только музыка. Музыка, общение, вот. А вся вот это, действительно, грязь, вот которая сопровождала, потом стала бы препятствием к священству. Вот меня Господь от этого уберёг. Слава Богу. Я уже 17 лет учась в училище, говорю: родители, я бросаю училище, иду в семинарию. Они говорят: слушай, школу бросил, училище, техникум, ну, в смысле, это ПТУ бросил. Тут ты уже сам пошел. То есть, ПТУ, как бы, мы тебя заставили пойти учиться. Ну, просто никуда бы не взяли бы. А уже в училище ты сам поступил, так давай, доучись, хоть что-то доведи до конца. Я говорю: хорошо. И вот третий курс, ноябрь-месяц, повестка в армию и не дают как бы доучиться. И вот в военкомате дают отсрочку месяц, говорят, в декабре все равно тебя заберем. И училище идет навстречу, директор училища, мне разрешают сдать госэкзамены на полгода раньше. И мне вручают диплом по окончании как бы как экстерном, да. И меня уже 26 декабря забирают в армию. И я приезжаю в город Самару. Как вот я попал в Самару из Перми. Попал как раз на Новый год, 29 декабря 1994 года. И попал в оркестр, я даже не ожидал, что я окажусь в оркестре. Никаких там не было протеже, там, блата. То есть просто на призывной пункт пришла телефонограмма, что такого-то, такого-то к нам в Самару, в оркестр штаб. Но я же аккордеонист, а оркестр духовой. Поэтому мне дали большой барабан, и я два года барабанил на барабане все парады и разные там играли. Очень много музыки красивой, даже симфоническую. И мне, солдату срочной службы, посчастливилось побывать и во Франции. Мы ездили на фестиваль духовых оркестров, и среди 20 стран мира мы заняли первое место, Россия. И с нами тогда летал, я же был солдатом, у нас всего два солдата летало, остальные были сверхсрочники. Вот, и с нами Валерий Халилов, тогда еще полковником он был.
Кира Лаврентьева
— Ничего себе, Царствие Небесное.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Мы с ним там общались, потом когда прощались в аэропорту в Москве, он говорит: давай служи, солдат, мне в грудь стукнул, говорит, Лёнька, давай служи. И, то есть, в общем-то, много встреч в оркестре, именно видел профессионализм музыкантов, там многие были с консерваторией, и как-то на меня тоже это влияло. А в увольнительные я ходил на службы в храм Петра и Павла в Самаре, и в будущей семинарии, когда еще не было семинарии, было только училище духовное недалеко от моей части. Я туда ходил на службу, смотрел на ребят, ходят в кителях такие красивые, вот, а я вот хочу тоже здесь учиться. И вот после уже как бы демобилизовался, через полтора года приехал в эту же семинарию, уже получила статус семинарии, я уже поступил на первый курс.
Кира Лаврентьева
— А как с невестой встретились?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— С невестой встретились там же, в семинарии. Она уже перешла на второй курс, я перешел на первый. Она уже на втором курсе училась. И мы весь сентябрь уже проучились, все было хорошо. И тут меня вызывают в бухгалтерию. Я захожу в бухгалтерию, мне дают договор. Договор, чтобы я его отправил в Пермскую епархию. Потому что я, когда поступал в семинарию, я брал в Перми у владыки Афанасия рекомендацию, что вот наш такой абитуриент хочет поступить в вашу семинарию, учите. Она говорит, нам надо, чтобы они подписали и платили ежемесячно за вас, какие-то перечисления делали за ваше обучение. Я отправляю в Пермь. Мама сходила с этим документом в епархию и сказали ей, что нет, мы не будем.
