«Журнал от 08.11.2024». Ольга Зайцева, Арсений Федоров

Теперь каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.

В этот раз ведущие Анна Леонтьева и Константин Мацан, а также руководитель проекта «Академия журнала Фома» Ольга Зайцева и заместитель Главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы:

— Как и какое кино смотреть;

— Чистота русского языка;

— «Академия журнала Фома» в Санкт-Петербурге;

— Переезд из города в деревню.

Ведущие: Константин Мацан, Анна Леонтьева

---

К. Мацан

— Добрый вечер, дорогие друзья, в эфире наш «Еженедельный журнал». Мы собираемся в студии на четверых и обсуждаем темы, которые с нашей точки зрения достойны обсуждения на этой неделе, в эти дни или просто то, что уже давно лежит на сердце и о чем хочется поговорить. В студии ведущие Радио ВЕРА, моя коллега Анна Леонтьева. Привет.

А. Леонтьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Я Константин Мацан. Заместитель главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров.

А. Федоров

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И Ольга Зайцева, руководитель проекта «Академия журнала «Фома». Привет.

О. Зайцева

— Здравствуйте.

К. Мацан

— Ну вот наши сегодняшние гости, те кого, помимо ведущих, может быть, не так часто можно услышать в эфире. Арсений и Ольга уже знакомы радиослушателям, особенно постоянным слушателям «Журнала». Нам очень радостно, что снова и снова в программе «Журнал» звучат голоса таких замечательных собеседников. Ну и начнем с тех тем, с которыми каждый из нас сегодня в студию пришел. Арсений, тебе слово.

А. Федоров

— Да, спасибо. Ну как обычно мы преподносим, так скажем, нашу программу в таком обновленном формате, «Журнал» — что мы приоткрываем то, о чем мы дискутируем, переживаем, размышляем за эфиром у нас в редакции. И вот я с одной из таких тем как раз сегодня пришел. Наверное, для многих слушателей это будет неожиданным, но одна из наиболее таких острых дискуссионных тем всегда у нас — это кино, как ни странно. Когда мы хотим там обсудить, а не поговорить ли нам о каком-то очередном фильме или не привести ли какое-то кинопроизведение в качестве примера для какой-то темы — это всегда вызывает бурную дискуссию: а стоит ли вообще? А вот хорошо там, в этом фильме, об этом сказано или нет? А надо ли, можем ли мы рекомендовать нашим слушателям этот фильм...

К. Мацан

— А вдруг кто-то посмотрит и смутится или искусится.

О. Зайцева

— Это нормально.

А. Федоров

— Да, это нормально, но взгляды бывают разные. Вроде фильм хороший — но со своими минусами. Вроде фильм плохой — но там такой смысл глубокий. Ну и то и другое, в общем, мы переживаем каждый раз. Почему я сегодня эту тему взял, потому что как-то вот я посмотрел на прошедшие две недели в нашем эфире, в «Светлом вечере» в частности, за который я отвечаю, и оказалось, что у нас вот буквально четыре программы были посвящены так или иначе кино. У нас был вот вчера «Светлый вечер» с Сергеем Зайцевым о кинофестивале «Русское зарубежье», который как раз вчера, 7-го числа, открылся и до 14 ноября идет в Москве. На предыдущей неделе, Аня, как раз ты вела программу с Еленой Цыплаковой и отцом Иоанном Грузиновым — про фестиваль «Лучезарный Ангел». Мне кажется, он такой прекрасный кинофестиваль, который действительно объединяет очень-очень много интересных, хороших фильмов.

А. Леонтьева

— Уникальный фестиваль.

А. Федоров

— Да. Потом мы сделали программу с создателями фильма «Адмирал Ушаков. Восхождение». Тоже, Аня, ты вела, и мне показалось, такая очень интересная была беседа, взгляд на святого, при этом военачальника, вот какой-то такой был интересный. И была у нас программа о фильме «Верные», который сделала главный режиссер дирекции документального кино Первого канала, Наталья Гугуева, он уже вышел тоже. И так вот, как и у нас в редакции, он в общественности тоже вызвал некоторое такое обсуждение, которое, собственно, как мне кажется, всегда вызывает что-то, что сделано на тему Царской семьи, императора Николая II — как-то вот никак общество не может прийти к какому-то общему знаменателю.

К. Мацан

— А какое обсуждение?

А. Федоров

— Ну насколько достоверны факты, приведенные в этом фильме; действительно ли можно так говорить; а почему не спросили вот у этого, а спросили вот у этого. Ну и так далее. Ну споры вокруг Царской семьи, они не утихают, у каждого свои взгляды. И мне кажется, что очень важно то, что Царская семья признана, ну как, причислена к лику святых, и это как-то возносит ее над этими спорами, возносит наше отношение к Царской семье над этими спорами. Святые, которые были в Древней Церкви, так скажем, мы о них мало что знаем, и поэтому поспорить тяжело. А здесь документы, наше советское прошлое с тем, что нам вдалбливали о царе какие-то вот такие пропагандистские лозунги, так скажем, и все это как-то остается, наслаивается. Но то, что мы можем к ним обратиться и помолиться, мне кажется, оно помогает нам вот внутри себя какие-то противоречия и споры погасить и понять, что это люди, которые предстоят перед Богом за нас. Ну я не об этом хотел сказать. Я хотел поговорить о кино. Вот те споры, которые у нас возникают, на чем они, как мне кажется, основаны и что я предлагаю сегодня пообсуждать: вот что такое кино как искусство, что оно нам дает и как вообще кино смотреть — то, о чем мы здесь часто, в студии, говорим, это то, что важно видеть в кино то, что нам важно, прочитывать те смыслы, которые мы можем оттуда считать, даже не всегда, может быть, заложенные автором. И, так скажем, не нести за собой и оттолкнуть и пропустить то, что нам может повредить. И вот это умение смотреть кино, умение его обсуждать, умение вынести из него что-то важное — оно, мне кажется, такой вот как краеугольной камень в возможных наших размышлениях и беседах. Как смотреть кино, какое оно должно быть, только хорошее или разное? Там нужно ли уметь, посмотрев какой-то не очень хороший фильм, все равно для себя сделать какой-то положительный вывод и, как там в житиях святых говорится, не нести этот грех за собой, оставить его и забыть, но что-то для себя вынести. Вот у меня внутренне (я опять же предлагаю поразмышлять и нам с вами, и нашим слушателям вместе) такое странное ощущение: вот, бывает, фильм, ты его смотришь, есть основная мысль, и она как бы проводится, показывается, а есть что-то второстепенное, на что даже не обращается внимание. Но для меня очень часто именно второстепенное оказывается тем, что закладывает какой-то фундамент в восприятие вообще жизни. Потому что то, что тебе хотят сказать — это как бы основная мысль, а то, что второстепенное — это как бы и так понятно, естественно и так далее. Для меня это пример, как раньше во всех американских фильмах обязательно должны были курить все время. Ну и в советских тоже. Вот как бы все курили. Не было фильмов про сигареты, но как бы подразумевалось, что так нужно.

