Недавно я попала в большую беду. Еле справилась. А случилось вот что.
Шла у меня стройка, дом мы в деревне обновляли. Работала команда — двое рабочих и прораб. Трудились мы все вместе, жили дружно, весело. То прораб к чаю варенья принесёт, то я всем супа наварю. И работали и отдыхали бок о бок, как родные.
Одно плохо: осень выдалась дождливая. А стройку закончить надо, вот и возимся в ледяной грязи. Я по распутице за материалами езжу, рабочие на лесах стараются, а дождь всё хлещет. Глину по участку развезло, так доски вместе укладывали, чтобы ходить нормально. Устали, но держимся.
И тут начал мой прораб меняться. Разброд на площадке пошёл, инструменты брошены. Мат в разговоре проскочил, потом уж зачастила речь матерная. Двое рабочих — всё молчат, терпеливые... А прораб лютует! Потом и до саботажа дело дошло.
Нужно на второй этаж подняться, замерить проём под окно.
— Ну что ж, полезли, — говорю.
— Вот сама и лезь, — отвечает прораб. — Что я тебе, мальчишка? Я туда уж налазился. Хватит.
Я терялась, недоумевала...
Приезжаем за материалами, грузим на мой багажник доски тяжеленные. Я достаю верёвку.
— Давай привязывать!
— Вот сама и привязывай. А я не умею.
Под дождём, мучилась я одна, скрюченными от холода пальцами вязала узлы. А он сидел в машине. И вот тогда поняла: этот человек исчезает на глазах. А вместо него уже появляется вот это, страшное... И всё же, ужаса, который впереди, я не представляла.
За неделю до конца работ потребовал он с меня сумму, вдвое большую назначенной, а когда я взмолилась...
— А я вот сейчас возьму бензопилу, — сказал прораб, — и углы у твоей избы пообпиливаю, для острастки.
Ну что ж... Пришлось мне распрямиться. Пригрозила милицией, рассчитала, уволила. Смущённые рабочие, собирая инструмент, тихо извинялись за начальника. Подарила им книжки для детишек. Простились.
Осталась я на брошенной стройке одна. Стою в избе у открытой форточки, гляжу на холодный закат и чувствую, будто почва из под ног уходит. Будто гравитация нарушилась. И вот если сейчас тот дуб вырвется с корнями и улетит в небо — не удивлюсь даже... А с чего началось? А вот с чего. В эту самую форточку выглянула я в тот дождливый день, чтобы позвать Юрия. И вижу: идёт он по участку, в горсти гвозди несёт. И обронил их, прямо в мокрую траву. Сперва нагнулся было, подобрать... А потом махнул рукой, ещё и в землю их втоптал. Дальше пошёл. С того дня всё и покатилось.
Не могу я судить другого, но понять бы: для чего это испытание мне послано? В чём тут мой урок? И я поняла, в чём.
Я думаю, что каждый из нас, людей, держит равновесие этой земли. Держит, сохраняя в себе человеческое, то есть, данное Богом. А потерять это просто. Можно начать с гвоздей, брошенных траве, Но, если сберегать в себе Божий замысел — тогда и сам спасёшься, и люди вокруг тебя спасутся.
На следующее утро вышла я за дровами. Гляжу, а один из рабочих по участку идёт, видать забыл инструмент, вот и вернулся. Улыбнулся мне, подхватил свой кофр, забросил на плечо и — к калитке. Вдруг замешкался, в траве что-то заметил... Нагнулся, собрал, ссыпал в карман.
А там как раз и были рассыпаны те самые гвозди. И этот тихий улыбчивый парень, таким простым движением вернул мне мир в душу. Отлетели куда-то страх и растерянность. Вот вам и доказательство — как много мы, люди, можем.
Автор: Анастасия Коваленкова
Все выпуски программы Частное мнение
«Празднование Пасхи. Русский Фольклор». Юлия Алакина
У нас в гостях была певица, автор, композитор, руководитель нескольких фолк-проектов Юлия Алакина.
В пасхальный вечер мы говорили о традициях встречи праздников, о русском фольклоре, а также слушали замечательные песни. Кроме того наша гостья рассказала о своем приходе к вере, о любви к русским традициям и изучении народнодных песен и духовных стихов.