Кира Лаврентьева
— Ничего оплачивать.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Оплачивать, да. И меня отчисляют. Зачисляют в семинарию, у меня уже на руках документы, всё. Родители прислали деньги на билет уже на поезд, я купил. И мы устраиваем прощальный вечер. И вот в этот прощальный вечер я уже заметил матушку, потому что я собрал, наверное, всю семинарию, я пел песни, играл на фортепиано. И после этого концерта один наш старшекурсник, Николай Масолов, предлагает пойти помолиться, читать акафист Николаю Чудотворцу. Я тоже думаю, да, надо помолиться и завтра сходить к Владыке, может быть, оставит. Вот, а так уеду, и неизвестно, может быть, оставил бы.
Кира Лаврентьева
— Попытку надо сделать, да?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Вот мы пошли все вместе, взяли еще батюшку с собой, иеромонах Петр. Да, и мы помолились в нашем храме семинарском домовом. И наутро меня владыка вызывает сам. Где-то после обеда, после завтрака, в общем, после какой-то трапезы он вызывает к себе в кабинет. Он старался обедать вместе с семинаристами. И вот я прихожу к нему в кабинет, и он меня спрашивает: хочешь дальше учиться? Я говорю: хочу. А останешься по окончании в Самарской епархии служить? Я говорю: останусь. И он говорит: всё, ты наш, учись как местный, как самарский. И так вот я остался. И уже через месяц мы уже пошли вместе с матушкой уже гулять, то есть уже общаться. И через два дня я уже понял, что это будущая моя жена. А поженились через два года. То есть ещё я после этого два курса закончил. Она закончила уже третий курс семинарии как раз. Мы сыграли свадьбу, и через буквально полтора месяца я уже был на приходе, уже настоятелем. То есть всё там быстро. Диакон, через 10 дней иерей, и через 10 дней уже на приход. На приход попал в Усолье, где не было прихода. То есть село жило вот 72 года вообще без храма. И вот на пустое место. Мне надо было всё создать. И храм, и сам приход, общину.
Кира Лаврентьева
— Сколько вам лет было?
Протоиерей Леонид Коркодинов
— Мне было 23.
Кира Лаврентьева
— Ну, совсем немножечко.
Протоиерей Леонид Коркодинов
— 23 года, ну, не полных, ну, через месяц исполнилось 24. Вот. То есть меня в июле туда назначили, в августе я уже стал, ну, 24 года. И было трудно, трудно было. Но с Божьей помощью как-то радовались самым каким-то мелочам с матушкой. Сделали какую-то сами завесу, сшили руками, повесили: ой, радость. Первый у нас алтарь был очень-очень маленький, потому что сама комната, где все стали молиться, всего было 20 квадратных метров, то есть 4 на 5 метра. Там и алтарь, и клирос, и церковная лавка, и посередине аналой, тут еще батареи стоят, отопление было у нас электрическое.
Кира Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Напоминаю, что у нас в гостях Протоиерей Леонид Коркодинов, настоятель Свято-Никольского храма села Усолье из Самарской области Сызранской епархии. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы вернемся после небольшой паузы. Пожалуйста, не переключайтесь.
Кира Лаврентьева:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Напоминаю, что у нас в гостях Протоиерей Леонид Коркодинов, настоятель Свято-Никольского храма села Усолье Самарской области Сызранской епархии. Батюшка — человек знаменитый, творческий, музыкальный, сегодня к нам приехал из Самарской области к нам на программу. Ждали мы его давно, дорогие друзья. И действительно у нас какой-то такой разговор получается душевный, и я так вот в него включена, как будто я сейчас там вот присутствую в этих событиях, и понимаю, что вы, конечно, молодой священник, молодая матушка, вы приезжаете вообще в никуда, в никуда. Храма нет, ничего нет, и надо как-то и свою семью, во-первых, созидать.
Нет, сначала храм созидать, во-вторых, свою семью созидать, то есть как-то всё вокруг надо созидать, а ни опыта, ни денег, ни помощи особой нет. Только помощь Божия есть.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Да, никто нас не знает. Единственное, что там, в это село приехали годом ранее родители матушки, купили там жильё, но там тоже у них было такое.
