«Духовное наследие Сергея Фуделя». Егор Агафонов, Даниил Черепанов

Ведущая: Марина Борисова

---

Марина Борисова:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Марина Борисова. И сегодня у нас в гостях секретарь Орской епархии, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске Оренбургской области, протоиерей Сергий Баранов.

Протоирей Сергий Баранов:

— Добрый вечер.

Марина Борисова:

— Отец Сергей, недавно на заседании Высшего церковного совета Святейший Патриарх говорил слово, посвящённое спорту, физкультуре и значению физического развития для духовной жизни. Поскольку у вас в ваших многочисленных приходских начинаниях есть ещё и конноспортивная секция, конноспортивный клуб, я думаю, что вы, наверное, всё-таки на практике можете либо подтвердить, либо опровергнуть точку зрения, что занятия спортом способствуют духовной жизни. И если способствуют, то каким образом?

Протоирей Сергий Баранов:

— Я бы начал с того, наверное, что я очень не люблю однозначности во второстепенных вопросах, вот в догматических вопросах, там «аминь» и всё. Однозначность часто приводит нас к фанатизму и к какой-то такой твердолобости, которая всегда агрессирует в какую-то сторону. Вот относительно спорта, я бы сейчас не отвечал бы очень определенно: вот только так или только так. Я бы порассуждал. Тем более, знаете, вот тридцать лет я священником служу, когда я начинал служить, у меня так всё просто было и определенно. Чем больше я служу, тем больше у меня копится ошибок и, наверное, горького опыта. И я просто... Казалось бы, больше опыта служения, и человек должен говорить определённее, а я всё меньше говорю определённое, боюсь определённо говорить. В последнее время пытаюсь немножко порассуждать даже сам в себе. Польза или вред, я бы вот так категорично не ставил вопрос в этой теме. Это не должно быть главной идеей, главной целью. Это может быть вспомогательным моментом в каких-то конкретных ситуациях. Я недавно рассуждал... Помните, конец 90-х-начало 2000-х? Наша молодёжь как была, и вообще общество заражено алкоголизмом, наркоманией и всё, что с этим связано. И сейчас, с 2000-го года, вот... за 20 лет мы перевалили уже три года, я смотрю, вот в гражданском смысле, как тогда наше руководство страны грамотно выбрало политику пропаганды спорта, здорового образа жизни. Ведь у нас действительно это сработало. Я сейчас не о духовной, а вот именно просто даже с мирской точки зрения. Как я вот, отец шестерых детей, я понимаю, что с детьми я не могу говорить только о духовности, сугубо только о духовности. Ведь хотим мы или нет, мы живем в этом мире и в социуме, и все это нас касается. Хотим мы или нет. И вот сейчас я смотрю, действительно здоровый образ стал преобладать в некоторой степени в молодежи, во взрослых компаниях, я стал обращать внимание даже на каких-то застольях. Там люди в кафе сели, в ресторане. «Вы что будете заказывать?» И я просто констатирую факт. Многие говорят: «Нет-нет, я алкоголь не буду». Многие стали говорить: я бросил курить. Но курить и алкоголь, а ведь еще страшные вещи были с наркоманией в 90-м году. Люди пошли в спортзал, молодежь наша пошла в спортзал. Это стало популярно. Не спорт высоких достижений, а спорт как здоровый образ жизни. И, наверное, с таких людей легче лепить даже христиан, с трезвых людей. Я просто ещё 25 лет в тюрьмах отслужил. Я содержал приют для бездомных 12 лет. Где вот эта вот тема потерянности в людях. Конечно, с трезвыми легче. Воцерковлять даже легче. Я бы еще разделил понятия, например, спорт высоких достижений, спорт любительский, спорт молодежный. Ну, например, может быть, взрослому человеку, у которого много уже взрослых забот. На спорт, иногда может даже не найтись времени на спорт, потому что, ну, элементарно работа, хозяйство, обязанности по семье. Молодёжь живёт немножко беззаботнее, у них больше пространства временного, свободного. И вот, может быть, им можно было бы это пространство заполнить, опять же, не профессиональным спортом, а спортом как образом, здоровым образом жизни. Но, опять же, это всё второстепенно. Если в человеке есть стержень духовный, то, я думаю, ему ничего не повредит. Он будет всё делать в меру, вот в ту меру, которая не будет мешать духовности. Без фанатизма, конечно.