К. Мацан

— Даже Волк в «Ну, погоди!» дымил как паровоз.

А. Федоров

— И вот в какой-то момент поняли, что это как-то нехорошо, от этого отказались. Я вижу, что сейчас практически нет этого в фильмах и как-то это уходит из культуры в целом тоже, как мне кажется. А вот я иногда смотрю какие-то фильмы, в которых, например, основная мысль — это сказать, что аборт — это ужасно, что это убийство, что нужно сохранить ребенка, и эта мысль очень хорошо проводится в фильме. Но то, на что никак не обращается внимания в фильме — это остальные там жизнь и взаимоотношения, что этот ребенок, которого сохраняют, был зачат вне брака, неизвестно как, и так далее, и так далее. И как будто это нормально. Но ведь можно избежать каких-то сложных последствий в жизни, просто не доходя до них, не считая нормальным то, что Церковью за многие века признано грехом, плохим, неправильным. И вот мне кажется, что вот такие второстепенные какие-то линии, они часто выходят или должны выходить там на первый план для создателей фильма, они должны тоже на это обращать внимание. Вот как Сергей Зайцев, который рассказывал нам про фестиваль «Русское зарубежье», он сказал: я еще воспитан был в культуре создания фильмов (он режиссер) какого-то предыдущего поколения, сейчас фильмы делаются по-другому. Кадр для меня, меня учили, что каждый кадр, он должен быть с каким-то смыслом, я не ставлю его просто так, в нем должно быть что-то. А сейчас кадр могут ставить просто для сохранения темпоритма...

К. Мацан

— Интересно.

А. Леонтьева

— Да.

А. Федоров

— Для какого-то такого наполнения, именно зрительного. И так происходит, может быть, вот уходит тот смысл, который задают создатели фильма. Как-то вот один какой-то, он проводится, а остальное так, для того чтобы просто поддержать эту линию, сохранит темпоритм, закрыть чем-то картинку. Вот я предлагаю как раз порассуждать вот о кино сейчас.

К. Мацан

— У меня есть своя небольшая перспектива на эту тему (перспектива — я имею в виду взгляд) в силу того, что мне так немножко довелось соприкоснуться с процессом кинопроизводства. Не сильно, но так хотя бы познакомиться, общаться, обмениваться идеями там с режиссерами, с продюсерами, которые тоже во многом внутренне мотивированы идеей сказать что-то хорошее, сказать о правильном. И дальше вступает в дело такая вещь как бы как рынок, профессия и жанр. Ну вот какой-нибудь пример самый простой. Давайте мы сделаем там фильм про семейные ценности, предположим, в самом общем виде. Давайте. Но для драматургии обязательно должен быть конфликт — это понятно. Герой должен проходить испытания — это понятно. Поэтому необходимо, чтобы там он ушел из семьи, не знаю там, влюбился в другую женщину — я сейчас фантазирую, да, но вот в силу вступает жанр, и режиссер на самом деле очень просто — вот в чем для себя я вижу проблему, — режиссеру, продюсеру, сценаристу очень просто этому поддаться. Сказать, что нет, мы выразим правильную мысль, но мы же должны учитывать вот потребности жанра, поэтому мы как бы закроем глаза на то — вот ты очень точно, Арсений, говоришь, — что во второстепенном мы все это допустим, но ради чего? Ради того, чтобы в конце привести героя к преображению, условно говоря, да. Но пока герой до этого преображения дойдет, мы столько всего поназакладываем вот этих вот второстепенных вещей, которые, в общем, не являются каким-то тем, что бы мы хотели в жизни сами видеть, что, в общем, стоит ли игра свеч, покажется. И нужен какой-то по-настоящему, может быть, талант или гениальность, или какое-то очень-очень глубокое режиссерское видение, чтобы и сказать о том, что хочется, и найти для этого язык, и вот, скажем так, не заключить сделку с жанром, и при этом чтобы это было там динамично, интересно и всякое такое.

К. Мацан

— В эфире наш «Еженедельный журнал». Мы сегодня говорим о том, о чем нам хотелось бы поговорить. В студии моя коллега Анна Леонтьева, я Константин Мацан — мы ведущие Радио ВЕРА. С нами в студии Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА, и Ольга Зайцева, руководитель проекта «Академия журнала «Фома». Мы начали говорить про волнующую тему — о кино.

А. Федоров

— Как быстро закончился мой кусочек.

А. Леонтьева

— Ты можешь еще поговорить.