Кира Лаврентьева:
— Все скромно.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Скромно, да. И там невозможно было зимой жить даже. Мы снимали разное жилье. За год мы восемь раз переехали. Мы поменяли место жительства. Через год появляется у нас первенец, наш сын Никита. Всего у нас четверо детей с матушкой. Мы уже вырастили, все дети уже...
Кира Лаврентьева:
— Сколько младшему сейчас?
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Младшему шестнадцать.
Кира Лаврентьева:
— То есть они взрослые.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Да, учатся уже в Самаре. Дома не живёт. Все упорхнули из родительского дома. Двое сыновей уже женаты, имеют свои семьи. Вот старшая дочь здесь, в Москве, учится в консерватории.
Кира Лаврентьева:
— Вот это да. Музыкант.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Да, музыкант, дирижёр. На втором курсе сейчас, да.
Кира Лаврентьева:
— То есть по вашим стопам пошла.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Да.
Кира Лаврентьева:
— Да, это очень интересно.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Ну, матушка тоже у меня, она, получается, регентское отделение закончила, тоже музыкант. Вот, и все дети у нас закончили музыкальную школу, двое закончили музыкальное училище самарское. И вот дочь продолжила обучение уже вот здесь высшее музыкальное получать. А пока дети росли, маленькие были, я начал писать рассказы. Вот когда уже был храм, опять же, построен, это прошло 11 лет. И вот я начал писать рассказы для детей, для взрослых, армию вспоминать. И вот у меня уже вышло, да, восемь книг. Семь для детей, одна для взрослых. И еще готовы к выпуску еще три, по-моему, где-то, четыре книги.
Кира Лаврентьева:
— То есть вот так книги вошли в вашу жизнь через собственных детей?
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Через детей. И, ну, можно сказать, что начал еще писать. Какой-то толчок у меня был, когда было очень-очень трудно. Вот такой был период. После построения храма у меня, видимо, было такое большое напряжение. Стройка шла шесть лет. Я постоянно... поиск средств, рабочих... Я сам был прорабом, то есть следил за рабочими, за всем ходом стройки, вникал во все профессии, то есть и электриком, и столяром мог, все фундаменты изучал, как они делаются, и газ. Я даже получил удостоверение, соответственно, по газовому хозяйству, оператора котельной. Сейчас я им и являюсь. То есть я сам слежу за котлом, у нас котельная, мини-котельная, я там за давлением слежу, и все эти документации, все каждый год оформляю. И надо было, конечно, дети меня практически не видели, то есть вот я все время был то на стройке, то на службах, причем строил именно между службами, между требами. И для творчества, конечно, вообще никакого не было времени. И вот когда уже храм был освящен, и вроде бы вот служи, все как бы... Но здесь у меня произошёл какой-то сбой. Кризис какой-то.
Я обратился в детство. Вот, что там вот была такая светлая пора. И начал описывать, вспоминать какие-то истории из детства. И излагать на бумагу, потом оказалась, что это людям нравится. Говорят: давайте сделаем книжку. Помогли мне издать первую книгу в 14-м году. Она вышла тиражом тысяча штук. И эта тысяча разлетелась мгновенно практически. За год у меня её не осталось. И люди стали говорить: ну дайте нам тоже почитать, у нас же нету этой книги. Я говорю: так у меня тоже ее уже нету. Вот. И начал здесь уже новые делать издания, уже дополненные, исправленные, еще появляться стали новые рассказы, и вот так вот уже...
Кира Лаврентьева:
— Конструктивно кризис пережили очень.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Да, да. И когда приглашали меня, допустим, ну, дружил я с писателями сызранскими, я ездил с гитарой с ними, пел песни, как раз Волкова, духовные песни пел. Они там читали свои рассказы. И говорят: вот, придет в школу, там, в Сызрани, священник. Я говорю: ой, не-не-не, священник придет, это надо родителей спрашивать разрешение. А потом он говорит: к вам придет детский писатель. Писатель — хорошо, но он батюшка — ничего-ничего, он же писатель, а приходит-то батюшка. Вот я захожу в класс к ребятам, и они видят священника с крестом, да, с бородой, и я им говорю и о Боге, и какие-то вопросы они мне задают, и читаю свои рассказы, которые говорят именно о поступках, да, об отношениях в семье, между друзьями, и они сами делают выводы, да, что хорошо, что плохо. То есть нет такого в моих рассказах, я даже этого боюсь.