Марина Борисова:

— Вы знаете, что вызывает вопрос? Насколько это имеет отношение к церковной жизни? Ведь речь идет о том, что существуют при приходах спортивные секции, существуют даже какие-то соревнования, такие под православной символикой и с какими-то православными лозунгами. Но я не хочу сказать, что в этом есть что-то неправильное. У меня просто возникает внутренняя пауза, я не могу понять, как это соотносится с приходской жизнью? Приходская жизнь ведь она не должна, по идее, полностью подменять жизнь социума. Человек идёт в спортивный зал, и замечательно, и никто не говорит, что это плохо. Но когда человек идёт в спортивный зал при церкви, я, может быть, странный человек, но меня это обескураживает. Я не понимаю: к церковной-то жизни это какое имеет отношение?

Протоирей Сергий Баранов:

— Знаете, однажды духовное чадо Антония Сурожского, ему сказала такую фразу: «Владыка, я только духовная, я только духовная». И Владыка Антоний так деликатно ей сказал: «Милая моя, ну хочешь ты или не хочешь, ты всё равно телесная, душевная, духовная, и с этим ничего не поделать». Тем более, когда этого мы касаемся, все-таки это больше секция, если в при церкви делается, всегда это, ну, в большей части это для детей, для молодежи делается. Это же не спортивная секция для взрослых.

Марина Борисова:

— А вопрос: для чего? Для чего эта секция при церкви? Чтобы человек пришёл в секцию, а потом пошёл на службу? Или чтобы человек, уйдя со службы, пошёл заниматься в секцию и таким образом сопрягал полностью жизнь и свои интересы с жизнью церковной общины? А зачем?

Протоирей Сергий Баранов:

— Вот вы мыслите такими категоричными категориями. Вот понимаете, всё-таки при церкви это не при другом, каком-то любом клубе. Всё равно тема церкви присутствует. Вот я когда-то пошёл в молодёжный театр наш городской, я искал форму взаимодействия с молодёжью. С этим театром я уже сотрудничаю лет 15. Меня, когда спрашивают: «Вы как там им проповедуете, вы после репетиции сажаете, беседуете?» Я говорю: «Нет, я просто присутствую». И, знаете, иногда вот просто присутствовать, оно, может быть, даже сильнее будет своей ненавязчивостью. Оно работает. Я смотрю, что вот сознательно, там детки не церковные, я сознательно к ним иду, но иду вот так не в лоб с проповедью, а просто я вхожу в их атмосферу и просто нахожусь среди них. Я могу войти в атмосферу молодёжного коллектива и не говорить им, что плохие слова говорить нехорошо. Но ведь они прекратят их говорить, плохие слова, просто потому что я здесь присутствую. Я могу не стыдить их, не обрывать, не регламентировать их речь, но я вошел в эту атмосферу, и они уже чувствуют меня в этой атмосфере. Мы не можем нашим деткам, ну, обрезать, например, спорт, сходить в кино, какие-то увлечения. Но вот ваш вопрос — это будет на стороне или это будет всё-таки на территории церкви? Где-то, может, войдёт к ним священник, просто поздоровается, обнимет их, может быть, где-то на соревнованиях с ними поприсутствует, вместе поболеет. Это, знаете, ненавязчивая проповедь, я очень много занимаюсь миссионерством, я вот всю свою священническую жизнь занимаюсь миссионерством. Я для себя опытно определил, что если миссионер говорит только на церковно-славянском, у него не всё получится. Есть другая крайность, когда миссионеры начинают уходить в другую крайность, в такой либерализм, лишь бы завоевать сердца. Но это я вот не люблю крайностями апеллировать. Вот это мой опыт. Мне знаете, недавно священник начал в тюрьму ездить, и вот входить в эту атмосферу посещения тюрьмы, окормления заключенных, и этот молодой священник меня спрашивает: «Отец Сергий, вот у тебя такие отношения сложились в тюрьме. И заключённые с уважением к тебе относятся, и администрация, и среди заключённых вот все там уровни с большим уважением. И после того, как они освободятся, они не теряют с тобой контакт. Отец Сергей, а в чём, в чём секрет?» Я говорю: «Секрет прост — 25 лет». Это, ну, не так... нужно работать, работать, работать и работать не в лоб. Я, когда заходил первый раз в колонию, была ирония, был юмор в мою сторону. Но я не подходил к этим людям, не стыдил их, не дёргал их там за руку, не увещевал. Я просто среди них был. Вот сейчас ещё такая тема. Знаете, я несколько раз ездил окормлять наших воинов на СВО. И мне первый раз говорят: как ты будешь там строить работу с ними, какой формат твоей проповеди будет? Я говорю: знаете, там настолько всё обострено, вот нерв сердца настолько оголен, вот чуть-чуть фальши и будет работать в другую сторону, я просто буду рядом с ними, я готов им стирать носки, я готов им картошку чистить и ничего не говорить, я просто буду рядом с ними. Так же атмосфера, если детки, все-таки это имеет значение, на территории храма детки, или ведь может учитель в каком-то клубе единоборств может у него и относительная нравственность быть или еще где-то, но все-таки церковь, атмосфера церкви, ну хотим мы или нет, она будет влиять на этот клуб. Но это, конечно, ещё зависит от настоятеля, который всё это строит. Кто-то может перетянуть и прийти и так: «строимся, читаем акафист, потом...», ну, можно всё довести до абсурда. Надо всё очень деликатно. И как раз вот это позволяет без напора, без нажима, а просто то, что на территории церкви, то, чтобы священник просто прошел мимо них в подряснике. Когда-то, 30 лет назад, я рукополагался, и мне духовник после рукоположения запретил снимать подрясник. И 30 лет я всегда и везде, и за рубежом, и в России, и по Москве хожу в подряснике, и он мне тогда говорил, не снимай, это твоя молчаливая проповедь.

