«Крестопоклонная седмица Великого поста». Прот. Федор Бородин, Максим Калинин

В нашей студии были настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин и шеф-редактор портала «Иисус» Максим Калинин.

Мы говорили о третьем воскресении Великого поста, посвященном поклонению кресту Господню и памяти 40 Севастийских мучеников, и о праздниках и особенностях четвертой седмицы поста. Разговор шел о воскресном чтении Евангелия и Апостола, в том числе о смысле притчи о работниках одиннадцатого часа. Наши гости объяснили, почему именно в середине поста выносится крест для поклонения верующими; в чем особенность Литургии Василия Великого, которая служится по воскресным дням в течение Великого Поста; что объединяет таких учителей Церкви как Григорий Двоеслов и Симеон Новый Богослов, память которых приходится на 25 марта; и откуда пошла традиция служить Пассии в великопостный период.

---

Ведущая: Марина Борисова

М. Борисова

– Добрый вечер, дорогие друзья. С вами Марина Борисова, в эфире программа «Седмица». Это наш совместный проект с православным интернет-порталом «Иисус». И со мной в студии шеф-редактор этого портала, Максим Калинин.

М. Калинин

– Добрый вечер.

М. Борисова

– В нашей программе мы каждую неделю по субботам говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. И сегодня у нас в гостях настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке, протоиерей Федор Бородин.

Протоиерей Федор

– Добрый вечер. Здравствуйте.

М. Борисова

– И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в третье, Крестопоклонное воскресенье Великого поста, в которое также совершается память Сорока мучеников Севастийских, а также на четвертой седмице Великого поста. И, как уже по традиции, первый вопрос, батюшка, вам, поскольку разобраться в смысле воскресного богослужения самый лучший способ – это посмотреть апостольские и евангельские чтения. И ну на этот раз у нас воскресных чтений два – апостол и Евангелие, посвященные непосредственно воскресенью, и апостол и Евангелие, посвященные Сорока мученикам Севастийским. И вот там столько всего удивительного для нашего такого светского восприятия, что прямо теряешься, с чего начать. Ну начнем, наверное, с апостольского чтения воскресного, которое предлагает нам два взгляда на священнослужителя, на образ священнослужителя – который дает сам Господь Иисус Христос, и непосредственно на наших священников, на которых мы все время жалуемся, например, в соцсетях, что вот, нас что-то все время не удовлетворяет. А здесь нам, собственно говоря, Писание дает объяснение, какими они должны быть и почему они такие, а не другие. Или я что-то неправильно понимаю?

Протоиерей Федор

– Священное Писание, в данном случае Послание апостола Павла к Евреям, сравнивает великого Первосвященника, Иисуса Христа, как он Его называет и все другое священство, и апостол Павел говорит о кардинальной разнице. Почему, потому что обычный священник – и здесь соцсети правы, – он, как апостол Павел говорит, обложен немощью, вот он со всех сторон окружен, причем своей немощью, да, он грешен. И поэтому те жертвы ветхозаветные, которые приносились, очистительные жертвы, жертвы умилостивления, эти жертвы он приносит и за свои грехи тоже. Он тоже нуждается в прощении грехов. А что такое жертва, вот кровавая жертва Ветхого Завета, да, – это когда невинный умирает за виновного. Она воспитывает ветхозаветных иудеев к принятию жертвы Иисуса Христа. Когда-то в будущем должен прийти Тот, на Которого укажет Иоанн Креститель и скажет: вот Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира.

М. Борисова

– Но мы все время хотим, чтобы наши священники были совершенно святыми, как вот мы видим на иконах святителей, а они у нас совершенно вот не укладываются в эту прекрасную картину. Но в том же апостольском чтении что мы видим, там говорится, что «могущий снисходить невежествующим и заблуждающим» – то есть человек сам несовершенен, и поэтому он посылается нам в качестве священника, потому что он может понять наши немощи.

Протоиерей Федор

– Безусловно. Вы знаете, поэтому чаще всего священник, прошедший какой-то уже большой, ну может быть, двадцати или тридцатилетний путь священства, он обычно значительно снисходительнее молодого священника, который еще в себе не разобрался. И молодой и пожилой священник, любой из нас – вернемся к этим чудным словам апостола Павла, – обложен немощью. Но молодой этого еще пока не заметил.

М. Борисова

– Но вот что касается снисходительности, как же это увязать со смыслом следующего дальше евангельского чтения из Евангелия от Марка, где говорится буквально: «ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия тот сбережет ее». То есть получается, что снисходительность тут совсем не ко двору.

Протоиерей Федор

– Нет, мне кажется, речь идет не об этом. И мне кажется, что потерять душу ради Христа и Евангелия – это и значит жизнь свою и все интересы вот этой моей сейчас земной жизни поставить на второе место после Христа и Евангелия.

М. Калинин

– Да, я здесь позволю свою короткую реплику вставить вот в мудрые слова батюшки и сделать такое филологическое замечание. Мне кажется, здесь в этой фразе нам приоткрывается и тайна языка, на котором говорил Христос. Потому что явно здесь игра слов вокруг понятия «душа» в древнееврейском и арамейском языке, где это слово обозначает не только душу в богословском смысле, но и возвратное местоимение «себя». То есть вот мы говорим: полюбить себя, апостол Павел говорит: любящий жену любит самого себя. По-арамейски это будет: любящий жену любит свою душу – буквально, вот в сирийском переводе это так и звучит. Поэтому, когда Христос говорил, говорил ли Он на еврейском языке или на арамейском, ученые спорят по этому поводу, и есть замечательная работа отца Леонида Грилихеса, известного православного богослова, по этому поводу. Но в обоих этих языках душа – это еще и указание на себя. Поэтому Христос явно обыгрывает это понятие: тот, кто себя бережет, себя жалеет, тот в итоге потеряет свою душу для Царства Божиего, и наоборот.

