Когда в нашей программе звучат – на момент её записи – ещё неопубликованные нигде стихи, – это для меня всегда – особенная радость и праздник. Вот – стихотворение нашего современника, поэта, филолога, москвича, детского писателя, классика сегодняшней авторской песни – Андрея Анпилова. Стихотворение памяти гениального русского прозаика – Юрия Павловча Казакова:
Дурных людей в повествованье нет,
Сперва обескуражены от счастья,
Что слышен шорох, что мерцает свет
И влажен воздух робкого ненастья,
Пунктир событий, лодочка, туман,
Застенчивость, предчувствие утраты
Невидимой и гости по домам
Расходятся, ни в чем не виноваты,
Темнеют листья, светится трава,
Как-будто ничего не происходит,
Проходит жизнь и капают слова
О детстве, о разлуке, о погоде,
Негромкий плеск, избушка рыбака,
У девушки платок вечерний розов,
И мысли вдаль плывут как облака,
Когда их ночью думает философ,
Подробности вещей, родная речь,
Которая к любви, беде и боли
Стыдится вслух внимание привлечь,
Лишь горло перехватит поневоле.
Андрей Анпилов, памяти Юрия Казакова, 2015-й год
Давным-давно поэт и ученый Валентин Берестов писал об Андрее в статье «Оглянувшись ввысь»: «“Духовное взросление заново ставит поэтический голос”, – утверждает Андрей Анпилов в одной из своих последних статей. Это столь естественное в устах поэта и музыканта утверждение звучит для меня, человека, так сказать, старшего поколения, музыкой сфер, до которой я, по счастью, успел дожить. За всю свою долгую жизнь я привык к тому, что и духовное взросление, и новая постановка поэтического голоса зависят от времени… исторического, политического, новых задач и установок и тому подобных вещей.
И вот появилось поколение, в сущности, наших детей, наследников, уже вступивших в распоряжение наследством, для которых всё это почти ничего не значит. Они выросли в этом изменившемся мире, они в этой эпохе как дома, а я временами поглядываю на них как гость из прошлого». Конец цитаты.
Мохнатенький батюшка, горбатенький,
Нежность земли, живая святость,
Кого ни встретит – словно братику
«Радость моя, – говорит, – моя радость».
Это такое чудесное слово,
Всякая червоточина в нём сгорает,
Пахнет лес темнотой еловой,
Живая мошка в луче играет.
В нём самом как в живом сосуде
Свет горячий стоит небесный,
Мяли бока ему злые люди,
«Радость, – шептал он, – Христос воскресе».
Всякий батюшке насквозь видим,
Тварь живая, времена, бесы,
«Радость» – стало быть, так и жить им,
Зрячим огнём в глубине леса.
«Здесь я, радость моя» – Россия
Внучкой прячется, гуд пчелиный,
«Здесь я, дедушка!» – и босые
Пятки мелькают в кустах малины.
Андрей Анпилов, «Радость моя», 2015-й год
Оглядываясь на давние слова Валентина Берестова об Анпилове, которые вы слышали сегодня, я понимаю, что нынче Андрей – сам, как говорится, «за старшего». Вот – оглядывается отсюда, из нового века, на свои молодые годы, когда в литературе царствовала ирония и цитатность: «…Я с легким сердцем не вышел на поле модного актуального искусства и остался дома. В своем неотторгаемом мире. Который образ общего мира. И в конце концов – дорос до его приятия».
Драгоценные, ответственные, бережные слова.
…Перечитал сейчас его изысканную мозаичную эссеистику «Дальний план». Это что-то вроде записных книжек – города, фильмы, сны, разговоры, впечатления, выписки. Дошел до последней строчки. «“Духовность в искусстве – это когда произведение вызывает чувство благодарности Богу,” – сказал один неизвестный мне батюшка».
Кто стоял у истоков реформы российского образования XIX века?
В 1856 году в журнале «Морской сборник» вышла статья знаменитого врача Николая Ивановича Пирогова, которая называлась «Вопросы жизни». Те, кто ждал от доктора очередной публикации на медицинскую тематику, оказались удивлены. Он посвятил свою статью... проблемам образования. Это был одновременно философский трактат, духовное руководство и социологическое исследование. Прочитав «Вопросы жизни», друг Пирогова, знаменитый русский педагог Константин Дмитриевич Ушинский, написал: «Он пробудил спавшую у нас доселе педагогическую мысль».