Марина Борисова:

— Протоиерей Сергий Баранов, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске, сегодня проводит с нами «Светлый вечер». Отец Сергей, у вас огромный опыт в построении приходской жизни, по вашим словам, получается, что церковная община должна абсорбировать все формы светской жизни, втягивая ее в себя.

Протоирей Сергий Баранов:

— В допустимой форме и в допустимой мере, я бы так сказал. Знаете, если у вас будет духовная жизнь, если вы будете не просто миссионером, проповедником, который говорит наружу, но тот, который ещё живёт внутри себя духовную жизнь и молитву, он в духе будет действовать всегда очень точно. Однажды в семинарии у меня один молодой человек, студент, поднялся и говорит: отец Сергий, скажите, вот у меня будет такая жизненная ситуация, я буду священником, как мне в такой ситуации нужно будет разрешить эту ситуацию? Я говорю, мы сейчас с тобой не разрешим все ситуации, которые у тебя будут, как у будущего священника. Каждая ситуация — это новая ситуация. Каждый человек — это новый человек. Я тебе скажу коротко, если ты будешь молящимся священником, который ведет духовную жизнь, ты будешь в Духе, и Дух будет регламентировать твое поведение, ты будешь говорить от Духа Святого, то, и столько, и тогда, вот сколько это надо. А если ты будешь не молящимся священником, ты будешь говорить от своего ума и постоянно делать ошибки, что мы чаще всего и делаем. Поэтому тут вот я больше очень не люблю категоричность, вот только так или только так. Проповедовать спорт церковь не должна. Я бы сказал, она может допускать это вот в той, в молодёжной, в детской среде, но мы должны это наполнять другими смыслами.

Марина Борисова:

— Но всё ли может наполнить церковь иными смыслами? Вы только что говорили о священниках, которые впадают в иную крайность, стараясь привлечь к себе как можно больше молодых людей, переходя на их язык и на их категории. Но есть масса вариантов деятельности человека, которые, наверное, можно адаптировать к церковной жизни. Только всё время возникает вопрос: а нужно ли? Потому что человек может, в конце концов, не обязательно все свои потребности осуществлять внутри церковной ограды.

Протоирей Сергий Баранов:

— У меня шесть детей, я реалист. К сожалению, я реалист. Меня шесть детей приземлили из фантазий, из каких-то духовных восторгов вот в какую-то реальность. Я понимаю, что я не могу им выстраивать их духовность, теперь у меня внуки уже пошли, я не могу только вот духовностью их питать, понимаете, они не понесут, они срыгнут, им нужно, понимаете, они все равно душевные сущности и духовные, я вот сейчас могу вспомнить, знаете, у меня очень любимый святой есть — Порфирий Кавсокаливит, и однажды он сидел со своими духовными чадами, они обедали, и вдруг Порфирий Кавсокаливит говорит: «Смотрите, какой любящий у нас Бог! Он наполнил пищу вкусом, наполнил пищу ароматом, ведь это Он ради любви к нам, чтобы мы не просто вату какую-то жевали», смотрите, кто-то из сугубо консервативных, консервативно настроенных, может сказать: чревоугодие, гортанобесие, вот сразу эти шаблоны выскакивают. И вдруг Порфирий Кавсокаливит говорит: «Смотрите, какой любящий Бог». Вот в связи с этой ситуацией я сразу вспоминаю слова Василия Великого, который говорит, не говори, что вино — грех. Бог не создавал ничего греховного. Пьянство — грех. Сатана берет то, что создал Бог, и извращает его, усугубляя, переводя в страсть. Так же и вкус пищи создал Бог, запах пищи создал Бог. Смотрите, мы читаем Древний Патерик, ну сугубо аскетическое произведение. Это, ну... Древний Патерик, первые отцы, которые строили монашескую жизнь, и они жили в такой аскезе, которая сейчас нам кажется уже, ну, неправдоподобной даже в некоторой степени. И в этом Древнем Патерике мы находим такие оттенки: аава, такой-то приходит к авве такому-то, и он его угощает. Он приходит, они могли бы довольствоваться только духовной пищей, пришел авва вот такой к такому, они встали на молитву, воздели руки, на следующий день пришли в себя, и они что-то и не помнили, они покушали или нет, но, тем не менее, они остаются еще в некоторой степени людьми, и приходит аскет к аскету, и аскет старается его угостить элементарно, банально, вкусной земной пищей, и даже еще есть такие моменты, когда он себе не позволяет по уставу что-то кушать, но когда к нему пришел гость, он вдруг по умолчанию нарушает строгость своего поста, кушает с ним, пьет, а потом, когда они расстаются, он усугубляет свой пост и восполняет этот пробел. Поэтому, если мы это говорим об аскетах, детки, понимаете, ну, детям, ну, нельзя запретить православным детям играть, смеяться, шалить. Я однажды одному доктору, приехал к доктору со своим больным ребенком, когда-то еще давно, ну, и он у меня подвижный, как-то передвигается, я говорю, простите, вот он немножко шалит, он говорит: ну, значит, он здоров. Если бы он у вас сидел, просто, значит, для меня, как для доктора, это был бы симптом, что, может быть, ребенок у вас болен. И, к сожалению, знаете, вот ко мне, и как к духовнику монастыря, и как отцу шестерых детей, часто люди, как не потерять своих детей в переходный возраст? А почему мои дети с детства были в храме, а в переходный возраст ушли или даже сняли крестик? Но вы их перекормили, вы их переломали. И они пока боялись до переходного возраста вас, пока боялись сказать: нет, они вам подчинялись. Приходит такой возраст, когда они позволяют себе сказать: нет, и тогда все, если вы их потеряли, вы ничего не сделаете. Ну надо иметь во всем меру, мера поста, мера молитвы даже должна быть, можно человеку сразу дать такое правило, я вот как духовник говорю, и сразу надорвать его, он на вдохновении скажет: благословите, через неделю он сломался и уже не может элементарного сделать, а ещё его постигло разочарование в самом себе. Я не потянул, а за этим разочарованием отчаяние. Кто будет виноват? Этот молодой человек или вы как духовник безумный, который не оценили его возможностей, сил? Поэтому, как апостол говорит: «Всё мне можно, но не всё полезно. Всё мне можно, но ничто не должно мною обладать». Если мы позволяем своим детям пойти в спортивную секцию, мы должны, конечно, проследить, чтобы эта тяга к спорту не преобладала над смыслом жизни, над духовной жизнью. Это как возможность, но не как смысл жизни. Как взрослые мы должны ему это подсказать, именно так направить, а если мы будем только говорить нельзя, нельзя, нельзя, нельзя, он в какой-то момент скажет: все надоело, я пошел, и не вернется избави Бог.

Марина Борисова:

— Речь-то не идёт о том, что нельзя, речь идёт о том, что есть какие-то занятия, но там своя логика. Тот же спорт — это соревнования, это желание доказать, что ты лучше, чем другие, победить, вырваться вперёд. И это естественно и нормально для этих условий, для состязания спортивного. Но почему, возникает вопрос, насколько это сопряжено с такой?

Протоирей Сергий Баранов:

— Стать лучшим — это нескромно, это не духовно. А наука преодоления себя — это хорошо. Когда ты преодолеваешь скуку и делаешь сто поклонов каждый вечер, преодолевая... Наука преодолевает себя. Мне однажды одна девочка сказала, я гуманитарий, мне химия не нужна. А меня вот учительница химии долбит и долбит. Я говорю, слушай, может, химия тебе не пригодится, но умение преодолевать себя тебе пригодится. Вот не именно химия, но именно на уроке химии ты преодолевала себя, и у тебя появился навык преодоления себя. И он тебе, может, не в химии, а вот в твоём направлении поможет этот навык. Господь же нас будет, не будет судить по количеству поклонов, кто сколько сделал. Количество поклонов может еще и надмевать, но наука преодоления себя. Вот я часто привожу в пример, вот на Святой горе Афон по сей день есть традиция бдения. Бдение — это неимоверно тяжелая, длинная служба, которая может служиться 14 часов подряд. Вот для нас это вообще, вот я люблю Афон, 40 раз был на Афоне, расписывал там храмы, и для меня, для меня даже это, я не могу выстоять, это для меня сверх моих сил. И вот у некоторых возникает закономерный вопрос, а что они 14 часов могут держать ум в молитве? Я говорю, нет, они, может быть, и отвлекутся за 14 часов. Бывает неимоверное состояние тяжести, когда человек уже не может молиться, но они эти 14 часов практикуют не только молитву, они практикуют преодоление себя, которое, кстати, для молитвы очень-очень-очень сильно поможет.