М. Борисова

– Ну вопросы к апостольским и евангельским чтениям этого воскресенья продолжают отрывки, посвященные Сорока мученикам Севастийским. И тут, как сейчас часто в светской аудитории говорят, полный взрыв мозга, когда начинаешь читать апостольское послание. Тоже из Послания апостола Павла к Евреям. Вот позволю себе буквально процитировать, потому что иначе будет непонятно, почему современному сознанию очень трудно вообще каким-то образом примириться с тем, что написано в Писании. «Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха, и забыли утешение, которое предлагается вам, как сынам: сын мой! не пренебрегай наказания Господня, и не унывай, когда Он обличает тебя. Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны». То есть вот абсолютно все перпендикулярно нашим представлениям о добре и зле и справедливости.

Протоиерей Федор

– Ну а справедливости нет. Почему вы так говорите? Есть преступление, есть наказание. Это и в современной культуре осталось, мы от этого никуда не денемся, и в большинстве религиозных систем это есть.

М. Борисова

– Мы все время делаем акцент на том, что Господь прощает, то что нет греха, который Господь бы не простил. Но у нас осознание, что мы покаялись – и Господь простил, а наказание, оно из этой логической цепочки куда-то исчезает в нашем сознании.

Протоиерей Федор

– Оно исчезает, наказание, потому что оно понесено Иисусом Христом. Наказание мира нашего на Нем, ранами Его мы исцелились, да, – пророчество от Исаии за 700 лет до Христа. Но если человек не готов сам прощать, милосердовать, он и не получает этого прощения. Вы знаете, вот у Иоанна Златоустого в его вечерних молитвах есть такая просьба: «Господи, в покаянии приими мя». Мы обычно проскакиваем, вот как раз на том основании, что считаем, что Господь всегда принимает. А Златоуст так не считал. Господь может не принять меня в покаянии, может сказать: хватит, достаточно, ты должен понести наказание. Из тех соображений, которые апостол Павел написал. Каких? Если у меня есть ребенок, я вижу, что он позволяет себе какой-то грех, который разрушает его душу, например, он начал пить там подростком или начал курить, или начал еще что-то делать, употреблять наркотики – я буду причинять ему вплоть до боли наказание, для того чтобы это остановить, и в этом будет заключаться моя любовь. Вот отцовство, оно и в этом. Но мне кажется, что апостол Павел и его читатели, а это Послание к Евреям, это люди, которые все время жили в словах Священного Писания и прежде всего в словах псалмов. И, конечно, когда апостол Павел говорит о наказании как о части отношения Бога к человеку, он все равно помнит слова из 102-го псалма, о том что якоже щедрит отец сыны, ущедрит Господь боящихся Его. Не только наказывает, но прежде всего это щедрость и милость Божия изливается на сынов, потому что они родные.

М. Борисова

– Но ведь в народном сознании, насколько мы можем судить даже по какой-то классической русской литературе, еще сто лет назад было в ходу представление, что если что-то случается, какое-то бедствие, несчастье, пожар какая-то болезнь, еще что-то, война – Господь посетил. Вот эта присказка, которая современному человеку совершенно непонятна. То есть когда у тебя какая-то беда, тебе вряд ли придет в голову, что это тебя Господь посетил.

Протоиерей Федор

– Вы знаете, очень интересно. Бывает, что ребенок совсем распоясался – он хамит, он дерзит. А отец возьмет его и накажет. И после этого какое-то время ребенок абсолютно счастливый, когда он проревется. Почему? Потому что он почувствовал родительскую власть, которая является главной конструкцией, на которую опирается все его бытие, понимаете. Вот это удивительно совершенно, такой фокус. И когда человек понимает, что он наказан за свои грехи, в каком-то смысле это тоже приносит ему покой. Ведь это современный человек считает, что он во всем прав, он приходит в церковь – ему Господь должен сразу что-то дать. Понимаете, а человек долго и глубоко живущий в Евангелии, он видит в себе очень много грехов. Если вернуться к вопросу о священниках, вы никогда не думали о том, почему пожилые священники обычно короче проповедуют, чем молодые?

М. Борисова

– Нет.

Протоиерей Федор

– Страшно говорить, страшно. От слов твоих осудишься, да. Словами твоими будут судить тебя, лукавый раб, понимаете. Потому что священник как раз видит все больше и больше толщу немощи, которой обложен, а проповедовать должен, понимаете, он не может не проповедовать, это его служебная обязанность, куда деваться. И он каждый раз все острее воспринимает свою проповедь как обличение себе. Себе в обличение.

М. Борисова

– Ну и к вопросу о справедливости, конечно, вечно спотыкающее нас, если можно так выразиться, чтение из Евангелия от Матфея. В это воскресенье оно посвящено Сорока мученикам Севастийским, это притча о работниках одиннадцатого часа. Я не буду пересказывать содержание, я думаю, что многим наши слушателям известно содержание этой притчи. Но то что ты можешь, вот терпя наказание, смиряясь, всячески борясь со своими несовершенствами, трудиться до седьмого пота, а придет какой-то непонятный человек в последний момент, и окажется, что он вот первым войдет в Царство Божие, а ты вот... Обидно же.

Протоиерей Федор

– Вы знаете, а труд в винограднике Христовом – это великая милость Божия и великое призвание. Вот эти люди где-то шатались, непонятно где, они там на торжище где-то искали работу, а ты в это время трудился у господина – это дар, понимаете. Это, во-первых. Как я эту притчу для себя прочитываю, да, – это честь, когда человека призвали трудиться во имя Господа. И второе, мне кажется, что это притча о том, что дар Божий, вот этот динарий, за который он договаривался, он настолько велик, потому что о чем речь – речь о Царствии Божием, это настолько много, что это превосходит все, что можно заработать многократно. И уже неважно, сколько ты трудился, важно, что ты можешь его получить, и что это вечное блаженство в Господе.

