Фильм «Июньская полынь». Юлия Бочарова

У нас в гостях была актриса, продюсер, режиссер Юлия Бочарова.

Мы говорили с нашей гостьей о ее новом фильме «Июньская полынь», посвященном подвигу детей во время Великой Отечественной войны на примере жизни Виктора Георгиевича Гладышева, какие испытания выпали на их долю и почему важно сохранять память о тех трагических событиях.

Ведущий: Константин Мацан

---

Константин Мацан

— Светлый вечер на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона Константин Мацан. С трепетной радостью приветствую нашу сегодняшнюю гостью. Юлия Бочарова, режиссер, сценарист, продюсер, актриса, мама троих детей. Привет.

Юлия Бочарова

— Привет, Кость.

Константин Мацан

— Нашим слушателям, безусловно, хорошо известная. Мы с Юлей, я напомню, какое-то время назад встречались в студии Радио ВЕРА по поводу Юлиного первого большого фильма «Ласточки Христовы». Помимо всего прочего, Юлин голос известен нашим радиослушателям благодаря программе «Места и люди». А вот сегодня мы с Юлей будем говорить о фильме «Июньская полынь», который предстоящей осенью на всех экранах страны будет показан. И Юля его режиссер, создатель. И вот об этом мы сегодня поговорим. Фильм о событиях Великой Отечественной войны, о теме, которая близка без преувеличения каждому. Фильм, не знаю, можно ли так сказать, художественно-документальный. Это корректно?

Юлия Бочарова

— Да, художественно-документальная драма.

Константин Мацан

— Или документально-художественная?

Юлия Бочарова

— Ну, документальная драма, да, называется так. Это с вставками такими в художественном, с реконструкцией. Можно так сказать, нашим языком киношным мы окартинили фильм, его историю.

Константин Мацан

— В центре фильма стоит конкретный человек, Виктор Гладышев. Слава Богу, он и сегодня жив и здоров, он здравствует. Ребенок войны, начало Великой Отечественной войны, пришлось на его раннее детство, и вот его воспоминания об этих событиях легли в основу фильма. Расскажи, как вы познакомились, из чего вообще выросла идея этого фильма?

Юлия Бочарова

— Этот фильм, вот, он для меня вообще является очень знаковым, важным, потому что история для меня близкая. То есть я так к ней приросла, можно сказать. Впечатлилась историей Виктора Георгиевича, когда впервые его увидела, познакомилась с ним. Я работала на телевидении продюсером. Он пришёл ко мне на программу в День Победы и очень долго ждал в гримёрке. Ну, это такая специфика телевидения, малое эфирное время, да, то есть у него было около 3-5 минут. А ждал он достаточно долго, и я сидела и расспрашивала у него про его жизнь, про его историю. И он мне рассказал свою историю, я проревелась и пообещала снять про него фильм. Я не знала, как снимать кино, я вообще не знала ничего, как я это буду делать. Ну вот так вот взяла на себя такое дерзновение, такую смелость, пообещала. Это был еще до «Ласточек» задолго, это было лет 6-7 назад. Вот. И с тех пор я вынашивала эту идею. Сняла «Ласточек» «Ласточки Христовы» фильм, потом еще 7 фильмов. И вот только сейчас подошло время к этой истории. Я думаю, это не случайно. Господь так, наверное, даже меня приостановил немножко, чтобы я набралась опыта. И мы смогли сделать эту историю. Вот. А Виктор Георгиевич, конечно, удивительной судьбы человек, удивительной доброты человек, такой открытый, чистый, глубокой, настоящей живой веры. Это, вы знаете, сейчас для меня это удивительно, пройти такие страдания, такие скорби с детства и вообще не озлобиться, то есть наоборот, это приумножать это добро, приумножать свою веру и любовь к людям.

Константин Мацан

— А как тебе кажется, вот как ему это удаётся? Почему он не озлобился?

Юлия Бочарова

— Господь всё покрывает. Он даже в фильме говорит, что как я выжил, вот как можно выжить после вот этого всего. Даже морально, даже, знаешь, не физически, когда тебя истязают, вот так гонят, взяли тебя в плен, это ребёнок оккупации, да, то есть ты его в плен взяли, восьмилетним мальчиком со всей его семьей.

Константин Мацан

— Давай просто скажем, я фильм смотрел на премьере в кинотеатре художественном, что он повествует о событиях, если я не путаю, 41-го года, да ведь?

Юлия Бочарова

— Да.

Константин Мацан

— И где жил тогда Виктор Георгиевич?

Юлия Бочарова

— Он жил в Наро-Фоминске.

Константин Мацан

— То есть это Подмосковье.

Юлия Бочарова

— Да.

Константин Мацан

— То есть это события вокруг битвы за Москву.

Юлия Бочарова

— Да.

Константин Мацан

— И, собственно, история про то, как в этих местах уже были немецкие войска, которые кого-то взяли в плен, и дети без родителей, папа ушел на фронт, оказались в зоне оккупации, испытали на себе все тяжелое отношения, мягко говоря, оккупационных войск. И это опыт 8-летнего мальчика, о котором он рассказывает в фильме, который вы, художественно преломляя, экранизировали.

Юлия Бочарова

— Да. Мама вообще умерла еще до войны. Это 1939 год. И они остались фактически одни. Им папа сказал, если начнется война и к вам придут именно в ваш дом, то ищите в соседней деревне, где у нас есть родственники, ищите там наших родных. И они с котомками со своими пошли пешком, нашли родных.

Константин Мацан

— Несколько детей в семье было.

Юлия Бочарова

— Шесть. Шесть детей, да. И они...