Марина Борисова:

— Протоиерей Сергий Баранов, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске проводит с нами сегодня «Светлый вечер» в студии Марина Борисовна. И мы вернемся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, протоиерей Сергей Баранов, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске. Отец Сергей, по поводу преодоления себя, кто бы поспорил? Конечно, дисциплина, конечно, бесконечные наши беседы на тему: «а нужно правило, не нужно правило», молитва это или не молитва. Мы, наверное, оставим эту тему сейчас за скобками, но гораздо интереснее, мне кажется, порассуждать о том, из чего же, собственно, тогда должна состоять приходская жизнь. Нам понятно, что есть какие-то очевидные сферы деятельности, там, благотворительность, воскресные школы, духовное просвещение, паломничество, ну, в конце концов, уборка собственного храма. Это в логику нашего восприятия церковной жизни вполне вписывается. Но существует ещё масса других дел, которыми занимаются приходы. И вот что из этого многообразия вам кажется наиболее полезным?

Протоиерей Сергий Баранов:

— Да что работает, то и полезно. Знаете, иногда сам не ожидаешь. Вот строишь планы, вот оно будет так, а оно это не работает. А то, что ты оставлял за скобками — раз и заработало. Нужно быть, я думаю, надо быть гибким, не закостенелым таким, нужно пробовать. Приходская жизнь, что духовно, что не духовно. Вот буквально на этой неделе у меня девочки из нашей приходской школы там между собой перессорились, а потом они... Идут, улыбаются. «Что случилось?» «А нас отец Сергий всех помирил». «А что он вам говорил?» «Да ничего, он просто попил с нами чай». Вот чаепитие — это духовно или не духовно? Ну это как бы нейтрально, да? Ну точно не духовно чаепитие, тем более с шоколадными конфетами. Но в этот раз это сработало, и в этот раз оно принесло пользу. Они помирились и пошли. В другой раз, духовник, знаете, не должен быть вот в шаблонах. Это плохой духовник, значит, он не чувствует ситуацию. Он должен очень гибким быть, немножко импровизировать, потому что я говорю, каждая ситуация — ситуация. Я вот часто еще говорю, имея такое понятие, что правда Божия и правда человеческая для меня — это разные вещи. Правда человеческая, она живет как факт, а правда Божия всегда как результат. Мы можем сказать правду как факт и убить этим человека. И по результату твоя правда станет большой неправдой. Все наши революции делались, они опирались на правду как факт, а результат какой был? Вот возьмите революция 1917 года. Но относительно свободы, равенства, братства, богатые угнетают бедных, там начальники унижают подчиненных, если вот пойти по этой цепочке логической как факты, ну, правильно, оно так и есть. А как результат мы получили море крови, брат убил брата, тысячи жизней. Поэтому правда Божия живет всегда как результат. Если я теряю своего ребенка почему-то, и не могу ему объяснить, что Бог его накажет, и что это не по заповедям, а он тебя почему-то не слышит, и я просто встану и пойду с ним на лыжах, и наши отношения вдруг смягчились. Всё остальное потом. И к заповедям Божьим мы придём потом. И к тому, Бог накажет или наградит, это мы придём потом. В этой точке наших отношений мне нужно было просто с ребёнком войти в отношения. И в этой точке наших испорченных отношений он бы не слышал какие-то высокие слова. В этой точке он живет на уровне сердца. Вдруг его сердце согрелось моим вниманием, моей ненавязчивостью, ненапористостью, а мы просто, или просто мы попили чай, да? Нужно восстановить отношения, а потом, потом понемножку, когда эти отношения есть, я однажды, опять вспоминаю свой опыт тюремный, однажды я приезжаю в травпункт городской, раздеваюсь, и у меня вся правая сторона от ступни до плеча содрана просто одной большой раной. Мне доктор говорит: батюшка, вы под трамвай, что ли, попали? Я говорю: нет я играл с заключенными в футбол на щебенке, там в тюрьме, там все очень жестко. Работает это, это если это работает, да я не только в футбол готов с ними играть. Я в Грузии как-то приехал, пришел тоже в тюрьму и там у них баскетбольная площадка, я когда-то играл в баскетбол, ну я взял мячик и стал бросать, тут заключенные: давай поиграем, и мы играем. И вдруг с четвертого этажа там заключённый кричит: батюшка, я за тебя болею, я тут один русский, а они все грузины. Сработало это? Да. Ну потом этот человек ко мне подошёл, и потом я смог с ним поговорить о духовном. Но, как ни странно, вот точка вот этого соприкосновения была не духовная. Но соприкосновение случилось, а потом мы поговорили о духовном, потому что я все равно священник. Все равно к этому приходит это. Тем более с детками, с детками это...