Кира Лаврентьева:
— Ну, назидания такого подчеркнутого.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Да, назидания такого. И вот этой некой елейности, то есть где-то неправды, да. Даже не использую имя Бога, я там вообще стараюсь не упоминать. То есть говорю между строк. Чтобы вот был просто рассказ такой светский. И он, опять же, как бы подходит ко всем ребятам, всех национальностей, всех религий. Вот я читаю, потом пою песни, разные детские песенки с ними поём, и споём даже бывает, они мне заказывают «Группу крови» допустим, там, да, «Кукушку» там...
Кира Лаврентьева:
— «Кино».
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— «Кино», да, они очень... Сейчас дети стали уважать, то есть...
Кира Лаврентьева:
— Как-то возвращаются в своё, да?
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Возвращаются в своё, да. И всё, контакт налажен, то есть... Могу сказать, они уже мои. Я уже могу им говорить, они уже как на равных уже меня принимают. И потом ждут, и даже говорят: остаётся послевкусие, но это взрослые говорят, что долго ещё это всё переваривают, и такое чувство хорошее остаётся. А когда читаю рассказы, какого бы возраста ни был человек, 70 лет ему, 50, 40, он говорит: я в своё детство окунулся, вы пишете про меня, это я вот так же и так же делал, это всё тоже со мной происходило, хотя я писал про своё детство. Оказывается, что все это проходит, это такой действительно светлый период, в который хочется возвращаться. И когда читают люди мои рассказы, дети, взрослые, они проживают тёплые, радостные минуты. Я думаю, ну как автор, я уже достигаю уже своей цели, что вот добра, тепла стало больше на земле. То есть вот от этой грязи, от этого какого-то негатива, да, они немножко отвлеклись. Вот и что-то тёплое вот в души их вошло.
Кира Лаврентьева:
— Отец Леонид, а что вас поддерживало в трудные минуты про книги, про музыку, про творчество мы поняли. Может быть, есть какие-то люди? Или это был какой-то такой духовный опыт для вас, как для священника? Почему я спрашиваю? Нестандартный... То есть это такой вопрос, казалось бы, ну можно его задать в формате интервью о вере и священстве, но я его неспроста задаю. Когда я открыла дверь и вас встретила вот здесь, в Андреевском монастыре, совершенно первое впечатление, у меня даже ещё в мыслях это не оформилось, то есть это вот такая вот волна тепла и детской радости, она такая, бум в меня, и я такая, о, опешила, думаю, либо у батюшки какая-то очень простая безоблачная жизнь, что однозначно нет, потому что у священника вряд ли может быть простая безоблачная жизнь, либо батюшка нашёл какой-то секрет, секрет жизни и, в общем, нашёл свой путь ко Христу. И вот, конечно, мне хочется вас об этом спросить, потому что я понимаю прекрасно, что с руин, точнее, чисто теоретически это понимаю, что с руин, с ничего восстанавливать храм, когда нет ни одного прихожанина, вам по 23 года с женой... И дети рождаются, и жилья нет, и еды там особо тоже нет, одежды нет. То есть понятно, что многие священники проходят этот путь, которых отправляют в деревни, куда-то там совершенно на хутор.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Надо сказать, что я туда и сам хотел, именно в село, потому что я его увидел еще за год до рукоположения. Я приезжал знакомиться с будущим тестем и тещей. И я увидел это все, и поразило красотой своей. А нет храма, столько людей живет, почти 2000 человек населения, нет храма. И вот надо, чтобы храм был.