К. Мацан

— У меня есть еще один такой яркий пример — то, о чем ты говоришь, Арсений, почему-то он мне кажется сюда относящимся. У меня был разговор с одним режиссером, мы с ним дискутировали, можно ли, допустим, в театральной постановке использовать матерные слова. И мое мнение было, что это не нужно делать, то есть у этого не может быть обоснования. Не то что нельзя, а просто я не вижу причин, по которым это нужно было бы сделать. На что мне режиссер говорит: нет, ну мы ставим перед зрителем зеркало. А когда мне говорят, почему у вас там, не знаю, допустим, на сцене там или в кино, может быть, даже не какой-то жуткий мат, а сниженная лексика, я, говорит режиссер, на это отвечаю: вот я ставлю перед вами, зрителями, зеркало. Когда вы перестанете в жизни ругаться, мы в кино тоже перестанем это делать. Вот я лично считаю, что это обманка, что режиссер сам себя просто выгораживает, что проще человеку себя так оправдать, как бы убедить, что я это делаю ради художественной какой-то задачи. Потому что, если на сцене матерное слово — сразу круто, сразу это так как-то бьет по нервам, сразу ты вроде что-то такое прямо, эмоции высекаешь в зрителе. Если тебе нужно высечь эмоции, если ты профессионал и талантливый человек — найди способ сделать это без мата. А все остальное — это ты просто облегчаешь себе путь, прикрываясь высокими благородными словами о том, что я ставлю перед зрителем зеркало. Все, я все сказал.

А. Федоров

— Да, ну вот, собственно, наверное, я об этом же и говорю, что найти тот язык, которым правильно сказать, всегда очень сложно. Потому что действительно, и вот я просто одно из там дополнительных образований, которое получил, это телевизионное производство. У нас там был мастер, который тоже давал нам разные задания, нашему курсу, и вот мы писали сочинения, и один из студентов написал там так очень интересную историю — с драматургией, с такими глубокими переживаниями, но закончилась история плохо — смертью, ну как это называется, чернуха такая, но зато цепляла очень. И мастер сказал: извините, но вам придется переписать. Он так удивился: а почему? Говорит: вы знаете, мы вам здесь даем оружие, настоящее оружие в руки.

А. Леонтьева

— Класс!

А. Федоров

— И вы как бы дальше им должны уметь пользоваться. Если вы будете пользоваться им вот так, то вы будете убивать людей.

К. Мацан

— Интересно.

А. Федоров

— А вы должны как бы делать другое. И если мы действительно смотрим и понимаем, что да, вокруг все ругаются матом, и культура нам говорит о том, что это нормально или о том, что все расходятся, и культура нам говорит, что это нормально, то я действительно считаю, что это нормально. А если я вижу там, условно, что происходит что-то, но тот, кого я уважаю — режиссер, или интересный фильм, или что-то еще, — говорит мне, что это не так, и можно по-другому, то, наверное, по крайней мере мне так кажется, что я могу для себя сделать вывод, что по-другому можно. А раз можно, то я могу быть тем, кто это сделает по-другому.

К. Мацан

— Слушай, я последнюю вещь скажу. Вот буквально недавно я перечитывал роман Умберто Эко «Маятник Фуко». И там есть такая фраза, она мне очень понравилась, она совершенно в каком-то отдельном контексте, что значимость второстепенного огромна в тексте. Мы обращаем внимание на что-то главное, а вокруг второстепенное. Но часто второстепенное влияет даже больше, чем какая-то основная мысль, оно влияет исподволь, подспудно, может быть, даже мы не понимаем. Я подумал: какая хорошая мысль, надо ее запомнить, где-то пригодится. Вот ты говоришь об этом второстепенном, просто...

А. Федоров

— Ну я хочу все-таки, как бы завершая, сказать, что я не призываю искать плохое. Я как раз призываю искать хорошее, находить и вот для себя делать какие-то выводы, понимая, что, если ты заметил что-то плохое, на это не надо ругаться, а надо как-то понять, что это нехорошо. И, может быть, это поможет сделать иначе.

К. Мацан

— А вот хорошего, например, много в проектах «Академии журнала «Фома». И представитель этого проекта, руководитель, Ольга Зайцева, сегодня с нами в студии. Оля, про что ты нам сегодня расскажешь?

О. Зайцева

— Ой, вот вы сейчас так интересно обсуждали кино...

К. Мацан

— Что ты забыла, о чем хотела рассказать.

О. Зайцева

— Я просто хотела прямо подключиться к этому на самом деле.

К. Мацан

— Так что же не подключилась? Подключайся.

О. Зайцева

— Во-первых да, то, что сказал Арсений, и вообще эти больные вопросы — как смотреть кино, что из него выносить, как вообще осмыслять, — это, пожалуй, больные вопросы, которые, собственно, и толкают наш проект. Но мы говорим не только о смыслах кино, а об искусстве в целом — это и литература, это и искусство, живопись, в общем, в таком полном пытаемся работать коллаже. Но вот простите, Костя, простите, Арсений, тема острая, больная, когда вы обсуждали сейчас, конечно, в основном это касалось драматургии, да, и постановок театральных, но у меня в голове вертелась книга Евгения Германовича Водолазкина «Лавр». А как вот тут отнестись?

К. Мацан

— А что тебя в «Лавре» в этом смысле смущает, наличие обсценной лексики?

О. Зайцева

— Да. Ну то есть все те установки и законы, которые вы сейчас озвучили, можно их отнести и к художественной литературе?

А. Федоров

— Ну давайте, я про себя могу честно сказать. Я после некоторых... ну я не дочитал эту книгу, в частности именно по этой причине. Потому что, слушая много о том, насколько это прекрасное произведение, для меня было неприятно обнаружить там такую лексику. И, собственно, это была одна из причин, по которой я просто принципиально перестал ее читать. Потому что мне кажется, что человек такого уровня, и образования, и таланта мог справиться с этой задачей иначе. Это мое личное мнение. Для меня это было неприятно, и я посчитал, что я имею право не читать это произведение.

К. Мацан

— Ну меня это не смутило. Я очень люблю роман «Лавр», и я его прочитал не то что с огромным удовольствием, я его как-то прожил очень глубоко. И это как раз тот случай, когда меня совершенно там не смутило. Там тоже, если кто-то не читал, надо понимать, там обсценная лексика встречается, по-моему, один раз.

О. Зайцева

— Да нет, больше, она встречается периодически.