М. Борисова

– Напомню наши радиослушателям, сегодня, как всегда, по субботам в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мною в студии Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус». И настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке, протоиерей Федор Бородин. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения Крестопоклонного воскресенья и четвертой седмицы Великого поста. Ну вот теперь к смыслу богослужений. У нас сегодня на всенощной, на утрени, вынесли из алтаря убранный цветами крест, положили его для поклонения посреди храма. В чем смысл вот этого вынесения украшенного креста именно в то воскресенье, которое считается преполовением Великого поста?

Протоиерей Федор

– Смысл – напомнить, вернуть человека к крестной жертве Спасителя. Мы, действительно, нам все время хочется акцентироваться, может быть, на Его проповеди, на заповедях блаженств, на чудесах. А самое главное, Он так и говорит: на сей час пришел Я, – Он говорит это перед Гефсиманией, понимаете, то есть Он пришел, самое главное, для чего Он пришел – взойти на крест. Он пришел чтобы быть распятым за тебя, за меня, за него, за нее. И жить с этим достаточно тяжело человеку. Это требует от человека совершенной перемены жизни, той самой, о которой в Евангелии сказано, что человек может, если он приобретет весь мир, а душей своей повредит. Понимаете, вот душа человека повреждена, а крест преодолевает это. И человека все время возвращают к этому. Посмотрите, все храмы украшены крестами – ткани, облачения, иконы, мы носим на себе крест для того, чтобы никогда не забывать об этой жертве Христовой. И вот этот чин, он как раз об этом.

М. Борисова

– Максим, а как вообще складывалась история возникновения этого обычая – посредине Великого поста выносить для поклонения крест?

М. Калинин

– Вообще в этом обычае мы видим еще один пример того, как удивительно в церковном календаре складывается мозаика духовного смысла. Потому что действительно, как батюшка сказал, приближаясь к Пасхе, нам важно иметь перед собой этот образ креста. Не только в Страстную седмицу, но и раньше, в течение всего поста, когда мы вспоминаем о страданиях Спасителя. И вместе с тем элементы этой мозаики часто складываются из каких-то конкретных исторических событий, которые, казалось бы, могли и в другое время произойти. Но вот все складывается удивительным образом в гармоничную картину календаря. Какие это события? Здесь есть два момента, о которых стоит сказать. Во-первых, у нас есть некоторые свидетельства в пользу того, что в Константинополе отмечали, вероятно это было 6 марта по старому стилю, обретение подножия Древа Честного Креста Господня. Есть рукопись, которая хранилась в библиотеке Иерусалимского патриархата, XIII века, и там сделана пометка о том, что служба, чин поклонения Честному Кресту Господню на Крестопоклонную неделю был установлен в память о перенесении основания Креста Господня из города Апамея в Константинополь при императоре Иустине. В VI веке было два императора Иустина, мы не знаем, какой именно из них имеется в виду, но вот в любом случае это VI век. И вот в уставе Церкви есть указание на 6 марта, как на день обретения Честного Креста Господня. И вот есть мнение, литургист наш Александр Лукашевич высказывал это предположение, что поскольку фиксированная дата неудобна Великим постом, потому что эта дата, 6 марта, она может прийтись и на будний день, когда литургия Златоуста, Василия Великого не совершается, решили привязать к середине Великого поста, а именно к третьей неделе. То есть, с одной стороны, в этом есть духовный смысл, с другой стороны, богослужебный практический смысл. И еще один важный момент. В Константинополе с Крестопоклонной недели начиналось оглашение людей, готовящихся принять Святое Крещение в Великую субботу. Но те радиослушатели, которые помнят богослужение Великой субботы, эти удивительные долгие паремии, переоблачение в белые одежды, воспевание «Елицы во Христа крестистеся» – память о том, как во время этих долгих паремий совершалось Крещение, многим из слушателей это знакомо. Так вот на Крестопоклонную неделю начиналось оглашение, обучение перед этим Крещением. И получалось тоже очень красиво – выносили настоящие вот эти частицы Древа Креста Господня, и будущие, имеющие люди, готовящиеся к Крещению, будущие посвященные христиане прикладывались к ним, и с этого начиналось их оглашение. В этом тоже очень глубокий смысл есть и красивый.

М. Борисова

– Но в это воскресенье, так уж совпало в этом году, у нас еще один очень любимый и очень дорогой православным, в особенности славянам, праздник – это память Сорока мучеников Севастийских. Даже люди, которые в церковь не ходят, я думаю, благодаря интернету, в курсе, что в этот день традиционно пекут такие печенья или булочки в виде птичек. Ну по крайней мере вот визуальный образ жаворонка, он с этим праздником связан. Но исторически почему именно, ведь мучеников очень много было, тем более это первые века, и почему именно эти сорок воинов настолько потрясли воображение своих современников, что их даже всех по именам запомнили?

М. Калинин

– Вы знаете, мне кажется, к нашему разговору опять же о справедливости, несправедливости, о работниках одиннадцатого часа, ведь в их истории была такая же ситуация, как с работником одиннадцатого часа, и это потрясает воображение, конечно. И вот это житие любили в том числе за этот сюжет: когда один воин все-таки отрекся, причем он уже долгие мучения претерпел, но в конце концов не выдержал, побежал в растопленную баню, которую растопили специально, чтобы подразнить их, чтобы они вот стоят в холодной воде, а вот тут баня, то есть чтобы усилить их страдания и желание отказаться. И один из воинов, который как раз таки отвечал за их пытку, вот согласно житию, он увидел ангела с венцом, который не мог найти своего сорокового воина, и он исповедовал себя христианином. То есть получается, он страдал меньше других, он сначала сам был мучителем, но в последний момент он возгорелся ревностью о Христе. И это, конечно, поражало воображение вот и наших предков, и византийских читателей этого жития. Причем нельзя сказать, что это несправедливо. Потому что в нем настолько сильный переворот должен был произойти, насколько сильная решимость, что нельзя сказать, что это было усилие меньшее или заслуживает меньшего почтения, чем усилия других людей, которые с самого начала были христианами, может быть, с детства были христианами.