Марина Борисова:

— Вы так часто обращаетесь к вашему опыту окормления заключенных, у нас в храме...

Протоиерей Сергий Баранов:

— Потому что это как бы самая крайняя негативная информация, на которой можно очень хорошо пример привести.

Марина Борисова:

— У нас в храме, в который я хожу, один из клириков тоже окормляет заключённых в следственном изоляторе, и он как-то мне сказал, что он бы на месте священноначалия обязал бы всех приходских батюшек хотя бы понемножку служить в тюрьме.

Протоиерей Сергий Баранов:

— Я бы так не сделал. Вот из своего опыта я скажу. Это очень такая тонкая область. И кого-то бы я, может быть, не обязал, а рекомендовал, а кого-то бы я туда не пустил, потому что, понимаете, нужно чувствовать вот эту атмосферу, там можно очень сильно напортить, как я вот сейчас еще приводил пример — фронт, нерв очень оголен, ты придешь и начнешь там проповедь сухую там или с таким наставлением, с напором, и эта проповедь может сработать в обратную сторону, воины или они просто отвернутся от тебя: слушай, ты давно сюда приехал? Мы тут жилы и кровь рвем, у нас тут кровь, мозги разлетаются, а ты тут приехал и нас вот так вот напористо учишь, ты посострадай нам, ты побудь здесь. То же самое в тюрьме, там, понимаете, там люди вот живут в такой концентрации негатива, они все время очень напряжены, и они очень тонко отслеживают фальшь. И если ты там... Вот, может быть, мой успех 25 лет, а еще, может быть, я не пытался там делать никакого театра. Вот этого нельзя ни в коем случае, вот никакой искусственности нельзя там допускать. И поэтому вот я бы этому человеку, который рекомендует всех священников туда направить... У нас, знаете, как-то еще была беседа такая, из одной епархии священник был у нас и говорит: «У нас у нас владыка очень просто решил вопрос с хождением в школу. Он просто взял количество школ, разделил их на количество священников и обязал их бывать в этих школах». И у нас один священник сидит и так вслух говорит: «Ну а если священник дурак?» Ну извините, но мы же люди, мы с разным нравственным уровнем, с разными талантами. У какого-то священника есть дар слова, у кого-то дар любви, а слова он сказать не может. У кого-то в научной области хорошо идёт. Ну, разные. И нельзя вот так просто взять шаблонно и всех запустить в школу. А если священник, ну, качественно не готов работать с детьми, он там не зажжёт детей, он последнее потушит. Поэтому нельзя так. Всех в школу, или всех на телевидение, или всех в тюрьму.

Марина Борисова:

— Но всё-таки вот этот тюремный опыт вам нужен бывает на приходе или это совершенно две разные области?

Протоиерей Сергий Баранов:

— Знаете, самый дорогой какой опыт для каждого христианина? Опыт ошибок. И чем в более сложных ситуациях ты оказывался, это тебе даёт опыт... опыт о самом себе. Опыт о самом себе, что ты можешь ошибиться. Когда ты... вот я говорю, я очень легко исповедовал и говорил, когда вот только рукоположился. Ой, я на все вопросы знал ответы. Чем больше я служу, тем я осторожнее начинаю говорить. И это очень драгоценный опыт, опыт ошибок. У меня было столько ошибок в любой, социальной области, в тюремной, с бездомными, в детском доме, как приходского священника, теперь как духовника обители. И этот опыт, понимаете, не то что ты с опытом, у тебя вот такая цепочка событий, из которых ты нашел выходы, и теперь пользуешься этой калькой. Иногда, слава Богу, ты не знаешь этих выходов. Самый лучший твой выход сказать: «Господи, ой, Ты мне сейчас очень нужен, я не знаю выхода, Господи, выведи Ты меня, а то сейчас я опять куда-нибудь не туда выйду своим умом». Это опыт своей несамодостаточности, своей ущербности. Это драгоценный опыт. В таком опыте человек чаще обращается к Богу или за советом к ближнему, за помощью к ближнему. Это тоже очень драгоценно, разумно. А человеку, который сам всё знает и всё умеет, ему даже Бог не нужен. Он так по традиции просто присутствует в христианской жизни.

Марина Борисова:

— Протоирей Сергей Баранов, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске проводит с нами сегодня этот светлый вечер. Отец Сергей, а вы могли бы сказать, что вас, вот как приходского священника, как духовника обители, научили чему-то очень важному прихожане?