Государство в то время переживало кризис системы образования. Заложенная ещё во времена Екатерины II, к середине XIX века она во многом изжила себя. Так, например, образование в России по-прежнему оставалось сословным. То есть, детям из купеческих семей путь лежал исключительно в купцы. Дети священников шли в семинарию. Дворяне традиционно делали военную или управленческую карьеру. Ну, а крестьяне и вовсе часто оставались неграмотными.
Такое положение дел искренне огорчало Николая Ивановича Пирогова. В нём он видел не только социальную несправедливость, но и препятствие для развития страны. В статье «Вопросы жизни» он писал: «Кто дал право властвовать самоуправно над благими дарами Творца, которыми Он снабдил детей? Дайте выработаться и развиться внутреннему человеку! Дайте ему время, и у вас будут и предприниматели, и солдаты, и моряки, и юристы; а главное, у вас будут люди». Как подчёркивал историк отечественной педагогики, Архип Алексеевич Красновский, доктор Пирогов одним из первых обратил внимание на необходимость свободы самоопределения, которую может дать общее образование. Другими словами, прежде чем делать из ребёнка купца или военного, из него нужно сделать человека. Внушить ему нравственные, духовные ценности. Дать общее развитие.
Эти своевременные мысли нашли большой отклик не только у педагогической общественности, но и во властных кругах. Статью Пирогова прочёл император Александр II. В 1856 году он приступил к подготовке серьёзной образовательной реформы, в которой ясно слышались отголоски педагогических идей доктора. 14 июня 1864 года было утверждено «Положение о начальных народных училищах». В них стали принимать детей всех сословий. На государственном уровне была сформулирована и цель общеобразовательной программы — совсем по Пирогову: «утверждение религиозных и нравственных понятий и распространение первоначальных полезных знаний». Был утверждён «Устав гимназий и прогимназий». Они разделялись на классические и реальные. То есть, на гуманитарные и технические. Доступ в них открывался для представителей всех сословий.
Годом ранее, в 1863-м, изменения прошли в сфере высшего образования. Появился новый Университетский устав. Теперь поступить в университет мог каждый, кто успешно окончил гимназический курс. Таким образом, образование действительно становилось общим и народным. Эти важные перемены вошли в историю как образовательные реформы императора Александра II. Но именно доктор Николай Иванович Пирогов заложил в них те глубинные основы, на фундаменте которых вот уже полтора столетия держится отечественная школа.
Крестьянин Кондратий Кондратьев. Герой войны 1812 года
В фондах Государственного Исторического музея хранится любопытный экспонат — народный лубок. Цветная картинка с подписями, напоминающая современные комиксы. На лубке изображены вооружённые крестьяне. У кого-то из них в руках ружья, а у некоторых — дубины, вилы, косы, а то и вовсе печные ухваты. Они преследуют солдат. Те с криками «пардон» разбегаются в стороны. Впереди крестьян, верхом на лошади, едет мужчина в широкополой шляпе. О том, что же такое происходит на изображении, сообщает текст под картинкой: «Вотчины Его Сиятельства, Князя Петра Алексеевича Волконскаго, села Горетова крестьянин Кондратий Кондратьев в 1812-м году за веру, верность и отечество собрав 6000 душ крестьян, с коими встретил неприятеля в 8-ми верстах от Бородинскаго сражения и мужественно поражал французов...».
Сюжет лубка — не вымысел, не плод фантазии неизвестного народного автора. Кондратий Кондратьев, крепостной крестьянин графа Волконского из подмосковного села Горетово, — настоящий герой войны 1812 года. Человек, который в трудную для Отчизны минуту встал сам и поднял других на её защиту. О том, что такой человек в действительности существовал, свидетельствует, прежде всего, ревизская сказка — так когда-то называли данные о переписи населения. Крестьянин Кондратий Кондратьев записан в ней в числе жителей Горетова. Имя Кондратьева встречается и в так называемой «исповедной росписи» — то есть в списке прихожан горетовского Никольского храма. Из этих документов можно узнать о том, что Кондратий был главой большой семьи. После смерти отца на его попечении остались семеро братьев и племянник. У самого Кондратьева и его жены Ирины было трое детей: два сына и дочь. Жили все вместе, под одной крышей — как говорится, в тесноте да не в обиде. Вели хозяйство, и горя не знали. До тех пор, пока в 1812 году на русскую землю не пришли наполеоновские войска. Среди архивных документов того периода сохранился отчёт управляющего села Горетова и близлежащих к нему деревень. В нём говорится о сотне сожжённых неприятелем крестьянских дворов. Французы угоняли скот, увозили припасы, убивали ни в чём не повинных мирных жителей. В какой-то момент чаша терпения переполнилась. Горетовские крестьяне решили объединиться против врага. Кондратий Кондратьев возглавил крестьянский отряд самообороны.