М. Борисова

– А вообще странная история. Ведь это целый воинский отряд. Причем это римские воины, где дисциплина очень жесткая. Насколько я читала, за невыполнение приказа самое мягкое, что могло ждать ослушавшегося, это побивание камнями, а если выживет, вечное изгнание. А так чаще всего просто голову отрубали. И, насколько я помню, однажды казни так целый легион, то есть отогнали их в Рим, и по 50 человек в день отсекали голову, пока всех не умертвили. То есть это чудовищные правила дисциплины. И каким образом вот как один сорок человек, это ведь не восторженные юноши-семинаристы, это такие, в общем, закаленные в боях жесткие мужчины, как это вообще в принципе могло произойти?

М. Калинин

– Знаете, еще за сто лет до подвига Севастийских мучеников, автор христианский, Тертуллиан, он был апологетом, то есть защитником христианского вероучения перед лицом критики языческой, и он писал, обращаясь к язычникам: ладно, изгоните нас из городов, но никого не останется у вас, потому что многие города опустеют, если вы решите христиан прогнать в пустыни. То есть уже на начало III века, а еще до гонений Декия, это было более-менее спокойное время, затишье, христиан было очень много. И вот там современником Тертуллиан был Ориген, он вообще к маме императора ходил, читал ей лекцию, потому что она была христианкой. То есть христиан действительно было много, и в армии христиан было немало. И почему, кстати, так много мучеников воинов, почему нами любимые Дмитрий Солунский – это воин...

М. Борисова

– Федор Стратилат.

М. Калинин

– Федор Стратилат, Федор Тирон, которого мы в прошлой передаче вспоминали. Потому что, с одной стороны, христианство располагало к тому, чтобы люди несли воинский подвиг самоотверженно, потому что христианство учит смелости. Несмотря на то, что часто говорят, пытаются преподнести смирение как готовность со всем согласиться, но христианство учит смелости, в Библии очень часто фраза звучит: будь тверд и мужествен. Но при этом, во всяком случае, до Миланского эдикта существовал культ императора, определенные требования религиозного почитания императора, следование религиозным традициям Римской империи, с которыми воины-христиане не могли согласиться. И получалось так, что армия была уязвимым местом, когда воин-христианин легко мог оказаться в ситуации, опасной для своей жизни и часто оказывался. То есть стоило императору стать нелояльным к христианам, вот таким императорам, как Диоклетиан или Галерий, как сразу возникали случаи, когда воинов-христиан, которые были хорошими воинами, преданными, из-за их нелояльности религиозной, отказа принести жертву подвергали наказаниям тем или иным.

М. Борисова

– Батюшка, а почему так дороги Сорок мучеников Севастийских православному русскому сознанию?

Протоиерей Федор

– Знаете, они, безусловно, могли поднять бунт, их почитали в войсках, наверняка у них прибавилось бы очень много сторонников, они могли в любом случае пробиться там в Парфию, например, да, и выступать против родины там. Но они этого не сделали, именно потому, что для них Царствие Божие было важнее всего. Они вот кротко, сложив оружие, претерпели все. Это такой потрясающий пример, когда очевидно сильные люди – вот то, о чем Максим говорил, да, – очевидно сильные люди, они не хотят употреблять оружие, они готовы лучше умереть за Христа. Но, мне кажется, что такое великое их почитание еще связано с тем, что их останки, как известно, погребал святитель Петр Севастийский. Кто это такой? Это брат Василия Великого, Григория Нисского. И Василий Великий, и Григорий Нисский, они ездили, поскольку это оказался главный мученический праздник Севастии, а это огромная область на территории современной Турции, то что тогда было Арменией, так называемой Великой Арменией, и сохранились слова Григория Нисского похвальные Сорока мученикам, их несколько сохранилось, которые являются ну таким жемчужинами святоотеческого наследия. И, конечно, это способствовало, когда такие великие святые почитают память, приезжают, молятся, это способствовало тоже сохранению памяти.

М. Борисова

– В эфире радио «Вера» программа «Седмица». В студии Марина Борисова. Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус». И наш гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке, протоиерей Федор Бородин. Мы ненадолго прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

М. Борисова

– Еще раз здравствуйте, дорогие друзья, «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица», наш совместный проект с православным интернет-портала «Иисус». В студии Марина Борисова, шеф-редактор портала «Иисус», Максим Калинин. И наш гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке, протоиерей Федор Бородин. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Вот на этой наступающей неделе у нас есть еще такие удивительные дни памяти святых. В частности, 25 марта у нас Церковь вспоминает святителей Григория Двоеслова и преподобного Симеона Нового Богослова. Удивительно уже само то, что они память их в один день. Вообще исторически их разделяет 400 лет. Вот что объединяет этих двух учителей Церкви?