Константин Мацан

— Виктор Георгиевич был не старшим, по-моему, у них.

Юлия Бочарова

— Он был младшим.

Константин Мацан

— Самым младшим.

Юлия Бочарова

— Да. Вот ему отец сказал, ты у меня самый маленький, ты должен, пообещай мне, он ему сказал, когда уходил на фронт, пообещай мне, что ты вырастешь достойным человеком.

Константин Мацан

— Отец, по-моему, не вернулся с войны.

Юлия Бочарова

— Отец не вернулся, он погиб в день рождения Виктора Георгиевича Гладышева, в день освобождения блокады Ленинграда. То есть это было тоже знаковое событие. И как это щемит сердце, как он рассказывает вообще эту историю. Она такая наполненная, она такая плотная. То есть у нас, естественно, в фильм не вошло там даже, не знаю, даже треть, наверное, вошла его жизнь, как мы смогли рассказать. Потому что в документальном кино, герой рассказывает свою историю. Мы пишем интервью. Это было порядка 8 часов вообще текста, интервью. Фильм уложился в час 26, поэтому невозможно всё описать вот так. Невозможно всё в фильме рассказать, в книге рассказать. По поводу веры его, да, то есть вот хочется сказать, вот, привести пример цитаты митрополита Антония Сурожского. Вот мученик — это не тот, кто проливает кровь, страдает физически и морально, а тот, в ком сохранилась и в конечном итоге победила любовь. То есть он прошёл через это всё, и в конце войны их, детей, отдали в детский дом, и там их разделили, потому что они были в оккупации. То есть сказали, это же могут быть враги народа, поэтому их разделили по разным детдомам. И он даже на это не озлобился, он служил своему отечеству и служит до сих пор.

Константин Мацан

— Он стал музыкантом.

Юлия Бочарова

— Да, он стал музыкантом.

Константин Мацан

— Он играл в оркестрах военных. Он валторнист, по-моему, да, если не ошибаюсь?

Юлия Бочарова

— Да, и он научился этому, будучи сыном полка. То есть он сбежал из детского дома и стал сыном полка. Это удивительная история. И там они вот играли, готовились к оркестру, и он шёл в первом этом параде победы, ему сшили маленькую детскую форму, он рассказывает, как это было. И шёл со всеми, искал там своего отца.

Константин Мацан

— Ну, конечно, просто потрясающая история. Вот на разрыв аорта, что называется, это история его знакомства с будущей супругой. Я не знаю, захочешь ли ты вот в программе её рассказать, будет ли это тизер или спойлер, но как решишь. Но если даже не захочешь, то вот я думаю, что те, кто заинтригованные этот фильм посмотрят, они потом поймут, о чём я говорю.

Юлия Бочарова

— Да, надо, наверное, сохранить эту тайну, как они познакомились. Это удивительная семья. Я хочу сказать, что они прожили больше 60 лет сейчас вместе. В такой любви, вот ты приезжаешь к ним домой, они тебя как будто пледом вот так накрывают, обнимают, и как будто ты в этой любви купаешься.

Константин Мацан

— Это, кстати, было очень видно на премьере фильма, когда стоят на сцене, как это обычно бывает, вот перед первым показом создатели картины, и, конечно, его позвали на сцену и самого Виктора Георгиевича, и его как-то просят подойти к микрофону, что-то сказать, и первое, по сути, и главное, что он говорит, что я вот не прожил бы эту жизнь, если бы рядом со мной не была бы моя супруга, которая тоже на сцене.

Юлия Бочарова

— Все, что у меня есть, я всем обязан своей жене. Это настолько удивительно, как он ее любит, как он ей ручки целует, как он так ее обнимает. Это такое драгоценное вообще уметь красиво стареть вот с такой душой. Они вдвоём такие удивительные, конечно, судьбы, удивительные люди. Это люди, которые, знаешь, есть такое вот, знают о понятии, что прилично, что неприлично. Вот умеют разговаривать таким языком, который льётся. То есть это люди, которые... Им уже сколько лет? Там Виктору Георгиевичу 91 год, да? А он разговаривает так, у него такая речь, как будто он филологически закончил. Вот это для меня, конечно, поразительно.

Константин Мацан

— А что было самое сложное в работе над фильмом? Там дети у вас снимались.

Юлия Бочарова

— Да, у нас много детей снималось. Первое, вот с чего начался фильм? Я такую вот, у меня в голове такая пришла фраза такая, что, ну, концепция, да, что нужно как-то передать будущему поколению. Вообще, зачем я хочу рассказать эту историю? Ну, для чего? Для чего хочу рассказать сегодня? Я хочу, чтобы люди знали свою историю, чтобы они любили свое отечество, чтобы они помнили, что было. То есть для меня это важно. Я думаю, а как бы это было максимально понятно, просто и непафосно, чтобы это было как-то глубоко. И пришла такая фраза. У меня есть дочка Варя. Ей было на тот момент ещё... Маленькая была. Ну вот пришло просто это, что вот я Варя. Мне 8 лет. У меня есть друг Виктор Георгиевич Гладышев, который попал в плен к фашистам, когда ему было столько же лет, как и мне сейчас. То есть и вот с этой фразы... Ну вот как-то мне так вот пришло, что должен начаться фильм. И что он с ней... Это действительно так. Мы приезжали к нему в гости, мы приезжали к нему на дачу. Варя с ним и ходила, и узнавала все. То есть, вот они нам готовили прекрасные пироги. Вот.