К. Мацан

— Ну как-то меня это не... вот у меня такого ощущения нет. Я помню, было там одно конкретное место, вот оно прямо там вот это гвоздь забит, по причинам, с моей точки зрения, оправданным. В том смысле вот это как раз тот редкий случай, когда это оправдано замыслом. Потому что один из героев этого романа, с моей точки зрения, — это не моя мысль как бы, это мысль, достаточно устоявшаяся уже в критике, — это вообще сам язык. Этот роман — это сплав разных языков. Там встречается летописный язык, канцеляризм, современный, и в том числе, вот как некий как бы один из пластов языка, который просто для полноты, видимо, автор считал, что не может не быть затронутым, это вот эта сниженная, обсценная лексика. Это тот случай, с моей точки зрения, когда этот прием оправдан. Мы, конечно, сразу входим в дискуссию, а где границы, критерии этой оправданности. Но вот то, что я привел в прошлой четверти, до перерыва, пример с режиссером, который так оправдывает себя — вот тут этого нет. Мне представляется, что здесь, во всяком случае по моим ощущениям, автор Водолазкин никого не старается эпатировать, ему это нужно не для того, чтобы высечь эмоцию, он как бы не прикрывает этим какую-то собственную слабость. То есть, грубо говоря, если это убрать из этого романа, смысл романа останется на месте, ничего не изменится, роман ничего не потеряет. То есть это краска, которая нужна была, с моей точки зрения, писателю для полноты. Но, если мы сравним, допустим, это с каким-нибудь, не знаю там, театральными или кинопостановками, где герои говорят на мате — просто убери мат оттуда, и все разрушится, ничего не останется, да. То есть понятно, что как бы режиссер вот использует это как такой инструмент, без которого не может.

А. Федоров

— Ты знаешь, просто вот как раз для меня больше проблема, когда это использовано талантливо. Потому что когда это использовано неталантливо, то ты можешь сказать: ну вот ради хайпа, — и, условно говоря, посмеяться. А если человек может это сделать талантливо, это еще более заразительно. Мне кажется, лучше талантливо сделать без этого. То есть можно талантливо использовать, а можно талантливо не использовать. И для меня это, не знаю, вот из разряда: я могу, поэтому сделаю. Ну может быть, я ошибаюсь, конечно, но это вот мое восприятие, которое там мне как-то резануло в конкретном этом примере.

К. Мацан

— Ну вот здесь мы входим в такой критерий, опять же очень подвижный и очень такой смутный, как уместность. Вот, по сути, мы же говорим о том, уместно или неуместно, да. Вот то есть как бы я вполне был бы рад, если бы там, допустим, этого в романе не было. И я знаю примеры людей, которые говорят, что вот там я прочитал, но своей, допустим, маме не могу дать почитать, потому что ее это слово там смутит. То есть я здесь не выступаю как бы апологетом обсценной лексики. Во мне скорее говорит то, что я в целом доверяю писателю как творцу и принимаю его замысел в целом. Если ему это было нужно, то я как бы с ним нахожусь в некоем собеседовании. Если что-то меня смущает — ну что же, это его как бы, и я воспринимаю его высказывание, и оно мне ценно, даже если не все в нем, в этом высказывании, во мне отзывается.

А. Леонтьева

— А можно тоже оппонировать немножко. У нас вот, Арсений упомянул, у нас в гостях была актриса Елена Цыплакова. И, продолжая дискуссию о кино, я хочу сказать, что я накануне посмотрела — прямо до утра смотрела, честно говоря, несколько фильмов совсем ранних, и мне очень хотелось посмотреть, с чего она начинала. И я в программе упомянула фильм «Вдовы» — я просто очень рекомендую его посмотреть, 76-го года фильм, с каким-то потрясающим кастингом, про двух бабулей, которые там захоронили в оккупированной фашистами деревне останки двух солдат, тела двух солдат неизвестных, и с этого начинается фильм. Но вы знаете, я даже не хочу его рассказывать. Такие бабули, такие персонажи, и там столько юмора, и там действительно каждый кадр — вот как твой мастер, Арсений, говорил, — построен так, что ты понимаешь, в чем смысл этого кадра. Но следующий фильм, который я посмотрела, это фильм «Школьный вальс» с Еленой Цыплаковой. И там как раз вот то, о чем ты говоришь, чего мы не хотим — там два школьника зачинают ребенка, и Зося, героиня Цыплаковой, весь фильм противостоит там всяким обстоятельствам и рожает этого ребенка, — то есть это фильм, по сути своей, он противоабортный. И он, понимаете, как бы мы застаем героев в каких-то таких обстоятельствах и таких уже падениях, которые уже свершены. И надо сказать, что просто, наверное, на свете нет ни одного человека (а если есть, то мы можем им только позавидовать), которые вот не знают, что такое падение. И в этом смысле — да, герои там, ну против этого фильма была же буря какая-то протестов, именно там всяких, не знаю, школ, учителей: у нас такого нет. Хотя я знаю, что у нас такое есть. Вот поэтому как бы нам не стать слишком высокими и не оставить человека вот в этих падениях, да. Потому что зачастую все сюжеты фильмов, вся драматургия, она из поднимания откуда-то, не знаю, из ямы, из бездны и так далее.

О. Зайцева

— Потому что все же разные, и для каждого есть свои пути. Кому-то нужно, да, идти наверх, а для кого-то важно пойти от обратного. И в этом плане, пожалуй, нам не дано предугадать, как слово наше отзовется.

К. Мацан

— Мы вернемся к нашему «Еженедельный журналу» после небольшой паузы. Не переключайтесь.

К. Мацан

— В эфире наш «Еженедельный журнал», мы возвращаемся в студию. Мы — это ведущие Радио ВЕРА, моя коллега Анна Леонтьева, я Константин Мацан. С нами в студии Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА.

А. Федоров

— Еще раз добрый вечер.

К. Мацан

— И Ольга Зайцева, руководитель проекта «Академия журнала «Фома». И мы все пытались в прошлой части к Олиным темам об «Академии журнала «Фома» перейти, но волнующая тема о кино, обсценной лексике и романе Водолазкина «Лавр» и других произведениях искусства нас захватила. Оля, ну все-таки нам нужно услышать что-то про журнал «Фома».