М. Калинин

– На первый взгляд между ними мало что общего – один талантливый администратор, другой великий аскет и великий мистик, то есть человек, который рассказывает о своем таинственном опыте богообщения. Но действительно, если вчитаться в их житие, то мы увидим, что и у святителя Григория Двоеслова была удивительная подвижническая жизнь. И вообще он стал епископом против своей воли. И мы из его творений видим, собственно, главное его произведение это диалоги италийских святых, о бессмертии души. собственно само слово «Двоеслов» для нас не вполне обычное, это калька с греческого «диалогос» – то есть в честь его диалогов он получил это прозвание. То есть главное его сочинение это богословское, созерцательное. Еще очень известное его сочинение толкование на Книгу Иова. Но кто из наших радиослушателей читал Книгу Иова, тот знает, что это не самое простое чтение, это вечные вопросы, опять же вопросы о справедливости, о наказании, о которых мы сегодня говорили. И вот это была его любовь, об этом он писал. Ему хотелось вести созерцательную жизнь. А что он получил как римский первосвященник? Эпидемию чумы, нашествие варваров – то одни, то другие, с этими нужно заключать мир, там от этих нужно Рим оборонять. Причем там рассказывают про него, что к концу его папства казна церковная почти закончилась, потому что он церковные деньги в большом количестве тратил на помощь нуждающимся и на укрепление города, а также на контрибуции для заключения мирного договора. То есть это пример человека, который хотел вести один образ жизни, но Господь сказал ему: вот будешь заниматься вот этим. И он самоотверженно, не щадя себя, посвятил свою жизнь.

М. Борисова

– Там еще для нашего современного слушателя, наверное, будет небезынтересно то, что еще в те времена возникли первые трения внутри церковного сообщества о первенстве, первые столкновения между римским епископом и константинопольским патриархом.

М. Калинин

– Да. И причем как раз в это время константинопольские патриархи стали называть себя вселенскими, то есть официально это произошло в 587 году впервые, но титул «вселенский» ранее употреблялся по отношению к патриарху константинопольскому как патриарху столицы. И святителю Григорию Двоеслову эта ситуация была неприятна. И здесь даже не в том, что он как римский папа отстаивал первенство римского престола, то есть как раз таки это был не тот римский папа, который принципиальное значение первенству придавал, хотя он подчеркивал значение римского первосвященника в вопросах вере, его первенство по чести. Но по-человечески ему было, наверное, неприятно, что вот он, не имея сильной государственной поддержки, потому что в Риме гражданская власть была ослаблена, по сути, ему пришлось все взять в свои руки, и не из желания иметь светскую власть, а потому что необходимо было вот защищать Рим, организовывать как-то ситуацию. А в это время патриарх в Константинополе, пользуясь тем, что рядом могущественный император, именует себя титулом, который звучит вызывающе на остальном фоне. И в общем, да, еще предшественник святителя Григория, папа Пелагий II, он выступал против этого титула. И даже Григорию, который был посланником папским в Константинополе, предписывал прервать общение с патриархом, если он не откажется от этого титула. Но ради мира церковного Григорий Богослов это общение не прервал, но он считал, что в этот период, когда у многих было ощущение конца света, что вот он великий город Рим находится в тяжелом положении, все рушится, все устои рушатся. И когда какой-то христианский лидер именует себя вселенским, ему казалось, что это тоже пример расшатывания устоев, и он об этом очень скорбел.

М. Борисова

– В те времена, когда довелось жить Симеону Новому Богослову, тоже было ощущение конца света. Собственно, оно периодически у нас возникает, когда сменяются тысячелетия. И тоже были войны, и тоже были эпидемии, и тоже, в общем, было похоже, что все.

М. Калинин

– А это еще один удивительный пример реакции Церкви на эту тревогу. То есть в лице Григория Двоеслова мы видим администратора, в основе деятельности Григория Двоеслова мы видим самопожертвование глубокое – это один способ, каким Церковь реагирует на кризис. А есть другой способ. В жизни Симеона Нового Богослова, когда, правда, конец рубеж тысячелетий, ощущения апокалиптические. И были еще другие примеры. Вот есть Исаак Сирин, великий предшественник Симеона Нового Богослова, он жил в VII веке, когда арабы стремительно захватывали Ближний Восток, и тоже было реальное ощущение конца света. Современник Исаака Сирина, Иоанн Бар Пенкайе даже написал большой трактат, где он объяснял, почему конец света наступает. Так вот это другой ответ Церкви – глубокий мистический опыт и проповедь о Божественной любви. Потому что чем знаменит Симеон Новый Богослов и почему его прозвали Новым Богословом – это ведь ироническое прозвище. Потому что преподобный Симеон был человеком, который очень подробно, в удивительно красивых гимнах рассказывал о своем опыте встречи с Богом и о переживании Божественного света. И это было не принято делать. То есть когда мы читаем авву Дорофея, когда мы читаем Иоанна Лествичника, мы видим там мудрые советы, но не видим этого описания встречи с Богом, этих высоких духовных состояний. И ему говорили: ты что-то новое говоришь, ты новый богослов? Ну то есть имелось в виду что есть Иоанн Богослов, есть Григорий Богослов, а это нашелся человек, который дерзает стать в их ряд. Но в итоге это ироническое прозвище и закрепилось за ним. И преподобный Симеон говорит: если я говорю что-то, что не написано в Евангелии, сочтите меня богохульником, накажите меня. А если я говорю то, что написано в Евангелии, то послушайте, что я скажу. И он настаивал, что он не проповедует чего-то нового. Он говорил о том, что не нужно думать, что встреча с Богом возможна где-то после смерти, после тяжелых вот аскетических подвигов, когда ты в награду получишь вот Царство Небесное. Христианство не о награде, как мы сегодня уже говорили неоднократно. Христианство – это религия встречи с Богом, в этом его главное содержание. Бог пришел, Бог пришел во плоти, Бог открыл Себя людям. И Симеон Новый Богослов напоминал христианам, за плечами которых уже была тысячелетняя мощная традиция богослужебная, святоотеческая, он говорил: это не просто тексты, это указатели, это знаки дорожного движения, которые приведут вас к конкретной цели – к встрече с Богом, Который, возможно, уже здесь. Ты здесь, на земле должен пережить встречу со Христом, и ты поймешь, как это будет после смерти. И он даже говорил, это многих шокировало, что если здесь, на земле, ты эту встречу не переживешь, то и после смерти ты ее не переживешь. Ну он как бы так очень резко это говорил, чтобы обратить внимание современников, что во всех этих трудностях Бог, Он не где-то там, за толщей облаков, Он реальный, Он внутри тебя, в твоем сердце, и Его реально в своем сердце открыть. Это был ответ Церкви на тревогу. Другой ответ, наряду с опытом святителя Григория Двоеслова. Как и преподобный Исаак Сирин дал такой ответ для своих современников в VII веке. И в этом плане удивительно сопоставить этих двух святых – деятеля и созерцателя.