Константин Мацан

— Я, знаешь, еще о чем хотел спросить в связи с съемками, как они проходили. Я помню, однажды делал интервью с одной актрисой, которая сыграла в очень крупном российском фильме про войну, и она признавалась, что она даже не ожидала, как это тяжело физически тащить по полю раненого бойца. Это нужно было снять эту сцену, она там по сюжету санитарка, и вот она сказала, я даже не смогла этого сделать. То есть ей там на тот момент было 20 чем-то лет, ей нужно было в кадре тащить настоящего бойца раненого, как это делали настоящие санитарки на фронте. И она поняла, что просто ее физических сил на это не хватает. А люди так делали. И она поняла, как это было тяжело. И для нее вот эти слова о подвиге народа как-то совершенно другими красками заиграли, потому что чисто физически люди иногда совершали невозможное в годы войны. Вот насколько с чем-то похожим вы сталкивались, погружаясь в реалии?

Юлия Бочарова

— Вот про детей я сейчас ещё расскажу про детей. Это, конечно, вообще герои наши маленькие, то, что они действительно выносили, и в меня в том числе, да, как режиссера, которому нужно сделать свои задачи, чтобы они все это делали по-настоящему, чтобы они по-настоящему в это все поверили, да, и как-то проживали эту историю. У нас все дети непрофессиональные актёры. А у нас есть мальчик, Коля Аксёнов. Прекрасный мальчик, которого мне удалось найти. Это сын генерального продюсера нашего. Я искала мальчика почти год. Пробы делала разные. Присылали мне ребят разных. Просто не подходит, не похож на Виктора Георгиевича. Глаза не такие пронзительные. То есть, много-много-много разных аспектов. Или там актёры которые уже такие наигрались и уже вошли такие в актёрскую такую профессию дети. Мне хотелось очень чего-то такого простого, прям настоящего, чтобы было как-то похоже. И вдруг мне продюсер просто присылает с воскресным днём фотографию, просто фотографию, вот такую, знаешь, шаблонную, такую, которую он отсылал всем своим родственникам, и вот мне прислал с воскресным днём. А там у него дети, мальчики, в стихарях стоят. И я такая, ну, как-то это. Потом пролистала. Потом беру, приближаю, в телефоне смотрю, думаю, это же он, это же мой мальчик. Я говорю, познакомьте меня с ним, пожалуйста, познакомьте. И, в общем, я познакомилась с Колей. Мне показалось, что он маленький сначала. Потом еще раз думаю, нет, он прям подходит. Потом я познакомилась с его братом, с сестрой, с еще одним братом. Я понимаю, что у меня подбирается целая семья. Ну, то есть мне важно, чтобы они были, ну, хоть органично как-то выглядели между собой, да, чтобы они были, не обязательно, чтобы все похожи, но чтобы это была семья, вот, всегда во время съемок. И это удивительно. И папу я его потом сняла, потому что он, я смотрю, медальон, да, медальон Виктора Георгиевича, папа. Он такой с усами, с бородой, и вот лицо похоже. Маму сыграла наша Таня Аустер, второй режиссёр, она же по костюмам художник. То есть у нас там мы брали, конечно, выдёргивали с площадки разных ребят.

Константин Мацан

— Ты тоже роль сыграла.

Юлия Бочарова

— Я сыграла, потому что некому было играть.

Константин Мацан

— Ой, так все режиссёры говорят.

Юлия Бочарова

— Нет...

Константин Мацан

— Я сыграла просто. Так Михалков Никита Сергеевич про все свои фильмы говорит. Я сыграла только потому, что у меня актёр отказался, и надо было, чтобы костюм не перешивать, и я сам эту роль сыграл.