О. Зайцева

— Хорошо, да. Я не буду отвечать за весь журнал «Фома», я, как всегда, с позиции «Академии» к вам пришла. Да, хотела перескочить с романа Евгения Германовича к, собственно, его городу — к Петербургу, из которого мы недавно вернулись, у нас была потрясающая поездка на прошлой неделе. Вот, кстати, в этом же «Журнале» Алексей Соколов рассказывал про Екатеринбург — тоже у нас был прекрасный выезд. А я вот сегодня приду с Санкт-Петербургом. Потому что мы на прошлой неделе были там с рабочим визитом, в Академии на Неве, всем ребятам оттуда большой привет.

А. Федоров

— И всем слушателям в Санкт-Петербурге от нас большой поклон.

О. Зайцева

— Безусловно. Да, потрясающий город, мы застали золотую еще осеннюю погоду, и как раз после нашего отъезда там грянул снег. Собственно, очень такой получился теплый, насыщенный визит. Алексей Сергеевич, наш исполнительный директор, выступал с лекцией вообще про медиа в Академии Санкт-Петербургской духовной. Просто потрясающе видеть такой огромный полный зал молодых людей и вообще людей, не только из студентов академии...

А. Федоров

— А вы туда ездили что-то записывать?

О. Зайцева

— Сначала у нас была лекция, потом была встреча с местной пресс-службой, потом записывали пакет питерских материалов — да, очень тоже интригующие получатся, неожиданные большие видео. Так что такой вот офлайн у нас расцветает.

А. Федоров

— А у вас такие вот эти мероприятия, когда вы выезжаете, их можно где-то заранее узнать, чтобы люди... Как это происходит?

О. Зайцева

— Да, обязательно. Потому что у нашего проекта есть множество площадок. Одна из них, вот тоже сегодня на нее хочу обратить внимание — это наш Телеграм-канал «Академия журнал «Фома», так и называется. Там все анонсы проходят. Потому что действительно мы по городам ездим много, потому что недостаточно там делиться материалами, онлайн-лекциями там, или подкастами, или там еще каким-то материалами видео. Потому что, конечно же, вот этот контакт глаза в глаза, он настолько важен и запрос на него велик, поэтому мы стараемся цепочку городов развивать, держать. Очень радостно, что Санкт-Петербург для нас такой один из важных городов. И, собственно, в Телеграм-канале мы все анонсируем. У нас будут живые лекции и в Санкт-Петербурге, и в Екатеринбурге. Ну а вообще про Телеграм я хотела еще рассказать, что это такая тоже точка боли внутренняя для меня, оттого что вот все те проблемные вопросы, которые вы, Арсений, поставили вначале, мы их пытаемся отрабатывать на этой площадке и общаться с людьми более тесно, то есть убирая какую-то вот такую прямо стену. Потому что мы все-таки говорим о культуре, и для нас культура это мост — мост, который ведет человека, если все, даст Бог, будет хорошо, ведет к религии, потому что вопросы смежные ставятся. И мы всегда пытаемся вот это соединить у нас. И это на самом деле всегда такие нелинейные поиски. Потому что у нас, если посмотреть наш канал, там есть у нас и мемы, там можно и посмеяться, можно улыбнуться, есть серьезные там отрывки из больших статей фомовских из раздела культура, там наши большие видео, там какие-то опросы, ну то есть не какие-то, вполне конкретные, где мы, собственно, людей и узнаем. Там, например, очень много мы спрашиваем, там кто что когда читает, смотрит, какие последние фильмы. Там опять же выступают и наши лекторы прекрасные с рекомендациями, как раз вот с кино — и это тоже всегда ты не знаешь, что там из этого вылетит.

А. Федоров

— Ой, да, это всегда очень и у нас на радио тоже. Я, наверное, хочу поблагодарить людей, которые участвуют в этих дискуссиях, слушателей, и ваши подписчики, которые вам пишут, нам пишут. Но при этом, наверное, хочется обратить внимание, что всегда приятно, когда это такая дискуссия, даже если человеку фильм не нравится, он как-то пишет, что вот вы знаете, а вот это там мне кажется странным, а как вы вот к этому относитесь. Но бывает и другое: как вы могли?! зачем?! — и тут не получается ни пообщаться, ничего...

О. Зайцева

— Вот в этом плане в «Академии» все как-то более лояльно. Потому что у нас все-таки люди собраны уже замотивированные, и они понимают, куда мы пришли, что мы тут говорим, да, мы можем про это говорить.

А. Федоров

— Не подраться, а пообщаться.

О. Зайцева

— То есть наоборот, это вот точка, где выместить вот свой взгляд, свое мнение. Услышать там, встретить своего, кто, может быть, с тобой согласится.

А. Федоров

— Ну это как мы сейчас с Костей в начале программы полпрограммы вдвоем не давали вам ничего сказать.

О. Зайцева

— Но искусство дискуссии, оно, конечно, очень важно в этом плане. Потому что уважительно говорить в этих категориях — это прямо неотъемлемая важная часть, и слава Богу, наши прекрасные подписчики с этим справляются. Но все равно страх, что что-то куда-то выльется, кто-то кого-то обидит, он существует.

К. Мацан

— Я помню, когда в журнале «Фома» еще работал, и на обложках тогда выходили интервью с известными людьми, и всегда возникала дискуссия: как вы можете вот этого человека, вот такого-сякого — там актер какой-нибудь, а он там, не знаю там, такой-то сякой-то, то у него там три жены и так далее, а вы с ним, значит, разговариваете о вере. И, в принципе, с одной стороны, это вопросы разумные. С другой стороны, уже тогда всегда во всеуслышание журнал «Фома» говорил, что, если мы с кем-то публикуем интервью, это не означает, что мы сразу записываем его в святцы и подаем как пример для подражания. Мы с ним беседуем и, может быть, не во всем с ним согласны, но он излагает свой опыт, опыт человеческий — всяк человек лож, и опыт любой человеческий, он остается человеческим, а пока еще не опытом святого. Вот мне кажется, что в плане Радио ВЕРА и кино, может быть, стоило бы сделать такой же дисклеймер, что, дорогие слушатели, если мы о каком-то кино говорим на волнах Радио ВЕРА, это не означает автоматически, что мы его предлагаем как абсолютный какой-то критерий, мерило и фильм, к которому не может быть вопросов. К любому фильму могут быть вопросы. Мы, само собой, находимся в рамках здравого смысла и о том, что выходит за эти рамки, что совсем греховно или плохо, или откровенно греховно, или сделано с недобрыми намерениями, мы, само собой, говорить на Радио ВЕРА не будем. Но то, что поддается обсуждению, анализу, размышлению, то что, может быть, побуждает к дискуссии или даже к несогласию, но что сделано просто интересно, талантливо и заслуживает разговора — мы об этом говорим. Опять же понимая всю ограниченность любого человеческого творчества и не подавая то, о чем мы говорим, заведомо как что-то идеальное. Поэтому если о чем-то мы на Радио ВЕРА говорим, обсуждаем какое-то кино — пожалуйста, не воспринимайте это как сразу обязательно как гриф такой: проверено, да, все.