М. Борисова

– Отец Федор, а почему так важно, что память этих двух святых приходится именно на середину Великого поста, для нас это что-то особенное?

Протоиерей Федор

– Ну Григория Двоеслова – понятно, потому что именно Великим постом совершается его главное литургическое творение, литургия Преждеосвященных Даров, и мы чаще всего его поминаем поэтому с благодарностью. А Симеона Нового Богослова – мне кажется, что нам все время хочется свести наше христианство к большому списку того, что мы не делаем и того, что мы отрицаем и того, что плохо и того, что нас разрушает. Эти списки должны быть, но должно быть и положительное наполнение христианской жизни. И вот Симеон Новый Богослов, как значительно позднее Силуан Афонский – это тоже очень большая редкость, и они этим очень похожи, – это люди, которые не стеснялись говорить о своем опыте богообщения, о своем вот этом опыте, как именно Евангелии как радостной вести. Понимаете, вся аскетика, Максим очень хорошо упомянул сейчас Иоанна Лествичника, если будем читать все «Добротолюбие», то там непосредственно о богообщении очень мало. Там об условиях, о том что мешает, о том что помогает, о том как надо и как не надо – действительно мудрые, очень важные мысли. А дальше – об этом не принято говорить. Как бы это настолько тонко, это настолько лично и такое ощущение, что авторы стесняются немножко. Это, знаете, я вот недавно понял, что священники очень мало говорят проповедей о молитве. Потому что не считают себя молитвенниками, потому что они, наверное, скромны, может быть, и боятся об этом говорить. Трудно об этом говорить. А об этом надо говорить. И вот Симеон Новый Богослов, как и Силуан Афонский, это человек, который просто кричит об этом, о том, что посмотрите, как прекрасно. Ведь он у него в житии есть удивительный эпизод – он сподобился того, что потом будет названо осияние Фаворским светом, и что будет предметом поиска целой Горы Афон и всех остальных монахов, вот он сподобился в юности, как неким авансом. Его Господь, видя, что он может об этом рассказать, Он заранее ему это дал. Вот он вот эти гимны, это удивительно, читаешь – и как человек такое дерзновение об этом имеет говорить.

М. Борисова

– А можно ли сказать, что именно об этом говорится в воскресном евангельском чтении? Там дословно звучит так: «И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе».

Протоиерей Федор

– Да.

М. Борисова

– Это о том?

Протоиерей Федор

– Вы знаете, это о том и не о том. Во-первых, это о Петре и Иакове, и Иоанне, которые на следующий день взойдут со Христом на гору Преображения. Если мы почитаем Евангелие, мы увидим, что следующий отрывок об этом. И, конечно, насколько, «якоже можаху» по-славянски – насколько человек может вместить присутствие Царствия Божия, вот они вместили там. Но это о всех остальных, да, что христианин, и здесь все, что Максим сказал о Симеоне Новом Богослове, это прекрасно звучит как проповедь вокруг этого отрывка, да, спасибо, Максим, большое. И вот это как раз то, что возможно это здесь, и если это не состоялось, понимаете, то где твое христианство? У тебя должен быть радостный опыт общения со Христом. Это суть, суть нашей веры. А все остальное это инструментарий, подготовка, оформление, сбережение этого опыта, понимаете. Но христианство – это радостно, это о том, что Христос пришел к тебе лично.

М. Борисова

– Очень важная для истории Российского государства икона, поскольку в 1613 году именно этой иконой был благословлен при избрании на царство Михаил Романов, и в память об этом было установлено как раз празднование этой иконе. И существует такая версия, что именно благодаря почитанию Федоровской иконы Божией Матери многие немецкие принцессы, выходя замуж за российских великих князей, принимая в крещении русские православные имена, в качестве отчества получали отчество Федоровны. Отец Федор, у вас какое-то свое ощущение праздника Федоровской иконы существует?

Протоиерей Федор

– Да. Известно, что во время моровой язвы в Костроме было видение, где эту икону носил некий святой воин, который был узнан жителями Костромы как Федор Стратилат. Может быть, он был похож на икону почитаемую, мы не знаем, почему, как он жил. Он пострадал в 319 году, этот святой, имя которого я ношу, поэтому для меня, конечно, эта икона очень близка. И надо сказать, что я начинал служить диаконом в храме святителя Николая в Кленниках, где своя почитаемая Федоровская икона Матери Божией, перед которой очень много молились и святой праведный Алексий Мечев, и его сын, священномученик Сергий Мечев. И традиция служить акафисты, простите, молебны с чтением канона водосвятные вечером в среду в храме святителя Николая в Кленниках, она была возобновлена. Эта икона вернулась, по указу покойного патриарха Алексия, вернулась из ризницы, где она хранилась, Московской духовной академии, не без некоторых приключений, и эти молебны были возобновлены. И эти молебны со времен отца Алексия и отца Сергия были знамениты на всю Москву, потому что половина храма всегда были беременные женщины. Вот именно от этой иконы, по верованиям москвичей, москвичек особенно, осуществлялась такая помощь Матери Божией в плодоношении и в удачных родах. И мой старший сын, он так и родился, сразу после того, как супруга была на этом молебне.