Кира Лаврентьева:
— То есть понятно, что да, что было много трудных моментов, о которых вы, конечно, сейчас так вот благородно умалчиваете, но я не могу вас не спросить, как вы их преодолевали, потому что и до книг тоже надо дойти. До книг тоже надо как-то вот доковылять.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Моя супруга, матушка, очень поддержала. То есть она, во-первых, в Самаре, когда еще училась, еще до свадьбы, и потом после свадьбы, когда я уже диаконом был, она была регентом большого городского храма. Настоятель этого храма даже предлагал, говорит: можете остаться в Самаре. То есть, вот, отца Леонида мы здесь оставим служить. Вот, ты будешь также регентом. Вот. Но вот, как бы, я вот хотел в Усолье. Она тоже, вроде как, к маме, вроде бы. И она поставила крест на своей карьере, потому что какой хор может быть в селе? Ну, конечно, мы там учили детей, с первых же дней мы открыли воскресную школу, тоже у нас 24 года нашей воскресной школе, и много у нас преподавателей. Сейчас вот пять преподавателей работают в воскресной школе. До этого было семь у нас. Когда в другом здании мы размещались, вот 11 лет пока строился храм, у нас был молебный дом. Сейчас у нас тоже как бы это здание за нами, там сейчас социальная служба у нас, мы раздаём вещи, ну, как бы такой пункт приёма, передачи вещей. И в четырнадцатом году к нам еще приехали четыре семьи, поселились в нашем этом здании из Луганска, когда вот началась война. Мы приняли вот эти четыре семьи беженцев. И одна семья живет до сих пор у нас в этом здании. И кто ещё помогал? Ну, конечно, родители супруги помогали, они рядом здесь жили, какие-то тоже брали на себя обязанности. Кстати, тёща у меня поёт в хоре, она псаломщик, и это видно, уставщик, вот знает устав хорошо. Ну, и священники. Меня в Москве познакомили с батюшкой, с одним. Отец Алексей Гомонов.
Кира Лаврентьева:
— О, конечно. Всеми любимый отец Алексей.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— И вот я к нему ездил, исповедовался. Причем я стал протоиереем, помню, даже раньше него. И когда я ему позвонил, говорю, вот такие у меня трудности. Он говорит, ну, были иерейские, а сейчас протоиерейские трудности. То есть искушения уже другие, другой уровень. Вот ты стал протоиереем, всё, давай.
Кира Лаврентьева:
— То есть это не только радость, но и ответственность повышается сразу же. И трудности повышаются. Отец Леонид, я вот, знаете, почему ещё вас так подробно обо всём об этом расспрашиваю? Потому что сейчас же такое вот клиповое время. Люди меняют профессии, меняют жен, мужей, всё меняют, чтобы найти какое-то вот это призрачное счастье, призрачную гармонию, о которой говорится из каждого утюга. И на своём месте быть под своей кожей, как говорит Владыка Антоний, это, наверное, самое трудное для современного человека. Потому что мы листаем в телефоне картинки, мы не можем прочитывать длинные тексты, книжку взять в руки, это уже целая проблема, потому что смартфон занимает полностью всё пространство даже у читающих людей. Посмотреть какой-то сложный фильм, над которым надо размышлять, это тоже целый подвиг. То есть, понимаете, да, всё идёт в сторону упрощения, это не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понимать. И тут же встает и проблема того, что быть на одном месте много лет, с одной женой много лет, и делать одно и то же дело много лет, а у священника это как ни у кого актуально, потому что, наверное, потеря священства — это всегда трагедия, и, наверное, точно для самого священника, для его паствы, для его семьи, не будем умалять, это трагедия. Такое случается в нашей церкви, но ничего хорошего, конечно, это с собой не несет, мы это понимаем. И тут особая какая-то такая ответственность для священнослужителя. Он всё время, время от времени, точнее, должен искать новые смыслы. Он должен искать новые смыслы своего пребывания в священстве, своего пребывания на этом приходе, с этими людьми, тем более вы сколько уже там лет — 25 лет? Вот, пожалуйста, отец Леонид, скажите, пожалуйста, как вы находите вот эти источники новые, чтобы не выгорать, как вы уже сказали, чтобы не уставать глобально?