Император Александр I личным указом удостоил простого крестьянина Знаком отличия Военного ордена. Так называемым «солдатским Георгием» — значимой воинской наградой.
Кондратий Кондратьев прославился и даже стал героем народных лубков. А это значит, что его подвиг во имя Отечества нашёл горячий отклик в сердцах людей. Вплоть до середины 19 века лубки с рассказами о том, как горетовский крестьянин Кондратий Кондратьев со своим отрядом бил французов, продавались в книжных лавках и были популярны не меньше, чем современные комиксы о каком-нибудь супергерое. В сущности, Кондратий Кондратьев и был супергероем Отечественной войны 1812 года — человеком, который отважился пойти на вооружённого до зубов неприятеля. И сумел его одолеть.
Князь Михаил Скопин-Шуйский против польской интервенции
Тушино — современный столичный район — когда-то был небольшой подмосковной деревенькой. В 1609 году там расположил свой военный лагерь Лжедмитрий II — самозванец, который называл себя царевичем Дмитрием, чудом спасшимся сыном Ивана Грозного. Он, ни много ни мало, претендовал на российский престол. Активную поддержку ему оказывали поляки и литовцы. Этот непростой для российского государства период борьбы за власть историки называют Смутным временем. У Смутного времени были свои герои. К примеру, всем известен подвиг Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского. А вот о князе Михаиле Скопине-Шуйском вспоминают куда реже. Между тем, его заслуга в борьбе с польскими интервентами, пожалуй, ничуть не меньше.
К моменту трагических событий, связанных с Лжедмитрием II, Михаилу исполнилось всего 22 года. Однако он уже был опытным воеводой. Героически проявил себя в подавлении мятежа Ивана Болотникова, который называл себя «воеводой Лжедмитрия I». Шведский историк XVII века Юхан Видекинд так описывал Михаила Скопина-Шуйского: «Он отличался статным видом, зрелым не по летам умом, воинским искусством и силою духа». Михаил был племянником царя Василия Шуйского. За помощью к доблестному родственнику царь и обратился в критический для государства момент.
Тушино, в котором закрепился Лжедмитрий II, стало, по сути, альтернативной столицей. Со своим царским двором, боярской думой и даже патриархом. Разумеется, всё это были самозванцы. Однако хитрыми обещаниями Лжедмитрий привлекал на свою сторону целые города! Обманутые, введённые в заблуждение люди, присягали самозванному «царю Дмитрию». Среди них были и представители знати, и военные. Вскоре Лжедмитрий накопил внушительные силы. Вот тогда Василию Шуйскому и понадобилась помощь верного человека — князя Скопина-Шуйского.
Летом 1608 года князь приехал в Великий Новгород. Там за короткое время Михаил Васильевич сумел собрать пять тысяч русских воинов. Причём, не только новгородцев. Весть о том, что князь собирает войско, разнеслась до Соловков и Перми. И это в эпоху, когда не то, что интернета, а даже почты, в привычном нам понимании, не было! Дворяне, посадские люди, крестьяне и казаки становились под знамёна Скопина-Шуйского против иноземных захватчиков. Интересно, что спустя три года Минин и Пожарский своё ополчение тоже соберут в Новгороде. Только другом — Нижнем. Ну, а Михаилу Васильевичу Скопину-Шуйскому удалось договориться даже со шведским королём Карлом Девятым — тот прислал на помощь ополченцам отряд из 15 тысяч своих вооружённых и обученных солдат. В мае 1609 года войско князя выдвинулось к Москве. Продвигались вперёд с тяжёлыми боями. Но, шаг за шагом, русские города сбрасывали с себя морок самозванного царя. Ополченцы Скопина-Шуйского вместе со шведами освободили Ржев, Торжок, Старую Руссу. Выбили из-под стен Троице-Сергиевой лавры польско-литовские отряды, которые шестнадцать месяцев осаждали древний монастырь. Не выдержав натиска, Лжедмитрий отступил из Тушина в Калугу. Москва освободилась от блокады неприятеля. 12 марта 1610 года под перезвон колоколов ополченцы князя Скопина-Шуйского торжественно въехали в Белокаменную. В Успенском соборе в их честь отслужили торжественный молебен. Да, это был ещё не конец Смутного времени. Впереди Россию ждали ещё три года борьбы и испытаний. Но князю Михаилу Скопину-Шуйскому удалось укрепить дух русского народа, сплотить его, зажечь в людских сердцах огонь преданности Отчизне. И так приблизить окончательную победу.