М. Борисова

– То есть сейчас эта традиция сохраняется.

М. Калинин

– Да. Эта традиция сохраняется. И это чудотворная икона почитаемая, она вернулась, в этом храме. Я не знаю как Великим постом, но в течение всего года служится вечерня, а потом тот самый молебен, который служили два этих святых перед этой иконой.

М. Борисова

– Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии Максим Калинин, шеф-редактор православного интернет-портала «Иисус». И настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке, протоиерей Федор Бородин. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения Крестопоклонного воскресенья и четвертой седмицы Великого поста. Батюшка, вот помимо каких-то особых богослужений, связанных с памятными днями Великого поста, с памятными днями Минеи, где отмечены память святых и праздники в честь икон, есть особенности великопостных богослужений, с которыми мы тоже стараемся по мере сил знакомить наших слушателей. И, в частности, хотелось бы поговорить об особенностях литургии Василия Великого, которая служится по воскресеньям. Ведь на самом деле то, чем отличается литургия Василия Великого от литургии Иоанна Златоуста, к которым мы привыкли, человек, стоящий в храме, не очень понимает.

Протоиерей Федор

– Только длиннее поется.

М. Борисова

– Да, длиннее поются какие-то песнопения, немножечко меняются.

Протоиерей Федор

– Евхаристического канона в основном.

М. Борисова

– Но что происходит, в чем разница, человек не понимает. И если ему не объяснить, он так и будет в неведении стоять и думать, что просто служба длиннее.

Протоиерей Федор

– Но, честно говоря, я не знаю, как решить этот вопрос. Дело в том, что больше по объему значительно, в два-три раза именно тайносовершительные молитвы Евхаристического канона, так называемые тайные молитвы, которые священник читает или про себя или вслух, но так, что слышат те, кто стоят в алтаре. Эти молитвы, как известно, называются тайные, именно потому, что что они тайносовершительные. А совсем не потому, что их надо от кого-то прятать. Вот первоначальный смысл слова тайные молитвы, он такой – то есть молитвы совершения таинства. На остальных таинствах эти молитвы совершения таинства, например, на таинстве исповеди как раз наоборот, читаются так, чтобы человек обязательно слышал. Здесь эти молитвы читаются в алтаре. И эти удивительные по своей глубине богословские тексты, которые являются ну не просто шедеврами литургическими, они являются откровением о том, каков Бог, каков в отношении к человеку, они скрыты от людей. Вот такая старая традиция. Я знаю, что сейчас есть и епископы, есть и священники, которые читают их громче, читают так, чтобы микрофон их передавал в храм. Я знаю, есть храмы, где вообще круглый год все Евхаристии так служатся. Я знаю, что иногда и Святейший Патриарх читает молитвы так громко, что их слышит через микрофон весь храм. Мне бы хотелось, чтобы эти молитвы слышал весь храм. Это удивительно богатство. Я это понял однажды, когда я читал их чуть погромче, и стоящие в первом ряду прихожане их слышали. И вот потом один человек, который очень давно был воцерковлен к тому времени, он сказал: какое сокровище сегодня мне открылось, отец Федор, как бы их каждый раз слышать. Но поскольку этот вопрос, наверное, все-таки должен решать собор, он не находится в компетенции приходского священника.

М. Борисова

– Максим, а как вообще складывалась традиция вот изменения литургии, именно вот почему Великим постом по воскресным дням служится литургия Василия Великого?

М. Калинин

– Это способ и почтить память святителя Василия Великого, потому что здесь мы имеем дело, конечно, с двумя очень авторитетными отцами Церкви – с одной стороны, святителем Василием Великим, который один из столпов православного богословия, с другой стороны, святителем Иоанном Златоустом, который один из ярчайших проповедников в истории Церкви. И каждый из них адаптировал определенный тип анафоры – то есть возношения, тайносовершительных молитв для своей общины. Ну вообще это очень длинная история, очень интересная. На наше счастье, до наших дней сохранилось сокровище – «Дидахе» – учение 12 апостолов, вот если радиослушатели вобьют в поиск это слово «Дидахе» – они увидят его текст в русском переводе. Это памятник богослужения конца I века, то есть времени после апостольского. И мы видим, что там уже есть определенный чин, и вместе с тем там же есть указания на вдохновенное творчество пророков. Тоже очень необычно слышать «пророки» в христианской общине, но это мы видим у апостола Павла, он упоминает пророчествующих христиан. То есть у ранних христиан был такой дар, в том числе пророчествовать во время собрания богослужебного, и были люди, у которых был дар истолковывать эти пророчества. И тогда богослужение было во многом непредсказуемым. То есть оно обязательно в кульминации его было причащение Святых Христовых Таин, но содержание молитв было неодинаковым. Но когда Церковь расширялась, когда общины расширялись, уже невозможно было сохранить этот формат, и все равно потребовалась определенная систематизация. И вот известно, что святитель Василий Великий в IV веке некий чин анафоры, некий чин литургических молитв, который имел место в Кесарии, он его дополнил, вот вложив туда свои богословские, как отец Федор про него сказал, свои откровения, свои прозрения удивительные и создал чин, который был адаптирован для его кесарийской общины, для тех христиан, которые находились в его юрисдикции. Этот чин получил широкое распространение. Святитель Иоанн Златоуст в свою очередь сделал свою адаптацию. И в итоге чин литургии Златоуста, во многом благодаря авторитету Константинополя, стал преобладающим. Но вот в Великий пост для нас, наряду с некими другими событиями, и в том числе днем памяти святителя Василия Великого, 1 января по старому стилю, это для нас возможность приобщиться и этому древнему чину, который не стал повсеместным для Церкви, но который не хочется утратить, который хочется созерцать как некое сокровище. И в итоге вот Церковь так распределила в эти дни совершение богослужений.