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Ну, конечно, службы вроде бы одни и те же, но... Каждый раз новая служба по-разному, да. И разные люди, и бывает... И когда какая-то исповедь может поразить тебя, что думаешь, вот как надо исповедоваться, потому что я-то вообще не исповедуюсь. То есть учусь у своих прихожан, вот, и как молиться надо в домашней молитве. Тоже они для меня служат примером. А то, что я как-то нахожу... Ну вот, творчество помогает. Общение с новыми людьми, то, что постоянно меня зовут, я даже уже график составляю и не успеваю уже, потому что бывает у меня 3-4 урока даже в день в какой-то школе, допустим, и к этим ребятам надо, и эти хотят. А бывает, что три школы в день, то есть в разных городах. То есть, допустим, на Сызрань, Октябрьск есть, и, допустим, еще где-нибудь там в Шигонах. То есть я утром, днём, вечером,
Кира Лаврентьева:
— Некогда думать о том, как не выгорать.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— И вот часто матушка мне говорит: почему ты мне говоришь как мальчик Ваня из твоих рассказов? У меня главный герой, в принципе.
Кира Лаврентьева:
— Мальчик Ваня, я уже обратила внимание.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Бывает, что хочется размышлять, как ребенок. Кстати, упомянул сегодня Николая Мосолова, того старшекурсника, с третьего курса он был, который позвал нас молиться. Это наш Владыка Фома Одинцовский. Он был нашим первым епископом. У нас открылась новая Сызранская епархия в 2017 году, и он был назначен первым епископом новой епархии. Пробыл у нас два года, его забрали сюда, в Москву. Вот, да, и мы, конечно, очень тесно общались, и он мне дал благословение в 18-м году провести первый фестиваль детской книги. И я стал организатором этого фестиваля, придумал название «Добрые страницы». Собралось где-то, по-моему, в первый раз 13 писателей детских, с разных тоже приехали городов, и местные сызранские писатели были из Усолья тоже, из Новокуйбышевска, Самары, Тольятти. И собрали мы тысячу детей на встречу с этими писателями. За два дня вот тысяча детей Сызрани пообщались с писателем, узнали новые какие-то стихи и песни. И потом проходил второй фестиваль в 19-м году. Там уже 1200 детей мы взяли, охватили. Ну, потом началась пандемия, и как бы фестивали все прекратились. И вот сейчас пока не могу к ним вернуться, потому что еще я работаю в музыкальной школе. Я три дня в неделю преподаю гитару.
Кира Лаврентьева:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Протоиерей Леонид Коркодинов, настоятель Свято-Никольского храма села Усолье Самарской области Сызранской епархии сегодня у нас в гостях. Меня зовут Кира Лаврентьевна. Вот к концу этого часа мы узнали, что отец Леонид и преподаватель, и писатель, и музыкант, и очень много чего он делает, и фестивали книжные организовывает. В общем, отец Леонид, это, конечно, неисчерпаемый источник творчества.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— У меня еще экскурсии проходят каждую практически неделю. И даже бывает, да, по восемь, летом восемь экскурсий в неделю. И меня спрашивают однажды экскурсанты: какая у вас кипучая жизнь, батюшка. Я говорю: так я её сам кипячу, наверное. Не даю остывать.
Кира Лаврентьева:
— То есть вот он и рецепт, да? Вот он и рецепт. Немножко сами подогреваете. Это очень важный такой момент.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Особенно не могу на месте сидеть, что-то надо делать.