Протоиерей Сергий Баранов:

— Конечно, научили. Я иногда, знаете, на исповеди ловлю себя на том, что я думаю: Господи, как она это несёт? У меня гораздо менее трагичная судьба, а я всё время жалуюсь, отчаиваюсь, руки опускаю, думаю: Господи, как она или он это несёт? И меня это как-то стыдит и заставляет тоже, ну, немножко тянуться. Иногда прихожане, может быть, не окончив семинарию, не способные... Вот у священника как-то, знаете, с годами службы уже накапливаются шаблонные такие какие-то мысли, и он выходит на проповедь и начинает вот импровизировать в этих шаблонах, которые у него наговоренные уже. И ты смотришь иногда на человека-прихожанина, у него нет этих шаблонов, у него нет семинарии за плечами, но он не говорит, а вот действует иногда так мудро, что ты со своими вот этими красивыми словами просто проваливаешься. Или иногда просто за какую-то фразу, литературно не выстроенную, человек тебя раз и на место поставил. У меня была ситуация однажды на Афоне. Осень была, дождь шёл, а мы шли пешком из Кареи, столицы Афона, в Иверский монастырь, поклониться Иверской иконе Божьей Матери. И вот попали под этот дождь, вымокли до нитки, пришли в Иверон, сели в архондарике и ищем гостиничного монаха, который должен нас поселить, чтобы мы всё-таки в сухое переоделись, чуть-чуть отдохнули, выпили горячего кофе, мы промерзшие, еще на службу потом ночью всю стоять, его нет. Мы туда-сюда, ждем полчаса, нет, сорок минут, нет, я говорю уже друзьям: я пойду поищу. Иду искать, подхожу к храму, и вдруг боковую дверь притвора закрывает на ключ пожилой монах, я подхожу говорю: «Архондарничий отец Павел где? Мы не можем найти». Он говорит: «Архондарик там, подождите» (ну по-гречески, но я понимаю основную мысль). Я ему эмоционально начинаю говорить, что мы мокрые до нитки, мы уже сорок минут ждём, а отца Павла нет и нет. Вот я выговариваю мой этот монолог, такой эмоциональный. Он всё это слушает и потом смотрит мне в глаза и так очень коротко говорит: «Нужно немножко потерпеть». Он бы мог мне там разложить это в несколько параграфов, он коротко просто сказал: нужно немножко потерпеть. Там всё Евангелие было в этой фразе. А ещё больше я удивился, когда вечером увидел его на игуменском месте. Он бы мог мне сказать, что ты сюда пришёл, мы здесь подвизаемся, вы, паломники, ходите, нарушаете наш внутренний комфорт духовный, вы нас и так отвлекаете, а тут ещё требуете себе... Он просто коротко сказал: нужно немножко потерпеть. Эта фраза меня очень многому научила в жизни.

Марина Борисова:

— Но это учение всё-таки сверху вниз, я бы так сказала, по-любому, если вы приехали в паломничество...

Протоиерей Сергий Баранов:

— Иногда, знаете, бабушка скажет такую фразу, что все твои проповеди просто проваливаются. Или просто скажет... такое действие. Знаете, я член попечительского совета детского дома для умственно отсталых детей. И они иногда скажут такую фразу. Вот я приезжаю к ним, и они говорят: батюшка, мы вас так давно ждём, а вас всё нет и нет. А я для них, как солнышко, ну вот они живут в этом замкнутом пространстве, мало общения, мало впечатлений. «Вас так давно нет и нет». И я начинаю врать, что я болел, я был занят там и все такое. И вдруг они мне навстречу отвечают: «Ничего, мы потерпим, вы только, вы только не болейте». Вот наши умные благополучные дети часто нам так отвечают? Вот это снизу-вверх, это очень-очень снизу-вверх. И иногда бабушка, как-то своей любовью, просто простотой, она ставит на место наше высокоумие. Потому что у нас часто идёт такой дисбаланс. Слова высоко, а дела низко. И, кстати, вот молодёжь это очень сильно напрягает и надрывает, когда они видят в нас, взрослых, когда мы говорим им там высокие слова, а сами этому не соответствуем, и это очень для них больно.

Марина Борисова:

— А насколько старшие верующие воздействуют на молодое поколение? Почему я спрашиваю? Потому что, когда я начинала ходить в церковь в начале 80-х годов, священников вообще было мало. И в особенности таких священников, готовых говорить, разговаривать, беседовать, вести как-то новоначальных. И нам советовали присмотреться к старшему поколению верующих, и среди них возможно найти себе человека, который будет на первых порах помогать. И находили, действительно находили, и я до сих пор очень благодарна нескольким людям, которые тратили много времени, там не было каких-то проповедей, не было таких учительных разговоров, были, скорее, похожие на житейское рассказы и включение в какие-то дела, исподволь. Когда тебя просят: вот у тебя есть время, съезди, пожалуйста, вот к такой-то там бабушке, отвези, ей вот продукты нужны, а она болеет. То есть это все происходило как бы само собой, и ты даже не задумывался, что ты включаешься во что-то. Вот насколько это сейчас работает?