А. Леонтьева

— Канонизацию.

О. Зайцева

— Истинно.

К. Мацан

— Да, спектр разговор может быть намного шире, чем только вот рекомендация и апологетика того, о чем мы говорим, если мы говорим о кино.

А. Леонтьева

— Ольга, а вот я хочу спросить. Я подписана на некоторые каналы, Телеграм-каналы журнал «Фома», сколько их и где их искать вообще, как они называются, чтобы быть в курсе ваших всех...

А. Федоров

— Это Алексей Соколов в следующий раз придет.

О. Зайцева

— Да, это вот лучше к Алексею. Ну почему, найти, конечно, их все можно на сайте журнал «Фома». Да, то есть тут нужно идти от тем, кому что интересно. Есть люди, кому интересна психология — они пойдут в «Что будем делать?». Вот я тут не могу за все проекты отвечать, повторюсь, потому что вот моя юдоль — это «Академия», и да, собственно, у нас...

К. Мацан

— Как-то ты так это: юдоль... Юдоль скорби, мы говорим обычно.

О. Зайцева

— Ну что сказать, всякое бывает.

К. Мацан

— Эта жизнь — юдоль скорби. А у Ольги Зайцевой юдоль скорби — «Академия журнала «Фома».

А. Леонтьева

— Да, кстати, о этимологии слова «юдоль».

О. Зайцева

— «Скорбь» вообще красивое слово.

К. Мацан

— Приехали. У нас следующая программа «Светлый вечер».

А. Федоров

— Сейчас начнем дискуссию о скорбях и очищающей их силе.

А. Леонтьева

— О скорбях и их пользе.

О. Зайцева

— Преодолениях.

К. Мацан

— В эту сторону мы сегодня не пойдем.

О. Зайцева

— Не пойдем.

А. Леонтьева

— Давайте я о скорбях.

К. Мацан

— Давай. Все-таки.

А. Леонтьева

— Потому что надо о скорбях что-то сказать.

О. Зайцева

— Не благодарите за мостик.

А. Леонтьева

— Дело в том, что просто я тут второй раз в жизни сломала маленькую косточку на ноге...

К. Мацан

— Бедненькая Аня.

А. Леонтьева

— Ну я даже не знала, что я ее сломала. Я не очень люблю ходить к врачам. Обычно, когда у меня что-то не то, я думаю: я сейчас это разработаю. Я иду в спортзал, там начинаю разрабатывать. И вот я ее разрабатывала-разрабатывала...

А. Федоров

— Перелом разрабатывать — это да.

К. Мацан

— Кошмар.

А. Леонтьева

— Перелом начала разрабатывать, пока не пошла к доктору, и он сказал: у вас вот сломана маленькая косточка на ноге, давайте-ка ее перестаньте разрабатывать. Оденьте лангетку и давайте это, отдохните. И я должна сказать, что когда первый раз я на палочках пришла в Нилову пустынь, что около нашего любимого в Тверской области города Осташкова, то монахи мне как-то рассказали, они говорят: слушай, в твоем возрасте уже нельзя так бегать. Ты просто купи себе тросточку, и она тебя будет тормозить. И у меня было очень смешное чувство, когда я вернулась от доктора. А я на этой сломанной ноге работала на «Светлом концерте» в Кремлевском дворце...

К. Мацан

— Вот это да.

А. Леонтьева

— Да, почувствовала себя героиней великой. Но тут я пришла домой и почему-то мне как-то было очень хорошо на душе. У меня было ощущение, что вот в Ниловой пустыни мне сказали правду, и нужно немножечко иногда — ну это моя любимая тема вообще, торможение. Потому что я живу на земле и вот постоянно в размышлениях, знаете, вот город — земля, да. И вот тема замедления, тема прикосновения к земле, тема вот этого взгляда вверх там — на небо, на сосны, у нас замечательные сосны растут, — это вот тема, которая, мне кажется, что она очень важная. И вот я тоже посмотрела очень много хороших фильмов, кстати говоря, имела такую возможность пересмотреть какую-то классику, там типа Тарковского. И очень рекомендую, вот в начале программы Арсений сказал, ну тут смело можно рекомендовать, это исторические такие документально-драматургические фильмы вот режиссера Сергея Лачина, который был у нас на программе. Один фильм, который сейчас идет в премьерах — это «Адмирал Ушаков. Восхождение», и про Федора Ушакова, Федора Федоровича, которого канонизировали. И второй фильм интереснейший, «Охота на фельдмаршала» — это вот предыдущий фильм, и я тоже его посмотрела. Он про переход Суворова через Альпы. Там потрясающие на самом деле исторические какие-то моменты, которых я совершенно не знала. Потому что перейти через Альпы на самом деле абсолютно невозможно. Ну то есть то, что мы видим, когда режиссер просто показывает нам вид с вот этого перехода, то, что они сделали — это просто ну вне человеческих возможностей. И фильм просто интереснейший. И в тему своих вот загородных размышлений, прикосновения к земле, я нашла книгу Ольги Демидюк «Солнце взойдет». И буквально хотела поразмышлять вместе с Ольгой о переезде из города.

К. Мацан

— Это наш «Еженедельный журнал». Мы продолжаем делиться темами, которые с нашей точки зрения достойны обсуждения. В студии Анна Леонтьева, я Константин Мацан и гости студии — Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА, и Ольга Зайцева, руководитель проекта «Академия журнала «Фома». И мы слушаем, Ань, твой рассказ дальше.