Кира Лаврентьева:
— Где вы берёте темы? Ну понятно, что где, конечно, в голове, в душе, в творчестве. Но тем не менее, как возникает, что вас вдохновляет на темы для книг? Я немного посмотрела.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Какая-то фраза может даже. Просто общаемся с людьми. Даже вспоминаю с Владыкой Леонтием нашим, который сейчас назначен Воронежским митрополитом. Он однажды промолвился, что мы в детстве с другом хотели стать писателями. Я такой: так, тема. Дети хотят стать писателями в детстве. И на уроке они уже... У меня уже пошла тема, да? обсуждают, что наши портреты будут висеть в кабинете литературы, и ученики будут по нашим произведениям писать сочинения. Представляешь, как здорово будет? Прославимся там. И вот они начали сочинять, и попадают они в сказку. Потому что фантазия как будто заводит в королевство мрачной королевы. Вот. И там вот эта мрачная королева пытается как будто уже все это завладеть душами людей. И вот как они оттуда выбираются, все это я про это сейчас пишу. Такая сказка. Что как наше слово очень имеет большую цену. То есть и даже какая-то эмоция. Потому что попали они вот в это царство после того, как один из них от злости нарисовал тучу на листочке. То есть он не мог сочинить там предложение. Нарисовал тучу, потом ещё заштриховал и психанул. И только закрыл глаза, открывает и уже оказывается в мрачном чулане уже взаперти.
Кира Лаврентьева:
— Ну, это такая взрослая сказка, да?
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Ну, детям я читал эти первые главы.
Кира Лаврентьева:
— Ну, понятно, но она и для взрослых хороша.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Да, школьники ко мне приезжали из Тольятти, и у меня домой пришли блинами угощать, я вот их сажал, читал им эту сказку, и они говорят: когда выйдет книжка, мы сразу ее хотим прочитать. Вот, я говорю: ну, надо, да, дописать. То есть, захватила их эта история. И вот так вот уже услышишь какую-то фразу. Какая-то там девочка в детстве там уронила масло. В шесть лет доверили ребёнку купить масло. Я уже эту тему записываю, что как это можно тоже развить, чтобы встретился дяденька, который купил это масло, чтобы она домой принесла его. Конечно, из детства какие-то темы, допустим, какая-то фраза. Я в детстве говорил: «троссовая каша». И вот у меня вышел рассказ «Троссовая каша» про бабушку, про мою любимую. И когда я писал, я плакал прям. А писал я ночью, потому что когда дети пока не уснут, я не мог писать. Вот все уснули, я брал планшет и писал рассказы, когда уже никто не побеспокоит. Потом мне стали говорить другие писатели. Меня же включили вот в кандидаты в члены Союза писателей России в 22-м году. И говорят: батюшка, ты береги здоровье, потому что ночью надо спать. И вот я сейчас стараюсь писать по утрам. То есть, пока еще свежая голова, да, и вот пораньше лучше встать.
Кира Лаврентьева:
— Ну и дети выросли.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— И дети выросли сейчас, да. Уже скучаем, никогда надолго не приезжают вместе.
Кира Лаврентьева:
— Про детей я хотела ещё спросить, если позволите. Сыновья ваши выросли. Вы хотели, чтобы они пошли по вашим стопам, чтобы они тоже стали священниками?
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Хотел и даже говорю им про это, да. Тем более сейчас они уже женаты, всё у них есть, и как бы все данные. И они же с детства на клиросе. Они знают, ну, действительно, как вы говорили вначале, да, что вот у меня этого не было в детстве. А у них это есть. А они выросли на клиросе, с мамой, и в алтаре помогали мне, там, большие особенно праздники, да. Ходили со свечами, с подсвечниками, с кадилом, вот, помогали. Ну... Пока не пришли к этому, потому что должно быть призвание. И старший сын закончил музыкальное училище, но по музыке тоже не пошёл. Сейчас вот работает в фирме на компьютере. А младший сын, вот ему 19 лет, тоже женился уже в августе. Учится на четвёртом курсе и уже работает в IT-компании, то есть тоже программист.