Юлия Бочарова

— На самом деле, я бы сыграла другую роль. Костя не такую. Если бы я хотела себя намеренно, я бы предложила себе что-то другое. Вот. Я играла умирающую женщину, которую, в общем, подстрелили, которая падает и должна такую не в себе немножко эмансипированную, такую сумасшедшую сыграть. И, значит, и как это было, и операторы стоят, а я же режиссирую, я на них ругаюсь, я говорю, вы чего вообще? Говорю там оператору, нашему постановщику Славе Прокопенко прекрасному. Я говорю, Слава, ну я же сумасшедшая женщина, ну ты понимаешь, нужно, ну то есть, чтобы он рваными кадрами делал, да, то есть всё, что камера держала. У нас свои такие понятия, если это с таким юмором иногда, конечно. Вот, по поводу холода, да, это было очень сложно. Мы снимали, сейчас я скажу, за полтора месяца мы сняли четыре сезона, осень, зиму, весну и лето. Мы приезжаем в Военфильм, договариваемся, спасибо большое Игорю Станиславовичу Угольнику, который предоставил нам площадку, помог нам, очень благодарны. Мы приезжаем в Военфильм, и нам говорят, ребята, у нас все занято, у нас все забронировано, вот, или через три дня начинаете снимать, а дальше все, снег тает, март, все, вы не снимете ничего, зиму не снимете. И мы собрали съемку за три дня, обычно съемки художественного проекта собираются за три месяца. Ну, то есть это и раскадровки, и всё на свете. Это делается подготовка полная, и камеры. Мы собрали всё. Я не знаю, как. Ну, вот с Божьей помощью молились, ну, действительно, все, приезжаем туда снимать. Снимаем самые сложные сцены. Горящий дом, горящую избу. Там танки проезжают, то есть вот такие вот сцены, которые самые сложные, мы поставили на первый наш приезд в Военфильм, зимний заезд. И, значит, батальная сцена, перестрелка немцев и русских, где пленные наши идут, ползут, их пинают, они ползут до наших, видят Красную Армию, и, значит, вот как ты говоришь, русский солдат тащит этих детей, им действительно было тяжело, они по насту тащили по-настоящему детей. И мы понимаем, что у нас один дубль, что у нас вообще нету возможности это переснять. Во-первых, чистый снег, да, то есть вот он чистый, такой, как есть, дети ползут. Это только куда-то передвигаться, нет возможности, потому что солнце садится, в 5 часов вечера, всё, ну, как бы закончили съёмку. А нам нужно, чтобы смонтировалось, и сошлось всё по цвету. Мы заряжаем 5 камер, с коптером, включая, то есть брали камеры, и основные наши, которые похуже, то есть это сложно все монтировать, на самом деле операторы большие молодцы, потому что им пришлось вот по этому насту ползти в снегу вместе с этими бедными детьми, которые у нас Ванечка маленький плачет, такой моей подруги, значит, сыночек маленький, ему там 6 лет. Он ползет и плачет. Просто прям совсем ревет. Я думаю, ну ладно, доигрались. Наверное, мы его так прям сильно... Я говорю, Ваня, подхожу к нему, все нормально. Говорит, ты чего плачешь? Он говорит, я так хотел вас не подвезти, а у меня валенки потерялись, я теперь не смогу красиво ползти. В общем, плакал от совсем другого, но, в общем, мы, конечно, я как режиссёр, пользуясь моментом, всё это засняла, и благодарна очень нашим детям, которые так искренне, как они играли в эти снежки, как они вот по-настоящему, они включались в эту работу, и хотелось, вот я как документалист изначально хотелось дать какой-то жизни такой правдивой. Я могу ещё рассказать про то, какие искушения у нас там были. Да, первое, что хочу сказать, как мы эту историю начали вообще. Значит, образовалась у нас наша группа ребят, которые захотели сделать этот проект, продюсер. Мы подали на грант в ПФКИ, спецконкурс, выиграли его, слава Богу. Фильм снят при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив. Выиграли этот грант, и поняли, что денег недостаточно для того, чтобы снять игровую часть, и тоже хочу поблагодарить Илью Сергеевича Аксёнова, который стал генеральным продюсером фильма и тоже поучаствовал, и, во-первых, всю свою семью отдал, пожертвовал.

Константин Мацан

— Пожертвовал на фильм.

Юлия Бочарова

— Пожертвовал на фильм, на самом деле, да, и там дети болели, заболели даже воспалением лёгких, один мальчик. Вот, ну, в общем...

Константин Мацан

— Искусство потребовало жертв.

Юлия Бочарова

— Да.

Константин Мацан

— Ну, с мальчиком всё в порядке, надеюсь?

Юлия Бочарова

— Да, всё хорошо, всё, слава Богу, поправился. А один мальчик вообще прекрасный. Я, значит, детский дом, когда снимаем, я ему там, Гоша, ну что ж ты не понимаешь? Ну вот это Гоша, Гоша, там я его и так, и сяк. А он сидит, ну он должен был такого играть, хулигана. Значит, хулиганство такое. Я ему и так, и сяк. И в конце смены я говорю, Гош, ну тебе что, сложно было вот с самого начала? Он говорит, вообще-то я Егор. Ну, если вы хотите, я буду Гошей сегодня. Я говорю, Господи, помилуй. В общем, что я, что я делаю?

Константин Мацан

— Какое смирение мальчик проявил.

Юлия Бочарова

— Мальчик, все дети потрясающие, просто замечательные. Они действительно все помогали, и они не только, я хочу сказать, играли, да, не только свои роли какие-то, а есть ребята, которые стояли на звуке, да, то есть, ну, не хватало рук.

Константин Мацан

— А насколько тебе приходилось детям объяснять вообще, что происходит в фильме, вот эти реалии? Что это за люди в форме военной, в немецкой? Почему они пришли? Как к ним относиться? Что была такая война. И так далее. То есть, это же нужно ребёнку историю страны рассказать, чтобы он понимал, что он играет.

Юлия Бочарова — Ситуацию, да, надо рассказывать ситуацию. И, ну, представь, что у тебя забрали твою самую любимую куклу сейчас там. Или представь, что вот тебе сейчас холодно, у тебя больше никогда тебе... ты не сможешь вернуться в свой родной дом, например. Представь, что мама уехала. То есть ты подкладываешь какие-то вещи. Конечно, на самом деле мы не травмировали детей. Вот так вот что. И даже самые-самые душераздирающие кадры, где у нас девочка плачет в красных сапожках, это для меня самая-самая вообще... Там такая ситуация тяжелая просто, где немец ее берет, выхватывает у мамы из колонны, забирает её, она маленькая, она плачет. Она вообще не поэтому плачет, да, то есть если мы вот снимаем кино, она просто устала, хотела домой и не хотела, чтобы её просто брали на ручки и, в общем, вот так вот. То есть там были разные ситуации, но чем больше даёшь детям свободу, тем больше они при правильной задаче начинают в неё погружаться сами и играть. И ты уже снимаешь реакции детей, ты снимаешь то, что самое живое, самое настоящее. Их главное правильно направить. Я поняла, что я очень люблю работать с детьми, что они для меня открыли вообще какой-то новый мир кино. Я прям очень хочу снять какое-то семейное кино детское.