А. Леонтьева

— Да, я хотела просто из этой книги, даже я заложила какие-то закладочки, просто чтобы вы почувствовали, насколько — Ольга Демидюк была в нашей программе с Кирой Лаврентьевой, — она очень хорошо рассказала о том, как она была инженером, каждый год ходила на работу в Минске, в большой столице...

А. Федоров

— Да, такая яркая была программа. Очень интересная история у этой девушки, прямо невероятная, прихода к вере в том числе.

А. Леонтьева

— Да, потом она приехала в деревню, в старый дом, своих еще родителей, бабушек и дедушек. И почувствовала себя дома, и почувствовала себя с Богом. И книжка очень светлая, называется «Солнце взойдет. Как довериться Богу и вернуться домой». И я думаю, что Ольга очень юный человек, она немногим, как я поняла, старше моего старшего сына, ей тридцать с небольшим. И особенно приятно, когда такие молодые люди вдруг приходят в такое вот место на земле, с Богом. Но, кроме этого, Ольга очень популярный блогер, и она очень с большой тонкостью и чувством юмора рассказывает об этом своем переезде. Чтобы вы поняли, почему я хочу об этом сейчас рассказать, я вам зачитаю буквально прямо маленькие такие отрывочки. «В деревне мужики всегда знакомятся так: а ты чья? А отвечать нужно так: Васина. Потому что здесь ты не живешь сам по себе, ты обязательно часть чего-то большего. В шкафу я нашла старинный молитвослов, медленно листая его серо-голубые страницы, чтобы выпуклые и шершавые буквы вдруг не рассыпались от времени. Книге больше ста лет, а значит ее держал в руках не только мой дед, но и прадед. Листать эти страницы — это как взять предков за руки и, стоя плечом к плечу, прочитать молитву. Ты чья? Я — Васина. Я — деда Гриши. Я — прадеда Данила. За моей спиной есть земля, есть дом, есть род. Здесь я это чувствую кожей. Здравствуй, лес. Здравствуй, дом. Здравствуй, я». Вот такие наблюдения, в общем, очень молодого человека. Если позволите, я еще. Ольга в деревне приютила нескольких собак и нескольких котят. И мне, как человеку, который обладает собаками и котами, очень близка следующая подробность. Одна из собак родила щенят, и Ольга назвала ее Балбеска. «Балбеска родила щенят у соседей в сарае. Соседи вроде как нашли ее хозяина, взяли щенков и отвезли им. При этом Балбеска последнюю неделю постоянно была в моем дворе. Прогнать ее было невозможно — как только я подходила к ней, она ложилась на спину и поднимала лапы кверху. Невозможно прогнать того, кто доверяет тебе свой живот». Вот следующие такие вот остроумные наблюдения. И очень рекомендую эту книгу, потому что очень — вот тоже с чего мы начали, да, — очень не хватает вот этих второстепенностей. То есть книга состоит из мелких, в общем-то, незначительных второстепенностей, которые переходят в радость и благодарность Богу. И это то вот, чего нам очень сейчас не хватает. Я боюсь все твое время съесть.

А. Федоров

— Мы сегодня какие-то такие острые темы, дискуссионные поднимаем. Видишь, я сейчас на твой такой красивый разговор скажу, что он острый. Потому что опять — переезжать или не из города в деревню? Но те, кто живет в деревне, у них такого вопроса не стоит. А у большинства слушателей, которые слушают нас в городах, я так понимаю, стоит вопрос такой часто. А вот люди, которые с таким вдохновением пишут или с таким вдохновением рассказывают, как Аня, о своей жизни в маленьком городке... «А надо же мне тоже попробовать убежать», — первая мысль, которая возникает, в частности, у меня, когда я это слышу.

К. Мацан

— А у Ольги есть дети?

А. Леонтьева

— Нет пока. Я так поняла, что нет.

А. Федоров

— Ключевой вопрос.

К. Мацан

— Этот очень важный вопрос любой родитель поднимает: а что там с образованием и с медициной? Вот это главный вопрос, который родитель себе задает после того, как спросит себя, а надо ли переезжать.

О. Зайцева

— Ну я так понимаю, что сейчас есть — поскольку Ольга это вот прямо мое поколение, есть среди него такой тренд: все бросить и куда-нибудь уехать в захолустье. Есть много таких блогеров, которые уезжают и где-нибудь там на горе селятся в доме, снимают каждый день блог, как они тут пытаются выжить или пожить. То есть я не знаю, насколько это действительно такие долгосрочные выезды и все такое прочее.

К. Мацан

— Поэтому, когда я говорю: а что там с образованием и медициной? — я не имею в виду, что непременно плохо все. Это просто вопрос, который нужно решать. И вот по моим наблюдениям вся дискуссия вертится вокруг того: а вот я готов сейчас заморочиться и вложиться как-то там — возить далеко или придумать какую-то систему домашнего образования для детей — онлайн, не онлайн? Вот я как бы, плюс к переезду, готов для себя все это спродюсировать? Если да — то тогда это как бы один тип личности. Если нет — то вот мне нужно, чтобы была нормальная школа рядом, в шаговой доступности, чтобы я там об этом не думал, — тогда это другой подход. И оба подходы возможны, оба они, скажем так, вполне рациональны и разумны.

А. Леонтьева

— Но ты знаешь, Кость, в любом случае, даже если у тебя есть дети, и ты задумываешься об этом вообще — что такое земля, что такое коснуться земли, что такое жить на некоем участке, где каждое дерево, ну как ты считаешь, твое. Да, это вот потрясающее ощущение, когда ты трогаешь дерево — а оно твое.

А. Федоров

— Ну это надо, еще если ты найдешь вот это место, как у Ольги, где она может прикоснуться к предкам. А если ты уходишь, и ты там становишься первым — вот это первым быть, наверное, непросто.

А. Леонтьева

— Первым быть, наверное, непросто. Но всегда есть период в жизни, когда можно к этой земле прикоснуться, и я уверена, что это вот прямо необходимо, особенно жителям мегаполиса.