Кира Лаврентьева:
— Программист. Ну, молодцы, да. А вот, вы знаете, как раз я и спрашиваю, потому что один мой коллега, любимый и дорогой, Константин Мацан, он всегда спрашивает наших гостей священников: рождаются священниками или становятся? Вот вы, когда уже 25 лет в священстве, вы как для себя отвечаете на этот вопрос? Это вот всё-таки Бог выбирает уже от рождения или это как-то происходит в течение жизни, вот этот поворот в сторону священства?
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Ну вот, наверное, частично я уже ответил, что... Ваш случай, по-моему, прямо с детства.
Кира Лаврентьева:
— Да, с детства.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
Говорю, меня Господь прямо хранил и вёл меня вот как-то вот он, да, сам. Но, опять же, нужно было и моё желание, этот призыв, да, откликнуться, то есть захотеть этого. Потому что еще очень повлияла на меня книга «Тайна священника». Я ее читал даже своим первокурсникам. Ну, я был старший в келье, у нас 16 человек в келье жило, а я после армии. Два года был солдатом и пришел в семинарию как бы уже взрослым человеком, мне было 22 года. Да, вот. И я ребятам говорю, так, садимся, слушаем книжку. Я читал им книжку «Тайна священника», как «Тайна исповеди». Священник сел в тюрьму за другого человека, чтобы не выдать тайну исповеди. Как мы должны учиться на каких-то примерах. И вот это все влияло, книги, музыка. Когда я стал, говорю, входить в храм, уже музыка у меня стала и церковной, стал петь на клиросе. И уже рок у меня отошел. Но сейчас иногда, говорю, вот какие-то песни я исполняю и из того репертуара, и даже из своих песен, Freedom Freeze.
Кира Лаврентьева:
— Вот как раз мы подошли к этому моменту, когда, наверное, пришло время послушать песню, которую вы поёте на слова Владимира Волкова. «Батюшка» называется песня. Расскажите, пожалуйста, об этой песне хотя бы в двух словах.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Сам Владимир Волков жил в Москве, и у него здесь был духовный отец, отец Владимир. И вот, видимо, он как бы в его честь написал эту песню, что человек обращается к батюшке, чтобы он к Богу обратился, за него помолился своей молитвой священнической, потому что чувствует, что какая-то преграда стоит между ним и Богом. И Владимир Волков прожил короткую жизнь, 47 лет, но оставил большое творческое наследие, и жизнь была полна трагедий у него. То есть он и в Афганистане был, и его супруга за полтора года до его смерти тоже погибла. Вот, он это очень сильно переживал.
Кира Лаврентьева:
— Тяжелая судьба, да.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Ну у него осталось шестеро детей, и вот большое творческое такое наследие, и сейчас его творчество узнают многие люди, знают, что поют его и коллективы, хоры поют православные, и исполнители, артисты. Александр Михайлов исполняет его песни.
Кира Лаврентьева:
— Сейчас мы послушаем эту песню в вашем исполнении, отец Леонид, и, конечно, благодарим вас от всей души за то, что вы провели с нами этот час, за то, что вы приехали к нам в студию. Не хватило часа, хочется вас спрашивать и спрашивать, и, пожалуйста, приезжайте к нам ещё.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— Я благодарю, что пригласили.
Кира Лаврентьева:
— Давайте напомним нашим слушателям, что в гостях у светлого радио был протоирей Леонид Коркодинов, настоятель Свято-Никольского храма, села Усолье Самарской области Сызранской епархии. Меня зовут Кира Лаврентьева, мы прощаемся с вами до следующей недели. Отцу Леониду желаем помощи Божьей и творческих успехов и слушаем песню в его исполнении.
Протоиерей Леонид Коркодинов:
— До свидания. До свидания, с Богом.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Знаменский храм в селе Яковлево». Александр Воробьев
- Светлый вечер с Владимиром Легойдой
- «Журнал от 17.01.2025». Алена Рыпова, Алексей Соколов
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