Константин Мацан

— Я ещё почему об этом спрашиваю, потому что думаю, не получается ли так, что чтобы ребёнок что-то сыграл в фильме, посвящённом войне, особенно если это история про то, как он в плену, он в оккупации, но нужно рассказать о событиях, о том, что пришли немецкие войска, но так, чтобы ребенок, в общем-то, почувствовал ненависть и страх к тем персонажам, которых играют старшие. И возникает какой-то тонкий очень этический момент, что мы поселяем в этот момент в ребёнке. Вот мы начали с того, что сам по себе Виктор Георгиевич не озлобился. Как бы хотелось, чтобы ребёнок, знаю, трагическую историю Великой Отечественной войны, и даже вот те эмпирические актёры, которые дети у тебя снимались, для них это тоже стало их опытом, для них эта тема о войне перестала быть темой, не знаю, из учебника или из пересказов. Они на коже своей ощутили, что переживали их прадеды, чтобы это не привело вот тоже к озлобленности.

Юлия Бочарова

— Нет, это не приводит. Ты знаешь, они, наоборот, дети, наоборот, они даже начали сами снимать какие-то реплики во время съёмок, в перерывах, рассказывать вот как жили, о деревнях. То есть это не приходит. Знаешь, если ты сам не озлоблен, у тебя, как у режиссёра, нету такого мировоззрения, ты рассказываешь историю, то есть ты же ее не с ненавистью рассказываешь. Я вообще не знаю, как вообще русский человек может с такой ненавистью все-таки, знаешь, разрушать плохое и создавать хорошее, это не одно и то же. То есть человек, ребенок, он чувствует, он умный, он не такой, знаешь, он понимает. И у меня даже, я вот хотела рассказать отдельно про книгу Натальи Евгеньевны Сухининой. Так получилось, что мои дети прочитали эту книгу «Прощание славянки». Это история Виктора Георгиевича Гладышева. Они ее прочитали до меня. Мои дети снимались в этом фильме, и они специально читали эту историю, чтобы знать, как что будет, что будет происходить.

Константин Мацан

— Фильм, напомню, художественно-документальный. И одна из частей, один из мотивов этого фильма — это интервью с Натальей Евгеньевной Сухининой, писателем, в том числе написавшей книгу про историю главного героя Виктора Георгиевича Гладышева. Ты вот до перерыва начала рассказывать.

Юлия Бочарова

— Можно я расскажу про Наталью Евгеньевну? Для меня это вообще потрясающая встреча, потрясающее знакомство, очень знаковое в моей жизни. Дело в том, что Наталья Евгеньевна написала книжку достаточно давно, много лет назад, про Виктора Георгиевича. Я этого не знала. Я даже не знала этого. То есть мы... как-то вот параллельно, да, то есть вот эта вот история, она возникла, и фильм снят полностью там, по Виктору Георгиевичу, по интервью, по его рассказу. И очень хотелось, чтобы Наталья Евгеньевна сама была участником нашего фильма, так как она близкий человек Виктору Георгиевичу, знает его судьбу, его жизнь, чтобы она сама рассказала о нём, и была таким полноценным героем нашей документальной части. И я с большим трепетом позвонила ей и об этом спросила. И, ты знаешь, меня так удивило, насколько она близко стала мне очень родным человеком. Вот таким очень... Таким родным сердцу, мы прям подружились. Очень тонким таким. И для меня было очень важно. В первую очередь мнение Виктора Георгиевича, а во вторую Натальи Евгеньевны. Мне было важно, как они вообще примут фильм. Потому что это вообще часть их жизни. А Виктор Георгиевич, да, это вообще жизнь его целиком. Потому что, ну, невозможно. Ну, как ты можешь оценить? Ты смотришь фильм, а там другие немцы, другие твои братья-сёстры, другая одежда, другая деревня. Ну, ты же не можешь это вообще всё воспринять на себя, что это твоё, к себе это приблизить настолько. То есть я заранее, конечно, сказала, просил прощения, если что не так, что насколько возможно было, мы приблизили по его рассказу. А так всё снято по его тексту. То есть всё, что он говорит, то и мы постарались именно картинкой отразить. Большое спасибо нашим операторам, операторской группе, которая, не щадя себя, вот так вот тоже... в холод, в мороз, в жару в Калининграде, когда вот эти волны на тебя, просто северное море в феврале смывает твои штативы, и ты снимаешь. Мы приехали к Наталье Евгеньевне в Калининград, она писала очередную книгу, и мы снимали интервью с ней там. И меня вообще впечатлила ее глубина и красота. Вот вообще, знаешь, я так в последнее время именно взрослых людей удивляюсь такой красоте настоящей, которой вот проживает жизнь свою с Богом, со Христом. Это очень видно. Все морщинки, они отражаются, они отражают на лице всё, что человек отпечатывается у него таким, как он жизнь свою живёт. Вот это удивительно. Люблю её. Наталья Евгеньевна, если вы меня слышите, я вас очень люблю.

Константин Мацан

— А что для тебя самой стало самым, может быть, неожиданным в истории Виктора Георгиевича? Ведь мы так или иначе, с детства знаем о Великой Отечественной войне. Масса фильмов, масса книг, и слава Богу, слава Богу, если в семье были дедушки, бабушки, прадедушки, прабабушки, рассказывающие какие-то истории, иногда какие-то яркие детали из жизни бабушки или дедушки, вот они, в них как в капле воды отражается вся история войны для конкретной семьи. И несмотря на это, история Виктора Георгиевича поражает, и тебя поразила настолько, что я захотелось снять фильм об этом. Вот что поразило?