М. Борисова

– Батюшка, а может быть, имеет смысл хотя бы текст этих молитв прочесть для себя?

Протоиерей Федор

– Да, они сейчас доступны. Надо сказать, что сейчас доступны тексты многих очень древних литургий, которые в принципе можно было бы служить, если бы было принято такое соборное решение. Их много, их десятки, они изданы еще до революции. Надо сказать, что действительно сама литургия даже тогда, когда угасли пророческие служения древних христиан, еще в III и даже в IV веке это было пространство молитвенного творчества, и каждый предстоятель, священник и епископ в рамках вот определенных каких-то имел возможность возносить Богу благодарение или какие-то просьбы, которые после осуществляются, исходя из нужд своих, своей души или своих прихожан. Вот я хотел бы краткий привести пример, который меня совершенно потряс когда-то. Есть такой святой древний, Акакий Мелитинский, это тоже святой IV века, у которого в его области разразилась страшная засуха. И засуха в то время означала то, что большое число людей или погибнет с голода, или будет продано в рабство, потому что отцы семейства так решали вопрос с тем, чтобы их дети пережили голод. И они пришли к нему и говорят: владыка что делать? Вот мы все, беда. Он собрал весь клир, собрал всех желающих, вышел в поле, поставил престол, совершил проскомидию и не долил воды в вино, как положено по уставу. И когда он дошел до Евхаристического канона, он воздел руки и стал молиться: Господи, нарушается устав, нельзя без воды, пошли воды. И стоял, молился очень долго, пока Господь не послал дождь, понимаете. Потому что не должен нарушаться устав литургии, дождь пошел. Все стояли мокрые, поля стояли мокрые, но все были абсолютно счастливы. То есть вот литургия для древнего человека – это такой диалог с Богом, понимаете, и это ходатайство, прошение. У нас осталось только то, что мы можем вставить имена сейчас, священник может вставить в ходатайство там имена особо больных или вот недавно умерших, кого он в этот день поминает. А все остальное нет, ну потому что у нас совсем угас дух пророчества, который, наверное, позволял это делать правильно. Но когда священник служит литургию Василия Великого, он прикасается к традиции вот этого широчайшего богатства, которое было в Древней Церкви.

М. Борисова

– Но надо сказать, что сейчас элементы творчества в богослужебном уставе сохраняются, это видно хотя бы по истории еще одного такого традиционного богослужения Великого поста – это Пассия. Собственно говоря, она стала официальной частью богослужений Русской Православной Церкви всего год назад, решением Синода. А в принципе это богослужение, которое традиционно когда-то там, несколько веков назад сложилось, у него была достаточно долгая и неоднозначная история, где-то в каких-то районах его принимали, менялся чин. Но в результате вот на протяжении нескольких веков традиция совершения этого богослужения привела к тому, что Синод вот его официально признал частью богослужения Русской Православной Церкви. Но я знаю, Максим, насколько я понимаю, ведь эта традиция у нас унаследована от украинских православных...

М. Калинин

– Наверное.

М. Борисова

– И долгое время как-то к ней относились немножко с опасением, потому что боялись, что это какой-то католический такой дух.

М. Калинин

– Да, эта традиция пришла к нам с территории Украины, где действительно влияние западное было сильно, и это отдельная большая тема – положительные стороны влияния, отрицательные стороны этого влияния. В конце концов в XVII – XVIII веках в этом районе процветало систематическое богословие, и в этом были большие плюсы для российского духовного образования в том числе. Но действительно мы сталкиваемся с такими явлениями, когда есть некая форма богослужения, получающая распространение в народе, и которое принимается с трудом. И нам сейчас очень трудно представить, что, например, стихиры, тропари, каноны когда-то, в середине I столетия, считались богослужебными новшествами. То есть, скажем, известны упоминания об отцах-подвижниках палестинских, сирийских VI – VII веков, которые считали что псалмы должны быть основой для богослужения и которые пение кондаков или пение тропарей считали слишком таким опасным проявлением человеческого творчества, услаждающего слух, а сейчас для нас это традиция. И вот в случае с Пассией тоже раздаются разные голоса, что вот акафист Страстям Христовым неуместно служить Великим постом. Но действительно вы совершенно правы, что это пример творчества в наше время, которое народу очень близко.

Протоиерей Федор

– Надо сказать, что не все принимали входившую примерно сто лет назад в практику Пассию в Великороссии, боясь вот этой такой сентиментальности. И родился в ответ на это родился чин, который я, например, встретил в храме святителя Николая в Кленниках, когда туда попал. Это чин канона Страстям Христовым. Не акафиста, потому что Пассия это акафист, вот которых нет в практике богослужения, и даже в частной практике он отменяется почти всегда Великим постом. А вот канон с чтением большого очень отрывка из Евангелия о Страстях Христовых, вот он и мы так, кстати, служим у себя в храме.

М. Борисова

– Но насколько я понимаю, и та и другая практика сейчас уравнена в правах. И в православных храмах Великим постом люди могут участвовать в Пассии или прийти на канон.

Протоиерей Федор

– Да.

М. Борисова

– Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица», совместный проект радио «Вера» и православного интернет-портала «Иисус». В студии была Марина Борисова, шеф-редактор портала «Иисус», Максим Калинин. И наш гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке, протоиерей Федор Бородин. Слушайте нас каждую субботу и поститесь постом приятным.

Протоиерей Федор

– До свидания.

М. Калинин

– Всего вам доброго.