К. Мацан

— Я эмоционально очень понимаю, о чем ты говоришь и о чем Ольга пишет. Это действительно вот пребывание совсем в другом ритме жизни, на земле — это какое-то другое состояние, экзистенциально оно другое. И оно очень привлекательное, оно очень глубокое, оно очень особенное. Вопрос, как всегда, как бы цены. И ради чего и какой ценой ты будешь это делать.

А. Федоров

— Ну я вот все время это слушая, мечтаю: вот как бы было хорошо. Но я помню, лет двадцать мне было, и у нас в храме женщина пригласила нас пожить с ее сыном. Она прожила там месяц и возвращалась на работу, говорит: ну пусть он еще там побудет, поезжайте, поживите. У нее на Волге был домик — она его чуть ли не за ведро картошки купила, тогда это никому не нужная была история. Одна комната, этот предбанник, как он там, сени называется, и печка. Собственно, там даже стирать нужно было ходить на ледяной ключ. И внизу Волга. Я думаю: какая красота, надо ехать. Мы поехали туда на месяц, и в конце месяца мне было очень тяжело.

А. Леонтьева

— А почему?

А. Федоров

— Потому что я понял, я помню, что я включал радио — и я по радио мог поймать только одну волну какой-то местной радиостанции, которую было очень тяжело слушать.

А. Леонтьева

— Тебе не хватало информативного фона.

А. Федоров

— И я поймал Первый канал телевидения по радио, и я слушал фильмы по радио, представлял это. И я понял, что ну вот либо меня тут должны приковать и я должен переболеть вот какой-то такой наркоманией города, и когда меня отпустит, мне там станет хорошо. Либо мне надо срочно вернуться и понюхать этой гари городской. Ну поскольку я не планировал там оставаться насовсем, мне нужно было возвращаться, поэтому я возвращался с удовольствием, что называется. Но мне было двадцать. Как я сейчас, может быть, к этому отнесся бы и сказал: какое счастье, оставьте меня тут еще. Не знаю. Опыт такой был, но мечты продолжаются внутри греться, что можно найти какое-то место, где будет не так скучно, но и не так активно, как в городе.

О. Зайцева

— Вот Костя сказал, что это все упирается в вопрос цены. А мне еще кажется, в вопрос меры. Потому что, безусловно, у всех есть потребность там соединиться с природой, прикоснуться к вечному, бесконечному. Ветер, деревья, поле — это чудесно. Но иногда действительно это достаточно какого-то конкретного периода, я не знаю, отпуска или что-то еще. Это же не значит, что нужно прямо все бросить и уехать. То есть это такая палитра что ли, которую надо соединять. Потому что все-таки сейчас жизнь, она такая, сложно устроенная, и вот это вот желание все соединить, оно, конечно, наверное, присуще каждому в той или иной степени.

К. Мацан

— Когда я говорю цены, я, конечно, не имею в виду стоимость в деньгах. Я имею в виду цену...

О. Зайцева

— Я понимаю, вот именно выбор, на что готов пойти.

К. Мацан

— Ты готов чем-то пожертвовать, какими-то там привычками своими и комфортом, казалось бы, уже обретенным ради того, чтобы обрести какой-то, может быть, другой, новый комфорт. Но это пока в перспективе. А то, что уже есть, ты за него держишься.

А. Леонтьева

— Но Ольга говорит и, наверное, я с ней соглашусь, о том, что, конечно, справедливости ради надо сказать, что автор книги, Ольга Демидюк, она работает там в ближайшем городе в воскресной школе, и еще какие-то у нее, она писатель, у нее очень много видов деятельности. Поэтому мы не можем говорить о том, что она сидит и смотрит на закаты.

К. Мацан

— Практика вообще показывает, что, когда человек переезжает на землю, у него дел меньше не становится, а наоборот.

О. Зайцева

— Только увеличивается.

К. Мацан

— Человек загружен по полной. Причем не только вот сельскохозяйственными заботами, там печку протопить и дрова наколоть, а вот рядом люди. Открываешь страницу в социальных сетях Ольги Демидюк — она там с местными бабушками, с детишками, что-то делает. То есть земля наполняет человека не таким созерцательным образом жизни...

А. Леонтьева

— Да, вот это ложный образ, да.

К. Мацан

— А в общем-то, работа может быть даже более активная, чем в городе. Мне просто кажется, выступаю в этом смысле апологетом вот этой сельской жизни, хотя у меня нет этого опыта, но те крупицы его, которые есть — просто внутреннее состояние другое.

А. Федоров

— У меня страшное ощущение, что мы сейчас не оставим Косте времени.

К. Мацан

— А мы его уже не оставили, потому что нужно завершать. Но не в последний раз мы в нашем «Еженедельном журнале» собираемся. И мне кажется, то, как наша сегодняшняя дискуссия пошла сама собой, явно не без промысла Божия это случилось, значит, так и нужно было. Вот это лучше, чем наши планы о том, о чем бы мы хотели говорить.

А. Федоров

— А то бы ты сейчас еще тоже острую тему вкинул, и нам бы пришлось следующий «Светлый вечер» занять.

О. Зайцева

— Сразу записывать следом.

К. Мацан

— Я думаю, что в будущем я так и сделаю. Спасибо огромное, дорогие друзья, за этот интереснейший разговор в нашем сегодняшнем «Еженедельном журнале». В студии были ведущие Радио ВЕРА — Анна Леонтьева, я Константин Мацан. Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА, и Ольга Зайцева, руководитель проекта «Академия журнала «Фома». Ровно через неделю, в пятницу, в шесть вечера слушайте новый выпуск нашего «Журнала». А «Светлый вечер» продолжается на Радио ВЕРА. Не переключайтесь и до новых встреч.

А. Федоров

— До свидания.

О. Зайцева

— До свидания.

А. Леонтьева

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Журнал

• «Журнал от 20.12.2024». Ольга Зайцева, Андрей Тарасов
• «Журнал от 13.12.2024». Алексей Соколов, Тамара Захарова
• «Журнал от 06.12.2024». Алексей Соколов, Арсений Федоров