Юлия Бочарова

— Ты знаешь, меня вообще... Мы очень много знаем о битвах, да, всяких известных по истории нашего отечества, потому что уже сколько лет прошло, очень много фактов. А вот фактов о жизни в быту, да, мирских людей, вот эти истории точечные. Вот эти сюжеты, ты как журналист должен меня понимать. Вот эти настоящие, непридуманные истории. А у него их настолько много, они настолько яркие, то есть у него каждая история, мне казалось, что фильм просто скоро выйдет из берегов, настолько, как будто ты не можешь даже... И своим сердцем, как будто ты не можешь уже вместить этого всего, вот этой... Но для меня больше, конечно, я акцент делаю на красоте человеческой души, вот на нем. Потому что сколько он всего перенес, прожил и остался таким. Вот для меня это больше загадка, понимаешь? Когда ты действительно переживаешь... Но это вот со Христом все. Он сам говорит, что это можно только с Богом. И что Господь его защищал. И что он молился все время. Он говорит, что я понял, что молиться нужно всегда и везде. Его расстреливали много раз. Понимаешь? Человек, который 8 лет... Вот началась война, ему было 8 лет. 8, 9, 10, 11. Да, то есть это маленький, маленький ребенок. Сейчас вот я представляю своих детей. Они не такие. Мы все сытые очень люди. Понимаешь, мы так хорошо живем. Я иногда думаю даже, что нам Господь столько всего дает, а мы там ропщем по каким-то совсем таким причинам, мелким абсолютно, и себя передергиваю. «Юля, хватит, остановись». Вот есть пример настоящей христианской жизни. Знаешь, не такой фарисейской, где ты все правила знаешь, исполняешь, всё делаешь, в храм ходишь, по утрам молишься. Всё чётко, стабильно. А если самого нет зерна, вот этого стержня, если сердце твоё не чистое, не доброе, если ты не сравниваешь свою жизнь с Евангелиями, не сверяешься, то как? В общем, мне кажется, это должно все вместе быть.

Константин Мацан

— А что рассказывал о, ну, прежде всего, о своем, ну, не приходе к вере, а вот о своей жизни в вере, Виктор Георгиевич? Это из семьи?

Юлия Бочарова

— Из семьи, да. У него же папа был, он был награжден даже, у него были ордена за Первую мировую войну. Эти ордена украли у них, он это все закопал перед войной, рассказал, где лежит. Виктор Георгиевич рассказал, что украли. То есть это была дореволюционная Россия. Конечно, дети воспитывались в вере, и отец им Евангелие читал. И Виктор Георгиевич рассказывает, что... И говорит, я даже не знаю, как, я ничего не понимал. Я... Я ничего не понимала в молитвах, я как-то... Он говорит, это все врастало в меня, оно вошло в меня, и я, говорит, с этим жил. Несмотря на то, что потом пошёл коммунизм и вот это всё, вся наша вот эта веха, когда гонения начались. То есть он, будучи советским человеком, он сохранил в себе это, а потом он восстанавливал храм в Боровском районе. И вы знаете, там, в этом храме даже сейчас лежит ковёр. Он всегда лежит ковёр. Настоятель это делает, помня о тех детях, которые в этом храме в холоде замерзали, погибали и выживали, чтобы... вот помня, чтобы не холодно было детям. То есть вот такая вообще тоже деталь удивительная. И вот сейчас, Виктор Георгиевич, он... В глаза его смотришь, а там такие бездонные, бездонные, такие глаза очень добрые. Как он разговаривает, каждое слово, оно с любовью, оно к тебе направлено. Он тебя слушает, тебе говорит. Это такие люди старой закалки, такие, как будто, не знаю, из другого теста сделаны, что ли. Мне кажется, мы от них должны многое еще взять. И вообще сегодня мы разговаривали с Натальей Евгеньевной тоже о том, что Господь ему столько даёт лет жизни, чтобы передать его эту историю. Потому что мы разговариваем с разными ветеранами и детьми войны. Очень многие люди хотят об этом забыть, вообще никогда не вспоминать и вообще никогда об этом не слышать. А он это рассказывает. Он говорит, что я это должен. Я должен, чтобы люди знали, какие были мы, какие были немцы. Он говорит, я должен это сделать. И он рассказывает не только про плохих немцев, он рассказывает и про хороших, которые ему помогали. Да, то есть такая объемная история. Вообще история, наверное, о любви. Вообще. Вообще о любви. Она больше, чем о войне.

Константин Мацан

— А что осталось за кадром фильма? Что, вот какие истории из его жизни? Или из тех лет, вот, военных, которые не поместились в фильм?

Юлия Бочарова

— Ты знаешь, первое, что увидел вообще Витя Гладышев, да? Как мальчик его друг. В оккупации уже в деревне, во время того, как немцы пришли, он сел на лошадь и по деревне поехал на лошади. Немцы его пристрелили с той колокольни, где его крестили когда-то этого мальчика. И Витя рассказывает эту историю как хоп. Говорит, и всё стало понятно, что это очень серьёзно. Ему говорят, нельзя там, да? Вот вам ничего теперь нельзя. А вот мальчик встал на лошадь и проехал, да? Вроде бы какая-то шалость, да? И ребёнок взял свою лошадь. Его пристрелили тут же. То есть они поняли, что это... что будет сейчас, да? То есть как они жили, как они выживали. Там много очень таких серьёзных историй, которые не вошли в фильм, потому что вошло очень много таких щемящих, раздирающих душу и сердце. Вот, и, конечно, мы их перемежать старались с такими светлыми историями, с юмором, чтобы зрителям было время выдохнуть. Вот. Но мне кажется, что это важно. Вот это важно знать. Это важно знать нашим детям. То есть я даже больше к родителям, наверное, обращаюсь сейчас, чтобы рассказать вообще об этой истории. Что важно знать, как дети жили, их ровесники, сверстники, да? И что эта рассказанная история самим героем, да? Мы не что-то придумали, мы не сочинили, как оно могло бы быть. А она вот живая, вот рассказывает человек, как он жил.