Протоиерей Сергий Баранов:

— Насколько этот человек будет авторитетен. Авторитетен не словом, а делом. Если авторитет человека будет действительно неложный, то его не только будут спрашивать, но и будут прислушиваться. Авторитет — его дело. Не все церковные люди одинаковы в духовном росте своем. И не каждый седой человек — это старец, иногда, к сожалению, это даже бывает безумец. Авторитет... вот знаете, мне вспомнилось сейчас, слушал и мне сразу вспомнилось. У Нилуса есть такая деталь, он описывает, как в монастыре два послушника зацепились языками о каких-то высоких материях, они прям уже на повышенных спорили: вот так или так, святые отцы одни, другие. Один одни цитаты, другой — другие. И идет старый монах монастыря. Они говорят: отец, а вот рассудите наш спор, вот как так или так? А он идёт с ведром, говорит: простите, я туалет иду мыть, мне нужно послушание исполнить. Все их вот эти амбиции просто в его мусорное ведро рухнули. Вот он сейчас идёт и делает послушание, а вы, ребята, вот стоите и трепетесь, а ведь у каждого наверняка тоже есть своё послушание, своя работа, а вы тут уже сколько вы тут стоите? Сорок минут? Час? Ну и, конечно... Слово дорого стоит, когда оно подкреплено делом, а когда все это на уровне слова, мы можем зажечь, но потом все равно люди охладеют к нам. Это вот знаете, евангельское, вот вспомните момент, когда Господь, фарисеев обличая, говорит, лицемеры, вы готовы весь мир обойти, чтобы приобрести последователей, а когда вы их приобрели, вам им нечего дать. То есть вы сами-то не занимались духовной жизнью, вы не наполнены Духом, вам нечего им дать именно в плане Духа, вы сами пусты, вы наполнены только словом. Но слово без Духа — это мишура. И поэтому люди откликаются на ваше слово. Да, всё начинается со слова. Откликаются на слово, но потом очень разочаровываются и уходят ещё дальше. Слово должно быть ответственным. В современном мире очень безответственное слово. Никто за слово не отвечает. Ни с кого не спрашивают за слово. И поэтому люди сейчас говорят очень неосторожно. Вот как я сейчас, например. Остановиться не могу.

Марина Борисова:

— А приходская жизнь может научить иному отношению к слову?

Протоиерей Сергий Баранов:

— Вообще, знаете, жизнь в социуме, жизнь в обществе, она научает отвечать за слово, потому что тебя могут спросить навстречу. Ты не сам перед собой любуешься в своём слове. И когда ещё в этом обществе встречаются люди неглупые, они могут тебя поправить, могут деликатно там даже остановить, прости, прости, это же не правда, и поэтому монашеская жизнь начинается всегда в общежитии, как бы потом далеко не пошел человек в скитскую жизнь, в пустынничество, в уединение, но начинается всегда с общежития, потому что вот сталкиваясь между собой, мы, во-первых, начинаем оценивать себя реально, что мы есть на самом деле. В связи с этим начинаем быть более осторожными, корректировать своё поведение, своё слово. Приходская жизнь — это жизнь в обществе, и это хорошо. И хорошо, что это общество как бы всё равно в одной теме. в теме Христа, в теме спасения.

Марина Борисова:

— Но она каким-то образом стимулируется снизу или сверху. Вот сколько приходов, столько разных вариантов. И очень много приходов, где всё исходит от клира, настоятеля, от священников, вот, то есть прихожанам предлагается, предлагается съездить в паломничество, предлагается записаться в воскресную школу, предлагается пойти на...

Протоиерей Сергий Баранов:

— Разные понятия: предлагается и настаивается. Если предлагается, то это хорошо, а если настаивается, и еще жестко настаивается, это уже немножко нездорово. Предлагать сверху или снизу, ну, я думаю, от священника очень-очень много зависит. Или будет у него здоровый, крепкий приход, или просто не будет прихода этого. Люди просто разойдутся и будут искать другого. Всё-таки от священника многое зависит.

Марина Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. Протоиерей Сергий Баранов, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске Оренбургской области, был сегодня гостем «Светлого вечера». С вами была Марина Борисова. До свидания.

Протоиерей Сергий Баранов:

— Ой, спаси Господи вас.

---