Пасхальное утро в натюрморте Станислава Жуковского
«Пасхальный натюрморт» — воспоминание художника о светлом Христовом Воскресении 1915 года, которое Жуковские встречали на даче под Тверью. На рассвете семья живописца вернулась домой после пасхального богослужения и спешит сесть за праздничный стол.
— О, Маргарита Константиновна, у вас новая картина на стене! Замечательная репродукция работы Станислава Жуковского «Пасхальный натюрморт»! Я видел это полотно в Третьяковской галерее и должен сказать, что здесь прекрасно переданы краски подлинника, оригинальное цветовое решение. Смотрите, в полумраке гостиной, обставленной мебелью красного дерева, сочным пятном — круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и ярко сервированный.
— И тёмное пространство комнаты — словно рама, которая подчеркивает радостную светлую палитру праздничного стола. Здесь и нежная зелень и голубизна гиацинтов, и золото апельсинов, и разноцветье крашеных яиц.
— Меня только знаете, что удивляет, Маргарита Константиновна? Почему скатерть лежит так небрежно? Даже часть столешницы осталась открытой. Как будто готовили трапезу спешно, впопыхах.
— Нет, Андрей Борисович, готовили тщательно, а спешно накрывали на стол. Мы видим на картине раннее пасхальное утро. Полотно написано в 1915 году, Жуковские тогда встречали светлое Христово Воскресение на даче, в усадьбе Островки, в поселке Молдино под Тверью. Художник запечатлел воспоминание: семья только что пришла с пасхального богослужения. Всю ночь родные молились в маленькой деревянной церквушке Успения Пресвятой Богородицы. С рассветом усталые и счастливые они вернулись домой и спешат подкрепиться праздничными яствами
— Какое знакомое светлое чувство! Ты не спал всю ночь, и хотя усталость одолевает и ноги уже не держат, но в ушах все ещё звенит ликующее «Христос Воскресе!», и душа поет. В этот момент, действительно, не обращаешь внимания на такие мелочи, как сбившаяся на столе скатерть. А пасхальная еда кажется продолжением радости, её материальным воплощением.
— Потому блюда пасхального стола и готовятся заранее, с особым вниманием и настроем. И почти каждое из них связано с памятью о главном событии в истории человечества — победе Христа над смертью.
— Так, предание о Марии Магдалине объясняет традицию красить яйца на Пасху. Святая дошла с проповедью до Рима, где возвестила императору Тиберию: «Христос Воскресе!». А правитель ответил: «Этого не может быть, как вот это куриное яйцо, лежащее на столе, не может стать красным». И в этот миг случилось чудо — яйцо окрасилось в алый цвет.
— Другие блюда пасхального стола тоже имеют свою историю Кулич, например, называют домашним артосом. Это, как вы помните, такая большая просфора, которую освящают один раз в году, на Пасху.
— Конечно, помню. Интересно, что традиция освящения артоса тянется с евангельских времен. Апостолы, когда собирались на трапезу, место во главе стола оставляли Христу и полагали там хлеб. И артос символизирует незримое присутствие Спасителя в нашей жизни. А освящённый кулич — это, как вы верно заметили, подобие праздничной просфоры на домашнем столе.
— А вот на картине ещё одно праздничное блюдо — творожная пасха. Яство недаром носит название праздника — его вкус должен напоминать о радости Царствия Небесного, открытого для человека после Воскресения Христова.
— О Рае напоминает и обилие цветов на столе. Гиацинты, подснежники...
— Жуковские специально выращивали их к празднику. За подснежниками Станислав Юлианович ходил в лес, как только появлялись проталины. Прошлогодняя пожухлая трава обнажалась, художник выкапывал из мёрзлой земли корни цветов и сажал их дома в ящик с землёй, чтобы они расцвели к Пасхе.
— Есть всё-таки в таких предпасхальных заботах особый смысл. Человек хлопочет о земном, но сердце его устремлено к Богу.
— Станислав Жуковский в своём «Пасхальном натюрморте» смог отразить и гастрономические подробности праздничного стола, и ликование о Воскресении Христа. Разделить радость художника может всякий, побывав в Третьяковской галерее.
5 мая. О славном Христовом Воскресении
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О славном Христовом Воскресении, — священник Алексий Долгов.