Константин Мацан

— Но вот события жизни главного героя фильма Виктора Георгиевича Гладышева, они связаны с Москвой, с Подмосковьем. Да, от Москвы война после битвы за Москву отступила и освободили Подмосковье. В фильме это есть, когда уже пришли наши войска, и тогда и детей накормили, и отправили их в детские дома. А как дальше складывалась жизнь мальчика, уже когда война от границы Московской области отошла? Он жил в детдоме, что он об этом времени вспоминает?

Юлия Бочарова

— Но он вспоминает, что ему там не очень нравилось. Он говорит, что было вообще-то хорошо, всех кормили, всё было. Мы были такие сыты. Он всё время говорит, что мы были такие чистые и сытые, чистые и сытые. И говорит, но были и тяжёлые, на самом деле, случаи, когда в детдоме он был готов даже подраться, потому что привезли вот в Даниловский монастырь. Это детдом-распределитель был, привезли блокадников детей и разных, то есть это были абсолютно разные дети. И они выживали. И была так называемая шпана, которая уже там освоилась и хотела рассказать, как надо здесь. Отбирали хлеб, отбирали еду, а он этот хлеб собирал для своей больной сестры. Он корочки собирал, высушивал их, складывал в мешочек для того, чтобы отнести больной сестре, которая жила в Наро-Фоминске, потому что не всех взяли в детдом. И у него было такое, как он защищал. Он защищал, он говорит, я готов был просто разрывать, говорит, шпану, которую у меня хотела отнять последнюю еду для моей сестры. То есть это были такие столкновения. Но он ушел дальше служить в родине. Ушел. Сыном полка стал, ушел в войска. И там он научился, кстати, играть на инструментах духовых. И преподавать в школе музыкально он начал еще до того, как он закончил училище. То есть его пригласили преподавать. Он настолько хорошо играл с детства, что его пригласили преподавать. И даже в Большом театре он выступал. То есть это вообще удивительно.

Константин Мацан

— А рассказывал он, где он встретил День Победы, 9 мая 45-го?

Юлия Бочарова

— Да, на Красной площади. Он шел вместе с войсками от Лефортово. Он шел по Васильевскому спуску и вместе со своими военными рядом шел, встречал. Для него это был тяжелый эмоциональный день, очень тяжелый. Он плачет, когда это рассказывает. Он говорит, я искал отца, я все время искал отца. Он раздвигал всех людей и говорит, мне дорогу уступали, что парень отца ищет. Я, говорит, забрался и на ГУМ, чтобы смотреть. Он говорит, я ждал, что вдруг он вернется. То есть ему сказали, что без вести пропал. Он говорит, я ждал, вдруг он вернется, вдруг вернется. Говорит, и вот тоже для меня вот удивительно. Я говорю, Виктор Георгиевич, а вам было когда-то страшно? Я говорю, вас ставили, говорю, к стенке стрелять. Вот немцы ставили вас расстреливать. Я говорю, вам было страшно вообще умереть в детстве? Он говорит, ты знаешь, мне было страшно умереть, потому что я слово не сдержу. Я говорю, как? Он говорит, ну вот я же отцу слово дал, что я стану порядочным человеком. А я, говорит, ещё не вырос. Как я, говорит, слова не сдержу. Вот понимаешь, вот это вот... У нас сейчас слово дал, слово взял, слово написал... где-нибудь там, да, в сетях. Мы не отвечаем за свои слова. То есть вот это... какие-то маленькие мы стали. Маленькие, мелкие, понимаешь? А вот человек, маленький ребёнок, 8 лет, говорит, я слово отцу дал, что я порядочным человеком стану. Как же я умру? Как я могу погибнуть? Он стоит молиться за это. «Господи, дай мне, пожалуйста, выжать, чтобы я слово не нарушил». Понимаешь? И вот так вот ему удалось убежать. Там чудом, чудом просто убежал, и немцы его оставили в покое потом. И таких чудес он очень много рассказывает. Он говорит, «Я всё время молился». Говорит: «Я понял, что молиться надо всегда и везде, что Господь со мной». Вот всем бы там такой верой, живой такой, знаешь, настоящей.

Константин Мацан

— А что он сказал о фильме?

Юлия Бочарова

— Он выходил. Он поблагодарил. Анна Николаевна, супруга его, поблагодарила. Сказала, спасибо большое за то, что вы сделали, за то, что вы запечатлели эту историю нашу. Он выходил, потому что он... Говорит, я не мог, я все это вспоминал. Я плакал. Говорит, в меня попадало, и я не мог смотреть какие-то моменты, потому что... ну мы же киношники, мы же хотим надавить на больное, мы же хотим, знаешь, эмоционально задеть человека. То есть не просто рассказать историю, а чтобы в самое сердце попасть, в душу, вот это вот всё. А представляешь ему, как он эту историю знает, а ещё ему вот это всё проигрывается снова. Конечно, тяжело. Но вышел на сцену в конце. Сказал, я жив, я здесь. Удивительной судьбы, конечно, человек. Нам очень много помогали людей во время создания фильма. Тоже вот хочу поблагодарить всех. Ну, без них не было бы кино, без каждого, на самом деле. И все... Знаешь, это был такой энтузиазм настоящий в плане сопричастности людей, готовых включиться полностью. То есть не просто выполняли свою работу. Знаешь, я пришел, отработал, получил зарплату. А это люди настолько вовлеклись в это кино, тяжело. Ну правда тяжело. Ты едешь, ты снимаешь на морозе. День-два, ты там спишь где-то в специально оборудованных там гостиницах. То есть это сложно. Это не просто, когда вот взять и... А так люди, конечно, они очень... Очень вовлечены были все. То есть даже на Военфильме... Даже повар там говорит, а можно, говорит, мой ребенок снимется тоже в вашем кино. И они все ждут, они все ждут выхода. И так это трогательно. Тоже поддерживали нас, помогали. Очень смешная история с пиротехниками. Ну, я там, значит, выбираю, сколько у меня взрывов будет, сколько там дом гореть, пули, по бюджету смотрю, чтобы мы проходили по бюджету, главное, чтобы нельзя выстрелить лишнего, знаешь. И значит договариваюсь с пиротехниками. Говорю, нет, говорю, ребят, я говорю, вот столько не пойдет, давайте вот в два раза дешевле, говорю, давайте. Они такие, ну ладно, такие, хорошо, мы вам сделаем вот это, вот это, вот это, вот это. Ну, горящий дом и пули. И тут, значит, подходит ко мне 8 марта, мы снимаем 8 марта, мы вас хотим поздравить с женским днем. Я говорю, да? Я такая сразу, девочки любят зефирки. Они говорят: «Мы вам подарим взрыв».

Константин Мацан

— Хороший подарок.

Юлия Бочарова

— У вас не будет 25 килограмм цемента? Я говорю, да. Сейчас принесем. В общем, нам подарили очень красивые взрывы. Спасибо большое пиротехникам.

Константин Мацан

— А зачем цемент там?

Юлия Бочарова

— А там они делают, они его вот как-то замешивают с цементом, взрывчатку делают, все такое специальное. Вот. Но это, конечно, добавило нам такой эпичности. Прям... И дети, они же... Я спрашиваю, какие у вас самые любимые съемки? Они, говорят, самые любимые были, самые вот эти тяжелые, ползти по снегу, когда мы вот это плакали, страдали и взрывались взрывы. Говорят, потому что как по-настоящему. Мы прямо представили, как по-настоящему, говорят, что мы все ползли, они должны были друг друга тащить еще. То есть вот это вот все... И наш герой, вот этот маленький, Коленька, которого мы там... Я говорю, Коля, ты теперь вот лежишь, как будто ты вот прям потерял сознание, как будто ты лежишь. А нашему русскому солдату говорю, а ты теперь, говорю, снегом ему лицо, говорю, давай вот так вот прям протирай. Я говорю, Коля, ну ты не вздрагивай, а еле-еле приоткрывай глаза. Ну, то есть вот так вот он, конечно, молодец. Вообще все дети молодцы. Мы потом, после нас, в Военфильм приехал консультант на следующий проект. Они снимали документальную историю, и мы с ним разговорились. Он говорит, представляешь, у меня в кадре будет двое детей. Мы такие все обернулись на него. Там человек двадцать. Поэтому дети вспоминают с большим теплом и с большой радостью, что вообще к этому проекту прикоснулись. И мне тоже радостно, что они прочитали историю. Мои дети прочитали историю про Виктора Георгиевича, они знали вообще, что дальше, как. И тоже, когда Наталья Евгеньевна, у нее... У нас отличаются иногда события, потому что у нее есть те события, которых у нас нет, а у нас есть те, которые у нее в книге как-то по-другому отражены, потому что оно все живое, оно все такое настоящее получилось. И это здорово, что вообще как-то Господь дал нам это сделать. Вообще, да, что нашими руками, что мы вот как-то так поработали на эту историю, это прям действительно радостно. Снимали в Переславле-Залесском, а нам нужна была лошадь. Ну вот, мёртвая лошадь. Это я хочу художников наших похвалить. А у меня, значит, муж подходит такой и смотрит, лошадь лежит. Ну прям лошадь с копытами, вот это всё там, мясо там запорошенное. Как Юле повезло вообще даже, говорит, локацию нашли, даже лошадь рядом есть. Вообще все рядом. А это у нас художники такие поворачиваются, говорят, это вообще-то мы за час здесь сделали.

Константин Мацан

— Лошадь сделали?

Юлия Бочарова

— Лошадь сделали, да. То есть это вот так вот мы пришли в ресторан, говорят, у вас не будет куска замороженного мяса, похожего на... на конину. Они такие на нас смотрят, что с ней будете делать? Говорю, можно у вас взять ее на время, говорю, позаимствовать? Мы вам вернем. Они смотрят на меня, говорят, что вы с ней будете? Я говорю, мы припорошим, немножко снегом. Художники сказали, если будет свет, не подходите, они немного покрасят. Они говорят, нет, мы вам подарим. Говорят, забирайте.

Константин Мацан

— Хорошо, а потом можно было ее съесть.

Юлия Бочарова

— Да.

Константин Мацан

— Ну что ж, я тебя еще раз поздравляю с выходом фильма. Мы ждем его на экранах этой осенью. Дай Бог здоровья герою фильма, Виктору Георгиевичу Гладышеву и его замечательной супруге. У нас сегодня в гостях была Юлия Бочарова, режиссер, сценарист, продюсер, актриса, мама троих детей. Ну и тебе желаем мы новых творческих побед. Вот и думаю, что не в последний раз мы о твоих фильмах на Волнах Радио ВЕРА разговариваем.

Юлия Бочарова

— Спасибо, Костя.

Константин Мацан

— Спасибо, до свидания. В студии у микрофона был Константин Мацан. До новых встреч на Волнах Радио ВЕРА.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Помощь храмам». Наталья Корнева
• «Таинство Священства». Протоиерей Максим Горожанкин
• «Возрождая святыни». Катерина Кочубей

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов